Рони-Старший ЖозефКатаклизм

Жозеф Рони (старший)

Катаклизм

Рассказ "Катаклизм" ("Le Calaclysme", 1886) на русский язык ранее не переводился. Рассказ явно оказал влияние на Ф. Корсака, описывавшего подобный катаклизм в романе "Робинзоны космоса".

Первые признаки

Вот уже несколько недель все живое на плато Торнадр было охвачено беспокойством, какимито неясными предчувствиями. Хрупкий растительный мир время от времени словно пронизывали электрические разряды - предвестники невиданных явлений природы. Дикие животные в полях и лесах, казалось, перестали прятаться от опасностей, а старались держаться поближе к человеку, подходя к самым подворьям. Затем их поведение стало совсем неожиданным и даже внушающим страх: они начали покидать плато, устремляясь в долину реки Иараз.

С наступлением ночи в сумрачных лесных чащобах и перелесках разыгрывалась подлинная драма - потревоженные хищники уходили из своих нор и убежищ и, осторожно ступая, то замирая, то останавливаясь, с тоской расставались они с насиженными местами. Мрачный, заунывный вой волков сменялся глухим рыком кабанов и фырканьем оленей. По направлению к юго-западу скользили по полям неясные тени: огромные олени с ветвистыми рогами, звери с короткими лапами, похожие на тапиров, и более мелкие: хищные и травоядные зайцы, кроты, кролики, лисы, белки.

Вслед за ними двигались земноводные, пресмыкающиеся, бескрылые насекомые. И однажды случилось так, что целую неделю юго-западную часть плато заполняли представители низшего класса животного мира; червеобразные, склизкие твари: от древесных и болотных лягушек до улиток и чешуйчатокрылых жуков-жужелиц, от беспокойных раков, обитающих в вечном мраке под камнями, до пиявок и гусениц.

Вскоре на плато остались лишь пернатые. Полные тревоги, неподвижно застыв на ветвях, они приветствовали наступление сумерек не столь звонким, как прежде, пением и часто на весь день улетали куда-то из этих мест. Собирались в огромные стаи вороны и совы, слетались стрижи, словно готовясь к осеннему перелету в теплые края, суетились и стрекотали сороки.

Непонятный страх охватил и домашних животных - овец, коров, лошадей, даже собак. Однако, смирившись со своим рабским положением и надеясь на то, что все спасение будет идти от Человека, они оставались на плато, за исключением кошек, которые в первые же дни паники сменили неволю на былую свободу.

По вечерам смутное беспокойство, щемящая тоска мучили жителей Санса и владельцев поместья Корн, их волновало неясное предчувствие каких-то катаклизмов, хотя расположение плато Торнадр опровергало такую возможность. Эта местность находилась вдалеке от зон вулканической деятельности и от океана, лежала на возвышенности, не подвергаясь опасности затопления, w была сложена скальными породами. И все-таки опасность ощущалась во всем - в изменении положения веток и стебельков трав в утренние часы, в неожиданном развороте листьев на деревьях, в слабых, удушливых испарениях, в непривычном свечении воздуха, в ночном томлении плоти, не дающем сомкнуть веки и обрекающем на бессонницу, в странной медлительности домашних животных, которые застывали на месте, повернув морду с трепещущими ноздрями по направлению к северу.

Звездный ливень

Как-то вечером Сэвер и его жена ужинали, сидя у приоткрытого окна в своей усадьбе Корн. Бледный и изящный остророгий месяц плыл в вышине над расстилающимися просторами, а западную оконечность плато окутывал туман. Неизъяснимым очарованием веяло от этого пейзажа, но страшное нервное напряжение заставляло супругов молчать, наполняя их, вместе с тем, тревожным восхищением перед ночной красотой. От деревьев за окном исходил мелодичный шелест, сквозь решетку ворот угадывалось сказочное .зрелище: возделанные поля Торнадра, деревенские домики с освещенными окнами, манящими своей таинственностью, расплывчатые очертания церквушки.

