"Опасный мужчина" - читать интересную книгу автора (Роджерс Розмари)

Глава 2

Пало-Альто,

Мексика 8 мая 1846 года

Пушечное ядро с громким, пронзительным свистом рассекло воздух. Ник Кинкейд тотчас узнал этот звук. Все еще стоя на коленях, он поднял голову; ослепительное сияние полуденного солнца заставило его прищуриться. Сквозь раскаленное дрожащее марево Ник увидел стелющийся над бескрайней равниной густой дым. Его нос раздражали запахи крови, пыли и пороха. Он с новым усердием принялся резать кожаный ремень, которым сумка с почтой была привязана к мертвому мексиканскому курьеру. Пальцы Ника горели, но он не помнил, когда ободрал их. Наконец ремень освободился, Ник дернул его и вскочил на ноги.

Он сделал это вовремя.

Ядро упало с неба, несколько раз отскочило от земли и оставило на ней борозду, задев мертвого курьера. Сухие желто-коричневые травинки взлетели вверх. Сгоревший порох издавал запах раскаленной серы; медный шар блестел на солнце. Мексиканцы еще не осознали, что медные пушечные ядра летят слишком медленно и являются неэффективным оружием. Они приносили смерть лишь случайно — в отличие от мексиканских солдат, мастеров рукопашного боя, искусно использовавших свои испанские штыки. Если бы у Ника был выбор, он предпочел бы ежедневно иметь дело с ядрами.

Похоже, его ждал такой выбор.

Американские артиллеристы торопливо выкатили легкую пушку на ровный участок и открыли огонь. Грохот этих подвижных полевых орудий был отнюдь не впечатляющим, но заряды крупной картечи несли смерть большому количеству врагов, со свистом пролетая над полем боя. Наступавшие мексиканцы падали как подкошенные. Ник оказался между двумя армиями.

Над его головой пронеслась очередная порция картечи, и он бросился на землю за серебристо-голубой куст колючей агавы. Перекатился на спину и взвел затвор своей винтовки.

Лист агавы уколол его в бедро. Здесь не сумел бы спрятаться и кролик. Выругавшись, Ник подтянул под себя ноги и осмотрел голую равнину. Впереди, на расстоянии в двести ярдов, у края прерии виднелось единственное приличное укрытие — чапарель. Оказавшись в зарослях кустарника, он доберется до позиций американцев. Это был единственный шанс. Возможно, американцы узнают своего разведчика прежде, чем застрелят его. Возможно.

Бой продолжался, противники сближались, зажимая Ника с двух сторон. Он тихо чертыхнулся. Попытка добраться до американцев в такой близости от врага равнозначна самоубийству. Он должен рискнуть и добежать по открытой местности до чапарели на глазах у мексиканцев. Нелегкая задача… Ник заметил какой-то блеск и повернулся, прищурив глаза. Солнечный свет отражался от штыков, сабель и начищенных пуговиц. Отряд мексиканских кавалеристов устремился к правому флангу американцев. Отвлекающий фактор — именно в нем нуждался Ник.

Под крики командиров и треск выстрелов Ник побежал зигзагом по тлеющему дерну, заваленному трупами. Его сапоги глухо врезались в сухую землю, поднимая столбы пыли, но он не мог остановиться или сбавить скорость. Двести ярдов — большое расстояние, когда возле уха свистят неразборчивые пули.

Не преодолев и половины пути, Ник услышал жужжание американского ядра — более точного и опасного, чем мексиканское. Он метнулся к неглубокой траншее, у края которой лежали черные камни, заметно выделявшиеся на фоне желтой прерии. Чертыхаясь, Ник бросился в канаву; на него обрушился град из кусков земли и камней. Он упал на чей-то распростертый труп. Оторопев, Ник дернулся в сторону и вдруг понял, что «труп» еще жив.

На грязном окровавленном лице блеснули полные страдания голубые глаза. Засохшая кровь склеила прядь рыжих волос. Губы несчастного дрогнули в вялой улыбке.

