"Горячий лед" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 11

Утром за кофе Уитни передала Жаку аванс в пятьдесят долларов и пополнила список расходов Дуга. Охота за сокровищами, решила она, становится накладной.

Среди ночи, в то время как остальные спали – Дуг рядом с ней в палатке, Жак под звездным небом, – Уитни проснулась и долгое время лежала, думая о путешествии. Для нее это путешествие стало забавным, восхитительным, немного суматошным отпуском со множеством сувениров и экзотических блюд. Если они не найдут сокровищ, путешествие можно будет определить именно как отпуск, если забыть случившееся с юным официантом, который погиб только потому, что оказался рядом.

Некоторым людям от рождения присуща некая удобная наивность, которая их не покидает всю жизнь, в основном потому, что удобна сама их жизнь. Деньги могут рождать цинизм и усиливать его.

Возможно, богатство отчасти отгораживало Уитни от обычной жизни, но она никогда не была наивной. Она пересчитывала сдачу не потому, что тряслась над каждым центом, а просто она считала, что все имеет свою цену. Комплименты она принимала любезно, но не без иронии. И она знала, что некоторые люди недорого ценят человеческую жизнь.

Смерть может быть средством достижения цели или результатом мести, человека могут лишить жизни ради удовольствия или ради денег. Плата за смерть может быть разной – на свободном рынке жизнь государственного деятеля, конечно, стоит больше, чем жизнь торговца наркотиками в гетто. За одну приходится платить – сотни тысяч прохладных, чистеньких швейцарских франков, за другую – достаточно дать упаковку героина.

Смерть – это бизнес. Некоторые сумели с размахом поставить дело по обмену человеческих жизней на жизненные блага, сведя это к рутинной процедуре, как в какой-нибудь брокерской конторе. Уитни знала это и раньше, но относилась к этому так же, как и ко многим другим далеким от нее социальным бедам. Но теперь Уитни столкнулась с этим лично. Умер ни в чем не повинный человек, а другого, вполне возможно, она убила сама. Не говоря уже о том, как много других жизней было погублено (или продано и куплено) ради именно этого золотого мешка.

Доллары и центы, размышляла Уитни, вспоминая аккуратные столбцы цифр в своей записной книжке. Но за ними стоит жизнь. Возможно, как многие другие богатые люди, она беспечно скользила по глади жизни, не замечая водоворотов и течений, с которыми вынуждены бороться другие, не столь состоятельные. До последнего времени Уитни принимала такие вещи, как кров и пища, как нечто само собой разумеющееся. И ее представления о том, что справедливо и что нет, часто зависели от обстоятельств и от ее собственных причуд. Но вот добро и зло она всегда различала.

Пусть Дуг Лорд – вор и в своей жизни совершил множество поступков, которые общество осуждало. Уитни не заботило мнение общества. Она пришла к убеждению, что по своей сути Дуг стоит на стороне добра, в то время как Димитри – и в этом она тоже была убеждена – стоит на стороне зла. Она твердо в это верила, и не по наивности, а трезво оценивая ситуацию своим рациональным умом.

Пока остальные спали, Уитни, не в силах уснуть, решила, чтобы как-то убить время, просмотреть те книги, которые Дуг взял в вашингтонской бибиотеке. Но когда, включив фонарик, она начала читать о драгоценностях, затерянных в веках, то не смогла оторваться и читала страницу за страницей. Иллюстрации ее не особенно тронули. Бриллианты и рубины производят впечатление, когда их видишь воочию.

Читая об истории какого-нибудь ожерелья или бриллианта, Уитни вдруг подумала, что одни умирали ради того, что другие воспринимали всего лишь как украшение. Алчность, вожделение, похоть. Эти страсти Уитни могла понять, но считала их слишком мелкими, чтобы идти насмерть ради них.

А может быть, преданность? Уитни вспомнила письмо Магдалины. Она писала не только о том, что ее муж оплакивает смерть королевы, но и о его долге передней. Сколько жертв человек по имени Жеральд принес во имя преданности королеве? Что он хранил в деревянной шкатулке? Драгоценности? Может быть, он хранил в деревянной шкатулке память о прошлом и оплакивал тот образ жизни, который никогда не вернется?

Что такое эти драгоценности? Произведения искусства, кусок истории или это просто дорогостоящие камни? Закрыв книгу, Уитни не могла ответить на эти вопросы с определенностью. Она уважала леди Смит-Райт, хотя не вполне понимала ее страстного отношения к истории. Теперь Смит-Райт мертва и всего лишь из-за того, что считала историю, заключена ли она в пыльных томах или сверкающих камнях, принадлежащей всем.

Мария-Антуанетта, как и сотни других, рассталась с жизнью на гильотине, пав жертвой жестоких судей. Одних людей изгоняли из своих домов, преследовали и убивали. Другие умирали от голода на улице. Во имя идеалов? Нет, Уитни сомневалась, что все эти люди умирали во имя идеалов или действительно за них сражались. Большинство из них умирало потому, что события захватили их и понесли вперед, хотели они этого или нет. Что значит горсть драгоценностей для женщины, поднимающейся на эшафот?

