Глава первая. Другой министр

Близилась полночь. Премьер-министр сидел в кабинете один, изучая длинный меморандум, но слова проскальзывали сквозь мозг, не оставляя ни тени смысла. Министр ждал звонка от президента далекой страны — когда же этот чертов господин соизволит протелефонировать? — и одновременно пытался избавиться от воспоминаний о событиях очень долгой, очень утомительной и очень неприятной недели, поэтому ни на что другое места в голове не хватало. Чем больше он старался сосредоточиться на тексте, тем явственней проступала перед глазами гнусная физиономия одного из политических оппонентов. Не далее как сегодня мерзавец появился в новостях и не только перечислил катастрофы последней недели (словно о них требовалось напоминать!), но и подробно растолковал, почему во всех до единого происшествиях виновато правительство.

При одной мысли об этих обвинениях у премьер-министра участился пульс: чудовищная ложь и несправедливость! Каким, спрашивается, образом правительство могло предотвратить обрушение моста? Что за возмутительные намеки на недофинансирование содержания? Да мосту было меньше десяти лет; лучшие эксперты теряются в догадках, почему он ни с того ни с сего переломился надвое, отправив на дно реки с десяток автомобилей. А чего стоят утверждения, что два отвратительных убийства, получивших в прессе столь мощный резонанс, произошли из-за нехватки полицейских? И как, скажите на милость, можно было предвидеть странный ураган в Западном графстве, который причинил такой ущерб и повлек столько человеческих жертв? И чем он виноват, что один из младших министров его кабинета, Герберт Чортли, избрал именно эту неделю для нелепейшего заявления: ему, видите ли, необходимо проводить больше времени с семьей?

— В стране царят мрачные настроения, — заключил противник, еле сдерживая довольную ухмылку.

Это, к несчастью, правда. Он и сам видит: люди подавлены куда больше обычного. И погода отвратительная; такие холодные туманы в середине июля… все ненормально, все неправильно…

Премьер-министр перевернул вторую страницу, увидел, сколько еще читать, и сдался — все равно ничего не получится. Он потянулся, подняв руки над головой, и с похоронным видом обвел глазами кабинет. Красивая комната; чудесный мраморный камин; напротив — высокие раздвижные окна, которые из-за подозрительных, не по сезону, холодов приходится держать закрытыми. Премьер-министр поежился, встал, подошел к окну и уперся взглядом в туман, липнувший к стеклам. И так, стоя спиной к комнате, услышал чей-то тихий кашель.

Премьер-министр замер нос к носу с собственным испуганным отражением. Он узнал этот кашель; слышал его и раньше. Он очень медленно обернулся. В комнате было пусто.

— Кто здесь? — неуверенно произнес министр с жалкой потугой на воинственность.

На краткий миг он позволил себе надеяться, что ответа не последует. Однако из дальнего угла комнаты тут же зазвучал голос, отрывистый и решительный, который словно зачитывал заранее составленное заявление. Голос шел — и премьер-министр знал это с первой секунды —с небольшого грязноватого портрета, где изображался человечек в длинном серебристом парике, похожий на лягушку.

— Премьер-министру муглов. Необходима срочная встреча. Прошу ответить немедленно. Всего наилучшего, Фудж. — Человечек с картины вопросительно уставился на премьер-министра.

— Э-э, послушайте… — забормотал тот, — сейчас не самый удачный момент… Видите ли, я жду важного звонка… от президента… э-э-э…

— Можно перенести, — отрезал портрет. У премьер-министра сжалось сердце: этого он и боялся.

— Но мне и в самом деле нужно…

— Мы устроим, чтобы президент забыл о звонке. И вспомнил о нем только завтра вечером, — объявил человечек. — Прошу вас немедленно ответить мистеру Фуджу.

— А-а… э-э… хорошо, — слабым голосом пролепетал премьер-министр. — Я встречусь с Фуджем.

