"Осторожно, тигр!" - читать интересную книгу автора (Доналд Робин)

– Так и есть, – медленно вымолвила Моника, когда Лесия задала ей по телефону вопрос. – Твой отец действительно сказал однажды, что, если у нас родится девочка, он хотел бы назвать ее Лесия. Он даже объяснил, как это имя пишется полностью.

– Может быть, так звали его мать?

– Нет, ее имя было Бетти. Он сказал тогда, что это родовое имя Спрингов. Я не возражала, мне оно показалось прелестным, и когда ты родилась, я так тебя и записала. – Моника немного помолчала. – Но как все это, однако, странно. Тебе нравятся эти люди, Лесия?

– Очень, – не задумываясь ответила девушка. – И тебе бы они тоже понравились. Миссис Уорбертон такая лапочка, похожа на сладкую конфету с маленькой кислинкой внутри. А Кин ужасно похож на меня, только он больше – во всех отношениях.

Она осталась довольна собственным тоном – шутливым и сдержанным.

Попрощавшись с матерью, Лесия подошла к окну и вгляделась в темноту сумерек. Где-то сейчас Кин? С кем он – с женщиной, которая дотрагивается до его руки, называет его «милый», с трепетом читает в его суровом и страстном взгляде обещание блаженства? Эта женщина была с ним в то воскресное утро, когда он позвонил и справился о ее здоровье. Возможно, и всю субботнюю ночь…

Когда тетя Софи сказала, что у Кина вечером с кем-то назначена встреча, Лесия вся сжалась, ясно осознав, что бесполезно твердить себе, будто ее чувство к нему всего лишь заурядное сексуальное влечение.

Нет, Кин нужен был ей так, как никто и никогда в жизни. Даже Энтони, к которому она когда-то пылала неподдельной страстью. Желание мучило ее и день и ночь, но – и это было уже гораздо серьезнее – она совершила еще большую глупость: умудрилась влюбиться в Кина Пейджета! Она при этом сохранила полную трезвость рассудка, что делало ее особенно беспомощной и уязвимой.

А Кин, судя по всему, ничего не испытывал к ней, кроме легкого физического влечения, естественного для сильного здорового мужчины к мало-мальски привлекательной женщине. Молчание его ясно говорило, что он вовсе не собирается давать ему хода.

Лесия прислонилась горячей щекой к холодному оконному стеклу, пытаясь обрести покой хотя бы на краткий миг. Но покой отныне был ей недоступен.

Кусая губы, она отошла от окна и набрала номер тети Софи. Она не могла сдержать улыбки, когда старая леди с восторгом охотника за сокровищами, которому в руки попала бесценная карта, воскликнула:

– Вот откуда я начну поиски! Это мог быть один из пяти сыновей.

– Но вы можете так никогда и не узнать, какой именно, – нашла необходимым предупредить ее девушка.

– Дорогая, где-то же наши семейные линии должны пересечься. Информация, которую вы мне сообщили, ориентирует меня именно в этом направлении. А что касается возможной неудачи – ну что ж, одни только поиски уже доставляют половину всего удовольствия.

Повесив трубку, Лесия вдруг подумала, что у тети Софи много общего и с Дженни.

Она надела шорты и футболку и отправилась в гимнастический зал. Вполне возможно, что час усиленных занятий заставит ее забыть мужчину, чье лицо она видела каждый раз, заглядывая в зеркало.

Но она не забыла, хотя здорово устала. Вернувшись домой, Лесия по-прежнему не находила себе места. Она налила ванну и долго сидела в воде, ароматизированной лавандовым маслом.

Неожиданный сигнал домофона заставил ее подскочить на месте.

– Это Кин, – проговорил голос. – Мне необходимо с вами увидеться.

Лесия похолодела и секунду раздумывала – не промолчать ли, притворившись, что ее нет дома. Но это, конечно, будет трусостью.

– Хорошо, – ответила она и, нажав кнопку, побежала надеть джинсы и блузку.

Звонок в дверь прозвучал в тот самый момент, когда она выходила из спальни, застегивая последнюю пуговицу.

Как странно, думала Лесия, чувствуя головокружение и прижимая сложенные щепотью пальцы к груди, что один только звук мужского голоса способен заставить сердце забиться в невыносимом ритме.

Она открыла дверь, взглянула – и погрузилась в бездонную пропасть его сверкающих глаз, в синюю тьму, которая увлекла ее в самую головокружительную глубину.

