"Шаман" - читать интересную книгу автора (Аксенов Даниил Павлович)

Глава 7. Дар Помора.

Покинув отделение полиции, Станислас обнаружил две вещи. Во-первых, у него не было с собой денег на такси, а во-вторых, телефон, по которому он мог бы позвонить родственникам или знакомым, тоже остался дома. Что делать? Возвращаться в здание полиции и просить оттуда позвонить не хотелось. Общение со служителями правопорядка произвело на молодого человека резко отрицательное впечатление.

Уже темнело. 'Болезнь' Станисласа началась дней десять назад, а самые удивительные события в его жизни - только вчера. Но, несмотря на то, что прошло так мало времени, ему казалось, что он со всем этим живет уже несколько месяцев. Последние часы были так насыщены переживаниями, размышлениями и реальными происшествиями, что оказали влияние на восприятие времени.

Отделение полиции находилось не очень далеко от его дома. Пожалуй, минут тридцать пешком неспешным шагом. Однако нога все еще болела. Пенске мог ходить, но гораздо медленнее, чем обычно.

Решив выбрать меньшее из зол, он побрел в сторону дома. Станислас понял, что за последней фразой майора что-то скрывалось. Уж слишком странным тоном она была произнесена. Странность фразы, помноженная на странность ареста и освобождения, укрепляла его в предположениях, что что-то не так. Он не знал, что происходит, но догадывался, что это может иметь какое-то отношение ко вчерашнему походу в магазин. Это совпадало по времени, о котором спрашивал майор. И единственная необычность, случившаяся с ним там, была связана с мужчиной, который смотрел на него с такой ненавистью.

Пенске решил последовать совету следователя, но с небольшим изменением. Он решил переночевать эту ночь не у родителей, а у какого-нибудь из приятелей. Но все равно сначала следовало зайти домой, чтобы взять телефон, деньги и другие нужные ему вещи.

Станислас хромал в сторону своей улицы, обдумывая сложившееся положение и свои новые способности. Получалось, что он мог не только видеть духов и 'общаться' с ними, но и влиять на них. Для того, чтобы повлиять, дух следовало 'вытащить' в реальный мир, в Олохе с ним ничего сделать было нельзя.

Пенске вспоминал, что случилось с соседом по камере. Он изменил его дух так, что нынешняя личность стерлась, заменившись давно ушедшей личностью. Как ему удалось это сделать? Кто его знает.... Может быть, это всегда было с ним, только не использовалось раньше? Ведь, допустим, человек, когда появляется на свет, умеет дышать, не обучаясь этому. Но если допустить подобное, то возникал другой вопрос: почему эти странные способности проявились только сейчас? И отчего их появление совпало по времени с предостережениям крикливого старика? Может быть, стоит уделить этим предостережениям внимание и покинуть на время город?

Другим вопросом было то, что случилось с духом бродяги, который Станислас выдернул из Олоха. Остался ли он в теле? Ведь Пенске не отправлял его обратно. Почему-то молодому человеку казалось, что дух должен сам вернуться в Олох через некоторое время. Но это тоже следовало проверить.

Кроме того, Станисласа очень сильно интересовало, на что способны духи, например, мертвых людей в реальном мире. Неужели только на то, чтобы кому-то выборочно показываться? Или они могут делать так, что их увидят все? Но для последнего нужно обладать либо способностью к массовому гипнозу, либо хоть каким-то телом. А чтобы построить тело в настоящем мире, необходимы умения, материал и энергия. Обладают ли этим духи? Пенске не знал. Он вообще не понимал принцип, который позволял духам существовать здесь. У него были лишь догадки, но не более того.

Станислас медленно брел по небольшой улице. Фонари уже зажглись. Ему навстречу изредка попадались прохожие. Эта улица была малолюдной.

