"Серебряные стрелы [Серебряные потоки]" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

Глава 4. Колдовство

В самом центре Города Парусов возвышалось удивительное здание. Сами стены его, казалось, излучали волшебство. В отличие от других строений этого мира, Небесная Башня Арканы имела форму сложенного из камня дерева. Четыре большие ветви устремлялись ввысь, отходя от огромного кряжистого ствола. Башня, как легко мог заметить любой понимавший толк в волшебстве, была сложена отнюдь не человеческими руками.

Архимаг-Магистр Небесной Башни жил в ее центральной части, в стволе, а остальные четыре главных чародея гильдии обитали в ветвях. Эти ветви были ориентированы на четыре стороны света, и чародеи занимались тем, что внимательно наблюдали за происходящим, а порой и оказывали влияние на события, происходившие в подведомственных им направлениях. Так, например, западный чародей внимательно следил за морем, за кораблями купцов и пиратскими шхунами, появлявшимися в районе гавани Лускана.

Друзьям из Десяти Городов, вне всякого сомнения, было бы интересно узнать, о чем в тот день шла речь в северной ветви Небесной Башни.

– Ты неплохо поработал, Джиердан, – сказала Сидния, самая молодая волшебница Небесной Башни, ученица одного из наиболее могущественных чародеев гильдии. Сидния была некрасива, но собственная внешность мало заботила ее, всю свою энергию девушка посвятила постижению колдовского искусства. Большую часть двадцати пяти лет своей жизни девушка провела, упорно стремясь к одной цели – титулу чародея. Ее настойчивость и трудолюбие ни у кого не вызывали сомнений, и было ясно, что в самое ближайшее время она добьется своего.

Джиердан принял похвалу, почтительно склонив голову. Он поймал нотки снисходительности в тоне молодой волшебницы.

– Я выполнил все в точности так, как мне было приказано, – смиренно сказал он, бросив быстрый взгляд в сторону стоявшего у единственного в этом зале окна тщедушного человечка в пестро-коричневой мантии.

– Зачем они пожаловали сюда? – задумчиво прошептал чародей. Затем он повернулся к присутствующим, и они инстинктивно поежились под его тяжелым взглядом. Это был сам Дендибар Пестрый, Магистр Северной Ветви. И хотя выглядел он достаточно неказисто, все прекрасно знали, что его могущество неизмеримо выше, чем сила любого человека, обладающего горой мышц. Было известно, что Дендибар ценил человеческую жизнь гораздо ниже тех сведений, которые порой можно было добыть, жертвуя ею.

– Чем путники объяснили свой приход в наш город?

– Они отделались ложью, – тихо ответил Джиердан. – Хафлинг сказал, что они пришли сюда, чтобы оценить обстановку на рынке, но я…

– Не похоже, – сказал Дендибар, обращаясь скорее к самому себе, чем к своим собеседникам. – Судя по всему, эти четверо не имеют никакого отношения к торговле.

– Где они сейчас? – спросила Сидния, желая лишний раз привлечь к себе внимание Магистра Северной Ветви.

Джиердану ужасно не хотелось отвечать ей в присутствии Дендибара.

– Где-то в гавани… – ответил он и пожал плечами.

– И ты не знаешь, где именно? – угрожающе прошептала молодая волшебница.

– Они собирались остановиться на ночлег в «Кортике», – сказал Джиердан. – Но теперь, после драки…

– Ты должен был последовать за ними! – раздраженно воскликнула Сидния.

– Даже воину городской стражи не стоит бродить ночью у пристани, – ответил Джиердан. – Неважно, где они сейчас. Мои люди неустанно наблюдают за всеми крепостными воротами и за гаванью Лускана. Они не смогут незаметно покинуть город.

– Я хочу, чтобы ты их нашел! – приказала Сидния, но Дендибар сделал ей знак замолчать.

– Пускай твои люди продолжают наблюдать, Джиердан. Я хочу знать, когда они уйдут из города. А пока ты свободен. Предстанешь передо мной сразу же, как только у тебя появятся новые сведения.

