"Помнишь?.." - читать интересную книгу автора (Хэтчер Робин Ли)

ГЛАВА V

Том держал в руках пронзительно кричавшего новорожденного, в то время как доктор Варни заботился о роженице. У него сильно билось сердце от возбуждения, вызванного тем, что он видел и в чем только что принял участие. Когда он вчера прибыл в Хоумстед, то никак не ожидал, что еще до наступления ночи будет помогать принимать роды.

– Ну ладно, – теперь обратим свое внимание на этого мальчика, – сказал доктор и взял младенца из рук Тома. – Скажи мистеру Джонсу, что ему уже можно войти. – Встретившись с Томом глазами, доктор Варни усмехнулся и подмигнул.

Том подошел к двери спальни и открыл ее.

– Мистер Джонс, – обратился он к бледному мужчине, сидевшему в кресле-качалке у камина, – вы можете войти.

– Моя жена, как она...

– Она чувствует себя превосходно. Также как и ваш сын.

Янси Джонс поднялся с кресла-качалки.

– Это мальчик? – спросил он, затаив дыхание. Том кивнул.

– Убедитесь сами.

Высокий, костлявый мужчина быстро прошел мимо него в спальню. Он взглянул на столик, где доктор обихаживал младенца, потом перекрестил кровать. Янси Джонс встал на колени на лоскутный коврик, покрывавший дощатый пол, и взял руку жены.

Ларк Джонс, хорошенькая, несмотря на тяжелые роды, слабо улыбнулась.

– У вас родился сын, мистер Джонс, – прошептала она.

– Я знаю. – Он сжал ее руку. – Я бился, как рыба без воды. Кейти понадобилось гораздо меньше времени, чтобы появиться на свет. Если бы я тебя потерял, я...

– Такой опасности не было. – Она закрыла глаза. – Не волнуйся...

Том знал, что это не так. Роды были тяжелые. Без помощи доктора Варни она могла бы и не выжить. Том молил Бога, чтобы он мог когда-нибудь стать хоть вполовину таким врачом, как доктор Варни. В этом случае он счел бы себя счастливым.

Закончив свою работу с новорожденным, доктор Варни затем завернул кричащего младенца в одеяльце и поднес к матери.

– Попробуйте дать ему грудь. Это может его успокоить.

Ларк взглянула на Тома, потом отвела глаза и покраснела.

Доктор откашлялся.

– Том, отнеси, пожалуйста, мою сумку в сани. Я сейчас приду.

Прежде чем выйти на улицу, Том закутался в теплое пальто, надел шапку на меху и перчатки. Наступила ночь, но полная луна бросала бледный свет на морозный ландшафт.

К тому времени, когда Том положил докторскую сумку под сиденье и снял попону с лошади, в дверях показался доктор Варни.

– При малейшем повышении температуры, приезжайте за мной, – сказал он Янси. – В противном случае я приеду через пару дней.

– Так я и сделаю. И... спасибо, док.

Доктор Варни усмехнулся и похлопал молодого отца по плечу.

– Я выполнил легкую часть задачи. Вам предстоит его вырастить.

Повернувшись к саням, он сказал:

– Поехали домой. Твоя сестра, наверно, очень беспокоится.

Обернув уютно ноги пологом, Том взял вожжи и хлестнул ими по крупу лошади. Весело зазвенели колокольчики, ярко светила луна, освещая им дорогу к Хоумстеду.

– А что будет, когда я вернусь из Бостона? – прервал Том недолгое молчание. – Будет ли окружающим трудно отнестись ко мне как к доктору? Не останусь ли я для них навсегда мальчишкой, который падал с деревьев, ломал руки и обдирал коленки?

Доктор Варни усмехнулся.

– Несколько ворчливых стариков моего возраста могут все еще считать тебя молокососом, но ты быстро найдешь верный тон и убедишь их в противном. Я возлагаю на тебя большие надежды, молодой человек. У тебя есть особая способность вызывать у людей доверие и желание тебя слушать. Это дар Божий, вот что это такое.

Как всегда, похвала наставника воодушевила и успокоила Тома.

– Эта долина нуждается в тебе, – продолжал доктор более суровым тоном. – Я уже становлюсь слишком стар, чтобы в такую ночь тащиться в такую даль. Пришло время, чтобы молодой человек вроде тебя взял на себя врачебные обязанности в Хоумстеде. Ты не разбогатеешь, занимаясь практикой здесь, что мог бы сделать в большом городе, но ты станешь богаче в других отношениях. Это я тебе обещаю.

Том поторопил лошадь, затем сказал:

– Я никогда не стремился к богатству, док.

– Я знаю, мальчик, знаю...

Джереми подбросил сена в стойло гнедому мерину. Он решил, что завтра вернет взятую напрокат лошадь и повозку и купит собственную верховую лошадь. Таким образом он отметит свое назначение на должность помощника шерифа.

