Глава 8

Жгучая боль горя мисс Таргет и искаженное печалью ее лицо, обычно радостное, оживленное, всю ночь не давали Мальтрейверсу спать. Чувство ответственности, которое мучило настоятеля, подсознательно отозвалось эхом и в нем самом. Ведь это он привез Диану в Веркастер, — город, который считался образцово религиозным и в котором никогда не случалось ничего дурного. В душе возникло ощущение, что он не имеет права позволить себе сидеть сложа руки и должен что-то немедленно делать. Он лежал и смотрел на занавески до тех пор, пока сквозь них не просочился в спальню первый утренний свет.

— Ты проснулся? — Рука Тэсс коснулась его.

— Не помню, чтобы я спал. Харди писал в «Майоре Кастербридже» что-то, вроде того, что в нашем мозгу имеется очень много ячеек, в которые ужасные мысли являются без приглашения. Мой мозг сейчас сильно перенаселен.

— Знаю. Я постоянно пытаюсь уговорить себя, что действительность на самом деле не может быть столь уж плоха. Но я и сама не верю тому, что твержу.

— Я еду в Белсвейт, — неожиданно сообщил о своем решении Мальтрейверс.

Тэсс привстала.

— В Белсвейт? Почему?

— Потому что, может быть, на сей раз мне удастся что-нибудь разузнать там. Потому что нужно что-то делать.

— Но полиция делает все, что нужно.

— Знаю, но я мог бы… я не знаю… я мог бы найти что-нибудь такое, что они пропустили. Возможно, кто-то захочет поговорить именно со мной, потому что я не полицейский. Возможно… Дело в том, что не могу больше оставаться здесь и ничего не делать.

Тэсс смотрела на него какое-то время.

— Ты прав. И я еду с тобой. Не спорь. Ты не единственный, кто должен что-то делать.

Мальтрейверс не стал спорить, ничего не ответил Тэсс и обнял ее, притянув к себе. Они лежали в тишине до тех пор, пока не услышали стука брошенной в почтовый ящик утренней газеты.

Тонкое лицо Артура Пауэла, несколько смазанное из-за того, что увеличили не очень удачную, мелкую фотографию, бесстрастно смотрело с первой полосы «Дейли телеграф».

Мальтрейверс стоя читал в гостиной текст, сопровождавший изображение. Это была голая информация, как обычно, далекая от реальной действительности. Давалось описание мотоцикла, принадлежащего подозреваемому в убийстве: он так же, как и сам Пауэл, выглядел безликим, не имел, судя по всему, никаких отличительных признаков. Содержалось в статье и предупреждение полиции: к Пауэлу лучше не приближаться. Сообщалось также о том, что его видели в Веркастере на уик-энд. Но официальная позиция была довольно спокойная: от Пауэла требовалось лишь одно: помочь следствию.

Неожиданно, благодаря жестоким законам, по которым правда раскрывается через слово даже тогда, когда ее тщательно пытаются завуалировать, Мальтрейверс обнаружил истинный смысл написанного: сильно сокращенный материал в данных обстоятельствах выглядел абсурдным. Все факты буквально кричали о том, что, Пауэла подозревают в совершении преступления, а его исчезновение лишь усиливает подозрения.

В конце статьи давалось короткое отступление о Библии «Милосердие Латимера». Приводились слова Маддена, который не связывал эти два происшествия в Веркастере.

После завтрака Мальтрейверс сообщил Мелиссе об их планах с Тэсс.

— Не думаю, что вы что-то обнаружите, — усомнилась она. — Не надеюсь, что вообще можно что-то найти. Но понимаю вас. Майкл увозит Ребекку в Сассекс на несколько дней и переночует там. Я сижу дома — у телефона.

— Ты не боишься оставаться одна? С тобой все будет в порядке?

— Да. Не беспокойся. Вокруг люди. Вы вернетесь сегодня?

— Конечно, но, может быть, очень поздно. Мы тебе позвоним перед выездом. А сейчас нам пора.

Их отъезд был задержан звонком Джо Голдмана.

— Они уже нашли этого ублюдка? — требовательно спросил он.

— Насколько нам известно, нет. Думаю, они сообщили бы тут же, если бы нашли. Как твои дела?

