"Леди Смелость" - читать интересную книгу автора (Робинсон Сюзан)

9

Кристиан почувствовал, как, подчиняясь его воле, на него медленно нисходит покой. Он научился этому за долгие месяцы страданий, которые провел у Черного Джека. Боннер явно жаждал крови, и единственным его оружием сейчас было полное самообладание. С чего это, черт подери, Норе вдруг вздумалось выступать в его защиту? Страх за нее ледяной рукой сжимал его сердце, лишая покоя, в коем он сейчас столь нуждался.

Войдя в тронный зал и отпустив фрейлин, королева уселась на стоявшее на возвышении кресло под балдахином, и Боннер занял место подле нее. Кристиан преклонил колени перед королевой и почувствовал, как на него пахнуло, ароматом свежести от находившейся в двух шагах Норы. Девушка скользнула к нему и, прикрыв на мгновение пышными юбками, стиснула ему руку. Черт ее возьми, подумал он в сердцах. О чем она только думает, пытаясь спорить с королевой, хотя даже своему отцу она и слова не может сказать поперек?

– Убирайся отсюда сейчас же, - грубо прошептал он.

Нора проигнорировала его слова. Вне себя от злости Кристиан сжал кулаки, и стоявшие позади гвардейцы, заметив это, положили ему руки на плечи и, в качестве предупреждения, стиснули эфесы своих шпаг. Пытаясь скрыть охватившую его ярость, он опустил глаза и уставился на ковер.

Королева заговорила о своем желании возвратить Англию в лоно католической религии, и огонь, зажегшийся при этом в ее глазах, казался много ярче того что пожирал еретиков. Кристиан понимал, что времени у него почти не остается. Как только Мария кончит говорить, ему придется держать ответ. Его подозревали в измене. Он часто думал о том, что рано или поздно это случится. Не думал только, что это также поставит под удар невинную девушку, один вид которой вытеснял из его души все чувства, кроме всепоглощающего желания обладать ею.

Глубоко вздохнув, он пытался упрятать свою тревогу за Нору в самый дальний уголок мозга и, призвав себе на помощь всю свою изворотливость, поднял широко раскрытые невинные глаза на судившую его пару. Королева все еще говорила, но Боннер не отрывал от него своего хищного взгляда. Несмотря на разделявшее их расстояние, Кристиан всей кожей чувствовал исходившую от епископа угрозу. Боннер потер рукой подбородок и наклонился вперед, но в этот момент королева, наконец, завершила свой монолог и обратилась к Кристиану.

– Из любви, которую мы питаем к вам, лорд Монфор, и к вашему отцу, мы оказываем вам честь, знакомя с выдвинутым против вас обвинением, - она кивнула Боннеру.

Епископ, сложив на необъятном животе руки, сделал шаг вперед.

– Кристиан Ричард Вильяр де Риверс, лорд Монфор, вы обвиняетесь в ереси.

– Нет, - услышал Кристиан слабый вскрик Норы и, наморщив лоб, устремил на королеву изумленный взгляд.

– Ваше величество, я не понимаю. Не ваши ли собственные монахи, занимаясь со мной, многие годы назад открыли мне свет истинной веры?

Мария наклонилась вперед в своем кресле.

– То же самое можно сказать и про нашу собственную сестру, но нас не обманывают ни ее притворное смирение, ни громогласные заверения в благочестии, не правда ли, Боннер?

– Ни в коем случае, Ваше величество. Если будет на то воля Вашей милости, отдайте мне лорда Монфора, и я быстро заставлю его признаться в своей ереси. - Королева, казалось, задумалась над его словами, и, не в силах долее сдерживаться, Боннер подскочил к Кристиану и, невзирая на огромный живот, склонился к самому лицу молодого человека. - Думаешь, тебе удастся обмануть Ее величество своими хитрыми речами? Надеешься, твое красивое лицо спасет тебя от Божьего суда? Уверяю тебя, этого не будет. Только полное признание в своих грехах и покаяние могут спасти тебя сейчас.

Кристиан отпрянул, почувствовав зловонное дыхание епископа, и покачал головой. Больше всего в этот момент ему хотелось вцепиться обеими руками в жирную шею Боннера и душить его до тех пор, пока у того не полезут глаза из орбит. Но он не мог себе этого позволить. Не спуская с Боннера недоуменного взгляда, он вновь покачал головой.