– Что-нибудь случилось? Уже поздно…

– Всего только начало одиннадцатого. – Голос Кина звучал отрывисто, лицо было непроницаемым. – Нет, ничего не случилось.

Стараясь сохранять спокойствие, Лесия сказала с натянутой улыбкой:

– Я не хочу показаться негостеприимной, но для меня это уже довольно позднее время. Я, как правило, ложусь в одиннадцать.

– Я тоже, – рассеянно сказал он, словно думая о чем-то другом. – Я говорил сейчас с тетей Софи. – И резко добавил: – Я счел разумным не приходить к ней сегодня вечером.

Лесия расширила глаза. Воцарилось молчание, мучительно долго тянулись секунды, наконец она сказала:

– Ну да. У вас же была какая-то встреча.

– Я солгал.

Он прошел к окну, посмотрел вниз, на сад, и на фоне темного стекла четко обрисовался его властный, решительный профиль. Лесии вдруг пришло в голову, что это мгновенье навсегда отпечатается в ее памяти, как и стук собственного сердца где-то в горле, быстрая неровная пульсация крови в висках, и то, с какой жадностью впились ее глаза в его лицо. И впервые Лесия не увидела в чертах Кина свое отражение. Это был Кин, и Лесию вдруг охватил настоящий, ужас: возможности выбора отныне у нее нет. Она любит его.

– Но не прийти оказалось невероятно трудно, – проговорил он тихо, оборачиваясь к ней, – потому что вы умудрились, не прилагая ни малейшего усилия, перевернуть вверх тормашками всю мою жизнь.

Но когда он остановился перед ней, в его тяжелом взгляде не было любви, а только вожделение – такое же мощное и неодолимое, как ее собственное.

Лесия не сопротивлялась, но и не откликнулась, когда его рот прижался к ее губам… Она покорно стояла, пока он умело целовал ее, сдерживая свою страсть и стараясь зажечь ее, И его настойчивое терпение подействовало. Лесия внезапно поддалась, вздохнула, уступила, подчинилась непреоборимому требованию своего существа. Да! – ликующе воскликнуло ее сердце. Да, да и да! С тех самых пор, как ты увидела его впервые, этот миг неотвратимо приближался, с тех самых пор, как ты услышала его голос…

Больше Лесия уже не рассуждала, одно только физическое присутствие этого человека привело в трепет все ее чувства. Неуловимый, пьянящий запах, исходивший от него, пронзал ей грудь, как и тепло его тела, сила рук, прикосновение его кожи, сладкий жар его губ, вкус его языка, мужской, терпкий – райский.

– Я не хотел этого… – пробормотал он, едва оторвавшись от ее рта. – Я говорил себе, что не стану спешить, поскольку, пусть я и на глубине в десять футов под землей узнаю вашу легкую поступь, все-таки мы до сих пор совсем чужие друг другу.

Звук его медленной речи отчетливо отозвался в ее теле мгновенными электрическими импульсами. Она несколько раз сглотнула слюну, прежде чем смогла выговорить:

– Если вы все это время боролись с собой, что же заставило вас передумать?

Он провел рукой вверх по ее спине к затылку и мягким движением откинул голову ей назад, так что смог увидеть ее лицо. За сине-стальным сиянием глаз невозможно было прочесть его мысли. Лесия почувствовала себя жертвой на алтаре желания. На его лице застыла жесткая улыбка.

– Увидеться с тобой у тети Софи было бы абсолютно безопасно, она хорошая дуэнья. Но когда я позвонил ей, чтобы сказать, что еду, ты уже ушла. И я подумал: «А вдруг она погибнет по дороге домой, и я так никогда и не узнаю, на что похожи ее поцелуи». И я понял, что ив загробном мире не найду себе покоя, если умру без воспоминания о вкусе твоих губ.

От этих мрачных слов сердце девушки замерло.

– Нет, – выговорила она быстро и отчетливо.

Зрачки его расширились, и Лесия видела теперь только темноту, окруженную синим огнем. Очень тихо он произнес:

– Но это правда.

– Если ты умрешь, я умру вместе с тобой, – сказала она, ужаснувшись этой бесспорной истине.

– Нет, – ответил он в свою очередь, прижимая ее к своему гибкому напряженному телу, к горячей груди, в которой гулко стучало сердце. Она поцеловала его в шею.

