"Черные щиты" - читать интересную книгу автора (Робертс Джон Мэддокс)

Глава восьмая

— Государь, еще слишком рано, — заявил адмирал, стоявший на широком кассинском причале рядом с королем Пашаром. Дождь сплошной пеленой скрывал склоны холмов, окружавших гавань. Причал был расположен в северной части порта, где находились доки, сберегавшие флот Неввы до окончания сезона штормов. Когда корабли выступали в поход, то выстраивались перед этим причалом, дабы погрузить на борт необходимые товары и припасы.

Четверо рабов поддерживали балдахин, укрывавший от дождя Пашара и его спутников. Король не сводил взора с морской глади. За пределами гавани он с трудом мог разглядеть скалу, именовавшуюся мысом разбитых кораблей. Там, за ней, на крохотном островке, высился величественный маяк Первин, самое высокое сооружение во всем мире. Все время, пока длился мореходный сезон, рабы безостановочно таскали по лестнице из гладкого отполированного камня корзины, доверху полные масляных кулачных орехов, служивших топливом для громадного костра, что горел наверху башни. Костер этот тушили лишь когда заканчивалась навигация.

— Этот пират Гассем придерживается иного мнения, — наконец, отозвался Пашар. — Судя по донесениям моих соглядатаев, он уже начал переправлять с Островов своих воинов.

— Несомненно, он потеряет многих из них, государь, — заверил короля адмирал.

Кряжистый, крепко сложенный адмирал Хену напоминал причальную тумбу на пирсе. Подобно большинству морских офицеров Неввы, почти всю жизнь он был шкипером торгового судна и превосходно знал каждый поворот береговой линии и все острова, что лежали на торговых путях. В отличие от сухопутной армии, на флоте карьера офицера не могла зависеть от его происхождения или связей при дворе. Морское дело надлежит изучать с ранней юности, многие годы проводить в плаваниях и быть не только способным командиром, но знать также обязанности всех членов экипажа, вплоть до юнг и матросов.

— Соглядатаи доносят мне совсем иное. Гассем больше не использует купеческие корабли, чтобы перевозить людей. Они прибывают на странных судах, похожих на огромные каноэ с выносными уключинами. За счет легких парусов такие суда очень маневренны. В шторм они убирают паруса, и половина экипажа садится на весла, в то время как другая — вычерпывает воду.

Адмирал поскреб подбородок, поросший небритой щетиной.

— Вы правы, государь, такие корабли примитивны, но тонут очень редко.

— Мы уже знаем, что дикари не страшатся риска, — добавил король, чуть помолчав. — Так что можешь отдать начальнику гавани приказ развести на маяке огонь.

Костер на башне маяка служил знаком, уведомлявшим о начале мореходного сезона. Обычно невозмутимый адмирал воззрился на короля с недоумением.

— Государь, но ведь осталось не меньше месяца до начала навигации!

— Без моего дозволения в море не выйдет ни один корабль, — заявил Пашар. — Однако, уже сейчас они должны начать готовиться к плаванию. Флотские офицеры и матросы должны собраться в казармах. Приказываю, чтобы в течение двух недель корабли были оснащены и подготовлены к долгому походу! Мы отправимся на север, как только погода устоится. Наш путь лежит во Флорию!

— Как будет угодно вашему величеству, — покорно кивнул адмирал.

Выйдя из-под навеса, он отправился отдавать все необходимые распоряжения, и вскоре барабанный бой и звон гонгов огласил огромную гавань.

Дождь прекратился к полудню, и небо расчистилось, — ничего удивительного для этого времени года. Казалось, все идет, как обычно… В сопровождении придворных дам и рабынь принцесса Шаззад покинула залы дворца, опостылевшие ей за зиму, и вышла на широкую террасу, с которой открывался превосходный вид на город. Служанки принялись тщательно вытирать каменные скамьи и расстилать на них покрывала, в то время, как садовники бросились очищать клумбы от увядших и поломанных растений, которые могли бы оскорбить требовательные взоры знатных дам своим неподобающим видом. Наконец, рабыни принесли подносы с закусками и напитками, приготовили опахала, — и лишь после этого принцесса Шаззад изволила ступить на террасу.

