"Западня для Евы" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 16

Стоя над телом Джозефа Пауэлла, Ева не испытывала удивления. Она впала в такую ярость, что ей пришлось взять себя в руки, чтобы не дать этой ярости затуманить разум.

Пауэлл жил один — в этом, как и во многом другом, его убийце повезло. Он был тщедушным, на птичьих косточках почти не было мяса. Волосы, коротко подстриженные на висках и выкрашенные в голубоватый цвет, торчали на макушке шестидюймовыми «ирокезами». Судя по обстановке, он любил музыку и соевые чипсы со вкусом сыра. На голове у него остались наушники, в кровати рядом с ним лежал открытый пакетик чипсов. На единственном в спальне окне болталась легкая бумажная шторка того же цвета, что и его волосы, поэтому в комнате царил полумрак. Оконное стекло дребезжало от уличного шума, накатывающего волнами, подобно морскому прибою.

Забавлялся он не только чипсами, но и «травкой». Ева заметила остатки «косячка» — папиросной бумаги и пепла в керамической пепельнице, вылепленной в форме необычайно пышнотелой женщины, на столике рядом с кроватью.

Снова убийце повезло. Пауэлл был под кайфом, в наушниках гремела музыка, весил он не больше ста тридцати фунтов. Наверняка он даже не почувствовал удара лазера, прижатого к сонной артерии.

Хвала господу за малые милости!

Напротив кровати, прикрепленный кнопками к стене как раз на уровне глаз, висел огромный плакат с изображением Мэвис Фристоун. Фотоаппарат застиг ее в прыжке, с раскинутыми в воздухе руками и задорной улыбкой во все лицо. Кроме улыбки, на ней, можно сказать, ничего не было, разве что блестки в стратегических местах.

Еве стало грустно, даже тошно, при виде яркого плаката на убогой грязно-бежевой стене. При виде Мэвис, с улыбкой глядящей на мертвого.

Поскольку с ней был Морс и она понимала, что он тут старший, Ева отступила и позволила ему произвести осмотр.

— Один разряд, — объявил он. — Полный контакт. Отчетливо видны оставленные оружием следы ожогов. Никаких других видимых травм. Никаких следов борьбы или оборонительных ранений. Его нервная система была парализована. Смерть наступила мгновенно.

— Мне нужен полный отчет, Морс. Если хочешь, я могу…

Он резко повернулся к ней:

— Я знаю порядок! Знаю, какого хрена тут надо делать, и нечего мне указывать! — Он замолчал. Дыхание с судорожным свистом вырывалось у него изо рта. — Извини. Это было недостойно.

— Все в порядке. Я знаю, как тебе тяжело.

— Это же один из моих людей! Для меня это личный выпад. Кто-то вошел в эту комнату и убил этого… этого мальчика. Как будто муху прихлопнул! Убийца его не знал, не испытывал к нему никаких чувств. Ему просто нужно было устранить небольшое препятствие, чтобы проникнуть в мой дом. Для него это ничего не значило… Дай мне минуту, Даллас, мне надо прийти в себя. Тогда от меня хоть будет какой-то толк — и тебе, и ему.

Он вышел из комнаты, а Ева повернулась к напарнице.

— Пибоди, займись этим. Зафиксируй место, вызови экспертов, начинай опрашивать соседей. Мне придется уехать в Башню.

— Мне тоже надо там быть.

— Они вызвали меня, а не тебя. Подбородок Пибоди окаменел.

— Я ваша напарница, и если вам хотят прищемить задницу, значит, и мне тоже.

— Ценю твои высокие чувства, хоть и выраженные в несколько странной форме, но мне необходимо, чтобы моя напарница прикрыла собой этот участок. Ты нужна ему, — добавила Ева, кивнув на Пауэл-ла. — Ты должна помочь Морсу. А если мне прищемят задницу, Пибоди, я хочу, чтобы ты довела расследование до конца, не распустила команду. Я не пытаюсь тебя уберечь, я рассчитываю на тебя.

