"Посмертный портрет" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)ГЛАВА 9Ева вызвала бригаду и начала обыск. Она не нашла наркотиков, чему немало удивилась. По ее мнению, люди типа Хастингса были не прочь время от времени побаловаться «Зонером», но ничего подобного в доме не было. Как и следов транквилизатора, которым усыпили Рэйчел Хоуард. Ни в квартире, ни в студии, ни в машинах. В студийном наборе обнаружилось несколько образцов продукции фирмы «Бэрримор», и Ева сравнила их с теми, которые использовал убийца Рэйчел, тщетно пытаясь представить себе медвежьи лапы Хастингса, тщательно наносящие помаду на девичьи губы и веки. Кресла, в котором была сфотографирована Рэйчел, в доме также не было, но зато нашелся большой моток проволоки. Проволока и грим отправились в пакеты для вещественных доказательств. Когда Ева вручала Хастингсу расписку, он и не подумал протестовать. Брать образцы волокна из автомобильных ковриков и сравнивать их с полученными ранее она предоставила экспертам, а сама сосредоточилась на объемистом архиве фотографий. Точнее, дышала в шею Макнабу, который проводил поиск. – Лейтенант… – Тощие плечи Макнаба ссутулились. – У этого малого десятки тысяч портретов. Мне потребуется уйма времени, чтобы просмотреть весь файл и найти портрет жертвы. Конечно, если он здесь есть. – Он есть. Хастингс узнал ее. – О'кей, но… – Макнаб повернул голову, и их носы чуть не столкнулись. – Здесь слишком мало места. Ева мрачно уставилась на экран компьютера. Половина его была заполнена изображением улыбавшегося лица Рэйчел, на другой вихрем мелькали образцы из архива, превратившиеся в одно туманное пятно. Рано или поздно они остановятся. Ева знала, что это случится. И на экране возникнет второй портрет Рэйчел. – Машина сама справится. – Не согласен, – возразил Макнаб. – Все зависит от оператора. – Оэсовская брехня… – И все же Ева отстранилась. Она мешала ему и понимала это. – Я не хочу пропустить мгновение. – Вы узнаете об этом первой. Ева вздохнула и покосилась на Хастингса. Он сидел, сложив руки на груди, и хмуро наблюдал за армией копов, заполнивших его студию. Не сводя с него глаз, Ева махнула рукой помощнице: – Пибоди… – Да, мэм. – Надень фуражку и опроси второго человека в твоем списке. – Мэм?.. – Я что, говорю на иностранном языке? – Вы хотите, чтобы я сама провела опрос? – Лицо Пибоди стало белым как простыня. – Без вас? – Ты проработала в отделе расследования убийств больше года. Неужели этого времени было недостаточно, чтобы научиться опрашивать подозреваемых без помощи начальника? – Нет, мэм. – Теперь лицо Делии стало ярко-розовым. – Просто вы всегда… Я не… – Бесстрастный взгляд Евы заставил ее проглотить слюну и расправить плечи. – Я опрошу Кэтстивенса, лейтенант. – Вот и отлично. Когда закончишь, свяжешься со мной и получишь новые указания. – Есть, лейтенант. Спасибо за доверие. – Пожалуйста. Только не копайся. Ева повернулась к Пибоди спиной, мысленно скрестила пальцы на счастье и снова покосилась на Хастингса. Чутье подсказывало ей, что собака зарыта именно в этой студии, и что поручение, данное ею Пибоди, всего лишь позволит помощнице набраться опыта. Она прислонилась спиной к подоконнику и обхватила себя за плечи. – Наверно, ужасно досадно, когда незнакомые люди роются в твоих вещах. – Ева выждала несколько секунд, но Хастингс упорно не смотрел на нее. – Мы можем обойтись