Поэтому охота за сокровищами кажется глупостью. Если у нее нет нравственного оправдания. Может быть, именно сейчас Уитни нашла его.

Эти мысли и воспоминания о юном официанте по имени Хуан привели Уитни к твердому решению найти сокровища и полюбоваться физиономией Димитри, когда это произойдет.

Утром она смотрела на мир с уверенностью. Нет, она не наивна. Но по-прежнему уверена в том, что добро в конечном счете побеждает зло, особенно если добро ум нее.

– Черт возьми, что ты будешь делать, когда у этой штуки сядут батарейки?

Уитни улыбнулась Дугу и спрятала плоский калькулятор вместе с записной книжкой в рюкзак. Она гадала, что он подумал бы, если бы узнал, как она провела ночь, несколько часов думая о нем и их путешествии.

– Это «Дюраселл», – ласково сказала Уитни. – Никакие другие батарейки не работают так долго.

Хочешь кофе?

– Да. – Он сел, несколько подозрительно глядя на то, с каким веселым оживлением она наливает кофе.

Уитни выглядела восхитительно. Дуг полагал, что после нескольких дней пути она осунется и кожа ее немного огрубеет. Он поскреб щетину на подбородке. Вместо этого Уитни сияла. Ее светлые, как у ангела, волосы, блестели, падая на спину. От солнца кожа загорела, став слегка розоватой, что только подчеркивало безупречность и классические линии ее лица. Нет, Уитни выглядела далеко не изможденной.

Дуг взял чашку кофе и сделал большой глоток.

– Какое чудесное место! – сказала Уитни, подняв колени и охватив их руками.

Он осмотрелся. Место, на его взгляд, было скорее похоже на болото. С листьев тихо капали капли. Земля была сырой, от нее поднимался туман, как пар в турецкой бане. Дуг прихлопнул москита, подумав о том, на сколько еще им хватит репеллента.

– Если ты любишь сауну… Уитни подняла брови:

– Мы встали не с той ноги?

Дуг только что-то проворчал в ответ. Он проснулся в страшном напряжении, как любой здоровый мужчина после ночи', проведенной рядом со здоровой женщиной, если он не имеет возможности довести вещи до их естественного завершения.

– Взгляни на это по-другому, Дуглас. Если бы на Манхэттене был акр такой земли, люди наступали бы друг другу на головы, чтобы его получить.

Раздалась взволнованная птичья трель. Хамелеон прополз к серой скале и медленно растворился на ней. Цветы вылезали из земли прямо на глазах. Картину завершала пышная листва, на которой сверкали капли росы.

Он налил себе вторую чашку кофе.

– Я думал, что такие женщины, как ты, предпочитают город.

– Всему свое время и место, Дуглас, – ответила Уитни. – Свое время и место. – Она улыбнулась ему такой простой и восхитительной улыбкой, что у него замерло сердце. – Сейчас мне нравится быть здесь, с тобой.

Кофе был обжигающе горячим, но Дуг этого не замечал. Он проглотил кофе, все еще пристально глядя на Уитни. С ранней юности у него не было проблем с женщинами – они находили привлекательным его грубоватое, дерзкое очарование. Теперь, когда следовало использовать то, в чем Дуг был так искусен, он растерялся.

– Да? – наконец выдавил он из себя. Забавляясь тем, что его можно так легко сбить с толку, Уитни кивнула:

– Да. Я долго размышляла над этим. – Наклонившись, она легко поцеловала его. – А ты что думаешь?

Дуг мог оступиться, но годы практики научили его, как снова вставать на ноги. Протянув руку, он коснулся ее волос.

– Ну что ж, может быть, нам стоит, – он ущипнул ее за губу, – обсудить этот вопрос.

Уитни нравилось, как он целует и как трогает ее, оставляя впечатление незавершенности. Она помнила свои ощущения, когда он делал и то, и другое.

– Наверно, стоит.

Их губы лишь дразнили. Смотря друг на друга открытыми глазами, они соблазняли и испытывали один другого. Оба привыкли быть первыми, вести за собой. Для обоих уступить в делах любви и бизнеса значило допустить ошибку. Пока они держат в руках поводья, пусть даже не натягивая их, никто из них не пойдет туда, где не может быть лидером.

Губы горели. Мысли кружились. Приоритеты смещались.

Рука Дуга крепче сжала ее волосы, рука Уитни крепче сжала его рубашку. В этот необыкновенный миг, когда время для них остановилось, они были очень близки. Желание руководило ими. Оба сдались без колебаний и сожалений.

В этот момент за влажной стеной листвы, подобно взрыву, раздался голос Синди Лаупер.

Как дети, которых застали врасплох за банкой варенья, Уитни и Дуг отпрянули в разные стороны. Чистый тенор Жака вторил радостному голосу Синди.

– Приближается компаньон, – заметил Дуг и протянул руку за сигаретой.

– Да. – Встав, Уитни отряхнула сзади свои тонкие брюки, немного влажные от росы. Чтобы успокоиться, Уитни смотрела на верхушки кипарисов, освещаемых солнечными лучами. – Мне кажется, что такие места, как это, притягивают к себе людей. Я думаю, что… – Она замолчала, почувствовав, как рука Дуга обхватила ее за ногу в тот момент, когда этого меньше всего можно было ожидать.