– Я не понимаю.

– Ты умен, де Риверс, это всем известно. Но нас тебе не провести. - Епископ выпрямился и положил на плечо Кристиана пухлую ладонь. - Возможно, следует тебе напомнить о наказании за ересь. Уверен, Ее величество не станет возражать против твоего присутствия при сожжении. Иногда дерево слишком сырое и не загорается сразу, или не взрывается порох, который кладут в костер дабы избавить еретика от страданий. - Рука Боннера стиснула плечо Кристиана. - В таких случаях грешник находится в сознании, когда огонь пожирает его тело.

Вся кровь отхлынула от лица Кристиана, и, бросив взгляд на Нору, он увидел, что девушка вся дрожит. Как же ему хотелось ее утешить, но, к несчастью, это было невозможно. К тому же, ему требовалась сейчас вся его сила воли, чтобы не сбросить с себя эту жирную длань и не накинуться на Боннера. Стиснув зубы, он заставил себя и дальше терпеливо сносить прикосновение епископа.

– Однажды я видел человека, - продолжал между тем тот, - который еще шевелил губами, хотя у него сгорело уже все горло. Потом исчез и рот, и он начал махать тем, что осталось у него от рук пока не обуглилась и не лопнула кожа.

Боннер ухмыльнулся, и Кристиан, отпрянув, проговорил тихо.

– Ты сумасшедший.

– Хватит, - раздался голос королевы. - Вы расстраиваете Нору, Ваше преосвященство.

– Простите меня, Ваше величество. Я лишь пытаюсь показать этому погрязшему в пороках юноше, сколь отвратителен совершенный им грех и сурово наказание, которое его ждет. Отдайте мне его на неделю, Ваше величество, и я верну его вам полным смирения и освободившимся от ереси или молящим о смерти.

– Боннер! - голос королевы прозвучал резко, как свист хлыста, и все вздрогнули. - Придержи язык!

Епископ вновь рассыпался перед королевой в извинениях, и, воспользовавшись тем, что его внимание отвлеклось, Кристиан посмотрел на Нору. Она кусала губы, с трудом удерживаясь от рыданий. Почувствовав на себе его взгляд, она повернула голову, и он ей подмигнул. От удивления слезы в ее глазах мгновенно высохли. Все это время Кристиан медленно, незаметно поднимал свою руку к вороту камзола. Добравшись, наконец, до цели, он расстегнул бриллиантовую пуговицу и дернул за завязки рубашки. Рука его скользнула под белый шелк и ухватила золотую цепочку. Он вытащил ее наружу и сомкнул пальцы вокруг висевшего на ней предмета.

Голосом, в котором откровенно звучала душевная мука и растерянность, он принялся умолять королеву позволить ему говорить. Мария было нахмурилась, но, встретившись с умоляющим взглядом Норы, кивнула.

– Ваше величество, я не понимаю. Как мог я совершить этот ужасный грех? - Кристиан смотрел на Марию так, словно в ней было заключено все его спасение, сохраняя в то же время на своем лице выражение оскорбленной невинности. Когда взгляды их встретились, он так и впился в нее глазами, и лишь по прошествии нескольких секунд, словно устыдившись своей вольности, поспешно опустил голову. - Вашему величеству известно, - проговорил он тихо, - что еще ребенком пришлось познакомиться с грехом весьма близко.

– И сейчас, став взрослым, вы сбиваете других с пуги истинного, - вставил Боннер.

Кристиан по-прежнему смотрел на пол. Плечи его, и гак поникшие, опустились, казалось, еще ниже, когда королева прикрикнула на епископа, запретив тому прерывать лорда Монфора.

– Я никогда никому не рассказывал об этом, Ваше величество, потому что мне было стыдно, - начал Кристиан, когда Мария велела ему продолжать. - Я… я даже воевал с отцом, сопротивляясь всем его попыткам меня исправить. Воевал целых два года, до того самого дня, когда он привел меня во дворец, чтобы представить великому королю Гарри.

Мария кивнула.

– Отец часто рассказывал о том, как вы предстали тогда перед ним, разъяренный как загнанный в угол бродячий кот.