и без этого, если вы скажете мне, откуда знаете Рэйчел Хоуард. – Я не говорил, что знаю ее. Просто где-то видел ее лицо. Черт побери, это не преступление! – Вы фотографировали ее? – Возможно. – Здесь, в студии? Брови Хастингса сдвинулись. Ева видела, что он пытается вспомнить. – Нет. – Она никогда не была тут? – Откуда я знаю, черт побери?! – снова с досадой рявкнул он. – Люди обожают притаскивать сюда своих друзей. Один бог знает почему. Я нанимаю натурщицу или группу, а они приводят с собой кого попало. Чаще всего я даю им пинка в зад, но у каждого иногда бывает хорошее настроение. – Он слегка улыбнулся. – Даже у меня. Правда, я с этим борюсь. – Фотография приносит приличные деньги? Тут его улыбка стала насмешливой. – А работа в полиции? – Нет, черт побери. Значит, вы занимаетесь этим из любви к искусству… – Заинтригованная Ева сунула пальцы в карманы брюк. – Делаете портреты людей, хотя само человечество не жалуете. Что ж, я могу это понять. Но мы имеем дело с красивой молодой девушкой. Мужчин всегда тянет к красивым молодым девушкам. Лицо Хастингса побагровело. – Я не путаюсь с малолетками! Ради бога, мне сорок лет! Что мне делать с этими худышками? Когда мне нужен секс, я беру проститутку. Это чисто, профессионально и ни к чему не обязывает. Личные связи мне не по душе. «Он флиртует со мной», – с веселым удивлением подумала Ева. – Да, такие связи сильно усложняют жизнь. – Мне нравятся лица, – пробормотал он. – Я могу смотреть на вас и думать, что вы для меня – чирей на заднице, проклятый коп, испортивший мне день, но ваше лицо мне нравится. Я ненавижу вас как человека, но ваше лицо мне нравится. – Черт побери, а что я должна сказать о вашем? Хастингс хмыкнул: – Можете сказать правду: что безобразнее не бывает. Но в безобразии тоже есть красота. – Он мгновение смотрел на свои руки, а потом тяжело вздохнул. – Я не убивал эту девушку. И вообще никого не убивал. Хотя я люблю придумывать способы убийства тех, кто раздражает меня. Сбрасывать их с небоскребов, кипятить в масле, запирать в темной комнате с живыми змеями и прочее. Это позволяет мне жить. – Хастингс, вы просто загадка. – Как и все мы… Видите ли, это лицо, лицо этой девушки… безобидное. Лейтенант Даллас, вы знаете, какое желание вызывают у людей такие лица? – Желание уничтожить безобидное существо. – Да. Это так. – Лейтенант! – Макнаб помахал рукой, не сводя глаз с экрана. – Я нашел ее! Ева подошла к экрану и всмотрелась в фотографию. Она тут же узнала Рэйчел, хотя та находилась в группе других молодых людей. Нарядные платья, цветы на заднем плане… «Какой-то официальный прием, – подумала она. – Возможно, свадьба». Рэйчел обнимала за талию какую-то девушку и смеялась, закинув голову. – Хастингс! – Ева жестом попросила его подойти. – Кто, что, где и когда? – требовательно спросила она. – Вот оно! – Хастингс устремился к экрану и толкнул субтильного Макнаба плечом с такой силой, что чуть не вышиб его из кресла. – Я знал, что видел это лицо! Что же это?.. Да, свадьба Морелли-Десото, состоявшаяся в январе. Посмотрите, тут написано. Есть и другие… – Не прикасайтесь к клавиатуре! – велела Ева. – Макнаб, увеличь и распечатай изображение. Хастингс, у вас есть и другие ее фотографии? – У меня есть фотографии всех, кто присутствовал на этой чертовой свадьбе! Я храню такие снимки год, чтобы какая-нибудь тетя Джейн или бабушка Мэри могла