"Львиная охота" - читать интересную книгу автора (Щеголев Александр)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Городская скульптура перед отелем была взорвана.

"Идеал" работы Смарагды Бриг превратился в... да ни во что он не превратился, - не существовало отныне современной куклы для взрослых, вот и все метаморфозы! Управляемый фугас. Роскошной каменной скамьи так же не существовало. Центр площади был оцеплен полицией, вялые работяги закапывали воронку, другие бродили по парку, собирая осколки, - зачем они это делали, кому теперь нужно расчлененное тело атлета? Фигура, оказывается, была бетонной с металлическим каркасом внутри, а снаружи была покрыта полимерной пленкой телесного цвета. Надо же, я-то думал - это целиком пластик. Собранные фрагменты полицейские бросали в общую кучу. И вокруг этого цирка расселись на скамеечках и на травке молчаливые зрители.

Зеваки, как ни странно, были еще более вялыми, чем полицейские. Почти никто не стоял, каждый был сам по себе, а редкие пешеходы вообще не обращали внимания на изменившийся пейзаж. Никаких вам рыданий или, наоборот, восторженных всхлипов на тему: "Я видел, видел!.." Да и в городе было на удивление спокойно, ни малейших следов паники или массового возбуждения. Чрезвычайная ситуация была строго ограничена районом Академии и, частично, Райскими Кущами. Не скупали продукты, не громили магазины, не разыскивали родственников, не удирали на автомобилях, не предлагали состояние за лишнее место в вертолете. Одно сплошное созерцание. Лишь уничтоженный "Идеал", пусть и был он местного значения, хоть как-то разбудил это сонное царство.

Возносясь по змеящимся улочкам к сердцу города, воображая себя снарядом, пущенным в цель рукой богини Немезиды, разве мог я мечтать о таком вот сюрпризе...

А чего ты ждал, спросил я себя. Торжественной встречи? Ты нахально поднялся по Приморскому спуску - у всех на глазах! - и объявился на площади. Ты расслаблен и ничего не боишься, держа для невидимых охотников фигу в кармане. Потому что ты - догадался... Ох, как мерзко. Если честно, не расслаблен я был, а почти раздавлен своей внезапной догадкой. Не будет мне торжественной встречи, с каким бы страхом и азартным ожиданием я к ней ни готовился! Когда с легкостью уходишь от засад, которых не существует, когда просчитываешь ходы за дураков и негодяев, но вдруг понимаешь, что никто за тобой не гонится, потому что главный дурак - ты сам, становится стыдно. Но это можно пережить. Когда же видишь, сколько людей пострадало от твоей старческой несостоятельности - теряешь смысл жизни... Как я сразу не допер, насколько грубо меня использовали? И не надо, не надо теперь лепетать про концерн "Луч"! Всякому овощу свое время. Пока ты гонялся за убийцами цветочницы, Жилов, пока ты ломал голову над загадкой "Масс-турбо", тебя просто использовали... Ау, Гончар, где ты? Помоги мне вернуть смысл жизни, лекарь...

Может, взорванный манекен даст Жилову силы жить дальше?

Обогнув левое крыло гостиницы, я остановился на углу, под козырьком здания. Здесь же в тенечке дремал в раскладном кресле пожилой абориген, перед которым стояли большие диагностические весы. Человек, очевидно, работал. Только клиентов у него что-то не наблюдалось.

- И кого благодарить? - сказал я, глядя на воронку от взрыва.

- Простите? - оборотил ко мне лицо владелец весов. Лицо у него было обвисшее, унылое. Этому-то чего унывать? Такое представление перед его глазами разыгралось! Я подошел ближе и сварливо молвил:

- Подумаешь, голый! Красная рубаха была? Значит, все культурно. Кому помешало, что дядя просто сидит и смотрит в недоступную даль?

- Ах, вы о скульптуре, - разочарованно сказал он.

- Секта монархистов встала из могилы? - спросил я. - Кого нам благодарить за развлечение?

Уничтоженного истукана было немного жаль, успел я привыкнуть к нему. И вообще, произведение искусства, как-никак.

