"Песнь Хомейны" - читать интересную книгу автора (Робертсон Дженнифер)

Глава 9

К сожалению, бочка была явно не предназначена для человека моих габаритов.

Мыться было не слишком удобно, мои колени едва не упирались в нижнюю челюсть, а хребтом я ощущал стенку бочки. Однако все-таки это была возможность вымыться, и вымыться в горячей воде — я тер и тер изо всех сил, стараясь избавиться от грязи и жира — заодно и тех, что покрывали мои волосы и бороду.

Когда, наконец, я сумел вздохнуть свободно, более не чувствуя мерзкой вони, наступило время расслабиться и отдохнуть. Я свесил ноги через край бочки и откинулся назад. Лицо у меня по-прежнему болело от удара львиной лапы, болело и все тело — я чувствовал себя едва ли не стариком. Лев словно бы выпил мои силы, впрочем, навряд ли кто-либо, столкнувшись с чарами Айлини, сумел бы сохранить силы и душевное равновесие. Благодарение богам, хоть жив остался…

Вода остывала — но не так быстро, и я не спешил выбираться из нее. Более того — глубоко вздохнув, я прикрыл глаза и попросту заснул — тут же, в воде.

— Кэриллон Я мгновенно проснулся, дернулся, ободрав позвоночник о грубые доски бочки, выругался — и в некотором смущении уставился на Финна, стоявшего в дверях.

Хорошо хоть занавеску догадался за собой задернуть… наверно, Аликс посоветовала: иначе с чего бы ему вспомнить о том, что я вовсе не настолько лишен стыдливости?

Я выпрямился и втянул ноги в бочку, хмуро поглядев на своего ленника. Финн как всегда улыбался — несомненно, ему просто доставляло удовольствие застать меня в подобном положении. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди: зимних кожаных одежд на нем уже не было, и я мог видеть золотые браслеты лиир, обхватывавшие его руки выше локтя — великолепные массивные украшения, вязь рун Чэйсули, изображения волка… Финн снова был в облегающей кожаной одежде штаны и безрукавка. На его поясе висел нож из Степей: я снова вспомнил о том колдовстве, с которым столкнулся так недавно.

— Когда ты вернулся? — спокойно спросил он. Я поднялся — вода текла с меня в три ручья — и поймал одеяло, которое он стянул с кровати Торрина и бросил мне.

— Не так давно, чтобы успеть набить желудок.

— Но чтобы вымыться у тебя было достаточно времени.

Его голос звучал ровно, и все же я без труда угадал его мысли — уже несколько лет это не представляло для меня особой сложности.

— Если бы ты меня видел — а вернее, обонял — ты сам спихнул бы меня в воду, — я натянул темно-коричневые штаны, потом высокие сапоги, зеленую рубаху и коричневую кожаную куртку, затянул кожаный пояс с бронзовыми накладками. — Я думал отправиться в лагерь армии. Пойдешь со мной?

— Ах да, армия… — Финн иронически усмехнулся.

— Ты, значит, так это называешь.

Я сдвинул брови, пятерней стараясь расчесать мокрые волосы, падавшие на плечи.

— Роуэн сделал что мог, собирая людей, готовых драться. Или ты ожидал, что за это время ко мне придут тысячи, и моя армия будет не меньше армии Беллэма?

— Какая разница? — Финн прошел за мной в соседнюю комнату, где Аликс пекла хлеб. — У тебя будут Чэйсули — и, я думаю, этого достаточно.

Он протянул руку в сторону Сторра, сидевший у стола волк лениво сощурил глаза.

Я фыркнул:

— У меня есть ты. Дункан. Возможно, те, кого он сумел убедить присоединиться ко мне во исполнение Пророчества, — я взял со стола торринову баклажку с кислым терпким вином и налил две кружки — сперва себе, потом Финну.

— У тебя гораздо больше наших воинов, — Финн принял кружку, не сказав ни слова благодарности, и отхлебнул сразу половину ее содержимого. — Если бы у тебя была такая возможность, скольких воинов ты бы попросил?

Я поставил баклагу на полку рядом с очагом:

— Чэйсули — лучшие воины во всей Хомейне, Финн не улыбнулся, услышав этот комплимент, то, что я говорил сейчас, было ему прекрасно известно.

— С каждым воином пришел бы лиир, а это значит, что их число удвоилось бы, — я дернул плечом.

