"Любовь сладка, любовь безумна" - читать интересную книгу автора (Роджерс Розмари)

Глава 19

На рассвете следующего утра они уехали из индейской деревни. Джинни молчала, страдая от усталости, унижения и злости; ноги болели, нежная кожа между бедрами саднила, но ужаснее всего была неотвязно терзающая мысль о том, что собственное тело предало, отвечая на ненавистные ласки Стива Моргана, — и он знал это!

Теперь они остались вдвоем, и Морган, казалось, думал о чем-то своем, видимо, о преследователях, если только, конечно, не солгал, чтобы объяснить, почему так жестоко овладел ею прошлой ночью. Девушка слегка вздрогнула, вспомнив интимность его ласк и собственную невольную реакцию, и почувствовала, как Морган сжал руки.

«О Господи, — подумала Джинни с отчаянием, — что теперь будет? Что он со мной сделает? Морган совершенно непредсказуем… Как невыносимо во всем зависеть от него! — А что, если, когда они остановятся, Морган опять…»

Джинни вновь задрожала, не в силах додумать до конца, и Стив язвительно спросил, уж не замерзла ли она. Но Джинни не ответила, твердо решив никогда больше не говорить с ним.

Правда, перед закатом, когда красный песок пустыни скрипел на зубах, Джинни вновь потребовала сказать, куда они едут и когда он ее отпустит.

Жара была невыносимой, страна, простиравшаяся перед ними, казалась бесконечной. У Джинни сложилось впечатление, что они движутся кругами без смысла и цели. Пыльные равнины с калейдоскопической скоростью сменялись скалистыми горами.

В этой пустыне никто не мог выжить — ни люди, ни звери, и, если они погибнут, стервятники быстро очистят трупы.

Они ехали вперед и вперед; спали рывками, в основном днем, и путешествовали ночью. С той ночи Стив больше не прикасался к ней, только обнимал, когда они спали. Но Джинни думала о побеге. Освободиться! Освободиться от него, от этой бесконечной скачки, грязи и пыли. Она сильно загорела и выглядела настоящей индианкой.

— Сколько можно! — напала она как-то на него. — Куда мы едем? И когда остановимся?

Именно тогда Стив спокойно объявил, что везет ее назад, в Эль-Пасо.

Джинни ошеломленно уставилась на похитителя:

— Ты сошел с ума! Эль-Пасо! Но где мы сейчас? Ведь мы были в Мексике?

— В провинции Сонора, дорогая.

В последнее время Морган называл ее именно так, видимо, ему доставляло удовольствие наблюдать, как Джинни мгновенно вспыхивает от гнева.

— Но теперь мы в Нью-Мексико. Это страна апачей, — добавил Стив поспешно, видя, как рот Джинни сам собой открылся. — На твоем месте я бы не кричал.

Она и не смогла бы, даже если бы захотела, — горло совсем пересохло, но хотя в глазах девушки сверкнула ненависть, в душе пробудилась робкая надежда — может, теперь он решит освободить ее.

Но Морган словно прочитал ее мысли и презрительно усмехнулся:

— Не рассчитывай, Джинни! У меня свои причины вернуться в Эль-Пасо, и одна из них та, что нас вряд ли будут там искать. Думаю, я запутал следы, но необходимо увериться. — Больше он ничего не пожелал говорить или обещать.

Этой ночью она мгновенно заснула, благодарная уже за то, что он, казалось, больше не желает ее.

Они добрались до окраины «цивилизации», но тут Джинни с ужасом осознала, что выглядит как последняя нищенка, повернулась к нему, заставив лошадь подняться на дыбы, а Стив выругался:

— Какой дьявол в тебя вселился?! Пытаешься сломать шею?, — Никуда я не поеду в таком виде! Не желаю показываться на улицах, будто какая-то… какая-то…

Стив, забыв о гневе, внезапно рассмеялся:

— Выглядишь словно мексиканская шлюха, застигнутая пыльной бурей. Именно это ты имела в виду?

— Черт бы тебя побрал. О, хоть бы ты сдох! Грязная тварь, свинья! Ты хуже любого дикаря!

Руки Стива обвились вокруг ее груди, заставив Джинни, задохнуться от боли и ярости.

— Напомни мне как-нибудь научить тебя ругаться по-настоящему. Твои проклятия так однообразны, что начинают надоедать.

Морган подумал, что, если Джинни узнает, куда он везет ее, снова начнет ругаться. Собственно говоря, Стив чувствовал некоторые угрызения совести, но постарался заглушить их.

Лайлас — единственный человек в Эль-Пасо, которому можно доверять, и, кроме того, Морган знал ее много лет и часто скрывался в ее доме.