- Что вы, какие монархисты? - апатично возразил незнакомец. - Их было двое. Один - в игрушечной маске, другой - с забинтованной головой. Голову забинтовал, шакал, чтоб морду не запомнили.

Он меня не узнал. Пожилой-то пожилой, но молодящийся, как и все они тут. Каждый день сидит на площади, смотрит на скульптуру и - не узнал меня. Наверное, это к счастью... А вот бинтоваться в целях маскировки - чушь, кинокомиксы. Ну-ка, кто у нас числится в пострадавших, кому давеча по голове перепало?

- Первый злодей, случаем, не в маске черепа был? - спросил я.

- Да-да, - ничуть не удивился владелец весов. - Так вы их тоже видели? Расскажите полиции, а то они ко мне, по-моему, не собираются подходить. Думают, я сам ради них задницу от стула оторву... - Он секунду помолчал. А лабрадор жалко.

- Какой Лабрадор? - испугался я. - Полуостров?

- Скамейка была из лабрадорита. Ценный минерал. Мой зять как раз занимался его доставкой откуда-то с севера. Вы знаете, что этот камень применяется в целях защиты от магии? Анекдот. От магии защищает, а от тротила - нет... Взвеситься не желаете?

- Почему нет? - сказал я и сел на весы.

Он включил анализатор и вдруг спросил:

- Вы, кажется, были в городе, да? Это правда, что террористы взорвали Национальный Банк?

- В Национальный Банк я сегодня не заходил, - уклончиво ответил я. Повезло.

- Говорят, все деньги сгорели, - сказал абориген.

- Ну, не все, - сказал я. - У вас же есть при себе портмоне? Не пустое, я вижу.

Он посмотрел на свое портмоне и покачал головой, кисло улыбнувшись:

- Вы молодец, хорошо держитесь. Я тоже стараюсь себя как-то поддержать, но...

Он закашлялся, махая на меня рукой. Вот тебе и молодящийся, подумал я, вот тебе и апологет вечного здоровья. Или он не умеет видеть цветные сны? Из прорези печатающего устройства ползла распечатка с моими данными, но я не стал ее разглядывать, я слез, положил на сиденье сразу десять динар и пошел вдоль стеклянной стены к главному входу отеля.

Стена была испачкана свежей рукотворной надписью, сделанной при помощи красящего баллончика. Здоровенные, корявые, неряшливые буквы. Цвета артериальной крови. Всего лишь одно слово: "ПЛАЗА". Кому-то, надо понимать, обрыдла горящая наверху "ВИТА", кто-то решил вернуть отелю исконное имя крик души, надо понимать. "Слово из пяти букв, пишется на стенах, начинается на "п"..."

Пафос, Жилов (вот тебе еще слово из пяти букв!). Все это пафос. Где пересеклись интересы тайных хозяев "Луча" и умельцев из "Масс-турбо" - вот о чем пора бы поразмыслить! Формально группа "Луч" - могучая медийная корпорация, монстр. Настоящая империя комиксов - с отработанной технологией идиотизации всего и вся. До сих пор они старались держать лицо, обходя стороной проблематику Венеры и Марса, так что же вдруг случилось? Невидимых кукловодов на остренькое потянуло? Или за респектабельной ширмой происходит нечто куда более серьезное? Технологию идиотизации доводят до логического завершения, превращая культурный феномен в биологический... Нет, не будем пугать себя раньше времени.

У дверей стояли Вячеславин со Стайковым.

- Явление, - буркнул Иван, взглянув мимо меня. - Каменный Максим восстает из крошева.

- Добрый вечер, - сказал воспитанный Лазар.

Они дружно глазели на площадь. Останки скульптуры лежали прямо перед нами, метрах в пятидесяти - подходи и рыдай, распластавшись на изуродованном теле.

- А ты кстати, - сказал Вячеславин. - Вот. На.

Он, не поворачивая головы, сунул мне в руки заклеенную коробку.

- Что это?

- Посылка товарищу Максу от товарища Дмитрия.

- Вы были у РФ? - спросил я, разглядывая нежданную почту. К коробке было подшито письмо. Меня вдруг одолели нехорошие предчувствия.