— Ладно, я этим займусь. — Пибоди подошла к Еве и встала рядом с ней над телом Джозефа Пауэл-ла. — Я о нем позабочусь.

Ева кивнула.

— А теперь расскажи мне, что ты здесь видишь.

— Он вошел сам. Через дверь. Он знает, как обходить охрану, а тут и обходить нечего. Ни камер, ни консьержа. Он выбрал Пауэлла, а не Сибрески, потому что Пауэлл жил один, и потом, он был санитаром, значит, именно он оформлял бумаги. Умышленное убийство, чисто деловое. Он вошел и приступил прямо к делу. Пауэлл был в постели — либо спал, либо одурел от «травки», либо и то и другое. Он просто наклонился, прижал оружие к его горлу и нажал на спуск. М-м-м… — Пибоди быстро оглядела комнату. — Никакого пропуска или удостоверения личности, поблизости не видно. Он мог забрать пропуск и подделать его для собственных нужд. Это мы проверим. А потом он просто вышел. Время смерти мы установим, но предположительно это произошло в середине вчерашнего дня.

— Вот с этого и начни. Я вернусь домой, как только освобожусь. Возможно, Морс захочет сам уведомить ближайших родственников, но если нет…

— Я обо всем позабочусь. Не беспокойтесь об этом, Даллас.

— Ладно, не буду.

Ева направилась к двери, но остановилась перед плакатом Мэвис.

— Не смей ей рассказывать!

С этими словами она вышла из комнаты.

В лаборатории Рива работала бок о бок с Токимото. Они почти не разговаривали, лишь изредка обменивались репликами на компьютерном жаргоне, понятном только специалистам. Но в основном между ними царило молчание. Она думала, он ждал.

Рива и предположить не могла, как страстно ему хочется заговорить, как давно он придумывает и оттачивает слова, обращенные к ней. Но он твердил себе, что она в беде и сейчас не время. Она только что овдовела и только что узнала, что покойный муж использовал ее. Она уязвима, эмоционально не защищена. Это было бы равносильно… кровопийству — так, кажется, это называется? — приставать к ней сейчас со своими чувствами.

Но когда Рива с усталым вздохом откинулась на спинку кресла, слова полились сами собой:

— Вы себя изнуряете. Вам нужно передохнуть. Двадцать минут. Прогулка на свежем воздухе.

— Мы уже близки к решению. Я это чувствую.

— Двадцать минут все равно ничего не изменят. У вас глаза красные.

Она криво усмехнулась.

— Спасибо, что сказали.

— Да нет, у вас чудесные глаза. Просто вы их переутомляете.

Рива закрыла глаза.

— Вы даже не знаете, какого они цвета на самом деле.

— Отчего же? Знаю. Они серые. Как дым. Или туман в лунную ночь.

Она открыла один глаз и покосилась на него.

— А это еще откуда взялось?

— Понятия не имею. — Токимото был растерян, но решил идти до конца. — Очевидно, у меня мозги устали, и теперь они такие же красные, как ваши глаза. Я думаю, нам стоит пойти прогуляться.

— Почему бы и нет? — Рива пристально взглянула на него и поднялась из-за стола. — Идемте. Почему бы и нет?

Рорк наблюдал за ними с другого конца комнаты.

— Слава богу, наконец-то, — пробормотал он. — Давно пора!

— У тебя что-то есть? — с надеждой вскинулся Финн.

— Нет. Извини. Я думал о другом.

— Что-то ты сегодня немного не в форме, а, мальчик мой?

— Я в форме. — Рорк потянулся за своей кофейной кружкой, обнаружил, что она пуста, и еле удержался от искушения запустить ею в стеклянную стену.

— Давай я тебе еще налью, а заодно и себе, — Финн проворно выхватил кружку из рук Рорка.

