"Помнишь?.." - читать интересную книгу автора (Хэтчер Робин Ли)

ГЛАВА XII

– Мама, когда мы поедем за рождественским деревом? – спросил Бенджамин Рэфферти.

Роуз бросила быстрый взгляд на сына.

– Папа сказал, завтра днем.

– У-р-р-р-а-а! – Мальчуган стрелой вылетел из кухни. – Софи, мы завтра едем за деревом!

Роуз тихо засмеялась.

– Каждый год одно и то же, – обратилась она через плечо к Саре Мак-Лиод. – Они ждут не дождутся, когда мы поедем в лес, чтобы срубить рождественское дерево. – Все еще улыбаясь, Роуз продолжала раскатывать тесто для пирога.

– Я помню, сколько было веселья, когда я была маленькой девочкой и мы с Томом и дедушкой ездили за деревом. Мне нравилось ехать в санях, когда лошади мчались по снегу, а колокольчики на сбруе весело звенели. Воздух всегда был такой холодный, что я боялась, что до того как мы вернемся, у меня нос отвалится.

Роуз повернула голову, чтобы взглянуть на Сару. Девушка перестала нарезать тесто для печенья и устремила взор в пространство, погрузившись в приятные воспоминания.

– У бабушки всегда был приготовлен горячий шоколад, который ждал нас к возвращению домой. – Она посмотрела на Роуз и улыбнулась. – Я точно знаю, что чувствуют Бенджамин и Софи.

– Почему бы тебе не поехать с нами, Сара?

– О, я не могу... Роуз подошла к Саре.

– Пожалуйста, скажи, что поедешь. Мы можем привезти дерево и для вашего дома. Еще одно дерево для нас не имеет значения. Здоровье твоего дедушки не позволит ему это сделать, а Том, как я слышала, занят с доктором от рассвета до заката. Кроме того, я не против, если ты поможешь мне присмотреть за детьми. Я теперь так быстро устаю. – Последнюю фразу она добавила тихо, в то время как улыбка тронула уголки ее рта, а руки поглаживали живот.

О том, что она опять ждет ребенка, она не сказала никому, кроме Майкла. На секунду Роуз подумала, что Сара ее не поймет. В конце концов, Сара не была замужем, и у нее еще не было своих детей. Может быть, она не осознает значения того, что Роуз сказала.

Но Сара поняла.

– Роуз, у тебя будет еще ребенок?

Она кивнула, и ее нежная улыбка расцвела и превратилась в радостную усмешку.

– Да.

Сара вытерла о передник испачканные в муке руки, обошла вокруг стола, приблизилась к Роуз и крепко обняла ее.

– Как чудесно! – Сара отступила на шаг. – Но ты уверена, что тебе можно совершить такую поездку? Может быть, тебе в этом году лучше остаться дома, а я и Том поедем с Майклом за деревьями?

– И не подумаю остаться дома. Я ездила, когда была беременна и Софи, и Бенджамином, причем гораздо позже, чем сейчас.

– Когда должен родиться ребенок?

– В июле.

– Кажется, еще так не скоро. – Сара сжала руку Роуз выше локтя. – О Господи, – вдруг пробормотала она и кинулась к плите. Она быстро вынула противень с печеньем, прежде чем оно успело пригореть.

Роуз наблюдала, как девушка снимала печенье с листа, чтобы оно остыло. Спустя минуту она сказала:

– Сейчас июль кажется далеким, но я знаю по опыту, что он наступит быстрее, чем ожидаешь. – Говоря это, она повернулась к столу и выложила тесто в форму для пирога. Она аккуратно подправила его и срезала излишек теста ножом.

– Странно, что время идет быстро, когда этого не хочешь, – заметила Сара, – и тянется, когда хочешь, чтобы оно летело.

Прежде чем ответить, Роуз заполнила пирог начинкой из смеси мелко нарезанной оленины, изюма, яблок и специй.

– Я догадываюсь, что тебе хочется, чтобы побыстрее прошли дни, оставшиеся до свадьбы. – Она накрыла начинку листом теста и скрепила края.

– По правде говоря, нет, – тихо ответила Сара. Роуз с изумлением посмотрела через плечо. Сара слабо улыбнулась.

– Еще так много всего надо сделать. Я думаю, что было неразумно назначить свадьбу так близко к Рождеству. И дедушка сейчас нуждается во мне. Если бы Томми не было дома... – Она пожала плечами. – Нет, мне бы не хотелось, чтобы время шло быстрее.

Роуз не могла не удивиться ответу младшей подруги. Казалось, что Сара чего-то не договаривает. Но Роуз была не из тех, кто сует нос в чужие дела.

– Ну что ж, если я чем-нибудь могу помочь, только скажи.

– Спасибо, Роуз. Скажу.

