Глава четырнадцатая. Феликс Фелицис

Наутро первым уроком в расписании стояло Травоведение. За завтраком Гарри не мог поведать Рону и Эрмионе о занятии с Дамблдором, опасаясь, что кто-нибудь подслушает, но всё рассказал, пока они шли через овощные грядки к теплицам. Зверский ветер, дувший все выходные, стих, и над землёй вновь повис непонятный туман, поэтому нужную теплицу им пришлось искать дольше обычного.

— Ого, Сам-Знаешь-Кто в детстве… страшно подумать, — тихо проговорил Рон, когда они окружили один из хапней — скрюченных пеньков, с которыми работал шестой курс, — и натягивали защитные перчатки. — Но я, хоть убей, не понимаю, к чему тебе всё это? Оно, конечно, очень интересно, но в чём смысл?..

— Не знаю, — пожал плечами Гарри, вставляя в рот назубник. — Но Дамблдор говорит, что это крайне важно и поможет мне выжить.

— А по-моему, весьма увлекательно, — убеждённо произнесла Эрмиона. — И совершенно ясно: как же ещё ты обнаружишь слабое место Волдеморта, если не узнаешь о нём всё что только можно?

— Да, а как прошла последняя вечеринка у Хорохорна? — прошепелявил Гарри сквозь назубник.

— Весело, — сказала Эрмиона, надевая защитные очки. — Конечно, Хорохорн все уши прожужжал своими знаменитостями и он лебезит перед Мак-Лаганом, потому что у того куча связей, но еда была вкусная, а ещё мы познакомились с Гвеног Джоунс.

— Гвеног Джоунс? — переспросил Рон, у которого за стёклами очков расширились глаза. — С той самой Гвеног Джоунс? Капитаном «Гарпий Гервена»?

— С той самой, — подтвердила Эрмиона. — Лично мне она показалась зазнайкой, но…

— Довольно болтать! — прервала дискуссию профессор Росток, с суровым видом приближаясь к ним. — Вы отстаёте: весь класс принялся за работу, а Невилл даже извлёк первый стручок!

Друзья оглянулись. Действительно: губа Невилла кровоточила, лицо пересекали несколько глубоких ссадин, но в руках он сжимал что-то размером с грейпфрут, зелёное и неприятно пульсирующее.

— Хорошо, профессор, уже начинаем! — заверил Рон и, стоило преподавателю отвернуться, тихо добавил: — Надо было использовать Приглушио , Гарри.

— Нет, не надо! — мгновенно отрезала Эрмиона, как и всегда рассердившись при упоминании Принца-полукровки и его заклинаний. — Ну что… приступим?

Она озабоченно покосилась на друзей, все трое глубоко вдохнули и накинулись на кривой пень.

Хапень сразу же ожил: из его верхушки высунулись и хлестнули в воздухе длинные, колючие, как у ежевики, лозы. Одну, ввившуюся Эрмионе в волосы, Рон тут же осадил садовыми ножницами. Гарри удалось поймать и сплести вместе две другие. В центре, между похожими на щупальца ветвями, открылась дыра, и Эрмиона храбро сунула туда руку, но пень, словно ловушка, схлопнулся вокруг её локтя. Гарри и Рон, выкручивая и вытягивая стебли, силой открыли отверстие, и Эрмиона рывком вытянула руку, сжимая такой же, как у Невилла, стручок. Мелькнув, стебли с колючками снова спрятались внутри, и кривой хапень опять стал похож на обычный обрубок дерева.

— Знаете, когда у меня будет свой дом, я такое в саду разводить не стану, — заявил Рон, поднимая очки на лоб и вытирая пот с лица.

— Подайте миску, — попросила Эрмиона, держа пульсирующий стручок перед собой на вытянутой руке. Гарри подставил посудину, и девушка с отвращением бросила туда добычу.

— А ну не привередничать! Выжмите его сразу же — они гораздо лучше, когда свежие! — прокричала профессор Росток.

— Гарри, — как ни в чём не бывало продолжила Эрмиона прерванный разговор, будто бы сучковатый пенёк и не нападал на них, — у Хорохорна рождественская вечеринка, и тебе никак не удастся от неё отвертеться, потому что он даже попросил меня проверить, в какой вечер ты свободен и можешь прийти.

Гарри застонал. Рон между тем пытался расплющить в миске стручок: положил на него обе руки, встал и хорошенько надавил. А потом сердито сказал:

— И эта вечеринка тоже только для любимчиков Хорохорна, верно?

— Только для Хор-клуба, да, — подтвердила Эрмиона.

Стручок выскользнул из-под пальцев Рона, ударился о стеклянную стенку теплицы и отскочил в затылок профессора Росток, сбив с головы преподавателя старую залатанную шляпу. Гарри отправился за стручком, а когда вернулся, Эрмиона говорила:

— Слушай, это не я выдумала название Хор-клуб…

— Клуб подпевал, — Рон одарил её ухмылкой, достойной Малфоя. — Ну-ну, надеюсь, ты славно повеселишься на вашей вечеринке… Почему бы тебе не попытаться подцепить Мак-Лагана? Тогда Хорохорн сможет провозгласить вас королём и королевой подпевал…

— Нам разрешено приводить гостей, — Эрмиона почему-то залилась краской, — и я собиралась пригласить тебя, но раз уж, по-твоему, наша вечеринка такая глупая, даже не буду пытаться!