Премьер-министр торопливо пошел к столу, на ходу поправляя галстук. Он едва успел сесть и пристроить на лице бесстрастное, с его точки зрения, выражение, как пустой очаг под мраморной каминной полкой внезапно ожил и заполыхал ярким зеленым огнем. Премьер-министр, еле сдерживая страх, смотрел, как в языках пламени возникла какая-то вертящаяся кудель, которая быстро превратилась в дородного, представительного мужчину. Через пару секунд гость, держа в руке желто-зеленый котелок и отряхивая пепел с рукавов длинной полосатой мантии, ступил на антикварный каминный коврик.

— А, премьер-министр, — Корнелиус Фудж решительно направился к хозяину, протягивая руку. — Рад видеть вас снова.

Премьер-министр не мог искренне ответить тем же, а потому промолчал. Он был нисколько не рад Фуджу, чьи эпизодические появления, и сами по себе пугающие, сулили одни неприятности. К тому же, Фудж выглядел неважнецки: осунулся, поседел, полысел, лицо озабоченное, мятое. Премьер-министру доводилось видеть такие лица у политиков, и это никогда не предвещало ничего хорошего.

— Чем могу служить? — спросил он, коротко пожимая гостю руку и указывая на самый жесткий стул перед своим столом.

— Даже не знаю, с чего начать, — пробормотал Фудж, отодвинул стул, уселся и пристроил на коленях зеленый котелок. — Ну и неделька, ну и неделька…

— Тоже не задалась? — сухо поинтересовался премьер-министр, надеясь тем самым дать понять, что ему и без чужих проблем хлопот довольно.

— А как же, конечно, — ответил Фудж, устало протер глаза и угрюмо воззрился на собеседника. — Все то же, что и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост… Убийства Боунс и Ванс… не говоря о кошмаре в Западном графстве…

— Вы… э-э… ваши… я хочу сказать, кто-то из ваших прича… причастен к этим… событиям?

Фудж довольно сурово посмотрел на премьер-министра.

— Разумеется, — сказал он. — Надеюсь, вы понимаете, в чем дело?

— Я… — смешался премьер-министр.

Потому он и не любил визиты Фуджа. Что за манеры? Ведь он, в конце концов, не кто-нибудь, а премьер-министр, и ему не нравится чувствовать себя школьником, не выучившим урок. Но так, увы, повелось с самой первой встречи в день его назначения. Он помнил все так же ясно, как если бы это случилось вчера, и знал, что забыть не удастся до самого смертного часа.

Он стоял один в этом самом кабинете, упиваясь триумфом — наконец, после стольких лет мечтаний и терзаний — и вдруг, совсем как сегодня, услышал кашель, обернулся и узнал от говорящего уродца, что с ним, видите ли, желает познакомиться министр магии!

Естественно, он решил, что сбрендил — долгая избирательная компания, выборы, перенапряжение — и до смерти перепугался, когда с ним заговорил портрет, но это были сущие пустяки в сравнении с явившимся без приглашения колдуном, который выпрыгнул из камина и сразу полез с рукопожатиями. Премьер-министр не мог выдавить ни слова, а Фудж тем временем любезно объяснял, что в стране по-прежнему тайно проживает множество колдунов и ведьм, однако беспокоиться на их счет не стоит: министерство магии берет на себя сокрытие оного факта от немагического сообщества. А это, втолковывал визитер, дело нелегкое, охватывающее решительно все, от установления правил пользования метлами до регулирования численности драконов (премьер-министр вспомнил, как на этом месте рассказа вцепился в стол). Затем Фудж отечески похлопал по плечу премьер-министра, которому никак не удавалось прийти в себя, и сказал:

— Не волнуйтесь. Очень может статься, что мы с вами больше никогда не увидимся. Только если у нас произойдет нечто совсем серьезное, угрожающее благополучию муглов — в смысле, немагическому сообществу. Вообще же наш принцип: «живи и давай жить другим». Кстати, должен сказать, вы ведете себя куда спокойнее вашего предшественника. Тот хотел выбросить меня из окна, решил, что я — происки оппозиции.

Премьер-министр наконец обрел дар речи.

— Так вы… не происки?

Это было его последней, отчаянной надеждой.