– Уитни! – Его взгляд стал напряженным. Пальцы держали ее крепко. – Однажды мы должны с этим покончить.

Уитни не привыкла к тому, чтобы ей говорили, что она должна делать, и не собиралась привыкать. Она посмотрела на него долгим, ничего не выражающим взглядом:

– Может быть.

– Совершенно точно.

На ее лице появилась высокомерная улыбка.

– Дуглас, тебе придется узнать, что я могу быть очень неуступчивой.

– А тебе придется узнать, что я получаю то, что хочу. – Он сказал это тихо, но решительно, и ее улыбка увяла. – Это моя профессия.

– Люди, у нас есть несколько кокосовых орехов. – Выйдя из кустов, Жак помахал полной сумкой.

Он бросил один орех Уитни. Повертев его в руках, она спросила:

– У кого-нибудь есть штопор?

– Нет проблем. – Жак, взяв у нее орех, резко стукнул им по камню. Сидевший на камне хамелеон мгновенно исчез, чем насмешил Жака. Разломив кокос, он предложил два куска Уитни.

– Спасибо!

– Немного рома, и у вас будет «пинья коладас». Подняв брови, Уитни протянула один кусок Дугу:

– Не сердись, милый. Я уверена, что ты тоже когда-нибудь сумеешь взобраться на пальму.

Жак маленьким ножом отковырнул кусочек мякоти.

– Есть по четвергам что-нибудь белое – это фади, – сказал он серьезным тоном, что заставило Уитни посмотреть на него более внимательно. С немного виноватым видом Жак отправил в рот кусочек кокоса. – Но еще хуже – вообще не есть.

Кепка, майка, магнитофон – все это делало Жака непохожим на малагасийца, принадлежащего древнему племени. Жак выглядел так, как и любой прохожий на углу Бродвея и Сорок второй улицы. С Луи из племени мерина разобраться было проще. По нему было видно, кто он.

– Вы суеверны, Жак? Он пожал плечами:

– Я прошу прощения у богов и духов. Чтобы они были довольны. – Он достал из нагрудного кармана нечто похожее на маленькую раковину на цепочке.

– Это оди, что-то вроде амулета, – объяснил Дуг. Он относился к этим вещам терпимо, но с юмором. Дуг не верил в талисманы, считая, что удачу ты приносишь себе сам. Или наживаешься на удаче другого.

Уитни внимательно рассматривала амулет.

– На счастье? – спросила она Жака, заинтригованная контрастом между его американизированной одеждой и речью и глубоко укоренившейся верой в табу и духов.

– Для безопасности. У богов иногда бывает плохое настроение. – Он потер раковину пальцами и предложил ее Уитни. – Сегодня вы будете ее носить.

– Хорошо. – Она надела цепочку на шею. В конце концов, думала Уитни, в этом нет ничего удивительного. Ее отец носил кроличью лапку, окрашенную в светло-голубой цвет. А этот амулет был в том же духе. Для безопасности.

– Вы можете продолжить культурный обмен потом.; Давайте двигаться. – Встав, Дуг бросил орех Жаку..

Уитни подмигнула Жаку:

– Я вам говорила, что он часто бывает грубым.

– Нет проблем, – снова сказал Жак, затем протянул руку к заднему карману, где бережно хранил цветок, и вытащил его.

– Орхидея. – Она была безупречно-белая и такая хрупкая, что, казалось, малейшее прикосновение, и она сломается.

– Жак, это замечательно. – Уитни приложила орхидею к щеке, затем приколола в волосах над ухом. – Спасибо. – Поцеловав его, она услышала, как молодой человек громко вздохнул.

– Она красивая. – Жак принялся собирать снаряжение. – Здесь, на Мадагаскаре, много цветов. Вы найдете здесь любой цветок, какой хотите. – Продолжая говорить, он стал перетаскивать снаряжение на каноэ.

– Если вы хотите цветок, – вмешался в разговор Дуг, – то вам нужно просто наклониться и сорвать его.

Уитни дотронулась до лепестков орхидеи.

– Некоторые мужчины любят делать женщинам приятное, – заметила она, – а другие нет. – Подняв свой рюкзак, она последовала за Жаком.

– Приятное, – проворчал Дуг, пытаясь взять все остатки снаряжения сразу. – У меня за спиной стая волков, а она хочет, чтобы я делал ей приятное. – Продолжая бормотать, он загасил тлеющий костер. – Я мог бы сорвать ей этот дурацкий цветок;

Десятки цветов. – Услышав смех Уитни, Дуг обернулся. – Ох, Жак, это замечательно, – передразнил он. С отвращением фыркнув. Дуг проверил пистолет и засунул его за пояс. – И я тоже могу открывать эти идиотские кокосовые орехи. – Он в последний раз поворошил угли и направился к каноэ.

Когда Ремо ткнул носком своего шикарного ботинка в то место, где горел огонь, от костра осталась лишь кучка холодной золы. Солнце стояло прямо над головой и пекло неимоверно; даже тень не приносила спасительной прохлады. Ремо снял пиджак и галстук, этого он никогда бы не сделал в рабочее время в присутствии Димитри. Свежая рубашка еще утром стала мокрой от пота. Выслеживание Лорда и погоня за ним принесли массу проблем.

