"Слепая страсть" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 10

У Мэри Бет Моррисон с раннего детства проявился сильный материнский инстинкт. К шести годам она обладала коллекцией кукол, которых постоянно кормила, пеленала и нянчила. Одни из них ходили, другие говорили, но сердце ее было преисполнено не меньшей любовью к тряпичной кукле с оторванной рукой и с пуговицами вместо глаз.

В отличие от других детей, она всегда охотно выполняла любую домашнюю работу, даже стирала и убирала квартиру с удовольствием. У нее была небольшая гладильная доска, миниатюрная плита и собственный чайный сервиз. Когда ей исполнилось десять лет, она стряпала лучше, чем мать.

Мэри Бет мечтала иметь собственный дом и семью, о которой могла бы заботиться. В своих девических грезах она видела не студенческие общежития и аудитории, а цветущий сад с детской коляской на дорожке.

Мэри Бет свято верила, что следует делать только то, что хорошо получается. Ее сестра, адвокат, работала в процветающей юридической фирме в Чикаго, но Мэри не ведала зависти. Она гордилась сестрой, восхищалась ее модными туалетами и тем, что та охраняет закон. Ей нравилось даже то, что мужчины, появляясь в жизни сестры, затем внезапно исчезали. Сама же она пекла шоколадные пирожные с орехами для распродажи, устраиваемой Учительско-родительской ассоциацией, и убежденно отстаивала необходимость достойной оплаты за выполненную работу, хотя никогда не входила ни в какое общество.

В девятнадцать лет Мэри Бет вышла замуж за своего друга детства, в которого влюбилась еще в начальной школе. Она оказалась прекрасной женой: внимательной, понимающей, всегда готовой поддержать в трудную минуту. Самым привычным для нее чувством была жалость. Она влюбилась в Гарри Моррисона в тот день, когда два задиры поколотили его на детской площадке, бросив на землю и чуть не выбив передние зубы. После двенадцати лет замужества и четверых детей она все еще обожала его.

Все интересы Мэри Бет были сосредоточены на семье и доме. Многие, в том числе и ее сестра, полагали, что мир жесток и безжалостен, но у Мэри эта философия вызывала улыбку. Она пекла очередной торт, что ей отлично удавалось, и была счастлива, так как имела все, к чему стремилась: любовь мужа и детей. Поэтому мнение окружающих не волновало ее.

Мэри Бет всегда держалась в форме, что доставляло удовольствие как ей, так и мужу. В свои тридцать шесть она была изящной красивой женщиной с гладкой кожей и светло-карими глазами и не понимала тех дам, которые боялись попасть в ловушку, оказавшись в роли домашних хозяек. Мэри была просто счастлива, что ей не приходится служить в офисе, хотя, когда выпадало свободное время, она с удовольствием выполняла работу для Учительской ассоциации. Кроме семьи, у нее была еще одна страсть — к животным. Они ведь тоже нуждались в заботе. Мечтала Мэри только об одном: пока не поздно, родить пятого ребенка.

Муж души в ней не чаял. Хотя почти все решения принимал он — во всяком случае, так казалось окружающим, — жену, однако, не подавлял. За годы совместной жизни у них, конечно, не раз возникали разногласия и споры. И если Мэри Бет считала проблему серьезной, то не отступалась до тех пор, пока не разрешала ее. Сейчас, например, Мэри казались довольно серьезными дела «Фэнтэзи инкорпорейтед»…

Гарри хорошо обеспечивал семью, но время от времени Мэри Бет искала возможность пополнить семейный бюджет. На заработанные ею деньги они, например, отправились прошлым летом на десять дней во Флориду и Диснейленд. Фотографии, сделанные во время путешествия, она поместила в голубой альбом и написала на обложке: «Наша семья на каникулах».

В последний раз Мэри продавала журналы по телефону. И хотя ее ласковый голос привлекал множество покупателей, результаты работы не удовлетворяли Мэри. Умея ценить время и деньги, она скоро поняла, что финансовое вознаграждение не соответствует затраченному труду.