Одежда принцессы как нельзя более подходила для дождливого дня: на ней были просторные жемчужно-серые шаровары, — цвет бога грозы, — и коротенькая голубая туника с белыми полосами. На ногах у нее были легкие атласные туфельки, расшитые жемчугом; и им же были украшены волосы Шаззад, заплетенные в косы.

На фрейлинах принцессы была одежда чуть проще, — в соответствии с их рангом и положением родителей, — но и в ней также преобладали серо-голубые цвета, в тон одеяниям принцессы.

Женщины расположились на мраморных скамьях, и тут же музыканты с балкона заиграли на флейтах и дудочках. Придворные дамы весело обсуждали последние сплетни, интриги и романы, готовые в любой миг поспешить на зов своей госпожи, однако та, похоже, не намеревалась принимать участие в беседе. Последние дни Шаззад казалась очень замкнутой.

Сейчас принцесса с рассеянным видом перебирала засахаренные фрукты, лежавшие на блюде, но, похоже, еда вовсе не привлекала ее. Вообще, в последнее время все ее желания казались какими-то смутными, что отнюдь не походило на Шаззад. Обычно она предпочитала рискованные развлечения, принимала самое живое участие во всех придворных интригах, на которые было так щедро ее окружение. Обычно по утрам она спускалась на конюшню к своим любимым кабо, а вечера проводила с очередным возлюбленным. Как верховная жрица, она вершила ритуалы в нескольких храмах и втайне принимала участие в темных обрядах запретных культов, которые весьма интересовали принцессу. Поскольку ее ранг позволял ей удовлетворять любые капризы, она ни в чем не знала себе отказа.

Но в последнее время былые наслаждения потеряли для нее всякую прелесть. Познав истинную власть над людьми, Шаззад мечтала овладеть ею в полной мере.

Принцесса видела, как люди сражаются и умирают на поле брани, видела грозную силу варваров, способную уничтожить ее королевство, и все прочее меркло в сравнении с этими необычайно яркими впечатлениями. К тому же она знала, что ее действия помогли предотвратить панику, которая могла привести к необратимой катастрофе. Но Пашар, выразив дочери искреннюю благодарность, казалось, напрочь позабыл о ней и больше не обращался за помощью. Это выводило надменную и самолюбивую женщину из себя.

Король Пашар вовсю готовился к войне с Гассемом.

Поначалу он еще приглашал принцессу на военные советы, где обсуждалась будущая кампания, однако вскоре почувствовал, что его советники воспринимают вмешательство женщины в их дела как личное оскорбление, хотя ни один из них, разумеется, не высказал этого вслух. Довольно скоро по Касину поползли слухи, что принцесса Шаззад нарушает все установленные традиции. Шаззад понимала, что отцу куда важнее поддержка придворных, чем ее помощь, и не стала спорить, когда Пашар велел ей отказаться от участия в советах. Принцесса не виделась с отцом уже несколько дней.

За последнее время ее переписка с королевой Лериссой превратилась в весьма увлекательную игру. Да, супруга Гассема была наивна и необразованна, но эти недостатки искупались ее живым природным умом. Впрочем мысли Шаззад куда больше занимал муж этой дикарки. Гассем словно зачаровал принцессу. Она сознавала, что еще никогда в жизни не была так увлечена мужчиной. Иногда Шаззад чувствовала, что не может противостоять влиянию этих чар и полностью покорена королем варваров.

Король Пашар всегда служил для нее примером идеального правителя: сильного, мудрого, иногда, по необходимости, жестокого. Он нежно любил свою дочь, однако ко всем прочим относился с подозрением и недоверчивостью, что отвечало обстановке дворцовых интриг.

Пашар узурпировал трон, но принцесса сознавала, что иначе он поступить не мог — прежний король был не способен управлять государством, а ее отец обладал и волей, и мудростью истинного владыки. Шаззад всегда думала о нем как о короле, даже когда была всего лишь маленькой девочкой, а он — герцогом среди множества равных ему по рангу сановников.

Совсем другим был Гассем — варваром, наделенным могучей природной силой, схожей с силой грозной стихии. Гассем покорял мир, и никто не мог противиться его власти. К тому же он был молод… Перед всем этим меркли сила и величие короля Неввы.