Владельцев поместья все это приводило в волнение, их пугала дрожь, которую они ощущали в своем теле, и когда эта дрожь стала невыносимой, хозяйка выронила из рук виноградную кисть и простонала:

- Бог ты мой, неужели этому не будет конца?

Сэвер взглянул на жену, от всей души желая подбодрить ее, но и сам он чувствовал неуверенность перед надвигавшейся грозной силой.

Сэвер Летан был из, числа тех настоящих ученых, которые умеют неспешно постигать тайны мироздания, кропотливо изучают природу но при этом остаются равнодушными к славе.

В то же время он был не только настоящим ученым, но и благородным человеком. В его взгляде сквозили мягкость и решительность, свидетельствующие о том, что он намерен понастоящему прожить жизнь. Его жена Люс вела свой род от горных кельтов: нервная, грациозная, замкнутая по натуре... Окруженная нежным вниманием мужа, она жила, как хрупкий цветок в заводях больших рек под сенью широких листьев.

Сэвер сказал: - Если хочешь, можем уехать хоть завтра. - Да, уедем, прошу тебя!

Она подошла к нему, словно ища защиты, и прошептала:

- Знаешь, у меня такое чувство, точно земля уходит из-под ног. А по вечерам меня словно приподнимает и несет какая-то сила... Я уже боюсь быстро ходить, мне кажется, что я и так будто лечу. И по лестнице поднимаюсь без всяких усилий, только все время боюсь упасть.

- Тебе это просто кажется, Люс. Это все нервы...

Он улыбался, прижимая ее к себе, но в нем росла глухая, смутная тревога. Сэвер тоже ощутил эту необъяснимую легкость. Когда начало смеркаться, он вышел пройтись, но скоро решил вернуться в усадьбу. И вдруг его понесло с невероятной быстротой, шаги Делались все размашистее, превращаясь в прыжки... Ему с трудом удавалось сохранять равновесие, ноги не слушались. Летан замедлил шаг, стараясь ступать как можно тверже туда, где почва была более влажной и вязкой.

- Потвоему, все это только кажется? - спросила она.

- Я в этом уверен, Люс...

Она смотрела на него, а он гладил ее по голове. Внезапно Люс почувствовала, что муж тоже волнуется, охваченный тревогой, что ей не найти у него защиты, ибо оба они - жалкие, слабые создания перед лицом таинственной силы. Тогда она побледнела, стараясь сдержаться.

- Выпей кофе, это тебя подбодрит.

- Возможно.

Они чувствовали, что их реплики звучат фальшиво, а вс" слова и усилия тщетны перед надвигающимся непостижимым, перед внезапным преображением природы, вот уже несколько недель нарушавшим привычный уклад жизни, волновавшим растительный и животный мир, каждую тварь и каждое растение.

Да, они чувствовали эту ложь, но не осмеливались посмотреть друг другу в глаза, боясь выдать свои предчувствия, передать другому нервное напряжение и тем самым усилить отчаяние.

Несколько долгих минут супруги вслушивались в себя, ощущая в душе отклик на мучащую их тайну.

Испуганная служанка принесла кофе.

- Ты заметил, как ходит Марта? - спросила Люс.

Он не ответил, с удивлением глядя на серебряную ложечку для сахара. Люс тоже посмотрела на нее и воскликнула:

- Серебро позеленело!

Действительно, ложечка стала совсем зеленой, неяркого изумрудного оттенка. И тут они заметили, что вся серебряная утварь приобрела тот же зеленый налет.

- Боже мой! - воскликнула Люс. Подняв руку, словно произнося заклинание, она глухо продекламировала;

Коль зелень серебро затянет,

Во мраке Рож Эгю предстанет,

Луну и звезды поглотив...

От этого старинного, загадочного пророчества, которое жители плато Торнадр передавали из поколения в поколение, повеяло какой-то мрачной безысходностью, они поняли, что в их судьбу вторглось что-то, не подвластное человеческому разуму. Откуда пришло к неграмотным крестьянам это столь грозно звучащее сейчас пророчество? Какие знания, какие наблюдения далеких предков, какие воспоминания о катаклизмах прошлого воплощало оно? Сэверу Безумно захотелось оказаться сейчас где-то далеко от Торнадр. Он испытал угрызения совести от того, что не послушался безошибочного инстинкта животных, а осмелился следовать жалкой человеческой логике, несмотря на предостережение природы.