— Один воин Чэйсули стоит по меньшей мере пятерых, с лиир — десятерых…

Тряхнул головой:

— Глупо желать того, что не можешь получить. Тем не менее… скажем, сотня меня вполне устроила бы.

— А как насчет трех сотен? — с улыбкой поинтересовался Финн. — А может, и больше?

Я уставился на него, мгновенно забыв про недопитое вино:

— Ты что, превратился в колдуна и способен умножать число людей по своей воле?

— Нет, — Финн бросил пустую кружку Аликс, она поймала ее и поставила на полку рядом с баклажкой. — Я вызвал людей, которых давно считал погибшими.

Видишь ли, Шейну удалось убить гораздо меньше Чэйсули, чем мы опасались.

Я очень осторожно поставил свою чашку в центр стола:

— Ты что, хочешь сказать…

— Именно, — он широко ухмыльнулся. — В поисках моего клана я нашел и другие. В Северных Пустошах много мест, где Чэйсули могут жить в безопасности некоторые из них я отыскал. Это заняло немало времени — но мы собрали всех воинов, каких только могли найти.

Он пожал плечами:

— Все кланы здесь, мы строим Обитель — там, за холмом.

Так просто. «Все кланы здесь, мы строим Обитель — там, за холмом.»

Я молча смотрел на Финна. Обитель. Три сотни воинов — и их лиир в придачу.

Я глубоко вздохнул — а мгновением позже уже прижимал Финна к груди так крепко, словно не находил в себе сил отпустить его. Несомненно, Финна должно было шокировать столь бурное проявление чувств — но, с другой стороны, он знал и причину этому. Когда я отпустил его, он отступил на шаг с широкой улыбкой:

— Это мой тебе подарок, — легко, почти небрежно бросил он. — А теперь идем, и я тебе покажу.

Мы вышли, оставив Аликс заниматься хлебом, Финн подвел мне коня, которого я унаследовал от Айлини. Он внимательно оглядел скакуна, по всей видимости вспомнив мышастого степного конька, на котором я сюда приехал, но расспрашивать сразу не стал — подождал, пока мы отъедем от фермы и направимся к холму. Однако и тогда он не задал прямого вопроса.

— Торрин говорил, что ты ездил в Жуаенну. — Да. Чтобы освободить мою госпожу и мать.

— Тебе это не удалось?

— Нет — но только потому, что она отказалась ехать.

Солнце светило нам в лицо, я прикрыл глаза рукой, заслоняясь от его ослепительного сияния:

— Беллэм держит в плену Турмилайн, мою сестру. Уже довольно давно. Я не сомневаюсь в том, что она в безопасности — Беллэм хорошо знает, кто она — но я хочу освободить ее из его лап, — я выругался, внезапно вскипев. — Боги, этот выродок грозит, что женится на ней!

Наши кони шли голова к голове, Сторр бежал впереди, словно указывал дорогу. Финн нахмурился и кивнул:

— Так и поступают короли. Особенно короли-узурпаторы.

— Но он не посмеет так завладеть моей сестрой!

— Тогда что же, ты думаешь, пробраться в Хомейну-Мухаар тебе будет так же легко, как в Жуаенну? Прыг-скок, и там?

Та-ак… теперь я, по крайней мере, знал, что Финн думает о моих действиях. Я мрачно сдвинул брови:

— Я вошел и вышел без особых неприятностей для себя. Я был осторожен. Меня никто не узнал.

— А эти синяки ты что, сам себе поставил? Я чуть было не забыл об этом, но теперь поднял руку к лицу и потрогал челюсть, невольно поморщившись:

— Это сделал Айлини. А вернее, тот зверь, которого он сотворил.

— Ага, — Финн удовлетворенно кивнул. — Говоришь, никаких неприятностей, никто тебя не узнал — вот только Айлини на тебя зверушку спустил, так? — он сокрушенно вздохнул и покачал головой. — Ну, почему мне нужно все время заботиться о твоем здоровье и благополучии, скажи на милость? К чему все это, если, стоит мне только на несколько дней оставить тебя одного, как ты тут же связываешься с прислужниками Тинстара?

Как всегда, его ирония меня задела. Это Финн умел.

— Хватит, не моя вина, что они меня нашли. В конце концов, они могли найти меня и здесь.

— Они? Сперва ты говорил только об Айлини и его зверушке. Теперь, оказывается, там были еще люди…

Финн жестом указал мне на вершину холма — дорога вела туда. Я метнул на него гневный взгляд:

— Почему бы не принудить меня сказать тебе правду, как ты это сделал с Лахлэном?