– Граф Вастерн, - продолжал Кристиан, - втащил меня в зал и бросил прямо под ноги Его величеству. Я был просто вне себя. Но когда я поднял глаза и увидел лицо короля, я сразу же понял, что нахожусь в присутствии поистине великого человека, и меня охватил страх.

Мария вновь кивнула.

– Все это чувствовали. Мой отец был избран Господом за свое величие.

– Да, Ваше величество. Итак, я испугался, но король лишь рассмеялся этим своим громоподобным раскатистым смехом и постучал меня по голове своей тростью. - Кристиан сделал паузу, отметив про себя, что завладел сейчас всеобщим вниманием. - И потом… - Королева Мария подалась вперед, чтобы не пропустить ни слова. - И потом… - Боннер так и впился глазами в лицо Кристиана. - И потом Его величество приказал мне взять лютню и петь для него, пригрозив при этом, что, если я откажусь, он велит бросить меня в Тауэр и повесить. И, подыгрывая себе на лютне, я начал петь.

– И что вы пели? - вырвалось невольно у Норы, и она поспешно зажала себе ладонью рот.

– Да, - сказала в нетерпении королева, - что вы пели?

Губы Кристиана дрогнули, и он начал:

Он сделал это, подумал Кристиан. Он добился того, что настроение королевы изменилось, и страх и подозрительность в ее душе уступили место воспоминаниям. Подобно развеваемым ветром лентам на майском дереве, настроение Марии было подвержено мгновенным переменам по причине какого-то глубокого душевного разлада, которого Кристиан не понимал, но научился использовать в своих интересах.

Королева громко рассмеялась, вызвав улыбки на лицах Норы и Кристиана.

Подобие улыбки появилось и на губах Боннера.

– Слухами о вашем необыкновенном уме полнится земля, но не думайте, что это спасет вас сейчас, лорд Монфор. Вы каждодневно якшаетесь с еретиками.

Лишь благодаря той школе, что он прошел в бытность свою бродягой, смог Кристиан сохранить при этих словах на лице улыбку. Все веселье королевы мгновенно испарилось, и ему почудилось в ее обращенном на него взгляде отблески костров Смитфилда. Не было никаких сомнений, что Боннер знал о Даймоке и подвале.

Епископ ткнул толстым, как сарделька, пальцем в Кристиана и повторил:

– Вы якшаетесь с еретиками.

– Нет.

– Я докажу вам это с помощью одного из них, находящегося сейчас у меня в темнице.

– Одного?

– Одной. Вонючей потаскухи по прозвищу Полли Три Зуба. Она неспособна даже сказать, что такое месса и превращается ли вино для причастия в кровь Христову

Кристиан сжал сильнее предмет, который держал в руке.

– У вас находится Полли?

Подобная возможность даже не приходила ему голову. Это была настоящая катастрофа.

– Она и еще этот худой как жердь разбойник, который отказывается признавать папу.

– Иниго-Ловкач, - Кристиан едва расслышал собственный голос, настолько тихо он прозвучал.

– Оба они еретики.

– О, Ваше величество, нет! - воскликнула Нора. Все это время ее не было слышно, и королева с Боннером, совершенно забывшие о присутствии девушки, уставились на нее так, словно вдруг заговорил один из покрывавших стены гобеленов. - Простите мне мою смелость, Ваше величество, - Нора бросилась в ноги Марии, - но его преосвященство ошибается.

– Я знаю, что есть ересь и что нет! - взревел Боннер.

– Разумеется, ваше преосвященство. - Голос Норы дрожал, и все же она не замолчала. - Но лорд Монфор общается с этими разбойниками с особой целью.

– Чем можно оправдать общение с приспешниками дьявола, Нора? - вопросила королева.

– Конечно же, стремлением спасти их от ереси, в которой его обвиняют, Ваше величество.

Кристиан возвел глаза к потолку. Господи, ну почему она не ведет себя как мышь и лезет на рожон, продолжая рисковать жизнью? Они никогда не поверят ее сказке, если только он не придет ей на помощь. Нора, между тем, с каждым мгновением смелея все больше, сочиняла дальше свою историю.

– Вот уже несколько месяцев лорд Монфор направляет их на пути к истинной вере, Ваше величество. Помните, как вы всегда сокрушались по поводу того, что наше высшее сословие сбивает с пути истинного простых людей, которых Господь вверил их попечению? Ваши слова проникли лорду Монфору в душу. Он пытается приобщить к истине тех, кто в ней более всего нуждается.

