ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Луна едва светилась, когда Атр поднялся, стараясь не разбудить бабушку. Прихватив из кладовой веревку и мешок, он направился вверх по склону вулкана.

На полпути он замер, вновь испытав шок при виде изменившейся кромки кратера. Казалось, это каким-то образом связано с внутренней переменой в самом Атре.

Он стоял на краю кратера, отыскивая тропу, ведущую вниз по внутреннему склону вулкана. Глядя в темноту, он вдруг ощутил укол страха, подобного которому не испытывал раньше.

Перебравшись через край жерла, он начал спускаться, напряженно прислушиваясь к непривычному рокоту, доносящемуся из глубин. Холодок пробежал по его спине.

На дне кратера оказалось тепло и душно. Атр огляделся, а затем направился вперед. Пар свистел и рвался наружу, камни подрагивали, их очертания менялись в зыбко-серебристом свете.

Батарея была на месте – там, где Атр оставил ее. Минуту он сидел над ней, поглаживая ладонью запыленную поверхность. Но затем его внимание вновь привлек туннель. Словно очарованный, он направился к темной пещере.

Вытащив из кармана трутницу, он высек огонь и шагнул в темноту.

В призрачном свете крошечного язычка пламени он видел, как туннель постепенно уходит во мрак, под уклон, словно нора гигантского червя, сумевшего прогрызть камень. Здесь было на удивление прохладно – словно из глубины туннеля дул ветер.

Атр шел, считая шаги. Через пятьдесят шагов он повернулся и посмотрел назад. Со своего места он не видел вход в пещеру – его заслонял изгиб туннеля.

Он шел дальше, будто повинуясь чарам, стремясь узнать, куда приведет туннель.

Запах серы стал слабеть, воздух наполнили другие запахи, затхлые и незнакомые.

Атр подошел к стене и коснулся ее ладонью. Стена была прохладной, гладкой и сухой. Он уже собирался двинуться дальше, как вдруг какая-то неровность стены привлекла его. Он подошел поближе и поднес к стене трутницу, ошеломленно застыв. Прямо перед ним на стене было вырезано слово – огромными буквами, в половину его роста.

Д'ни! В этом не могло быть сомнений – слово на языке Д'ни!

Атр долго смотрел на слово, не понимая его, но стараясь запомнить.

До сих пор он лишь наполовину верил рассказам бабушки. Бывали дни, когда ему казалось, что Анна сама написала книги, стоящие у нее на полках, – как писала картины или превращала камни в искусно вырезанные фигуры.

Анна никогда не лгала ему, но ее рассказы были настолько удивительными и загадочными, что он с трудом верил, будто описанные в них события происходили на самом деле.

Он уже повернулся, чтобы идти к выходу, но в этот момент чуть не упал, поскользнувшись на каком-то предмете. Предмет откатился в сторону и начал наливаться светом – сначала приглушенным, а потом все более ярким, освещая туннель.

Атр присел рядом и робко прикоснулся к предмету пальцем, опасаясь обжечься. Предмет был холодным. Атр подобрал его, зажал между большим и указательным пальцами и принялся разглядывать.

Это был маленький, идеально круглый камень, напоминающий мраморный шарик. Атр уже десять лет коллекционировал кристаллы и минералы, но никогда не видел ничего подобного. Он положил камень на ладонь, удивляясь, что он остается прохладным.

Задув трутницу, Атр сунул ее в карман и выпрямился, держа в руке шарик. Он надеялся найти поблизости такие же камни, но поиски оказались безуспешными.

Вспомнив, что у него мало времени, Атр поспешно зашагал прочь из туннеля, намереваясь отнести батарею домой прежде, чем Анна проснется и догадается, где он был.

Ему понадобился час, чтобы подтащить батарею к краю кратера. Когда до края оставалось футов тридцать, пришла Анна и помогла ему: она стояла наверху, на краю кратера, и тащила батарею на веревке, а Атр подталкивал ее снизу.

В молчании они донесли груз до расщелины.

Анна спустилась вниз и через минуту вернулась с чашей воды. Атр сел, уронив руки на колени, и стал ждать, что Анна упрекнет его за непослушание, однако она молчала.

– Это моя вина, – наконец произнес Атр, глядя на бабушку и удивляясь ее безмолвию. – Я хотел поступить по-своему…

Анна с безучастным видом протянула ему чашу.