— Нет, — мягко ответил Фудж. — Боюсь, что нет. Смотрите. — И превратил чашку премьер-министра в хомячка.

— Но, — чуть слышно прошептал премьер-министр, глядя, как недавняя чашка отжевывает уголок его новой речи, — почему… почему мне никто не сказал…

— Министр магии представляется только действующему премьер-министру муглов, — сказал Фудж, пряча волшебную палочку в карман. — Мы придаем большое значение соблюдению секретности.

— Но в таком случае, — проблеял премьер-министр, — почему мой предшественник не предупредил меня?…

Фудж расхохотался.

— Дорогой премьер-министр, а вы собираетесь обо мне рассказывать?

Все еще давясь от смеха, Фудж бросил в камин какой-то порошок, ступил в изумрудное пламя и с шелестящим свистом исчез. Премьер-министр остался стоять неподвижно, понимая, что никогда в жизни и словом не обмолвится об этой встрече, ибо какой же дурак ему поверит?

Он не сразу оправился от шока. Вначале постарался убедить себя, что Фудж и в самом деле был галлюцинацией, вызванной предвыборным недосыпом. В тщетной надежде избавиться от неловких воспоминаний он осчастливил племянницу, подарив ей хомячка, и приказал личному секретарю снять изображение уродца, возвестившего о появлении Фуджа. Как ни ужасно, оказалось, что портрет снять нельзя. Когда нескольким плотникам, паре строителей, искусствоведу и канцлеру казначейства не удалось сорвать проклятую штуковину со стены, он решил оставить попытки. Вдруг повезет и картина тихо-мирно промолчит до конца его пребывания у власти? Иногда он готов был поклясться, что мельком видел, как обитатель портрета зевает, чешет нос и даже, раза два, куда-то уходит, оставляя за собой только грязно-коричневый холст. Впрочем, премьер-министр приучился не смотреть в ту сторону без необходимости, а если и замечал что-то странное, упорно считал это обманом зрения.

Потом, три года назад, вечером, похожим на сегодняшний — премьер-министр тоже был один — портрет опять объявил о неизбежном визите министра магии. Тот вылетел из камина в жуткой панике, насквозь промокший. Прежде чем хозяин кабинета успел осведомиться, обязательно ли заливать его чудесный аксминстерский коврик, Фудж, глотая слова, принялся рассказывать про тюрьму, о которой премьер-министр слыхом не слыхивал, про какого-то ужасного Сирьи Уса-Билека, а еще, кажется, Хогварц и мальчика по имени Гарри Поттер. В общем, полная чушь, ни о чем не говорившая премьер-министру.

— …я только что из Азкабана, — задыхаясь, сообщил Фудж и вылил из котелка порядочное количество воды. — Самый центр Северного моря, представляете, что за полет… Дементоры бунтуют… — он содрогнулся, — раньше они никогда не выходили за пределы. Так что делать нечего, я к вам. Билек известный убийца муглов и, вероятно, планирует примкнуть к Сами-Знаете-Кому… но вы ведь не в курсе, кто такой Сами-Знаете-Кто! — Фудж безнадежно поглядел на премьер-министра, а потом сказал: — Да вы садитесь, садитесь, я сейчас все расскажу… пейте виски…

Хорошее дело: ему разрешили сесть в своем же кабинете и даже выпить собственного виски! Впрочем, несмотря на возмущение, премьер-министр опустился в кресло. Фудж вытащил палочку, создал в воздухе два больших стакана с янтарной жидкостью, пихнул один в руку ошеломленного собеседника и подвинул себе стул.

Фудж говорил больше часа. Одно из имен он отказался произносить вслух — написал на куске пергамента и сунул в другую руку премьер-министра. Потом наконец встал, собираясь уходить. Поднялся и премьер-министр.

— Так вы полагаете, что… — он, прищурившись, заглянул в бумажку, — лорд Воль…

— Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут! — рявкнул Фудж.

— Простите… Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут все еще жив?