Мэри Бет хотела родить еще одного ребенка, но пока что приходилось копить деньги на обучение в колледже четверых детей, которыми ее благословил бог. Зарплата мужа, мастера строительной фирмы, была вполне приличной, но не позволяла выходить за рамки обычного бюджета. Мэри увидела рекламу «Фэнтэзи», перелистывая журналы мужа. Возможность заработать хорошие деньги, всего лишь беседуя по телефону, привлекла ее. У Мэри был хорошо подвешен язык, и теперь она решила конвертировать этот талант в доллары.

Сначала Гарри категорически возражал. Она уговаривала его три недели, после чего резкое неприятие сменилось у него скептицизмом. Еще через неделю он уступил.

Они договорились, что Мэри потратит на «Фэнтэзи» ровно один год. К тому времени она заработает десять тысяч долларов. Этой суммы хватит, чтобы оплатить учебу детей в колледже, а если повезет, то и на гонорар акушерке.

Мэри работала в «Фэнтэзи» уже четвертый — месяц и была на полпути к цели. У клиентов она пользовалась большой популярностью.

Мэри была женщиной без предрассудков и ничего не имела против разговоров о сексе. Она объяснила мужу, что только ханжа станет стыдиться этого после двенадцати лет замужества и четверых детей. В конце концов Гарри решил, что новая работа жены — нечто вроде забавы. Время от времени он звонил ей сам, давая возможность попрактиковаться. Он называл себя Стад Брюстер и задавал жене такие вопросы, что она умирала от смеха.

Материнский инстинкт Мэри, умение понять мужчину, искренне вникнуть в его проблемы и посочувствовать ему приводили к тому, что беседы часто протекали без всякого секса. Клиенты, звонившие регулярно, рассказывали ей о неприятностях на работе или о тяготах семейной жизни. Мэри Бет, в отличие от жен и любовниц, никогда не укоряла их, а при случае давала весьма полезные советы. В зависимости от ситуации Мэри становилась для клиента матерью, сестрой, возлюбленной. Клиенты были так довольны ею, что она начала серьезно подумывать, не пора ли отказаться от противозачаточных таблеток. Больше всего на свете ей хотелось подарить своим детям еще одного братика или сестренку.

Волевая и целеустремленная, Мэри верила, что большинство проблем преодолимо, если у вас добрые намерения, а на столе тарелка шоколадных пирожных. Ей не приходило в голову, что в подобной работе может скрываться какая бы то ни было опасность…

Джеральд слушал и слушал. Каждый вечер он не мог дождаться момента, когда услышит ее голос, мягкий и успокаивающий. Он снова влюбился, его обуяла почти такая же страсть, как к Дезире. Роксану он забыл, ибо она значила для него не больше, чем лабораторная крыса. Но в голосе Мэри Бет слышалось великодушие, а в ее старомодном имени угадывалась надежность. Она работала в «Фэнтэзи» под своим именем, поскольку так чувствовала себя свободнее.

Мэри Бет была женщиной совершенно иного стиля. Джеральд верил ей. Он очень хотел встретить Мэри и выразить ей свою благодарность.

Каждый вечер он слушал ее — и строил планы…

Грейс уже не хватало терпения. Прошло больше недели после второго убийства, а в расследовании преступления если и наметился какой-то прогресс, то Эд не счел нужным поделиться с ней информацией. Кажется, она его раскусила! При всей своей щедрости и способности к состраданию он оставался прежде всего полицейским и жил по законам своей профессии.

Грейс уважала принципы Эда, но ждать больше не могла. Мысль о том, что маньяк все еще на свободе, сводила ее с ума. Оставаясь одна, она постоянно строила планы и наконец приступила к их осуществлению.

Грейс назначила несколько встреч. Разговор с поверенным Кэтлин и ее следователем ничего не прояснил: все, что они ей сказали, она давно знала. Но Грейс надеялась раздобыть информацию, которая выведет ее на Джонатана. Ей по-прежнему хотелось, чтобы преступником оказался он, хотя она и понимала, что эта версия не работает. Можно обвинять Джонатана в депрессии Кэтлин, проявившейся в последние дни ее жизни, но никак не в убийстве. Однако как тяжко отвергать то, во что хочется верить!