- Хочешь, уедем сегодня же ночью? - с горячностью спросил он Люс.

- До утра я ни за что на свете не выйду из дома.

Он подумал, что отважиться уйти ночью не менее опасно, чем оставаться в усадьбе, и потому не стал спорить. Отчаянное ржание, глухие удары копыт в ворота конюшни, пронзительные вопли прервали его размышления. Завыла собака, на плато кричали люди, им вторило испуганное мычание коров, надрывный рев ослов.

В тот же миг небо осветила зеленая вспышка, пронеслась огромная падающая звезда, оставив после себя огненный след.

- Смотри!-закричала Люс.

Следом неслись новые метеориты, сначала по одному, затем целыми скоплениями, каждый - изумительной красоты, с длинным шлейфом к большим ярким ядром.

- Сегодня только десятое августа, - сказал Сэвер,- так что падающих звезд будет еще больше. В этом нет ничего странного.

- Тогда почему лампы еле светятся?

Лампы, действительно, светили все более тускло. Казалось, что воздух насыщен электричеством. Супругов вдруг обуял ужас, но не перед смертью, а перед сверхъестественно раздвинувшимися возможностями бытия. В страхе хватались они за что-то прочное - то за стол, то за шкаф, надеясь вернуть ускользающую тяжесть собственного тела, соприкоснуться с чем-то твердым, надежным... Они почувствовали странный толчок снизу, их приподняло над землей, и Летаны даже не попытались удержать равновесие. У них возникло такое чувство, словно они попали в другую среду, и ее атмосфера действует на них, как живая материя или иная сила, только внеземного происхождения. Эта сила будоражила каждую каплю крови, управляла каждой клеточкой тела, проникая до самых глубин, наэлектризовывала каждый волосок на голове.

Впрочем, как и предсказал Сэвер, звездопад нарастал, заполняя болидами весь небосвод. Постепенно к этому присоединился странный, неведомый доселе феномен - в тишине, все усиливаясь, зазвучала музыка: симфония для струнных в небесных глубинах, шепот, похожий на человеческий, далекие, едва слышные голоса... На память приходили мысли о гармонии сфер старика Пифагора.

- Это души! - прошептала Люс.

- Нет, -возразил муж, - это силы непонятной природы.

Но, души то были или силы, они несли в себе ту же неизвестность, ту же глухую угрозу, они были отголосками таинственного явления, самого мрачного проявления человеческого страха - неосознанного ужаса перед Непредсказуемым. А нежные, хрупкие голоса все лились, наполняя собой все пространство, возвращая Люс к детскому смирению, вере, молитвам...

- Отче наш, иже еси на небеси...

Сердце билось так учащенно, что, казалось, вот-вот не выдержит. Сэвер не посмел улыбнуться, услышав молитву, но своим умом ученого, направленным на поиски истины, он все же пытался определить, какие магнитные поля, какие внеземные источники энергии воздействуют на этот уголок земного шара, и что происходит в долине реки Иараз.

Но с самого начала событий и вплоть до сегодняшнего вечера за пределами плато (Сэвер спускался к реке), никто не замечал ничего из ряда вон выходящего, ничто не нарушало там привычный образ жизни. Но почему? Какая связь между небом и плато, какая цепь событий (ведь в предсказании крестьян упоминается определенная последовательность) вызвала эту гигантскую драму?

Снова раздались удары. Штурм лошадьми старых ворот конюшни завершился победой. Показались все три коня с белыми от пены мордами, они неслись громадными прыжками в бледном свете низко нависшего месяца.

- Сюда, Клерон! - крикнул Сэвер.

