"Леди Смелость" - читать интересную книгу автора (Робинсон Сьюзен)

17

Послеполуденное солнце припекало так жарко что даже птицы перестали петь, и только стрекозы лениво и сонно кружились над рвом. Привратник кивнул Иниго-Ловкачу, проехавшему под опускной решеткой. Двор был пустынным, лишь мальчишка-конюх клевал носом в тени навеса, отгоняя от себягнуса. Иниго легонько толкнул мальчика в плечо и передал ему поводья.

Внутри замка витал запах винного перегара и прогорклого жира, заставлявший вспомнить о таверне Мег, а лежавшие повсюду вповалку грязные люди довершали сходство. Пробравшись кое-как через неразбериху человеческих тел и остатков пиршества, Иниго подошел к господскому столу и ухватил за нечесанные волосы навалившегося на него человека. Саймон Спрай зашмыгал на Иниго красным носом.

Выругавшись и как следует встряхнув вора-лошадника, Иниго спросил:

— Где он?

— А… — пробормотал Саймон.

— Где он? Что, стражники в таком же состоянии?

Саймон отцепил от себя руки Иниго и рыгнул.

— Нет.

— Говори толком, сукин сын.

— Нет, ты же знаешь, он запрещает пить караульным. Они просто попрятались, чтобы не попасть ему под горячую руку.

Присвистнув, Иниго повторил свой вопрос:

— Где он?

— Не мог заснуть.

— О чем ты говоришь?

— Хозяин не мог заснуть. Бродил всю ночь по дому. Ходил и ругался, ходил и ругался, как ненормальный. Не давал мне спать. Ближе к рассвету куда-то ушел.

— И ты позволил ему уйти одному? — Иниго сжал Саймону горло.

— Черт тебя побери, Иниго. Идти за ним? Нет, благодарю покорно. Он не нуждался в моем обществе, а мне, знаешь ли, хочется, чтобы моя голова оставалась у меня на плечах, а член между ног.

Оттолкнув вора, Иниго спросил:

— Куда он пошел?

— В лес, но…

— Он вернулся, — раздался голос Кристиана.

Иниго резко обернулся и оказался лицом к лицу молодым лордом, освещенным солнечным лучом, в тором кружились мириады пылинок. Он внимательно рассматривал сухую ветку, которую держал в руке.

— Кит, — сказал Иниго.

Кристиан стукнул веткой по стоявшей на столе чашке.

— Нашел садовника?

— Хекст нашел его, но этот простак не знает, кто забирал донесения.

— Ты уверен, что к нему применили все возможные методы убеждения?

— Конечно. Мы обнаружили, где он оставлял донесения. В печатной мастерской недалеко от дворца, принадлежащей какому-то жирному ежу по имени Хьюго Падерборн. Но Хьюго уехал в Уэльс навестить сестру.

— Неприятно.

Иниго кивнул, внимательно глядя на хозяина. Кристиан в последний раз ударил веткой по чашке вздохнул и бросил ветку на пол.

— Пусть управляющий сообщит в замок Монфор, чтобы там подготовились к прибытию моей жены. Я отправлю ее через, несколько дней, а мы вернемся в Лондон.

Иниго вопросительно посмотрел на Саймона, но тот только покачал головой и принялся изучать налипший на доске для еды жир. Стук двери и топот ног удержали Иниго от дальнейших вопросов. В зал ворвался Блейд и, приблизившись к Кристиану своей походкой фехтовальщика, схватил его за плечо. Затем развернул к себе лицом и потряс кулаком у него перед носом.

— Что ты на этот раз с ней сделал, ты, сикун проклятый?

— Ничего.

Блейд стал наседать на Кристиана, но Иниго тут же оттащил его; оттолкнув Иниго, Блейд снова набросился на Кристиана, но тот ждал этого и легонько толкнул юношу в грудь. Блейд покачнулся и отлетел в руки Иниго.

— Пусти меня, сукин сын, — закричал он, пытаясь вырваться. — Он что-то сделал с Норой, и я заставлю его послать за лекарем.

Выхватив Блейда из рук Иниго, Кристиан приблизил к нему лицо.

— Что ты имеешь в виду? Она заболела?

— А ты не знал?