Гарри вдруг пожалел, что стручок не отлетел подальше — тогда бы он не услышал этого разговора. Он схватил миску со стручком и принялся открывать его самым шумным и энергичным образом, который только мог выдумать, но, к сожалению, всё равно слышал каждое слово.

— Ты… собиралась пригласить меня? — тон Рона совершенно изменился.

— Да, — гневно отозвалась Эрмиона, — но, конечно, раз уж лучше бы я подцепила Мак-Лагана …

Наступила пауза, во время которой Гарри продолжал колотить упругий стручок садовой лопаткой.

— Нет, не лучше, — очень тихо произнёс Рон.

Гарри не попал по стручку, ударил по миске и расколотил её.

— Реставрито, — быстро сказал он, тыкая в осколки волшебной палочкой, и они проворно собрались в целую миску. Однако звон напомнил-таки Рону и Эрмионе о присутствии Гарри. Эрмиона поспешно принялась листать «Плотоядные деревья мира» в поиске верного способа выдавливать сок из плодов хапня, Рон же выглядел хоть и смущённым, но довольным собой.

— Дай сюда, Гарри, — засуетилась Эрмиона. — Тут говорится, что мы должны продырявить его чем-нибудь острым…

Гарри передал ей миску со стручком, они с Роном снова нацепили защитные очки и ещё раз накинулись на пень.

Это не то чтобы неожиданно, — борясь с пытающимся задушить его стеблем, думал Гарри, — он и раньше подозревал, что такое рано или поздно может произойти. Но как к этому относиться, пока не знал… Они с Чоу сейчас не могли даже смотреть друг на друга без смущения, а говорить и подавно. Что, если Рон и Эрмиона тоже начнут встречаться, а потом разойдутся? Сможет ли их дружба это выдержать? Гарри вспомнил о двух неделях третьего курса, когда эти двое не разговаривали между собой. Ему не понравилось наводить между ними мосты… А что, если они не разойдутся? Что, если Рон и Эрмиона будут как Билл и Флёр? В их присутствии ему станет мучительно неловко, и они оставят его навсегда?

— Попался! — вскричал Рон, вытаскивая второй стручок. В ту же минуту Эрмионе удалось раздавить первый, и по миске поползли клубни, похожие на бледно-зелёных червей.

Остаток урока прошёл без упоминаний вечеринки у Хорохорна. И хотя следующие пару дней Гарри пристально следил за своими друзьями, ему не удалось ничего заметить: Рон и Эрмиона вели себя как всегда, разве только стали чуточку вежливее друг с другом. Гарри решил, что ему остаётся только наблюдать, не случится ли чего под действием масляного эля в тускло освещённой комнате Хорохорна в ночь вечеринки. А пока у него были заботы поважнее.

Кэти Белл всё ещё находилась в лечебнице имени святого Мунго. Шансов, что её выпишут к матчу, не было, поэтому перспективная сборная Гриффиндора, так скрупулёзно натаскиваемая капитаном с сентября, осталась без одного нападающего. Гарри всё откладывал замену, надеясь, что Кэти вернётся, но открывающий сезон матч с командой Слитерина неуклонно приближался, и ему в конце концов пришлось смириться с неизбежным.

Решив, что ещё одного отбора в команду он не выдержит, однажды после занятий по Преобразованию с тяжёлым чувством, не имеющим никакого отношения к квиддитчу, Гарри обратился к Дину Томасу. Большинство учеников уже ушло, только порхали по классу несколько щебечущих жёлтых птичек, наколдованных Эрмионой, — кроме неё, никому не удалось из ниоткуда достать и пёрышка.

— Ещё не передумал играть нападающим?

— Ой… нет, конечно! — оживился Дин. Шэймус Финниган за его спиной с кислым видом закидывал книги в сумку.

Ещё одна причина, по которой Гарри не хотел брать Дина: он знал, что Шэймусу это не понравится. С другой стороны, во главе угла стояли интересы команды, а Дин на испытаниях летал лучше Шэймуса.

— Значит, ты в команде, — сказал Гарри. — Тренировка сегодня в семь.

— Ладно, — кивнул Дин. — Спасибо, Гарри! Пойду расскажу Джинни!..

И он вылетел из комнаты, оставив Гарри и Шэймуса наедине в крайне неловком положении, которое усугубила ещё и одна из канареек Эрмионы, нагадив Шэймусу на голову.

Недовольным оказался не один только Шэймус. В гостиной усердно шептались, что капитан протолкнул в команду уже второго одноклассника. Гарри не слишком переживал: за годы учёбы бывали времена и похуже. Но, тем не менее, груз ответственности за победу в предстоящем матче против Слитерина давил на плечи. И Гарри прекрасно понимал: если Гриффиндор победит, критики станут наперебой клясться, что никогда не сомневались — у них отличная команда. А если проиграет… «Ну, — уныло подумал юноша, — обо мне ходили и не такие сплетни».