Грейс знала, что Кэтлин уже не воскресить, но считала необходимым выяснить обстоятельства ее гибели. А цепочка причин и следствий вела в «Фэнтэзи инкорпорейтед».

Грейс застала Айлин на рабочем месте. Когда Грейс вошла, та закрыла регистрационный журнал и улыбнулась. Возле нее стояла пепельница, полная окурков, в пальцах дымилась сигарета. В последние дни Айлин перестала даже притворяться, что бросает курить.

— Добрый день. Чем могу служить?

— Меня зовут Грейс Маккейб.

Айлин не сразу сообразила, кто эта женщина в объемном красном свитере, черных брюках и туфлях из змеиной кожи. Она не походила на убитую горем сестру Кэтлин, фотографию которой Айлин видела в газете.

— Позвольте выразить вам мои соболезнования, мисс Маккейб. Мы все скорбим о Кэтлин.

— Спасибо. — По напряженному выражению лица Айлин Грейс поняла, что та собирается перейти в наступление. Может, имеет смысл заставить ее подергаться? Не колеблясь, Грейс решила эксплуатировать чувство вины. — Полагаю, что моя сестра погибла из-за деятельности вашей фирмы.

— Мисс Маккейб! — Айлин взяла сигарету и, нервно затянувшись, выдохнула дым. — Мне горько думать о том, что случилось с Кэтлин, но я не несу за это ответственности.

— Не несете? — улыбнувшись, Грейс села напротив Айлин. — Значит, и за Мэри Грайс тоже не несете?

— Вы позволите предложить вам кофе? — Айлин явно требовалось время, чтобы собраться с мыслями.

— Благодарю вас, с удовольствием. Айлин на несколько минут исчезла за дверью подсобного помещения. Ей было не по себе, и сейчас она очень жалела, что не уговорила мужа устроить короткий семейный отдых на Бермудах.

— Вы, разумеется, знаете, что мы в контакте с полицией, — заметила она, вернувшись с двумя большими керамическими кружками. — Все заинтересованы в том, чтобы преступника схватили как можно скорее.

— Да, но я хочу, чтобы он понес кару за содеянное, и не могу сидеть сложа руки. Вы же понимаете, что не полиция, а я имею к этому самое непосредственное отношение и у «меня возникли кое-какие вопросы.

— Не уверена, что смогу на них ответить. — Айлин снова уселась за стол и протянула руку за сигаретой. — Я рассказала полиции все, что могла. Вашу сестру я знала не так уж хорошо. Я встречалась с Кэтлин только один раз, когда она приходила на собеседование. С тех пор мы общались только по телефону.

«Это похоже на правду, — подумала Грейс. — Вероятно, Кэтлин никто не знал хорошо».

— По телефону… — повторила она, откинувшись на спинку стула. — Полагаю, телефон — средоточие всего этого. Я представляю себе сущность вашего бизнеса, Кэтлин мне все объяснила. Скажите, кто-нибудь из клиентов бывал у вас в офисе?

— Нет. — Почувствовав головную боль, Айлин потерла лоб. Голова у нее болела почти не переставая с тех пор, как она прочла в газетах о Мэри Грайс. — Мы не даем клиентам адрес нашего офиса. Конечно, если бы кому-то вдруг взбрело в голову разыскать нас, особого труда это не составило бы. Но зачем? Мы тщательно проверяем даже тех, кого нанимаем на работу, прежде чем сообщить адрес офиса и пригласить на собеседование. Мы очень осторожны, мисс Маккейб, вы должны понять это.

— А кто-нибудь звонил и интересовался Кэтлин.., или Дезире?

— Нет. Но на подобные вопросы мы вообще не отвечаем. Простите меня, — быстро сказала Айлин, когда зазвонил телефон.