И к тому же Гассем был хорош собой! Теперь Шаззад поняла, что не знала истинной мужской красоты, пока не увидела шессинов. Они были самыми красивыми людьми в мире — и вместе с тем свирепыми грозными воинами. Вспоминая о взгляде Гассема, которым тот смерил ее с головы до ног, принцесса возмущалась до глубины души, но одновременно ее охватывал невероятно сладостный трепет. Шаззад, как только достаточно повзрослела, легко заводила и меняла любовников, но они всегда оставались для нее лишь развлечением. Она пользовалась ими и без сожаления бросала, как только они начинали ей надоедать. Принцесса никогда не думала, что может мечтать о мужчине, пока не встретила Гассема. И если он так великолепен, то какова же его королева?

Внезапно одна из придворных дам в удивлении поднялась с места и подбежала к парапету.

— В чем дело? — спросила принцесса, очнувшись от своих невеселых раздумий.

— Смотрите! — закричала женщина, указывая куда-то вдаль.

— Маяк!

Теперь вскочили все, и аристократки, и рабыни. Женщины столпились у края террасы.

— Не может быть! — воскликнула одна из них. — Наверное, это просто случайный отблеск. Возможно, рабы полируют бронзовые короба, в которых носят наверх дрова.

— Нет, — возразила Шаззад, прикрывая ладонью глаза от прямых лучей заходящего солнца. — Это сигнал начала мореходного сезона! Я вижу дым!

— Но это же невозможно! — возразила другая дама, жрица морского бога. — Храмовые священники еще не принимали решения об открытии сезона, и кроме того, все равно… Все равно слишком рано! Как могло случиться такое?

— Только мой отец, король Неввы, наделен такой властью! — скривив губы, заметила Шаззад. Она была в ярости, что Пашар ни словом не обмолвился ей о своем решении.

— Тогда нам следует поспешить домой! — заволновалась одна из женщин. — Необходимо переменить одежду, и ума не приложу, как я сделаю это. Ведь все мои весенние платья еще не готовы!

— А я так располнела за зиму! — запричитала другая. — Со мной это всегда случается в сезон штормов. Ни один из весенних нарядов на меня просто не налезет! Теперь моим швеям придется работать день и ночь, и все равно я несколько дней не смогу появиться на людях!

Кровь застучала в висках у Шаззад, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Произошло чрезвычайное событие, а эти безмозглые создания могут болтать только о своих тряпках! Принцессу охватило жгучее желание схватить плетку и пройтись ею по плечам и спинам этих никчемных тупиц. Шаззад попыталась взять себя в руки. Если она даст волю чувствам, оскорбленные аристократки могут жестоко ей отомстить. Принцесса сосредоточила свое внимание на музыкантах. Она вдруг осознала, что они заиграли весеннюю музыку. Когда Шаззад уверилась, что может наконец говорить спокойно, то обратилась к своим дамам:

— Полагаю, вам и впрямь лучше вернуться домой и заняться своим гардеробом. Должно быть, маяк зажгли, потому что отец готовится к войне против вторгшихся в нашу страну варваров. Он хочет как можно быстрее двинуться морем на север. Огонь на маяке — древний сигнал для сбора флота. Вот и все. Это знак боцманам, чтобы они начинали вытаскивать пьяных матросов из кабаков, и офицерам, чтобы те возвращались на свои суда из загородных усадеб. Во время войны для принятия подобных решений королю не требуется согласия жрецов.

Разумные речи принцессы успокоили взволнованных женщин, и они вернулись к своей обычной болтовне о нарядах. Шаззад подумала, что, похоже, ее народ действительно близок к вырождению. В таком случае он достоин того, чтобы его поработили варвары.

Когда придворные дамы наконец удалились, Шаззад отпустила слуг, оставив при себе лишь нескольких рабов-охранников, и вернулась в свои покои. Она потребовала одежду для верховой езды и велела оседлать кабо. У принцессы не было настроения при параде шествовать по улицам города в паланкине, который несли на плечах четверо рабов.