У Гарри не оказалось причин сожалеть о своём выборе, когда он вечером увидел Дина на метле — тот быстро сработался с Джинни и Демельзой. У отбивающих, Пикса и Кути, получалось всё лучше и лучше. Единственной проблемой оставался Рон.

Гарри давно знал, что Рон играет по-разному от игры к игре и что ему недостаёт выдержки и уверенности в себе. К сожалению, грядущий матч со Слитерином возродил все былые комплексы друга. Пропустив с полдюжины голов, большинство из которых забила Джинни, всё чаще и чаще играя наугад, он наконец наградил Демельзу Робинс ударом в челюсть.

— Я нечаянно! Прости, Демельза! Правда, я не хотел! — прокричал ей вслед Рон, когда она зигзагами полетела к земле, заливая всё кругом кровью. — Я просто…

— …запаниковал, — со злостью закончила Джинни, приземляясь рядом с Демельзой и обследуя её распухшую губу. — Дурень ты, Рон! Посмотри, что ты наделал!

— Сейчас всё исправлю, — пообещал Гарри, опускаясь между двумя девушками и направляя палочку на пострадавшую. — Исцелимус! И, Джинни, не называй Рона дурнем. Ты не капитан команды, так что…

— Мне показалось, ты был слишком занят, чтобы сообщить Рону об этом лично, вот я и подумала…

Гарри подавил смешок.

— Все в воздух! Давайте, давайте!..

В целом, тренировка оказалась одной из худших за весь год, но Гарри решил, что честность — не лучшая политика прямо перед игрой.

— Вы молодцы, хорошо поработали, и я думаю, мы разобьём Слитерин в пух и прах, — одобрил он, и нападающие и отбивающие покинули раздевалку более-менее довольные собой.

— Я играл, как мешок с драконьим дерьмом, — сказал Рон, когда дверь закрылась за Джинни.

— Нет, — твёрдо возразил Гарри, — ты лучший из защитников, которых я просматривал, Рон. Просто слишком волнуешься.

Он без устали подбадривал его по пути в замок, и к тому времени, как они забрались на третий этаж, Рон даже чуть повеселел. Однако едва Гарри отодвинул гобелен, собираясь, как обычно, срезать путь к гриффиндорской башне, глазам их предстала картина: замершие в тесных объятиях, словно приклеенные друг к другу, страстно целующиеся Дин и Джинни.

Точно что-то большое и чешуйчатое очнулось в груди Гарри и заскребло изнутри, и горячая кровь прихлынула к голове, затмив все мысли диким желанием превратить Дина в желе. В схватке с этой внезапной напастью голос Рона прозвучал будто издали:

— Эй!

Дин и Джинни оторвались друг от друга и оглянулись.

— Что? — спросила Джинни.

— Мне не нравится, когда моя сестра целуется на людях!

— Этот коридор был пуст, пока ты не припёрся! — заявила Джинни.

Дин смутился. Он неуверенно улыбнулся Гарри, который не улыбнулся в ответ, потому что новорождённый зверь внутри него рёвом требовал исключения свежеиспечённого нападающего из команды.

— Э-э… Джинни, — промямлил Дин, — давай вернёмся в гостиную…

— Ты иди, — велела Джинни. — А я хочу сказать пару слов дорогому братцу!

Дин ушёл, без видимого сожаления оставляя поле грядущего боя.

— Так, — Джинни, буравя Рона взглядом, отбросила с лица длинные рыжие пряди, — заруби себе на носу раз и навсегда: не твоё дело, с кем я встречаюсь и что при этом делаю…

— Ещё как моё! — так же зло возразил Рон. — Я, думаешь, хочу, чтобы мою сестру называли…

— Как? — проорала Джинни, поднимая палочку. — Ну, смелее — как именно?!

— Джинни, он не имел в виду… он не хотел ничего… — механически начал Гарри, хотя чудовище в груди встречало рёвом одобрения каждое слово Рона.

— Ещё как хотел! — сгоряча набросилась она и на Гарри. — Только потому, что он ни разу в жизни никого не целовал, только потому, что лучший поцелуй в своей жизни он получил от нашей тётушки Мюриель…

— Закрой рот! — завопил Рон, и его лицо из красно-кирпичного сразу сделалось пунцовым.

— Не закрою! — вне себя кричала Джинни. — Я видела, какой ты с Мухлёр! Каждый раз, как видишь её, ты ничтожно надеешься, что она поцелует тебя в щёчку! Если бы ты сам хоть раз целовался, то не дёргался бы так, когда это делают все остальные!

Рон тоже выхватил волшебную палочку, и Гарри быстро ступил между ними.

— Ты сама не знаешь, о чём говоришь! — проревел Рон, пытаясь направить на Джинни палочку из-за Гарри, который встал перед ней, раскинув руки. — Только потому, что я этого не делаю на людях!..

