"Джинн третьего класса" - читать интересную книгу автора (Уильямс Роберт)Глава 10. БОУДЕН — НОЧНОЙ РАЗБОЙНИК— Как видишь, Абу, ты существуешь только в теории, а на практике тебя и нет вовсе, — говорил Алек. — Но я в тебя верю! — тут же добавил он. — Ну ты даешь! — ответил Абу. — Знаешь, Абу, ты стал как-то странно выражаться. Ты что, потихоньку читаешь мои комиксы? Абу промолчал. Алек валялся на кровати и не испытывал ни малейшего желания встать и постелить. Он взял банку и заглянул внутрь. — Вот что, Абу, хочешь — обижайся, хочешь — нет, но все-таки свинство, что я тебя не вижу! Ну пожалуйста, будь добр, материализуйся хоть разок! Абу вздохнул: — Такова моя судьба, о Алек! Стоит мне начать творить чудеса, как мои хозяева теряют разум. — Ну ладно, брось! Я что-то перестал верить, что ты на самом деле можешь творить чудеса. Если не считать того, что ты время от времени угощаешь меня шиш-кебабом или стаканчиком шербета, ты ведь ничего не сделал — только осрамил меня при всем честном народе. — О неблагодарный! — взвыл Абу. — Не я ли спас тебя от злодея по имени Рыжий Уоллес? — Рыжий Уоллес? — Алек соскочил с кровати. — Что ты этим хочешь сказать? — Не я ли поразил его Великой Чесоткой, так что он сидит дома и не в силах омрачить дни твоей жизни, проведенные в школе? — Да что ты, Абу? Это, оказывается, твоих рук дело? Зачем же ты так?.. — Алеку было и приятно и стыдно. Потом ему в голову пришла одна мысль. — Идиот! А если заразится его мама или сестра? На этот раз Абу обиделся. — Великая Чесотка — это тебе не холера. Она поражает не всех подряд! — Не знаю, верить тебе или нет. Абу ничего не ответил. — Слушай, Абу, воспользуемся этим случаем — убьем сразу двух зайцев. Ты снимешь проклятие с Рыжего Уоллеса и немедленно перенесешь меня к нему в дом, чтобы я убедился, что там все нормально. Только чтоб никто меня не заметил! Понял? Абу проворчал: — Нельзя остановить Великую Чесотку. — А я говорю: останови! Ты ее накликал, ты с ней и разбирайся! Алек сам удивился тому, как ловко он нашелся. — Рыжий к воскресенью должен выздороветь, — сказал он. — А теперь устроим быстрый и невидимый перелет к Уоллесам. Бонер-стрит, дом 85. — Слушаю и пови… — раздался голос Абу, и комната исчезла. Алеку почудилось, что его подхватил свистящий ветер, но, прежде чем он успел оценить всю прелесть полета, они уже приземлились. — Абу, где мы? Алек был в спальне. Через старое окно с рассохшейся рамой светил уличный фонарь. Алек осмотрелся и в тусклом свете фонаря увидел запущенную комнату: сломанные стулья, старые тряпки, газеты, посуду. — Кто тут? Алек вгляделся в темноту. На постели сидела старуха — волосы накручены на бигуди, из-под ветхой сорочки торчат костлявые плечи. — Кто тут? — взвизгнула она. Алек выпучил глаза. О господи, опять этот Абу! Они ошиблись этажом, оказались в спальне мисс Моррис и разбудили старушку. — Ну погодите, я вас живо поймаю! Где мои очки? Старуха откинула одеяло и с поразительной энергией прыгнула с кровати прямо туда, где стоял Алек. — Странно! — забормотала она. — Голову дам на отсечение, что здесь кто-то есть. Верно, та самая нечистая сила, про которую рассказывал Гарри Боуден. Покачав головой, мисс Моррис забралась под одеяло. — Быстрей, Абу, болван аравийский! Давай отсюда живо — нам нужно на этаж выше, к Уоллесам! — прошептал Алек. Комната на мгновение исчезла и преобразилась — стала узкой, длинной и очень темной. Сюда свет с улицы не доходил, а значит, догадался Алек, окна отсюда выходят во двор. Он увидел кровать, а рядом — детскую кроватку. На кровати вроде бы спала Евлалия. Она лежала на спине, неловко подложив одну руку под голову. Другую руку она подложила под кудрявую головку сестренки, спавшей рядом. Алек подошел к двери, но она поддавалась с трудом. Он понял, в чем дело: места в комнате не хватало, и кровать стояла впритык к дверям. Алек покачал головой — у Уоллесов было еще теснее, чем у него в чулане. Малышка в кроватке захныкала. Евлалия пошевелилась, медленно села и осторожно высвободила руку