Грейс не спеша потягивала кофе и слушала вполуха. Зачем она пришла сюда? Она ведь не надеялась, что Айлин Кофилд сообщит ей нечто такое, о чем не рассказала полиции. И все же интуиция подсказывала ей, что все дело в «Фэнтэзи инкорпорейтед». Этот маленький непритязательный офис — ключ к разгадке. И Грейс предстояло выяснить, как воспользоваться этим ключом…

— К сожалению, мистер Петерсон, Изабелла сегодня не работает. Может, хотите поговорить с кем-то еще? — Прижимая к уху телефонную трубку, Айлин нажимала кнопки на клавиатуре компьютера. — Если вам нужно что-то необычное… Понимаю. Думаю, разговор с Магдой доставит вам удовольствие. Да, сможет. Я уверена, что она будет рада вам помочь. Я вас соединю.

Опустив трубку, Айлин бросила тревожный взгляд на Грейс:

— Простите, это займет несколько минут. Жаль, что не могу вам помочь, но…

— Не беспокойтесь, я подожду, пока вы закончите.

Грейс опять взяла кружку с кофе. Неожиданно ей пришла в голову новая мысль, и она решила немедленно воплотить ее в жизнь. Когда Айлин освободилась, Грейс очаровательно улыбнулась ей.

— Скажите, а что нужно для того, чтобы поступить к вам на работу?

Эд подъехал к своему дому в подавленном настроении. Почти весь день он провел в суде, давая показания по делу, над которым работал два года назад. Он не сомневался в виновности подсудимого: улики и мотивы были налицо. Они с Беном подготовили дело, передали окружному прокурору и сочли свою миссию выполненной. Но, как часто бывает в подобных случаях, вмешалась пресса, и дело получило широкую огласку, хотя само по себе расследование не представляло особых трудностей.

Муж убил богатую и немолодую жену, сделав это так, чтобы все указывало на ограбление. Присяжные заседатели обсуждали дело шесть часов и признали подсудимого виновным. Но по закону обвиняемый имеет право на апелляцию, чем он и не преминул воспользоваться. С тех пор правосудие так и тащилось со скрипом. И теперь, спустя два года, преступник, умышленно убивший жену, которую поклялся любить и беречь, предстал перед судом как жертва обстоятельств.

Эд понимал, что обвиняемый имеет хороший шанс быть оправданным. В такие дни он спрашивал себя, зачем берет каждое утро значок полицейского, проводит долгие часы на дежурстве в зимнюю стужу и в летний зной? Не лучше ли заняться бумажной работой, а не подвергаться опасности ради защиты общества, которое имеет столь смутные понятия о справедливости. С каждым днем ему становилось все труднее переживать неожиданные повороты, с которыми он сталкивался в суде.

Сегодняшний вечер Эд собирался провести дома, заняться ремонтом и работать до изнеможения, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.

С запада надвигались облака, обещая дождь, который был так необходим растениям здесь, на — его маленьком клочке земли, в общественном саду микрорайона, в двух милях от дома. Эд надеялся, что за выходные найдет время заняться своими цукиниями.

Выбравшись из машины, он услышал жужжание косилки — Грейс толкала ее перед собой по дворику, подстригая газон. В эту минуту она показалась ему особенно хорошенькой. Всякий раз, увидев Грейс, Эд ловил себя на мысли, что ему доставляет огромное удовольствие смотреть на нее. Легкий ветер разметал ее волосы. Она была в наушниках — слушала плейер.

Эд давно собирался подстричь траву на ее газоне, но сейчас радовался, что не успел этого сделать и может наблюдать, как работает Грейс, не замечая его. «Как было бы чудесно каждый день возвращаться домой, зная, что она ждет меня!» — неожиданно подумал Эд. Настроение его заметно улучшилось.

Через наушники тихо доносилась песня Чака Берри «Сбор винограда», поэтому Грейс не слышала, как он подошел. Когда Эд коснулся ее плеча, она вздрогнула от неожиданности, но тут же улыбнулась. Ей было приятно видеть его волевое лицо и добрые, умные глаза. Она вдруг подумала, что Эд мог бы жить где-нибудь в прерии, один, вдали от людей. Индейцы доверяли бы ему, потому что такие глаза не способны лгать.