С некоторого времени Пенске сторонился прохожих. Точнее, старался вглядываться в них издалека, чтобы вовремя заметить неправильность. Встреча с подобными людьми не входила в его планы, хотя очень хотелось узнать, что же в них особенного и почему они его так ненавидят. Шагая по тротуару, он вглядывался вперед, озирался назад, чтобы исключить всякую возможность неожиданного столкновения. Увы, текущие заботы все же снизили его внимательность. Станислас совсем забыл о том, что с улицами пересекаются не только другие улицы, но и небольшие переулки.

Мактина была старым городом. В центре ее сохранились древние улочки, настолько узкие, что там даже не могла проехать малолитражка. Пенске обращал внимание на дороги, которые пересекал, но вот одну из улочек не заметил.

- Помогите мне! - раздался крик откуда-то сбоку, - Быстро!

Станислас вздрогнул и посмотрел туда. Сначала он подумал, что кто-то обращается за помощью к нему. Но нет - это была ошибка. Просили помощи не у него, а против него.

Из улочки выскочил человек. Совсем молодой парень с рыжими волосами. Лет семнадцати-восемнадцати. Он был неправильный. Однако за ним следовали три совершенно обычных человека, такие же молодые, как и первый. Все они, кроме одного, сжимали клюшки для хоккея на траве, а на их плечах висели спортивные сумки.

- Ты чего, Влад? - спросил парень, стоящий позади, - Мы и так опаздываем! Что за дела? Мне еще снаряжение забрать нужно!

- Ничего, совсем ничего! - пробомотал рыжеволосый, глядя на Станисласа со знакомым выражением лица, - Я сейчас только прибью вот этого и пойдем.

Он бросил сумку на асфальт и перехватил клюшку двумя руками.

Остальные в замешательстве остановились.

- Зачем он тебе? - спросил один из них, - Что он тебе сделал?

- Кое-что сделал, - процедил рыжеволосый сквозь зубы, - И сейчас он за это заплатит.

- Ты поосторожней с клюшкой! - встревожился парень, стоящий позади, - Ей ведь и убить можно!

- Можно, - согласился рыжеволосый, осклабившись и приближаясь к Станисласу.

Пенске ярко представил себе дальнейшее развитие событий. Клюшка выглядела основательной. Даже если он сумеет как-то отбиться от нападавшего, то не факт, что другие останутся в стороне и будут безучастно наблюдать за избиением приятеля. Правильным выходом было бы бегство. Но бежать он не мог из-за больной ноги. Позвать на помощь? Но кого? Рядом, кроме этих четверых парней, никого не наблюдалось.

Впрочем, он поторопился с выводами. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, Станислас заметил знакомую фигуру совсем неподалеку, метрах в двух. Это был Француз.

Дух графа не остался на месте. Знакомой плавной походкой он приблизился к Пенске и совместился с его телом. Как только это произошло, Станислас получил ответ на вопрос, который мучил его ранее, - что могут духи в реальном мире.

Олох обрушился на него помимо воли молодого человека. Это ощущение отличалось от испытываемых ранее. Станислас сейчас уже не воспринимал Олох и реальный мир отдельно, ему казалось, что те части Олоха и реального мира, к которым он принадлежит, стремительно сближаются. Пенске сразу догадался, что за этим последует. Догадка привела его в ужас. В его планы не входило появление Француза во плоти вместо него, Станисласа. Пусть даже и временное.

Огромным напряжением воли он попытался остановить этот процесс. Было ясно, что его способности, которые сейчас использовал дух покойного графа, позволяют совершить подобное. Но владельцем этих способностей все же был Станислас. Поэтому ему удалось предотвратить совмещение. С чувством облегчения он отметил, что Француз, встретив противодействие, не стал наращивать усилия, а отступил. Дух графа не вышел из тела Пенске, просто замер там, прекратив всякие действия. Станислас вздохнул, с его плеч словно упала гора, хотя все заняло не более нескольких секунд.

Между тем, рыжеволосый был уже совсем близко. Пенске не стал ничего предпринимать. Лишь стоял и ждал. Клюшка устремилась прямо к его голове. Быстрым движением уйдя с линии атаки, Станислас перехватил рукой стремительную клюшку, немного сместил траекторию, слегка повернул ее своей кистью и... клюшка осталась у него в руках.