— Спасибо.

Наполнив обе кружки горячим кофе, Финн вернулся и подвинул свое кресло, чтобы сесть рядом с Рорком.

— Она может за себя постоять, ты же знаешь.

— Мне ли не знать.

Рорк взял инструмент, тонкий, как зубной зонд, и осторожно поскреб какое-то микроскопическое наслоение на микросхеме. Но, увидев, что Финн не трогается с места, как ни в чем не бывало попивая кофеек, он отложил инструмент и тяжело вздохнул.

— Я ей вломил как следует перед уходом. Видит бог, она это заслужила. Но мне жаль, что это случилось так не вовремя.

— Я не стану встревать между мужем и женой. Тем, кто встревает, обычно больше всех и достается. Не хочу, чтоб меня растерзала стая бешеных псов. Но я вот что скажу: когда жена смотрит на меня так, будто она готова изжарить мои мозги на обед, я обычно отделываюсь цветами. Покупаю у разносчика на улице и приношу ей с широкой улыбкой на лице. — Финн отхлебнул еще кофе. — Только на Даллас цветы вряд ли подействуют.

— На нее не подействует мешок алмазов из южноафриканских копей! Если только не огреть ее этим мешком по дубовой колоде, которую она называет головой. Господи Иисусе, эта женщина доводит меня до белого каления!

Финн выдержал пятисекундную паузу, что-то мурлыча себе под нос.

— Ты, очевидно, хочешь, чтобы я с тобой согласился? Чтобы сказал что-то вроде: «Да, эта Даллас, конечно, непрошибаемая»? Но если бы я это сказал, ты бы из меня мозги вышиб. Так что я лучше просто выпью кофе.

— Да, мне это очень поможет.

— Ты же неглупый парень. Сам знаешь, что надо делать.

— И что же, например? Финн хлопнул его по плечу.

— Пресмыкайся! — сказал он и отодвинул свое кресло на безопасное расстояние.

Нет, игра еще не кончилась. Видит бог, игра продолжается, и в кресле пилота теперь сидит он сам!

Он расхаживал взад-вперед по комнатам — по своим комнатам, которыми так гордился. Тут он был полным хозяином. Никто о них не знал.

Ну, скажем, никто из живых.

Идеальное место для обдумывания новых стратегических шагов. И где, как не здесь, поздравить себя с удачно завершенной работой? Этот извращенец с голубыми волосами оказался детской забавой. Просто детской забавой.

Он принял немного «Зевса», чтобы подбодрить себя и сосредоточиться: ведь в самом скором времени ему предстояло завершить еще одно дело. Глубоко личное дело.

Он защищал себя. Шаг за шагом, этап за этапом, слой за слоем. Самосохранение — что может быть важнее? Волнение, которое он испытывал, убивая, краткие моменты торжества, когда ему удавалось перехитрить тех, кто собирался его стереть, конечно, это было приятно, но это было не самое главное. Главное — прикрыть свою задницу, и он это сделал. Он сделал это красиво, хотя, конечно, не пристало самому себя хвалить. Теперь копы будут торкаться как слепые котята: тела-то у них нет!

Дальше следует подумать о финансах. Он еще не придумал, как заполучить деньги, полагающиеся ему по праву. Пока еще не придумал.

Он остановился и взглянул на свое отражение в зеркале. Вероятно, придется сменить внешность. Ему больно было об этом думать. Ему нравилось лицо, смотревшее на него из зеркальной глубины. Ничего не поделаешь: придется пожертвовать малым ради целого.

Когда он закончит свою работу и обрежет все свободные концы, он найдет хирурга, который не станет задавать слишком много вопросов. Уж на это денег ему хватит. Точно хватит. А потом он найдет способ забрать все остальное — все, что ему причитается. Он обязательно что-нибудь придумает, когда уладит все эти непрерывно возникающие мелкие осложнения.