А что, если написать исторический роман или сценарий ковбойского фильма? Что-нибудь необычное о вооруженных людях, отстаивающих свои права, и об отряде полицейских — с бешеными скачками, меткой стрельбой и рыжебородым шерифом…

Эд снял с нее наушники, и теперь они болтались на шее. Грейс провела рукой по его бороде.

— Привет! Я не слышала, что ты сказал.

— Я заметил. Не надо так громко включать эту штуку. Это плохо действует на уши.

— Рок хорош только громкий. — Грейс выключила плейер. — А ты сегодня пораньше.

— Боюсь, ты не успеешь закончить до дождя.

— Дождь? — удивилась она и посмотрела на небо. — С чего это?

Эд рассмеялся, сразу позабыв о тягостных часах, проведенных в суде.

— А мне казалось, писатели должны замечать, что происходит вокруг.

— Я и замечаю, стараюсь ничего не упустить. — Грейс снова взглянула на небо, потом на газон. — Ладно, остальное сделаю завтра.

— Я скошу тебе траву. У меня завтра выходной.

— Спасибо, но ты и так по горло занят. Подожди, я занесу в дом косилку.

— Давай я помогу.

— Знаешь, я встретила сегодня Иду… — начала Грейс, когда они направились к дому.

— Это та старуха, которая живет напротив?

— Кажется, да. Она сама подошла ко мне. От нее ужасно пахнет кошками.

— Это для меня не новость.

— Так вот, Ида сообщила, что у нее были связанные со мной хорошие предзнаменования. — Грейс накрыла косилку брезентом. — А еще она спросила, участвовала ли я в битве при Шилохе.

— И что ты ей ответила?

— Мне не хотелось ее разочаровывать, и я сказала, что была ранена в ногу; она до сих пор побаливает, и я иногда прихрамываю. Это ее удовлетворило. А у тебя на сегодняшний вечер есть планы?

Эд пожал плечами:

— Конечно. Кладка сухой стены.

— Кладка стены? О, знаю, это такая серая гадость, да? Я могу тебе помочь.

— Ну, если тебе так хочется…

— А у тебя есть что-нибудь вкусненькое?

— Попробую найти.

Грейс вдруг вспомнила о чипсах.

— Подожди минуточку.

Едва она исчезла в доме, упали первые капли дождя, и Грейс моментально промокла, когда выбежала с пакетом картофельных чипсов.

— Неприкосновенный запас. Бежим! Не успел он ответить, как она сорвалась с места и ловко перескочила через забор. Эд догнал Грейс возле двери черного хода и подхватил на руки, чем удивил и ее, и себя. Расхохотавшись, она крепко поцеловала его.

— Как ты быстро бегаешь, Джексон!

— Да ведь я тренируюсь каждый день, гоняясь за преступниками.

Дождь усилился. Когда Эд прижался к губам Грейс, они оказались прохладными и влажными. Она была легкой, как пушинка, и Эд подумал, что мог бы часами держать ее на руках. Он притянул ее поближе к себе, а потом с сожалением поставил на ноги и достал ключи.

— Ты совсем промокла.

— Ничего. Я люблю теплый дождь. — Войдя в холл, она провела руками по волосам. — Не хочу портить тебе настроение, но я надеялась, что ты мне что-нибудь расскажешь.

— Я знал, что ты спросишь об этом, но дело идет медленно, Грейс. Кажется, мы потеряли единственный след и зашли в тупик.

— А ты уверен, что у сына конгрессмена надежное алиби?

— Конечно. — Эд поставил на плиту чайник. — Он сидел в середине первого ряда в Кеннеди-центре в тот вечер, когда была убита Кэтлин. У него остались корешки билетов. Подтвердить это могут его девушка и еще дюжина свидетелей, видевших его там.

— Но он мог незаметно улизнуть…

— Едва ли. В девять пятнадцать был антракт. Его видели в буфете, он пил лимонад.

Присев к столу, Грейс вытащила сигарету.

