"План вторжения" - читать интересную книгу автора (Хаббард Рон Л.)

ГЛАВА 6

Должен признаться, что офицер Солтен Грис представлял собой довольно жалкую фигуру, когда машина охранников Аппарата доставила меня к офису. Было уже очень поздно. Я прекрасно понимал, что должен собирать вещи, чтобы вовремя оказаться на борту буксира, уже полностью готового к отлету. Но я почти целых полчаса просидел в офисе за столом, уставившись взглядом в пустоту. Я тайно надеялся, что произошла какая-то ошибка, недоразумение, что ли. Ничто не может быть так ужасно, как чувствовать себя пешкой в руках безумца. Подчинившись внезапному порыву, я извлек на свет некоторые из имевшихся у меня учебников психологии. Я быстро нашел их в моей «морковной грядке» — под таким кодовым названием у меня фигурировала не большая секретная ниша за дощатой обшивкой. Еще с полчаса я провозился с этими, весьма популярными на Земле книгами.

Шизофрения, как я точно установил, сложное слово, образованное из двух корней — «шизо», что означает «раскалывать», и «френ», что означает «разум». Само же понятие расшифровывается как уход или отрыв от реальной действительности. Паранойя же является хроническим психическим заболеванием, которое проявляется во внешне логически обоснованных заблуждениях, отягощенных манией преследования или манией величия. Мегаломания, или мания величия, часто принимает формы непреодолимого желания править миром. Слуховые галлюцинации — это состояние, когда человек вдруг начинает слышать голоса, которых в реальности нет. Все эти симптомы, за исключением последнего, объединяются общим названием «синдром Гитлера». Гитлер же был сумасшедшим военным диктатором на Земле. Он и еще несколько его приспешников были признаны больными параноидальной шизофренией, что помогло объяснить пристрастие их к геноциду, как методу управления массами (они очень много поработали над тем, чтобы полностью уничтожить целые расы). Все верно! Я подыскал нужные мне термины. А слуховые галлюцинации как симптом шизофрении многое объясняли в поведении Ломбара. Все это есть у Ломбара, а значит, он — сумасшедший. Но вывод этот отнюдь не успокоил меня.

Если он начнет принимать таблетки амфетамина, известные на Земле под самыми различными названиями, а особенно — таблетки метедрина, выпускаемые в форме сердечка, которые были в его флакончике, то психика его в ближайшее время пойдет вразнос!

За этими мрачными размышлениями я провел еще целый час.

Но что я могу сделать? Ровным счетом ничего!

Нет, кое-что я не просто мог, а просто обязан сделать! Если я не начну действовать и дотяну эту миссию до конца, меня свободно можно считать мертвым. Это мне было продемонстрировано столь недвусмысленно, что двух мнений здесь быть не могло.

Осознание этого непреложного факта заставило меня вскочить с места. Было уже далеко за полночь. Я почти бегом пустился к пансионату Мили, чтобы начать паковать свои вещи. Я даже совершенно забыл о Ске, который дрых себе в аэромобиле совсем рядом с офисом. Но он, должно быть, проснулся, когда я пробегал мимо, потому что, когда я подбежал к пансионату, мой аэромобиль уже стоял на заднем дворике среди мусорных ящиков.

Вихрем ворвавшись в свою комнату, я принялся лихорадочно сгребать вещи и рассовывать их по мешкам. Я уже готов был сунуть в мешок со старыми использованными баллончиками и аппаратуру слежения за Хеллером, но вовремя сообразил, что все эти приборы не следует постоянно держать при себе. Тогда я осторожно уложил их в небрльшую коробку, на которой с целью камуфляжа была выведена надпись: «Фамильные драгоценности. Обращаться с осторожностью!»

Когда я спустился вниз, Ске стоял как истукан, опираясь о дверцу машины.

Помоги мне наконец погрузить вещи и поскорее отвези все это на буксир. Если ты намерен так прохлаждаться, у меня совсем не останется времени на сон.

Вы хотите сказать, что и в самом деле уезжаете отсюда надолго? — спросил Ске. — Может быть, на целые годы? За что мне такая удача?! Да ради этого я вас мигом доставлю куда угодно!

И он тут же подключился к работе. Вообще-то ему не стоило быть таким неделикатным. Повязки с его рук уже были сняты. Следы от побоев, которые он не раз заслуженно получал, полностью исчезли, если не считать одногодвух сломанных зубов — впрочем, этому зубоскалу следовало бы сломать обе челюсти сразу.

Но тут тишину ночи прорезал еще один, и надо сказать, весьма неприятный голос.

— Вы отлично отоспитесь на скамейке в долговом суде, если не заплатите немедленно всего, что задолжали! — Конечно же, это была Мили.

Решительной походкой она подошла к нам, и ее рука тут же вцепилась в коробку с надписью «Фамильные драгоценности. Обращаться с осторожностью!». Она схватила коробку и изо всех сил прижала ее к груди. Я уже собрался вырвать у этой нахалки свое имущество, но тут взгляд мой упал на рукоять бластера, торчащую из кармана ее фартука. Ске тем временем сгреб в охапку остатки моих вещей вместе со щепками от половых досок и еще каким-то мусором, скопившимся в углу, и с этим грузом деликатно вышел из комнаты. Мы с Мили стояли друг против друга и обменивались гневными взорами. Собственно говоря, это у нее взор горел гневом. В моем скорее был океан отчаяния, истошный вопль обезумевшего от горя человека. Я ведь не мог улететь без единственного, имеющегося в моем распоряжении, комплекта аппаратуры слежения за Хеллером.