— Ты не поверишь, Гас, я, взрослый человек, плачу по телефону. В жизнь семьи вошла, смерть.

— Джо, нет никаких подтверждений тому, что Диана мертва.

— Ты говорил уже об этом, но какая жизнь ждет ее, если у нее отрезана эта чертова рука? Извини, Гас, я понимаю, тебе, наверное, сейчас хуже всех, но и здесь много людей, которым тоже очень плохо. Правда, я звоню не для того, чтобы тебе всё это сказать. Меня кое-что волнует, и я хотел бы поговорить с тобой.

— О Пауэле?

— Нет. Может быть, это и не важно, но я не могу не думать. Помнишь Питера Синклера? Он еще снимался в «Городе успеха».

Мальтрейверсу пришлось немного напрячься, прежде чем перед его мысленным взором возник актер с лицом механической куклы, где самомнения было значительно больше, чем таланта. Его роль в трилогии была незначительной, он умирал в середине первого эпизода.

— А что тебя волнует в связи с ним?

— Ты знаешь, между ним и Дианой был роман. У нее — ничего серьезного, просто ради развлечения, а он влюбился всерьез. Когда она порвала с ним, Синклер выглядел как классический отверженный любовник: пошли цветы, телефонные звонки, уйма прочей ахинеи, а при случайных встречах, он говорил только о Диане. Естественно, постепенно неудовлетворенная любовь перешла в ненависть, и посыпались угрозы. — Джо помолчал мгновение. — Кое-что он реализовал. Невозможно было поверить, что он способен на такое. Помнишь, у Дианы был кот?

— Кто ж не помнит? Она была без ума от него. Он ведь исчез, да?

— Правильно! А спустя пару дней, она нашла его хвост в почтовом ящике. Потом Синклер говорил, что отомстил ей. Странный он парень, Гас.

— Диана спрашивала его о коте?

— Он отделывался смехом. Но вот о чем я думаю. Есть одна проблема. Сейчас он в Калифорнии.

— В Калифорнии? С каких пор?

— Уже около трех месяцев: получил роль английского шофера в какой-то новой американской мыльной опере.

— Да брось, Джо. Ты же знаешь, что такое съемочное расписание. Как он выкроил бы время приехать в Англию?

— Не представляю. Но мысль о Синклере просто изводит меня. Если он отрубил хвост коту, этот чокнутый способен совершить и что-нибудь посерьезнее.

— Подожди, когда у них был роман? Когда закончился?

— Начался во время съемок «Города успеха». Когда же это было? Погоди… Около года назад. А длился примерно три месяца. А что?

— Да нет в порядке. Не подходит. Ты знал, что Диана беременна?

— Да, я прочел об этом в газете… А, понимаю, куда ты клонишь. Нет, он не имеет к этому отношения, у нее уже давным-давно был бы ребенок.

— Есть у тебя идея, кто мог бы быть им? Отцом?

Голдман тяжело вздохнул в трубку.

— Никто не приходит на ум. Она проводила время с двумя-тремя парнями, но, насколько мне известно, не было ничего серьезного.

— Ладно, Джо. Спасибо, что рассказал о Синклере. Я буду держать тебя в курсе дела.

— Да, пожалуйста. Передай мой привет Тэсс, хорошо? Многие просили сказать, что любят ее и кланяются.

Все время, пока они собирались в дорогу, Мальтрейверс обдумывал то, что сказал ему Джо. Бесконечные репетиции и сами съемки многосерийного фильма практически не оставляли времени на то, чтобы куда-то съездить, да и в контракте вероятнее всего оговорены ограничения передвижений. Но он решил, что полиция всё же должна быть в курсе всего этого. Он снова связался с Голдманом, чтобы узнать название студии, снимающей фильм, и позвонил Джексону.

— Я разделяю вашу точку зрения, вряд ли Синклер имеет отношение к этой истории, — откликнулся тот, когда Мальтрейверс закончил рассказывать. — Но на всякий случай мы проверим. Между прочим, после того, как фотография Пауэла появилась в газетах, к нам приходит много сообщений о том, что его видели. Но те, кого мы проверили, — не Пауэлы. Так всегда бывает. Если его найдут, я позвоню вам сразу же, как только смогу.

— Спасибо. Правда, меня не будет здесь до конца дня, но моя сестра остается для связи. — сообщил Мальтрейверс. — Тэсс и я собираемся в Лондон.