Итак, он преодолел первый и второй уровень. Теперь ему предстоит третий уровень: надо кое с кем поквитаться. И он точно знает, как вернуть этот должок!

Никому не позволено использовать его, а потом предавать. Пусть не держат его за дурака.

Он сам о себе позаботится. Он все уладит.

Ева заставила себя выбросить из головы все, кроме текущего момента. Энергичным шагом направляясь к дверям кабинета шефа Тиббла, она целиком сосредоточилась на своей цели. Но ей пришлось замедлить шаг, когда дорогу преградил Дон Уэбстер.

— Прочь с дороги! У меня дела.

— У меня тоже. Те же дела, в том же месте. Сердце у нее остановилось — Уэбстер работал в Бюро внутренних расследований.

— Мне не сообщили, что в этом деле принимает участие БВР. Это серьезное нарушение, Уэбстер. Я имею право вызвать своего представителя.

— Он тебе не нужен.

— Не указывай, что мне нужно, а что нет! — прошипела Ева. — Если кто-то напускает на меня крысиную команду, значит, мне нужен представитель.

— Крысиная команда на твоей стороне. — Дон взял ее под руку, но тут же отпустил, увидев, что ее глаза превратились в узкие щелки, полыхающие огнем. — Ради всего святого, Даллас, я и не думал к тебе приставать! Дай мне минуту. Одну минуту!

— Давай по-быстрому.

— Во-первых, позволь тебя заверить, что тут нет ничего личного. Я не набиваюсь к тебе в любовники. Не хочу, чтобы Рорк еще раз вышиб мне мозги.

— Ну, это я, положим, и сама могу. Он мне для этого не нужен.

— Принято. А здесь я затем, чтобы помочь тебе.

— Помочь мне — что?

— Пнуть в зад парня из ОБР.

Ева внимательно вгляделась в его лицо. У них с Уэбстером была своя история, и эта история включала всебя одну проведенную вместе ночь много лет назад. По причинам, которые ей так и не удалось уяснить, эта ночь застряла в организме Уэбстера, как заноза. У Дона был пунктик насчет нее, хотя ей казалось, что Рорк уже выбил из него эту дурь.

На нынешнем этапе, полагала Ева, они стали друзьями, как ни странно это звучало. Он был хорошим копом. И хотя Ева была убеждена, что Дон понапрасну тратит себя в БВР, но тем не менее копом он был хорошим. А главное, честным.

— Почему ты вдруг решил мне помочь?

— Потому что, лейтенант, БВР не нравится, когда посторонние организации досаждают нашим копам.

— Ну, конечно, вы предпочитаете сами нам досаждать!

— Не наезжай, ладно? Нам стало известно, что ОБР обратила внимание на одного из наших копов. Ну, стало быть, мы тоже обратили на него внимание. Оказалось, что коп чист как стеклышко, а значит, мы зря потратили время и силы. Ладно, это мы переживем. Но когда кто-то со стороны нападает на хорошего копа, мы подставляем щит. Считай, что я твой рыцарь в сияющих доспехах, мать их так.

— Да пошел ты! — Ева отвернулась от него.

— Не отвергай щит, Даллас. БВР настояло на моем присутствии при встрече. Просто я заранее хотел дать тебе знать, на чьей я стороне.

— Ладно, ладно. — Ева заставила себя усмирить досаду, хотя это было нелегко. Но она напомнила себе, что ей, вероятно, понадобится любая помощь. — Ценю твое участие.

Подходя к дверям кабинета Тиббла, Ева высоко вскинула голову.

— Лейтенант Ева Даллас, — доложила она дежурившей у входа секретарше в униформе. — Явилась по вызову.

— Лейтенант Уэбстер, БВР.

— Одну минутку.

И действительно, через минуту Ева и Уэбстер вошли в кабинет Тиббла.