Вячеславин ничего мне больше не сказал. Ответил Стайков:

- Дмитрия Дмитриевича мы не видели, посылку нам передала домработница. Потом мы снова были в яхт-клубе, у госпожи Смарагды... - он тяжело вздохнул. - Все, у кого могло быть опохмелово, срочно ушли в море. Испугались, что полицейская операция их тоже коснется.

- Сам ты "опохмелово", - вскинулся Вячеславин. - Знаток русской словесности.

Мне очень хотелось вскрыть посылку или хотя бы письмо, но есть на свете вещи, которые нельзя себе позволять на людях.

- Пострадавших много? - спросил я, показав рукой на площадь.

А ведь это самое важное, поразился я. Почему я сразу не задал этот вопрос? Что же со мной творится, подумал я с тревогой, что с нами со всеми творится?

- Только оглушенные, - оживился Стайков. - Народу было мало. Больше всех пострадали те, кто купался в бассейне, потому что кто-то с испугу сильно испортил воду. Знаете, Максим, как дело было? Одну пилюлю гектона засунули под сиденье, ровно под зад, и металлическими экранчиками прикрыли, вторую пилюлю - под другой конец скамейки. Оба заряда сработали синхронно. Радиус опасной зоны при такой схеме - не более десяти метров, так что никого не ранило.

Он был автором криминальных бестселлеров, знал толк в подобных вещах.

- У, какая осведомленность? - восхитился я. - Говорят, террористов было двое...

- Это не мы, - быстро сказал Вячеславин и принялся с ожесточением ковырять асфальт носком туфли. - Нас опередили.

- Я с полицейскими общался, - пояснил Стайков, не обращая внимания на болтуна. - Они меня успокоили, что воду в бассейне уже сменили.

Популярный автор нес сущую банальщину, картина взрыва и так была ясна до полной прозрачности. Достаточно двухсот-трехсот грамм тротила или, соответственно, пары таблеток гектона. Направленный взрыв. Обломки летят все в одну сторону, роем, падают кучно, а зона поражения и впрямь невелика. Взрывать памятники вообще совершенно безопасно для окружающих, единственное неудобство - никогда не знаешь, в какую, собственно, сторону полетит каменный рой...

- Кто-то перетряс наши номера, - сменил Лазар тему. - Пока мы к госпоже Смарагде ходили. За ОПОХМЕЛОВЫМ, - добавил он со злым упрямством.

- Фамилия такая, - покивал я.

Вячеславин дернул щекой.

- Мелкий ты и мстительный, - сказал он Стайкову. - Как габровец.

- А ты дурак и националист! - неожиданно закричал тот. - Сколько можно бездарно шутить? Я же не посылаю тебя в вашу Жмеринку!

- Эй, друзья, друзья, - сказал я им. - Чьи номера трясли?

Стайков успокоился.

- Всех писателей, проживающих в "Вите". Ваш - в том числе. Мы написали несколько писем в авторитетные международные организации. Вы подпишите, Максим?

Светский Лазар был сегодня на взводе и не собирался этого скрывать. Он бросал на меня быстрые взгляды, словно шторки приоткрывал, и в эти мгновения кипящий металл вспыхивал в его глазах; а Вячеславин, хороший друг и собутыльник, всегда гордившийся своей несдержанностью, наоборот, за время разговора ни разу даже не взглянул на меня.

- Подпишу, - согласился я. - Каких только глупостей я в своей жизни не подписывал. Сейчас вот это патлатое существо объяснит, чего оно рыло от меня воротит, и я тут же достану остро заточенное перо... (Что-то лопнуло во мне, поперла наружу дрянь словесная - от усталости, от безвыходности, от того, что все вокруг развлекаются, а мне почему-то нельзя). - Я что, Ваня, пахну как-то не так? - осведомился я, силой развернув Вячеславина к себе лицом.

- Правда ли, - звонко сказал он, - что тебе подарили бутыль самогона и ты ее разбил?

Я взял его под мышки и затанцевал с ним вальс.

- Пять литров горилки, - пропел я. - Вдре-без-ги.