Он покачал головой. Он не верил, что Хэнк Мак-Лиод в самом деле возьмет его. В конце концов шериф знал его с детства и не забыл, в какие неприятности он вечно попадал. В Хоусмтеде было немного людей, которые верили, что Джереми Уэсли уготована другая дорога, кроме дороги в ад. Именно так говорил ему отец...

Милли была одной из немногих, кто верил в него, кто верил, что в нем есть что-то хорошее. Она верила в него до самой смерти...

– Ты хороший человек, Джереми, – повторяла она ему снова и снова. – Не обращай внимания на то, что говорит твой отец. Я знаю – в тебе много хорошего.

Он взял фонарь, вышел из конюшни и через заснеженный двор направился к дому. Закрыв дверь, он прислушался к тишине, нарушаемой только потрескиванием дров в печи.

Когда-то он поверил Милли. Поверил, что он чего-то стоит. Поверил, что может чего-то добиться, кем-то стать. Он верил, потому что она верила Но истина заключалась в том, что единственным его достоинством была Милли.

Он рассеянно посмотрел вокруг – не было никакого смысла в его возвращении... Он опять ошибся.

Сара отодвинула занавески и окинула взглядом залитую лунным светом улицу.

– Как ты думаешь, дедушка, ребенок уже родился? – спросила она.

– Может быть. В этих делах ничего нельзя знать заранее. У твоей мамы это проходило тяжело.

Она отвернулась от окна и поплотнее обернула плечи шалью.

– Какая она была? Дедушка улыбнулся.

– Очень похожа на тебя, принцесса. Она сделала твоего отца безгранично счастливым. Дори всегда говорила, что, когда Том женился на Марии, Бог послал ей вторую дочь, чтобы она ее любила.

– Расскажи мне о ней еще. – Сара опустилась на ковер возле стула и, устремив взгляд на деда, облокотилась на его колени.

Хэнк погладил ее по голове.

– Это был их дом. Твой отец построил его, когда он и Мария впервые сюда приехали. Они хотели, чтобы дом был полон детей, и ужасно огорчались, когда твоя мама теряла ребенка. А потом родилась ты. – Он слегка ущипнул девушку за щеку. – Ты с самого начала обводила нас всех вокруг пальца.

Сара засмеялась, но она знала, что это правда, во всяком случае, что касалось ее дедушки и бабушки. Дорис Мак-Лиод никогда не могла сказать «нет» Саре и ее маленькому братцу, как бы они ни проказничали. А проказ было множество, по крайней мере когда речь шла о Томе. Он был необыкновенно изобретателен в придумывании разных шалостей.

– Из него получится прекрасный врач, правда? – спросила она тихо.

Дедушка ничуть не удивился ходу ее мыслей.

– Да, Том будет прекрасным врачом.

Сара положила голову на колени деда и закрыла глаза. Они долго оставались неподвижны, и лишь треск дров в камине нарушал тишину.

Хлопнула парадная дверь, Сара выпрямилась.

– Он вернулся, – сказала она, поднимаясь на ноги. Том вошел в столовую. Его щеки раскраснелись от мороза, глаза возбужденно блестели.

– Мальчик, – объявил он с гордостью.

– А как Ларк? – спросила Сара.

– Хорошо. Мистер Джонс тоже.

Говоря, он стянул с себя пальто и шапку, потом скрылся в передней и повесил их на вешалку. Вернувшись в столовую, он спросил:

– Кофе готов? Я промерз насквозь.

– Сейчас налью. – Сара направилась на кухню, остановившись на минуту, чтобы поцеловать брата в щеку. – Пойдем со мной. Я хочу услышать все подробности.

Том взглянул на дедушку.

Хэнк махнул рукой, как будто прогоняя надоедливую муху.

– Ступай вместе с сестрой. Я все равно собирался лечь спать. Мы сможем поговорить завтра утром.

Когда Том переступил порог кухни, Сара уже успела налить две чашки кофе и ставила их на стол. Они сели напротив друг друга, и она с улыбкой наблюдала, как он обхватил руками горячую чашку и выпил залпом почти полчашки, прежде чем поставил ее на стол.

– Ну вот, – сказала она, – немного согрелся. А теперь расскажи мне все, что ты сегодня узнал.

– Я думаю, что это неподходящий предмет для обсуждения с незамужней девицей...

Она больно ударила его под столом ногой.

– Ой! – Он наклонился, чтобы потереть ногу.

– Не смей говорить мне такие вещи, Томми Мак-Лиод! – рассердилась она. – Я знаю намного больше, нежели ты думаешь.

– Разве что о бальных залах и английской аристократии, – пробормотал он и усмехнулся. – Если честно, это было самое потрясающее переживание в моей жизни, Сара. Очень тяжело было Ларк... Я хочу сказать, миссис Джонс. Но видеть, как начинается жизнь... – Он умолк.