– Да, Кин. Мне страшно, – прошептала она, вдыхая его сложный мужской запах и вслушиваясь в свои чувства. – Никогда прежде я не испытывала ничего похожего.

– Знаю, – откликнулся он очень серьезно. – Я чувствовал то же самое – боролся против водопада эмоций, которых не понимал и не мог подчинить себе.

Лесии безумно хотелось скинуть одежду, помочь раздеться Кину, пойти вместе в спальню и там отдаться страсти – жажда, терзавшая ее, была так чудовищно сильна, что она неспособна была с ней справиться.

– Все это слишком внезапно, – сказала она, прокладывая себе дорогу среди путаницы мыслей. – Мне… нам… не следует спешить…

Он наклонил голову и поцеловал мягкую впадинку под ее ухом, и нежное прикосновение губ вызвало в ней сладостную дрожь.

– Тогда надо остановиться.

Со знанием дела он слегка сжал зубами мочку ее уха. Лесия читала о точках на человеческом теле, легкое прикосновение к которым вызывает чувственное удовольствие, о крохотных местечках с повышенной возбудимостью. Была ли это одна из таких точек, или любое прикосновение Кина действовало на Лесию, но каждая клетка ее тела задрожала в ответ и откликнулась живо, охотно и радостно.

– Лучше остановиться прямо сейчас, – пробормотала она.

Кин глухо застонал, но разжал руки и отступил на шаг назад.

– Меньше всего мне сейчас хочется уходить, но придется. Я был трусом, закрывая глаза на то, что происходило со мной, и мне нужно время, чтобы подумать, осознать то, что случилось.

– Мне тоже. Я бы не хотела, чтобы ты сейчас остался.

– Ты дала это понять более чем ясно.

Пока Лесия заваривала чай, Кин сказал:

– Согласно досье, которым я располагаю, у тебя несколько лет не было близкого друга. После твоей помолвки.

Лесия вся подобралась. Не глядя на него, она поднялась на цыпочки и достала из шкафа две чашки.

– А у тебя?

– У меня были женщины, но я еще не встречал той, на которой хотел бы жениться, – ответил он сухо.

– А женщина, которая была с тобой, когда ты позвонил мне утром в воскресенье?

Кин криво улыбнулся.

– Сью – жена Джоффа Брауна. Это врач, который забинтовал мне руки, помнишь? Она вместе со своими двумя малышами зашла ко мне после церкви, чтобы угостить меня персиками. Я надеялся, что ты услышишь в трубке ее голое и неправильно это истолкуешь. Я цеплялся за соломинку.

– Почему?

Кин помешкал.

– Я знал, что стоит мне только поддаться влечению, и я уже не смогу себя контролировать, – ответил он.

– А для тебя это крайне важно. – Она не спросила, просто констатировала факт.

– Да. – Кин стоял, слегка наклонив голову, глядя на кувшин с букетом ярких настурций. – Возможно, оттого, что я вырос, испытывая презрение к отцу, который вообще не знал, что такое сдерживать себя. Он начал изменять матери с самого дня их свадьбы, а возможно, и раньше. И лет в восемнадцать, в разгар своего первого романа, я решил, что никогда не позволю страсти командовать мной, как это было с отцом.

В его словах, несомненно, был смысл, и очень понятный. Кин держал свои эмоции на железной цепи воли.

Лесия не успела насладиться до конца этим его признанием, потому что Кин потребовал мягким, но непреклонным тоном:

– Расскажи мне о человеке, с которым ты была помолвлена.

– Я сильно обидела его, – начала Лесия, осторожно подбирая слова. – А когда делаешь кому-то больно, то теряешь самоуважение. Под конец я стала просто ненавидеть и презирать себя за то, что воспользовалась чувствами Барри, когда нуждалась в утешении.

– Нуждалась в утешении? – быстро и требовательно переспросил Кин.

– Я полюбила одного человека, но ошиблась в нем. – Не оборачиваясь к Кину, Лесия открыла дверцу холодильника и достала кувшинчик со сливками.

– Но это был не Барри, я правильно понял?

Конечно, он не ревновал ее, и все же в его голосе Лесия различила собственнические нотки. После небольшой паузы он сказал:

– Понятно – того самого человека, за которого ты приняла мужчину в ресторане, когда мы обедали вместе. Это его ты любила до того, как встретила Барри.