Пенске отметил, наблюдая словно со стороны, что на собственных губах блуждает счастливая улыбка. Чувство радости от предстоящей схватки переполняло его. Ни то ни другое прежде за ним не наблюдалось в подобных ситуациях. Более того, разомкнув улыбающиеся губы, он внезапно произнес:

- А, канальи! Защищайтесь!

О благородстве средневековых дворян написано немало книг. Оно даже воспевалось в стихах. Если прочитать рыцарские романы, то сделаешь однозначный вывод: дуэльный кодекс был священен. Увы, Француз быстро развеял заблуждения Станисласа. Было ясно, что всеми действиями молодого человека сейчас управляет он. Первый удар по важнейшему пункту дуэльного кодекса - 'не нападай на безоружного' был нанесен, когда клюшка раскроила голову рыжеволосого. Пенске очень хотелось надеяться, что рана не смертельна. У него мелькнула запоздалая мысль, что, возможно, кодекс предписывает защищаться от нападения множества противников всеми подручными средствами. Или, что граф не считал нападавших равными себе, поэтому решил примерно наказать их.

Француз даже не стал ждать, пока другие нападут на него. Он быстро перешел к действиям. Его стремительность поражала. Станислас с удивлением обнаружил, что по каким-то причинам нога уже не была хромой. На каждого из оставшихся парней Француз потратил один-два удара, не более.

Через короткое время картина боя представляла из себя печальное зрелище. Два человека лежали без памяти, распластавшись, еще двое постанывали, находясь в скрюченном положении и держась руками за животы.

Любому достаточно было одного взгляда на живописно расположенные тела, чтобы понять, что нужно убираться отсюда как можно быстрее. Нельзя исключить, что скоро появится какой-нибудь прохожий или проедет машина, возможно даже полицейская. А уж повторная встреча с полицией была для Станисласа в высшей мере нежелательной.

Пенске очень хотел остаться, чтобы решить окончательно вопрос с человеком, который показался ему неправильным. Он уже кое-что понял. Но полное понимание потребовало бы времени. Возможно, несколько часов или больше. Здравый смысл подсказывал, что нужно покинуть это место как можно быстрее. Станислас так и сделал, прихватив с собой клюшку, на которой оставались отпечатки его пальцев.

Он решил не выпускать из себя дух Француза. Пока тот был в нем, нога не болела. Пенске мог передвигаться нормально. Он подозревал, что, возможно, потом несчастный больной сустав отомстит ему. Но это будет потом.

Станислас решил идти к своему дому исключительно темными переулками. Ему уже было нечего терять. До его места жительства оставалось всего ничего.

Молодой человек, шагая, анализировал 'неправильность', присутствующую в некоторых людях. Сейчас, когда он приобрел какой-никакой опыт по общению с духами и пребыванию в Олохе, ему многое стало ясно. Дело в том, что в человеке с 'неправильностью' присутствовал дух. Это уже было странно само по себе. Обычно духи находились в Олохе целиком, поддерживая с объектом связь оттуда. Если же дух присутствовал в реальном мире, то это указывало на что-то серьезное. Но на что именно? Вариантов было множество. Станислас очень хотел решить загадку. Но для этого нужно было изучить человека с 'неправильностью'. Желательно имея его перед глазами. Что-то подсказывало Пенске, что никто из подобных людей не согласится добровольно на исследования.

Молодой человек добрался до дома быстро, по пути закинув клюшку в какие-то кусты. Он мало кого встретил. Поздние прогулки всегда нравились ему, но на этот раз не мог наслаждаться видом ночного города и вечерним воздухом. Слишком много было проблем. Подойдя к подъезду, распахнул дверь и уже было хотел решительно войти, как почувствовал что-то нехорошее.