Джинни разразилась презрительным хохотом, пытаясь оттолкнуть Гарри в сторону.

— Никак, целовался с Боровуткой, да? Или, может быть, у тебя под подушкой фотография тётушки Мюриель? Ты…

Вспышка оранжевого света, вылетевшая из-под мышки Гарри, едва не попала в Джинни; Гарри прижал Рона к стене.

— Не будь дурой…

— Гарри целовался с Чоу Чанг! — Джинни чуть не плакала. — А Эрмиона целовалась с Виктором Крумом! И только тебе это кажется чем-то противным, потому что у тебя не больше опыта, чем у двенадцатилетнего ребёнка!

С этими словами она унеслась прочь, и Гарри поспешно отступил от Рона: на лицо друга было страшно смотреть. Оба стояли, тяжело переводя дыхание, пока из-за угла не появилась миссис Норрис, кошка Филча, что несколько сняло напряжение.

— Пойдём, — позвал Гарри, заслышав шаркающие шаги Филча.

Они поспешили вверх по лестнице и по коридору восьмого этажа.

— С дороги! — рявкнул Рон на маленькую девочку, которая подпрыгнула от страха и уронила банку с жабьей икрой.

Гарри едва заметил звук бьющегося стекла — кружилась голова и подкашивались ноги, словно в него только что ударила молния. «Это только потому, что она сестра Рона, — убеждал он себя. — Тебе не понравилось наблюдать, как она целуется с Дином, только потому, что она сестра Рона…»

Но незваный образ сам возник в его голове: тот самый пустой коридор, только там — он целует Джинни… зверь в его груди замурлыкал… но вот Рон резко отворачивает гобелен и вытягивает палочку, крича что-то вроде «Я тебе доверял!.. А ещё друг называется!..»

— Думаешь, Эрмиона и правда целовалась с Крумом? — внезапно спросил Рон, когда они подходили к Толстушке.

Гарри виновато вздрогнул, отворачивая своё воображение от коридора, куда уже не вторгался Рон и где они с Джинни были наедине…

— Что? — переспросил он. — А… Э-э…

Честным был ответ «да», но давать его не хотелось. Однако говорить не потребовалось — Рон взглянул на лицо Гарри и, по-видимому, сделал худший для себя вывод.

— Диллигрот , — мрачно буркнул он Толстушке, и они сквозь дыру за портретом забрались в гостиную.

Ни тот, ни другой больше ни словом не обмолвились о Джинни или Эрмионе. Они вообще почти не разговаривали в тот вечер и забрались в кровати молча, каждый поглощённый своими мыслями.

Гарри долго не мог заснуть, таращился на полог кровати и пытался убедить себя, что относится к Джинни исключительно как старший брат. Не они ли прожили бок о бок всё лето, играли в квиддитч, поддразнивали Рона и веселились над Биллом и Мухлёр? Он знает Джинни уже много лет… нет ничего удивительного в том, что он хочет её защитить… ничего удивительного, что хочет за ней приглядеть… хочет одну за другой оторвать Дину руки и ноги за то, что тот целует её!.. Нет, вот это братское чувство следует держать в узде…

Рон громко хрюкнул во сне.

«Она — сестра Рона, — твердил себе Гарри. — Сестра Рона. А значит — нельзя». Он ни за что не станет рисковать своей дружбой с Роном. Подбив кулаками подушку, чтобы устроиться поудобнее, он дожидался сна и пытался запретить блуждающим мыслям приближаться к Джинни.

Утром Гарри проснулся озадаченный и немного удивлённый сном, в котором Рон гонялся за ним с битой. Но к полудню Гарри с радостью обменял бы на Рона из сна Рона настоящего, который мало того, что был холоден к Джинни и Дину, так ещё и обходился с обиженной и ничего не понимающей Эрмионой с ледяным, насмешливым равнодушием. К тому же за ночь он, казалось, приобрёл такую же раздражительность и готовность наброситься, как Огнеплюй-мантикраб средней злобности. День Гарри прошёл в попытках примирить Рона и Эрмиону, не увенчавшихся успехом. Наконец Эрмиона в глубоком возмущении отправилась в спальню девушек, а Рон, гаркнув на пару испуганно взглянувших на него первоклассников, утопал в спальню юношей.

К ужасу Гарри, новоявленная агрессия Рона не прошла и через несколько дней. А самое отвратительное — он растерял последние навыки защитника. Это разъярило его ещё сильнее, и во время последней тренировки перед матчем Рон не смог поймать ни одного мяча, зато так кричал на всех, что довёл Демельзу Робинс до слёз.

— Заткнись и оставь её в покое! — проорал Пикс, который был примерно на треть ниже Рона, пусть и с увесистой дубинкой в руках.

— ХВАТИТ! — перехватив сердитый взгляд Джинни и припомнив её репутацию по сотворению заклятия Соплей-самолётов, Гарри подлетел, спеша вмешаться, пока ситуация не вышла из-под контроля. — Пикс, упакуй бладжеры. Демельза, возьми себя в руки, ты сегодня отлично играла. Рон… — он дождался, пока остальные будут вне пределов слышимости. — Ты — мой лучший друг, но, если и дальше будешь себя так вести в команде, мне придётся тебя исключить.