— Думбльдор говорит, что да, — ответил Фудж, застегивая под подбородком полосатую мантию, — только мы его так и не нашли. Если вам интересно мое мнение, без поддержки сторонников он не представляет опасности; беспокоиться следует о Билеке. Стало быть, вы проинформируете общественность? Замечательно. Что ж, надеюсь, мы с вами больше не увидимся. Доброй ночи.

Но они увиделись. Не прошло и года, как Фудж соткался из воздуха в его кабинете и с затравленным видом поведал об «инциденте» на чемпионате мира по квидишу (или как его там), в котором «замешаны» несколько муглов; однако, заверил он, поводов для беспокойства нет — то, что Знак Сами-Знаете-Кого появился снова, еще ничего не значит; наверняка это единичный случай, а департамент по связям с муглами, скорее всего, уже разобрался с модификациями памяти…

— Ах да, чуть не забыл, — добавил Фудж. — Мы ввезли из-за границы трех драконов и сфинкса на Тремудрый Турнир, обычная вещь, но департамент по надзору за магическими существами утверждает, что по правилам мы обязаны уведомлять вас обо всех случаях ввоза существ повышенной опасности.

— Я… что… драконы? — взвизгнул премьер-министр.

— Да, три, — кивнул Фудж. — И еще сфинкс. Ну что же, всего вам доброго.

Премьер-министр от души надеялся, что ничего хуже драконов и сфинксов уже не будет, но нет. Меньше, чем через два года Фудж в очередной раз выпрыгнул из камина и сообщил о массовом побеге из Азкабана.

— Массовый побег? — хрипло повторил премьер-министр.

— Ничего страшного, ничего страшного! — тараторил Фудж, одной ногой уже в пламени. — Мы их быстренько поймаем! Это я так, для информации!

Премьер-министр хотел закричать: «Нет уж, постойте!», но не успел — Фудж испарился, выпустив напоследок целый фонтан зеленых искр.

Что бы ни говорили пресса и оппозиция, премьер-министр не был глупым человеком. Он прекрасно видел, что, несмотря на первоначальные заверения Фуджа, они почему-то встречаются довольно часто и с каждым разом вид у колдуна все тревожней и тревожней. И, хотя глава правительства муглов всячески избегал мыслей о, как он про себя выражался, другом министре, он не мог не опасаться новых, совсем уже прискорбных известий. Вот почему нынешнее появление Фуджа — встрепанного, раздраженного и слегка изумленного тем, что премьер-министр не догадывается о причине его визита — стало, пожалуй, самым худшим событием этой невероятно тяжелой недели.

— Почему я должен знать, что происходит в…э-м-м… колдовском мире? — резко бросил премьер-министр. — У меня своя страна на руках. Хватает забот и без…

— Забота у нас одна, — перебил Фудж. — С Брокдейлским мостом дело не в изношенности. Ураган на самом деле не ураган. Убийства совершены не муглами. А семье Герберта Чортли пока что будет намного лучше без него. Мы сейчас заняты его переводом в больницу св. Лоскута — институт причудливых повреждений и патологий. Это назначено на сегодня.

— О чем вы… я не понима…что!? — выпалил премьер-министр.

Фудж горестно вздохнул и сказал:

— Премьер-министр, мне очень жаль, но я должен сообщить, что он вернулся. Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут.

— Вернулся? Что значит «вернулся»?… Ожил? То есть…

Премьер-министр стал судорожно вспоминать подробности страшного разговора трехлетней давности о том ужаснейшем из колдунов, что исчез пятнадцать лет назад, но перед тем совершил множество чудовищных преступлений.

— Да, ожил, — подтвердил Фудж. — Хотя… не знаю… в отношении человека, которого нельзя убить… Я не очень хорошо это понимаю, а Думбльдор толком не объясняет… но, как бы там ни было, у него есть тело, он ходит, разговаривает и убивает… да, полагаю, в рамках нашей беседы можно считать, что он жив.

Премьер-министр не знал, что ответить, однако, повинуясь извечному желанию выглядеть хорошо информированным, решил уточнить все, что мог припомнить из предыдущих бесед.

— А Сирья Уса-Билек примкнул к… м-м-м… Тому-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут?