Джиердан щелкнул каблуками и двинулся к двери, бросив по пути свирепый взгляд на молодую волшебницу, бестактно упрекнувшую его в нерасторопности в присутствии могущественного чародея. Он был всего лишь простым солдатом, но в Лускане, где Небесная Башня незримо стояла за всеми решениями городских властей, воину городской стражи было бы крайне полезно заслужить благосклонность чародея – ведь все посты в гвардии распределялись с согласия правителей Башни.

– Не можем же мы позволить им свободно шляться по городу, – воскликнула Сидния, когда дверь за Джиерданом захлопнулась.

– Сейчас они не опасны, – ответил Дендибар. – Даже если эльф и носит хрустальный камень с собой, пройдут многие годы, прежде чем он поймет, сколь велико его могущество. Следует запастись терпением, моя милая. У меня есть множество способов узнать то, что нам нужно, и поверь мне, недостающие звенья цепи очень скоро встанут на место.

– Мне больно сознавать, что столь могучие силы так близко от нас, а мы не можем ими овладеть, – вздохнула юная волшебница. – И находятся они… в руках того, кто не способен ими воспользоваться!

– Терпение, прежде всего терпение, – повторил Магистр Северной Ветви.

Сидния зажгла все свечи, установленные вдоль стен маленькой комнатки, и медленно приблизилась к укрепленной на треноге жаровне, стоявшей рядом с нарисованным на полу магическим кругом. Девушка сожалела, что, как только жаровня разгорится, ей придется уйти. Она наслаждалась каждой минутой, которую ей доводилось проводить здесь, в комнате, по праву считавшейся лучшим на всем севере местом вызова духов, Сидния много раз умоляла своего учителя разрешить ей присутствовать при магическом ритуале.

Но Дендибар неизменно отказывал, объясняя, что вопросы, даже невысказанные, которые неизбежно возникнут у нее, могли бы помешать общению с жителями потустороннего мира. Обычно подобные помехи заканчивались смертью неопытного мага.

Сейчас Дендибар, скрестив ноги, сидел в центре магического круга и, погруженный в глубокий транс, не обращал на Сиднию никакого внимания. Все его чувства были направлены вовнутрь – чародею необходимо было убедиться в том, что он полностью готов исполнить задуманное. И лишь в одном он был открыт внешнему миру – небольшая частица его сознания напряженно следила за тяжелым дверным засовом, который опустится после того, как его ученица выйдет из комнаты.

Вот тяжелые веки чародея чуть приподнялись, и он уперся взглядом в пляшущие над жаровней языки пламени. Это пламя будет жизнью вызываемого духа, пока Дендибар позволит ему существовать здесь, на материальном уровне.

– Ей весус венерайс димин ду, – произнес чародей и тут же принялся ритмично раскачиваться из стороны в сторону. Захваченный стремительным потоком заклинаний, так, словно они, ожив, завладели им, Дендибар легко и быстро произнес все необходимые слова. Пот, выступивший на его лице, свидетельствовал вовсе не о страхе или неуверенности, а о том напряжении, которое требовалось при вызове духа.

Дендибар всегда с наслаждением общался с потусторонними силами. Ему нравилось усилием воли повелевать существами, обитавшими за пределами мира смертных. Эта комната была вершиной его искусства, итогом многолетних поисков и ошибок, красноречивым свидетельством его могущества.

На этот раз он намеревался вызвать своего любимого и самого ценного шпиона-осведомителя. Этот дух бесконечно ненавидел Дендибара и все же не мог устоять перед вызовом. Вот чародей приблизился к самому ответственному моменту общения – духа предстояло вызвать в мир живых.

– Моркай, – прошептал Дендибар. Пламя в жаровне встрепенулось.

– Моркай! – вскричал Дендибар, вырывая духа из потустороннего мира.

На этот раз пламя взметнулось до потолка. Из жаровни ударила небольшая молния, огонь погас, и на его месте возник образ человека.

Тонкие губы чародея скривились в довольной усмешке. До чего же удивительно, подумал он, что этот человек, убийство которого он в свое время так ловко подстроил, стал теперь для него лучшим, наиболее ценным источником необходимых сведений.