– Похоже, что они здесь ночевали, – отметил Вейс – высокий мужчина с внешностью банкира, которую несколько портил нос, сломанный ударом бутылки виски. Он вытер пот со лба. На шее у него были следы от укусов насекомых, которые постоянно зудели и горели огнем. – Я думаю, мы отстаем от них часа на четыре.

– Да неужели, храбрый следопыт? – Последний раз пнув уголья, Ремо повернулся. Его взгляд остановился на Барнзе, чье круглое как блин лицо было искажено улыбкой. – Чему ты скалишься, задница?

Барнз не переставал улыбаться с тех пор, как Ремо поручил ему позаботиться о малагасийском капитане. Он знал, что Барнз выполнил это поручение, но даже такой искушенный человек, как Ремо, не желал знать подробностей. Было известно, что Димитри привязан к Барнзутак же, как некоторые испытывают привязанность к полусумасшедшему псу, который притаскивает к ногам задушенных цыплят и искалеченных грызунов. Ремо также знал, что Димитри часто поручает Барнзу позаботиться об увольняемых сотрудниках. Димитри не признавал пособий по безработице.

– Пойдем, – коротко сказал Ремо. – Мы догоним их еще до заката.

Уитни с комфортом устроилась среди рюкзаков. Все удлиняющиеся тени деревьев падали на песчаные дюны по обоим берегам канала, накрывая густые кусты на противоположной стороне. Тонкие коричневые стебли тростника дрожали от малейшего дуновения ветерка. Иногда вспугнутая белая цапля поднималась на ноги и, хлопая крыльями, бросалась в кусты. Везде были видны цветы.

Местами их было очень много – красных, оранжевых, ярко-желтых. Орхидеи попадались так же часто, как маки где-нибудь на лугу в Америке. Бабочки, иногда в одиночку, иногда стаями, порхали над лепестками, время от времени плавно снижаясь. Их крылья, как яркие пятна, выделялись на зеленом фоне растительности и коричневом фоне канала. То здесь, то там на покатых берегах лежали крокодилы, принимая солнечные ванны. Когда каноэ проплывало мимо, большинство из них лениво поворачивало голову. Густой аромат растительности забивал сырой запах реки.

Надвинув на глаза кепку Жака, Уитни в полудреме лежала наискосок, упираясь ногами в борт каноэ. Длинная удочка Жака едва держалась в ее руках.

Теперь Уитни поняла, почему Гек Финн находил путешествие по Миссисипи столь привлекательным. По большей части оно состояло из полного ничегонеделания и захватывающих приключений. Это было, размышляла Уитни, превосходное сочетание.

– И что ты будешь делать, если рыба схватит наживку?

Уитни лениво потянулась:

– Я брошу ее прямо тебе, Дуглас. Ты ведь знаешь, что надо делать с рыбой.

– Вы хорошо готовите рыбу. – Длинные ровные гребки, которые делал Жак, заставили бы затрепетать от радости сердце любого выпускника Йельского университета. Ти на Тернер помогала ему поддерживать ритм. – Я готовлю… – Жак покачал головой, – очень плохо. Перед тем как жениться, я должен буду убедиться, что моя будущая жена хорошо готовит. Как моя мама.

Уитни фыркнула из-под кепки. На колено ей села муха, но, чтобы стряхнуть ее, нужно было сделать слишком большое усилие.

– Еще один мужчина, чье сердце находится в желудке.

– Смотри-ка, а ведь малыш попал в точку. Поесть – это важно.

– Для тебя еда скорее религия. – Уитни поправила кепку так, чтобы видеть Жака получше. Молодой, думала она, какое жизнерадостное, приятное лицо и мускулистое тело. Вряд ли у него есть проблемы с девушками. – Значит, для вас желудок и сердце одинаково важны. А что будет, если вы полюбите девушку, которая не умеет готовить?

Жак немного поразмыслил над этим. Ему было всего двадцать лет, и ответы его были такими же простыми, как и его жизнь. Его улыбка была по-мальчишески невинной и такой задорной, что Уитни покатилась со смеху, услышав его слова:

– Я приведу ее к своей матери, чтобы она могла научиться.

– Очень разумно, – согласился Дуг. Он нарушил ритм гребли, чтобы отправить в рот кусок кокосового ореха.

– Не думаю, чтобы вы когда-нибудь стали сами учиться готовить. – Уитни наблюдала, как Жак размышляет над этой задачей, а его стройные, сильные руки, ни на секунду не останавливаясь, работают веслами. Улыбаясь ему, она провела пальцем по ракушке, которая находилась у нее на груди.

– У малагасийцев готовит жена.

– А в промежутках, я думаю, она заботится о доме, о детях и пашет на поле, – вставила Уитни. Жак кивнул и ухмыльнулся:

– Она заботится и о деньгах тоже. Уитни ощутила тяжесть кошелька в своем заднем кармане.

– Это очень разумно, – согласилась она, с улыбкой глядя на Дуга.