— Билек? — рассеянно переспросил Фудж, быстро перебирая пальцами края котелка. — Сириус Блэк, вы хотите сказать? Мерлинова борода, нет. Блэк мертв. Выяснилось, что по его поводу мы… э-э-э… ошибались. Он невиновен. И не был сторонником Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. То есть, — оправдывающимся тоном добавил он, еще проворней завертев котелок, — все указывало… свыше пятидесяти свидетелей… но неважно, Блэк, как я уже сказал, умер. Точнее, убит. В здании министерства магии. Кстати говоря, назначено расследование…

Премьер-министр, к большому своему изумлению, почувствовал к собеседнику нечто вроде сострадания. Однако оно тут же сменилось самодовольной мыслью, что, пусть он и не мастер скакать по каминам, но при его правлении убийств в здании министерства не было… во всяком случае, пока.

Премьер-министр суеверно коснулся деревянного стола, а Фудж тем временем продолжал:

— Ладно, Блэка проехали. Штука в том, что у нас война, и надо действовать.

— Война? — испуганно повторил премьер-министр. — Это, разумеется, гипербола?

— Приспешники Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, которые в январе сбежали из Азкабана, воссоединились со своим господином, — сообщил Фудж. Он говорил все быстрее и так крутил котелок, что тот казался размытым желто-зеленым пятном. — Теперь они играют в открытую, и начался какой-то кошмар. Брокдейлский мост… Премьер-министр, это его рук дело. Он грозился массовым истреблением муглов, если я не уступлю, и…

— Боже правый, так это вы виновны в гибели людей! А я должен оправдываться за проржавевшие конструкции, разъеденные температурные швы и черт его знает что еще?! — возмутился премьер-министр.

— Я виноват? — Фудж вспыхнул. — Хотите сказать, что сами уступили бы шантажу?

— Может, и нет, — премьер-министр встал и принялся расхаживать по комнате, — но приложил бы все силы, чтобы поймать шантажиста раньше, чем он успеет совершить злодейство!

— Думаете, я мало старался? — с жаром спросил Фудж. — Да его вместе со сторонниками искали — и сейчас ищут — все авроры министерства! Одна беда — речь идет об одном из самых сильных чародеев всех времен и народов, о колдуне, которому вот уже почти три десятилетия удается избежать правосудия!

— Полагаю, вы припишете ему и ураган в Западном графстве? — гневно осведомился премьер-министр, с каждой минутой горячась все сильнее. Вот безобразие: причина всех несчастий наконец известна, а донести ее до сведения широкой публики нельзя! Это еще хуже, чем если бы во всем действительно было виновато правительство.

— Это не ураган, — тихо произнес несчастный Фудж.

— Минуточку! — взревел премьер-министр, грозно печатая шаг. — А вырванные с корнем деревья, а снесенные крыши, а чудовищные увечья…

— Это сделали Упивающиеся Смертью, — сказал Фудж. — Приспешники Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. И еще… здесь явно просматривается гигантский след.

Премьер-министр остановился так резко, словно наткнулся на невидимую стену.

— Какой след?

Фудж страдальчески поморщился.

— Раньше, в особых случаях, он для вящей грандиозности привлекал гигантов. Наш департамент дезинформации трудится круглые сутки; для модификации памяти муглов, видевших, что случилось на самом деле, повсюду разосланы бригады стирателей; в Сомерсет брошен практически весь департамент по надзору за магическими существами, но найти гигантов не удается… Это ужасно.

— Да неужели! — сердито бросил премьер-министр.

— Не стану скрывать, настроение в министерстве упадническое, — признался Фудж. — Вся эта история плюс потеря Амалии Боунс…

— Кого?

— Амалии Боунс. Главы департамента магического правопорядка. Мы думаем, Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, скорее всего, убил ее лично: такая сильная ведьма… Все свидетельствует о том, что она сражалась до последнего.

Фудж, покашляв, с видимым усилием оставил в покое котелок.

— Об этом же писали в газетах, — сообразил премьер-министр, позабыв о своем гневе. — В наших газетах. Амалия Боунс… одинокая пожилая женщина. Какое-то очень… страшное убийство, так? У нас оно получило широкую огласку. Совершенно поставило в тупик полицию.