— Потому что мне всегда казалось, что ты меня знаешь лучше и предпочтешь все рассказать по доброй воле… но, возможно, я ошибался.

Я вздохнул и пригнулся к холке коня, чтобы облегчить ему подъем.

— Тебе вовсе незачем волноваться. Я их всех убил — даже Айлини.

— Да и верно: ну, что мне волноваться, — согласился Финн. — Кто ты мне?

Ну, подумаешь, ну, дал я клятву крови служить тебе до конца дней своих…

— в первый раз в его голосе зазвучали гневные нотки. — Или ты думаешь, что я попусту трачу время? И ты все собираешься сделать один? Подумай, сколько раз я спасал тебя от смерти. А теперь, когда я покидаю тебя, чтобы разыскать свой клан — по твоему же приказу — ты сам лезешь в ловушку, в которую и ребенок бы не попался!

— Финн… довольно.

— Нет, не довольно, — теперь он смотрел прямо на меня. — Моя жизнь связана с твоей — о, самую малость. Теперь — вся моя жизнь. То, что мы делаем, делается не только ради тебя, Кэриллон, не только ради Хомейны — но и ради Чэйсули.

Он сжал губы, придерживая своего коня:

— Если бы ты погиб сейчас по собственной глупости, восстание потерпело бы поражение. Беллэм продолжал бы править Хомейной. Он, скорее всего, женился бы на твоей сестре, у него родились бы сыновья — и они унаследовали бы трон после него. Ты этого хочешь?

Я схватил его коня за повод и рывком заставил остановиться. С гневом, с отчаяньем, со всей силой уязвленной гордости я крикнул:

— Я — твой принц!

— А я — твой ленник! Или ты думаешь, мне легко следить за тобой, как отец следит за сыном-несмышленышем? Я не твой жехаан, Кэриллон, я только твой ленник. И, в некотором роде, родственник — потому что мой жехаан решил, что ему нужна высокородная гордячка-принцесса, когда у него была дома чэйсула!

Он никогда прежде не говорил такого. Может, все это потому, что мы вернулись домой? Я ведь и в себе замечал перемены.

Я отпустил повод его лошади:

— Если эта служба так обременяет тебя, поищи себе другую, — с горечью проговорил я. Он коротко, лающе рассмеялся:

— Как это, скажи на милость? Боги связали меня с гобой. Более того — по воле богов мы с тобой идем в одной упряжке, как два быка в ярме.

Я долго молчал, щурясь в свете золотого вечернего солнца, а потом задал вопрос, которого не задавал никогда прежде:

— Чего ты хочешь от этой жизни? . Финн был удивлен. Я читал это в его глазах. Он прекрасно понял мой вопрос — возможно, понял и то, почему я его задал, но предпочел уклониться от прямого ответа:

— Я хочу видеть тебя на троне Хомейны.

— Допустим, это уже случилось. Что еще?

— Чтобы Чэйсули жили, где им угодно, по своей воле.

— Допустим, случилось и это…

Если мне придется до вечера расспрашивать его, то я так и сделаю, решительно думал я.

Финн прищурился, словно это могло помочь ему скрыть от меня свои чувства или справиться с болью, которую причиняли ему вопросы. Похоже, ему вовсе не хотелось отвечать — но на этот раз я твердо решил добиться ответа.

— Финн, — я говорил терпеливо, со всей серьезностью, на какую был способен — почти торжественно. — Финн, если бы боги пожелали дать тебе все — все, чего бы ты ни пожелал… чего бы ты попросил?

Наконец он снова посмотрел на меня. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь частокол деревьев, сослужил мне хорошую службу. В этом свете вся душа Финна была мне открыта. Только в это мгновение — но мне было достаточно и этого мгновения.

— Ты еще не видел Донала?

Мне подумалось, что этим вопросом он хочет сбить меня с толку, так лисица путает следы, чтобы обмануть охотничьих псов:

— Сына Аликс? Нет. Я только что вернулся. Финн… Но нет, он вовсе не уклонялся от ответа. Он был совершенно серьезен.

— Если бы такое случилось, я просил бы богов о сыне.

Он проговорил это коротко, словно самими этими словами мог разрушить надежду — а потом пустил коня вперед, должно быть, решив, что и так поделился со мной слишком многим.