Конверт спокойно лежал в его собственном кармане.

– Я так и знал, что тебе это понравится.

– Просто каждый должен заниматься тем, что у него лучше получается. – Уитни собралась было снова прилечь, но тут леска дернулась. – Ох, Господи, кажется я поймала одну.

– Что – одну?

– Рыбу! – Ухватившись за удочку, она смотрела на поплавок. – Рыбу, – снова повторила Уитни. – Большую рыбу.

Дуг увидел, что импровизированная леска туго натянулась.

– Черт побери! Полегче! – крикнул он Уитни, которая так резко встала на колени, что чуть не перевернула лодку. – Смотри не упусти. Сегодня вечером эта рыба станет главным блюдом.

– Я не упущу ее, – сквозь зубы сказала Уитни. Она знала, что не упустит, хотя не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. Она повернулась к Жаку:

– Что теперь?

– Тащите ее, только осторожно. Рыба крупная. – Положив весло, Жак мелкими шажками, чтобы не раскачать лодку, подошел к Уитни. – Как вы правильно изволили заметить, сэр, мы вечером поедим. Но она будет бороться. – Заглядывая через край, он положил руку на плечо Уитни. – Мне кажется, рыба уже думает о сковородке.

– Давай, дорогая, ты сможешь. – Дуг оставил весла и подполз к середине лодки. – Вытаскивай ее. – Вечером он приготовит из нее филе, поджарит и подаете отварным рисом.

Возбужденная, полная решимости Уитни от усердия высунула кончик языка. Если бы сейчас кто-то из мужчин предложил ей отдать удочку, она бы страшно рассердилась. Напрягая мышцы рук, о существовании которых она уже давно забыла, Уитни вытащила из воды извивающуюся рыбу.

На чешуе отчаянно трепыхавшейся рыбы горел отблеск заходящего солнца, отдавая серебром на фоне сгущающейся синевы неба. Это была простая форель, но Уитни она казалась королевской добычей. Уитни издала воинственный клич и упала на спину.

– Не упусти ее теперь!

– Не упустит. – Протянув руку, Жак зажал леску между большим и указательным пальцами и осторожно потянул ее на себя. Рыба трепетала в воздухе, мотаясь туда-сюда, как флаг на ветру. – Мадам сама поймала рыбу, большую, жирную рыбу. – Быстрым движением Жак вытащил крючок и выставил вперед добычу. – Как рыба? Очень удачно. – Он улыбнулся, держа рыбу в руках, в то время как Тина Тернер на кассете издавала скрежещущие звуки.

Все произошло очень быстро. До конца жизни Уитни будет помнить эти мгновения, как будто перед ней один за другим проходят кадры из фильма. Вот Жак стоит, сияющий от радости. Его смех все еще звучит в воздухе. В следующий миг он падает в воду. Выстрел не дошел до сознания Уитни.

– Жак! – Ошеломленная, она встала на колени.

– Ложись! – Дуг навалился на нее так, что Уитни едва могла дышать. Он удерживал ее все время, пока лодка качалась, и молился, чтобы они не перевернулись.

– Дуг!

– Лежи тихо, понятно? – Дуг не смотрел на нее. Его голова была на несколько сантиметров выше головы Уитни, и он внимательно осматривал берега по обе стороны канала. Заросли были такими густыми, что могли укрыть целую армию. Где они, черт возьми? Медленным движением Дуг протянул руку к пистолету на поясе.

Когда Уитни это заметила, она повернула голову в поисках Жака.

– Он упал? Мне показалось, я слышала… – Прочитав ответ в его глазах, она выгнулась дугой. – Нет! – Пытаясь встать, Уитни едва не выбила пистолет из рук Дуга. – Жак! О Боже!

– Лежи, – сквозь зубы приказал Дуг, зажав ее ноги своими. – Ты ничем не можешь ему помочь. – Уитни продолжала сопротивляться, и Дугу пришлось сжать свои пальцы крепче, так, чтобы она почувствовала боль. – Он мертв, черт возьми. И был мертв еще до того, как упал в воду.

Широко раскрытыми глазами Уитни пристально посмотрела на него. Затем, не говоря ни слова, она закрыла глаза и больше не шевелилась.

Надо отложить на потом чувство вины, боль в сердце. Сейчас все нужно отодвинуть ради главного. Надо остаться в живых.

Дуг не слышал ничего, кроме мягкого плеска воды о борт лодки. Он знал, что они могут быть с любой стороны. Но он не понимал, почему они просто не продырявили лодку пулями. Тонкая обшивка не могла им помочь.

Значит, у них приказ взять их живыми. Дуг взглянул на Уитни. Она лежала неподвижно, закрыв глаза. Или одного из них взять живым, решил Дуг.

Димитри должен был проявить любопытство к такой женщине, как Уитни Макаллистер. Сейчас он знает о ней все, что только можно узнать. Нет, он явно не хочет, чтобы она умерла. Он захочет поразвлечься с ней, вернее, захочет, чтобы она его развлекла, а затем будет требовать выкуп. Они не будут стрелять в каноэ, а просто подождут. Значит, первым делом нужно выяснить, где он и будут ждать. Дуг чувствовал, как пот струится по его спине.