— Рад тебя… видеть, дружище, — произнес он с сильным ирландским акцентом. — Ты дашь мне немного воды… облегчишь страдания умирающего?

В нескольких ярдах от них упало ядро. В воздух полетели камни, куски земли и металла. Ник инстинктивно пригнулся, накрыв собой раненого. Когда смертоносный град прекратился, Ник сел, отряхнулся и посмотрел на незнакомца.

— Черт возьми, что вы здесь делаете? — Он открыл флягу и протянул ее мужчине. — Штатским тут не место.

— И я мог бы… сказать вам то же самое… приятель. — Окровавленные руки крепко сжали флягу. — Однако вас послал Господь…

Ник пожал плечами:

— Ситуация может измениться в любую минуту. Еще рано делать выводы, но, похоже, наши ребята уничтожают мексиканскую кавалерию. Если они разобьют ее, Аристе останется только нанести удар по левому флангу, и в таком случае нас раздавит пехота. Надо поскорее убираться отсюда.

Застонав, человек покачал головой:

— Я ранен слишком… серьезно. Оставьте меня. Спасайтесь сами. Только дайте мне револьвер… Я лучше застрелюсь, чем позволю врагу…

Ник опустил взгляд; справа под грудью мужчины на белой рубашке алело пятно свежей крови. Однако Ник не хотел оставлять раненого разъяренным мексиканцам.

— Я не могу дать вам револьвер. Извините. Похоже, вам придется идти со мной. Сделайте еще пару глотков. Когда стрельба утихнет, мы попытаемся выбраться отсюда.

Ник проверил магазин своей винтовки, потом барабан «кольта». Оружие было заряжено. Он снова посмотрел на ирландца.

В глазах человека вспыхнула искорка облегчения, и ему удалось изобразить еще одну улыбку.

— Вы славный парень… да… славный…

— С вами многие бы не согласились, — сухо заметил Ник, бросив взгляд на поле боя. Американская пушка переместилась на другую позицию, чтобы отразить очередную атаку; ряды бегущих мексиканцев редели под градом картечи. Из окутанных густой пеленой стволов вырывался огонь. Над прерией расстилался дым; по равнине ползла, точно змея, тонкая полоска оранжевого пламени, пожиравшая желтую траву. Огонь…

Ник тихо выругался.

— Приготовьтесь. Орудийный огонь вызвал пожар в прерии. Когда дым сгустится, мы постараемся добраться до той чапарели. Сможете это сделать?

— Пожалуй… у меня нет выбора. Между прочим… меня зовут Патрик Райен… запомните это… на всякий случай.

Ник повернулся и посмотрел на человека. Райен был испуган, он явно сознавал угрожавшую ему смертельную опасность. Ник еле заметно улыбнулся, желая ободрить раненого.

— Кинкейд. Не сдавайтесь заранее. Мне доводилось попадать и в худшие переделки.

Это было правдой, но сейчас им потребуется нечто большее, чем дымовая завеса и везение, чтобы преодолеть узкую полосу между двумя армиями. Ник следовал за курьером от полевого штаба мексиканского генерала Аристы, стремясь завладеть донесениями, и теперь был обязан доставить их генералу Тейлору. Даже если для этого ему придется пройти через ад.

Десятью днями ранее генерал Тейлор отправился с тремя тысячами солдат из форта Браун в Пойнт-Исабель за боеприпасами, оставив у себя за спиной всего пять сотен бойцов. Пыль еще не успела осесть за этой колонной, когда Ариста двинул свою армию вперед в десяти милях к северу от Пало-Альто, завладел дорогой, идущей от Пойнт-Исабель, и начал обстреливать форт.

Техасский рейнджер капитан Сэмюэл Уокер перехватил информацию о том, что мексиканцы форсируют реку и собираются напасть на Тейлора, чтобы изолировать его и отрезать путь к форту. Уокер решил предупредить Тейлора, но столкнулся с пятнадцатью сотнями мексиканских кавалеристов. Американцы решили, что Уокер погиб в завязавшемся бою, но он вернулся в лагерь за шестью добровольцами. Обычно он ездил с Джеком Хейсом, но Ник хорошо знал эту местность и вызвался сопровождать капитана. Кинкейд решил, что опасность предпочтительнее томительного ожидания.