На миг ему даже показалась, что Рон его ударит, но произошло кое-что похуже: приятель поник на метле, весь его пыл угас, и он сказал:

— Я ухожу из команды. Я безнадёжен.

— Ты не безнадёжен и ты не уходишь! — яростно возразил Гарри, хватая Рона за грудки. — Когда ты в форме — можешь отбить любую атаку. Это у тебя с головой проблемы!

— По-твоему, я псих?

— Очень может быть!

Они смерили друг друга недовольными взглядами, но затем Рон устало покачал головой:

— Я знаю, тебе некогда искать другого защитника, поэтому завтра буду играть, но если мы проиграем — а мы проиграем, — то я ухожу.

Что бы Гарри ни говорил, всё было без толку. Он весь обед пытался поднять самооценку Рона, но тот так усердно дулся на Эрмиону, что даже не заметил. Гарри упорно продолжал в гостиной, хотя его уверения, будто Гриффиндор будет разгромлен, если Рон уйдёт, не нашли поддержки у сгрудившихся в дальнем углу остальных членов команды, которые ворчали на защитника и награждали того сердитыми взглядами. Наконец Гарри попробовал разозлиться, пытаясь подтолкнуть друга к гордому и, как он надеялся, предотвращающему голы расположению духа — однако и от этой стратегии проку было не более, чем от подбадривания. В постель Рон отправился всё такой же отчаявшийся и удручённый.

Гарри очень долго не мог заснуть. Ему не хотелось проигрывать предстоящий матч. Он не только в первый раз выводил команду на поле как капитан, но ещё и поставил себе целью победить Драко Малфоя хотя бы в квиддитче, раз уж не мог пока доказать свои подозрения. Правда, если Рон будет играть так, как играл на последних тренировках, их шансы победить очень малы…

Знать бы, как заставить Рона взять себя в руки… играть в первоклассной форме… чтобы у друга всё сложилось удачно…

И одним внезапным, восхитительным прикосновением вдохновения к нему пришёл ответ.

Следующим утром за завтраком, как обычно перед матчем, царило возбуждение. Слитеринцы свистели и улюлюкали вслед каждому члену гриффиндорской команды, входившему в зал. Гарри взглянул на потолок и увидел чистое бледно-голубое небо — добрый знак.

Гриффиндорский стол — мешанина красного и золотого цветов — восторженно завопил, когда Гарри и Рон приблизились. Гарри, помахав рукой, улыбнулся, Рон же покачал головой и нехотя скривился.

— Выше нос, Рон! — крикнула Лаванда. — Я знаю, ты будешь великолепен!

Рон не обратил на неё внимания.

— Чаю? — предложил Гарри. — Кофе? Тыквенного сока?

— Всё равно, — уныло отозвался Рон, печально откусывая от тоста.

Через пару минут Эрмиона, настолько уставшая от недавнего поведения Рона, что отказалась спуститься на завтрак вместе с ними, по пути к своему месту остановилась рядом.

— Как вы оба себя чувствуете? — осторожно поинтересовалась она, упёршись взглядом в затылок Рона.

— Превосходно, — ответил Гарри, сосредоточенно протягивая стакан тыквенного сока Рону. — Это тебе, Рон. Пей.

Едва Рон поднёс стакан к губам, как Эрмиона его резко остановила:

— Не пей, Рон!

Гарри и Рон оба покосились на неё.

— Почему нет? — спросил Рон.

Эрмиона смотрела на Гарри, будто не веря своим глазам.

— Ты что-то подлил в сок.

— Пардон?

— Ты меня слышал. Я заметила: ты сейчас подлил что-то Рону в сок. И пузырёк всё ещё у тебя в руке!

— Ты что-то напутала, — сказал Гарри, торопливо пряча маленькую бутылочку в карман.

— Рон, предупреждаю: не пей! — встревоженно повторила Эрмиона.

Но Рон поднял стакан, осушил его одним глотком и отрезал:

— Хватит мной командовать, Эрмиона.

Девушка выглядела возмущённой. Нагнувшись так, чтобы только Гарри мог слышать, она прошипела:

— Тебя за это следовало бы выгнать из школы. Я бы никогда не поверила, что ты на такое способен, Гарри!

— На себя посмотри, — прошептал в ответ Гарри. — Никого в последнее время не Запутала?

Задохнувшись от негодования, она развернулась и удалилась к противоположному концу стола. Гарри без сожаления проводил её взглядом. Эрмиона так по-настоящему и не поняла, насколько серьёзное это дело — квиддитч. Он обернулся к Рону, который причмокивал губами.

— Почти пора, — жизнерадостно сообщил Гарри.

Трава, вся в иголочках инея, хрустела под ногами, когда они шагали к стадиону.

— Какая удачная погода, а? — спросил Гарри.

— Угу, — выдавил Рон, пытаясь унять тошноту.