– Это ты, Ремо? – крикнул он. – Ты льешь на себя слишком много одеколона. Я даже отсюда чувствую его запах. – Он подождал секунду, напряженно вслушиваясь в каждый звук. – Димитри в курсе, что я заставил тебя бегать кругами?

– Это ты бегаешь, Лорд.

Слева. Дуг еще не придумал, как он собирается это сделать, но знал, что они должны добраться до правого берега.

– Может быть, я сейчас замедлил ход. – Дуг продолжал говорить. Птицы, которые с криком взмыли в небо от звука выстрела, уже успокоились. Некоторые опять начали щебетать. Уитни снова открыла глаза, но не двигалась. – Может, настало время договориться, Ремо? Ты и я, Ремо. С тем, что у меня есть, ты сможешь заполнить французским одеколоном целый плавательный бассейн. Только подумай, может, тебе стоит поработать на себя, а, Ремо? У тебя ведь есть мозги. Тебе еще не надоело получать приказы и делать за других грязную работу?

– Если хочешь поговорить. Лорд, двигай сюда. Мы устроим приятное деловое свидание.

– Греби сюда, и я прострелю тебе голову, так что ли ты думаешь, Ремо? Давай не будем так низко ценить друг друга. – Самое главное сейчас – придумать, как погрузить один из шестов в воду и направить лодку в нужную сторону. Если они смогут дождаться темноты, у них появится шанс.

– Ты хочешь договориться. Лорд? Что там у тебя?

– У меня есть бумаги, Ремо. – Дуг осторожно открыл рюкзак. Теперь у него была коробка с патронами. – И классная дамочка. Вместе они стоят столько, сколько тебе и не снилось. – Дуг бросил взгляд на Уитни. Она напряженно смотрела на него. – Димитри говорил тебе, что у меня в руках наследница состояния, Ремо? Макаллистер. Слышал про мороженое Макаллистера? Лучшая сливочная помадка в Штатах. Ты знаешь, сколько миллионов они заработали на одной сливочной помадке, Ремо? Знаешь, сколько готов заплатить ее старик, чтобы получить дамочку обратно одним куском?

Дуг засунул коробку с патронами в карман.

– Подыграй мне, милая, – обратился он к Уитни, убедившись, что его пистолет полностью заряжен. – Мы обязательно выберемся отсюда. Сейчас я выдам ему кое-что о твоих достоинствах. Когда я это сделаю, начни ругать меня, раскачивать лодку, в общем, устрой скандал на сцене. Пока ты будешь этим заниматься, постарайся схватить вон тот шест. Ладно?

Уитни безучастно кивнула.

– На ней не так уж много мяса, но она умеет разогреть простыни, Ремо. И она не очень разборчива насчет того, кому их разогревать. Ты понимаешь, к чему я клоню? Я не вижу проблемы в том, чтобы нам поделиться.

– Ты грязный подонок! – Уитни вскочила с криком, который сделал бы честь любой торговке рыбой. Дуг, который совсем не собирался подставлять ее под прицел, попытался схватить Уитни за руку. Изогнувшись, она увернулась от его руки и оттолкнула ее от себя. – Ты ничего не понимаешь и женщинах! – крикнула она, вставая во весь рост. – Совершенно. Скорее я буду спать со слизняком, чем с тобой.

В гаснущем свете Уитни была великолепна – с развевающимися волосами, сверкающими от гнева глазами. Дуг не сомневался, что внимание Ремо сейчас сосредоточено на ней.

– Хватай шест и не переходи наличности, – прошептал он.

– Ты думаешь, что можешь так со мной разговаривать, ты, червяк? – Схватив шест, Уитни подняла его над головой.

– Хорошо, теперь… – Дуг замолчал, увидев выражение ее лица. Раньше ему уже доводилось видеть жажду мести в глазах женщин. Машинально он поднял руку. – Эй, подожди, – начал Дуг, но шест уже опускался. Он откатился в сторону, и вовремя – в это мгновение он увидел, как Вейс с маленького темного плота прыгает в их лодку. Они бы опрокинулись, но Уитни потеряла равновесие и упала, перегнувшись через противоположный борт, и тем самым выровняла лодку. – Пронеси, Господи. – Конец фразы потонул в шуме, когда Дуг сцепился с Вейсом.

Удар Уитни пришелся здоровяку в плечо, но не причинив ему особого вреда, а только разозлив, потому что напомнил о сломанном носе. Уитни снова подняла шест и собирала силы для удара, но в этот момент Дуг оказался сверху. Лодка накренилась, зачерпнув бортом. Уитни увидела тело Жака, плававшее на поверхности воды. Сердце ее сжалось, но сейчас она не могла позволить себе дать волю чувствам. Нужно было бороться за свою собственную жизнь.

– Ради Бога, Дуг, посторонись! – крикнула она и отскочила назад, когда лодка отчаянно накренилась.

На берегу Ремо, оттолкнув Барнза, достал пистолет и, прицелившись, ждал, когда Дуг окажется на мушке.