из-под сестренкиной головы. Потом она спустила ноги с кровати, на цыпочках подошла к малышке и убаюкала ее. Алек окликнул Абу и через мгновение уже лежал в своей постели. Скоро он уснул. На следующее утро на линейке, когда Евлалия и ее подружки проходили мимо Алека, они захихикали и принялись шептаться. — Хотите верьте, хотите нет — а он мне вчера приснился. — Кто? — Вон тот, Шкилетик. Стоит у моей постели и глядит прямо на меня. — От него не спрячешься! Миссис Уайет, учительница гимнастики, выравнивала строй. — Тише вы там! Одна из подружек Евлалии что-то тихонько шепнула, но миссис Уайет все услышала. — Имей в виду, я слышала все — от слова до слова, а таких, как ты, я без масла ем, ясно? — Ну что вы, мэм! Это ведь про нас говорят, что мы едим человечину, — ответила Евлалия. Миссис Уайет нахмурилась, но потом рассмеялась: — Ладно, ладно — на этот раз твоя взяла. Отправляйтесь в класс. В тот вечер Ким задержалась на работе, и вечер прошел мирно. Но только Алек собрался к себе, как папа, который, по обыкновению, читал газету, расхохотался: — Ты только посмотри, что пишут про Хетти Моррис! Мама удивленно посмотрела на него. — «Еще одна престарелая жительница Баглтауна сообщает о появлении потусторонних сил. Мисс Хетти Моррис с Бонер-стрит известила нас, что в ночь на пятницу, когда она легла спать, она почувствовала, что в ее комнате находится нечто таинственное. Осмотр комнаты не дал никаких результатов, но мисс Моррис заявила: „Несомненно, кто-то там был“. Это уже второй случай после того, который был описан нашей газетой со слов мистера Гарри Боудена из Раундхилла». Папа отложил газету и рассмеялся. Алек еще никогда не видал, чтобы папа так веселился. — Так я и знал! Уж если папаше явились духи, значит, они и без Хетти Моррис не обойдутся. Он замолчал, только когда увидел обращенный на него взгляд мамы. — В чем дело, Конни? — Ничего смешного тут нет. — Почему? Ты ведь не веришь всей этой болтовне? — папа удивленно смотрел на маму. — Конечно, нет, — сердито ответила мама. — Но то, что случилось с мисс Моррис, вовсе не смешно. — Ты это о чем, дорогая? — Эта дурацкая статья мне кое о чем напомнила. Хетти Моррис сегодня днем к нам заходила. Она была в отчаянии. Сказала, что к ним приходил человек из совета и говорил: всю Бонер-стрит снесут, а их переселят в Мурсайд. — И что же? — А она туда не хочет. Вот и все. Ее можно понять. — Но в чем же все-таки дело? Они уже лет сто грозятся снести Бонер-стрит. — Она сказала, что теперь в это дело ввязалась санитарная комиссия и олдермен Блеггетт. — Постой-ка! Тут об этом кое-что есть. И даже на первой странице. — Папа снова схватил газету. — «Таинственная болезнь среди баглтаунских иммигрантов». Это заголовок. "Сообщение о загадочном заболевании среди цветных обитателей Бонер-стрит привело сюда на этой неделе представителей санитарно-жилищной комиссии. В то время как власти указывают, что для беспокойства нет серьезных оснований, появление этого заболевания, по всей видимости не инфекционного, опять поставило на повестку дня вопрос о будущем тех, кто проживает на этой улице, намеченной на снос… Олдермен Блеггетт заявил нашему корреспонденту: «Мы не исключаем того, что заболевание занесено в этот район каким-то нелегальным иммигрантом». — Папа отбросил газету. — Этот Блеггетт городит ерунду. Если болезнь не заразная, как кто-то мог занести ее в этот район? — Меня все это мало волнует. Меня куда больше беспокоит бедняжка Хетти Моррис. Она так плакала, так убивалась! Папа покачал головой: — Не понимаю, зачем, если кто-то заболел, переселять в Мурсайд целую улицу? — Могу тебе объяснить, папа, — сказала Ким, влетая на кухню через черный ход и на бегу сбрасывая шарф. — Те же и Ким Боуден, — вздохнула мама. — Не цепляйся, ма, — ответила Ким. — Я только что говорила с Артуром Блеггеттом. — Какое счастье! — съязвила мама, но Ким никак на это не отреагировала. — Он говорит, все идет по плану. Весь район вокруг Бонер-стрит и Апшо-стрит собираются застроить дорогими домами — с квартирами