Шеф полиции стоял у окна, заложив руки за спину и глядя на раскинувшийся внизу город. По мнению Евы, он был хорошим полицейским — умным, сильным, уравновешенным. Эти качества помогли ему попасть в Башню, а умение лавировать помогло в ней удержаться.

Он заговорил, не оборачиваясь. В его голосе чувствовалась властность, привычка командовать.

— Вы опоздали, лейтенант Даллас.

— Да, сэр, я прошу прошения. Это было неизбежно.

— С агентом Спарроузом вы знакомы?

Она бросила взгляд на Спарроуза, уже успевшего усесться.

— Мы встречались.

— Присаживайтесь. И вы, Уэбстер. Лейтенант Уэбстер представляет здесь Бюро внутренних расследований. Майор Уитни присутствует по моей просьбе. — Тиббл повернулся, обвел комнату орлиным взором и двинулся к своему столу. — Лейтенант Даллас, похоже, ваше последнее расследование — точнее, направление поиска и его методы — вызывает определенную тревогу у ОБР. Представители организации обратились ко мне с требованием приостановить расследование и передать все ваши записи, все собранные по делу данные и вещественные улики заместителю директора Спарроузу. С тем, чтобы дальнейшее расследование дела велось под эгидой ОБР.

— Я не могу выполнить данное требование, шеф Тиббл.

— Это вопрос глобальной безопасности… — начал Спарроуз.

— Это вопрос убийства! — перебила его Ева. — Четыре гражданских лица были убиты в городе Нью-Йорке, а значит, это дело нью-йоркской полиции.

— Четыре? — переспросил Тиббл.

— Да, сэр. Я задержалась именно по причине обнаружения четвертой жертвы. Джозеф Пауэлл, работавший перевозчиком в городском морге. Моя напарница и судмедэксперт Морс сейчас на месте преступления.

— Как это связано?

— Доктор Морс сообщил мне сегодня утром, что тело, идентифицированное как принадлежащее Блэру Бисселу, было изъято из морга.

Спарроуз вскочил, как тигр на охоте.

— Вы потеряли тело?! Вы потеряли ключевой фактор расследования и еще имеете наглость отказывать в передаче дела нам?

— Тело не было потеряно, — не теряя хладнокровия возразила Ева, — оно было изъято. Подпольным образом. Ведь подобные вещи как раз подпадают под вашу эгиду, не так ли, агент Спарроуз?

— Если вы обвиняете ОБР в похищении тела…

— Никаких таких обвинений я не выдвигала. Я лишь заметила, что ваша работа носит подпольный характер. — Ева вытащила из кармана миниатюрный датчик слежения. — Вы ведь с такими игрушками играете, верно? — Она продемонстрировала маячок присутствующим. — Забавно, не правда ли? Я нашла его в своей машине — в казенной машине, выданной мне полицейским управлением, — оставленной возле городского морга. Может быть, ОБР считает это делом глобальной безопасности — следить за офицером нью-йоркской полиции при исполнении служебных обязанностей?

— Это сверхсекретное дело, выходящее за рамки вашей…

— Электронная слежка за офицером полиции, если он не обвинен и не подозревается в преступлении, является нарушением закона, — вставил Уэбстер. — Не только федерального закона, но и закона штата о неприкосновенности частной сферы, не говоря уж об Уставе департамента полиции. Если ОБР подозревает лейтенанта Даллас в преступлении или правонарушении, вызывающем необходимость подобной слежки, Бюро внутренних расследований хотело бы видеть бумаги по делу. Ордер, обвинительное заключение, свидетельские показания, приведшие к решению о слежке…

— Мне неизвестно о подобной слежке со стороны моего агентства, — пробормотал Спарроуз.

— Кажется, на вашем языке это называется «уходом в глухую несознанку»? — усмехнулась Ева. — Или просто беспардонной ложью?

— Лейтенант! — тихо и властно предупредил Тиббл.

— Да, сэр. Я извиняюсь.