– Чушь! - воскликнул Боннер. - Все это только слова, с помощью которых он пытается отвести глаза добродетели. Все свое время он проводит в пьянках, якшаясь с грешниками, потому что он сам грешен. Взгляните на лицо его греха, Ваше величество.

Боннер подал знак стоявшим у дверей стражника. В следующее мгновение двери распахнулись и, отброшенный сильной рукой, в зал влетел человек и упал лицом вниз на пол рядом с Кристианом. Кристиан рванулся к нему и перевернул на спину. Это был Иниго. Глаза его распухли и превратились в щелочки, губы были разбиты. Он зашелся в кашле, и на губах у него тут же выступила кровь. Все время, пока не прошел приступ кашля, Кристиан обнимал друга за плечи, не давая упасть. Наконец Иниго успокоился, и подняв глаза на епископа, Кристиан молча пообещал себе прикончить негодяя.

Боннер улыбнулся.

– О, Ваше величество, этот человек как раз из тех людей, которых пытался просветить лорд Монфор! - воскликнула Нора. Она все еще стояла на коленях перед королевой, и лицо ее было мертвенно-бледным. - Его зовут Иниго-Ловкач.

– Откуда это тебе известно, девушка?

– Лорд Монфор просил порекомендовать ему священника, к которому он мог бы обратиться за помощью. И… и он также хотел, чтобы я помогла ему подобрать четки для Иниго.

– Все ложь! - вскричал Боннер. - Вор наставляет вора, вот как это называется. Лорд Монфор недостаточно добродетелен для подобной миссии.

Кристиан снял с себя плащ и накрыл им Иниго, после чего встал и повернулся лицом к епископу.

– Вы правы, ваше преосвященство, но в таких делах я не полагаюсь на свою добродетель. Я полагаюсь на это.

Он снял с себя цепочку. На ней висел усыпанный бриллиантами золотой крест. Перевернув крест, Кристиан положил его на ладонь и протянул королеве. С обратной стороны на кресте была выгравирована надпись: "Кристиану. Генрих, король".

Медленно Мария поднялась, не отрывая глаз от креста. Протянув руку, она коснулась выгравированной надписи, и из одного глаза у нее выкатилась слеза

– Он подарил его мне спустя несколько месяцев после того, как я пел для него, - сказал тихо Кристиан. - Чтобы показать, по его собственным словам, что Господь награждает тех, кто ему служит, лучше, чем дьявол. А сейчас я пытаюсь спасти души воров и разбойников, обучая их истинной вере. Признаю, их трудно в чем-либо убедить, Ваше величество, и я ничего не мог добиться, пока однажды не показал им дар короля Гаорри. Поначалу, как и следовало ожидать, их привлекли лишь бриллианты и золото, но, по крайней мере, они стали внимать моим словам.

Он затаил дыхание, глядя на королеву, которая по-прежнему не сводила глаз с креста. Внезапно она пробормотала что-то об отце и о Господе и, стиснув в руке крест, произнесла:

– Я вам верю.

Склонив голову набок, Кристиан улыбнулся Марии.

– Такая ангельская улыбка, милорд, когда, как мы хорошо знаем, по природе своей вы скорее бесенок. - Королева взяла у Кристиана цепочку и, надев ее ему на шею, возложила руку на голову молодому человеку. - Я полагаю, сам Господь говорил с вами устами нашего отца и госпожи Бекет. Ступайте же и заберите с собой нашу Нору и своего бродягу. Недоразумений для одного дня было достаточно. Но, - Мария подняла палец, - запомните. Нам не нравится, что вы бегаете за девушкой, которая обручена. Декорум, милорд. Соблюдайте декорум.

И с этим последним предупреждением Мария удалилась в свою спальню. Кристиан взвалил на плечо Иниго и зашагал вслед за Норой к выходу. Епископ не отставал от них, рассыпаясь в извинениях, пока перед ними не закрылась дверь в королевские покои. Тут он остановился и, пропустив Нору, загородил Кристиану дорогу.

– Д'Атека говорил, что ум твой так же гибок, как и тело.

– Какое отношение ко мне имеет д'Атека?