В течение всей дороги, что они ехали по Веркастеру, Мальтрейверс не мог отделаться от чувства вины перед Джексоном: а что если тот случайно встретится им? Остановит машину, выйдет из нее, спросит, почему они едут на север? У Мальтрейверса нет достаточно вразумительного объяснения тому, что они делают; причина поехать в Белсвейт — сугубо личная, серьезная и никого не касается, кроме его самого.

Белсвейт лежал на останках того, что когда-то называлось прекрасной Йоркширской долиной. Безжалостное строительство городов, повлекшее за собой разрушение старой жизни и бурное развитие промышленности, фактически уничтожило ее.

Когда они поднялись на холм, то увидели темную медленную речку, прокладывающую себе дорогу среди неказистых кирпичных строений, которые неровно поднимались вверх. Безмолвная мельница возвышалась над окраиной города. Она давно не работала, и ее окна, как надгробные памятники, слепо глядели на стиснутые домами голые дворы и узкие улочки, — на то, что было когда-то домами ее рабочих. По другую сторону реки после войны выросли новые промышленные здания, а среди зелени были разбросаны постройки поновее. Севастопольская терраса, а также параллельные ей Инкерман, Балаклава и сам Крым своими названиями были обязаны прославившимся когда-то полям сражений. Дома выстроились длинными, застывшими рядами, как отряды, которые чтят память погибших молчанием, а яркое солнце лишь подчеркивало их мрачность.

Дом номер двадцать семь был одним из многих, перестроенных и разделенных на множество квартир, вероятно, тесных и неудобных. Перед домами не росло ни одного дерева. Ступеньки, сделанные из пористого песчаника, теперь разрушились от времени, а узкая полоска белой и черной черепицы потрескалась и выцвела. На двери имелось два звонка, один — безымянный, около другого желтела бумажная полоска под грязным пластмассовым чехлом с фамилией Пауэла.

— Мало толку нажимать этот, — сказал Мальтрейверс и нажал на безымянный.

Звонка не раздалось.

— Работает ли он? — с сомнением спросила Тэсс.

— Кто знает. Меня всегда приводят в ярость звонки, которые не слышны снаружи.

По дороге сюда они думали, с чего лучше начать, и решили, что, если сначала они придут в супермаркет, полиция, которой тут же будет сообщено об этом, помешает им поговорить с соседями Пауэла.

— Но ведь спрашивать не значит совершать что-то противозаконное? — заметил Мальтрейверс.

— Нет, конечно, однако нам вовсе не нужно, чтобы появилась полиция. Не так ли? — ответила Тэсс.

Мальтрейверс приложил глаз к мутному глазку, загородив его от света руками.

— Мне кажется, там кто-то ходит, — сказал он. И в самом деле тут же щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась и выглянул человек, подозрительно оглядывая их.

Состоялся довольно странный разговор. Позже Мальтрейверс жалел, что не имел возможности записать его.

Хозяин сначала принялся допрашивать их, едва приоткрыв дверь пошире, представ перед ними лишь тогда, когда убедился, что они не от хозяина дома, не из городского совета, не из компании проката, что они не общественные работники, не свидетели Иеговы, не странствующие продавцы товаров, и что они не хотят ни занять, ни дать взаймы денег, и что у них нет никаких намерений предложить ему по баснословной цене украшения, и что они не хотят навязать ему ненужные ювелирные изделия или какие бы то ни было другие ценности, и что они никоим образом не связаны ни с какими властями, особенно с полицией, и что они не причинят ему никакого вреда, никаких затруднений, и что от него не потребуют никаких затрат, и что визит их будет коротким…

Это был пожилой угрюмый мужчина. В подтяжках и рубашке без воротника.

— Что же вам тогда нужно? — потребовал он от них ответа.

— Честно говоря, мы хотели бы кое-что узнать у вас о вашем соседе, мистере Пауэле. — Мальтрейверс попытался сформулировать свою просьбу как можно деликатнее, хотя после стольких мук и был слегка раздражен.

Но мужчина, буркнув: «Не знаю такого», так быстро захлопнул дверь перед самым их носом, что Мальтрейверс не успел даже подставить ногу. Он продолжал стоять с открытым ртом, приготовившись объяснить, чем вызвана его просьба, и изумленно смотрел на дверь.