— Шеф, майор, лейтенанты, — заговорил Спарроуз, обводя взглядом их лица. — ОБР стремится к сотрудничеству с местными правоохранительными органами в каждом случае, когда подобное сотрудничество возможно. Но глобальные интересы превыше всего. Мы требуем, чтобы лейтенант Даллас была отстранена от расследования, а все данные, относящиеся к нему, переданы мне как представителю ОБР.

— Я не могу выполнить данное требование, — повторила Ева.

— Шеф Тиббл, — продолжал Спарроуз, — я передал вам требование в письменном виде, заверенное директором ОБР.

— Да, я его читал. Как читал и отчеты по делу, составленные лейтенантом Даллас. Ее доводы представляются мне более убедительными.

— Если данное требование будет отклонено, я могу получить федеральный ордер на эти отчеты и другие материалы по делу, а также приказ о прекращении расследования.

— Давайте перестанем пороть чушь, агент Спарроуз! — Тиббл сложил руки на столе и наклонился вперед. — Если бы вы могли получить такой ордер, вы не стали бы терять с нами время. С этим делом ваше агентство увязло по уши в грязи. Два ваших агента убиты, и они подозревались в эксплуатации ни в чем не повинного гражданского лица без его ведома и согласия для сбора информации о частной компании.

— Наблюдение за исследовательским отделом «Рорк индастриз» входит в сферу интересов агентства, шеф Тиббл.

— Могу лишь догадываться, что еще входит в сферу интересов вашего агентства. Но сколь бы вескими ни были причины для такого наблюдения, Риву Юинг непростительно — и незаконно — использовали. Ее репутация пострадала, вся ее жизнь была вывернута наизнанку. Хлоя Маккой и Джозеф Пауэлл убиты. При этом никто из них не работал на вас.

— Сэр…

Тиббл лишь поднял указательный палец.

— По моим подсчетам, это три жертвы по нашу сторону разделительной линии против двух. Я не стану принуждать моего лейтенанта отказаться от активного расследования.

— В ходе своего расследования ваш лейтенант незаконным путем получила доступ к данным ОБР.

Мы можем выдвинуть против нее обвинения по этому пункту.

Тиббл развел руками.

— Как вам угодно, агент Спарроуз. Возможно, вам придется также выдвинуть обвинения против майора Уитни и меня, поскольку мы оба получили эти данные от лейтенанта.

На этот раз Спарроуз усидел на месте, но Ева заметила, что его руки сжались в кулаки. Она даже не могла винить его за желание кому-нибудь врезать: для него все складывалось паршиво.

— Нам нужен ее источник!

— Я имею право не раскрывать свои источники, — заявила Ева.

— Право-то вы имеете, но вам может быть предъявлено обвинение, вас могут задержать, вы можете потерять свой жетон, — огрызнулся Спарроуз.

Чем больше он выплескивал на нее свою бессильную злость, тем спокойнее становилось у нее на душе.

— Вряд ли вы предъявите мне обвинение. Попробуйте только — сами же выставите всю вашу команду в неприглядном свете. Когда СМИ прознают, какие грязные игры Биссел вел по указанию ОБР, они сразу решат, что убрали его вы, что он и его партнерша были жестоко убиты вашей организацией. И вы же затем бессовестно сфабриковали обвинение против жены Биссела, которую организация незаконно эксплуатировала. Да они вас на клочки разорвут!

— ОБР не давала санкции на ликвидацию Биссела и Кейд.

— Ну, тогда вам следует молиться, чтобы я нашла улики, доказывающие непричастность вашей организации.

— Вы влезли в государственные файлы! — бросил ей Спарроуз.

— Докажите! — бросила она в ответ.

Спарроуз открыл было рот, причем по выражению лица было видно, что именно он собирается ей сказать, но тут запищал его сотовый телефон.

— Извините, это сигнал внеочередной важности. Мне придется ответить. Это секретно.