— Пятьдесят кредиток, — сказала Мили.

Внутренне примирившись с поражением, я достал бумажник. У меня не было столько денег. А мысль о том, что она вновь одерживает верх надо мной, заставила меня с содроганием вспомнить об унизительных столкновениях с этой тиранкой, которые причинили мне столько боли. И она еще утверждает, что я задолжал ей за комнату! Да, я действительно задолжал, но я готов был отдать ей все, лишь бы она…

И тут мне попалась на глаза фальшивая сотенная бумажка. На уголочке купюры сохранилась даже кровь гипнотизера. Нет, что ни говори, есть все-таки справедливость на свете! Усилием воли я напряг мышцы лица, чтобы не допустить торжествующей улыбки, совершенно естественной в таких случаях, и сунул ей эту фальшивую сотню.

— Я преподношу тебе это в знак памяти о счастливом времени, проведенном здесь, — сказал я. — Если ты захочешь держать за мной эту комнату до моего возвращения, я не возражаю. Должен признать, однако, что ты честно заслужила то, что получаешь. — Ее наверняка сразу схватят и казнят, едва она попытается расплатиться с кем-нибудь этой бумажкой.

Она недоверчиво глянула на протянутую ей купюру. Но я был спокоен. Она не была высококвалифицированным кассиром. Потом она перевела взгляд на меня, как-то странно наклонив голову.

— До свидания, Мили, — сказал я. — Надеюсь, что в ближайшем будущем тебя ждет много приятных перемен.

И я вышел, крепко прижимая к себе отобранную коробку.

Мы летели по залитому лунным светом небу. Поднималась вторая луна Волтара, и ангар Аппарата предстал перед нами пестрой сумятицей мягких переплетенных теней. Меня даже удивило, как быстро пролетело время. Было уже почти четыре часа утра. Чувствовал я себя отвратительно, и не только отсутствие сна было тому причиной, хотя и это давало о себе знать.

Ске отказался переносить мой багаж на корабль. Мне пришлось самому разыскивать ручную тележку, грузить на нее мой скарб и толкать тележку к люку. Я просто в бешенство пришел, заметив, что этот лодырь приплелся вслед за мной к буксиру и стоит, сунув руки в карманы и наблюдая, как я таскаю вещи.

— Занесика все это на корабль, да поживее, — скомандовал я. Но он продолжал молча стоять, даже не шевельнувшись. Я чуть было не убил его на месте. И тут мне внезапно пришла в голову блестящая идея. Я лицемерно улыбнулся. Ну что ж, пришла пора и с ним сполна рассчитаться за все те гадости, которые я вытерпел от него в последние недели.

— Ске, — сказал я, — ты, должно быть, чувствуешь себя обделенным и обижаешься на меня за то, что я не помог тебе разбогатеть. Честно говоря, я и сам огорчен, что не сумел помочь тебе продвинуться по службе и занять достойный тебя пост. — «На самом дне ада», — подумал я про себя. С этими словами я сунул руку в карман и вытащил бумажник. — Ты прекрасно знаешь, что не так давно мне удалось получить кое-какие деньги. Там, куда я сейчас отправляюсь, деньги мне ни к чему. — Они, честно говоря, ни к чему ни там, ни здесь. — А я давно хотел наградить тебя за отличную службу. Мне не хотелось бы выглядеть скрягой. — И я вытащил из бумажника оставшиеся фальшивые деньги. Пятна крови на них не отпугнут Ске, а кассиром он никогда не был. И я вручил ему всю пачку.

Он поглядел сначала на меня, потом перевел взгляд на деньги. При этом он прищуривал то один, то другой глаз, как будто вдруг стал плохо видеть.

— Ну вот, а теперь занеси, пожалуйста, мой багаж на корабль, — сказал я уже совсем другим тоном. — Ну давай, давай.

Он положил деньги в карман и принялся собирать мои вещи. Я же, прихватив с собой только аппаратуру для подслушивания Хеллера и подсматривания за ним, поднялся налегке.

Свежая надпись на самой последней каюте, примыкающей к двери, что открывалась лишь по команде голосом, гласила: «ОФИЦЕР ГРИС».

Ске бросил мои вещи просто на пол и, сделав еще несколько ходок, покончил с багажом.

Я проводил его до выхода.

— До свидания, Ске, — сказал я. — Что бы с тобой ни произошло в дальнейшем, надеюсь, это будет справедливой оценкой твоих заслуг.

Он зашагал по ангару, ни разу не оглянувшись.

По правде говоря, меня несколько озадачивало то обстоятельство, что когда, например, Хеллер дает людям деньги, то они принимают их с радостью, а если деньги даю я, то все в ответ как-то странно поглядывают на меня и этим ограничиваются. Почему бы это? Придется мне основательно засесть за книжки по психологии и хорошенько проштудировать их в поисках ответа на эту загадку.