"Парижский эрос(Часть 4 тетралогии "Люди доброй воли" )" - читать интересную книгу автора (Ромэн Жюль)

XIII

Бюдисен только что вышел, надев котелок и держа зонтик перед собою. Жерфаньон подождал с минуту. Затем порылся в боковом кармане и достал небольшую фотографическую карточку. Взглянул на нее, встал и положил ее на стол перед Жалэзом.

– Посмотри.

Жалэз взял карточку, посмотрел.

Это был портрет девочки или очень юной девушки, замечательно красивой, с благородными и правильными чертами, спокойным выражением лица, с пышными волосами. Портрет был поясной. Одета она была не старомодно, но и не по последней моде.

– Ну? – сказал Жалэз. – Кто же это?

Жерфаньон скроил смешную гримасу.

– Значит… это не то?… А я-то думал…

Он взял обратно карточку.

– Ты что думал?… Дай-ка сюда.

Жалэз опять стал разглядывать портрет.

– Да… Я понимаю, что ты думал… Где ты раздобыл этот снимок?

– Скажи мне сперва, есть ли сходство.

– Сходство… это не то слово. Сходство – это, по-моему, такая волнующая вещь… почти трагическая. Скажем, что в этом снимке есть намек… очень… настойчивый, не отрицаю. Чем больше я смотрю, тем сильнее он меня трогает. Я даже готов признать, что из всех изображений, не ее изображающих, это самое сходное.

– Так что оно не слишком неудачно? У тебя есть ее портрет?

– Нет… Но скажи, откуда у тебя этот снимок?

– Из одного ларька на набережной.

– Ты случайно на него набрел?

– Не знаю… да… смутно я этой мыслью руководился. С тех пор как ты мне рассказал свою повесть, мне довольно часто приходит в голову на улице, когда я вижу девушку: "Не она ли это?" Иногда я принимаю в расчет протекшие годы, иногда не принимаю. У этого букиниста была куча фотографий; большинство поблекло; потусторонние существа. Впрочем, впечатление очень сильное. Это понравилось бы тебе. Некоторые гораздо новее. Среди них и эта. Ты видишь, во всяком случае, что я тебя слушал внимательно, когда ты мне описывал свою маленькую Элен.

– Да. Это поистине свидетельство дружбы.

– Я не решаюсь тебе подарить ее, потому что это все-таки не она. Но если ты не возражаешь, мы могли бы где-нибудь повесить этот снимок на стене учебной комнаты. Для нас это будет Элен или, вернее, образ Элен, оттого что образ – это не только портрет, но и знак, символ. И к тому же ты с нею к символическому языку привык.

– Наша учебная комната приобретет довольно сентиментальный вид.

– А нам-то что за дело? Тебе бы это могло быть неприятно, в конце концов, будь это действительно она. Но то, что перед нами не подлинник, является достаточной вуалью, метафизически плотной. Если нас будут спрашивать, мы сможем рассказывать что угодно. В случае надобности я скажу, что это моя сестра, чтобы иметь право рассердиться, если кто-нибудь начнет шутить.

– Тогда окажется, что я был влюблен в твою сестру.

– Да. И это очаровательно. Это будет меня утешать в том, что у меня нет сестры… Где, по-твоему, повесить карточку? Слева от двери? А?… Вот. Согласись, что у нее красивые волосы. Выражение глаз, пожалуй, не совсем то… Как ты думаешь? Судя по твоему описанию, взгляд у нее был богаче этого, зрелее, проницательнее. Проницательнее в невинном смысле; мы понимаем друг друга. Словом, покамест можно этим удовольствоваться.

– Как это покамест?

Жерфаиьон немного поколебался; затем сказал так, что нельзя было угадать, в какой мере он шутит:

– Покамест ты не найдешь Элен, потому что в этом я уверен: ты ее найдешь.

– Ты говоришь серьезно?

– Отчего же не серьезно? У меня нет ощущения бездны, как у тебя; скорее ощущение: "ничто не теряется". Все звезды Фалеса еще находятся в небе.

– Ты думаешь?

– Конечно.

– А прахом Цезаря, по словам Шекспира, затыкают, быть может, отверстие бочонка.

Жерфаньон тем временем одевался.

– Ты не идешь в Сорбонну?

– Мне там делать нечего. Но я провожу тебя в ту сторону, если хочешь.