Нет, — ответил Кристиан и, отпихнув Блейда, выбежал из зала.

Перепрыгивая через три ступеньки, он первым добежал до комнаты Норы. Она была одна, лежала в постели — маленький воробышек под грубы покрывалом.

Черные волосы, спутанные и тусклые, разметались по подушке. Она ничем не показала, что слышала, как он вошел. Она почти не двигалась, но, подойдя ближе, он увидел, что она не спит.

Он остановился у кровати, молча глядя на нее. По щекам Норы, стекая на шею, безостановочно катились слезы. Беззвучные слезы. Он протянул руку к ее лицу, но отдернул, услышав, как в комнату вбежали Блейд и Иниго.

Блейд уселся на кровать рядом с Норой и прикоснулся к ее руке, лежавшей поверх покрывала.

— Она больна.

— Нет, не больна, — тихий голос заставил их вздрогнуть. — Просто я никак не могу перестать плакать. Я пыталась, я правда пыталась, но я не могу, и я не знаю, что делать. — Она закрыла глаза.

Кристиан услышал вздох, перешедший в тихий протяжный стон, и страх как змея сжал ему внутренности. Он дотронулся до ее руки, и Нора съежилась. Убрав руку, он спросил, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

— И давно ты в таком состоянии?

— Я не знаю, — проговорила она между рыданиями.

Не произнеся больше ни слова, Кристиан направился в комнату Мег. Мег лежала на кровати с мокрым полотенцем на глазах. Кристиан сорвал полотенце и, схватив Мег за руку, заставил сесть.

— Я велел тебе следить за Норой, — набросился он на нее. — Почему ты не сказала мне, когда она начала плакать?

Мег потрепала его по щеке.

— Разве довести ее до слез не было целью вчерашнего представления?

— С ней что-то не в порядке, и ты это знаешь.

— Ты же хотел увидеть ее страдания. Ты сказал, что жаждешь мести.

Кристиан сглотнул и отвернулся, не желая видеть издевательское выражение на лице женщины.

— Как давно это началось?

Мег пожала плечами. Схватив ее за волосы, повторил свой вопрос, медленно и четко выговаривая слова:

— Как давно это началось?

— По-моему, тогда, когда я заперла ее дверь после твоего ухода. Ох, Кит, мои волосы.

— Принеси вина. Скажи дворецкому, пусть даст самое лучшее. И еще чистые полотенца и воду.

Мег не двинулась с места. Кристиан поднял руку и этого оказалось достаточно — она стремглав бросилась к двери.

Вернувшись в комнату Норы, Кристиан обнаружил, что Иниго ушел, а Блейд сидит на прежнем месте и держит Нору за руку.

— Чего ради ты беспокоишься о моей жене?

— Даже я могу распознать истинно непорочную душу, — огрызнулся Блейд. — Ты женился на ней и стал вести себя как животное. Если она тебе не нужна, позволь мне увезти ее.

— Чем это она тебя приворожила? Упала в обморок от твоего обаяния или восторгалась твоим умением убивать? А может, она… — Стон Норы прервал его злопыхательства.

Блейд забормотал какие-то утешительные слова, но она, отвернув голову, заплакала, пытаясь дрожащей рукой приглушить рыдания. Блейд посмотрел на Кристиана глазами, полными ненависти.

— Уйди отсюда, Христа ради. Неужели ты не видишь, до чего доводит ее твое присутствие?

Сжав губы, Кристиан кивнул юноше и вышел. Оказавшись за дверью, он услышал чьи-то торопливые шаги. Кто-то бежал по лестнице, а секундой позже мальчишеская голова, как маленький снаряд, врезалась ему в живот.

— Иди назад, бесенок, — раздался голос Иниго этажом ниже.

Кристиан оторвал от себя «золотоволосый снаряд» и поставил перед собой.

— Как ты сюда попал?

— На лошади. — Артур поклонился Кристиану и уставился на него, вздернув подбородок. — Мы вышли за вас замуж, но меня вы с собой не взяли. Я спросил у графа, могу ли я поехать к миледи, и он разрешил.

— Мы?

Артур одернул свою ливрею и, склонив голову посмотрел куда-то мимо Кристиана.