– Никакого. Но помяни мои слова, Кристиан де Риверс. Ты погряз в пороках и ереси. На твоем месте я начал бы готовить себя к мученичеству, так как если и была на свете душа, нуждающаяся в очищении, так это твоя.

– Чума на тебя, Боннер. И да упаси меня Господь от тех, кто осмеливается судить там, где только Он один судья.

Только выйдя в холл и услышав, как Нора отдала приказание позвать слуг с носилками, Кристиан окончательно поверил, что ему удалось избежать ловушки Боннера. Нора стояла к нему спиной, занятая разговором с лейб-гвардейцем. Господи, она спасла его. Конечно, он и сам сумел бы себя спасти, но она готова была пожертвовать ради него жизнью! Мысль эта вызвала в его душе целую бурю чувств. Здесь был и гнев, и изумление, и страстное желание забыть в ее объятиях о всех своих страхах и ярости.

– Я, кажется, схожу с ума, - пробормотал он. Стараясь отвлечься от мыслей о Норе, он опустил глаза на лежащего без сознания у его ног Иниго. Кто же все-таки устроил эту чудовищную западню? У Боннера, несомненно, никогда не хватило бы мозгов придумать такое одному. К счастью, его маленькая мышка, обратившаяся вдруг в дракона, разрушила западню, прежде чем он в нее угодил.

Как странно, подумал он. Она ревновала его, и в то же время, не раздумывая, тут же бросилась его защищать, несмотря на грозящую ей самой смертельную опасность. И он желал ее. Все еще. Постоянно. Поразительным было это неослабевающее желание, непреходящая прелесть для него этой мышки-дракона… Оставив Иниго, он присоединился к Норе. Лейб-гвардеец отсалютовал ему и тут же исчез, когда Кристиан наклонился и прошептал ей на ухо:

– "Кто светла как заря, прекрасна как луна, ясна как солнце и ужасна как армия под знаменами?"

В этот вечер в знаменитом "Лысом пеликане", расположившемся на одной из узких зловонных улочек южного Лондона, было настоящее столпотворение. Заслышав донесшийся с верхней площадки лестницы львиный крик, завсегдатаи этого гостеприимного заведения тут же побросали свои кружки с элем, карты и кости и полезли прятаться под столы и стулья, они, воры и проститутки, мошенники и бродяги, одинаково дрожали от страха, ибо Кит снова был здесь и далеко не в мирном настроении. Внезапно из одной из трех дверей наверху вылетела глиняная чашка и, ударившись о край игорного стола, раскололась на мелкие кусочки. За ней последовала кожаная сумка. При падении она раскрылась, и из нее вывалились ножи и скальпели. Два картежника тут же бросились к ней и, не поделив добычи, начали было тузить друг друга по голове, но донесшийся в этот момент сверху чей-то испуганный крик заставил их мгновенно ретироваться. На площадке лестницы появился разгневанный Марс в батистовой рубашке и штанах в обтяжку, у которого в руках бился, пытаясь освободиться, похожий на хорька человечек в платье и берете, говоривших о его принадлежности к лекарской братии.

– Ах, ты сукин сын, годный лишь на корм червям! - вскричал Марс и, крепко ухватив извивающегося и визжащего человечка за ворот платья, перебросил его через перила.

Повисший в воздухе лекарь отчаянно молотил конечностями, которые, как могли судить стоявшие внизу зрители, были белыми, волосатыми и не совсем чистыми.

– Ах ты мразь!

Человек, державший лекаря на весу, расставил пошире ноги для большей устойчивости и, стукнув свою жертву головой о перила, выпустил из рук.

Лекарь рухнул на трактирного слугу, оказавшегося в этот момент на свое несчастье прямо под ним. Слуга взвизгнул и рывком сбросил с себя живой снаряд. Тот грохнулся на пол и так и остался лежать там, стеная и охая. Сидящий за ближайшим столиком Эдвард Хекст продолжал как ни в чем не бывало поглощать с наслаждением свой мясной пирог, не обращая на страдальца никакого внимания.

Упираясь руками в бока, из кухни выплыла восхитительная Мег, хозяйка этого веселого заведения и наставница множества честолюбивых юнцов, избравших своей карьерой воровство.

Сдув с лица влажную от пота светлую прядь, она подняла голову и крикнула все еще стоящему на площадке человеку:

– Ты же сам просил лекаря, дорогуша. А теперь куда он годится?