– Попей, и будем спускаться. Я приготовлю завтрак. Пожалуй, пришло время кое-что рассказать тебе.

Атр сидел в кухне на скамье под окном и, отставив пустую тарелку, слушал, словно очарованный, рассказ бабушки.

За эти годы он наслушался от нее самых разных сказок, но эта была совсем иной – потому что в отличие от остальных в ней не говорилось о деяниях и подвигах, о людях, способных на то, что не под силу другим. Но когда А н н а заканчивала рассказ, ее голос начал дрожать и срываться.

– …и вот, когда наконец вернулся Вео-вис, судьба Д'ни была решена. Одного дня хватило, чтобы уничтожить то, что создавалось тысячелетиями, и гигантские пещеры Д'ни опустели. И всему виной стала речь Ти'аны.

Атр долго молчал, прежде чем взглянуть на Анну.

– Значит, ты осуждаешь Ти'ану? Она кивнула.

– Но откуда она могла знать, что так будет? И потом, она поступила так, как считала нужным.

– Чтобы успокоить собственную совесть – может быть. Но нужен ли был такой поступок Д'ни? Многие призывали умертвить Веовиса после первого мятежа. Если бы к их доводам прислушались… если бы только обращение Ти'аны к Великому Совету не оказалось столь красноречивым…

Анна вновь замолчала, понурившись. Атр с хмурым видом покачал головой.

– Ну, не знаю… т– Да… – Анна долго сидела, разглядывая свои ладони, а затем вскинула голову и улыбнулась. – Впрочем, какая теперь разница? Все уже в прошлом. Империи Д'ни больше не существует, от нее остались лишь легенды.

Тогда Атр вытащил из кармана по-прежнему светящийся мраморный шар и протянул его бабушке.

– Я нашел его на дне вулкана.

При виде шара она изменилась в лице.

– Где, говоришь, ты его нашел?. – В кратере, – неуверенно повторил Атр. —

Рядом с тем местом, где упала батарея. Анна проницательно взглянула на него.

– В туннеле?

– Да.

Анна взяла светящийся шар из руки внука, подержала его в ладони и вдруг уронила в чашу с водой, стоящую рядом. Шар погас.

– Не надо больше ходить туда, Атр. Там внизу очень опасно.

– Бабушка, но я… Она подняла голову. Атр еще никогда не видел такого непреклонного выражения на ее лице.

– Не смей ходить туда, Атр. К этому ты.еще не готов. Прошу тебя, пообещай мне.

– Обещаю.

– Вот и хорошо, – отозвалась Анна чуть мягче и положила руку на плечо внука.

Каждый день, когда солнце начинало садиться и тени ползли по дну расщелины, Анна и Атр сидели в прохладном уголке на низкой каменной скамье у пруда и вели разговоры.

Сегодня Атр принес к пруду свой дневник и, поставив чернильницу перед собой на скамью, попытался скопировать слово, которое Анна написала на листе бумаги. Некоторое время он сосредоточенно молчал, переводя взгляд с букв Анны на собственные, проверяя, правильно ли повторил сложный рисунок, Вскоре он поднял голову.

– Бабушка…

Анна, которая сидела рядом, прислонившись к холодной каменной стене и закрыв глаза, тихо отозвалась:

– Что, Атр?

– Я все-таки не понимаю: ты говоришь, что такого слова в английском языке нет. Но разве такое возможно? Разве они не пользуются теми же предметами, что и мы?

Анна открыла глаза и села прямо, выпрямив ноги с босыми загорелыми ступнями и сложив руки на коленях.

– Слова – не просто сочетание букв, Атр, Слова– это… попробую объяснить проще, На первомуровне слово, чтобы пояснить, что мы имеем в виду, особенно когда сами идеи сложны для понимания. Чтобы понять истинное значение подобных слов, нам необходимо определить их несколькими способами. К примеру, любовь может сочетаться с гордостью и надеждой, а может– с ревностью и страхом. При этом слово «разум» может относиться и к инстинктивному, не связанному с мышлением разуму муравья или к более глубокому, эмоциональному разуму человека. И даже у людей можно различить множество видов разума, точнее, мышления – глубокого и замедленного или же живого, порывистого. А верность… она может быть и слепой верностью воина своему командиру, и упрямой верностью жены мужу, который обманывает ее. Или же…

Анна заметила, что он улыбается.