Фудж вздохнул.

— Естественно. Ее убили в комнате, запертой изнутри. Мы-то, со своей стороны, прекрасно знаем, кто убийца, но от этого нам ничуть не легче его поймать… А еще Эммелина Ванс, про нее вы, может, и не слышали…

— Как же, как же, слышал! — воскликнул премьер-министр. — Это, кстати, случилось совсем недалеко, буквально за углом. У газетчиков был настоящий праздник: «Попрание законности и порядка под носом у премьер-министра»…

— И, как будто этого мало, — почти не слушая, продолжал Фудж, — повсюду кишат дементоры! Атакуют людей со всех сторон…

В былые, счастливые, времена эта фраза показалась бы премьер-министру китайской грамотой, но с тех пор он успел стать куда образованней.

— Я-то думал, дементоры охраняют Азкабан? — осторожно спросил он.

— Охраняли, — устало произнес Фудж. — Теперь уже нет. Они бросили тюрьму и присоединились к Тому-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. Не стану притворяться — это стало для нас ударом.

— Но разве вы не говорили, — премьер-министра стремительно охватывал ужас, — что эти существа высасывают из людей радость и надежду?

— Так и есть. К тому же они размножаются. Оттого и туман.

Премьер-министр, почувствовав слабость в коленях, опустился в ближайшее кресло. При мысли о невидимых чудищах, расползающихся по городам и весям и вселяющих тоску и отчаянье в его избирателей, он едва не потерял сознание.

— Но послушайте, Фудж… сделайте что-нибудь! Как министр магии вы обязаны!…

— Дорогой мой, вы же не думаете, что после всего случившегося я мог сохранить пост? Три дня назад меня сняли! Колдовская общественность две недели возмущенно требовала моей отставки. За все время моего правления они ни разу не выказывали подобного единства! — воскликнул Фудж, храбро попытавшись улыбнуться.

Премьер-министр на время лишился дара речи. Но даже негодуя, что его поставили в столь идиотское положение, он все же очень посочувствовал измученному человеку, сидящему напротив.

— Мне очень жаль, — наконец произнес он. — Могу ли я чем-то помочь?

— Вы очень добры, премьер-министр, однако помочь мне нечем. Сегодня меня прислали сообщить вам последние новости и заодно представить моего преемника. Он бы уже должен появиться, но, сами понимаете, он сейчас очень занят, столько всего происходит…

Фудж оглянулся на портрет маленького уродца в длинном завитом парике. Тот ковырял в ухе кончиком пера.

Поймав взгляд Фуджа, портрет сказал:

— Будет с минуты на минуту. Заканчивает письмо Думбльдору.

— А! Желаю удачи, — бросил Фудж. В его голосе впервые прозвучала горечь. — Последние две недели я писал Думбльдору дважды в день, а он даже не почесался. Если б только он согласился уломать мальчишку, я бы и сейчас… ладно, может, Скримжеру больше повезет.

Фудж погрузился в тягостные раздумья, но ему почти сразу помешал портрет, неожиданно заговоривший отрывистым, официальным голосом:

— Премьер-министру муглов. Необходимо встретиться. Срочно. Прошу ответить немедленно. Министр магии Руфус Скримжер.

— Да-да, хорошо, — рассеянно отозвался премьер-министр и даже почти не вздрогнул, когда пламя в очаге в очередной раз позеленело, поднялось, высветило в самой своей сердцевине вертящегося колдуна, а через несколько мгновений выплюнуло его на антикварный каминный коврик. Фудж встал. Премьер-министр после секундного колебания сделал то же самое, не сводя глаз с вновь прибывшего. Тот выпрямился, отряхнул золу с длинного черного одеяния и осмотрелся по сторонам.

Первой, нелепой мыслью премьер-министра было, что Руфус Скримжер очень похож на старого льва. В густой рыже-коричневой гриве и лохматых бровях блестели седые волоски; из-за очков в проволочной оправе смотрели желтоватые глаза; походка, несмотря на легкую хромоту, отличалась экономной, пружинистой грацией. Он с первого взгляда производил впечатление человека проницательного и жесткого; премьер-министр подумал, что вполне понимает колдунов, которые в нынешние опасные времена предпочли передать бразды правления Скримжеру.

