Роберт Сальваторе Возвращение убийцы драконов

ПРОЛОГ

Октябрьский ветер дул нещадно, втягивая желтые, бурые и красные листья в клубящийся вихрь и пронося их мимо человека, который отрешенно стоял на вершине холма, невдалеке от дороги и остроконечных столбиков зеленой ограды, что окаймляла границу кладбища. Сразу же за оградой по Ланкастер-стрит с шумом катились машины – суета жизни была рядом с кладбищенским покоем. В воздухе плясали белые пушинки слишком рано выпавшего снега. Их было немного и, похоже, еще меньше долетало до земли. Снежинки уносило куда-то нескончаемыми порывами ветра.

Склонив голову, Гэри Леджер едва замечал что-либо вокруг: снег, ветер или машины. Его черные неухоженные волосы были теперь длиннее обычного и хлестали по обросшему щетиной лицу, но и этого он также не замечал. Ощущение беспросветного дня, той классической меланхолии, воцарявшейся осенью в Новой Англии, не покидало Гэри. Однако детали были утрачены, они исчезли в непреодолимой силе простых слов, высеченных на плоском белом камне, врытом в землю:

Рядовой Энтони Леджер 23 декабря 1919 – 6 июня 1992 Ветеран Второй мировой войны.

Так оно и было: отец Гэри прожил на свете семьдесят два года, пять месяцев и пятнадцать дней. И это все, что осталось.

Гэри попробовал вызвать в памяти образ своего отца. Он вспомнил игры в крибедж, вспомнил сильнейший буран 1978 года, когда Энтони Леджер, этот упрямец почтальон, поднялся в пять утра, пытаясь расчистить проезд для машины.

При этом воспоминании Гэри грустно усмехнулся… В то февральское утро юноша проснулся полный надежды, что занятия в школе отменят: накануне в новостях обещали сильный снегопад. Он выглянул из-за занавески в окно и увидел, что снега и в самом деле навалило изрядно. Во всяком случае, тогда, пятнадцать лет назад, окрестности потеряли свой привычный вид. Потом Гэри посмотрел на подъезд к дому и заметил черное пятно диаметром в несколько дюймов. Он вдруг решил, что это кусочек асфальта и что его машину, его драгоценный «кугуар» выпуска 1969 года с мотором «Босс-302» и волшебными колесами… украли.

Молодой человек бросился вниз прямо в нижнем белье, не переставая кричать: «Моя машина!» – и выскочил на улицу.

Но машина по-прежнему находилась на своем месте, а его мать и старшая сестра стояли рядом и ошарашено взирали на него. Черное пятно, которое увидел Гэри, было не кусочком асфальта, а пластиковой крышей автомобиля.

Чуть дальше, в конце проезда, его отец, его упрямый па вонзал лопату высоко вверх (выше собственных плеч!), в сугроб: Энтони старался откопать свою машину, чтобы добраться до работы. Не важно, что городские снегоуборочные комбайны не смогли даже подняться по холмистой Флоренс-стрит. Не важно, что сугробы все росли и росли как на их улице, так и на главной магистрали.

… Гэри так ясно все это себе представлял. Он припомнил даже кладбище, располагавшееся за улицей и соседским двором, и статую на фамильном склепе родных его отца – деву с воздетыми к небу руками.

Как и теперь. Как и всегда. Надгробная плита над могилой Энтони Леджера находилась в нескольких футах от статуи, и взгляд Гэри переместился к скульптурному изображению девы, проследовал по линии спины и рукам, поднятым к небу, полному темных и светлых облаков, гонимых западным ветром. Усмешка исчезла с лица Гэри, сменившись одинокой слезой, медленно скатившейся по щеке.

Диана стояла в двадцати футах от него, прислонившись к машине. Она заметила блеск этой слезинки и молча закусила нижнюю губу. Ее глаза, зеленые, как и у Гэри, повлажнели от сочувствия. Но она была беспомощна. Совершенно беспомощна. Прошло всего четыре месяца, после того как скончался Энтони, и Диана видела, что за это короткое время ее муж повзрослел больше, чем за семь лет, которые они были вместе.

Но именно такое состояние и вызывает смерть – бессилие. И если его ощущала Диана, глядя на страдающего Гэри, то сам Гэри чувствовал свое бессилие в десять раз сильнее, когда смотрел на простой камень, врытый в землю на кладбище, открытом всем ветрам. И на простые слова, высеченные на нем.

Гэри всегда был фантазером. Если в школе ему доставалось от какого-нибудь задиры, он обычно представлял себя мастером боевых искусств и мысленно жестоко расправлялся с обидчиком. Какие карты ни выбрасывала бы ему жизнь, он мог изменить – их расклад с помощью своего воображения… Вплоть до сегодняшнего дня, до взгляда на это надгробие, под которым лежал его отец.