Лайлас была хозяйкой лучшего борделя в Эль-Пасо, дорогого, девочки в котором были по карману только состоятельным клиентам. Лайлас гордилась, что ее девочки самые лучшие и красивые из местных шлюх. Интересно, что она скажет, увидев Джинни? Что ж, сегодня вечером он это выяснит. Джинни, несомненно, ждет некоторое потрясение! Сейчас она молчала, оцепенев от негодования, и Стив оглядел девушку, представив, какой она будет, если ее вымыть, а волосы расчесать, чтобы они вновь засияли, И, смеясь про себя, вообразил, как это будет прекрасно — любить Джинни на постели… для разнообразия.

Джинни почти спала, обессилев от голода и усталости, когда они поздно ночью оказались на окраине Эль-Пасо. Она откинулась на Стива, закрыв глаза, и не заметила, как перед ними выросло большое темное здание.

В городе почти не было фонарей, а уж у дома Лайлас и подавно стояла кромешная тьма. Маленькая, незаметная дверь предназначалась для тех, кто желал войти и выйти незамеченным, — женатых мужчин, богатых ранчеро и бизнесменов. Чтобы «защитить невинных», у входа всегда стоял вооруженный охранник, готовый в любое время вступиться за девушек. Полиция, конечно, получала взятки и не беспокоила Лайлас.

И теперь Стив Морган спокойно подъехал к ее дому и привязал черного жеребца к столбу вместе с двумя другими лошадьми. Лайлас пошлет кого-нибудь присмотреть за конем. Подхватив Джинни, он осторожно опустил ее на землю.

— Только попытайся крикнуть, и я сверну тебе шею, — тихо предупредил он, и, услышав жесткие нотки в его голосе, Джинни поверила и не осмелилась открыть рот.

Дверь бесшумно отворилась, хотя Стив не успел постучать.

— Привет, Мануэлито, — небрежно кинул он, будто никуда не уезжал из города.

На самом деле прошло около года, но толстяк с револьвером в руках, стоявший на пороге, узнал Моргана и расплылся в улыбке:

— Сеньор Эстебан! Давненько не были у нас! Не обождете минутку? Я немедленно доложу мадам, иначе она очень рассердится на меня…

Когда мужчина исчез за другой дверью, скрытой бархатными шторами, Джинни в бешенстве повернулась к Стиву:

— Где мы? Что это за месте? Не желаю…

— Заткнись! — рявкнул он, неожиданно устав от ее вопросов и приставаний. Жесткие пальцы сдавили руку так, что девушка едва удержалась от крика.

— Чувствуешь себя лучше, если удается причинить мне боль? Необходимо доказать, что ты сильнее?

Пристыженный, Стив ослабил хватку, и в этот момент появилась Лайлас — юбки шуршат, руки приветственно раскинуты. Дорогое атласное платье, обесцвеченные волосы и резкий запах духов, тяжелый в этой маленькой комнате.

— Стив! Стив Морган! Удивительно, как ты решился вернуться? Я кое-что слышала о тебе, злой, нехороший мальчишка!

Чувствуя легкую тошноту, Джинни увидела, как они нежно обнялись. Очевидно, женщина по возрасту годилась Стиву в матери, и все же он поцеловал ее в губы, прижал к себе, всячески показывая, что рад встрече.

Когда наконец она отстранилась, Морган едва заметно покачал головой, видя, что Лайлас собирается заговорить.

— Лайлас, любовь моя, у меня для тебя сюрприз — гостья… если, конечно, найдется свободная комната. И пусть тебя не вводит в заблуждение ее внешность — это девушка, и даже довольно хорошенькая, если ее отмыть, конечно.

Джинни, сгорая от стыда, почувствовала, как маленькие глазки ощупали ее с ног до головы.

— Ах… вот оно как! Ну что ж, вам лучше побыстрее подняться наверх — большинство клиентов сейчас в гостиной, и чем меньше людей увидят вас, тем спокойнее, правда?

Не переставая говорить, Лайлас пошла вперед. Стив подхватил Джинни на руки и последовал за толстухой, невзирая на слабое сопротивление девушки. Голова ее кружилась от гнева и потрясения… и смущения тоже. Как смеет он говорить о Джинни так, словно ее нет в комнате или она ничего не понимает? И что это за место? Кто она такая, эта Лайлас?