прийти и выбрать то, что ей нравится. Там есть и другие фотографии этой девушки. Я сделал их, потому что мне понравилось ее лицо. – Макнаб, продолжи поиск и найди все снимки Рэйчел. Увеличь и распечатай. Руки Макнаба замелькали над клавиатурой. Ева увидела лица жениха и невесты, семейные портреты, моментальные снимки. Молодые и пожилые люди. Друзья и родственники. – Это все, Даллас. – Нет, не все! – прервал его Хастингс, не дав Еве открыть рот. – Есть еще. Говорят вам, я фотографировал ее и других людей, которые казались мне интересными. На этой дискете есть субдиректория. Она называется «Лица». Макнаб нажал нужную клавишу, и перед Евой снова замелькали лица. Она заметила, что Хастингс не обратил внимания на жениха и невесту. Зато тут был портрет очень старой женщины с мечтательной улыбкой, терявшейся среди многочисленных морщин. Ребенка с губами, испачканными глазурью. Хорошенькой маленькой девочки в нарядном платье, уснувшей в кресле. Поток лиц подошел к концу. – Тут что-то не так, – пробормотал Хастингс. – Ее здесь нет. Черт побери, я фотографировал ее! Четыре или пять моментальных снимков и два, на которых она позирует… Я фотографировал ее больше, чем кого-нибудь другого на этой проклятой свадьбе. У меня были ее снимки! – Я верю вам. – Ева задумчиво барабанила пальцами по бедру. – Осталась еще пара вопросов, Хастингс. Вы согласны пройти испытание на детекторе лжи? – Дерьмо… А почему бы и нет, черт побери? – Я это устрою. – Она посмотрела на наручные часы. Слишком поздно. Сегодня договориться не удастся. – Завтра. А теперь второе. Кто ездил с вами на это мероприятие? – Откуда я знаю? Проклятие, это было в январе! – У вас есть файлы или записи? – Конечно. Я фиксирую работу – портреты и снимки. Но не помощников. Черт побери, я пользуюсь помощниками, как туалетной бумагой. Только от бумаги больше проку. – Но ведь вы им платите, не так ли? – Больше того, что они заслуживают… – начал он и вдруг заморгал глазами. – Верно. Верно, черт побери! Этим занимается Люсия. Она все выяснит. Впервые со дня знакомства с Евой Рорк испытал облегчение от того, что ее не оказалось дома. Отогнав от себя чувство вины, он не прошел к Соммерсету, а сразу поднялся наверх. Ему требовалось время. Требовалось уединение. Ради всего святого, ему нужно было подумать! Все это могло быть подстроено. Проходя в комнату с кодовым замком, где хранилось незарегистрированное оборудование, Рорк убеждал себя, что так оно и есть. Ловко подстроено заранее, чтобы заставить его расстаться с крупной суммой или отвлечь от предстоящих сделок. Но зачем использовать то, что таилось в его далеком прошлом? Проклятие, зачем морочить ему голову тем, что можно легко и быстро проверить? Рорку очень хотелось выпить, но он в пику себе ограничился кофе, черным и крепким, а потом пошел к стойке с компьютерами. Он сам оборудовал эту комнату и лично выбрал систему охраны. Ради одной-единственной цели: уберечься от всевидящего глаза и скользких щупальцев «Компьюгарда». Хотя он и стал законопослушным бизнесменом, тем не менее оставались дела, доступ к которым мог иметь только он. Здесь, в этой комнате с окнами, прикрытыми жалюзи, и металлической дверью, Рорк мог принимать и отсылать любую информацию, проводить любые поиски, получать несанкционированный доступ к любым данным, не привлекая к себе внимания всесильной службы электронного контроля. Когда-то – причем совсем не так давно – он пользовался этим оборудованием для не вполне легальных целей. Часто ради развлечения, иногда для собственной выгоды, но главным образом просто по привычке. В конце концов, он ведь вырос вором и шулером, а такие привычки побороть трудно. Особенно если ты хорошо знаешь свое ремесло. А Рорк свое ремесло знал. Правда, с тех пор, как он был вынужден красть, чтобы выжить, прошло очень много времени. Он постепенно сбрасывал с себя слой за слоем и теперь не только перестал нарушать закон, но и избавился от своих криминальных связей. «Я стал другим человеком, – подумал он, обводя взглядом комнату. – Во всяком случае, начал им становиться». А потом появилась Ева. Его коп. Что делать смертельно влюбленному мужчине, как не сбросить с себя еще несколько слоев? «Она сильно повлияла на меня, – думал Рорк. – Мы много значим друг для друга, и все же во мне есть черты, о которых она и не догадывается. И тут появляется какая-то незнакомка, совершенно чужая женщина, которая пытается заставить меня поверить, будто все, что я сделал, чего добился и чем стал, построено на лжи. На лжи и убийстве». Рорк шагнул к зеркалу. Его лицо. Копия отцовского. Тут уж ничего не поделаешь. Он думал об этом редко. Точнее, почти не думал. И, может быть, именно поэтому принял так близко к сердцу пощечину, нанесенную этому человеку. Пощечину, которая потрясла его до глубины души. До ее твердой, холодной, нетронутой сердцевины. Ну что ж, он займется этим. И добьется своего. Он сел за черную U-образную стойку и положил ладонь на гладкий черный экран. Когда сканирование ладони было закончено, экран загорелся красным. – Это Рорк, – сказал он. – Начинаем работу. Лампочки замигали, машины ожили, негромко загудели, и Рорк взялся за дело. Сначала он заказал углубленный поиск данных, имевших отношение к Мойре О'Баннион. Когда все закончится, он будет знать ее лучше, чем она знает себя сама. Первый уровень был самым простым. Дата и место рождения, родители, братья и сестры, муж и дети. Послужной список. Все совпадало с тем, что она рассказывала, но именно этого Рорк и ждал. Профессионалу нужна хорошая предварительная подготовка, не так ли? Кому это и знать, как не ему? И все-таки она лгала. Наверняка лгала. Потому что, если это не так… Рорк почувствовал, как все внутри у него сжалось от боли и страха. Он невидящим взглядом уставился на экран. Конечно, она солгала! Нужно только найти маленькую брешь, и ее тщательно составленный рассказ рассыплется в прах. Поиск продолжался. Рорк изучил медицинскую карту и финансовое положение Мойры и ее родных. С ледяным спокойствием он нарушал право на тайну всех, кто имел отношение к миссис О'Баннион. Прошел целый час, а он так и не нашел ничего подозрительного. Рорк выпил еще одну чашку кофе, сел и дал компьютеру команду, которой надеялся избежать, – провести поиск данных о Сиобан Броди, родившейся в графстве Клэр, Ирландия, между 1950-м и 1953 годами. На экране высветилась надпись: «РАБОТАЮ… ЗА УКАЗАННЫЙ ПЕРИОД ВРЕМЕНИ РОДИЛИСЬ ТРИДЦАТЬ ТРИ ЖЕНЩИНЫ С ТАКИМ ИМЕНЕМ И ФАМИЛИЕЙ». – Она – одна из двойняшек. «РАБОТАЮ… ЗА УКАЗАННЫЙ ПЕРИОД РОДИЛИСЬ ЧЕТЫРЕ ЖЕНЩИНЫ С ТАКИМ ИМЕНЕМ И ФАМИЛИЕЙ, ИМЕЮЩИЕ СЕСТРУ ИЛИ БРАТА-БЛИЗНЕЦА». У Рорка вспотели ладони. Он слишком далеко зашел, чтобы отступать, и понимал это. – Сестру объекта звали Синеад. «РАБОТАЮ… ОБЪЕКТ НАЙДЕН. ПРОДОЛЖАЮ ПОИСК…» Рорк