Дух Моркая Красного стоял, гордо приосанившись, скрестив руки на груди, совсем как живой. Именно он несколько лет назад оборудовал эту комнату для вызова духов. Тогда он был Магистром Северной Ветви Небесной Башни. Но потом Дендибар и его соратники, объединившись в заговоре, рукой ученика, которому Моркай верил как самому себе, вонзили кинжал в его сердце.

Впоследствии Дендибар занял место Моркая. Но заговор положил начало другой, возможно даже более значительной, цепи событий – этот злосчастный ученик, Акар Кесселл, внезапно стал обладателем хрустального камня, мощнейшего орудия зла, которым сейчас, по мнению Дендибара, завладел Дзирт До'Урден. По рассказам, доходившим из Десяти Городов, именно темный эльф победил злобного чародея.

Дендибар не мог знать, что хрустальный камень давным-давно погребен под сотнями тонн камня и льда в одном из глубоких ущелий у подножия Пирамиды Кельвина. Все, что ему было известно, – это то, что Акар Кесселл, ничтожный ученик, при помощи камня уже почти подчинил себе всю Долину Ледяного Ветра и что Дзирт До'Урден был последним, кто видел Кесселла живым.

У Дендибара Пестрого невольно начинали дрожать руки, когда он думал о том, каким могуществом наделил бы хрустальный камень своего владельца, окажись он в руках более опытного чародея.

– Приветствую тебя, Моркай Красный! – сказал с усмешкой Дендибар. – Как мило, что ты откликнулся на мой зов.

– Я стараюсь не упустить ни одной возможности взглянуть на тебя, Дендибар-убийца, – ответил дух. – Можешь не сомневаться, я встречу тебя, когда ты на корабле смерти отправишься в мир тьмы. Там мы сразимся с тобой на равных…

– Замолчи! – скомандовал Дендибар. Хотя он никогда не признался бы в этом, все же Дендибар страшно боялся того дня, когда ему вновь придется столкнуться с могущественным Моркаем. – Я призвал тебя вовсе не для того, чтобы выслушивать твои пустые угрозы!

– Тогда говори, что я должен сделать, и отпускай меня, – сказал дух. – Ты мне надоел.

Дендибар затрясся от гнева, но быстро взял себя в руки. Время работало против него. В процессе общения с духом, удерживая своего слугу на материальном уровне, чародей непрерывно терял силы. Самой большой опасностью при таком колдовстве было слишком затянуть связь: в конце концов вызванный дух мог просто выйти из-под контроля.

– Все, что мне от тебя требуется, – это ответ на один простой вопрос, – сказал Дендибар, тщательно подбирая слова.

Моркай заметил его осторожность и сразу заподозрил, что тот что-то скрывает.

– И что это за вопрос?

Дендибару вовсе не хотелось, чтобы Моркай догадался, почему он ищет эльфа. Узнав об этом, дух без труда оповестил бы всех, кто имел возможность перемещаться между уровнями, да и сам, пожалуй, устремился бы на поиски камня. Именно поэтому Дендибар столь тщательно взвешивал каждое слово.

– Сегодня в Лускан из Долины Ледяного Ветра прибыли четверо путешественников, и среди них темный эльф, – сказал чародей. – Что им нужно здесь? Зачем они пришли?

Моркай, пытаясь понять, в чем дело, решил немного поиздеваться над вызвавшим его чародеем.

– Лучше спроси об этом стражников у ворот, – захихикал он. – Не сомневаюсь, что путешественники рассказали им, для чего они прибыли в Лускан.

– Но я спрашиваю тебя! – в бешенстве закричал Дендибар.

Моркай тянул время, а вызвавший его чародей слабел с каждой секундой. Лишившись жизни, Моркай нисколько не утратил коварства и колдовских способностей и сейчас яростно сопротивлялся воле Дендибара. Тогда Магистр Небесной Башни развернул перед духом свиток пергамента.

– Я написал таких целую дюжину, – угрожающе сказал он.

Моркай отшатнулся. Он знал, что это за пергамент. Колдовские письмена обозначали его истинное имя. Прочитав их вслух, чародей срывал с его образа покров тайны и, слегка изменяя звучание имени, мог нарушить гармонию внутреннего мира Моркая, причинив ему при этом невыносимые страдания.