Рабыни раздели принцессу и смыли с лица искусно наложенную краску, затем аккуратно распустили сложную прическу и выбрали из волос нити жемчуга. Шаззад облачилась в плащ с широкими рукавами, кожаный жилет, короткие узкие штаны и высокие шнурованные сапожки из мягкой кожи.

— Уверена, у королевы Лериссы нет подобных нарядов, — сказала она Тивале, одной из своих приближенных рабынь. — Когда она встает утром, то натягивает на себя какую-нибудь тряпку и ходит в так до вечера. Возможно, бывают даже дни, когда она не утруждает себя и этим.

— Вероятно, так, — согласилась Тивала.

— И все же Лерисса — истинная королева. Ей не нужна роскошь, чтобы утвердить свое положение. Она может не прикрывать свою наготу, но все равно ее боится весь цивилизованный мир. Каждое ее желание беспрекословно выполняется. Вот в этом и заключается подлинная королевская власть!

— Госпожа, ее подданные — дикари, обыкновенные варвары. Разве у них есть истинное величие?

И все же Шаззад знала, что это не так. Почти все королевские династии современности были основаны грабителями, пиратами, дикарями — достаточно сильными, чтобы завоевывать и удерживать завоеванное. С годами они приобретали лоск, респектабельность, жрецы придумывали им подобающие родословные, восходившие к самим богам.

Принцесса не сомневалась, что основатели королевской династии Неввы некогда были такими же варварами.

Шаззад привели ее кабо, она вскочила в седло и поскакала прочь из дворца. Она была в таком возбуждении, что когда принцесса мчалась на своем скакуне по узким улочкам столицы, люди шарахались по сторонам. В Касине было запрещено ездить верхом в утренние часы, когда на рынки доставлялись товары из окрестных усадеб. Разумеется, Шаззад не обращала внимания на этот запрет, как и на множество других правил, установленных для обычных людей.

Капли дождя падали с портиков храмов, а дым жертвоприношений клубами поднимался к небесам, наполняя воздух запахом жареного мяса. Не только простолюдины, но и жрецы с тревогой взирали на дочь короля, которая галопом проносилась по главной площади города.

Достигнув набережной, Шаззад направилась на север, к гавани. На одном из причалов спешно грузили на баржу кулачные орехи, чтобы доставить их на маяк. Для того чтобы поддерживать пламя костра, каждые сутки требовалось очень много топлива.

Небольшие группы рыбаков разгружали свои лодки. Эти утлые суденышки выходили в море лишь в хорошую погоду, а при первом же признаке надвигавшегося шторма возвращались в защищенную бухту. Если их все же застигала буря, то рыбаки для защиты от стихии растягивали между бортами непромокаемые полотнища.

В порту бурлила жизнь. У причалов в спешке готовили к отплытию маленькие и большие суда. Шаззад миновала ряды огромных складов, где чиновники следили за тем, как распечатывают двери, а клерки с длинными пергаментными свитками, перьями и чернилами проверяли свои описи. Повсюду царили неразбериха и суматоха. Из открытых дверей тех складов, где были соблюдены все положенные формальности, рабы выносили огромные мотки веревки, бочонки с краской и смолой, тяжелые тюки ткани, предназначенной для шитья парусов. Рабочих рук явно не хватало — в такой короткий срок оказалось невозможно набрать достаточно работников.

Шаззад остановилась, наблюдая за происходящим. Чиновники начали проверку с дальнего конца причала. Шесть складов уже были открыты. Следующий остался запертым, и перешли сразу к восьмому. Худой лысеющий писец лишь искоса взглянул на печать с королевским гербом.

— Восьмой склад! — объявил толстый чиновник, напомнивший Шаззад одного из верховных жрецов.

Писец быстро делал на пергаменте какие-то пометки. Королевскую печать на дверях осмотрели и признали нетронутой.

— Ломайте! — решительно велел толстяк.

Рабы вскрыли печать и распахнули двери, чиновники зашли внутрь и приступили к описи. Шаззад направила своего кабо к толстяку, который, узнав ее, склонился в низком поклоне.