– Что такое? Атр протянул ей обратно лист бумаги.

– Кажется, я понял. По крайней мере, я чувствую, что ты хочешь объяснить.

Анна не смогла сдержать улыбки, как обычно, радуясь живости его ума и проницательности. Атру редко приходилось повторять что-либо дважды, и зачастую, как сейчас, он опережал ее объяснения.

– Тогда продолжай, – предложила она. Атр смутился и склонил голову набок, как всегда делал, погружаясь в размышления. Затем, тщательно подобрав слова, он начал:

– И точно так же, как слова, описывающие идею, находятся на более высоком уровне, чем слова, которые являются просто ярлыками, есть и еще один, более сложный уровень. Тот, на котором действует это слово из языка Д'ни.

– Правильно, и что же?

– Это я понял, но… – Он нахмурился и покачал головой. – Я не могу уяснить одного – что может быть сложнее идей. Не представляю себе, каким должен быть этот высший уровень.

– Именно поэтому в английском языке нет такого слова.

– Да, но… что же все-таки оно значит?

– Это слово – на языке Д'ни обозначает циркуляцию воздуха. Оно связано с видами ветров и их влажностью.

Атр уставился на нее, сведя брови над переносицей.

– Но… разве такое слово не является ярлыком?

– Нет, ни в коем случае. Оно не просто описывает понятие.

– Значит… – Атр все-таки не понимал, к чему ведет Анна. Он умоляюще смотрел на бабушку, прося помощи.

Анна рассмеялась.

– Атр, тебе придется просто смириться с тем, что такой уровень существует.

– Но ты же говорила…

– Я помню, что говорила. Ты вправе расспрашивать обо всем и пытаться постичь истину. Но сейчас тебе остается лишь поверить моим словам. Существует уровень выше ярлыков и идей, он представляет собой сочетание и того и другого. Д'ни открыли это явление много лет назад и научились обозначать его словами. Когда-нибудь ты сам это поймешь, а пока…

Она видела, как омрачилось лицо Атра. Мальчик привык все подвергать сомнению, привык разбираться во всем сам, проверять и перепроверять. Анна сама учила его никогда не принимать на веру то, что ему скажут, а теперь просила его изменить давней привычке.

«Напрасно я позволила ему переписать это слово, – думала она, удивляясь, почему чутье позволило ей допустить такую ошибку. – Он еще не готов для Гэро-эрти». Однако обычно Анна доверяла своему чутью. Оно редко подводило ее.

Атр отвернулся, и Анна поняла: он по-прежнему пытается осознать, каким образом идея может стать ярлыком, как нечто общее может быть одновременно и частным. Анне хотелось избавить его от напрасного труда и все объяснить, однако Атр к этому был еще не готов.

Поднявшись, Анна потянулась и оглядела расщелину, где все было упорядочено. Иногда в воображении она сравнивала ее с мышлением внКатрантво, отвоеванное у пустыни, и выйдет в большой мир, и тогда его мысли и суждения перестанут подчиняться правилам, с малолетства заложенным Анной.

Глядя на внука, Анна все больше проникалась мыслью, что ему уготована лучшая участь, чем ей самой. Он мудрее, решительнее, тверже в своем стремлении постигать. Но эта мысль не испугала ее и не вызвала зависти – разве что принесла печаль, ибо Анна находила огромное удовольствие в общении с внуком, в попытках передать ему все знания, которыми обладала сама.

Вздохнув, Анна направилась через расщелину, поднимаясь по каменным ступеням. Приближалось время ужина.

Прошел месяц. Атр неторопливо поднимался по склону, негромко насвистывая песню, которой Анна научила его еще в детстве – мелодии песен Д'ни были просты и легко запоминались. Насвистывая, он мысленно слышал голос Анны, повторяющей припев.

Подойдя к краю кратера, он остановился как вкопанный, с открытым ртом озирая зрелище, представшее его глазам.

Впереди, под его ногами, весь склон был покрыт густыми клубами ослепительно белого пара, словно кто-то вдруг набросил на него толстое покрывало. Пар медленно кружился, но не рассеивался и не поднимался вверх, а оставался на месте.