- Нарочно? - спросил он, заранее зная ответ.

- Ну не понравилось мне, сивухой воняло.

Он вырвался. Он встал передо мной, красный и потный.

- Ты мне больше не друг, Жилов, - объявил он.

- Послушай, Опохмелов, - сказал я ему. - На обиженных воду возят. А также кладут их под нары. Тоже мне, центр мира. Гора Кайлас. Ты хотел правды? Вот она: это была не горилка, а ракша, непальский самогон из риса.

- Я тебе больше руки не подам, Жилов, - ровным голосом сказал Вячеславин и отвернулся.

- А как насчет вас, Елизарус? - шагнул я к Стайкову. - Я ухожу. Вы не откажете мне в рукопожатии?

Тот посмотрел на протянутую ему ладонь и откровенно растерялся. Рафинированный, пастеризованный и дистиллированный Стайков не находил нужных слов! Сказал бы прямо: ты грязен, Жилов. Пусть ты и птица высокого полета, Жилов, но зачем в собственном гнезде-то гадить?.. Просто скулы сводило от неловкости за них обоих. И ответить мне было нечем. И тогда я пнул ногой крутящиеся двери, ведущие в холл... Лазар Стайков все знает про взрывчатку, думал я, именно это нравится читателям в его книгах. Иван Вячеславин разбирается в человеческих душах, хоть и верит в плохого Бога, именно это нравится критикам. Незаурядные люди. Люди, на которых не обижаются. Есть, знаете ли, такие люди - на которых не обижаются...

В холле гостиницы, укрывшись в одной из свободных зон отдыха, я наконец-то смог заняться посылкой от Учителя. Сначала вскрыл конверт с письмом.

"Максимушка, Вы забыли у меня электронный блокнот и дополнительное запоминающее устройство. Вероятно, все это нужно Вам для работы. А фотокарандаш к блокноту поищите у себя в карманах, у меня его не было. ДД". Постскриптум: "Я не знал, что выпускаются запоминающие устройства на триллион страниц".

Забыл - это понятно, подумал я. Нужно для работы... Но почему электронный блокнот? Разве блокнот я забыл у Дим Димыча на его письменном столе? Да еще в комплекте с запоминающим устройством на триллион страниц... Учитель тоже не видел?

Ох, как не вовремя появилась на сцене эта посылка...

Освобождать коробку от пергамента было не обязательно: и так ясно, что внутри. Я нашел взглядом бар - и пространство послушно свернулось под моими ногами. В холле работал объемник, большущая стеклянная тумба до потолка, вокруг него расставлены были плетеные диванчики, вытащенные из ближайших зон отдыха, и все люди, находившиеся сейчас на первом этаже, скопились здесь. Кому не хватило сидячих мест, те безропотно стояли. Люди не переговаривались, не обменивались мнениям - молча смотрели и слушали. Разгромлено гнездо фальшивомонетчиков, вещал первый европейский канал. Полицейская операция проводилась совместно Интерполом и Службой Контроля ООН. Подпольная организация была в буквальном смысле подпольной: обнаружен настоящий подземный городок с развитой инфраструктурой, созданный на территории Академии при небескорыстном попустительстве ректората и прямом участии большого числа сотрудников и студентов. Фальшивомонетчики имели наглость подделывать все основные мировые валюты, и они же с неясными пока целями совершили вчерашний налет на этнографический центр "Новый Теотиуакан", во время которого погибло девять мирных ученых из Латинской Америки. Убийцы, варвары, нелюди. Степень вовлеченности преподавателей и инженеров Академии еще выясняется, но главарь банды уже известен: некто Станислав Скребутан, занимавший видный пост в Правительстве...

- Почему вы смотрите Европу, а не местное вещание, - шепотом поинтересовался я у менеджера, бессильно привалившегося к мозаичному панно.

- Потому что ни одна наша станция не работает, - был мне ответ, - ни телевизионная, ни радио.