приказал вывести на настенный экран наиболее позднюю фотографию объекта. «ВЫВОЖУ НА ЭКРАН ФОТОГРАФИЮ СИОБАН БРОДИ С УДОСТОВЕРЕНИЯ ЛИЧНОСТИ, ВЫДАННОГО 5 СЕНТЯБРЯ 1970 ГОДА». На экране с шелестом возникло прелестное юное лицо. Застенчивая улыбка, зачесанные назад ярко-рыжие волосы, светло-зеленые глаза и бело-розовая кожа. У Рорка снова сжалось все внутри. Эта девушка была на год-два моложе запечатленной на фотографии, которую он видел в кабинете Мойры О'Баннион. У нее не было ни глубокой печали в глазах, ни усталости, ни синяков. Но девушка была той же. Той же самой. «БРОДИ СИОБАН, РОДИЛАСЬ В ТУЛЛЕ, ГРАФСТВО КЛЭР, ИРЛАНДИЯ, 2 СЕНТЯБРЯ 1952 ГОДА. РОДИТЕЛИ – КОЛИН БРОДИ И ПАТРИЦИЯ БРОДИ, УРОЖДЕННАЯ КАРНИ, ФЕРМЕРЫ. БРАТЬЯ – ЭДВАРД И ФЕРГУС, СЕСТРА-БЛИЗНЕЦ СИНЕАД. ДО ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ УЧИЛАСЬ У СЕСТЕР-МОНАХИНЬ. ДРУГОГО ОБРАЗОВАНИЯ НЕТ. ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК: РАБОТА НА ФЕРМЕ. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ РАБОТА В ПИВНОЙ КАРНИ, ТУЛЛА, С 1969 ПО 1970 ГОД. ПИВНАЯ „БЕЛАЯ ЛОШАДЬ“, ДУБЛИН, С НОЯБРЯ 1970-ГО ДО ОКТЯБРЯ 1971-ГО». Рорк не мог отвести глаз от экрана. – Требуются дополнительные данные. Брак, дети, местонахождение в настоящее время. «ЗАПИСЕЙ О БРАКЕ И ДЕТЯХ НЕТ. СОВРЕМЕННОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО. ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ 1971-ГО СВЕДЕНИЯ О СИОБАН БРОДИ ОТСУТСТВУЮТ». По спине Рорка потекла струйка холодного пота. «Никаких записей нет, – подумал он. – Ее стерли с лица земли». – Полицейское досье, медицинская карточка, финансовое положение, данные о знакомых… – бормотал он, нажимая клавиши. – Ради бога, хоть что-нибудь! «РАБОТАЮ…» Рорк встал и пошел за виски. «Что-нибудь найдется, – сказал он себе. – Следы остаются всегда. И я их обнаружу». Ева вернулась домой через два часа после окончания смены. «Я рада, что в вестибюле не будет маячить этот несносный Соммерсет, – твердила она себе. – И иду в его владения только потому, что это мой долг, как хозяйки дома». Она обнаружила дворецкого в гостиной. Он сидел в кресле, слушал какую-то фортепьянную музыку для яйцеголовых и читал толстую книгу в кожаном переплете, наверняка взятую из личной библиотеки Рорка. Галахад, сидевший на ручке его кресла, подмигнул хозяйке. – А где ваш страж? – спросила Ева. – Гуляет по участку, а я тем временем наслаждаюсь давно заслуженным одиночеством. – Соммерсет запомнил страницу, с притворной неохотой закрыл книгу и приготовился к развлечению. – Сегодня вы опять опоздали. – Я живу не по часам. – Несмотря на временные трудности, я все еще управляю этим домом и требую, чтобы вы ставили меня в известность о своем распорядке дня. Вы должны были вернуться еще час назад. – Странно… Я вижу, что ваши губы шевелятся, но не слышу ни звука. Должно быть, при падении вы повредили голосовые связки. Я попрошу мисс Улыбку проверить это. Губы Соммерсета растянулись в усмешке. – Похоже, день сегодня выдался спокойный. Я не вижу на вас крови. Приятное разнообразие. – День еще не кончился. Интересно, когда вернулся домой Рорк и представилась ли вам возможность поворчать на него. – Рорк вернулся некоторое время назад. – Усмешка исчезла с лица старика: Рорк, против обыкновения, не зашел навестить его. – Он в своем личном кабинете. Ева недоуменно подняла бровь, но потом пожала плечами: – Мне тоже нужно поработать… Да, к вашему сведению, я оставила машину у парадного. Чтобы позлить вас, если сегодня вечером вы ждете гостей. Когда она вышла, довольный Соммерсет откинулся на спинку кресла и стал слушать Шопена, почесывая Галахада между ушами. Ева подошла к кабинету Рорка, приложила к двери ладонь и назвала свое имя и код. – В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО. Сбитая с толку, Ева посмотрела на запертую дверь и мигавшую над ней красную лампочку. – Что за чушь? – пробормотала она, пнула дверь ногой и повторила попытку. – В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО. Ева чертыхнулась, выхватила из кармана мобильник и набрала номер Рорка. – Эй, что происходит? Я стою у двери, но мой код не срабатывает! – Дай мне одну минуту. Услышав щелчок, Ева уставилась на телефон. – Ладно, босс, так и быть. Минуту я тебе дам. Прошла не минута, а полторы, прежде чем щелкнул замок и над дверью загорелся зеленый свет. Когда Ева вошла, Рорк сидел за стойкой. Засученные рукава рубашки говорили о том, что он работал на нескольких клавиатурах одновременно. Но его лицо было таким же бесстрастным, как настенные экраны. Дверь закрылась, и замок щелкнул снова. – В чем дело? – Я работаю. – На незарегистрированном оборудовании? На лице Рорка отразилась досада. Он взял тяжелый хрустальный стакан, стоявший у его локтя, холодно посмотрел на Еву и сделал глоток. – Да. На незарегистрированном. Тепла в его голосе не было. И улыбки на лице тоже. – У тебя проблемы? Рорк вертел в руке стакан и смотрел на Еву так, словно та была служащей, которую он собирался уволить. – С чего ты это взяла? Изумленная Ева зашла за стойку, но экраны мониторов тоже были темными и равнодушными. Она уловила острый запах виски и табака. Чувство неловкости становилось все сильнее. – Во-первых, ты отказал мне в доступе. Во-вторых, сидишь здесь и пьешь. В-третьих, ты выключил экраны, чтобы я не видела, над чем ты работаешь. – Я отказал тебе в доступе, потому что не хотел, чтобы мне мешали. Пью – потому что хотел выпить. – В доказательство он снова поднес к губам стакан. – А выключил экраны, потому что моя работа не имеет к тебе никакого отношения. Вам ясно, лейтенант? От потрясения Ева потеряла дар речи. Она стала вспоминать события дня, пытаясь понять, чем вызвала его гнев. Потому что под его холодностью скрывался именно гнев. Жаркий и обжигающий. – Если ты сердишься на меня, то я хочу понять, за что. Иначе получишь пинка в зад. И тогда уж все будет ясно. «Уйди отсюда, – мысленно умолял ее Рорк. – Уйди и дай мне покончить с этим кошмаром». – Не все мои дела имеют к тебе отношение. И не все мои чувства вращаются вокруг тебя. У Евы тут же сжалось сердце, но она попыталась не обращать на это внимания. – Нет, что-то случилось. Я же вижу. – Она положила ладонь на его плечо и ощутила напрягшиеся мышцы. – Если дело в Соммерсете, то я заходила к нему. Старик вполне бодр и раздражен не больше, чем обычно. Я понимаю, ты расстраиваешься из-за случившегося, но… – Я позаботился о том, чтобы за ним хорошо присматривали. А тебе не приходит в голову, что у меня могут быть и другие проблемы, кроме него, тебя и твоей работы? Он отодвинулся, встал, стремясь оказаться подальше от ее заботливой руки, и налил себе еще виски. Но надежда на то, что спиртное поможет ему избавиться от тошноты, оказалась тщетной. – Рорк… – Черт побери, я