Ничего подобного Атру еще не доводилось видеть, и он в испуге попятился. И в этот миг из-за белой завесы вышел человек, представившись Атру частью спустившегося в вулкан облака. У этого высокого, сверхъестественного на первый взгляд существа был большой лоб, прямой нос, а глаза прикрывала пара линз, подобных тем, что носил Атр. За незнакомцем вился по воздуху белый плащ, придавая ему вид мифического божества.

Будто пригвожденный к месту, Атр следил, как незнакомец спускается к нему. Вскоре страх Атра сменился благоговением перед чужой силой и энергией, достоинством и холодной уверенностью.

Атр сделал шаг назад. Незнакомец остановился в нескольких шагах от него, поднял толстые линзы на лоб и прищурился, уставившись на Атра.

– Вижу, на тебе мои линзы.

Атр глядел на него, не зная, что ответить. Стоящий перёд ним мужчина был бледен, как луна, его волосы – белы, как мрамор, а радужки его глаз казались огромными и были окружены тонким бледно-зеленым ободком. Его скулы словно выточила искусная рука скульптора, придав им изящество и выразительность, а руки, несмотря на красивую форму, обладали необыкновенной силой. Все в нем – от покроя одежды до аристократических манер – излучало внутреннюю энергию, пребывающую в союзе с прирожденным достоинством. Незнакомец казался пожилым, даже старым, но в нем ощущался дух безвременья, напомнивший Атру облик Анны.

Пришелец окинул Атра орлиным взглядом и заговорил:

– Ну, что же ты, мальчик? Ты не хочешь поприветствовать своего отца?

– Отца… – Последнее слово обрушилось на Атра, словно обломок скалы. Он покачал головой. – Но я…

– Как твое имя?

– Атр…

– Атр… ну разумеется. – Мужчина протянул руку и положил Атру на голову. Это прикосновение было подобно электрическому разряду. – А я – Ген, сын Атра.

Атр проглотил комок в горле. Должно быть, он видел сон. Такое могло быть только во сне. Он нервно обвел языком верхнюю губу, чувствуя острый, солоноватый привкус песчаной пыли.

Нет, это не сон.

– Ген… – робко повторил Атр. Незнакомец кивнул и убрал руку.

– Вот и хорошо. А теперь иди, скажи бабушке: пусть ждет гостя.

Атр бросился по освещенному луной склону, на бегу громко призывая Анну и поднимая клубы пыли. Достигнув края расщелины, он чуть не свалился вниз, позабыв снять сандалии.

– Бабушка! Бабушка!

Она высунула голову из окна кухни, недоуменно глядя на него.

– Что случилось? Атр стоял на подвесном мосту, задыхаясь и сбивчиво объясняя:

– Незнакомец! Он идет сюда! Он послал меня вперед!

У Анны приоткрылся рот.

– Ген… – ошеломленно прошептала она и вернулась в кухню. Оттуда послышался звон упавшей на каменный пол металлической миски, а затем наружная дверь распахнулась. Анна босиком взбежала по ступеням с поспешное тью, изумившей Атра.

– Бабушка! Она, казалось, не слышала его, преодолела узкий гребень внутренней стены и начала взбираться по висячей лестнице.

Атр наблюдал, как она появилась над краем расщелины и побежала вперед, навстречу незнакомцу с белыми, как пепел, волосами, назвавшему себя его отцом. Тот остановился, не дойдя десяти футов до расщелины.

– Мать? – негромко произнес он, слегка склонив голову.

– Ген! – еще раз смущенно повторила Анна, шагнула ближе и крепко обняла его. – Где же ты был, сынок? Почему, во имя Создателя, ты так долго не приходил?

Атр, внимательный наблюдатель, заметил, что теплота объятий не была взаимной: незнакомец легко коснулся ладонями плеч Анны и тут же отступил.

– Я пришел к мальчику, – произнес он, словно не слыша ее. – Пришел, чтобы увидеть своего сына.