для служащих. На Пенфолд-роуд построят дома для рабочих очистительного завода. Танк снесут, а на его месте устроят большую автомобильную стоянку. — Стоянку? — удивилась мама. — С какой стати? На углу Стейшн-роуд и Скул-лейн вполне хватает места! — А там будет большой торговый центр, а над ним — квартиры. Все будет страшно современно! — объяснила Ким. — Да как же так! — разволновался Алек. — Какая же там стоянка, если к Танку нет дороги? — Сейчас, конечно, нет, — ответила мама. — Но когда-то была. По ней возили материалы через Бонер-стрит, Скул-лейн, а оттуда по шоссе. Когда Танк закрыли, виадук обнесли забором. Но с Танком это правильно… Только глаза мозолит… — Это ужасно! — сказал Алек. — Иди к себе, Алек, и делай уроки, — опомнилась мама. — Тебя все это не касается. Алек вышел в коридор. Его это не касается! Неужели они возьмут и превратят Танк в какую-то дрянную стоянку?! Из кухни снова раздались голоса, и Алек остановился. — К чему им большой торговый центр? — спрашивала мама. — Только и знают деньги переводить. — Ну, это еще когда будет, — протянула Ким. — Но вот что Бонер-стрит скоро снесут — это я уверена. Олдермен Блеггетт и его люди спят и видят эти квартиры для служащих. — А бедняжке Хетти Моррис и прочим, значит, съезжать? Очень мило! — возмутилась мама. — Сказала бы я им, как это называется! — Что ты на меня-то смотришь? — спросил папа. — Почему бы не вмешаться твоим ребятам из Клуба железнодорожников ? — Им не до того! — усмехнулась Ким. — Они только и знают, что спорить, что лучше: паровоз или тепловоз. Алек услышал, как папа встал и сложил газету. — Я пошел, — сказал папа. Алек юркнул в свою комнату, надел свитер и джинсы и выскочил на улицу. Мама закричала ему вслед: — А уроки? Алек бежал по направлению к Танку, когда его окликнул дед. Он окапывал грядку фасоли на огороде. Старик стоял, опершись на мотыгу, и улыбался Алеку: — У тебя такой вид, будто ты потерял всего шесть пенсов, а нашел целый шестипенсовик. Иди-ка сюда, парень, и расскажи, в чем дело. Алек колебался. — Ну, как угодно, — обиделся дед и принялся копать. Алек подошел к нему, и дед отложил мотыгу. Алек рассказал ему о споре на кухне. — Да, — покивал головой дед, — с Хетти Моррис это нехорошо вышло. Бедняга! А помнишь, на прошлой неделе она сама собиралась выставить всех цветных в Мурсайд. Что ж, ее желание исполнилось, хоть и не так, как ей хотелось бы. Так вот всегда и получается. А чего ты так расстраиваешься из-за Танка? Он, брат, только глаза мозолит… Торчит, как шишка на ровном месте. Алек промолчал. Даже дед не поймет про Танк… Дед между тем продолжал: — Лучше бы они вычистили канал и устроили там лодочную станцию и все такое прочее. Убрали бы заборы, чтобы люди могли видеть, что творится по ту сторону железной дороги… Алек слушал, слушал, а потом, поразмыслив, сказал: — Мама и Ким накинулись на папу из-за мисс Моррис. Почему бы ему не помочь ей, а, дед? Что ни стрясется, он все сидит и молчит. Почитает газету и идет в свой клуб. Дед засмеялся: — Ты не слишком высокого мнения о своем папе, а? Алек покраснел. — Я ничего такого не говорил. — А я вот что тебе скажу, малыш: он ведь тоже был не слишком высокого мнения о своем папаше. Алек уставился на деда: — О своем папаше?.. Ты это о чем? — Вот по-твоему выходит, что у твоего папы никогда нет своего мнения. А его отец был совсем другой — это когда твой папа был еще маленьким… Он все говорил, кричал… Ему казалось — он все на свете знает да понимает, хотя на самом деле это было совсем не так! Думаю, твоему папе это во как надоело, — дед провел рукой под подбородком. — Папаша его все говорил, говорил, говорил… Вот твой папа теперь и молчит все время. Алек посмотрел на деда: — Папа моего папы. Но ведь это… Дед улыбнулся: — Точно. Твой отец иногда ой как от меня уставал! Он снова взялся за мотыгу. А Алек пошел дальше. Чем старше становишься, думал он, тем сложнее оказывается жизнь. Интересно, размышлял Алек, когда папа был мальчишкой, дед был папой, а когда… Алек запутался. |
||
|