Одна из лошадей повернула к дому, остальные последовали за ней. Трудно представить себе более невероятную сцену: три длинные Морды в полутьме перед окном обнюхивают Сэвера и Люс, и недоумение в их блестящих глазах сменяется верой в Хозяев, в силу тех, кто их кормил. Потом неожиданно, возможно из-за усилившегося потока метеоритов, в расширенных зрачках вспыхивает полнейший ужас, в безумной панике кони раздувают ноздри и с диким ржанием устремляются прочь от дома.

- Как они прыгают! - вскричала Люс.

И действительно, лошади неслись огромными прыжками, внезапно самая норовистая из них, словно на крыльях, перелетела через железные ворота.

- Смотри, смотри! - воскликнула Люс. - Как будто она ничего не весит...

- Как и остальные, - ответил он машинально.

И впрямь, две другие тени поднялись, не задев прутьев, на высоту более четырех метров. Их легкие силуэты с головокружительной быстротой неслись по деревне, все отдаляясь, как бы растворяясь в воздухе, и, наконец, исчезли.

В эту минуту в сад вышел растерянный слуга, ступая с явным страхом, как ребенок, который учится ходить.

Сэверу стало безумно жалко этого беднягу. Он понял, что все в доме охвачены тем же растущим ужасом, что и хозяева.

- Оставь, Виктор, мы их потом найдем.

Виктор подошел, держась за деревья, затем за стену и ставни. Он спросил:

- Это правда, что придет Рож Эгю?

Сэвер заколебался. Несмотря на всю фантасмагоричность происходящего, он пытался сохранить трезвость ума, но Люс не смогла смолчать.

- Да, Виктор.

Наступила тягостная тишина. Все трое испытывали одинаковое чувство: ощущение сверхъестественности происходящего, и все же Сэвер колебался, пытаясь понять связь этого явления с метеоритным ливнем. Он созерцал все усиливающийся звездопад - зрелище неземной красоты поток, льющийся из глубин Вселенной. Новое наблюдение заставило его вздрогнуть: яркий свет, разлитый над местностью, не мог исходить от крохотной дольки луны, низко нависшей над горизонтом. Летан смотрел, как луна медленно исчезала на западе, теряя при этом свою выпуклость. Через несколько минут она исчезла совсем.

Но плато Торнадр по-прежнему озарялось светом, словно идущим с зенита, слегка переместившегося к северу, как это можно было судить по собственной тени. Неужели это чудо исходило с зенита? Сэвер повернулся.

Оттуда лился мягкий аметистовый свет, словно сотканный из мельчайших частиц, этот сноп света напоминал слегка продолговатое облако, более яркое в своей северной части.

Тогда Сэвер подумал о том, как было бы интересно бесстрастно наблюдать за происходящими явлениями, не испытывая смертельный ужас перед приближением гибели.

Появление Рож Эгю

- Смотрите! - закричала Люс, указывая на небо. Она тоже увидела свет, но была потрясена больше, чем муж. Виктор, держась за оконную раму, дрожал, точно в лихорадке, испуская крики ужаса.

Свет на небе становился все ярче. Шепот небесных голосов понемногу стих, и давящая тишина нависла над плато Торнадр. Затем внизу, разгораясь все сильнее, зажегся новый свет, как бы вторя первому. Его невесомые блики озаряли кроны деревьев и растения, завораживая и пугая.

Люс, Сэверу и Виктору, столь непохожим друг на друга, пришло в голову одинаковое сравнение - они одновременно вспомнили о погребальных свечах, о костре, об огромном пожаре, в котором исчезнет и плато Торнадр, и все его обитатели.

Люс дрожала в полузабытье и вдруг попросила:

- Пить!

Сэвер повернулся к жене, нежность и любовь к ней придали ему новые силы, он переборол в себе желание не двигаться, умереть вот так, неподвижно стоя на месте. Неуверенно ступая, Летан пошел за водой и с удивлением заметил, что воздух стал очень свежим, почти холодным, несмотря на зарево, охватившее небо и землю.

С огромным трудом он принес воду. Стакан и рука ничего не весили, и Сэвер даже не ощущал, держит ли он чтото в руке, а потому изо всех сил сжимал стакан. Но тем не менее половину воды он разлил по дороге.

Люс отпила глоток и с отвращением отодвинула стакан.