На этот раз Уокер добился успеха. Предупредив генерала, он отправился назад в форт Браун, чтобы сообщить о приближающемся подкреплении, а Ник тем временем ушел на разведку. По его оценке, четыре тысячи мексиканских солдат готовились к атаке. Силы были неравными.

— Вы не сказали, каким образом попали сюда, — обратился Ник к Райену.

Райен смущенно пожал плечами, его лицо исказила гримаса боли.

— По глупости.

— Да, в последнее время ее тут хватает. И все-таки вы можете объяснить, как вас угораздило оказаться здесь? Я здорово удивился, встретив штатского не в форте или городе, а на поле боя.

— Все очень просто… Я находился в Пойнт-Исабель, когда мексиканцы начали обстреливать форт Браун. Я захотел посмотреть сражение с… безопасного расстояния. Мой конь дернулся от испуга и сбросил меня… в следующий миг я уже лежал с ранением… солдаты приняли меня за убитого… потом появились вы.

Ник недоверчиво посмотрел на Райена. Его история была достаточно удивительной, чтобы оказаться правдой, но все же…

Западный ветер начал усиливаться, и огонь разгорался ярче. Удушающие клубы дыма поднимались к небу, двигаясь навстречу мексиканской армии. Они заставили пехотинцев остановиться. Алчное пламя приближалось с каждой минутой. Ник и Райен оказались между двумя опасностями: скоро или языки огня, или мексиканцы доберутся до траншеи.

Ник шагнул к ее краю. Американская пушка непрерывно обстреливала врага. Дым мешал вести огонь; яростные крики смешивались с воплями умирающих. Везде шла бойня. Ник вспомнил картину Боттичелли, которую видел в Италии. Ha ней была изображена сцена из дантовского ада. Тогда она не произвела на него сильного впечатления.

Но это было шесть лет назад, когда ему исполнилось только девятнадцать лет и он еще мало что видел. Сейчас он иначе оценил бы дантовские представления об аде.

Поблизости разорвалось ядро, и Ник пригнулся.

— О'кей, Райен, — сказал он, когда град прекратился. — Идем.

Райен не двинулся с места. Бросив на него взгляд, Ник увидел, что раненый смотрит на поле боя с внезапно появившимся на лице выражением животного страха.

— Мне кажется… я не смогу…

— Поднимайтесь, черт возьми!

Времени на споры не было. Ник обхватил Райена за грудь и пополз к краю неглубокой траншеи. На поле валялись убитые мексиканские кавалеристы; американская пушка с грохотом выбрасывала из своего ствола картечь. Языки пламени облизывали раскаленные сапоги Ника. Он взвалил тяжелого Райена себе на спину. Вокруг них рвались ядра. За оглушающим грохотом следовал град из горячих камней и комьев земли. Споткнувшись, Ник опустился на одно колено, едва не уронив свой груз. Потом, когда ему удалось встать, он крепче ухватился за свою ношу. Райен застонал от боли. Вопли умирающих пронзали воздух, смешиваясь с грохотом пушек и потрескиванием огня.

Пламя стало удаляться, поднявшийся ветер гнал его к сухой траве. Ник двигался по краю пожарища. Он был готов к тому, что в следующую минуту ядро накроет их обоих. Плотный дым позволял видеть лишь на несколько футов. Ник надеялся, что удача и интуиция подскажут, как выйти в безопасное место.

Его надежды оправдались и на этот раз.

Вместо чапарели он наткнулся на позицию американцев и был остановлен часовым.

— Стой! Кто идет? — выпалил боец, пытаясь разглядеть их в сгущающихся сумерках.

— Лейтенант Кинкейд.

Он удивился, что ему удалось выговорить эти слова, согнувшись под тяжестью ирландца и задыхаясь от дыма, но, похоже, убедить солдата было нелегко.