Дикторы стеснялись своих же слов: по-моему, они понимали, какую лапшу их вынуждают вешать зрителям на уши. Вот образцы поддельных валют, показывала камера, вот остатки оборудования, уцелевшие после пожара. Преступники пытались уничтожить улики, но, как мы видим, в полной мере им это не удалось. Взрыв тайного денежного хранилища был организован и осуществлен лично главарем, который, по непроверенной информации, погиб в огне. Сохранилась видеозапись, сделанная перед самым взрывом, и сотрудники Службы Контроля обещали в скором времени предоставить ее прессе...

Подавив рвотный рефлекс, я зарулил в нишу, где располагался бар. От таких новостей хотелось и впрямь немедленно под душ, отмыться. А здесь было пусто: всех потенциальных клиентов переманили видеоновости; впрочем, нет, кто-то с бокалом в руке лениво качался вверх-вниз на табурете возле стойки. "В целом полицейская операция прошла в мягком режиме, - неслось мне вслед. - Жертв нет, никто серьезно не пострадал..." Никто не пострадал, никто не пострадал - какое длинное эхо. Что тебе еще надо, Жилов? Жертв нет! Поверь в это и утешься... Бармен был тот же, что и ночью, - большая удача! Человек просто горел на работе, совсем не жалел себя, пчелка трудолюбивая. И опять он проповедовал, ревнитель трезвости и чистых кишок.

- Человек рождается здоровым, все болезни приходят к нему через рот, втолковывал он единственному посетителю. - Гиппократ сказал!

Новообращенный слушатель употреблял кислородный коктейль с помощью серебряной ложечки. Внутри стеклянной стойки плавали молчаливые рыбки тоже слушали.

- Едим для того, чтобы жить, а не живем для того, чтобы есть! - с ходу возгласил я. - Это Сократ. Чем языком болтать, сотворите мне кислородный коктейль, мастер, да смотрите, чтоб был лучший в городе.

Бармен обнаружил меня слишком поздно, не успел придумать, как ему реагировать. Не ждал он моего появления, вот в чем была его проблема. Механическим движением он вытащил из холодильника яйцо и спросил:

- Вам с каким наполнителем?

- С морозным воздухом, - заказал я. - Зимой гадюки сладко спят.

Присаживаться я не спешил, остался на ногах, а посылку от РФ положил на свободный табурет. Мой сосед повернулся вместе с коктейлем:

- Хорошо вы сказали - про гадюк. Я тоже не смог это шипение вынести, потому и удрал оттуда, - он ткнул ложечкой в сторону объемника. - Как вы думаете, это правда, что хранилище с деньгами сгорело?

Он спросил меня почти теми же словами, что и старик на площади, и с той же точно интонацией. Оба они еще на что-то надеялись.

- Правда, - ответил я.

- И что теперь? - с отчаянием произнес он.

- А что теперь! - беспечно сказал я. - Выпустят новые деньги, в чем вопрос?

Лишняя пара ушей и глаз были мне совершенно ни к чему, значит, следовало побыстрее от них избавиться. Бармен между тем разбил яйцо, отделил белок от желтка, принялся колдовать над своим аппаратом, - он все делал механически, бросая пугливые взгляды то на нас, то на людей в холле. Бармен тоже на что-то надеялся.

- Вы так думаете? - воспрянул собеседник. - А ведь верно, должны новые деньги выпустить, как же иначе...

- Печатный станок не горит, в отличие от рукописей, - подтвердил я. Вон там, снаружи, видите? - показал я ему. - Да-да, возле выхода из отеля. Двоих товарищей видите?

По ту сторону стеклянной стены все еще мозолили глаза Стайков с Вячеславиным. Что ж, ребятушки, выручайте.

- Один - крупный специалист по взрывному делу, - шепотом сообщил я. А второй чего только не напечатал в своей жизни. Я уверен, они все знают. Если вы поторопитесь, то сможете расспросить их.