— Мы никогда не были замужем. Граф объяснил, что молодоженам нравится быть наедине друг с другом, но я… я никогда не оставался долго без моей госпожи.

Подоспел Иниго.

— Вот ты где, маленькая бестия.

— Я позабочусь об Артуре, — сказал Кристиан, — а ты иди на кухню и помоги Мег.

— Пойдем со мной, — Кристиан взял Артура за руку. Маленькая ручка целиком исчезла в его ладони, и он подумал о Норе. — Твоя госпожа нездорова, ты должен будешь подбодрить ее.

— У нее жар? — спросил Артур.

— Нет. У нее плохое настроение. Думаю, она скучает без тебя.

Кристиан отвел мальчика к Норе и позволил ему одному приблизиться к кровати, оставшись у двери. Он поманил Блейда, и тот соскочил с кровати, освобождая место Артуру. Артур вскарабкался на кровать и, опустившись на все четыре конечности, заглянул Норе в лицо. Прежде чем он успел заговорить, она, радостно вскрикнув, села и обняла его. Артур засмеялся и обхватил свою госпожу и руками, и ногами.

Глядя, как он уткнулся лицом в шею Норы, Кристиан задержал дыхание. Нора раскачивалась из стороны в сторону, положив ладонь Артуру на затылок. Комнату наполнил тихий бессвязный шепот. Увидев, что Нора перестала плакать, Кристиан вздохнул с облегчением, и они с Блейдом тихо вышли из комнаты.

Закрыв дверь, Блейд уставился на блестящий замок. Кристиан прислонился к стене и устремил взор в потолок.

— Думаешь, это ей поможет? — спросил Блейд.

— Как я мог забыть?

Блейд посмотрел на него.

— Что?

— Шок и предательство — в них все дело. Они довели меня до безумия.

— Забыть что? — переспросил Блейд.

— Щенков. Бездомных голодных кошек, большое доброе сердце в хрупком теле.

— Ты несешь бессмыслицу.

— Знаю. Со дня своей женитьбы я вел себя как человек, утративший разум. Я больше не знаю, чему верить, черт возьми.

— Просто оставь ее в покое.

Кристиан засмеялся.

— Не могу, друг мой. Ты просишь меня о том единственном, что выше моих сил. Если бы ты пригрозил, что насадишь меня на вертел, я и тогда не смог бы оставить ее в покое.

— Лжешь.

— Заткнись. — Обняв Блейда за плечи, он повел его к лестнице. — Сейчас мы с тобой поедим и выпьем, потом еще выпьем, и, может, это принесет мне освобождение от этих ужасных пут чувственной привязанности.

Проведя четыре дня в обществе Артура и ни разу за все это время не увидев лорда Монфора, Нора решила, что душа ее умерла не совсем. Правда, большая ее часть омертвела, но где-то в глубине упрямо тлела искра жизни, которую не смог погасить обрушившийся на нее шквал жестокости лорда Монфора. На пятый день она вышла из комнаты.

Свежий утренний воздух взбодрил ее еще больше, и она даже улыбнулась Артуру, который, пританцовывая от нетерпения, вел ее, чтобы показать свой сюрприз. Он провел ее через кухню на задний двор, открыл ворота и потащил дальше, к грядкам, засаженным цветами и зеленью.

— Это садик целебных трав, миледи. Повариха говорит, у нее нет времени ухаживать за ним, когда в доме столько гостей. Лорд Монфор разрешил нам делать здесь что угодно.

При упоминании имени ее мужа сердце Норы болезненно сжалось, но она постаралась не показать Артуру, какое впечатление произвели на нее эти слова. Он так радовался, что нашел способ развлечь ее. Он носился между грядок, показывая то на одно растение, то на другое.

— Розмарин, миледи. — Он остановился у грядки, на которой, теснились растения с толстыми темно-зелеными листьями. — А это коровяк, шандра и валериана. А вон там-пижма. Я все их запомнил, когда помогал вам.

Она подошла к Артуру и, положив руку на голову, стала перебирать ему волосы.

— Ты мой хороший друг.

— А вы моя собственная госпожа. Я никому не был нужен, пока вы не приехали.

— Ты всегда будешь мне нужен, мой Артур. — Улыбнувшись мальчику, она присела у грядки с широколистными растениями. — Знаешь, что это?