Занятая попытками избавиться от назойливых объятий, Джинни почти не замечала роскошной обстановки, только коридор, устланный пушистым ковром, напомнил о гостинице — там тоже был ряд комнат, выходивших в такой же коридор, и Лайлас, в синем атласном платье с глубоким вырезом, смутно напоминала о ком-то, о чем-то…

Стив внес ее в комнату, где основным предметом обстановки была огромная кровать. Рядом стоял красивый туалетный столик с трельяжем, уставленный бутылочками, щетками и расческами, и Джинни поспешно отвела глаза от собственного отражения.

На лице Лайлас было много косметики — румяна, яркая губная помада. Она беззастенчиво флиртовала со Стивом и сказала, что пришлет горничную принести воды для ванны, скрытой маленькой резной ширмой.

— Не беспокойся, малышка, ванна стоит перед камином, так что не замерзнешь! И я попрошу кого-нибудь из моих девочек принести одежду.

Она вновь критически оглядела Джинни, и та, против воли, съежилась под этим изучающим взглядом.

— Что касается тебя, Стив, я знаю кое-кого, кто просто умирает от желания потереть тебе спинку, негодник ты этакий! Постучи в дверь в конце коридора, сам знаешь какую… как только освободишься.

Хоть бы скрыться куда-нибудь! Джинни старалась не обращать внимания на кокетливые взгляды Лайлас в сторону Стива и на то, как он нежно улыбается в ответ.

Она молча свернулась в кресле и, несмотря на все растущую неприязнь к Лайлас, подумала, что лучше уж компания этой женщины, чем перспектива остаться в обществе Стива Моргана. Позже девушка сказала себе, что предчувствия ее не обманули. Как только за Лайлас закрылась дверь, Стив поднял брови, приказал Джинни раздеться и, когда она отказалась, сам сорвал с нее одежду и в довершение ко всему заставил ее стоять голой, краснеющей от стыда перед застенчивой, хихикающей горничной-индианкой, принесшей несколько ведер горячей воды и большой брусок душистого мыла.

Джинни вот уже много недель мечтала о ванне, но купание превратилось в тяжкое испытание. Стив настоял на том, чтобы вымыть ее собственноручно, всю, даже волосы, безжалостно окунув Джинни с головой в мыльную воду, когда она начала сопротивляться.

— Я хочу убедиться, что ты как следует вымыта, милая, — лаконично объявил он.

Но, услышав, как Джинни стала осыпать его проклятиями, насильно раскрыл ей рот и натер язык мылом, пока она не начала задыхаться и кашлять.

— Давно уже собирался сделать это, — ухмыльнулся Стив. — Хоть кто-нибудь должен был сказать, что леди не может выражаться подобным образом!

Потом, зажав Джинни между ног, он старательно вытер ее, медленно, неспешно, намеренно задерживая руку на груди, животе и рыжеватом треугольнике волос.

— О, оставь меня, — протестовала она. — Неужели недостаточно того, что ты уже и так унизил и опозорил меня! Отпусти!

Небрежно отшвырнув полотенце, Стив сжал ее в объятиях:

— Прекрати глупую борьбу, Джинни! Ты же знаешь, это бесполезно. Почему бы тебе не сдаться? Попытайся получить удовольствие от вынужденной… э… дружбы!

Джинни и сама знала — сопротивляться бесполезно. Морган все равно добьется своего, но издевательские слова вызвали прилив энергии. Она снова начала выворачиваться и биться, особенно когда его руки медленно, так медленно поползли по ее телу, а губы впились в ложбинку на шее. Задыхаясь, Джинни умоляла его прекратить, но тут, к ее глубокому облегчению, послышался стук в дверь — пришла горничная. Она принесла почти прозрачный шелковый пеньюар, не скрывающий ничего, и поднос с едой — именно об этом так долго мечтала Джинни: тонко нарезанная говядина в великолепном соусе, зеленый горошек и огромные печеные картофелины, плавающие в сливочном масле. Горничная не забыла даже принести бутылку красного вина и два стакана. Джинни, не в силах сдержаться, набросилась на еду. Конечно, гордость требовала отказаться от ужина, но против вкусного запаха невозможно было устоять — она едва не умирала от голода.

Сам Морган почти ничего не ел, и Джинни, случайно подняв глаза, заметила, что он внимательно наблюдает за ней, — веселые искорки в глазах заставили ее поперхнуться. Кроме того, Джинни увидела, что он гораздо больше пил, чем ел, и даже послал горничную еще за одной бутылкой.

Сама Джинни, по его настоянию, тоже выпила два бокала и должна была признать, что вино оказалось неплохим и согрело ее, но униженное чувство одиночества и озноб вновь охватили девушку, когда Морган встал, потянулся и направился к двери.

— Ты обещал, что мне принесут одежду. Куда ты идешь?

— Что я слышу! Неужели не хочешь, чтобы я покинул тебя?