Человек в батистовой рубашке бросил на Мег яростный взгляд.

– Ты прислала мне мошенника. Он полез в раны Иниго грязными пальцами, да еще пытался пустить ему кровь.

– Но, клянусь, он настоящий лекарь, Кит.

– Мне плевать, кто он. Я видел, как люди умирали от потери крови и занесенной в раны грязи. Чтоб ему всю вечность жариться в аду! - Кит положил руку на рукоять кинжала у себя за поясом.

– Ну-ну, успокойся, дорогуша. - Мег двинулась вверх по лестнице. - Я выгоню его, если уж тебе этого так хочется. Нет никакой нужды убивать несчастного когда ты гневаешься на кого-то другого.

Она приблизилась к нему и положила руку на рукав камзола. Кит мгновенно отпрянул и встал, прислонившись спиной к перилам.

– Им пора бы уже быть здесь.

– Терпение, дорогуша. Требуется какое-то время, чтобы вытащить человека из подземелья. Да не тревожься ты так. Полли не привыкать. Она провела там не одну ночь в свое время.

Кит отвернулся от Мег и шагнул в комнату, где лежал Иниго.

– Я не тревожусь о Полли. Боюсь только, как бы мне не пришлось заниматься воспитанием ее грязного ребенка. Принеси мне свежей воды и еще тряпок, и пришли жареной баранины и вина. Для Иниго супа.

Мег чертыхнулась и двинулась вслед за Китом. Когда она вошла, он стоял у стола и, держа в обеих руках лоскут материи, тянул его в стороны, пытаясь разорвать.

– По твоей милости, мой красавец, в таверне вот уже несколько часов стоит настоящее столпотворение.

Губы Кита раздвинулись в хищной ухмылке. Не обратив на него никакого внимания, Мег оглядела его с головы до пят.

– Чего тебе не хватает, дорогуша, так это хорошей встряски в кроватке, дабы излить из тебя всю эту желчь.

Кит дернул за лоскут, разорвав его надвое.

– У меня нет сейчас настроения.

– Ты покинул мою школу слишком рано, чтобы толком чему-то научиться, мой красавец.

– Я выучил достаточно, - он разорвал надвое еще один лоскут, и еще один.

Из открытой двери послышался смешок, и две девушки Мег, Энни и Гертруда внесли в комнату полные снеди подносы.

– Еда, Кит, - сказала Энни.

– Вино, Кит, - сказала Гертруда.

Кит не обратил на девушек никакого внимания. Собрав приготовленные им тряпки и отнеся их на кровать, где лежал Иниго, он принялся промывать свежей водой раны друга и перевязывать те из них, что требовали перевязки. Когда он перевязывал последнюю рану, женская рука оторвала от тряпки его пальцы и закончила работу за него. Другие руки подняли его с кровати.

– Он спит, - сказала Гертруда.

– Больше ты ничего не можешь здесь сделать, - сказала Энни.

Мег оставила Иниго и направилась к Киту, который пытался увернуться от протянутых к нему рук девушек, отступая к двери.

– Я больше не голоден, - проговорил он.

Мег наступала на него спереди, тогда как девушки зажимали его с обеих сторон.

– Я хорошо тебя знаю, красавец, - проговорила Мег. - Ты в ярости, и, пока твое настроение не изменится, никто не сможет чувствовать себя в безопасности.

– Приведи мне сюда этого лекаря и, обещаю тебе, настроение мое сразу же улучшится.

Мег покачала головой и подступила к нему ближе.

– Тебе нужна встряска.

– Убийство отличная встряска. Э… не трогай меня!

Вонзив ногти ему в ляжки, Мег хихикнула.

– Поздно, дорогуша.

Руки Энни скользнули ему под рубашку.

– Поздно.

– Слишком поздно, - проговорила в унисон ей Гертруда, впиваясь ему в рот поцелуем. Кит дернул головой.

– Я так не думаю. - Он шагнул назад и толкнул спиной дверь.

Мег издала победный клич и прыгнула на него. Под тяжестью ее тела Кит покачнулся, и в следующее мгновение его втащили назад в комнату и бросили на кровать. К счастью, на ней с легкостью могли уместиться и пятеро.