— Знаешь, что самое ужасное? Я хочу, чтобы этот незнакомый парень оказался виновным! И все еще надеюсь, что его алиби не сработает и вы его арестуете. А ведь я его даже не знаю!

— Это свойственно людям. Грейс тяжело вздохнула.

— Сначала мне хотелось, чтобы виновным оказался Джонатан, потому что он… Впрочем, теперь это неважно, — отрезала она, щелкнув зажигалкой. — Значит, ни тот, ни другой…

— Мы найдем его, Грейс.

Она пытливо посмотрела на Эда. Вода в чайнике закипела, и из носика повалил пар.

— Я знаю, что найдете. Если бы я в это не верила, то просто не смогла бы продолжать жить и строить планы на будущее. — Она глубоко затянулась, напряженно о чем-то думая. — Скажи, он может еще на кого-нибудь напасть?

— Я не знаю.

— Нет, не правда! Будь честен со мной, Эд. Я не люблю, когда от меня что-то скрывают.

Он не хотел говорить с ней об этом, но раз уж Грейс спросила…

— Сомневаюсь, что он на этом остановится. Грейс кивнула:

— Я тоже так думаю. Надо заварить чай. Пока Эд доставал из шкафа кружки, она размышляла о том, что успела за этот день. И следует ли сказать Эду об этом. В ней нарастало напряжение и тревога, и она не могла с этим справиться. Да, надо будет обязательно рассказать ему о визите в «Фэнтэзи» — но только потом, когда Эду уже ничего не удастся изменить.

Им хорошо работалось вместе. Грейс затирала шероховатости, хотя сначала Эд настойчиво пытался усадить ее, считая, что она должна быть только наблюдателем. Что бы ни делала Грейс, он не спускал с нее глаз, опасаясь, как бы она не поранилась, и это ее несказанно умиляло. Эд с удовольствием отмечал, что, взявшись за новое дело, Грейс очень скоро осваивала его и в ее присутствии работа продвигалась быстрее.

— Получится отличная комната. Мне нравится то, что ты придумал: к спальне должна примыкать гостиная.

Ему было приятно, что она так оценивает его труды. Эд уже продумал все до мельчайших деталей. Представлял себе даже голубые шторы на окнах, которые будут пропускать солнечный свет.

— Я хочу сделать на потолке пару застекленных люков.

— В самом деле? Прекрасно! — Грейс, присев на кровать, посмотрела на потолок. — Можно будет лежать и смотреть на звезды. А в такой вечер, как сегодня, — на дождь. Если бы ты решил заняться этим в Нью-Йорке, то заработал бы целое состояние, реконструируя чердаки и верхние этажи.

— Ты скучаешь? — спросил Эд.

— По Нью-Йорку? Иногда. — Как оказалось, меньше, чем она предполагала. — Знаешь, было бы хорошо пристроить что-нибудь для сидения возле того окна. — Она указала на запад. — В детстве я всегда жалела, что подоконник такой твердый. Я любила свернуться на нем калачиком и пофантазировать, но быстро затекали ноги.

— Ты с детства мечтала писать? Грейс зачерпнула раствор из ведра.

— Мне просто нравилось врать. — Она засмеялась. — Врать не просто так, а чтобы казаться очень умной и хитрой. Мне удавалось выпутаться из любой неприятности, придумав какую-нибудь историю. Взрослые умилялись моему таланту, и все сходило с рук. А Кэтлин это злило. — Она вдруг замолчала и нахмурилась:

— А что это за песня?

— Это поет Патси Клайн.

Грейс прислушалась. Такая музыка была не в ее вкусе, но манера исполнения ей понравилась.

— Кажется, о ней был фильм. Помнишь? Она погибла в авиакатастрофе в шестидесятых годах. — Песня звучала очень задушевно, и Грейс стало грустно. — Была еще одна причина, из-за которой возникло желание писать: я хотела оставить что-то после себя. Рассказ, как и песня, не умирает с нами. В последнее время меня часто посещают такие мысли. А ты когда-нибудь думал об этом?