– От тебя ничто не укроется. – Все еще избегая встречаться с ним взглядом, Лесия налила в чашку сливок. – Да. Я использовала Барри, чтобы выбраться из ямы, которую сама себе вырыла. Он заплатил за мой эгоизм и до сих пор за него расплачивается.

– Теперь налей чаю, – предложил Кин, – и давай сядем.

Лесия отнесла поднос в гостиную, опустила на низенький столик и разлила чай по чашкам. Кин сел напротив, вытянул длинные ноги, сохраняя невозмутимое выражение лица. Страх сжал все внутренности Лесин. А что, если Кин станет презирать ее так же, как она презирала себя?

Но как бы то ни было, он должен все знать.

– В двадцать лет я считала себя вполне искушенной в житейских делах. Как раз тогда я встретила человека… – Тут она взглянула на Кина. Высокий, неотразимо обаятельный, он властно и без всякого усилия заполнил собой всю комнату, которая сразу сделалась маленькой. – Человека, похожего на тебя, – договорила она неловко, берясь за чашку. Кин вскинул брови:

– Лицом? Ростом? Цветом волос?

– Внешнего сходства не было… Но он держал весь мир у себя на ладони. – Лесия усмехнулась. – Он был умным, интересным, море обаяния.

– И?..

– Звучит глупо, но он вскружил мне голову, я ничего не соображала. – Лесия уставилась на чай, невольно отмечая, как мерцает поверхность жидкости оттого, что рука, держащая чашку, мелко-мелко дрожит. – Я тогда просто помешалась, – заключила она горько.

Кин следил за ней с неослабевающим вниманием.

– А когда я пребывала на седьмом небе оттого, что мне казалось счастьем, ради которого я пошла бы за ним хоть в преисподнюю, я узнала, что он женат.

Наступило молчание. Лесия поставила чашку на блюдце и сказала с безжалостной насмешкой над собой:

– И причем женат счастливо. Он вовсе не собирался бросать жену… и детей. Он хотел нас обеих и не видел к этому никаких препятствий.

– И тогда ты обрубила все концы и сбежала?

Лесия проглотила слюну.

– Я уже тогда была знакома с Барри. В нем было все, чего не хватало Энтони, – доброта, честность, деликатность. Он считал меня самой замечательной женщиной на свете! Сначала я не хотела поощрять его, но он не переставал звонить мне, и некоторое время спустя я уступила. Мы начали встречаться, а через полгода я, как последняя дура, позволила ему уговорить себя обручиться.

– А он знал о твоих отношениях с тем ублюдком? – Голос Кина был холодным и грозным. Лесия, потупившись, кивнула.

– Я старалась быть с ним честной.

– Ты подумала, что, если выйдешь за него замуж, тот тип потеряет над тобой власть.

Лесия поморщилась, услышав столь беспощадный вывод, но подтвердила:

– Да, все было именно так.

– Почему же ты переменила решение?

– За две недели до свадьбы я поняла наконец, что делаю, – промолвила она почти беззвучно. – Я разбила ему сердце. Барри получил нервное расстройство, и ему пришлось уйти из университета. Он подавал большие надежды как архитектор, а сейчас работает простым чертежником в Веллингтоне.

– Я не собираюсь утешать тебя, – сказал Кин. – Я не уверен, что сумею ограничиться одним утешением. Но, хотя ты и поступила плохо, ты была тогда очень молода и – как это видно – наивна.

– Ты не понял… – начала было Лесия, но Кин перебил ее и произнес с жестким хладнокровием, от которого она поежилась:

– Я вижу, ты до сих пор считаешь себя в долгу перед этим Барри. Ты просто погрязла в чувстве вины.

Лесия попыталась объяснить:

– Но перед ним и правда открывалось большое будущее, а я все разрушила.

Кин нахмурил брови, поставил чашку на стол и твердо заявил:

– Никто не может намеренно вызвать нервное расстройство. Если бы не ты, кто-то или что-то рано или поздно непременно спровоцировало бы его. Итак, с тех самых пор ты всеми способами избегаешь мужчин.

– Я возненавидела себя за то, что так глупо потеряла тогда голову, увлеклась человеком, который только играл со мной, а потом разбила жизнь другого. И решила больше не попадать в подобную ситуацию.

– А поскольку никто из твоих поклонников не стал тебе близок, ты была избавлена от страданий и сама никому не могла причинить их.