— Принцесса, какая честь… — Он выпрямился, утер пот со лба и представился елейным голосом: — Я Куама, глава снабжения морского порта. — Затем он пустился в объяснения: — То, чем мы сейчас занимаемся, должно было произойти лишь через два месяца, госпожа. Все эти хлопоты свалились на нас так неожиданно!.. Мы проверяем склады. Это весьма важное дело.

— Я вижу, чем вы заняты, — перебила его Шаззад. — Но почему вы не сделали этого прежде, чем двери были опечатаны?

— Мы это сделали, принцесса, — чиновник говорил с ней, как с ребенком. — Правила предписывают производить повторную проверку. Первая происходит в присутствии специальных чиновников, а затем результаты сравнивают в Адмиралтействе.

— Чтобы выявить злоупотребления, верно?

— Воистину так, принцесса. Конечно, подобное случается очень редко.

— Но почему тогда не открыли эту дверь? — спросила принцесса, указывая плетью на пропущенный склад.

Куама обернулся, словно не понимая, о чем идет речь:

— А… там хранится вино. Оно еще долго не понадобится, поэтому этот склад не распечатают до тех пор, пока не будут набраны команды кораблей.

— Откройте его!

— Прошу прощения, госпожа… — Куама оглянулся на стоявших неподалеку чиновников, бездельников и зевак. — Я не могу нарушить заведенный порядок!

Шаззад указала на маяк, на башне которого уже горел огонь:

— Ты сам видишь, что все правила уже нарушены. Открывай! Я приказываю.

Куама скрестил руки на груди и с отчаянной решимостью воскликнул:

— Не стану! Только мое начальство…

— А я кто, по-твоему, недоносок? — Шаззад ударила его плетью по лицу. На щеке Куамы выступила кровь, и тоненькая струйка потекла на воротник. Воцарилась тишина. Принцесса повернулась к лысому писцу. — Проверьте печать на этом складе! — велела она.

Тот внимательно осмотрел пломбу и побледнел.

— Склад седьмой! — выкрикнул он. — Королевская печать осмотрена в присутствии свидетелей! Обнаружены повреждения!

Шаззад обратилась к морскому офицеру, стоявшему поодаль.

— Взять его! — и указала на толстого чиновника.

Офицер подал знак, и двое вооруженных стражников заломили Куаме руки. Принцесса подъехала к дверям склада и велела их открыть.

— Взгляните, госпожа! — сказал писец. — Печать была сломана, а затем скреплена воском.

Шаззад велела рабу взломать двери склада, сохранив поврежденную печать. Едва рабы распахнули дверь, как в нос всем ударил запах прокисшего вина. Склад был заполнен рядами винных бочонков, заткнутых деревянными пробками и залитыми пчелиным воском. На полу растекались лужи липкого жижи, от которой несло уксусом.

— Дай мне свой меч! — велела Шаззад морскому офицеру.

Тот передал ей клинок, и она направила кабо к ближайшему бочонку. Размахнувшись, принцесса ударила по нему мечом. Бочонок разлетелся вдребезги, и из него на пол вытекло с полгаллона мутной прокисшей жидкости. Шаззад проехала вдоль первого ряда сосудов, постукивая по каждому клинком, чтобы определить, есть ли среди них пустые.

Чуть погодя она выехала на свежий воздух и остановилась перед дрожащим от страха Куамой, которого по-прежнему держали под локти двое солдат. Принцесса посмотрела на склады, откуда рабы выносили провиант.

— Должно быть, продажа снастей приносит не столь большую выгоду, Куама? — зловещим тоном поинтересовалась она. Чиновник молчал, кровь текла по его толстому подбородку. — Но на складах еще хранится много ценных вещей. Король Неввы закупает для своих солдат неплохое вино, поэтому здесь перед тобой открывается прекрасная возможность для мошенничества, не так ли? Если продавать его в тавернах, можно получить немалую выгоду! У тебя хватило времени наполнить бочонки вместо вина каким-то мерзким пойлом, а также подделать печать и ночью снова повесить ее на двери склада. Ты прекрасно знал, что об открытии мореходного сезона объявят еще не скоро, поэтому ты успеешь заменить ту пакость, что сейчас находится в бочонках, дешевым вином. Так было в течение многих лет, но не сейчас! — Она повернулась к охранникам: — Внимательно следите за тем, чтобы он не успел покончить с собой. На казни будет присутствовать весь город. Если ему удастся избежать справедливого наказания, тогда вы сами займете его место на виселице или на кресте.