Тэсс вдруг хихикнула, на что Мальтрейверс сказал:

— Я всегда знал, что в Йоркшире много сумасшедших!

— Такого никогда не могло бы случиться с лордом Питером Вимси.

— Возможно. Но он никогда не приезжал в Белсвейт.

Звонки в ближайшие дома тоже оказались бессмысленными. Или же в самом деле никого не было дома в это время дня, или люди вообще не желали открывать. Один раз им вроде повезло: дверь приоткрылась, но леди была глуха, а в доме беспрерывно лаял терьер. Бурно жестикулируя. Тэсс и Мальтрейверс пытались объясниться, но — тщетно: дама не понимала их.

Признав свое поражение, они возвратились в машину. И совсем было собрались уезжать, как Тэсс заметила на углу улицы маленький магазинчик. Странным показалось одно: как ему, такому захудалому, удавалось выжить в век роскошных магазинов.

Мальтрейверс высказал соображение, что в магазинчике они ничего не узнают, поскольку Пауэл, скорее всего, покупал продукты в супермаркете, где работал, но Тесс возразила ему.

— Этот магазин наверняка сокровищница сплетен, уверена! — сказала она бодро. — С тех пор, как газеты и телевизионные передачи кричат о Пауэле, все и везде только и говорят, что о нем. Оставайся здесь, а я пойду поболтаю.

— Почему ты думаешь, что они захотят говорить с совершенно незнакомым человеком? — поинтересовался Мальтрейверс.

— На эту тему, уверена, они будут разговаривать с любым. Особенно с тем, кто свободно говорит на йоркширском наречии. Отдохни, мальчик, а я посмотрю, чем можно поживиться, — улыбнулась Тесс, продемонстрировав в одной фразе свое знание местного наречия, и распахнула дверцу машины.

Мальтрейверс проследил за тем, как она вошла в магазин, услышал нежный звон колокольчика и с удовольствием отметил, что благодаря ее речи и длинным ногам, ее и в самом деле могут, принять за жительницу Йоркшира. — Хорошая игра всегда начинается с ног, был уверен он.

А пока просмотрел утренние газеты, которые они купили по дороге, следуя неодолимому желанию снова и снова читать о том, что все они и так хорошо знали.

Фотография Пауэла на первых страницах бульварных газет в сочетании с описанием драматических событий создавали такой эффект, который мгновенно делал Пауэла известным миллионам жителей страны. Рядом повсюду поместили фотографии Дианы, свидетельствующие о ее скромном облике.

«Это Дианин мясник?» — кричал один заголовок, изображая кавалера, отвергнутого актрисой. «Может ли Пауэл оказаться невиновным?» — задавал вопрос другой. Шапки и тексты к ним пестрели неуместными в подобной трагедии выражениями, напоминающими лозунги веркастерского консульства «Служи Богу и людям».

Мальтрейверс читал все это с отвращением, но уверял себя в том, что, с одной стороны, пошлая сенсация ускорит поиски и арест Артура Пауэла, а с другой, вероятно, поможет спасти Диану: всеми силами старался он верить в то, что она еще жива.

Тэсс возвратилась минут через двадцать, неся в руках шоколад и хрустящий картофель.

— Пришлось купить, — объяснила она, садясь в машину. — Я столкнулась с единственной проблемой: как остановить эту женщину? Именно здесь Пауэл покупал газеты, а она из тех людей, кто заставит заговорить даже самого траппистского монаха. Естественно, в основном, она несла чепуху, но с тех пор, как тут побывала полиция, она пытается вспомнить даже самые, казалось бы, незначительные мелочи. Мне показалось, хозяйка не всё рассказала полицейским. Пауэл заходил к ней по пятницам, чтобы оплатить свой счет, а на прошлой неделе сказал, что собирается в отпуск. Мы это, конечно, знаем, но старая миссис, я не узнала, как зовут ее, поинтересовалась у него, куда он едет, и он сообщил, что пару дней пробудет в Лондоне, а потом отправится в горы.

— Просто в горы?

— К сожалению, да. Может быть, в Уэлс?

Мальтрейверс нахмурился.