Разумеется, он думал об этом — особенно в последнее время. Но совсем по другим причинам…

— Я бы хотел оставить правнуков.

Грейс рассмеялась:

— Это чудесно! Ты, наверное, думаешь так потому, что вырос в большой дружной семье.

— Откуда ты знаешь, что у нас большая семья?

— Мне сказала твоя мама. У тебя два брата и сестра. Оба брата женаты, хотя Скотт и моложе тебя. — Она наморщила лоб. — Постой, кажется, у тебя уже три племянника: Хью, Дью и Луи. Прости, если перепутала.

— Ну и память у тебя! — удивился Эд.

— Твоя мама мечтает о внучке, но никто не спешит доставить ей такое удовольствие. Она все еще надеется, что ты бросишь свою работу и присоединишься к дядюшке-строителю.

Эд смутился.

— Похоже, вы с ней всласть наговорились.

— Ну, конечно! Она так обрадовалась, что у тебя в доме появилась женщина…

Эд слегка покраснел, и ей захотелось успокоить его:

— Вообще-то со мной всегда все охотно делятся, сама не знаю почему.

— Ты умеешь слушать. Грейс улыбнулась:

— Кстати, а почему ты и в самом деле не строишь кооперативные дома вместе с дядей? Ты ведь любишь строить.

— Люблю. Занимаясь этим, я хорошо расслабляюсь. Но как ежедневная работа это мне быстро надоело бы.

— И это ты говоришь мне? Я прекрасно знаю, как бывает порой скучна полицейская работа.

— Для меня это всегда головоломка. Помнишь детские игры-мозаики, когда нужно составить картинку, складывая квадратики? Точнее, не квадратики, а кусочки картона разной формы.

— Конечно. Я очень скоро начинала хитрить. Все приходили в отчаяние, обнаруживая, что я обрываю уголки, чтобы рисунок совпал.

— А я мог целыми днями сидеть над одной картинкой, не теряя интереса. Начинал с самых дальних квадратиков и шел к середине. Чем больше квадратиков совпадало, тем яснее становились детали, тем быстрее возникало видение целостной картины.

Грейс вдруг пристально взглянула на него, словно озаренная неожиданной мыслью.

— А у тебя никогда не возникало желания начать прямо с середины? Или отбросить все квадратики, которые никуда не влезают?

— При этом исчезли бы связующие звенья и картинка не получилась бы. — Вбив последний гвоздь, Эд отступил на шаг и окинул взглядом свою работу. — А как становится радостно, когда совпадает последний квадратик и получается картинка! И тот тип, которого мы сейчас разыскиваем… Нам недостает всего нескольких квадратиков. Но они отыщутся, Грейс, поверь мне. Раз уж мы это затеяли, то будем вертеть так и сяк, пока все не совпадет.

— А что, это всегда получается? Эд внимательно посмотрел на Грейс и пальцем стер раствор с ее щеки.

— Рано или поздно. — Отложив инструмент, он обхватил ее лицо ладонями:

— Верь мне!

— Так я и делаю. — У него были такие добрые глаза, такие сильные руки… Грейс вдруг почувствовала, что хочет от него чего-то большего, чем просто утешение. Это было необходимо ей. — Эд…

Внизу хлопнула дверь.

Тряхнув головой, Грейс сказала с досадой:

— Похоже, к нам гости.

— Да, но, если повезет, мы выпроводим их через пять минут.

Ее обрадовала решительность его тона.

— Надеюсь, сыщик, что сегодня тебе повезет. Они вместе пошли открывать. Распахнув дверь, Эд увидел Бена и Тэсс.

— Мы чуть было не утонули, Эд! Почему ты… — Он осекся, заметив Грейс. — О, привет!

— Привет. Проходите, располагайтесь. Привет, Тэсс. Рада вас видеть. Я так и не успела выразить вам свою признательность.

— Можете сделать это сейчас. — Тэсс привстала на цыпочки и чмокнула Эда в щеку. — Извини, что мы без предупреждения. Я говорила Бену, что нужно сначала позвонить…

— Нет проблем. Присаживайтесь.