— Вон в ту дверь, — Тиббл указал рукой. — Там есть небольшой кабинет, можете им воспользоваться.

Когда за Спарроузом закрылась дверь, Тиббл побарабанил пальцами по краю стола.

— Они действительно могут предъявить вам обвинение, Даллас.

— Да, сэр, могут. Но вряд ли они это сделают. Он рассеянно кивнул, погрузившись в собственные мысли.

— Мне не нравится, что они используют в своих операциях частных лиц. Мне не нравится, что они шпионят за моими офицерами при помощи «жучков», вторгаясь в частную жизнь, нарушая законы и попирая нормы морали. У этих организаций есть свои цели и задачи, они действуют в довольно широких рамках, но всему есть границы! Эти границы были нарушены в деле Ривы Юинг, а ведь она гражданка Нью-Йорка, Соединенных Штатов, черт меня побери. И в этом качестве она имеет право требовать, чтобы власти относились к ней с уважением. В этом качестве она заслуживает защиты своих прав по полной программе со стороны органов правопорядка. Я поддержу вас в этом деле, Даллас, но предупреждаю: разберитесь с ним поскорее, пока они не выдвинули против вас калибры покрупнее Спарроуза.

— Есть. Спасибо за поддержку, сэр.

Спарроуз бурей ворвался обратно в кабинет. С его лица можно было писать аллегорию ярости.

— Вы дали информацию в прессу!

«Надин сработала оперативно, — подумала Ева, тщательно сохраняя бесстрастное выражение лица. — Пожалуй, пора мне тоже уйти в глухую несознанку».

— Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Вы дали утечку в прессу о связи Биссела и Кейд с моим агентством. Вы устроили весь этот цирк вокруг ОБР, чтобы прикрыть свою чертову шкуру!

Медленно, очень медленно, Ева поднялась на ноги.

— Мне не нужны утечки в прессу, чтобы прикрыть свою шкуру. Я могу сама о себе позаботиться. А если вы хотите бросаться такими обвинениями, Спарроуз, подкрепите их доказательствами.

— Они же не из воздуха это взяли! — Спарроуз повернулся к Тибблу. — При сложившихся обстоятельствах требование об отстранении данного офицера от расследования и передаче материалов по делу моему агентству становится жизненной необходимостью.

— Внимание прессы к делам ОБР не имеет никакого отношения к моему лейтенанту.

— Лейтенант Даллас руководствуется мотивами личной мести! Она использует данное расследование для сведения счетов с агентством из-за того, что произошло двадцать с лишним лет назад в…

— Стоп! — Ева почувствовала, что ее желудок свело судорогой. — Ни слова больше. Сэр, — обратилась она к Тибблу, — агент Спарроуз собирается заговорить о деле, касающемся меня лично. Это дело не имеет никакого отношения к данному расследованию или к моему поведению в качестве офицера полиции. Я хотела бы обсудить с ним это дело. Надо с этим покончить раз и навсегда. Со всем уважением к вам, сэр, прошу дать мне такую возможность. Мы должны поговорить наедине. — «Держись, — приказала она себе. — Господи, только держись». — Майор Уитни в курсе дела. Против его присутствия я не возражаю.

Тиббл минуту помолчал, потом встал из-за стола.

— Лейтенант Уэбстер, давайте выйдем.

— Благодарю вас, сэр.

Пока они выходили из комнаты, Ева использовала паузу, чтобы овладеть собой, но ей это не удалось.

— Сукин ты сын, — сказала она тихо. — Сукин ты сын, ты был готов при всех бросить это мне в лицо. Использовать то, что он делал со мной — под бдительным присмотром твоего агентства! — лишь бы добиться своего.

— Я прошу прощения. — Казалось, Спарроуз был потрясен не меньше, чем она сама. — Искренне прошу у вас прощения, лейтенант. Я позволил чувствам взять верх над разумом. Тот инцидент не имеет отношения к делу.