Шагнув вперед, часовой остановил Ника острием штыка. Полыхавшее над прерией адское зарево освещало округу, но лицо солдата оставалось в тени.

— Не знаю никакого Кинкейда. На вас нет формы. Вы похожи на мексиканца.

Ник поднял голову. Скорее всего капрал потерял от страха рассудок. Ник медленно опустил Патрика Райена на землю и выпрямился.

— Я служу под началом полковника Хейса. Техасского рейнджера. Он меня знает.

— Да? — Солдат заколебался, но штык не опустил. — Полковника Хейса я тоже не знаю.

— Позовите его сюда!

— По-моему, это лишнее. — Кончик штыка поднялся вверх и уколол Ника в живот чуть выше пряжки ремня. — Опустите руки в стороны… подальше от оружия. Дайте мне сумку, что висит у вас на шее.

— Это сумка курьера, капрал. Вы знаете правила.

— Я знаю одно — вы ничего не добьетесь, пока я не увижу, что там лежит.

Штык периодически касался пряжки ремня. Ник вскипел. Сделав резкое движение рукой, он оттолкнул штык от своего живота.

Капрал ахнул, рассвирепел, но нечто во взгляде Ника заставило его дрогнуть.

— Эй! Меня, должно быть, наградят медалью, если я застрелю вас, так что следите за тем, что делаете!

Уставший, раздраженный этой обещавшей затянуться стычкой, Ник сделал короткий шаг назад, как бы отступая. Штык снова устремился вперед, Ник увернулся и сильно ударил капрала ногой в живот. Солдат растянулся на обгоревшем дерне. Когда он пришел в себя, Ник уже сидел на коленях, приставив к его горлу нож. Отсвет пламени играл на лезвии. Бесстрашно глядя на капрала, Ник улыбнулся.

— А теперь отправьте кого-нибудь поискать Хейса. И найдите санитара для раненого.

На лице капрала застыли испуг и стыд, вызванные этим мгновенным поражением, но он кивнул и с трудом проглотил слюну.

— Да-да, я это сделаю.

— Вот и хорошо.

Ник поднялся с земли, но нож обратно в чехол не убрал. Он держал его в руке, давая понять, что при необходимости сможет воспользоваться им так же стремительно.

Капрал неловко встал и отдал через плечо приказ, потом снова настороженно посмотрел на Ника. Два человека в форме вынырнули из дыма и полумрака, изучающе глядя на Ника и раненого ирландца.

— Приведите сюда полковника Хейса, — мрачно выдавил из себя капрал, — и санитара.

Джон Коффи Хейс и санитар прибыли, когда уже стемнело. В лагере горели костры, враждующие стороны прервали бой на ночь. В воздухе по-прежнему стоял густой дым; время от времени раздавались дерзкие одиночные выстрелы.

К огорчению капрала, Хейс узнал Ника.

— Это один из моих рейнджеров, капрал. Неужели, глядя на техасца, вы не в состоянии понять, кто перед вами? Посмотрите — у него на поясе новые «кольты», табельное оружие рейнджеров, а не мексиканских солдат.

Худощавый и невысокий — его рост составлял всего сто семьдесят два сантиметра, — Хейс имел истинно командирскую внешность, благодаря которой казался более крупным. У него были черные глаза и волосы, высокий красивый лоб. От полковника исходило ощущение властности и силы. Никому из подчиненных Хейса не пришло бы в голову усомниться в правильности его приказа или умении руководить людьми.

Явно раздраженный, Хейс указал пальцем в сторону Ника:

— Черт возьми, на нем целый арсенал. Вам повезло, капрал, — он мог сделать из вас решето.

Униженный и напуганный капрал что-то пробормотал в ответ и посмотрел на Ника с яростью.

— Да, сэр. — В его голосе прозвучала ненависть, а выражение лица было воинственным. — Я не рассмотрел его с близкого расстояния.

— Вам следовало это сделать. Тогда не пришлось бы беспокоить меня. — Хейс покачал головой. — В следующий раз шевелите мозгами. Вы свободны, капрал.