— Он покачал головой.

— Это буквица. Говорят, ее используют против колдовства. Я лечу ею головную боль и даю, когда нужно успокоить нервы. Я читала, что, если в круг, выложенный буквицей, поместить двух змей, они закусают друг друга до смерти.

— Давайте найдем двух змей, — предложил Артур.

— Ну уж нет, друг мой. Я вижу, не следовало мне рассказывать тебе эту историю.

— А на лягушек или сверчков она действует?

— Не знаю. Этот садик нужно прополоть, и еще я хотела бы набрать кое-каких трав. Пожалуйста, принеси мне корзинку и перчатки.

— Да, миледи.

— И, Артур, никаких змей.

— Хорошо, миледи, — откликнулся Артур с тяжелым вздохом.

Артур исчез в направлении служебных помещений на заднем дворе. После его ухода Нора достала из-за корсажа платок и вытерла слезы.

Как часто случалось за последние несколько дней, в памяти всплыла картина — лорд Монфор в постели с той женщиной, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прогнать видение. К ее собственному удивлению, воспоминание о грязной непристойной сцене не причинило ей слишком больших страданий. Она отплакала свое и теперь почувствовала лишь усталость, тупую боль и печаль. Она оцепенела.

Из этого состояния оцепенения ее вывели крики Артура. Она сразу же понеслась к сараям. Артур обладал способностью ввязываться во всякого рода конфликты, и сейчас, подбегая к месту действия, она слышала ругань и вопли.

Двое садовников разнимали Артура и другого парнишку. Рядом валялась перевернутая тачка и две лопаты.. Нора остановилась, и в этот самый момент мальчишка садовник лягнул державшего его мужчину в голень. Тот взвыл от боли и выпустил его, и одновременно Артур вырвался из рук второго мужчины. Нора в испуге бросилась к ним, потому что мальчишка-садовник был выше и плотнее Артура. Она опоздала. Артур ударил старшего мальчика в живот и, увернувшись от садовников, побежал. Он вскарабкался на поленницу дров, а с нее перелез на каменную стену окружавшую Фале.

— Артур, — закричала Нора, — спускайся сейчас же.

Выпятив разбитую губу, Артур, разъяренный и потный, схватил полено и бросил его на ноги своему противнику. Полено угодило мальчишке по пальцам, тот подпрыгнул и упал, приземлившись на мягкую часть.

— Он обзывал вас нехорошими словами, — объяснил Артур Норе. — Никому не позволено оскорблять мою госпожу, ты, прохвост.

— Ослиный зад, — завопил мальчишка. Он вскочил на ноги и запустил в Артура камнем, попав ему в голову. Вскрикнув, Нора рванулась вперед и успела подхватить Артура, упавшего ей прямо на руки. Держа его на руках, она опустилась на землю, не замечая, что вокруг собрались привлеченные шумом люди, и откинула прядь окровавленных волос, открыв рану на виске. Затем приложила к ране свой платок.

— Что здесь происходит? — услышала она голос своего мучителя и, не поднимая головы, ответила:

— Он подрался с другим мальчиком, и тот бросил в него камнем. Помогите мне донести его ко мне в комнату.

Садовники и слуги расступились, пропуская своего господина, и лорд Монфор поднял Артура на руки. Не обращая внимания на окружавших людей, Нора побежала вперед, отдавая на бегу приказания служанкам. Она едва сдерживала нетерпение, дожидаясь, пока ее муж положит Артура на кровать. Затем, оттолкнув Кристиана, скомандовала:

— Принесите мне целебных трав из садика-репешок, розмарин, вербену и базилик, но в первую очередь мне нужен зверобой. Быстрее.

Она промыла рану, испуганная бледностью мальчика и непрекращающимся кровотечением. Даже незначительные повреждения головы могли привести к смерти, если их как следует не лечить. При этой мысли руки у нее задрожали, а на глаза навернулись слезы. Она прикусила губу, пытаясь сдержать их. Осознание неприятной правды было подобно сильному удару. Артур пострадал в драке из-за нее. Он стал жертвой вражды между ею и лордом Монфором.