— Нет, имеет. Еще как имеет! Ты видел досье?

— Да, я его прочел.

— Ну и как? Переварил?

— Говоря по правде, лейтенант Даллас, я не смог его переварить. Я верю в наше дело. Я знаю, что во имя этого дела нам иногда приходится идти на жертвы, знаю, что иногда наш выбор представляется… является жестоким. Но в вашем случае я не смог найти никаких разумных обоснований для невмешательства. Никакой целесообразности, никакого предлога. Сознательно бросить ребенка в таком положении… Это было бесчеловечно. Надо было прийти вам на помощь. Решение оставить все как есть было ошибочным.

— ОБР была в курсе того, что случилось с вами в Техасе? — спросил Уитни.

— Они следили за ним из-за его контактов с Максом Риккером. Они знали, что он со мной делал: вели прослушку. Они слушали, пока он насиловал меня, а я его умоляла! Пока я умоляла его…

— Сядьте, Даллас.

У нее хватило сил лишь покачать головой:

— Не могу, сэр.

— Знаете, как я поступлю с этой информацией, агент Спарроуз?

— Майор… — начала Ева.

— Отставить, лейтенант! — гаркнул Уитни. Он поднялся во весь свой громадный рост и навис над Спарроузом, как башня. — Вы и ваше начальство представляете себе хоть в отдаленной степени, что я могу сделать и непременно сделаю с этой информацией, если вы не прекратите терроризировать моего офицера? Если попытаетесь хоть как-то помешать ей в исполнении ее служебных обязанностей или замарать ее репутацию? Я не стану давать утечки в СМИ. Я затоплю их информацией. Вас снесет волной публичного скандала! Вашему агентству потребуется несколько поколений, чтобы выпутаться из судебных исков и очнуться от кошмара общественного осуждения. Передайте эти слова тому, кто держит вас на поводке, и непременно передайте, от кого они исходят. А потом, если захотите помериться со мной силами, я к вашим услугам.

— Майор Уитни…

— Вам самое время уйти, Спарроуз, — грозно предупредил Уитни. — Лучше уйдите прямо сейчас, пока вам не начистили рожу за то, что случилось, когда вы еще срыгивали в слюнявчик.

Спарроуз поднялся и взял свой «дипломат».

— Я передам эту информацию, — сказал он и вышел.

— Возьми себя в руки, Даллас.

— Да, сэр. — Давление в груди становилось нестерпимым; Ева рухнула на стул и нагнула голову к коленям. — Извините. Не могу дышать.

Ей пришлось выждать, пока страшный спазм не отпустит хоть немного. Лишь после этого она с трудом сумела втянуть порцию воздуха в легкие.

— Держитесь, лейтенант, а то мне придется вызвать медиков. — Ева тут же выпрямилась, а Уитни понимающе кивнул. — Так и думал, что угроза подействует. Дать воды?

Ева покачала головой, хотя могла бы выпить целый океан.

— Нет, сэр. Спасибо. Видимо, шеф Тиббл должен быть проинформирован…

— Если Тиббл захочет, чтобы его проинформировали об инцидентах, имевших место в другом штате более двух десятилетий назад, он будет должным образом проинформирован. Но я считаю, что это дело личное. Можешь не сомневаться, таковым оно и останется. Ты выпустила первый залп по ОБР, дав утечку в СМИ. Вот пусть они теперь попляшут. Короче, пусть выкручиваются как знают. Вряд ли они рискнут второй раз вызвать огонь на себя. Думаю, ты это уже просчитала.

— Да, сэр.

— Тогда тебе лучше вернуться к работе и поскорей покончить с этим делом. И если ты по дороге поджаришь пару-тройку шпиков, считай, что это небольшая дополнительная компенсация. — Уитни блеснул белозубой улыбкой. — Что-то вроде тринадцатой зарплаты.