- По вкусу это напоминает ржавое железо...

Он попробовал воду и тоже поморщился. Вода действительно имела какой-то железистый привкус. В отчаянии Сэвер и Люс, не отрываясь, глядели друг на друга. Из глубин памяти вдруг нахлынули воспоминания о прожитых вместе годах, отмеченных неувядающей любовью, о том времени, когда они впервые встретились на этой земле, всем существом потянувшись друг к другу (сколько было долгих, прекрасных, возвышенных часов, оживающих сейчас в зеркале прошлого!). Их взгляды переплелись, и в них читалось бесконечное сострадание. Неужели это действительно конец, неужели им придется вот так расстаться с жизнью, умерев от удушья, жажды, страшного ощущения полной потери веса...

Сэвер, полный жизненной энергии, не хотел в это поверить, несмотря ни на что. И хотя он почти наяву слышал похоронный перезвон, в нем еще жила любознательность ученого, заставлявшая его пристально вглядываться в окружающее.

Чудесная и страшная драма продолжалась, напоминая настоящее действо. Зыбкий свет, гигантские огни святого Эльма где-то вдали на плато: сначала на вершинах деревьев появлялись лучики, переливаясь всеми цветами радуги, они множились, мерцая на каждой ветке, каждой прожилке листа, затем спускались на кустарники, на злаки, на травы. От каждого стебелька прямо в небо поднималось слабое свечение.

Над этим фантастическим заревом, над пламенеющим пейзажем стаями носились птицы, решившиеся, наконец, покинуть родные места. Эти существа, не реагирующие на воздействие электричества, долго не поддавались влиянию таинственных явлений, которые, бесспорно, были для них не столь пагубны, как для остальной живности на плато. Зловеще каркающие вороны, бесчисленные тучи воробьев, щеглов, зябликов, малиновок, стаи стрижей и ласточек, хищные птицы поодиночке или парами - все устремлялись к югу, издавая крики, напоминающие человеческую речь.

Сэвер все больше удивлялся тому, что эти несчетные огни не сливались, и от них не исходило сколько-нибудь ощутимое тепло. От каждого огонька вверх шел прямой луч, похожий на тонкое лезвие, а все вместе они образовывали причудливые, похожие на готические, сооружения с миллиардами ослепительных шпилей.

Он пришел в себя от хриплого крика Люс:

- Держи меня, меня уносит!

Он увидел, что его жена мечется в бреду, она была мертвеннобледна, делала страшные усилия, чтобы глотнуть воздуха. Сэвер пришел в полное отчаяние, его собственное сердце почти переставало биться, он даже не сознавал, что прижимает к себе Люс. Вся дрожа, она смотрела на сверкающее плато и еле слышно шептала:

- Это мир иной, Сэвер, бесплотный мир, Земля гибнет...

- Нет, нет, - уговаривал он жену, понимая всю нелепость своих слов, - это магнитные силы изменили скорость вращения...

Раздался тихий голос оцепеневшего Виктора, с трудом приходящего в себя:

- Рож Эгю!

Сэвер выглянул в окно. В градусах двадцати от севера он увидел большой треугольник цвета ржавчины с неровными, словно разъеденными серной кислотой, краями. Постепенно треугольник светлел, приобретая прозрачность воды - настоящее озеро, вытянутое к северу, по которому пробегала зыбь, похожая на волны блекло-красного цвета. Вокруг озера по всему небу разливались зеленые сумерки, сперва светло-изумрудные, они затем становились синими, черными, а в южной части небосвода цвета темного нефрита.

Звезды погасли. Осталось только небо из красной и зеленой воды в нефритовых сумерках. Что это было? Откуда оно взялось? И почему проявилось именно над плато Торнадр? Какое таинственное взаимодействие, какое сродство связывали плато с небесами?

Все эти вопросы возникали в сознании Сэвера, не умаляя однако его ужаса перед сбывшимся пророчеством крестьян. Он больше не сомневался, что пришла смерть, что сердце, которое так бешено колотилось в груди, вот-вот замолкнет навеки. Вдруг Люс, обратив к небу лицо, тронутое печатью смерти, с душераздирающей торжественностью продекламировала:

Коль зелень серебро затянет,

Во мраке Рож Эгю предстанет,

Луну и звезды поглотив.