– Ты не можешь вечно оставаться в постели, Фанни, – предупредила Оупэл, уставившись в зеркало на туалетном столике. – Грейди не будет больше это терпеть.

– Я была больна.

Оупэл повернулась на табуретке.

– Да, ты была больна. А теперь уже нет. Что, по-твоему, должно случиться? Этот парень не ляжет с тобой в постель. А если и ляжет, то даже не оглянется, когда дверь за ним захлопнется, после того как он получит то, за чем пришел. Тебе это так же хорошо известно, как и мне, Фанни Ирвин.

Фашш проглотила комок в горле.

– Я не хочу, чтобы он лег со мной в постель.

– Ага, не хочешь. Я видела, как ты на него глазела.

– Я не... – Фанни, с трудом подавив слезы, продолжала ровным голосом. – Я не собираюсь зарабатывать себе на жизнь таким способом.

Обернувшись к своим склянкам с косметикой, Оупэл рассмеялась.

– Ты слишком хороша для этого? Что ж, не воображай, что какому-нибудь мужчине ты нужна для чего-нибудь другого. Знаешь, ты не очень-то хороша собой и уж точно не из хорошей семьи. Если ты мечтаешь выйти замуж за этого зеленого Мак-Лиода, можешь с таким же успехом выбросить это из головы сию же минуту. Я слышала, что он должен уехать из Хоумстеда, как только придет весна.

Фанни отвернулась от сестры и попыталась вытереть горячие слезы, неудержимо лившиеся по щекам. Как ни горько ей было это признавать, резкие слова Оупэл вернули ее на землю. Она воображала, что он влюблен в нее... Ей безумно хотелось этого, но это никогда не могло исполниться... Ее сестра была права.

Через несколько минут Оупэл встала с табурета и скользнула в одно из своих чрезмерно ярких платьев. Затем она плеснула на себя изрядную порцию своего излюбленного одеколона.

– Фанни, давай вылезай из постели и будь готова уйти, если я вернусь с гостем, – сказала она, пройдя через комнату и остановившись у двери, – иначе я тебе ручаюсь, что Грейди потребует, чтобы ты собрала вещички и убиралась на все четыре стороны.

Дверь за ней громко захлопнулась, и Фанни осталась в одиночестве, окутанная одуряюще резким запахом одеколона.

Фанни беззвучно плакала. Она научилась этому давно... Теперь это уже вошло в привычку. Но на самом деле ей хотелось кричать и бушевать. Только от этого тоже не было бы никакой пользы.

В конце концов она встала с кровати и подошла к туалетному столику своей сестры. Она стояла там, разглядывая свое отражение в зеркале.

Ее каштановые волосы безвольно свисали на плечи. Ее молочно-белая кожа была испорчена небольшой россыпью веснушек на носу. У нее были слишком большие глаза. У нее был слишком маленький рот. Она была тощая и плоскогрудая, без каких бы то ни было округлостей. Она всегда была этим довольна, особенно когда ей приходилось работать внизу, подавая спиртное. С какой стати какой-нибудь мужчина станет на нее смотреть, если он может подцепить любую из разряженных девушек с пышной грудью, которая почти наполовину высовывается из платья?

И с какой стати Том Мак-Лиод обратит внимание на Фанни Ирвин? Он будет доктором. Он найдет себе девушку из хорошей семьи – образованную, с хорошими манерами, девушку, которая правильно говорит. Хорошенькую девушку с блестящими волосами и хорошо одетую, девушку, обладающую всеми качествами, которых не было у Фанни.

Она опустилась на табурет, и слезы во второй раз потекли по ее щекам.

Было обидно и больно. Было очень больно...

Джереми шагал по только что выпавшему снегу, возвращаясь с телеграфа. Он обнаружил, что у помощника шерифа много работы с официальными бумагами, даже если в городе не происходит никаких неприятностей. Он с удивлением заметил, что не имеет ничего против работы с документами. По правде говоря, он нашел, что в своем роде это даже интересно. Во всяком случае это было гораздо лучше, чем собирать автомобили на заводе, прокладывать железнодорожное полотно или жить в армейской палатке в тропиках.

Он открыл дверь в контору шерифа и потопал ногами, пытаясь стряхнуть снег с обуви, прежде чем войти внутрь. Когда он поднял глаза, то увидел, что у письменного стола сидит Сара, а знакомая корзина, накрытая салфеткой в бело-красную клетку, стоит на полу около нее.

– Привет, – сказал он, удивившись.

Почему-то он не ожидал, что она и сегодня принесет ему завтрак, как и во все остальные дни недели. А может быть, после тех образов, которые преследовали его прошлой ночью, он и не хотел, чтобы она его принесла?

– Я принесла вам завтрак.

Он высвободился из своего пальто и повесил его на крючок.