Это ощущение не имело под собой никакой осознаваемой основы. Но последние события так встревожили Станисласа, что он был готов обращать внимание на что угодно. Даже на неясные предчувствия. Очень осторожно Пенске вошел в подъезд. Почему-то на первом этаже как раз рядом с входной дверью не было лампочки. Это ему не понравилось. Еще совсем недавно лампочка горела. Станислас не стал поворачивать к лифтам, а направился прямо к широкой лестнице, ограниченной толстыми деревянными перилами. Самочувствие пока позволяло.

Молодой человек не успел сделать несколько шагов по ступеням, как сзади, как раз со стороны лифтов, послышался какой-то шум. Это было тем более удивительно, что никакой из лифтов не подъезжал. Станислас ускорился. Шум стал громче и теперь уже отчетливо напоминал человеческие шаги. Они следовали наверх, за ним. Пенске подавил первое желание побежать по ступенькам и ворваться в свою квартиру как можно быстрее. Выяснилось, что это он сделал напрасно. Шаги быстро приближались, внизу на лестнице прямо под ним показалась какая-то тень, а потом раздался выстрел.

То, что это был выстрел, Станислас понял по штукатурке, отлетевшей от стены, и негромкому хлопку. Очевидно, стрелявший использовал глушитель. Пенске изо всех сил рванулся наверх. Он еще не знал, что пуля слегка задела его плечо. Просто ничего не почувствовал. С ним был Француз, но не было уверенности в том, что благородный граф, фехтовальщик, окажет существенную помощь против огнестрельного оружия.

Станислас пролетел второй этаж, третий, приближаясь к четвертому. Тень внизу отстала, но ненамного. У Пенске, возможно, не было даже времени открыть дверь. Убийца мог успеть добежать до него и выстрелить в упор.

Нужно было что-то предпринять. И как можно быстрее. Станислас за долю секунды просчитал свои шансы. Они были плохи. Если он остановится и попытается напасть сам, ему конец. Если он решит открыть дверь и замедлится, ему конец. Если он побежит по лестнице наверх, то она рано или поздно закончится. Ему придет конец. Существовала возможность войти в лифт, но на каком этаже находится кабина лифта - Станислас не знал. А выяснять не было времени.

Молодой человек проскочил свой этаж, следующий, следующий.... В доме было девять этажей. От смерти его отделяло всего несколько лестничных пролетов. Внезапно безумная мысль пришла ему в голову. Настолько безумная, что он даже слегка замедлился. Но потом, спохватившись, ускорил бег. Ситуация выглядела неизменной, однако кое-что произошло. В распоряжении Станисласа был не только Француз. А еще и Помор. Вот его он и послал к своему убийце.

Крикливый старик из снов был совершенно прав в том, что Помор - слабый дух. Он никак не мог воздействовать на посторонних людей. За одним исключением. Он обладал способностью поделиться с человеком Даром. Но не с каждым. А лишь с тем, кто может принять его. Пенске не знал, является ли преследователь таким человеком. Но решил рискнуть. Какой у него был выбор? Никакого. И вот сейчас, когда Станислас из всех сил бежал вверх по лестнице, неосязаемый и невидимый Помор подплыл к убийце и прикоснулся к нему. А потом одарил его. И тот принял Дар.

Пенске слышал, что преследователь сделал еще несколько шагов, но затем остановился. Станислас взлетел на верхний этаж, подбежал к лифтам, нажал на кнопку вызова и был уже готов барабанить в двери жильцов с призывом о помощи, но сдержал свой порыв. На лестнице установилась тишина. Она длилась десять секунд, двадцать, минуту... Вот уже подъехал лифт. Станислас не стал заходить в него, лишь придерживал дверь, покрашенную под цвет дерева. Пенске прислушивался. Внезапно шаги возобновились. Молодой человек уже хотел было влететь в кабину и нажать на кнопку нижнего этажа, как вдруг понял, что шаги идут не вверх, а вниз. Его убийца удалялся.