Он взял Джинни за подбородок и коротко засмеялся, когда она отпрянула.

— Не думал, что всего два бокала вина могут заставить тебя изменить решение, упрямица! Пойду приму ванну, потолкую со старыми друзьями. Но я вернусь, ты ведь будешь ждать меня, правда?

Приложив ладони к горящим щекам, Джинни услышала щелчок замка, но все же, подбежав к двери, толкнула ее несколько раз. Заперто.

Наконец, устав метаться по комнате и стучать, Джинни сообразила, что повеситься на простынях было бы неразумно, и решила вместо этого напиться. Интересно, что она почувствует? Мужчины после нескольких бутылок вина явно веселеют. Джинни с тоской вспомнила шумные вечера в доме дяди Альбера. И Пьер однажды пришел домой поздно и стал кидать камешки в ее окно, чтобы разбудить. Он тогда и вправду еле держался на ногах.

Джинни угрюмо уселась в кресло перед камином и начала пить, но вскоре, устав наполнять бокал, поднесла к губам бутылку, как это делали бандиты. Но чувствует ли она себя по-другому? Девушка уставилась в огонь и обнаружила, что пламя горит гораздо ярче, а ей стало невыносимо жарко. Бутылка почему-то опустела; желая дернуть за шнур звонка и вызвать горничную, она обнаружила, что почти не может двигаться и спотыкается на каждом шагу. Отчего ноги так заплетаются? И почему ей вовсе не весело? Стены комнаты внезапно поплыли перед глазами, и Джинни поднесла руку ко лбу, пытаясь прикрыть глаза. Может, в вино что-то подмешано? О, этот Морган на все способен!

И тут Джинни, к собственному изумлению, расплакалась. Тоска терзала сердце… и очень хотелось спать.

Сорвав с себя пеньюар, она швырнула его в закрытую дверь — и так слишком жарко. Все еще всхлипывая, она повалилась на кровать и тут же уснула.

Стив Морган пришел поздно — так поздно, что огонь успел погаснуть. Комната погрузилась в темноту, только единственная лампа горела на туалетном столике.

Он тихо разделся, глядя на личико спящей девушки со следами слез на щеках. Плакала? Уж точно не от тоски по нему!

Внимание его привлекла валявшаяся на полу бутылка. Стив усмехнулся: «Черт бы побрал маленькую ведьму! Она пьяна!»

Он наклонился над Джинни, вдыхая запах вина, и неожиданно почувствовал что-то вроде жалости к этой беззащитной фигурке. Наверное, нужно было остаться с ней сегодня! Но необходимо было поговорить с Лайлас, отдать распоряжения. А потом Сюзи, кокетливая брюнеточка, чьи прелести были хорошо знакомы Стиву, вымыла его и сама легла к нему в большую медную ванну, принадлежавшую Лайлас. У Сюзи были маленькие ловкие руки и горячее тело, а ее ротик мог выделывать с мужчинами такое… что он обо всем забыл, проводя часы в ее объятиях. Они пили шампанское, а потом одно привело к другому…

Как хорошо заниматься любовью с женщиной, которая не проклинает тебя, не сопротивляется, не притворяется, что ненавидит каждое прикосновение, каждую ласку… Сегодня Стив был не в том настроении, ему нужно было расслабиться. Сюзи прекрасно подходила для этого.

Стив лег рядом с Джинни и еле заметно улыбнулся. Джинни, не просыпаясь, инстинктивно подвинулась к Стиву, словно ища защиты. Пожав плечами, он натянул одеяло на себя и девушку и обнял ее. Забавная вещь — привычка! Он, похоже, уже не может обходиться без этого стройного тела, которое так доверчиво прижималось к его груди по ночам… Волосы Джинни пахли так сладко, и, хотя фигура ее не была столь роскошной, как у Сюзи, кожа у нее нежная, словно бархат, и вся она такая мягкая, податливая сегодня…

Стив, к собственному изумлению, понял, что хочет ее… но не так, не спящую. Нечто вроде жалости заставило его сжать руки… Скоро настанет утро.

Джинни проснулась рано: голова болела, во рту был отвратительный вкус. Не осмеливаясь открыть глаза, она повернула голову и обнаружила, что волосы придавлены плечом мужчины, лежащего рядом, по-хозяйски перекинувшего через нее руку и ногу.

Забыв обо всем, девушка широко раскрыла глаза и увидела потолок, разрисованный сюжетами, в другое время заставившими бы ее покраснеть. Джинни на секунду показалось, что она в своей комнате, в доме тети Седины, и сейчас войдет толстая Мари с чашкой дымящегося шоколада. Но действительность тут же вернулась с ужасающей ясностью, и Джинни, не в силах подавить тихого вскрика, дернулась и разбудила Стива.