И, глубоко вздохнув, покорная судьбе, она упала и застыла с закрытыми глазами.

К реке Иараз

Сэвер очнулся и из последних сил дополз к жене, распростертой на полу. Неужели она умерла, исчезла навеки? У него вырвался мрачный смех, смех над безысходностью его положения, и слово "навеки" показалось ему злой издевкой. Это "навеки" для него в лучшем случае могло означать еще один час жизни. Сэвер обнимал жену, даже не понимая, что делает, крепко прижимал ее к груди, как вдруг его пронзило сладкое, странное облегчение: он прочно стоял на земле, к нему вернулся вес. Странно, что помог случай, что сам он не додумался взять в руки какой-нибудь груз, чтобы вновь обрести устойчивость.

Он воодушевился, почувствовал себя увереннее, и хотя дышать попрежнему было трудно, в нем пробудилась надежда, которая крепла от сознания того, что ему легко держать на руках Люс, словно маленького ребенка. И вдруг сердце словно сжалось: он вспомнил про катастрофу, о которой почти забыл. Подумал, жива ли Люс? Он прислушивался к ее дыханию, прикладывал ухо к груди, но биение его собственного сердца мешало слушать. Люс была очень бледной, глаза глядели неподвижно, но все-таки мертвой она не выглядела.

- Люс, милая!

Вздох, слабое движение головой. Он различал ее еле уловимое дыхание. Жива! Это придавало ему новые силы, Летан был готов на все, лишь бы ее спасти.

Несколько минут он размышлял, что бы предпринять, потом пожал плечами. К чему размышления? Нужно действовать, как действовали животные, как поступали самые ничтожные твари - бежать к реке Иараз. И не раздумывая больше, выбрав самый короткий путь, он вылез из окна, крикнув Виктору:

- Возьми в руки что-нибудь тяжелое, отпусти собаку и предупреди остальных. Смотри, как я держу свою ношу. Пусть все бегут в долину, еще можно успеть... Понял?

- Да, мсье.

И Сэвер побеждл, ступая уверенно и, быстро, хотя дышал с трудом. На воздухе электрическое доле действовало сильнее и затрудняло движения. Он выбежал из ворот и очутился в деревне.

В таинственном великолепии красное озеро, казалось, раздвинуло свои границы до самой звездной бездны. Изменился и сияющий ореол вокруг него: теперь он походил на витраж мягкостью оттенков, а аквамариновая кайма прямо над головой сливалась с кружевным оранжевым переплетением, как бы наброшенным на тускло-серое небо.

По-прежнему не было видно звезд. Время от времени огненная линия пересекала небо с севера на юг. Вся земля на равнинных участках плато Торнадр была охвачена пожаром. Деревья пылали, как исполинские свечи, горели травы, в небо взмывали длинные огненные шлейфы, образуя многоцветье арок, которые то рассыпались, когда в небе сталкивались какие-то неведомые силы, то вспыхивали вновь, наполняя пространство прекрасной и пугающей жизнью. Сэвер шел по плато, потом принимался бежать, закрывая глаза, когда приходилось пересекать самые пылающие участки. С волос Люс сыпался сноп искр, ослеплявших Сэвера. Чутье вело его на юго-запад Через несколько минут он увидел ферму, она стала для него ориентиром, хотя и не слишком надежным - так изменился пейзаж.

Вдруг ему показалось, что он заблудился - перед ним расстилался небольшой водоем, берега которого заросли пылавшим тростником, похожим на карающие огненные мечи, в воде отражались бледнозеленые ивы, мерцающие светлячки, удушливый воздух был полон фосфора и озона. Сэвер чувствовал ногой вязкую почву, его влекла к себе стоячая вода. Он постарался сориентироваться, понимая, что перед ним озеро Сиез, которое находится в полутора километрах от границ плато. Минут за десять он успел обогнуть озеро и снова оказался в исходной точке. Неужели ему так и не выбраться отсюда, неужели все усилия напрасны?