– Сколько времени ты дашь мне на поиск ответа?

Дендибар довольно ухмыльнулся.

– Два часа, – быстро ответил он, зная, что теряет силы с каждой секундой. Время, которое потребуется Моркаю, он вычислил заранее. Двух часов должно хватить, чтобы Моркай выяснил что к чему и вместе с тем не успел бы узнать ничего лишнего.

Моркай, прекрасно понимавший, в чем дело, лишь усмехнулся. Он резко откинулся назад, исчез в облаке едкого дыма, и над жаровней вновь заплясало пламя.

Дендибар сразу почувствовал облегчение. Ему по-прежнему приходилось удерживать открытыми ворота между уровнями, однако сейчас отток его энергии существенно замедлился. Сила воли Моркая чуть было не превзошла его собственную. И сейчас Дендибар уже не в первый раз задумался, стоило ли ему в свое время затевать заговор против Моркая. Вызывая его, он неизменно вспоминал о неотвратимости собственной смерти.

Моркай быстро выяснил все необходимое. На самом деле он уже многое знал. Еще во время своего правления в качестве Магистра он живо интересовался жизнью Десяти Городов, и его интерес не умер вместе с телом. Даже сейчас он частенько следил за происходящим в Долине Ледяного Ветра, а ведь любой, кто был связан с Долиной, что-нибудь да слышал про четырех друзей.

То, что Моркай не утратил интереса к жизни мира, который ему пришлось покинуть, было обычным делом среди духов. Смерть убивала честолюбие, заменяя корыстные интересы вечной страстью к новым знаниям. Некоторые духи пытливо наблюдали за жизнью мира живых в течение многих веков. Возможно, из зависти – ведь они были полностью лишены иных чувств. Случалось, что познания одного-единственного духа превосходили все богатства мысли, накопленные в библиотеках этого мира за многие века.

Двух часов, которые выделил ему Дендибар, Моркаю хватило, чтобы узнать еще кое-что. Теперь настал его черед тщательно подбирать слова. Он был обязан полностью ответить на вопросы того, кто его вызвал, однако не собирался рассказывать все.

Когда Дендибар увидел вновь ожившие языки пламени в жаровне, его глаза радостно заблестели. «Неужели прошло два часа?» – подумал он. Ему казалось, что отдых был намного короче, и он понял, что еще не вполне восстановил силы после первой беседы с духом. Впрочем, успокоить волшебный танец пламени он уже не мог. Дендибар выпрямился, скрестил руки на груди и принял наиболее удобную для общения с духом позу.

Огонь вновь взметнулся к потолку, и Моркай возник перед Дендибаром. Дух покорно поклонился, решив ничего не говорить, пока Дендибар сам не спросит его. Цель и задачи визита четырех друзей в Лускан еще не были до конца известны ему, однако он уже знал многое о цели их похода – гораздо больше, чем ему хотелось бы рассказать Дендибару. Моркай все еще не представлял, что замыслил чародей, но в том, что ни к чему хорошему это не приведет, нисколько не сомневался.

– В чем цель визита? – закричал Дендибар, взбешенный тем, что Моркай тянет время.

– Ты сам вызвал меня, – ответил Моркай. – Я обязан был явиться!

– Не морочь мне голову, – прорычал чародей и, глядя прямо в глаза духа, угрожающе ткнул пальцем в зловещий свиток пергамента. Он прекрасно знал, что духи пытаются отвечать на поставленные вопросы буквально, затягивая время.

Вспомнив об этом, Дендибар улыбнулся и уточнил вопрос:

– В чем причина появления в Лускане четырех путешественников из Долины Ледяного Ветра?

– Причин много, – ответил Моркай. – Один из них отправился на поиски родины своего отца и отца своего отца.

– Это темный эльф? – быстро спросил Дендибар, пытаясь связать хрустальный камень с тем, что Дзирт мог отправиться на поиски своей подземной родины. Возможно, тогда в скором времени следует ожидать нашествия темных эльфов? – Это эльф ищет родину?