Если бы кто-нибудь в ту минуту посмотрел на лицо Станисласа, то увидел бы на нем выражение бесконечной жалости. Это чувство захватило Пенске, он сам пребывал в потрясении от его глубины. Ему было бесконечно жаль человека, обладателя Дара, даже несмотря на то, что тот чуть не убил его. Шаги по-прежнему удалялись, пока не затихли где-то внизу. Дальнейшая судьба несостоявшегося убийцы была предопределена.

Теодор Корнейчек всегда казался окружающим тяжелым человеком. Даже в свои детские годы. Он причинял неприятности. Был упрям, считался ленивым и до крайности непослушным ребенком. Родителям приходилось выслушивать бесконечные жалобы на свое чадо. От воспитателей и учителей по поводу разбитых окон и хулиганского поведения, от родителей одноклассников в связи с бесконечными драками, от соседей из-за переругивания с ними.

Теодор учился посредственно. Но не потому, что был глуп. Просто не испытывал интереса к учебе. Ему всегда хотелось острых ощущений.

В Мактине находился подвесной мост над рекой. Расстояние от его поверхности до воды составляло около двадцати метров. Маленький Тео был первым прыгнувшим с него. Фактически он установил моду на подобные прыжки среди школьников.

В возрасте одиннадцати лет у него начались первые неприятности. Он сколотил что-то вроде банды, которая нападала на мальчишек-жителей других районов города. Теодор не то что не любил их, просто ему нравился сам процесс. Когда об этом стало известно, он был строго наказан, что помогло слабо.

В четырнадцать лет родители подарили ему мопед. Казалось, что это успокоит его на некоторое время. Действительно, примерно месяц ничего не происходило, а потом выяснилось, что Теодор занимается тем, что давит девочек. Точнее, он притворялся, что готов раздавить их, наезжая на тротуар и останавливаясь в последний момент. Девочки пугались, громко кричали, а Теодор радовался. Это продолжалось до тех пор, пока однажды он не успел затормозить. Девочка сломала ногу, а Теодор имел очень неприятную беседу с родителями и полицейскими. Однако это мало что изменило.

Он рос мальчиком, которому было наплевать на чувства других людей. Возможно даже, что Теодор никогда не задумывался, что у других есть чувства. Он всегда делал лишь то, что ему хотелось. Самые нелепые и опасные для окружающих выдумки тут же претворялись в жизнь. Все слова и увещевания, обращенные к нему, он пропускал мимо ушей.

С трудом окончив школу на тройки, Теодор отправился в армию. Там ему понравилось, несмотря на проблемы с дисциплинарными взысканиями. Он был направлен в одну из стран Африки в составе миротворческого контингента. И неплохо проявил себя.

Во время неожиданной атаки на пост, Теодор был одним из немногих, кто не стал паниковать. Хладнокровно, словно в тире, он расстреливал нападавших. Это были первые убитые им люди, но ему даже не пришло в голову задуматься о них. Для него они умерли и все. Просто эпизод в жизни.

Его перевели в элитное подразделение. После краткого курса обучения дали сержантские нашивки. В дальнейшем он тоже убивал. Нельзя сказать, что это ему нравилось. Но нельзя сказать, что не нравилось. Ему было все равно: убивать или нет. Смерть других людей не имела для него никакого значения.

Из армии он вылетел с треском. По причине избиения сослуживца и неповиновения приказу. Его хотели отдать под суд, но, приняв во внимание предыдущие заслуги, отправили в запас.

Оказавшись на гражданке Теодор долго не мог найти себя. Работал водителем, инструктором по рукопашному бою, охранником в крупном банке. Ему ничто не нравилось. Кроме этого, с его точки зрения, он стоил большей зарплаты.

Когда Теодор услышал, как его шеф, банкир, жалуется на какого-то недруга, то подождал, пока тот останется в одиночестве, подошел к нему и тихо спросил: 'Сколько за него дадите?' Так началась его карьера наемного убийцы.