Никаких следов армии в лесу найти было нельзя — даже струйки дыма не поднималось над деревьями. Беллэму сложно было бы выследить меня. Финн вел меня все глубже в лес, и чем дальше мы ехали, тем больше я убеждался, что армия в безопасности. Роуэн исполнил мой приказ — теперь даже я сам с трудом мог бы разыскать свою собственную армию.

Лес зарос какими-то плющами, вьюнами, кустарником и ежевикой. По стволам деревьев полз лишайник, под ноги нам стелились мхи и невысокие еще травы.

Хомейна. Наконец-то. После долгих лет в изгнании наконец-то я вернулся домой.

Лучи солнца пробивались сквозь листву, земля казалась коричнево-зеленым ковром, вышитым золотыми нитями. Ехавший передо мной Финн вспугнул фазана треск ветвей, шелест листьев и хлопанье крыльев нарушили тишину леса. Внезапно я подумал о том, когда в последний раз мне доводилось отведать жаркого из фазана: помнится, было это в Хомейне-Мухаар, на обеде, устроенном в честь какого-то посланника — мой дядя праздновал заключение нового военного союза.

Слишком давно. Слишком долго я был наемником, а не принцем.

Услышав звон арфы, я остановил коня — узнал по звуку, чьи руки касались струн.

— Лахлэн…

Финн, тоже приостановивший коня, кивнул:

— Он приходил каждый день и делился с нами своим даром песни. Я было думал, что это просто песенки, но ошибся. В его арфе — истинная магия, Кэриллон — может быть, большая, чем когда-либо видели даже мы сами. Он дарит Чэйсули то, чего нам недоставало долгие годы — мир и душевный покой, — Финн улыбнулся, хотя и суховато. — Мы давно уже забыли музыку наших предков, предавшись делам войны.

Элласиец напомнил нам — это, забытое, он снова возвращает нам музыку — и, думаю, вскоре она зазвучит в Обители.

Пробравшись сквозь очередной занавес листьев и вьюнов, мы неожиданно оказались в Обители.

Конечно, это была не совсем Обитель — не было здесь обычной полукруглой стены, защищавшей шатры. Не Обитель — скорее, просто лагерь, затерявшийся в лесу.

Финн пригнулся, проезжая под низкой веткой, и отвел ее, чтобы дать проехать мне. Обернувшись, он заметил выражение моего лица и прочел по нему мои мысли:

— Не теперь. Все будет позже — когда в Хомейне станет достаточно безопасно, чтобы мы могли строить постоянные Обители, — он отпустил ветку и остановился рядом со мной. — Этот лагерь легко защищать. И легко сняться, если нам здесь будет что-либо угрожать.

Шатры были рассыпаны по земле, как грибы под деревьями. Шатры цвета земли: темно-зеленые и светло-зеленые, цвета мха, голубовато-серые, ржаво-красные, коричневые, черные и бледно-кремовые, почти белые. Маленькие простые шатры, почти палатки, даже без изображений лиир. Но несмотря на невзрачную видимость, это все-таки была Обитель Чэйсули.

Я улыбнулся, хотя тут же лицо мне обожгла боль. Я не мог пересчитать все шатры. Я даже не мог разглядеть их все в лесу — так хорошо они были замаскированы, а я ведь знал, как и где смотреть. Значит, о солдатах Беллэма и говорить нечего, даже если они и заберутся так далеко.

Легко защищать? Верно, легко: враг не увидит Обитель, пока не станет слишком поздно. Легко сняться? Конечно же, долго ли — свернуть тонкую, хоть и прочную ткань, окрашенную в цвета земли? Переносная Обитель…

Обитель, полная Чэйсули.

Я рассмеялся и остановил коня. Вокруг раскинулась Обитель — молчаливая, затаившаяся в лесах. Вокруг меня была моя сила — молчаливая, тайная, но от этого не менее могучая. Если у меня будут Чэйсули и к тому же хомэйнская армия, Беллэм не сможет остановить меня.

— Толмоора лохэлла мэй уик-ан, чэйсу, — тихо проговорил я.

Судьба человека всегда в руках богов.

Финн позади меня сказал — и в голосе его слышалась улыбка:

— Добро пожаловать в Хомейну, господин мой. Приветствую тебя в доме моего народа.

Я покачал головой, ощутив внезапную робость:

— Я не стою этого…

В этот миг я был совершенно искренне уверен в том, что не подхожу для столь великого свершения.

— Если ты не стоишь этого, — просто ответил мой ленник, — этого не стоит никто.

Я не сразу собрался с силами, чтобы въехать в Обитель.

Я благодарил богов за Чэйсули.