Джинни и Демельза уже переоделись и ждали в раздевалке.

— Идеальные условия, — не глядя на Рона, констатировала Джинни. — И угадайте-ка что? Тот слитеринский нападающий Вэйси — он вчера на тренировке заработал бладжером по голове и не сможет играть! Есть новость и получше: Малфой тоже заболел!

— Что? — развернувшись, Гарри уставился на неё. — Заболел? Чем?

— Не имею понятия, но для нас это здорово, — продолжала радоваться Джинни. — Вместо него играет Харпер, он на моём курсе, и он идиот.

Гарри рассеянно улыбнулся в ответ, но мысли его, пока он натягивал форму, были далеки от квиддитча. Малфой раньше уже притворялся, что из-за болезни не может играть, однако тогда он подсуетился, чтобы матч полностью переиграли в удобное для слитеринцев время. Почему Малфой удовлетворился заменой? Действительно болен или хитрит?

— Подозрительно, правда? — спросил Гарри вполголоса. — Что Малфой не играет?

— А я говорю — удачно, — Рон несколько воодушевился. — И Вэйси тоже, их лучший форвард. Мне бы… Э! — вдруг воскликнул он, застыв с наполовину натянутой перчаткой, и вытаращился на Гарри.

— Что?

— Я… ты… — Рон понизил голос. Он казался испуганным и возбуждённым одновременно. — Мой напиток… тыквенный сок… ты не?..

Гарри приподнял бровь, но сказал только:

— Мы начинаем минут через пять, надень-ка лучше ботинки.

Они вышли на поле под оглушительный рёв и свист. Один конец стадиона утопал в красном и золотом, другой — в зелёном и серебряном. Многие из Хаффлпаффа и Рэйвенкло тоже пришли не просто посмотреть, но и поболеть: среди криков и хлопков Гарри ясно слышал рёв знаменитой львиной шляпы Луны Лавгуд.

Гарри направился к мадам Хуч, которая уже была готова выпустить мячи из сундука.

— Капитаны, пожмите руки, — скомандовала она, и ладонь Гарри до хруста сдавил новый слитеринский капитан Уркварт. — По мётлам! По свистку — один… два… три…

Прозвучал свисток, игроки оттолкнулись от замёрзшей земли и поднялись в воздух.

Гарри пролетел по периметру поля, озираясь в поисках снитча и косясь на Харпера, выписывающего кренделя далеко внизу. Затем раздался голос, разительно отличавшийся от голоса обычного комментатора.

— Ну вот и начался матч. Думаю, все мы удивлены командой, которую собрал Поттер. Многие считали, судя по неуверенной игре Рональда Висли в минувшем году, что его может уже не быть в составе, но, естественно, тесная дружба с капитаном кое-что да значит…

Со слитеринской стороны трибун эти слова приветствовали ехидный смех и аплодисменты. Гарри развернул метлу, чтобы взглянуть на комментаторскую вышку. Там стоял длинный худой белобрысый парень с курносым носом и вещал в волшебный рупор — тот самый, что когда-то находился в руках Ли Джордана. Гарри узнал Захария Смита, игрока из Хаффлпаффа, которого откровенно недолюбливал.

— Ага! Вот и первая попытка Слитерина забить мяч: Уркварт мчится к кольцам…

У Гарри ёкнуло сердце.

— …и Висли ловит мяч… конечно, должно же ему хоть когда-нибудь везти…

— Ты прав, Смит, должно, — улыбнувшись самому себе, пробормотал Гарри, ныряя меж нападающих и ища глазами намёк на ускользающий снитч.

Прошло полчаса игры, и Гриффиндор вёл шестьдесят — ноль: Рон вытягивал мячи даже из самых сложных ситуаций, иногда — буквально кончиками пальцев, а Джинни забила четыре из шести голов Гриффиндора. Это положило конец рассуждениям Захария, не только ли потому двое Висли в команде, что они любимчики Гарри, и он переключился на Пикса и Кути.

— Конечно, Кути не назовёшь типичным отбивалой, — напыщенно изрекал Захарий, — у них, как правило, чуточку больше мускулов…

— Запусти в него бладжером! — посоветовал Гарри пролетающему мимо Кути, но тот, широко ухмыльнувшись, выбрал своей следующей жертвой Харпера, как раз проносящегося в противоположном направлении. Гарри с радостью услышал глухой стук, возвестивший, что бладжер нашёл свою мишень.

Казалось, Гриффиндор разучился ошибаться. Вновь и вновь они забивали, и вновь и вновь на другом конце поля Рон с кажущейся лёгкостью спасал кольца. Теперь он даже улыбался, и, когда толпа хором встречала особенно впечатляющую комбинацию воодушевлённым припевом к излюбленному «Висли — наш король», защитник в шутку дирижировал с воздуха.

— Вообразил, что он сегодня поймал удачу за хвост, да? — ехидно поинтересовались из-за спины, и Гарри чуть не снесло с метлы от сильного удара: в него нарочно врезался Харпер. — Твой дружок-выродок…

Мадам Хуч этого не видела, и, хотя гриффиндорцы внизу яростно завопили, когда она обернулась, Харпера уже и след простыл. С ноющим плечом Гарри погнался за ним, собираясь расквитаться.