занят! – бросил он, и устремившаяся к нему Ева остановилась, как вкопанная. – Пожалуйста, не мешай мне. У меня нет настроения болтать, выслушивать твои рассказы о том, как прошел день, или поставить пистон по быстрому. Оскорбление заставило ее вспыхнуть. – А на что у тебя есть настроение? – На то, чтобы побыть одному и закончить дело, ради которого я сюда пришел. «Если ты останешься здесь, я этого просто не вынесу. И не вынесу того „дела“, которым занимаюсь…» – Твои рассказы о работе отнимают у меня уйму времени, которое я потом обязан наверстывать. Когда ты увидела, что дверь закрыта, то должна была понять: я не хочу, чтобы мне мешали. У меня накопилась куча работы. Думаю, что у тебя тоже. Не сомневаюсь, что трупов в Нью-Йорке более чем достаточно для одного вечера. – Да. – Ева медленно кивнула. Ее гнев исчез, сменившись невыносимой болью. – Трупов хватает… Ладно, не буду тебе мешать. Она шагнула к двери и тут же услышала щелчок открывшегося замка. Как только Ева вышла, замок щелкнул снова. Оставшись в одиночестве, Рорк долго смотрел на стакан, а потом швырнул его в стену. Осколки хрусталя потекли на пол, как горькие слезы. Ева принялась за работу. Точнее, попыталась сделать это. Нужно было проверить людей, фамилии которых удалось вытянуть из Хастингса. С каждым придется говорить персонально, но до того нужно узнать их прошлое. Она получила подробный отчет Пибоди. Второй подозреваемый имел в момент убийства Рэйчел Хоуард прочное алиби. Ева была уверена, что алиби подтвердится, но проверить его все же не мешало. Она прикинула другие возможности, просмотрела свои записи, приколола к доске снимки Рэйчел, расписание занятий, план автостоянки и фотографию Колумбийского университета, сделанную с высоты птичьего полета. Но все это время ее не покидала тревога за Рорка. Около полуночи Ева пришла в спальню и увидела, что там пусто. Домашний компьютер ответил, что Рорк по-прежнему находится у себя в кабинете. Когда в час ночи Ева забралась в одинокую постель, Рорк еще не пришел. Она не хотела ссориться с ним. Спору нет, иногда хорошая ссора обостряет чувства. Разгоняет кровь. Но как бы Ева и Рорк ни злились друг на друга, раньше они всегда были вместе. А теперь… Это была не ссора. Он просто оборвал ее и выгнал. Смотрел на нее холодными синими глазами, как на чужую. Или надоедливую знакомую. «Не следовало уходить, – сказала себе Ева, ворочаясь в огромной кровати. – Нужно было остаться, разозлить его и заставить рассказать, что случилось». Но он прекрасно знал, как заставить ее уйти. Если бы Рорк кричал на нее, она бы это как-нибудь перенесла. Но он ошеломил ее, выбил из колеи и заставил уйти, поджав хвост. «Ну, погоди! – подумала она, засыпая. – Я еще доберусь до тебя!» Пока Ева лежала в темноте и не могла уснуть, обрел бессмертие девятнадцатилетний студент театрального факультета по имени Кенби Сулу. Он стоял, высокий, стройный и навеки молодой. Его телу была придана нужная поза. Безжизненные конечности поддерживались тонкой проволокой, чтобы бесстрастный объектив фотоаппарата мог запечатлеть юношу во всей красе. Я чувствовал, как он соединяется с Рэйчел и со мной. Теперь мы близки больше, чем любовники. Мы превратились в жизненную силу, намного превосходящую способности каждого из нас порознь. Когда дело было сделано, записку и фотографию отправили Надин Ферст, на Семьдесят пятый канал. |
||
|