Кин, прищурившись, глядел на противоположную стену комнаты, где над диваном висела картина – красочный, жизнерадостный холст, писанный маслом, который Лесия как-то увидела на выставке, – типично оклендский пейзаж с морем и холмами. В левом нижнем углу ярким пятном полыхали цветы гибискуса.

Быстро, пока храбрость не успела покинуть ее, Лесия спросила:

– Почему ты так не любишь Дженни?

Ни один мускул не дрогнул на лице Кина. Он спокойно объяснил:

– Потому что она умная, корыстная, пронырливая маленькая дрянь. Я всерьез опасаюсь, что она выжмет Брайена, как лимон, и бросит его. А он настолько без ума от нее, что не переживет этого.

Кин вынес свой суровый приговор с леденящей душу бесстрастностью. Лесия оцепенела от неожиданности, но все же попыталась возразить:

– Пока у тебя нет оснований для такого обвинения.

Кин молча перевел на нее глаза, и снова по ее спине пробежал неприятный холодок.

– Я знаю ее уже три года. Она была моей секретаршей, – проговорил он, словно не замечая испуганного выражения лица девушки. – И очень квалифицированной.

Лесия стиснула зубы. Она должна знать правду!

– Вы были с ней близки? – спросила она.

Кин прищурился, но голос его остался таким же ровным и твердым.

– Нет. Однажды, когда мы вдвоем были в деловой поездке, она забралась ко мне в постель. Я выбросил ее оттуда и уволил. Тогда она решила, что ей сгодится и Брайен. Теперь она от души наслаждается богатством и возможностями, которые он ей предоставил. Дженни – факт моей биографии. И мне невыразимо жаль, что это через меня она познакомилась с Брайеном.

– Когда это случилось?

– Уже больше полутора лет назад, вскоре после смерти тети Зиты. Брайен был подавлен, одинок и очень уязвим.

– А твой дядя знал, что она пыталась соблазнить тебя?

– Я даже не догадывался, что они встречаются, они поженились во время моей поездки в Азию, которая длилась месяц.

Несмотря на старания взглянуть на ситуацию глазами Кина, Лесия симпатизировала молодой женщине. Вряд ли Кин был прав, утверждая, что Дженни не испытывает к Брайену никаких чувств.

– Ты собираешься принять от них заказ? – спросил Кин, глядя на нее со странным выражением.

– Да, если они его сделают. – Лесин казалось, что ей удалось смягчить вызывающие нотки в голосе, но Кин смерил ее взглядом, который проник до самых костей.

– Не могу сказать, что меня это радует. Но у меня нет никакого права уговаривать тебя отказаться от выгодного предложения.

– Это осложняет дело, – сказала Лесия, чувствуя, как на нее накатывает волна усталости. Ну почему она не полюбила какого-нибудь славного и простого человека? Такого, как Барри. Стоило ли жить монашкой несколько лет, чтобы потом оказаться ввергнутой в напряженные и непредсказуемые отношения с самым опасным из всех мужчин, каких она только встречала?

– В нашем возрасте у каждого человека есть прошлое. – Голос Кина изменился, стал глубже и внушительнее. – Но меня больше интересует будущее.

– Меня тоже, – отозвалась Лесия негромко. Раскрывать душу, может быть, и полезно, но у Лесин на это ушли все ее силы.

– Ты, кажется, уже совсем изнемогаешь.

Кин поднялся, подошел к ней и мягко привлек к себе. И хотя Лесия чувствовала, как по его телу пробегает дрожь страсти, он обнимал ее бережно и нежно. Она опустила голову ему на плечо, и несколько чудесных мгновений они стояли так.

– Мне надо идти.

– Да, – покорно согласилась она.

Он поцеловал ее в пробор в волосах, потом в бровь.

– Я позвоню тебе завтра, и мы вместе пообедаем.

– Да, – снова согласилась Лесия.

– Ты всегда будешь такой послушной?

– Нет, – пробормотала она.

– Хорошо, – с удовлетворением произнес он. – Мне нравятся темпераментные женщины.

Он обнял ее, крепко поцеловал и тут же быстро отпустил. У Лесии закружилась голова, ей пришлось собрать всю волю, чтобы не броситься к нему на грудь, не поддаться сладостному желанию. Но Кин тяжело перевел дыхание, а глаза его вдруг вспыхнули яркой синевой, предостерегая.

– Спокойной ночи, – сказал он коротко и ушел.