Взгляд Сары упал на его руки, которые снова обхватили теплую кофейную чашку. Второй раз за эти дни она подумала о его руках, о том, как он будет лечить их друзей и соседей... Комок встал у нее в горле, и на глазах выступили слезы.

– Я так горжусь тобой, Томми, – прошептала она. – Я надеюсь, что ты это знаешь.

– Конечно, знаю, сестренка. А я очень горжусь тобой.

Сара подумала, как ей повезло, что у нее такой брат.

Фанни смотрела, как ее сестра Оупэл наклонилась к подвыпившему мужчине возле бара, открывая ему обширный вид на свой не менее обширный бюст. Ее смех перекрывал звуки пианино, на котором Куинси барабанил веселый, хотя и фальшивый мотив.

Желудок бедной девушки сжала сильнейшая судорога. Она испугалась, что ее вырвет. Повернув голову, она увидела Грейди О’Нила, который, нахмурившись, наблюдал за ней. Грейди был владельцем салуна «Поуни», и это благодаря ему у Фанни было место, где она могла пережить зиму в тепле. Когда ее мама умерла, она не знала, что ей делать, кроме как написать Оупэл. Она не знала, что ее старшая сестра работает в салуне. Впрочем, они никогда не были особенно близки. Когда Оупэл уехала из дома, Фанни было три года, и они были разлучены тринадцать лет.

– Она может здесь остаться, – сказал Грейди, когда Оупэл втащила только что приехавшую в Хоумстед Фанни к нему в контору. – Но она, как и вы все, девочки, должна будет заработать на свое содержание.

– Она ничего не знает о таких вещах, Грейди, – запротестовала Оупэл. – Ты только посмотри на нее. Ты не можешь требовать от нее, чтобы она...

– Она может подавать спиртное и улыбаться. Ничего другого она не должна делать... пока.

Желудок Фанни снова взбунтовался. Желчь подкатила к горлу, из глаз полились слезы, пока она старалась подавить тошноту.

Она не понимала, как Оупэл могла это делать. Каждый вечер ее сестра красилась, надевала вызывающе яркое платье, оставлявшее почти открытыми грудь и ноги, и спускалась вниз флиртовать с мужчинами, которые посещали салун «Поуни». Некоторые из них заканчивали вечер в постели Оупэл. Фанни это знала, потому что ее выгоняли из комнаты, которую она делала с сестрой, и она ждала, когда «гости» уйдут.

В ушах Фанни звенело. Ее бросало то в жар, то в холод, а над верхней губой выступил пот. Ей хотелось лечь в постель, но было похоже, что Оупэл скоро понадобится комната.

Она на секунду закрыла глаза и заставила себя сделать глубокий вздох, надеясь, что это поможет ей подавить тошноту. Грейди сказал, ч го она должна заработать свое содержание. В ее обязанности входило подавать напитки клиентам, улыбаться и носить платье, бесстыдно открывающее ее грудь. Кроме того, Фанни по утрам подметала помещение, мыла стаканы и кружки, и делала все, что Грейди ей приказывал.

– Эй, привет, милочка!

Она открыла глаза и увидела прямо перед собой седовласого мужчину в темном костюме и трикотажном галстуке. Его волосы были гладко зачесаны назад, а борода недавно подстрижена, но, судя по запаху, который от него исходил, он не удосужился пойти в баню, прежде чем надеть костюм. По его глазам было видно, что он уже успел принять изрядную дозу виски, и, глядя на нее, он слегка покачивался.

– Ты новенькая. Когда я в последний раз был в Хоумстеде, тебя не было. Пойдем, посиди со мной.

Она покачала головой. Это движение вызвало у нее головокружение.

– В чем дело? Я недостаточно хорош для тебя?

– Извините. Я... я...

– Пошли. – Он схватил ее за руку и дернул к себе. На сопротивление ушли последние силы – она уже больше не могла подавлять тошноту. Рвота обдала пиджак и брюки мужчины. Она обхватила себя руками и наклонилась вперед, пытаясь остановить рвоту, но все было тщетно. Она слышала, как кто-то злобно кричит, но не могла уловить смысла слов.

Кто-то опять потянул ее руку и сильно ударил по щеке, от чего в ушах у нее зазвенело, а комната закружилась.

Она упала на колени, и ее снова вырвало. Слезы жгли ей глаза. Горло горело.

Грейди О’Нил теперь наверняка выгонит ее. Оупэл тоже не захочет с ней возиться. Что она тогда будет делать? Куда ей идти, если Грейди ее вышвырнет?

Может быть, она умирает, как ее мама. Мама перед концом ничего не удерживала в желудке. Фанни не боялась смерти. Она почти желала ее. По крайней мере, мертвой ей уже не придется мучиться...

Она плотно сжала веки и провалилась в темноту и безмолвие.