- Вперед, Сэвер!

Он снова побежал, силясь разглядеть какой-нибудь ориентир, чтото знакомое... Летан совсем ослабел и понимал, что еще час блужданий по плато означает для него конец, смерть.

Внезапно он заметил острый мыс, единственный на этом озере, откуда он мог осмотреться. Ему показалось, что у него выросли крылья. Сэвер ринулся вперед, нашел узкую тропинку, с которой больше не сходил. Он не смог бы сказать, сколько времени шел - полчаса, десять минут или пять... Но вот он в ужасе остановился перед черной процастью, разверзшейся перед ним, - светящийся склон отделял его от зияющей бездны.

- Склон! Склон!

Он повторял это слово, двигаясь по извилистой тропинке. С каждой секундой самочувствие улучшалось, электрическое поле становилось слабее, пламя гасло, превращаясь в редкие блуждающие огоньки, воздух делался свежее и чище. Люс стала заметно тяжелее, он с трудом удерживал ее в руках, бежать с такой ношей Летан уже не мог. Он упал, скатился по склону, попытался бежать, подчиняясь все тому же непобедимому инстинкту. И вдруг его охватила безумная радость: он услышал плеск воды в реке, всем существом почувствовал, что приближается спасение. Еще несколько шагов. И вот он вне опасности. Здесь больше нет таинственных сил, здесь господствует старая, добрая природа, благосклонная к человеку.

Обливаясь потом, Сэвер все Же останавливается, но теперь он чувствует, что полон сил. Перед ним расстилается долина, в сумерках струится река. Испустив крик радости, испытывая острое облегчение, он падает. Люс лежит у него на коленях, она без сознания. Наверху, над склоном, струится неясный свет, становясь ярче у края плато. Зарево исчезло, вместо него - небольшие отблески, мерцающие, точно ночное море. Рож Эгю пропал, осталось лишь красное марево, похожее на северную зарю, и по-прежнему обильный и великолепный звездопад.

- В чем причина? - спрашивал он самого себя. - Откуда такая разница между плато и долиной реки Иараз?

Он склонился над Люс. Она еще бледна, неподвижна, но дыхание различимо. Это дыхание спящего, а не потерявшего сознание человека.

Он громко позвал ее:

- Люс! Люс!

Она вздрагивает, слегка поворачивает голову. Бесконечная радость переполняет Сэвера. Он плачет от счастья, прижимает к себе Люс, продолжает звать ее по имени, шепчет ласковые слова. Наконец она открывает глаза. Она еще не проснулась, в ее взгляде мрак, но вот она видит Сэвера:

- Мы победили! Торнадр не смог тебя поглотить! восклицает она.

Стоя над рекой, скрестив руки на груди, он дает себе слово подняться туда, наверх, по направлению к юго-западу, и описать всю катастрофу. Тем временем со склона доносятся голоса, лай собак -это приближаются слуги из поместья Корн. Люс и Сэвер ждут их, обнявшись и плача от счастья.

P. S. Сэвер Летан действительно опубликовал в британском издательстве хронику катаклизма на плато Торнадр. В течение недели можно было наблюдать Рож Эгю в небе над плато. В течение недели полыхал холодный пожар, который ничего не сжигал. Об аналогичном явлении рассказывали и крестьяне с плато Истель. Специальная научная комиссия приехала в последний день. На плато имелось несколько жертв, но большинство жителей успели покинуть его в ночь на десятое августа. Что же касается научных выводов, то все они оказались малоубедительны. Никто не смог выдвинуть гипотезу, объясняющую случившееся. Правда, удалось собрать наводящие на размышления сведения, указывающие на то, что плато Торнадр покоится на скалистом основании объемом около ста пятидесяти миллиардов кубических метров.. Впоследствии эти факты могут привести к интересным научным открытиям, а пока они позволяют предположить, что упомянутое скалистое основание - космического происхождения, это огромный болид, упавший в долину реки Иараз еще в доисторические времена.