Милостивый Боже, если бы она осмелилась противостоять своему мужу, возражала бы ему, требовала справедливости, Артур не был бы ранен. Проклиная в душе собственную трусость, она прижимала к ране платок, чтобы остановить кровотечение. Ей следовало бы предвидеть, что мальчик бросится ее защищать, следовало поговорить с лордом Монфором. Пусть бы отослал его назад к графу. Но она предавалась сожалениям, оплакивала собственные беды и праздновала труса.

Вернулся лорд Монфор с листьями зверобоя. Подавив их на столе дном чашки, Нора приложила получившуюся кашицу к ране Артура. С беспокойством она прислушивалась к дыханию мальчика. Оно было еле слышным, но ровным.

— С ним все будет в порядке? — спросил лорд Монфор.

Нора не отвела взгляда от лица Артура.

— Не знаю. Думаю, да, но я должна дождаться, когда он очнется. Тогда я смогу сказать больше.

— Что случилось?

Сжав губы, она наконец повернулась к своему му-жу. Его фиалковые глаза смотрели прямо на нее, но в них не отражалось никаких чувств.

— Он подрался из-за меня с тем мальчиком. Из-за меня.

— Я выгоню мальчишку.

— Не надо. В этом нет необходимости. Да и зачем это делать, если вы приложили немало стараний к тому, чтобы всем стало известно, с каким презрением вы ко мне относитесь.

— Я не потерплю драк среди своих слуг.

Снова повернувшись к Артуру, она махнула рукой.

— Мне некогда слушать все это, милорд. Прошу, оставьте меня, чтобы я могла ухаживать за ребенком.

— Я принесу остальные травы.

Не обращая на него больше внимания, Нора возобновила свое бдение у постели Артура. Артур пришел в себя через час, и за этот час ей вновь пришлось познать страх, который испытываешь, когда любимо существо находится в опасности. Она невольно вспомнила ужас, охвативший ее, когда епископ Боннер стал угрожать лорду Монфору.

Она представляла, что будет, если Артур ослепнет или вообще не придет в себя, или потеряет память, как, она слышала, иногда случалось, или будет страдать от невыносимых болей. Каков бы ни был исход, Артур пострадал из-за того, что у нее не хватило мужества защитить самое себя.

В конце концов Артур очнулся со страшной головной болью и промучился от нее весь день и всю ночь. За все это время Нора не сомкнула глаз, прогоняя всех, кто предлагал помощь. Никто не мог позаботиться о нем лучше нее, и вдобавок Артур начинал капризничать, если она надолго оставляла его. Ухаживая за ним, Нора осознала,

насколько они зависят друг от друга — гораздо в большей степени, нежели сами отдают себе в этом отчет.

Проходили часы, она сидела рядом с ним, держа его за руку, а он старался не плакать. Нора извелась от угрызений совести. По мере того как ему становилось лучше, в ней медленно зрела решимость. То, что она ни за что не сделала бы для себя, она сделает для Артура. Она будет бороться.

Спустя две недели Артур окончательно поправился. За это время Нора нечасто видела своего мужа. Он оставил ее на попечение слуг, которые давно жили в Фале, но, предупрежденные лордом Монфором, до этого старались избегать Норы. Мег и ее девки исчезли, так же как и большинство остального сброда. Их место заняли обычные честные люди, выполнявшие свои обязанности с достоинством и хорошим настроением. Про себя Нора подивилась этой перемене в жизни замка, но любопытство ее было не слишком велико, и она не стал задавать вопросов лорду Монфору.

Проходили дни, и Нора постепенно оправлялась душевной чумы, поразившей ее после замужества. Успокоившись и заглянув в себя, она поняла, что лорд Монфор не вызывает в ней теперь никаких чувств кроме страха и ненависти. Несмотря на ее мольбы о доверии, он использовал ее любовь как инструмент наказания. Из-за этого каждый раз, когда она думала о нем, она испытывала физическую боль, а если ей случалось вспомнить о его прикосновениях — как правило, это бывало ночью, когда сон не шел к ней, — ее охватывали ужас и стыд.

Пока она проходила через этот период очистительного страдания, Артур поправился, и к ее старым страхам прибавился теперь и страх за Артура. Упрямый, заводной, и иной раз вздорный, он наверняка снова попадет в беду. Она находилась в своей комнате в башне, развлекая своего непоседливого пажа игрой в карты и размышляя, как уберечь его от новых неприятностей, когда вошел лорд Монфор. Стараясь изо всех сил унять дрожь в руках, Нора положила карты на одеяло и встала.