Полностью скрывшись под юбками, Кит хватался за русые и темно-каштановые волосы, в то время как нежные пальчики дергали за завязки, на его штанах и гульфике. Наконец член его выскользнул из своей темницы и оказался в руках у Мег. Кит чертыхнулся и попытался вывернуться, но тут Мег быстро, опытной рукой провела по его плоти. Гертруда села ему на грудь, а Энни схватила за руки и, держа их у него над головой впилась в рот поцелуем. Мег опустила голову между его ног.

– Все, дорогуша, ты окружен. - Она поцеловала его. - Сдавайся.

Кит изогнул спину в отчаянной попытке сбросить их всех с себя, но тут Мег снова его поцеловала.

– Сдавайся.

Кит чертыхнулся, и Мег тихо рассмеялась, ощутив ритмичное движение его бедер.

– Вот так-то лучше, мой сладкий. Покажи-ка нам, как ты разгневан.

На этот раз к несказанному удовольствию посетителей "Лысого пеликана" на лестничную площадку выкатились Энни с Гертрудой. Мег поднималась по лестнице с кувшином эля в руках, когда дверь в спальню распахнулась, и оттуда выскочила с криком Энни, а за ней, получив пинком под зад, вылетела и Гертруда.

В дверном проеме возник Кит. Рубашка на нем была разорвана в клочья, и сквозь прорехи виднелась вздымающаяся мускулистая грудь и влажная от пота кожа.

– Говорю вам, негодницы, хватит! Держите свои руки подальше от моего гульфика.

Энни показала ему язык, Гертруда сделала то ж самое, и толпа внизу взревела от восторга. При виде Мег Кит повернулся на каблуках и шагнул назад в спальню. Ухмыльнувшись, она шлепнула его по ягодицам. Рывком он обернулся, и взгляд его наткнулся на кувшин с элем. Продолжая хихикать, Мег протянула ему кувшин.

– Не стоит вновь портить себе настроение, дорогуша, после всех тех усилий, что мы потратили, пытаясь его тебе поднять. Будь хорошим мальчиком.

– Черт тебя подери, Мег! Разве я не был хорошим? Но я усвоил преподанный тобой урок и теперь и с места не сдвинусь без надлежащей охраны. - Он вошел в комнату, бросив через плечо:

– Я запираю дверь.

Дверь за ним с треском захлопнулась, и зрители внизу расстроились, решив, что их развлечениям на сегодняшний вечер пришел конец. Однако они ошиблись, так как не успела дверь спальни наверху захлопнуться за Китом, как входная дверь с грохотом растворилась, и в таверну вихрем влетел юноша в зеленом бархатном плаще. Игроки в кости и карты поспешно прикрыли руками свои монеты, боясь, как бы юнец не смахнул их все на пол своим плащом.

За юношей в зал ворвались двое мужчин. Проскочив между служанкой и мальчишкой-половым, юноша толкнул их на своих преследователей и, вспрыгнув на стойку, побежал по ней, ругая на чем свет стоит пытавшихся поймать его мужчин.

– Ублюдки! Шлюхино отродье! Чтоб у вас отсохли члены! - Внезапно в руке юнца блеснул серебряный кинжал.

В следующую секунду один из преследователей взвизгнул. Бросив взгляд вниз, он увидел, что кинжал, пройдя у него между ног, вонзился в стену, пришпилив к ней его камзол.

Завсегдатаи, которые до этого хохотали во весь голос, наслаждаясь зрелищем того, как два взрослых мужика гоняются по залу за юнцом, разом умолкли и попрятались за стулья и под столы. Один только Эдвард Хекст, дремавший в своем кресле у очага, так и остался на месте. Внезапно наступившая тишина в зале заставила его открыть один глаз.

– Да поднимайтесь вы. Это ведь только щенок.

– Ничего себе щенок, - простонал пригвожденный к стене преследователь. - Он чуть было ногу мне не оттяпал.

Юноша рассмеялся и, нагнувшись, быстро выхватил нож из-за пояса стоявшего у стойки посетителя.

– В следующий раз это будет твой член, Саймон Спрай.

Увернувшись от пытавшихся схватить его рук владельца ножа, юноша побежал по стойке в сторону

Внезапно сверху прямо на стойку перед ним спрыгнул человек. Юноша остановился как вкопанный и, держа оружие наготове, устремил на неожиданно появившегося Кита гневный взгляд.

