"СЛЁТКИ" - читать интересную книгу автора (ЛИХАНОВ АЛЬБЕРТ)10Тут они расстались, и братья отправились домой, а Глебку Боря попросил проводить его не торопясь. Они подошли к Марининой избушке. Борис распахнул калитку, из щели над окном достал ключ, вошел в дом, не забыв накинуть внутренний крючок. Марина, объяснил, сегодня у подруги на именинах, а ему надо на всякий случай кое-что показать Глебке. Попросил чуточку подождать в сенцах, ушел в дом, сразу вернулся со стамеской в руке. Встал на колени в углу, вставил ее в щель, поднатужился. Доска, точнее, ее часть, отодвинулась, он ее легко поднял, достал снизу квадратную жестяную коробку от иностранного печенья. Открыл ее — там лежало несколько зеленых бумажек. Он полез в карман и вынул две толстые пачки. Третью протянул Глебке. Тот даже отшатнулся. Борис чертыхнулся, вытащил из-за банковского пояска десятка два сотенных, сунул Глебке в колени, пояснил ласково: — Да не тебе это, женщинам нашим, пусть наменяют их на рубли, хоть поедят по-человечески! Глеб, поколебавшись, послушался. Две полные пачки Борис сунул в жестянку, объяснил: — Под твой контроль, в случае чего. Ты сюда вхож, я знаю. Все в Глебке вспыхнуло. Ну да! Это же когда-то должно было выясниться, рано или поздно. Но он трусливо молчал. Значит, Марина. И вот так они с Борей объясняются. Мельком, мимоходом! Но ведь надо же объяснить, чтобы не было недоразумений. И он попробовал. Сказал было: — Борик, понимаешь… Тот говорить не дал, повысил голос, хотя и немного: — Самое последнее дело, — сказал, — объясняться. Есть вещи поважнее. И вытащил из-под половицы что-то похожее на длинный рулон. Впрочем, он больше походил на тубус для чертежей — такой Глебка в каком-то кино, кажется, видел. Боря снял крышку с тубуса и, наклонив его, вытряхнул — с ума сойти! — новенькую винтовку, только не мелкокалиберную — боевую. Снова сунул руку в щель, достал еще одну коробку и запросто, играючи, выхватил из нее оптический прицел. Щелк, щелк — и в руках у него играла, ходила, приплясывала красивая снайперская винтовочка, ухоженная и даже, похоже, напомаженная чем-то слегка, потому что сияла, сверкала черным вороненым блеском. Боря глядел на нее как на милую подружку, улыбался, щелкал затвором и был вроде бы совершенно спокоен, но говорил сквозь улыбку совсем другое: — Продали меня, брат! Одни продали другим! И тут уж ничего не попишешь, иначе… Так что уезжаю на работу. А ты! "Молчи, скрывайся и таи", — как сказал поэт. Главное — молчи! Он опустил голову. Не глядя на Глебку, проговорил: — Никто ничего не знает. Будет удача, вернусь. Деньги для вас. Марина ничего не знает. Ее не обходи, она бедна как крыса. А я… Он больно схватил Глебку за руку: — А я грешен, браток! Но! Молчи! Никому не рассказывай. — Боря кивнул на винтарь: — Иначе хана! Он снял прицел, аккуратно положил оружие на пол, вышел в избу, вернулся с длинной синей сумкой для большого, видать, багажа с надписью "Volvo", уложил на дно тубус с разобранной винтовкой, сверху положил зачем-то телогрейку. Унес свой багаж в комнату, опять вернулся. Глебка стоял с дрожащими губами, готовый заплакать от всего, что свалилось вдруг, и от непонимания тоже. Что брат, похороненный и восставший, молодой мужчина, вынесший невесть что, говорит с ним не только как с братом, — пусть и с единственным братом, — но и как с ровней себе, таким образом, как с мужчиной же, которому и может только довериться. Боря обнял Глебку, прижал к себе, до боли сильно, выговорил: — Не поминай лихом! И вытолкнул, распахнув дверь, на улицу. |
||
|