Лорд Монфор подошел к ней, улыбнувшись мимоходом Артуру. У Норы подпрыгнуло сердце, и она стиснула зубы. Она стояла, сжав руки, и даже не потрудилась присесть в реверансе. Он не заслуживал ее уважения, и она устала склонять голову лишь для того, чтобы ее потом стукнули головой о стену.

Лорд Монфор послал Артура на кухню за сладостями и заговорил только после того, как тот вышел из комнаты.

— Теперь, когда Артур поправился, я договорился, чтобы вы переехали в замок Монфор. Отправитесь утром, а я вернусь в Лондон и продолжу свое расследование.

— Замок Монфор! Но это так далеко.

— Действительно далеко, и это соответствует моим Планам. Вдали от Лондона ты не сможешь плести свои интриги, а если я узнаю что-то, что будет говорить не в твою пользу, что ж, там есть старинная башня.

Она напряглась, чувствуя, что ноги у нее подкашиваются.

— Вы запрете меня в этой башне? Надолго?

— Не знаю. Но не пугайся так. Я еще ничего не решил, и возможно, до этого дело не дойдет. Если, конечно, не выяснится, что ты отъявленная обманщица, но тогда тебя будет ждать кое-что похуже каменной башни.

— Но я ничего не сделала.

Наклонив голову, лорд Монфор вытянул руку, намереваясь прикоснуться к ее щеке. Нора отшатнулась, на расстоянии почувствовав кожей тепло его пальцев. Его рука повисла в воздухе, и он нахмурился.

— Я не сделаю тебе больно. Я не смог, даже когда мне очень хотелось ударить тебя, а теперь… я предлагаю мир.

Он снова вытянул руку, но она отпрыгнула к окну. Схватив подушку и прижав ее к груди, она покачала головой. Ее муж нахмурился еще больше. Он направился к ней, и с каждым его шагом сердце Норы колотилось все сильнее. В горле у нее совсем пересохло, когда он приблизился к ней почти вплотную. Широкий рукав его камзола задел ее руку, державшую подушку, и Нора опять отступила назад, задев каблуком за скамеечку у окна.

Потеряв равновесие, она покачнулась, и Монфор поддержал ее, взяв за руку повыше локтя. Она села на скамеечку с криком:

— Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне.

Лорд Монфор высоко поднял обе руки, словно показывая, что не причинит ей зла.

— Я же сказал, что не сделаю тебе больно.

— Нет.

— У тебя новый приступ меланхолии? Я принесу вина.

Зарывшись лицом в подушку, которую она держала перед собой как щит, Нора повторила:

— Нет.

Уперев руки в бока, он уставился на нее.

— Объяснись.

Нора взглянула на него поверх подушки и заставила себя открыть рот. Если она будет молчать, он будет и дальше приставать и прикасаться к ней, пока она не сойдет с ума.

— Ваши прикосновения причиняют мне боль. — И, скрипнув зубами, продолжала, видя его недоумение:

— Мне больно, когда вы прикасаетесь ко мне.

— Проклятие. Я же никогда не поднимал тебя руку.

Он снова потянулся к ней. Съежившись, Нора выпалила правду.

— Я не могу. Когда вы прикасаетесь ко я вспоминаю… ту ночь. Нашу брачную ночь. Любовь, а затем боль. Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне.

— Боже правый, — Монфор отступил на шаг и снова поднял руки, так чтобы она их видела. — Успокойся, а то с тобой случится припадок. Смотри. Я обещаю, что не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не позволишь.

Лицо Норы было полностью закрыто подушкой, но когда он отошел, она подняла голову и взглянула на него одним глазом. Он смотрел на нее с тревогой. Наверное подумал, что она снова начнет безостановочно плакать, догадалась она. Но она покончила с бесполезными слезами. Пусть она немного дрожала и трусила, но все же дала ему отпор. Совсем недавно это было выше ее сил.

Она увидела, что он опустил руки, и уловила перемену в его настроении. Тревога его улеглась. Он прикрыл глаза, потом совсем закрыл их. Он не двигался, лишь наклонил голову.