Принцесса развернула кабо и направилась к причалу, где стояли военные корабли.

Причал блестел свежеструганным деревом, там приятно пахло смолой. Рабы грузили на суда снаряжение и оружие: весла и канаты, щиты, связки стрел и копий, разобранные на части метательные машины.

Шаззад увидела своего отца на палубе среди моряков. Пашар, обернувшись, и с изумлением воззрился на дочь, а затем перевел взгляд на окровавленное лицо Куамы.

Кабо принцессы попятился, прядая ушами, однако Шаззад ударами плети принудила животное подняться на палубу. Там она спешилась и подошла к отцу. Моряки отшатывались от принцессы, словно от зачумленной. Наконец она осталась лицом к лицу с королем и по суровому лицу Пашара поняла, что переступила все возможные границы.

Принцесса похолодела.

Король шагнул к ней и выхватил плеть из внезапно онемевших пальцев дочери. С перекошенным от гнева лицом он сжал кулаки.

— Что я вижу, дочь моя? Почему ты позволяешь себе так обращаться с королевскими чиновниками? Как ты посмела появиться верхом на палубе моего корабля? Ты заслуживаешь кары за свою дерзость!

Внезапно осознав, что она натворила, Шаззад в страхе рухнула на колени перед отцом, что делала прежде лишь на официальных церемониях. Она прижалась щекой к его ноге.

— Можешь убить меня, отец, но поверь: я поступила так лишь для твоей пользы и на благо державе.

Пашар внезапно наступил ей на шею, и принцесса испугалась еще пуще, ожидая продолжения.

— Немедленно объясни, что ты имеешь в виду! — велел король.

Шаззад торопливо постаралась описать все, что ей удалось узнать. Когда она, наконец, замолчала, Пашар обернулся к стоявшему под стражей портовому чиновнику.

— Принцесса говорит правду, — подтвердил офицер охраны. — Поврежденную печать мы сохранили, и вы, государь, сами можете увидеть пустые винные бочонки в седьмом складе.

Шаззад охватило необычайное облегчение, когда отец, наконец, снял ногу с ее шеи. Затем, грубо ухватив дочь за волосы, Пашар рывком поставил ее на ноги и вновь обратился к стражникам:

— Заковать виновного в кандалы! — После этого он рявкнул подоспевшим чиновникам: — Займитесь своими делами. А ты пойдешь со мной, — велел он Шаззад и, крепко держа дочь за руку, провел ее к носу корабля, где они, наконец, остались наедине. Через некоторое время король успокоился. — Никогда прежде не видел подобной дерзости, — еще немного, и я велел бы тебя казнить!

Понемногу страх Шаззад проходил, уступая место гневу.

— О какой дерзости ты говоришь, когда тебя окружают лжецы и изменники? Я помню, не столь давно, ты велел казнить всех предателей в своем окружении. Неужели сейчас ты решил взяться за меня?

Король не сводил взгляд с дочери, теребя пальцами плеть. Внезапно, губы его растянулись в улыбке — а затем он расхохотался. Напряжение исчезло. Пашар бросил дочери ее плеть.

— Возьми! Я вижу, ты владеешь ею даже лучше, чем шессины — своими копьями.

Между отцом и дочерью вновь воцарился мир, и Шаззад нежно стиснула руку короля.

— Отец! Не прошло и нескольких месяцев с тех пор, как ты обнаружил всю беспомощность нашего войска, но почему ты думаешь, что дела на флоте обстоят лучше? Сейчас нам, как никогда, необходимо расправиться с продажными чиновниками и восстановить порядок перед грядущими морскими сражениями.

Пашар задумчиво кивнул.

— В твоих словах истина. Теперь я вижу, что все эти месяцы я должен был не разлучаться с тобой. Увы, но мои подданные уверены, что управлять ими может только мужчина.

Теперь рассмеялась и Шаззад.