— Здравствуйте, — вежливо сказал премьер-министр, протягивая руку.

Скримжер коротко пожал ее, одновременно сканируя взглядом комнату, затем вытащил из-под одежды волшебную палочку.

— Фудж вам все рассказал? — спросил он, подходя к двери и постукивая палочкой по замочной скважине. Премьер-министр услышал, как щелкнул замок.

— Э-э… да, — ответил премьер-министр. — Кстати, если вы не против, я бы предпочел, чтобы дверь осталась открытой.

— А я бы предпочел, чтоб меня не перебивали, — коротко бросил Скримжер, — и не подсматривали за мной, — прибавил он и потыкал палочкой в сторону окон, тут же закрывшихся шторами. — Так, прекрасно, я человек занятой, поэтому перейдем к делу. Прежде всего, мы должны решить вопрос с вашей охраной.

Премьер-министр с достоинством выпрямился и ответил:

— Спасибо, но я вполне доволен нынешней…

— А мы нет, — оборвал Скримжер. — Хорошенькое будет дело для муглов, если их премьер-министр окажется под проклятием подвластья. Ваш новый секретарь…

— Я ни за что не уволю Кинсли Кандальера, если вы на это намекаете! — пылко закричал премьер-министр. — Он чрезвычайно исполнителен, всегда успевает сделать в два раза больше остальных…

— Это потому, что он колдун, — без тени улыбки пояснил Скримжер. — Аврор высшей категории, назначенный вас защищать.

— Секундочку! — начальственно воскликнул премьер-министр. — Вы не можете никого назначать в мой кабинет, я сам решаю, кому со мной работать…

— Мне показалось, вы довольны Кандальером? — холодно перебил Скримжер.

— Я… по правде говоря, да…

— Значит, никаких проблем? — осведомился Скримжер.

— Я… что же, если его работа останется… э-э-э… такой же замечательной, — пролепетал премьер-министр. Фраза вышла хромая, но Скримжер толком не слушал.

— Далее. Насчет Герберта Чортли, вашего младшего министра, — продолжил он. — Который так позабавил общественность, представляя утку.

— Что насчет Чортли? — спросил премьер-министр.

— Он явно находился под воздействием плохо исполненного проклятия подвластья, — заявил Скримжер. — Оно подействовало ему на мозги, но он тем не менее может быть опасен.

— Бедняга всего лишь крякал! — слабым голосом возразил премьер-министр. — Чуточку отдохнуть… возможно, сократить количество спиртного… и он наверняка…

— Пока мы с вами разговариваем, его осматривают знахари больницы св. Лоскута. И он уже попытался придушить трех из них, — сказал Скримжер. — Думаю, его пока лучше изолировать от муглов.

— Я… но… он поправится? — встревожился премьер-министр. Скримжер, уже направляясь к камину, лишь пожал плечами.

— Вот, собственно, все, что я имел сообщить. Буду держать вас в курсе, премьер-министр… а если из-за сильной занятости не сумею прибыть лично, то пришлю Фуджа. Он согласился остаться при министерстве в качестве консультанта.

Фудж изобразил улыбку, без особого, впрочем, успеха; выглядело так, будто у него болят зубы. Скримжер полез в карман за таинственным порошком, от которого зеленело пламя. Премьер-министр, в полной безнадежности взирая на колдунов, внезапно выпалил то, о чем весь вечер пытался молчать:

— Но ведь… господи боже… вы же колдуны! Вы владеете магией! Вы же можете… ну… всечто угодно!

Скримжер медленно повернулся, и они с Фуджем обменялись изумленными взглядами. Фудж улыбнулся, на сей раз совершенно искренне, и сказал:

— Загвоздка в том, премьер-министр, что противная сторона тоже умеет колдовать.

Колдуны один за другим ступили в ярко-зеленый огонь и улетучились.