— Прости меня, Господи, — проговорил он. — Я сам не знаю, чего хочу.

Норе эти слова показались бессмыслицей. Ей было ясно, что он хотел сделать ее более несчастной, чем самый последний преступник, сидящий в тюрьме.

— Вы хотите ненавидеть меня, — сказала она. — Это у вас получается лучше всего, милорд. Вы смолоду выучились ненавидеть и оттачивали свое умение годами.

Она сама не верила, что говорит ему такие вещи. Он убьет ее за это.

— Я… — Он отвернулся, скрестив руки на груди.

Видя теперь его лицо в профиль, она заметила, как ходят желваки у него на скулах. — Я не хочу ненавидеть тебя, — сказал он. — Но у меня нет выбора. Хотя в другом у меня тоже нет выбора.

— Что?

— Я передумал. Ты останешься здесь.

— Милорд, я не понимаю.

Развернувшись к ней лицом, он шагнул вперед и резко остановился, будто вспомнив, что она не выносит его близости.

— Я ошибался, сделав ставкой в игре собственное тело. Привычка юности. Оказалось, я обманывал самого себя. По правде говоря, я лишь отчасти хотел в ту ночь добиться от тебя признания, главным образом я хотел вернуться в твою постель.

Она вскочила и побежала мимо него, бросив в него подушкой. Лорд Монфор отбил подушку, но не сделал попытки догнать ее. Нора остановилась у двери, положив руку на ручку, готовая в любой момент сорваться с места.

— Бегство не поможет, дорогая моя, — сказал он

— Если вы дотронетесь до меня, я сойду с ума.

— Не думаю.

Он направился к ней, и она открыла дверь.

— Не убегай. Я даю слово, что не побегу за тобой и не отведу в зал.

Он продолжал приближаться к ней, и с каждым его шагом Нора отступала все дальше. К несчастью, отступление завело ее в соседнюю комнату, и она оказалась рядом с кроватью. Монфор остановился примерно в футе от нее. Нора уловила знакомый блеск глаз, услышала слегка учащенное дыхание. Этот ужасный человек хотел ее.

В памяти у нее всплыли нежные слова, тихий голос, полный откровенного желания, и она ощутила в себе слабые признаки зарождающегося возбуждения. Но при этом сладком ощущении мгновенно ожил и ее страх перед пыткой, последовавшей за наслаждением, и она прижала руки ко рту, удерживаясь от крика.

Страх этот был так силен, что она не замечала реакции лорда Монфора, пока он не отошел назад к двери. Он постоял в дверях, погладил загорелой рукой гладкую деревянную панель, затем метнул на нее яростный взгляд, но она поняла, что гнев его был обращен на самого себя. Возможно, он злился на себя за то, что не может переступить через ее отвращение.

— Тебе дается сегодняшняя ночь, чтобы привыкнуть к мысли о том, что должно произойти, — сказа он. — Но помни, теперь, когда я сам понял, чего хочу, я получу это… жена.

Она подпрыгнула, когда дверь за ним захлопнулась, а потом какое-то время стояла без движения.

Она нисколько не сомневалась, что он намерен заставить ее сделать это. Намерен прикасаться к заниматься с ней любовью. Нет, не заниматься любовью, а совокупляться ради собственного удовольствия. Несмотря на свою ненависть, а может именно из-за нее. Если он попытается использовать ее, она будет сопротивляться, но он, конечно же, одержит верх, в результате она сойдет с ума. Да, сойдет с ума. Тогда он сможет навсегда запереть ее в башне, и никто ничего не скажет. Может, в этом и заключается его план? Довести ее до безумия?

Зажав руками живот, чтобы избавиться от ощущения, будто в нем прыгали холодные лягушки, Нора ходила по комнате, стараясь успокоиться. Он придет к ней завтра. И наверняка не будет ждать захода солнца. Завтра она сойдет с ума, а когда это случится, Артур останется один, и некому будет его защитить. Мальчик поймет, что во всем виноват Монфор. Господи Боже, Артур попытается отомстить за нее. Нет, этого нельзя допустить. Она должна защитить Артура и поэтому… поэтому…

Она должна защитить себя.