Оглядев пустую гостиную, Бен усадил жену на какую-то упаковочную коробку и достал бутылку вина.

— Стаканы у вас найдутся?

— Это по какому случаю? — удивился Эд.

— В знак благодарности. К тому же мы решили сделать тебя крестным отцом! — Бен сжал руку Тэсс. — Через семь месяцев, одну неделю и три дня.

— Ребенок? У вас будет ребенок?! — Эд обнял Бена за плечи. — Хорошее дело ты задумал, напарник! — Потом взял за руку Тэсс:

— У тебя все о'кей?

— Да, со мной все в порядке. Вот только я не ожидала, что Бена это так поразит.

— Признаться, сначала это меня действительно ошарашило, но я быстро оправился. Ну ладно, я пошел за стаканами, а ты проследи, чтобы Тэсс не вставала, — сказал он Эду.

— Я помогу тебе. — Грейс последовала за Беном на кухню. — Ты, наверное, на седьмом небе?

— Я понял, что до сих пор смутно представлял себе, что такое семья. Я ведь никогда не собирался обзаводиться семьей. Потом вдруг появилась Тэсс, и все изменилось.

— Забавно, что семейная жизнь все так меняет, — заметила Грейс.

— Да. — Бен положил руку ей на плечо. — Ну а ты как, держишься?

— Стараюсь. Теперь мне лучше. Труднее всего оказалось привыкнуть к мысли, что Кэтлин нет и я ее никогда больше не увижу.

— Понимаю, — сказал Бен, заметив, как омрачилось лицо Грейс. — Я тоже прошел через это. У меня погиб брат.

Грейс бросила на него быстрый взгляд. Глаза у Бена были честные и добрые, как у Эда, хотя Бен заметно отличался от него импульсивностью.

— Как ты пережил это?

— Очень тяжело. Он всегда был невероятно удачлив. Кое на что мы смотрели по-разному, но тем не менее хорошо понимали друг друга. Окончив школу, он попал во Вьетнам.

— Сочувствую тебе. Должно быть, ужасно — потерять брата на войне.

— Он погиб не во Вьетнаме, но, полагаю, оставил там что-то очень важное. То, без чего невозможна дальнейшая жизнь… С тех пор прошло много лет, но я помню все до мелочей. Когда он вернулся из Вьетнама, его словно подменили. Стал замкнутым, озлобленным и потерянным. Разуверившимся во всем. Он чувствовал, что с ним что-то не так, и, желая вернуться к жизни, попробовал наркотики. Это, конечно, не помогло, но он так пристрастился, что уже не смог от них избавиться. — Взглянув на Грейс, Бен понял, что она думает о сестре и о таблетках, которые нашла в доме. — Трудно осуждать их за то, что они выбрали легкий путь.

— А вот я иногда осуждаю… Но что же с ним случилось?

— В конце концов он не выдержал и покончил с собой.

— Это очень больно. — По щекам Грейс вдруг потекли слезы, которые она сдерживала уже несколько дней. — Я не хочу плакать!

— Почему же? Иногда это помогает. Слезы облегчают душу.

— Все говорят, что понимают меня, но это не правда! — Бен обнял Грейс за плечи, и она уткнулась в его плечо. — Это все равно что потерять часть себя. К такому немыслимо подготовиться заранее, а потом ничего нельзя изменить. Трагедия в том, что ты постоянно ощущаешь собственное бессилие! А долго.., долго ты после этого приходил в себя?

— С тобой все равно будет по-другому. У каждого свой срок.

Грейс кивнула, прислонясь головой к его плечу.

— Надо продолжать жить!

— Вот именно. Пройдет время, и ты перестанешь думать об этом каждый день. А потом в твоей жизни что-то случится… Так в моей появилась Тэсс — и все сразу изменилось. Ты не забываешь, но продолжаешь жить.

Грейс вытерла слезы.

— Спасибо.

— Обещай, что больше сегодня не будешь плакать.

— Постараюсь. — Она шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.

— А теперь давай вернемся. Мы должны приветствовать новую жизнь!