Несчастный человек был переполнен надеждой и потому попался. Он махом прикончил свой коктейль, сунул серебряную ложечку в нагрудный карман, встал и пошел к выходу, нетерпеливо ускоряя шаг. Едва он покинул нишу, я тут же опустил стальную штору, наглухо отделив бар от холла. Такие шторы были предусмотрены в каждой из ниш первого этажа: в ночное время с их помощью закрывали и опечатывали служебные помещения. Я проделал все это очень быстро, бармен и рта не успел раскрыть, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Теперь мы были одни. Поговорить с приятелем без свидетелей - что может быть естественнее? Надеюсь, никто на меня не обиделся... Когда я перелезал через стойку-аквариум, бармен пискнул:

- В чем дело, товарищ?

- Масс-турбо, - сказал я и подошел к нему вплотную. - Бесконтактное рукоблудие.

Он посерел лицом. Шея, впрочем, тоже посерела, и руки, и даже ногти, человек будто пылью покрылся.

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

Это было бы убедительно, если б не трусил он столь очаровательно. По-моему, он решил, что его явились убивать. Он, увы, ошибался. Я подмигнул ему:

- Речь о видеошарах, которыми вы снабжали некоторых любителей комиксов. Уникальная, штучная продукция. В магазинах не продается, тиражированию не поддается.

- Вы хотите взять что-то напрокат? - попытался разыграть он дурачка, но попытка не удалась.

- Речь о совершенно особенных видеошарах, после просмотра которых клиент берет хозяйственный нож и режет сотрудницу вашего отеля в массажном кабинете, - терпеливо объяснил я ему.

А также речь о том, подумал я, что империя комиксов с нежным именем "Луч", помимо прочего - не что иное, как финансовое прикрытие лабораторий Дэнди Голдфинча. Мне ли не знать это, если я самолично проводил счета на спецтехнику, еще когда числился у Матки в перспективных кадрах - в счастливую пору войны с наркодельцами.

А еще речь о том, что я собственными ушами слышал реплику, которую позволил себе один из заместителей Голдфинча на закрытом совещании семь лет назад. Было заявлено, что эффект жмури - это колоссальный прорыв в науке, какие случаются раз в столетие, и не использовать открывшиеся возможности просто глупо... И очень скоро всевозможные новинки из области психолучевых технологий посыпались нам в руки, как из рога изобилия.

Бармен затрясся. Это была агония.

- Признавайся, ты ведь на самом деле не бармен, а медик? - ласково спросил я. - Клятву Гиппократа, наверное, давал? Давно на старину Дэнди работаешь?

Он вдруг рванулся в подсобку. Куда, зачем? Нету там служебного выхода, малыш, я же первым делом это проверил! Я схватил его под мышки, посадил на стойку и для начала обыскал. Ни оружия, ни служебного удостоверения у него не было (что никаким образом не меняло дела), зато был ингалятор наполовину полный.

- Это сукавстан, - заторопился бармен с объяснениями. - Ночные смены трудно даются.

Я положил стимулятор на табурет рядом с коробкой от Дим Димыча, после чего восстановил беседу.

- От кого ты получал психодислептики? Кто контролировал глубину эс-про у ваших подопытных мышек?

- Я не знаю никакого эс-про! - завизжал он.

Я сдвинул со стойки стеклянную крышку, и подследственный провалился задницей в аквариум.

- Контрастные процедуры, - заботливо объяснил я ему, - идеальное средство, чтобы привести нервную систему в порядок.

Я взял ледяной коктейль и вывалил белковую массу подследственному на темя.

- Обливаться важно с головой, не ограничиваться плечами и грудью, сказал я. - Воздействуя на центральную часть мозга, мы восстанавливаем норму. Тот, кто возбужден сверх меры - успокоится, кто заторможен - ощутит прилив сил. Ну как, ты вспомнил, что такое эс-про?

- Эстетическое программирование, - простонал он, судорожно цепляясь руками и ногами за края аквариума.

Я вытащил его наружу и бросил на столик с посудой. Он ждал моих вопросов, не рискуя слезать на пол, но я не спешил. Я включил компрессор, подтянул один из пластиковых воздуховодов и спросил:

- Это какой?

- Меня заставили, - торопливо сказал бармен.

- Конечно, конечно, - рассеянно согласился я, разбираясь с переключателями.

- Я у них даже не в штате, - завибрировал он. - Через год мой контракт заканчивается...