Хейс повернулся к Нику. Пожав плечами, Кинкейд протянул кожаную сумку:

— Я снял ее с убитого курьера.

Слегка подняв брови, Хейс взял сумку. Кожа местами обуглилась и была залита кровью, на застежке засохла грязь.

— Хорошая работа, Кинкейд.

Ни один из них не заговорил об опасности, которой подвергал себя Ник, чтобы доставить донесения своему командиру. Она была неотъемлемой частью той работы, выполнения которой ждали от разведчика. Ник служил у Хейса со времен обороны Сан-Антонио, с одинаковой яростью и мрачной решимостью сражался с мексиканцами, команчами и апачами. Техасских рейнджеров иногда упрекали в недисциплинированности, но характер выполняемой ими работы делал невозможным соблюдение формальностей устава. Офицеров в этих частях не назначали, они доказывали свои способности делами, закалялись в пожаре сражений. Хейс был одним из лучших командиров и пользовался у своих людей большим уважением.

Полковник кивнул в сторону Патрика Райена:

— Где ты его нашел?

— На поле боя. — Ник нахмурился. — Он говорит, что оказался там случайно.

— Хороша случайность.

Хейс изучающе посмотрел на раненого, опустился возле него на колено. Задал Райену несколько вопросов и получил те же ответы, что и Ник. Спустя мгновение Хейс кивнул и поднялся. Отведя Ника в сторону, произнес:

— Это звучит достаточно глупо, чтобы быть правдой. Проверь все.

Ник усмехнулся. Рейнджеры обязаны быть недоверчивыми.

Прибывшие санитары положили Райена на носилки. Ослабевший штатский жадно ловил ртом воздух. Остановив жестом санитаров, он сжал руку Ника, с неожиданной силой потянул его к носилкам.

— Мне надо… кое-что сказать.

— Поберегите силы, Райен. Я зайду в палатку хирурга, когда вам станет лучше.

— Нет. Возможно, мне не станет лучше. — Пальцы Райена стиснули рукав Ника. — Если я не выкарабкаюсь… вы должны сообщить моей семье. Пожалуйста… обещайте… что сделаете это.

— Я прослежу за тем, чтобы они узнали, что с вами случилось.

— Кое-что еще.

Дыша с присвистом, Райен достал из внутреннего кармана куртки пухлый сверток. Он был влажным, запачканным кровью и перевязан шнурком. Райен протянул его Нику, пробормотав:

— Для моей дочери… Виктории.

Ник посмотрел на небольшой пухлый сверток в промасленной бумаге и нахмурился:

— Что тут?

С гримасой боли на лице Райен стиснул пальцами руку Ника.

— Немного денег… от сделки… и бумаги. Подержите это у себя… пока я не умру… или попрошу вернуть.

— Не беспокойтесь. А теперь отправляйтесь с санитарами. Вы сами сможете отдать сверток семье.

Ник махнул рукой, разрешая забрать Райена, а затем отдал сверток на хранение полковнику Хейсу. Ник не был уверен, что Райен переживет эту ночь, не говоря уж о войне, да и сам не очень-то рассчитывал уцелеть.

Утром бой переместился из прерии под Пало-Альто к Ресака-де-ла-Пальма и стал еще более яростным. Он закончился поражением мексиканцев, которые при поспешном отступлении бросили немало убитых и раненых: пехота оставляла орудия и повозки, кавалерия потеряла большую часть лошадей. Американцам досталось немало трофейного оружия. Мексиканцы испытывали нехватку провизии и воды, алчные соотечественники крали армейские запасы и перепродавали их войскам по высокой цене. К тому времени когда мексиканская армия добралась до Линареса, из пяти тысяч солдат генерала Аристы сохранили боеспособность менее трех тысяч. Похоже, после сражения под Аламо мексиканцы забыли о меткости и отваге американских солдат.

В американской армии насчитывалось шесть тысяч шестьсот бойцов.