Атр лежал, вытянувшись на животе у самого края расщелины, глядя на освещенный прямоугольник окна кухни, в котором вырисовывались силуэты Анны и гостя. Хотя они беседовали уже давно, сказано было немного. Между ними ощущалось заметное напряжение. Особенно со стороны Анны – казалось, она осторожно ступает по зыбкой почве, боясь сказать лишнее, но сгорая от желания узнать, где был Ген и чем он занимался. Ген был немногословен – он просто не обращал внимания на те вопросы Анны, на которые не считал нужным отвечать.

Сейчас Ген сидел на полированной каменной скамье у правой стены тесной кухни, рядом с дверью, вытянув обутые в высокие сапоги ноги. Его руки с длинными гибкими пальцами покоились на коленях. Ген поглядывал на Анну. В кухне он снял плащ. Под плащом оказался облегающий темно-синий костюм – его куртка была отделана алой каймой и украшена орнаментом из повторяющихся красных, зеленых и желтых символов. Одеяние гостя было таким роскошным и чудесным, что Атр не мог отвести от него глаз. Кроме того, у незнакомца оказались и другие удивительные вещи, на которые стоило поглядеть, и не последнее место в этом списке занимала трубка, лежащая рядом на скамье.

Чашечка трубки была вырезана из дерева, от нее отходил стеклянный изогнутый чубук, отделанный серебром и заканчивающийся медным мундштуком, а в стекле чубука виднелся толстый серебряный стержень.

Пока Атр наблюдал за Геном, тот вытащил маленький стеклянный шарик из кармана своего широкого кожаного пояса. Повертев шарик в руках, Ген разок встряхнул его, и оказалось, что шарик наполнен прозрачной, вязкой жидкостью, отражающей желтый свет лампы.

Поместив шарик на коленях, Ген отвинтил крышку трубки и отложил ее в сторону, налил немного жидкости в стержень и вернул крышку на место. Затем, порывшись в небольшом кожаном мешочке, извлеченном из кармана куртки, он что-то вынул оттуда.

Атр затаил дыхание. Предмет в руках отца напоминал мраморный шарик, который он нашел недавно. Ген поместил его под выпуклую крышку трубки.

Повернувшись, Анна пристально уставилась на Гена.

– Ты долго пробудешь здесь? Едва взглянув на нее, Ген укрепил крышку на прежнем месте.

– Нет, завтра я ухожу, – с заметным акцентом выговорил он.

– Вот как? – В голосе Анны прозвучало сожаление, а в темных глазах отразилась боль. – А я думала, ты немного побудешь с Атром – хотя бы познакомишься с ним. Он славный мальчик. Ты можешь им гордиться, и потом…

Ген поплотнее завернул крышку и бесстрастно взглянул в лицо матери.

– Я намерен забрать его с собой. Лицо Анны исказилось ужасом.

– С собой?

Наблюдая за ними из темноты, Атр почувствовал, как у него пересохло во рту, а пульс участился. Сердце глухо колотилось в груди.

Ген поднял трубку, внимательно осмотрел ее, зажав в ладонях, а затем надавил большим пальцем на серебряный стержень. Послышался щелчок, и трубка словно ожила, вспыхнув ярким синим пламенем. Спустя минуту пламя заполнило весь стержень, заставляя странную, похожую на прозрачное масло жидкость забурлить.

Озаренное снизу этим неестественным, неземным светом, лицо Гена сразу изменилось.

– Да, – ответил он, глядя Анне в глаза. – А в чем дело?

– Но место Атра– здесь…

– Здесь? – В голосе Гена послышалось недоверие. – Где это «здесь»? Здесь– значит нигде. Дыра в земле, вот что такое это твое «здесь». Да, дыра, и всегда будет дырой. Здесь не место моему сыну.

Анна молчала, глядя, как Ген поднес медный мундштук ко рту и сделал вдох. Мускул на его щеке подергивался. Помолчав, Анна вновь заговорила – на этот раз тише, но с твердостью, хорошо знакомой Атру.

– Но он еще не готов. Он слишком молод. Ему нужно многому научиться…

Вынув мундштук изо рта, Ген невозмутимо перебил ее:

– Нет, Атр уже готов. В его возрасте я впервые ушел отсюда. А что касается ученья… именно поэтому я и вернулся– чтобы учить его.

– Ты? Ты будешь его учить? Ген, по-видимому, остался равнодушен к иронии в голосе Анны.