– Я что тебе, сосунок, что ты посылаешь за мной этих двух усатых кормилиц?

В глазах Кита был полярный холод.

– Подойди и познакомься с нашей хозяйкой мой сладкий.

Блейд перебросил нож из одной руки в другую и медленно покачал головой. Неожиданно Кит присел и, выбросив вперед ногу, с силой ударил Блейда по ногам. Юноша повалился на стойку, и Кит, подхватив выпавший у него из руки нож, быстро отпрянул.

– Чтоб ты сдох! - выкрикнул Блейд.

– Я тоже тебя люблю, - Кит протянул юноше руку и, когда тот отказался ее взять, усмехнулся и сел рядом со своим подопечным. В следующее мгновение нож словно выпрыгнул у него из руки и, пролетев через всю комнату, вонзился в каравай хлеба, лежавший на одном из столиков. Блейд застыл, не сводя взгляда с ножа. Но Кит тут же вновь заставил его обратить на себя внимание, запев ему в самое ухо:

Закончив песню, Кит сказал:

– Мег оторвет мне голову, если я и дальше буду нарушать покой в ее заведении. Может, поднимемся наверх?

Спрыгнув на пол, он вновь предложил юноше руку. Делая вид, что не замечает протянутой руки, Блейд спрыгнул сам, и Кит тяжело вздохнул, словно своим отказом юноша глубоко его ранил.

– Я начинаю думать, мой сладкий, что, послав за тобой старину Спрая, я помешал тебе смыться.

Блейд набросил на плечо плащ.

– Черт тебя подери! Я же дал тебе слово. Ты сказал, что общение со знатью поможет моей памяти пробудиться. Ну, так скажу тебе, ничего из этого не вышло.

Схватив у проходящего мимо служки с подносом кружку Кит протянул ее Блейду.

– Общество д'Атеки явно привело тебя в дурное настроение. Идем.

В спальне Кит указал Блейду на табурет и, когда тот уселся, навис над юношей, скрестив на груди руки.

– Что тебе удалось узнать?

– Только то, что д'Атека не дурак. Он осыпает меня комплиментами, всячески развлекает и старается разжечь во мне гнев против тебя. А я кокетничаю и строю ему глазки, как ты учил меня, но он все равно мне не доверяет. - Блейд поставил свою кружку на стол. - Если бы я точно знал, что тебе нужно, это в какой-то степени облегчило бы мою задачу.

На мгновение Кит оставил Блейда, чтобы поправить покрывало на Иниго.

– Я тоже пока тебе не доверяю, так что придется тебе и дальше действовать в неведении. Он пригласил тебя на завтрашнюю охоту, не так ли?

– Да, и меня мутит при мысли, что мне придется провести целый день в компании испанцев. А вообще-то весь этот твой план, похоже, не сработает. Сколько поклонов я ни отвешиваю, сколько прекрасных речей не слушаю, я все равно ничего не понимаю. - Блейд поднялся и, с отвращением взглянув на Кита, направился к двери.

– Милорд, - тихо проговорил Кит.

– Да? - Блейд вдруг замер и медленно повернулся лицом к Киту. - Ты слышал?

– Я рискнул и был вознагражден. Да не смотри ты на меня такими испуганными глазами. Отец пишет всем, кто, как он знает, не любит бывать при дворе. Понимаешь? Если бы твои родственники искали почестей или денег, или были близки к королевской семье, мы бы давно уже услышали о пропавшем мальчике.

Блейд сделал несколько неуверенных шагов к Кристиану.

– Ты меня не обманешь. Тебе нужен Черный Джек, и ты рассчитываешь, что я помогу тебе, если ты завоюешь мою симпатию, вернув мне память.

– Умный Блейд. Злой, нудный, кровожадный, но умный. Забудь на вечер о своей злости и выпей со мной. - Кристиан взмахнул рукой, показывая на комнату. - Во всяком случае, нора эта хорошо знакома нам обоим. Давай заключим с тобой на вечер перемирие и немного повеселимся. Это, конечно, не улучшит нашего настроения, но, по крайней мере, поможет провести время. Завтра мне снова надо быть при дворе.

– Чтобы повидать Нору Бекет.

– Да, повидать Нору Бекет и, возможно, прикончить некоего шута с идиотским смехом и нравом чудовища.