Для этой реальности не существовало фантастических историй о «побеждающем герое».

Гэри глубоко вздохнул и вновь посмотрел на надгробный камень. Он не ходил на кладбище часто: не видел в этом смысла. Память об отце он носил в себе ежедневно и ежеминутно – так он отдавал дань уважения человеку, которого очень любил.

До 6 июня все у Гэри складывалось хорошо. Они с Дианой были женаты почти два года и уже начали поговаривать о детях. Оба делали карьеру, идя путями, которые общество считало достойными. После свадьбы они поселились в доме родителей Гэри, а когда накопили денег на собственную квартиру, то переехали и стали жить самостоятельно.

А потом умер Энтони.

Пришло его время. Для подобного события это определение, пожалуй, наиболее подходящее среди всех существующих в мире. Отец Гэри всегда был самым ответственным из людей. Тогда, в то утро, он взялся раскапывать огромный сугроб лишь потому, что, сделав это, смог бы выполнять свои привычные обязанности. Таков был образ жизни Энтони. Поэтому когда Гэри, любимец семьи, самый младший из семерых детей, покинул дом, хлопот у Энтони поубавилось: его сыновья и дочери разъехались и сами стали заботиться о себе. Для Энтони наступила пора расслабиться и проводить дни в спокойном уединении.

Но как это делается, Энтони не знал.

Поэтому и пришло его время. Гэри не ощущал какой-либо вины, чего-то вроде «жаль, что я ему этого не сказал, пока он был жив», поскольку его отношения с отцом были действительно прекрасными. И все же в глубине сознания Гэри не мог отделаться от мысли: останься он в родительском доме, Энтони было бы о ком заботиться. Отец был бы жив.

В этот холодный и ветреный день Гэри было особенно тяжело. Более того, он гораздо сильнее переживал свое горе. Ему недоставало отца. Он всей душой желал снова увидеть, как на тренировках по софтболу отец бьет в третью позицию. Гэри не хватало их совместного сидения у телевизора, когда он выслушивал ворчливые отцовские тирады по поводу неизменно мрачных выпусков ежедневных новостей.

Под конец лета Диана вновь заговорила о детях, но Леджеру ее слова казались теперь совершенно пустыми. Пока что он не был готов для такой перспективы – перспективы иметь детей, которых его отец никогда не увидит.

Весь мир был для него полон мрака.

Весь мир за исключением одного ростка надежды, одного воспоминания, которое не могла заслонить никакая трагедия.

Когда горе угрожало окутать его, завладеть им и швырнуть, безразличного ко всему, на покрытую листьями траву, Гэри прибегнул к старому испытанному средству: восстановил в памяти загадочную страну Волшебноземье. Страну лепреконов и эльфов, страну дракона, которого он убил. Он вспомнил злую колдунью, которая вскоре окажется на свободе, а может, уже свободна и теперь прибирает независимых людей этой страны к своим железным рукам.

Гэри побывал там дважды: в первый раз – совершенно неожиданно для себя, а во второй – после того как провел пять лет, мечтая туда вернуться. Пять лет в земном мире были в Волшебноземье лишь пятью неделями, ибо время в двух различных мирах текло с неодинаковой скоростью.

На короткий миг Гэри ухватился за мысль, что можно каким-нибудь образом попасть в Волшебноземье и, используя разницу во времени, снова оказаться дома, пока отец еще жив. Если бы ему удалось вернуться в ту ночь, когда остановилось сердце Энтони, он сумел бы вызвать врачей «неотложной помощи»…

Но Гэри отбросил этот сумасбродный план, прежде чем тот успел полностью сложиться. Он понял: разница во времени не дает возможности перемещаться в прошлое. Энтони ушел, и во всем мире не было ничего, что могло бы это изменить…

И все же молодой человек был не прочь опять побывать в Волшебноземье. Он хотел увидеть лепрекона Микки Мак-Микки, эльфа Кэлси и Джено Молотобоя, угрюмого Джено, – дворфа, который, похоже, никогда не истощит своего запаса плевков. В течение четырех лет, что прошли со времени его последнего путешествия, Гэри иногда хотелось вернуться в волшебный мир, но непреодолимым это желание стало с того момента, когда он увидел отца, лежащего на больничной койке, с того момента, когда он осознал, что не в силах помочь ему.

Возможно, его желание вернуться было просто-напросто желанием убежать от действительности – Гэри это вполне понимал. А может, ему теперь было все равно.