— Да разве они мужчины? То, что болтается у них между ног, не сделает мужчиной того, у кого душа раба и евнуха. Порой мне кажется, что это я — единственный мужчина в твоем окружении. И единственный человек, кому ты можешь полностью доверять.

Правитель печально вздохнул.

— Увы, ты права… Но что же будет с Неввой? — пройдясь по палубе, он обратился к офицерам: — Слушайте меня все! На время этой кампании я передаю управление Морской Службой принцессе Шаззад, да смилуются над вами боги, если ей будет в чем вас упрекнуть.

У Шаззад радостно забилось сердце, однако на лице не отразилось никаких чувств.

По трапу она спустилась на причал, чувствуя на себе удивленные настороженные взгляды офицеров. Женщина не отличалась высоким ростом и терпеть не могла смотреть на людей снизу вверх, поэтому когда один из чиновников подвел ей кабо, и Шаззад смогла сесть в седло, то вмиг почувствовала себя гораздо увереннее.

— Слушайте меня внимательно! Отныне я стану тщательно и строго следить за подготовкой и загрузкой каждого корабля. Я стану проверять каждый канат, каждое весло, каждый гвоздь. За то время, что осталось перед отплытием, я могу приказать разгрузить любой корабль, чтобы внимательно все осмотреть. Любого недобросовестного офицера ждет наказание, а продажных — казнь. Такова воля короля.

Во взглядах окружающих мелькали изумление и страх. Наконец, чиновники и морские офицеры поняли, что принцесса не шутит, и осознали всю серьезность своего положения. Они всегда были готовы исполнять приказы, в особенности если в ином случае их ожидало наказание.

— Сегодня, еще когда у меня не было всех необходимых полномочий, я обнаружила случай подлого воровства. Все вы прекрасно знаете, что скверное вино ведет к расстройству здоровья и недовольству солдат. Гнилой канат или плохо закрепленная катапульта могут обернуться в бою настоящей бедой. А что будет, если шторм поломает мачты, сделанные из непросушенного дерева? Стоит ли тогда винить в неудаче моряков? Нет, ведь именно их жизни будет грозить опасность. — Слушатели при этом согласно закивали. — Нет, вина лежит на поставщиках и надсмотрщиках, которые годами наживались на воровстве, будучи неподконтрольны никому. — Принцесса ледяным взором окинула собравшихся. — Я желаю, чтобы наш флот стал лучшим из когда-либо существовавших в Невве. Завтра я буду здесь на рассвете. Будьте готовы отвечать на все мои вопросы. Приведите ко мне командира морской стражи!

Крепкий немолодой мужчина выступил вперед.

— Это я, принцесса Шаззад. Капитан Харах готов исполнить любой твой приказ.

— Тогда поставь на ночь охрану возле складов. Не хочу, чтобы ночью кто-то смог прокрасться и уничтожить следы воровства. Кроме того, я вижу, что ты одет не по форме. Чтобы завтра этого не было!

— Повинуюсь, принцесса, — с поклоном ответил Харах. Он улыбался, но без дерзости. Хотя бы одному офицеру ее суровость показалась справедливой.

Провожаемая приветственными возгласами, Шаззад направилась обратно во дворец. Эти крики были ей приятны, но она все же досадовала, сознавая, что ее приветствовали вдвое громче, будь она мужчиной.

И еще об одном она подумала по пути во дворце. Разумеется, приятно было вновь заняться настоящим делом, но и трудностей впереди ожидало немало. Принцесса была совершенно неопытна в морском деле, однако сознавала, что этого от нее и не требуется. Необходимо найти опытных людей, которые бы ей помогли, и лучше, чтобы люди эти были не из числа придворных.

И тут Шаззад вспомнила о Молке, одном из глав морской торговой гильдии. Принцесса уже не помнила, кто рассказывал ей об этом человеке, но знала, что он честен и обладает огромным опытом. Нужно будет сразу послать за ним, как только она доберется до дворца… Принцессе не терпелось взяться за дело.

При одной мысли о казнокрадах и мошенниках Шаззад охватывал гнев. Предательство — это она еще могла понять, но не мелкое воровство… Зато, благодаря происшедшему, она получила в государстве толику реальной власти. Это куда более приятные хлопоты, чем выбор подходящего наряда по утрам…