Когда противник перестал угрожать форту Браун, Ник зашел в полевой госпиталь навестить Патрика Райена. Ирландца перевели в барак для выздоравливающих; он чувствовал себя лучше, чем можно было ожидать.

— Вынуть пулю не удалось, но он крепкий малый, — сказал хирург, покачав головой. — В таких случаях ничего нельзя предсказать. Визит его ободрит. Он спрашивал о вас, Кинкейд.

В бараке, среди коек с ранеными, Ник чувствовал себя неловко. Он не знал, как вести себя здесь, как поддерживать беседу. В первые минуты, проведенные возле койки Райена, он переминался с ноги на ногу, мечтая оказаться в каком-нибудь другом месте.

Райен, казалось, не замечал этого. Он радостно приветствовал гостя и даже попытался улыбнуться.

— Видно, мой час еще не пробил, а, Кинкейд?

— Пожалуй, так.

Ник протянул Райену его сверток, не упомянув о том, что полковник Хейс уже позволил себе просмотреть бумаги раненого.

— Вот ваши деньги. Вы увидите, что все они на месте.

— Я в этом не сомневался. — Райен задумчиво посмотрел на Ника, положившего сверток на тонкое одеяло. — Человек, остановившийся на поле боя, чтобы спасти незнакомца, не может быть вором.

Ник пожал плечами.

— Я бы не стал полагаться на это, мистер Райен. Сейчас многие нечестные люди уворачиваются от пуль.

— Да, но мало кто готов рисковать своей жизнью ради незнакомого человека. — Райен слегка пошевелился, его лицо исказила гримаса боли. — Хирург сказал мне, что я скорее всего выживу, хотя изрядно помучаюсь и долго проваляюсь на койке. К сожалению, я не смогу вернуться домой так скоро, как надеялся, однако если бы не вы…

— Где ваш дом? — Не желая выслушивать слова благодарности, Ник преднамеренно сменил тему.

Голос Патрика Ранена зазвучал увереннее.

— В Калифорнии. У меня там асиенда, пастбища и виноградники. Прекрасное место. Я назвал его Буэна-Виста. Буду рад видеть вас у себя, если вы окажетесь в Монтерее, мистер Кинкейд.

— Я это запомню.

Ник вежливо, хотя и с легким нетерпением, слушал Райена, рассказывавшего о доме, сыне и красавице дочери.

— Виктория сейчас в Бостоне, она живет у моего брата и учится в школе. Но скоро вернется — как только война закончится и вопрос о власти будет решен.

— У меня складывается впечатление, что вы не хотите, чтобы Калифорния стала частью Соединенных Штатов, мистер Райен.

Растерявшийся Райен медленно произнес:

— Конечно, меня немного волнует судьба моей калифорнийской собственности. Женившись, я стал калифорнийцем. Так здесь принято. Я сменил религию с протестантской на католическую ради моих свояков. Даже взял другое имя. В Калифорнии меня знают как дона Патрисио Райена-Монтойю — это девичья фамилия моей жены. Мне пришлось взять такое же гражданство, как у моей супруги. Но сейчас Монтерей в руках американцев, и я подчинюсь неизбежному. В конце концов, я не имею ничего против присоединения этих земель к Соединенным Штатам, если только новые власти признают мои права на недвижимость.

Ник помолчал. Хейс говорил, когда поручал Нику установить истину, что Райен, похоже, прибыл в Пойнт-Исабель, чтобы продать современное, наиболее эффективное оружие мексиканской армии. Доказательства отсутствовали, но их необходимо было получить.

— Скорее всего Райена привела на поле боя именно эта сделка, а не глупость, — сухо заметил Хейс, и Нику пришлось согласиться.

Но сейчас Патрик Райен рассказывал о своей дочери и креольце, за сына которого он хотел выдать ее замуж, — о настоящем джентльмене, крупном землевладельце и пылком патриоте, чьи угодья примыкали к Буэна-Висте.

— Это не будет похоже на братание с врагом? — спросил Ник и тут же отметил, что лицо Райена залилось краской.