– Вижу.

– Я... – Она поднялась со стула, еще более красивая, чем прежде, – я должна передать вам, что дедушка предлагает, чтобы вы взяли один из матрацев у нас на чердаке. А также лампу.

– Очень любезно с его стороны.

Она подняла корзинку и поставила на стол.

– Это снова холодные сандвичи и банка персиков. И немного печенья, которое я испекла для рождественского вечера в церкви в субботу.

– Знаете, вам не следует это делать. – Он прошел через комнату. – Я хочу сказать, приносить мне завтрак. Я могу поесть в отеле или в ресторане «Зоу».

– Но я хочу это делать. – Сара подняла глаза, и их взгляды встретились. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели. – В конце концов вы взялись за эту работу для того, чтобы уплатить Уоррену за ферму. – Ее голос стал мягче. – Я знаю, что вы не обязаны были это делать. Я знаю, что ваш отец завещал ферму вам, а не Уоррену.

Джереми пожал плечами.

– Мне надо было чем-то заняться, пока не наступит оттепель. Кроме того, это только справедливо, что Уоррен получит половину. Вам обоим эти деньги понадобятся, чтобы встать на ноги, когда вы поженитесь. – Он сел за свой стол.

– Вероятно.

Он подумал о тех годах, когда бился изо всех сил, чтобы их труды на маленькой ферме в Огайо увенчались успехом.

– Поверьте мне, – он достал один из сандвичей, – они вам понадобятся.

– Уоррену нужны эти деньги единственно для того, чтобы мы имели возможность совершить свадебное путешествие на Восток. В Филадельфию и Нью-Йорк. – Сара опустилась на стул напротив Джереми. – Это ведь все-таки эгоистично – вынудить вас поступить на службу, чтобы мы могли отправиться в путешествие.

Он вновь встретился с ней взглядом.

– Вы не хотите этой поездки?

– Я думала, что хочу, – ответила она приглушенным голосом.

Его странно обеспокоило выражение ее лица. Он опустил глаза на еду.

– Лично я нашел там мало такого, что пришлось бы мне по вкусу. – Он отломил кусок бутерброда.

– Мне всегда хотелось посетить эти места. Я имею в виду Филадельфию и Нью-Йорк. В «Ледиз хоум джорнел» так много рассказывается об этих городах и о людях, которые там живут. Все это представляется таким захватывающим и чудесным.

– М-м-м...

Даже если бы его рот не был забит едой, он бы все равно ничего не сказал. Что он мог сказать? Что она глубоко заблуждается, полагая, что эти города такие захватывающие и чудесные? Что большинство живущих там людей никогда не видели высшее общество? Что в основном люди живут в тесных, зараженных крысами многоквартирных домах, работают на заводах, где они изнывают от жары летом и мерзнут зимой, а когда они умирают, почти никто не знает и не интересуется тем, что они умерли?

Пусть она останется при своих фантазиях, – думал Джереми, нарочито остановив свой взгляд на еде, разложенной перед ним.

– Джереми?

Он продолжал жевать, не поднимая головы.

– У вас не осталось каких-нибудь хороших воспоминаний о том времени, когда вы уехали из Хоумстеда?

Он не мог удержаться от того, чтобы не поднять глаза и не ответить ей.

– Да. – Он мысленно представил себе Милли, – Некоторые остались.

Выражение ее лица было сочувственным, заботливым.

– Расскажите мне о ней. Я уверена, что, когда я была маленькой, я знала Милли, также как и вас. Но я не помню. Расскажите мне о ней.

У него пропал аппетит. Он не хотел говорить о Милли, а с Сарой меньше, чем с кем бы то ни было. Он не мог объяснить почему, но он знал, что это так.

Он завернул остаток сандвича в салфетку и положил обратно в корзинку вместе с неоткрытой банкой персиков.

– У меня много работы, Сара. Я лучше займусь ею. – Он поднялся со стула, не оставляя никаких сомнений в том, что ее выпроваживают.

Когда Джереми хотел отдать ей корзину, Сара махнула рукой.

– Нет, вы потом захотите есть... Оставьте ее здесь. – Она встала со стула. Надевая пальто, она сказала: – Простите, что я лезу не в свое дело, Джереми. Я... я не хотела.

– Я знаю, – согласился он.

Джереми молча наблюдал, как Сара прошла через комнату и вышла.

После ее ухода Джереми понял, почему он не хотел говорить о Милли с Сарой Мак-Лиод. Потому что Сара открыла дверь в его сердце, которая была закрыта много лет, дверь в то место, куда только Милли когда-то проникла, в место, которое слишком долго оставалось пустым и холодным. Сара открыла дверь, но не могла войти туда, потому что это было не ее место.

Ее место было рядом с его братом.