Он никогда не был связан с криминальным миром. Никакие законы не волновали его. Теодор получал заказ, готовился, если нужно, а потом, точно так же, как в тире, выполнял свое задание. Он ни разу не раскаялся ни в чем. Даже когда по ошибке поражал другого, испытывал лишь легкую досаду на промах или стечение обстоятельств.

Получив заказ на ликвидацию какого-то юноши, Теодор не был разочарован. Бизнесмены, государственные служащие, криминальные авторитеты и обычные, на первый взгляд, люди для него не представляли никакой разницы. Работа есть работа. Чей жребий выпадет на этот раз - безразлично. К тому же, задание выглядело легким. Его снабдили именем, адресом и фотографией объекта. Даже сообщили, когда того следует примерно ожидать.

Выкрутив лампочку в подъезде и притаившись в тени, Теодор ждал недолго. Люди несколько раз выходили и заходили, но они были не те. Он их видел, когда они вступали в полосу света, которую давала другая лампочка.

Когда объект начал подниматься на второй этаж, Теодор опознал его. Он сразу же стал действовать. Совершенно равнодушно, как обычно. Первый выстрел оказался плохим: объект неожиданно дернулся в самый неподходящий момент. А потом, естественно, побежал. Подобная погоня по лестнице не была единственной в практике Теодора. Они все заканчивались одним и тем же. Жертве было просто некуда деться.

Но на этот раз все получилось иначе. В середине погони Теодор вдруг почувствовал, что его желания изменяются. Изменяются сильно и решительно. Он не привык себе отказывать ни в чем. Еще не понимая всей глубины изменений, помедлил, подумал, а потом решил покинуть объект. Чем было вызвано такое, на первый взгляд, нелогичное решение? Теодор сам себе объяснил свое поведение как появление каких-то неотложных дел. Пусть пока не осознаваемых, но требующих немедленных действий. Однако истина заключалась в том, что он превратился в другого человека, к поведению которого уже была неприменима прежняя логика наемного убийцы. Смерть объекта представилась ему настолько маловажной по сравнению с другими вещами, что, спустившись на несколько ступенек вниз, он полностью забыл о своей жертве.

Еще по пути домой Теодор неожиданно для себя останавливался в разных местах. Его интересовало все. Сначала он внимательно осматривал ограду одного из двориков, гадая, что это - кузнечная работа или просто стандартная заводская выплавка. Идя по тротуару, вымощенному плитами, пытался понять, из какого именно вида камней эти плиты сделаны. Подойдя к какой-то мозаике, украшавшей стену здания, провел около нее почти час, присматриваясь к рисунку и стараясь выяснить, почему щели между цветными камушками такие большие. С его точки зрения, их можно и даже нужно было сделать поменьше.

Вернувшись домой, он лег спать, рассчитывая, что его странное состояние на утро исчезнет. Но этого не произошло. Даже наоборот все усилилось. Непонятные желания одолевали его. Он хотел что-то знать, но что именно - понять не мог. Прочитав все доступные газеты и посмотрев новости, Теодор осознал, что это не то. Его интересовали отнюдь не новости. То есть, возможно, даже новости, но не о мелких заботах политиков и столь же незначительных происшествиях. Ему хотелось знать о действительно важных и крупных вещах.

Весь день он не отвечал на телефонные звонки, рыща по квартире и по интернету. Читал одно, другое - ничто не приносило облегчение. Он даже взял в руки томик Достоевского, который ему в шутку подарил один из приятелей. Первые страницы внушили надежду. Но потом Теодор понял, что это все равно не то. Ему не нужны были чужие мысли. Он хотел свои.

Следующие дни прошли как в тумане. Желание нарастало. Теодор толком не мог понять, что же ему нужно. Его мироощущение полностью изменилось. Раньше он воспринимал многие вещи достаточно поверхностно. Зато теперь всматривался в детали самых незначительных предметов. Он даже проверил крепления ножек кухонного стола, задавая себе вопрос, нельзя ли их сделать лучше. С его точки зрения, подобное желание было очень странным. В плотницком деле он ничего не понимал. Да и вообще, по сути, мало в чем разбирался. Однако стремление к улучшению многих вещей грызло его. Он часто думал об этом. Но даже такие мысли не приносили облегчения.