– Лорд, маленький негодяй. Помни обо мне. Все это похоже на игру – двое мальчиков-переростков борются на лодке, а придет взрослый дядя, и они разбегутся в поисках новых развлечений, как в бреду подумала Уитни и тряхнула головой, чтобы прийти в чувство.

Она опять попыталась встать, но лодка снова качнулась, и она чуть не упала за борт. Хотя в руке Дуга был пистолет, но соперник не давал Дугу возможности – он был сильнее его и тяжелее по меньшей мере килограммов на пятнадцать. Стоя на коленях, Уитни снова взялась за шест.

– Черт возьми. Дуг, я не смогу попасть по этому мерзавцу, когда ты развалился на нем сверху. Встань!

– Сейчас. – Задыхаясь, Дуг пытался отвести руку Вейса от своего горла. – Подожди минутку. – Тут голова Дуга дернулась назад – Вейс ударил его в подбородок. Дуг почувствовал во рту вкус крови.

– Проклятый, это ты сломал мне нос, – сказал Вейс, поднимаясь вместе с Дугом на ноги.

– Так это был ты?

Они стояли, сцепившись, и Вейс медленно выворачивал руку Дуга вместе с пистолетом так, чтобы дуло смотрел прямо ему в лицо.

– Ага. А твой я сейчас оторву.

– Это мы еще посмотрим. – Дуг уперся ногами в дно лодки покрепче, почувствовав, что в его левом плече хрустнуло. Об этом он подумает потом, когда не будет видеть перед глазами зияющее чернотой отверстие пистолета.

Пот градом катился по его телу. Дуг отчаянно пытался не дать противнику нажать на спусковой крючок. Вейс улыбался, и Дуг со злостью подумал, что эта улыбка – последнее, что он видит в своей жизни. Внезапно улыбка исчезла с лица Вейса. Уитни с силой ткнула его шестом в живот. Бандит охнул и согнулся от боли пополам.

Чтобы не упасть, он схватился за Дуга и выпрямился. В эту секунду Ремо открыл с берега огонь, и пуля, предназначенная для Дуга, застряла в спине Вейса. Он стал для Дуга живым щитом. На его лице застыло удивление, и он, как бревно, упал на борт каноэ. От этой тяжести каноэ перевернулось, и Уитни почувствовала, что глотает воду.

Охваченная паникой, она выбралась из воды, задыхаясь и отчаянно колотя по воде руками.

– Бери рюкзак! – крикнул ей Дуг, держась за перевернутое каноэ. Две пули просвистели в нескольких сантиметрах от его головы. – Проклятие! – Челюсти крокодила раскрылись и сомкнулись, захватив тело Вейса. Дуг услышал отвратительный звук разрываемой плоти и ломающихся костей. Отчаянным рывком он схватил лямку одного из рюкзаков. Второй уплыл, и дотянуться до него было уже невозможно. – Давай! – снова крикнул Дуг. – Давай быстрей! Выбирайся на берег.

Уитни, увидев, что осталось от Вейса, быстро двинулась к берегу. В коричневой воде канала расплывалось алое пятно. Уитни заметила второго крокодила, когда он оказался совсем близко.

– Дуг!

Он обернулся и увидел раскрытые челюсти. Понадобилось пять выстрелов, чтобы они закрылись снова, утонув в кровавом облаке.

Они увидели еще одного крокодила, и еще, и еще. Дуг нащупал в кармане коробку с патронами, с отчаянием осознавая, что не сможет прикончить всех.

Дернувшись, он встал между Уитни и приближающимся крокодилом. Дуг ждал удара, ждал боли, предельно сосредоточенный и холодно спокойный. Когда крокодил был уже на расстоянии вытянутой руки, его голова внезапно разлетелась на части. Прежде чем Дуг успел отреагировать, еще три крокодила ушли под воду, колотя хвостами в предсмертной агонии. Вокруг бурлила кровь.

Но стрелял не Ремо. Дуг понял это еще до того, как повернулся к берегу. Стреляли откуда-то южнее. Или у них была небесная заступница, или кто-то шел по их следу. Дуг успел уловить движение в кустах, ему показалось, что там промелькнула белая панама. Увидев Уитни у себя за спиной, он не стал тратить времени на размышления.

– Бежим! – Дуг схватил ее за руку и потащил к берегу. Уитни следовала за ним, не оборачиваясь, с трудом заставляя свои ноги нести ее к берегу.

Дуг почти волочил ее по мокрым камышам и втащил в прибрежные кусты. Задыхаясь, он опустился на поваленный ствол.

– Бумаги у меня, слышишь ты, сукин сын! – крикнул он через канал. – Они у меня. Почему бы тебе не поплавать немного, чтобы забрать их? – Пытаясь отдышаться, Дуг на несколько секунд закрыл глаза. Рядом сидела Уитни. – Скажи Димитри, что они у меня, и еще передай, что за мной должок. – Он вытер кровь с губ и сплюнул. – Ты понял, Ремо? Так и передай, мол, за Дугом должок. И, слава Богу, я еще надеюсь этот должок вернуть. – Поморщившись, Дуг потер плечо, которое вывихнул во время схватки с Вейсом. Одежда прилипла к телу, мокрая, окровавленная и залепленная грязью. В нескольких метрах отсюда, в канале, пировали крокодилы. Дуг посмотрел на пустой пистолет в руках, не спеша достал коробку с патронами и зарядил его.