Из воздуховода пошла струя воздуха.

- Кажется, джунгли, - сказал я, принюхавшись.

После чего засунул шланг собеседнику в рот.

Он попытался вытолкнуть наконечник языком, тогда я взял его щеки в горсть и свободной рукой дал компрессору полную мощность. Трубка заходила ходуном. Бармен вытаращил глаза, опрокинулся на спину, отчаянно хватаясь за мои руки, но я держал. Я не любил допрашивать, особенно с применением спецсредств, но меня и этому научили.

Нескольких секунд вполне хватило, чтобы нам подружиться.

- С кем ты был на связи? - задал я первый вопрос, когда он выбрался из осколков посуды. - Смотри, пожалуйста, мне в глаза. С господином Шугарбушем?

- Нет.

- Тогда с кем?..

...И он рассказал все, что мне было нужно. Профессиональных стукачей, как и палачей, легко допрашивать: их трусость основана на хорошем знании последствий. С врачами-убийцами - та же история, поэтому второй раз применять спецсредства не понадобилось.

Потом я приподнял стальную штору и выбрался в холл, а мой собеседник остался сидеть на столике, качаясь, как кукла-неваляшка; он тупо озирал буфет и не верил своему счастью. Умыться бы ему, озабоченно подумал я, заметит ведь кто-нибудь. Драгоценную коробку я бережно нес под мышкой. Ингалятор тоже прихватил с собой - вдруг пригодится?

По-прежнему работала видеотумба, неподвижные фигурки зрителей по-прежнему окружали это фальшивое зеркало мира. Менеджер, который никак не отреагировал на внеплановое закрытие бара, все так же подпирал стену. Паноптикум. Я решительно двинулся к лифту, предвкушая то, что должно было произойти. Что же мне делать с посылкой, мучил я себя вопросом, где же, черт побери, схоронить нежданное сокровище?

Видеоприемник посылал мне в спину - прямо в спинной мозг, - нервные импульсы новостей: "...По инициативе молодых астрономов, непосредственно причастных к открытию десятой планеты Солнечной системы, состоялось общее собрание трудового коллектива Новопулковской астрофизической обсерватории. В повестке дня стоял один вопрос: как назвать новую планету?.." Я невольно прислушался. "...Наши скромные герои предложили дать космическому телу имя Дмитриус - в честь известного русского писателя Дмитрия Фудзиямы, много сделавшего для формирования образа будущих космопроходцев, - и товарищи единодушно их поддержали. Планетографический Комитет уже принял заявку к рассмотрению. Положительное решение ожидается завтра..." Я остановился, не сделав и пары шагов.

В голове моей закрутился вихрь. В голове моей взорвался сдвоенный термит. Планета Дмитриус. Как это понимать? Что бы это значило - простое совпадение или...

Надо бы присесть, подумал я.

Электронный блокнот нужен Жилову для работы, с сожалением констатировал Учитель. Великий старец всегда был неравнодушен к письменным принадлежностям, это общеизвестно. Может, он в детстве мечтал о таком (хотя, было ли у Дим Димыча детство?). О таком, и чтобы непременно с запоминающим устройством на триллион страниц! Пусть. Но почему именно сегодня на звездном небе появилась планета Дмитриус? Возможно ли теперь оставить за скобками тот факт, что струсивший Жилов вовсе не электронный блокнот подкинул ничего не подозревающему человеку? Я опустился на ближайший плетеный диван; я ощущал острую необходимость сесть. Ноги плохо слушались.

А новости неожиданно прервались. На экране появился бредущий вдоль стеклянного холма Гончар. Та же рубашка с закатанными рукавами, те же затянутые ремнем брюки. Босоножки со стоптанными задниками... "И все-таки человек - это не только животное, как бы ни уговаривала нас официальная медицина, - увлеченно рассказывал он. - Не правильнее ли будет оставить животным вопрос "как" и подумать над вопросом "почему"?.."