Он открыл покрасневшие глаза и критически оглядел застывшую в страхе девушку.

— К чему так шуметь?! Да еще с утра пораньше? Или не терпится испытать наслаждение, которого тебя лишили вчера вечером?

На этот раз Джинни охнула уже от ярости:

— Ах ты, грязный распутник!

— Вижу, что даже отдых и теплая постель не улучшили твоего настроения, — издевательски перебил он, уставясь в раскрасневшееся, рассерженное личико.

Джинни, с ее разметавшимися волосами и затуманенными сном зелеными глазами, была сегодня особенно хороша и желанна; Поняв его взгляд, она безуспешно попыталась отодвинуться, но тут же вскрикнула от злости, когда Стив сорвал с нее простыню.

— Животное! — прошипела она. — О, почему ты не оставишь меня в покое?

— Но ты была бы разочарована, если бы я не заметил, как ты хороша сегодня утром… не правда ли?

Приподнявшись на локте, Стив медленно оглядел сжавшуюся девушку.

И Джинни с горечью поняла: ничто не может остановить его, ничто и никто. Горячая краска стыда расползлась по щекам и шее.

— Раздвинь ноги, Джинни, — тихо велел он, и на какое-то мгновение она ошеломленно подумала, что не так расслышала. Его рука легла на живот Джинни, пальцы слегка потянули за локоны цвета красной меди. — Я начинаю думать, что тебе еще многому нужно учиться, милая. Ну же, к чему сопротивляться. Откройся… для меня.

Голос был мягким, просительным; он начал осыпать поцелуями ее груди, шею, но Джинни почти не сознавала этого из-за бушующей в ней ярости.

— Нет! Никогда! Я не отдамся тебе по своей воле, Стив Морган! Можешь взять меня силой, если желаешь, но твоей я не буду!

— Не давай обещаний, которые можешь не сдержать, милая! — издевательски прошептал он и запустил руку в ее волосы, стал целовать в губы, сминая их, почти кусая.

Она почувствовала, как язык Стива скользнул в ее рот, а руки гладят живот, скользя все ниже, к нежной внутренней поверхности бедер. Она снова начала вырываться, колотя кулаками по мускулистой мужской груди. Слезы струились по лицу Джинни, в горле стоял ком ужаса и отчаяния.

— Животное! Зверь! — кричала она, ощущая, как его руки блуждают по ее телу — прикасаясь, сжимая, лаская, пока она не начала извиваться, умоляя его прекратить пытку. О Господи, что он делает с ней?!

Стив раздвинул ее ноги, закинул их себе на плечи. Джинни приглушенно вскрикнула от возмущения, но он удерживал ее, сжимая руками упругие груди, перекатывая соски между пальцами… и неожиданно его рот нашел маленький напряженный холмик, скрытый в золотисто-рыжих завитках. Джинни услышала собственные безудержные всхлипывания, стоны стыда, унизительно смешанного с желанием, пока его язык проникал все глубже в запретную розовую влажную ложбинку. Ее тело извивалось, ладони бессознательно сжали его голову, пытаясь удержать ее на месте, притиснуть ближе. Джинни вскрикнула, бессильно мотая головой из стороны в сторону:

— О… будь ты проклят! Будь проклят!

Рот Стива обжигал, словно каленым железом, будто ставя на ней тавро «собственность Стива Моргана», пока остатки сдержанности и самоконтроля не покинули ее и из горла не вырвался крик мольбы об избавлении от сладкой муки. И когда это чудо наконец-то свершилось, оставив ее дрожащей, совершенно беспомощной, почти теряющей сознание, Стив скользнул вверх и прижал ее к матрацу. На этот раз, когда он вошел в нее, Джинни не запротестовала, только слабо вздрогнула, услышав, как Стив прошептал ей на ухо:

— Когда-нибудь, милая, ты тоже сделаешь это для меня.

Какой смысл протестовать? И пусть Джинни ненавидела его, каждый раз, когда Стив начинал ее ласкать, она теряла самообладание, не в силах остановить его, заставить освободить, отпустить на волю. И сейчас, несмотря на отвращение, он снова доказывал свою власть, двигаясь медленно, так медленно, словно терзал ее и себя, а ее тело, ее предательское тело пробуждалось снова и, жадно изгибаясь, встречало его толчки.

— Ненавижу, ненавижу тебя, — прошептала Джинни, но даже в ее ушах слова звучали лаской, и Стив лишь улыбался в лицо девушке, убыстряя ритм движений, пока она не забыла обо всем на свете.