Примерно через неделю, когда он, исхудавший и отчаявшийся понять, что с ним происходит, почти потерял надежду разобраться в себе и запил, пытаясь хотя бы таким образом избавиться от наваждения, в его руки попала книга. Эта книга хранилась вместе с другими книгами в родительском шкафу. Она имела интересную историю.

Еще в детстве, когда Теодор был школьником и принимал участие в сдаче макулатуры, среди сборища никому не нужных бумаг, он обнаружил учебник для вузов, который назывался 'Физическая оптика'. Конечно, название не интересовало его, но книга была в хорошем состоянии, в зеленой обложке с красивыми золотистыми буквами. Он взял учебник домой, поставил на полку, и с тех пор никогда не открывал.

Сейчас же, снова увидев эту книгу, Теодор впервые за много лет взял ее в руки и начал читать с первой страницы. Это сразу же изменило все. Он почувствовал, что на правильном пути. Жгучее, невыносимое, неопределенное желание отступило. Слегка. Но даже этому он уже был рад. К сожалению, быстро выяснилось, что в тексте, изложенном в учебнике, он не понимает практически ничего. Теодор хотел бросить книгу, но не мог. Он читал, возвращаясь к предыдущим параграфам, заглядывая вперед и просматривая содержание. Читал и не мог остановиться, ничего не понимая, но всей силой своей души желая понять. После нескольких часов непрерывного чтения, отбросив с гневом книгу, он глухо зарычал. Эмоции переполняли его. Желание стало нестерпимым. Ему хотелось бросаться на стены, и он бы бросался, если бы знал, что оно исчезнет.

Он попробовал учиться. Стыдно сказать: накупил учебники по школьным курсам математики и физики с тайной надеждой понять, что же сказано в той зеленой книге. Причем, не просто понять, а добавить к ней что-то свое. В промежутках между штудированием литературы его мысли скакали, переходя к обдумыванию поистине глобальных вопросов. Он поймал себя на мысли, что его интересует все. Физика, биология, медицина, химия - Теодор желал знать обо всех отрослях науки. Это выглядело как сумасшествие. Не выдержав нервного напряжения, он запил по-черному, не просыхая. В краткие периоды пробуждения осознавал, что желание никуда не ушло. Оно с ним. И даже более: усиливается.

Однажды, напившись до чертиков, почувствовал, что дальше так не может продолжаться. Руководствуясь обрывочными командами опьяненного мозга, Теодор вышел на балкон и перелез через перила. Он уже был готов разжать руки, как его взгляд устремился в звездное небо. О, лучше бы он этого не видел! Мгновенно протрезвев, стоя на краю балкона в нелепой позе, Теодор размышлял о звездах и черной Вселенной, припоминая каждую мелочь, о которой когда-либо читал и пытаясь делать свои собственные умозаключения. Он хотел знать об этом все! Даже запой нисколько не помог.

Если бы Теодор посмотрел вниз, немного налево, то увидел бы кусочек белого здания, частично скрытого за другими домами. Была ночь, в этом здании горело несколько окон, все выглядело обыденно. Теодор не знал, что все его неприятности пошли именно отсюда.

Помор, дух места, посвященного одному человеку, по какой-то злой иронии, обладал Даром, присущим этому человеку при жизни. Как мог дух места получить этот Дар - неизвестно. Возможно, сыграло свою роль общее мнение людей об этом человеке, возможно, его мысли изложенные на бумаге, хранящиеся в этом месте, возможно, что-то другое. Но факт остается фактом - дух места обладал этим Даром.

И вот, если бы Теодор посмотрел на то белое здание, то, возможно, провел бы какую-то параллель между происходящим с ним и тем человеком. Потому что здание называлось городской библиотекой имени Ломоносова, помора по происхождению, пришедшего от дельты Северной Двины пешком в Москву для того, чтобы знать все.