– Кто же еще? По крайней мере, я знаю, чему он должен учиться. И потом, я его отец. – Отложив трубку, Ген выпрямился и, нахмурив лоб, уставился на Анну. – Ты рассказы вала ему обо мне?

Она отвернулась, плотно сжав губы. Ген вскочил, мгновенно придя в негодование.

– Значит, ты ничего ему не говорила? Да проклянет тебя Кераф, женщина! Как ты посмела?

Анна ответила негромко, зная, что Атр слышит ее:

– А что я должна была сказать? Что отец бросил его сразу после рождения, не пробыв рядом ни часу? Что отец даже не удосужился дать ему имя?

– Я назвал бы его Атром. И ты знала об этом.

Анна круто повернулась, внезапно вспылив:

– Да, но не ты дал ему имя! Это сделала я. И я вырастила его – я, Ген, а не ты. А теперь ты хочешь забрать его, словно вещь, которую оставил мне на хранение! Но дети – не вещи, Ген! Это живые существа, они растут и учатся. И Атр еще не вырос.

– Это мне решать, – резко перебил Ген. – И потом, он будет помогать мне в работе. Он станет моим помощником.

– Помощником?

– Да, в исследованиях. Мне необходим помощник, который проявлял бы интерес к работе, а у парня, похоже, такой интерес есть.

– Что это за исследования?

– Изучение культуры Д'ни.

– Д'ни? – Анна горько рассмеялась. – Они исчезли, разве ты этого еще не понял?

– Нет, – возразил Ген, поднявшись, и в его тоне прозвучала горделивая нотка. – Ошибаешься. Именно этим я и занимался последние четырнадцать лет. Я был в Д'ни, собирал, изучал, узнавал великие и могущественные тайны народа Д'ни. – Он с достоинством поднял голову. – Уверяю тебя, ничто не исчезло. Д'ни существуют.

Атр ощутил, как по спине у него пробежал холодок, он был по-прежнему уверен, что видит сон.

«Д'ни существуют? Но ведь это немыслимо!»

Анна отрицательно покачала головой.

– Нет, Ген, ты забываешь: я видела их гибель своими глазами. Они исчезли, были уничтожены. Неужели ты не можешь смириться с этим? Неужели не в силах забыть прошлое?

Ген устремил на нее холодный, неприступный взгляд, не желая соглашаться.

– О, мне нетрудно поверить, что ты хотела бы все забыть!

Анна молча глядела в его лицо.

– Ты никогда не дорожила прошлым, верно? – продолжал он, не щадя мать. – Тебе никогда не было до него дела – в отличие от меня. Но я не хочу такой участи для своего сына. Он будет знать о своем прошлом. Я хочу, чтобы Атр гордился им – так, как горжусь я. – Его голос сорвался от гнева. – Я не предам его, как ты предала меня!

– Ген, как ты можешь! Ради тебя я делала все возможное!

– Все возможное? И какая же польза была от этого? Дыра в земле, которую ты зовешь домом, – она и есть это самое «все возможное»?

Анна отвела глаза.

– Пусть решает сам Атр. Ты не имеешь права просто так забрать его.

Ген придвинулся к ней вплотную, и теперь их лица разделяло всего несколько дюймов.

– Еще чего не хватало! Я – его отец. Это мое право.

– Тогда возьми с собой меня. Позволь присмотреть за мальчиком, пока ты будешь учить его.

Ген покачал головой.

– Так не полагается по законам Д'ни, или ты и это забыла? Может, вспомнишь, как ты отдала меня в Гильдию, когда мне было всего четыре года?

– Но я…

Он повысил голос, заглушая ее возражения.

– Никаких «но»! Он пойдет со мной, и кончено. Если хочешь помочь, собери ему вещи в дорогу – впрочем, сомневаюсь, что они пригодятся.

– Но послушай, Ген… – Она протянула руку, желая коснуться его, но Ген резко отстранился. Повернувшись, он подхватил трубку, пинком распахнул дверь и вышел вон.

Минуту он стоял неподвижно, посасывая трубку. Его силуэт выделялся на фоне освещенной кухонной двери, а на лицо, руки и грудь ложился синеватый отблеск пламени из трубки.

– Атр! – позвал он, повернувшись туда, где лежал на краю расщелины мальчик. – Отправляйся в постель и хорошенько выспись. Завтра мы уходим рано утром.