– Отлично, Уитни, давай…

Она сжалась в комок, уткнув голову в колени. Уитни сидела молча, но Дуг догадывался, что она плачет. Не зная, что делать, он провел рукой по ее волосам.

– Эй, Уитни, не надо.

Она все молчала. Дуг посмотрел на пистолет и со злостью засунул его обратно за пояс.

– Пошли, дорогая. Нам нужно идти. – Он попытался ее обнять, но Уитни отшатнулась. Слезы текли по ее щекам.

– Не прикасайся ко мне. Это тебе нужно идти, Лорд. Ты для этого предназначен. Идти, бежать. Почему бы тебе не взять свой конверт и не исчезнуть? Прямо сейчас. – Сунув руку в карман, Уитни с трудом вытащила кошелек из прилипших к телу брюк и швырнула его Дугу. – Это тоже возьми. Здесь все, о чем ты заботишься, о чем ты думаешь. Деньги. – Она не пыталась вытереть слезы и смотрела на Дуга сквозь них. – Там не так уж много наличных, всего несколько сотен, но зато много на карточке. Во ими все.

Он ведь именно этого и хотел, разве нет? Деньги, сокровища и никаких партнеров. Один он быстрее доберется до цели и все драгоценности заберет себе. Именно этого он и хотел.

Дуг бросил кошелек на колени Уитни:

– Пойдем.

– Я не пойду с тобой. Иди один за своим золотым мешком, Дуглас. – Тошнота сжимала желудок и подступала к горлу. Уитни подавила приступ. – Если сможешь жить с этим дальше.

– Я не оставлю тебя здесь.

– Почему же? Ты уже оставил здесь Жака. – Уитни оглянулась на реку, и ее охватила дрожь. – Ты его оставил. Оставь и меня. Какая разница?

Дуг схватил ее за плечи с такой силой, что Уитни сморщилась от боли.

– Он умер. И мы ничего не могли сделать, чтобы спасти его.

– Это мы его убили.

Такая мысль уже приходила ему в голову. Может быть, поэтому Дуг сжал Уитни еще сильнее:

– Нет. Не надо обвинять меня в его смерти. Димитри убил его так же, как прихлопнул бы муху на стене, потому что для него это значит столько же. Он убил его, потому что ему нравится убивать, потому что от убийств его не бросает в пот и не тошнит. Ему даже не приходит в голову мысль, что когда-нибудь может настать его черед.

– А тебя бросает в пот от этого? На мгновение Дуг замер.

– Да, черт возьми. Меня да.

– Он был таким юным. – Держа его за рубашку, Уитни тяжело дышала. – Он так хотел поехать в Нью-Йорк. Но он никогда туда не попадет. – Слезы полились опять, но всхлипывания стали тише. – Он никуда больше не попадет. И все из-за этого конверта. Сколько человек уже погибло из-за него? – Уитни вспомнила о ракушке, оди Жака, которую он носил для безопасности, на счастье, по традиции, и опять разрыдалась. Уитни плакала и плакала, но боль в сердце не уходила вместе со слезами. – Он умер из-за этих бумаг, даже не зная, что они существуют.

– Мы доведем наше дело до конца, – сказал Дуг, притянув ее ближе к себе. – И победим.

– Господи, почему для тебя это так много значит?

– Ты хочешь знать причины? – Дуг наклонился, и его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Он часто дышал, глаза смотрели твердо. – Мы победим, Уитни, потому что люди за них умирали. Потому что Димитри хочет их получить. Потому что мы не можем позволить, чтобы Димитри победил нас. Потому что Жак, этот мальчик, умер, и его смерть не должна быть напрасной. Теперь дело не только в деньгах. Да разве ты сама не понимаешь, что оно всегда было не только в деньгах. Главное – победить. Всегда главное – победить. И при этом заставить Димитри попотеть.

Уитни позволила Дугу обнять себя.

– Главное – победить.

– Как только тебя перестает волновать победа, ты уже мертв.

Уитни это понимала, потому что стремление к победе жило и в ней.

– У Жака не будет Фадамиханы, – пробормотала она. – У него не будет праздника.

– Мы устроим ему праздник. – Дуг погладил ее по волосам, нему вспомнилось последнее мгновение жизни Жака – молодой смеющийся парень держит в руках рыбу. – Настоящую нью-йоркскую вечеринку.

Уитни кивнула, уткнувшись лицом ему в шею.

– Димитри это даром не пройдет. Ни в коем случае. Мы должны его победить.

– Да, мы должны его победить. – Отстранив ее, Дуг встал. Его рюкзак остался в канале, значит, они лишились палатки и кухонных принадлежностей. Подняв рюкзак Уитни, Дуг взвалил его на плечи. Оба были мокрые, уставшие и печальные. Дуг протянул, руку:

– Держи свою задницу наготове, дорогая. Она с трудом поднялась, засунула бумажник обратно в карман и совсем неэлегантно фыркнула:

– Подними повыше свою. Лорд.

В сгущающихся сумерках они побрели на север.