Пасторальная картинка была наложена на гигантскую надпись, переливающуюся всеми оттенками зеленого: "ГИГИЕНА ДУШИ". "...Почему человек легко может изменить мир, в котором живет, а мир - человека? - продолжал Гончар. - Потому что мир каждого отдельно взятого человека - это всего лишь его отношение к миру, а человек для мира - такая же замкнутая система, как и он сам. Не более того. Никаких чудес, друзья. А что же тогда все остальное? И есть ли он - НЕ ЕГО мир..."

Врач и поэт не признавал чудес - поразительное созвучие с моими мыслями. Он улыбался не к месту и смотрел сквозь зрителей, он говорил так, будто ему открылась Истина, а он ей - нет.

- Что передают? - окликнул я менеджера.

- Реклама, - равнодушно дернул тот плечами.

Реклама...

Лучший в городе инструктор продвигает на рынке некую "Гигиену души"? Я в восторге! Неважно, что за этим названием скрывается: новая гимнастика или акционерное общество, взявшее святое место в аренду. Как-то вдруг - все теряет значение. Вопрос "зачем" - это вопрос животного или человека, спрашиваю я доктора Гончара, однако реклама уже закончилась. Я плАчу, вот только слезы текут не наружу, а внутрь... Наверно, я временно становлюсь похож на остальных людей, на молчаливых зрителей новостей. Потерянные, ослабевшие, нездоровые люди...

Планета Дмитриус.

Как все это понимать? И что тут, собственно, понимать?

Яснее ясного. Старец обнаружил камни на письменном столе, взял их в руки - и... Удачливые астрономы ощутили острую потребность связать свою грандиозную добычу с именем грандиозного писателя. Если что-то исполняется, значит, кто-то это пожелал. Могут у мудрецов быть маленькие слабости? И могут, и наверняка есть. Но дело, конечно, не в РФ и не в его слабостях. Да, я пытался подбросить Учителю свои заботы, я трусливо перекладывал ответственность на чужие плечи, какими бы тактическими соображениями при этом не руководствовался, но дело также и не в этом. Дело было именно в ответственности...

Имею ли я право?

Право на что? Идите вы все к черту, рассердился я. Правоверный коммунист Жилов, во-первых, не верит в чудеса, а во-вторых... достаточно первого! Прежде чем встать, я осмотрелся. Это был тот самый диванчик, на котором мы с цветочницей беседовали вчера о проблемах похудания! Живая изгородь, бассейн с кувшинками, метлахская плитка... Круг замкнулся.

И тогда я встал. Твердо ступая, пошел прочь из отеля. На площади было еще спокойнее, чем в холле: ни тебе суеты, ни кордона, ни даже полицейских. Зеваки превратились в обычных людей, которым нет дела до себе подобных. Инцидент был исчерпан, даже друзья-писатели скрылись в неизвестном направлении. Взрывная воронка была засыпана, а рядом громоздилась аккуратно сложенная груда обломков - этакая маленькая пирамида. Я неспешно подошел. Потом, изображая любопытного придурка, шагнул на склон каменной кучи. Темно-серые куски бетона лежали под моими ногами вперемешку с осколками благородного лабрадорита, которые были темнее и вдобавок с радужными блестками. Благородное часто соседствует с дешевкой, когда ни у того, ни у другого нет выбора.

Посылка от РФ была яростно разодрана надвое. Буквы оказались в моих руках. В грязных руках, пожать которые побрезгует даже Стайков; в руках параноика, всерьез считавшего себя писателем. Но ведь я выздоровел, сказал я Стасу, твои деньги вылечили меня! Да схожу я в душ, отмахнулся я от Елизаруса, не волнуйся ты так... Всего секунда прошла или того меньше. Меня ожгло. Не пальцы, не ладони - мозг. Таким бывает ожог последней, седьмой степени. Чтобы выжить, я просто отпустил небесные камни, отдав их земному тяготению, и пропали они, сгинули в общей темно-серой куче.

Подобное прячут в подобном, формулировал я мотивы своих действий. Хочешь спрятать что-то - брось у всех на виду, умело обманывал я себя... На самом же деле совсем другая сила управляла мной в тот момент. Вопрос "зачем"... Зачем, если даже Учитель... если даже Он...

Наверно, это была истерика.