— Я думаю, Харпер из Слитерина засёк снитч! — сказал в рупор Захарий Смит. — Да, он точно увидел что-то, чего не видит Поттер!

Смит и правда идиот, подумал Гарри, неужели он не заметил их столкновения?.. Но в следующий миг душа гриффиндорского ловца ушла в пятки. Смит был прав, а Гарри ошибся: Харпер не унёсся в воздух наобум, он заметил то, что прошляпил Гарри — снитч мчался высоко над ними, ярко поблёскивая на фоне ясного голубого неба.

Гарри поднажал. Ветер засвистел у него в ушах, полностью заглушив комментарий Захария и звук толпы, но Харпер всё равно был впереди, а Гриффиндор обгонял Слитерин только на сто очков. Если Харпер доберётся первым, Гриффиндор проиграл… и вот Харпер в футе от Гарри протягивает руку…

— Эй, Харпер! — отчаянно крикнул Гарри. — Сколько тебе заплатил Малфой, чтобы ты играл вместо него?

Он не знал, почему именно эти слова пришли ему на ум, но Харпера передёрнуло; он неловко цапнул снитч, пропустил его между пальцев и проскочил дальше. Широкий взмах руки — и мячик впорхнул в ладонь Гарри.

— ДА! — завопил он, сделал крутой разворот и помчался вниз, к земле, держа снитч над головой. Когда толпа пришла в себя, то заорала так, что финальный свисток почти потонул в шуме.

— Джинни, куда ты?! — окликнул её Гарри, оказавшийся в центре крепко обнимающейся прямо в воздухе команды, но Джинни пронеслась мимо и с жутким грохотом протаранила комментаторскую вышку. Приземлившись рядом с деревянными обломками, в которых вяло барахтался Захарий, сквозь оглушающий хохот толпы Гарри услышал, как Джинни весело объясняет разъярённой Мак-Гонагалл: «Забыла затормозить, профессор, простите».

Гарри вырвался из рук остальных членов команды и, смеясь, прижал к себе Джинни, но тут же отступил. Не глядя ей в глаза, он хлопнул веселящегося Рона по спине, и, позабыв все трения, команда Гриффиндора в обнимку покинула поле, махая кулаками в воздухе и приветствуя своих болельщиков.

Атмосфера в раздевалке была ликующая.

— Шэймус сказал, что в гостиной будет вечеринка! — Дин явно был взбудоражен. — Пошли, Джинни, Демельза!

Рон и Гарри уходили из раздевалки последними. Когда они уже собрались, вошла Эрмиона. Она крутила в руках гриффиндорский шарф и выглядела расстроенной, но решительной.

— Я хочу тебе кое-что сказать, Гарри, — она глубоко вдохнула. — Тебе не следовало этого делать. Ты же слышал — Хорохорн говорил, что это незаконно.

— И что, ты собираешься нас сдать? — поинтересовался Рон.

— О чём вы двое говорите? — Гарри, вешая мантию, отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

— Ты прекрасно знаешь, о чём мы говорим! — пронзительно сказала Эрмиона. — Во время завтрака ты добавил в сок Рона зелье удачливости — Феликс Фелицис!

— Нет, не добавлял, — возразил Гарри, снова поворачиваясь к ним лицом.

— Ты добавил, Гарри, и поэтому всё пошло хорошо: слитеринцы промахивались, а Рон поймал все мячи!

— Я ничего не добавлял, — повторил Гарри, расплываясь в улыбке. Он скользнул рукой во внутренний карман куртки и выудил крошечную бутылочку, которую Эрмиона заметила утром в его руке. Золотистое зелье заполняло её доверху, а пробка была запечатана воском. — Мне надо было, чтобы Рон тоже так подумал, поэтому я и притворился, будто сделал это, зная, что ты смотришь, — он перевёл взгляд на Рона. — Ты отбил все атаки потому, что почувствовал себя везучим. Но ты всё сделал сам.

Он вновь спрятал зелье в карман.

— В моём тыквенном соке и правда ничего не было? — изумился Рон. — Но погода хорошая… и Вэйси не смог играть… Ты не врёшь? Ты точно не давал мне зелья удачи?

Гарри покачал головой. Рон раскрыл было рот, но потом вдруг развернулся к Эрмионе, копируя её голос:

— «Утром ты добавил Феликс Фелицис в сок Рона, поэтому он поймал все мячи!» Видишь: я и сам умею защищать кольца, Эрмиона!

— Я и не говорила, что не можешь… Рон, ведь ты тоже думал, что выпил его!

Но Рон с метлой наперевес уже прошагал мимо неё за дверь.

— Э-э-э, — прервал Гарри внезапное молчание; он не предполагал, что его план так обернётся. — Идём… идём на вечеринку?

— Ты иди! — Эрмиона еле сдерживала слёзы. — Рон мне сейчас отвратителен… ну а что я должна была сделать?..