— Вовсе нет, — выдавил из себя ирландец. — Дон Луис умен. Он охотно подчинится американским властям. Большинство калифорнийцев относятся к американцам с большей симпатией, чем к жесткому мексиканскому правительству. В последнее время назревали мятежи. Дон Луис и его сын подготовили недавнее свержение мексиканского губернатора Микелторены и поддержали назначение на эту должность калифорнийца Рио Пико. Даже такой влиятельный человек, как Мариано Вальехо, ратует за аннексию, с энтузиазмом поддерживает это решение.

— Пока что этот вопрос остается открытым, верно?

Патрик Райен пристально посмотрел на Кинкейда, как бы заново оценивая его.

— Возможно, я ошибся относительно вас. Но лишь частично. Ваше мужество нельзя подвергать сомнению, и я до сих пор не знаю, как отблагодарить вас за мое спасение.

— В этом нет нужды. Я сделал бы это для любого человека.

— Да, именно это восхищает меня больше всего. — Райен посмотрел на сверток, лежащий на одеяле, потом снова перевел взгляд на Ника. — Я бы очень хотел, чтобы вы приняли маленький подарок.

Ник выпрямился.

— Нет. Мне не нужны подарки, мистер Райен.

— Тогда обещайте, что когда-нибудь приедете ко мне в Буэна-Висту. Позвольте мне выразить благодарность хотя бы таким способом.

— Буду иметь это в виду, если снова окажусь в Калифорнии.

Он собрался уходить. Чертов Хейс с его туманными намеками! Почему бы полковнику самому не навестить Ранена и не задать несколько вопросов? Он добился бы результата гораздо быстрее.

— Сделайте это, мистер Кинкейд. У меня есть много земель для людей, которые хотят работать и начать собственное дело. Возможно, вас заинтересует такой доходный бизнес, как разведение скота.

— Возможно, — сказал Ник, зная, что не воспользуется предложением. Он не создан для жизни на ранчо. Он понял это довольно рано, когда отец хотел, чтобы Ник остался на их обширном ранчо в восточном Техасе, завел детей и занялся разведением коров. Тогда эта перспектива не прельстила Ника. Она не интересовала его и сейчас. Отец называл его сорвиголовой, человеком, слишком необузданным для того, чтобы взять на себя какую-то ответственность. Пожалуй, он был прав. Нику не хотелось всю жизнь думать, подобно отцу, о стоимости кормов и говядины, о доставке скота на рынок.

После очередного спора он покинул дом и стал искать свое место в этом мире. Его последний визит на ранчо был приятным, хотя Ник и испытывал какую-то странную неловкость. Он давно не приезжал домой. За это время он побывал в отдаленных местах, увидел массу нового и ни о чем не сожалел, хотя мог погибнуть на войне. Ему нравились разнообразие, жизнь на острие ножа, сознание того, что каждая минута может оказаться последней. Постоянное бегство от смерти, поиски выходов из невероятных ситуаций опьяняли его. Такая жизнь была гораздо более волнующей, нежели заполненная бумажной работой и торговлей.

Сейчас он услышал все, что хотел услышать от мистера Райена, и нашел предлог для ухода, но обещал вернуться. Они оба знали, что он сделает это. Оба знали почему.

Через несколько недель, когда пришло время покинуть форт Браун, Ник с радостью закончил игру в кошки-мышки с Патриком Райеном. Ирландец был хитрым человеком; если он и догадался о том, что его подозревали в продаже оружия врагу, то ничем не выдал себя.

В последний день пребывания в форте Браун Ник зашел в лазарет, чтобы сообщить Райену об отъезде.

— Утром мы отправляемся в путь, мистер Райен.

— Я слышал об этом. Добравшись до Линареса, Ариста недосчитался более двух тысяч своих солдат. Похоже, на ближайшее время с ним покончено.

— Возможно, но не навсегда. Они не уйдут окончательно. Я знаю. Это просто затишье перед новой схваткой.

Слова Ника стали мрачным пророчеством.