— Или в район озер. Или в Шотландию. Или даже заграницу. Джексон говорил, они не смогли найти его паспорта. Конечно, какая-то информация все же есть: исключаются такие места, как Девон и Корнвол. Я сообщу Джексону, когда мы вернемся. Поехали, попробуем узнать что-нибудь в супермаркете.

Решили, что будет лучше, если они честно скажут, что они — друзья Дианы, в таком случае можно было рассчитывать хоть на какой-то успех.

Новый управляющий, молодой человек всячески старавшийся скрыть свой юный возраст под незрелыми усами, был абсолютно равнодушен к тому, что расследование, которое пытались произвести Мальтрейверс и Тэсс, — не официальное, и провел их прямо в свой кабинет, тут же сбросив со стульев многочисленные коробки, чтобы они могли присесть.

— Мы все еще не можем поверить в это, — признался он. — Действительно, никто не дружил с Артуром, но и никто не проявлял к нему особой неприязни. Он один из тех, кто и мухи не обидит. Старые работники не помнят, чтобы за все годы, что он работает тут, он хотя бы раз вышел из себя.

— Вы знаете о нем что-нибудь? Он кажется неуловимым.

Управляющего позвали в торговый зал, чтобы разрешить какой-то спор. Вернулся он в сопровождении полной, рыхлой женщины, которую представил как одного из своих контролеров, объяснив ей причину визита Мальтрейверса и Тэсс.

— Как бы вы описали Артура, Милдред? — спросил он у нее.

— Очень замкнутый. Всегда вежливый. Умный. Никогда не скажет двух слов, если можно обойтись одним. Никогда бестактно никого не перебьет… Словом, ничего плохого о нем я сказать не могу. Единственное, что… он придирчив к еде.

— Придирчив? Что вы имеете в виду?

— Он — вегетарианец. Сколько раз я говорила ему — бросай питаться кормом, предназначенным для кроликов. Но он — особенный человек: никогда не съел даже крутого яйца. А какой от яйца вред?

— Вы видели когда-нибудь у него нож «коммандо»? — спросил Мальтрейверс.

На лице Милдред вдруг появилось выражение, будто она вспомнила что-то важное.

— Ой, я и забыла об этом! Да, да, в кожаном футляре! Его радость и гордость. Он не расставался с ним и всегда носил с собой какой-то камень, чтобы точить его. С его помощью разрезал коробки в кладовой. — Она нахмурилась, вспомнив об этом. — Знаете, о чем я думала? Он казался… таким счастливым, когда занимался этим.

Мальтрейверс и Тэсс обменялись беспокойными взглядами.

Спустя несколько минут стало ясно, что ни Милдред, ни управляющий уже ничего больше не вспомнят: Пауэл всегда был сам по себе, даже с теми, с кем проработал многие годы.

Когда Мальтрейверс и Тесс уже выезжали на улицу, то услышали крик и увидели бегущего к ним управляющего, что-то державшего в руке.

— Совсем забыл! — запыхавшись сказал он и, когда Мальтрейверс опустил стекло машины, протянул ему пару дешевых сандалий из кожзаменителя, потрескавшихся и порванных от долгой носки. — Артур всегда надевал их, когда приходил на работу. Хранил в кладовой. Я вдруг подумал, может, полиции пригодятся? — Он взглянул на Мальтрейверса, словно пытаясь заслужить его одобрение.

— Думаю, это пригодится, — откликнулся тот. — Хотя не вижу, чем они могут помочь. Полицейские ведь были в его комнате. Знаете, вы сами позвоните им. Еще раз спасибо за помощь.

Машина резко тронулась с места, и Мальтрейверс повел ее к центру города.

— Где мы еще можем что-нибудь узнать? — в раздумье проговорила Тэсс.

— Не знаю, мне ничего не приходит в голову. Боже, какая бестолковая трата времени! Какого черта мы сюда ехали?

— Потому что тебе это было нужно, — спокойно объяснила Тэсс. — Ты все время думал об этом. Ладно, давай где-нибудь поедим.

Они нашли бар, где можно было перекусить, и, пока Тэсс заказывала еду, Мальтрейверс позвонил Мелиссе.

— Гас! Слава Богу, что ты позвонил! Когда вы вернетесь?.. — она помолчала… — Знаешь… другую руку Дианы прислали настоятелю по почте.