И она бросилась прочь из раздевалки.

Сквозь толпу, наводнившую лужайки, Гарри медленно пробирался к замку. Многие кричали ему поздравления, но капитан выигравшей команды находился в глубоком разочаровании: он был уверен — стоит Рону победить в матче, и они с Эрмионой немедленно помирятся… И Гарри представления не имел, как объяснить подруге, что она обидела Рона, поцеловав Виктора Крума — ведь это случилось так давно.

Прибыв на вечеринку по случаю победы Гриффиндора, которая была в самом разгаре, Гарри не увидел Эрмиону. Послышались новые выкрики и хлопки, приветствовавшие его, и почти мгновенно Гарри окружила толпа, поздравляющая капитана с победой. Чтобы начать поиски Рона, пришлось сперва потратить время, пытаясь отделаться от братьев Криви, которые желали получить подробный отчёт о матче, а потом — от огромной группы девчонок, хохотавших над самыми несмешными замечаниями Гарри и строивших ему глазки.

Наконец он избавился от общества Ромильды Вэйн, бросавшей недвусмысленные намёки на то, что она не прочь пойти с ним на рождественскую вечеринку Хорохорна. И когда, наклонив голову, Гарри протискивался к столу с напитками, он натолкнулся на Джинни — на её плече восседал миннипух Арнольд, а по пятам, с надеждой во взоре, семенил мяукающий Косолап.

— Ищешь Рона? — усмехнулась Джинни. — Вон он, гнусный лицемер.

Гарри посмотрел в указанный ею угол. Там, на виду у всех, Рон так тесно обжимался с Лавандой Браун, что невозможно было разобрать, где чьи руки.

— Выглядит, будто он сейчас проглотит её лицо, верно? — равнодушно проговорила Джинни. — Но ему ведь надо как-то учиться… Хорошая игра, Гарри.

Она похлопала его по плечу — у Гарри внутри всё ухнуло вниз — и удалилась налить себе стакан масляного эля. Косолап по-прежнему бежал следом, не спуская жёлтых глаз с Арнольда.

Гарри отвернулся от Рона, видимо, ещё долго не собирающегося всплывать на поверхность, и успел заметить, как портрет Толстушки скользнул на место. Ему показалось, что в проёме мелькнула копна каштановых волос.

С гадким предчувствием Гарри стрелой метнулся вслед и, обойдя стороной Ромильду Вэйн, распахнул портрет. Коридор снаружи выглядел пустым.

— Эрмиона?

Он нашёл её в первой же незапертой классной комнате. Эрмиона в одиночестве сидела на учительском столе, если не считать за компанию хоровод щебечущих жёлтых птичек у неё над головой, которых она, очевидно, только что сотворила. Гарри не мог не восхититься её умением колдовать даже в такой ситуации.

— А, привет, Гарри, — произнесла она дрожащим голосом. — А я вот тренировалась.

— Да… О… э-э-э… у тебя здорово получается.

Гарри растерялся, слова не шли с языка. Он было уже начал надеяться, что вечеринка оказалась слишком шумной и Эрмиона ушла из комнаты только поэтому, как вдруг та сказала неестественно высоким голосом:

— Кажется, Рон наслаждается праздником.

— Э-э… Правда?

— Не притворяйся, будто не видел его, — тряхнула головой Эрмиона. — Он вовсе не скрывался — разве не?..

Тут дверь позади них распахнулась и, к ужасу Гарри, в класс ввалился смеющийся Рон, за руку втягивая за собой Лаванду.

— О! — он остановился, увидев Гарри и Эрмиону.

— Ой, — Лаванда захихикала и попятилась из комнаты. Дверь за ней закрылась.

Навалилась ужасная, давящая тишина. Эрмиона не сводила глаз с Рона, который отказывался смотреть на неё, но проговорил со странной смесью смущения и нарочитой храбрости в голосе:

— Привет, Гарри! Я уж думал, куда ты запропастился…

Эрмиона соскользнула со стола. Золотистые птички всё ещё кружили вокруг её головы, из-за чего девушка напоминала необычный, пернатый макет солнечной системы.

— Не заставляй Лаванду ждать тебя снаружи, — тихо сказала Эрмиона. — Она будет гадать, куда ты делся.

Выпрямив спину, девушка медленно направилась к выходу. Гарри бросил взгляд на Рона — судя по всему, тот был доволен тем, как легко отделался.

— Срази! — неожиданно раздалось от двери.

Гарри повернулся: Эрмиона с исступлённым выражением лица нацелила палочку на Рона. Стайка птиц понеслась к нему градом золотых пуль, Рон вскрикнул и спрятал лицо в ладонях, но нападающие птицы принялись клевать и царапать каждый сантиметр кожи, до которого могли достать.

— Убери их! — взвыл Рон, однако Эрмиона, бросив на него последний, полный мстительной ярости взгляд, рванула дверь и исчезла за ней. И прежде, чем дверь захлопнулась, Гарри показалось, что он услышал всхлип.