– Нет, – ответил дух, довольный тем, что Дендибар сам уклонился от главной темы и медлит задавать более конкретные и опасные вопросы. Еще несколько минут, и власть чародея над ним начнет слабеть, возможно ему даже удастся вырваться до того, как он будет вынужден рассказать этому мерзавцу все, что знает о Бреноре и его спутниках. – Дзирт До'Урден давно предал и покинул свой народ. И он никогда не вернется под землю, а если и вернется, то один, без друзей!

– Тогда кто?

– Еще один из четырех спасается от преследующей его опасности, – сказал Моркай, вновь пытаясь увести допрос в сторону.

– Кто ищет свою родину? – спросил Дендибар.

– Дворф, Бренор Боевой Топор, – ответил Моркай, вынужденный подчиниться. – Он ищет место, где родился, Мифрил Халл, а его друзья присоединились к нему, чтобы помочь в поисках. Но почему это тебя так волнует? Они не имеют к Лускану никакого отношения и ничем не угрожают Небесной Башне.

– Я вызвал тебя не для того, чтобы отвечать на твои дурацкие вопросы! – рявкнул Дендибар. – Расскажи мне теперь, кто из них спасается от опасности. И что это за опасность?

– Смотри! – сказал дух, после чего, взмахнув рукой, создал в воображении чародея картину скачущего по тундре всадника в черном плаще. Лошадь была покрыта хлопьями пены, но наездник безжалостно гнал несчастное животное вперед.

– Хафлинг убегает от этого человека, – объяснил Моркай, – хотя мне еще непонятно, что движет убийцей.

Необходимость отвечать чародею ужасно злила Моркая, но дух не мог противостоять приказам того, кто его вызвал. Однако сейчас он ясно почувствовал, как слабеет воля чародея, и догадался, что беседа подходит к концу.

Дендибар задумался над тем, что ему удалось узнать.

Ничто из того, что поведал ему Моркай, даже косвенно не было связано с хрустальным камнем, однако теперь он, во всяком случае, знал, что путники не собираются надолго останавливаться в Лускане. И он узнал о возможном союзнике. Всадник в черном плаще, несомненно, был страшным человеком, если одно его появление заставило ленивого хафлинга пуститься в столь далекое путешествие.

Дендибар принялся раздумывать над тем, что ему предпринять дальше, как вдруг резкое движение Моркая разом смешало все его мысли. Бросив на духа испепеляющий взгляд, чародей принялся разворачивать зловещий пергамент. Дендибар вполне мог бы восстановить власть над Моркаем, бросив все силы своего разума на поединок с его волей, но сейчас он решил не делать этого.

– Получи же за свою дерзость! – вскричал он и начал зачитывать письмена.

Моркай отступил. Впрочем, он сознательно толкнул Дендибара на этот шаг. Сейчас дух с радостью принял наказание – ведь оно означало конец встречи. И Моркай был безумно рад тому, что Дендибару не удалось заставить его рассказать обо всем, что происходило далеко от Лускана, в Долине, на границе земель Десяти Городов.

Как только первые удары чужой воли нарушили строй его души, Моркай мысленно перенесся на сотню миль от Лускана, вызвав образ каравана торговцев, который находился сейчас на расстоянии одного дня пути от Бремена, ближайшего к Лускану города Долины. Моркай устремился навстречу образу молодой женщины, ехавшей с купцами. Духу было приятно сознавать, что хоть она, пусть даже ненадолго, избежала внимания злобного чародея.

И дело было вовсе не в том, что Моркай кому-то желал добра, – никто и никогда не посмел бы упрекнуть его в этом. Просто он испытывал огромное удовлетворение от того, что хоть как-то мешает замыслам своего врага.

Золотистые локоны Кэтти-бри развевались на ветру. Она сидела рядом с погонщиком на облучке переднего фургона торгового каравана, который накануне покинул Бремен, направляясь в Лускан. Не обращая внимания на холодный ветер, девушка внимательно рассматривала дорогу, пытаясь разглядеть следы – свидетельство того, что здесь проскакал убийца. Она рассказала об Энтрери Кассиусу, и тот обещал все передать дворфам. Девушка несколько раз задумывалась над тем, правильно ли она поступила, что присоединилась к каравану до того, как воины клана Боевого Топора включились в погоню.

Но ведь только она одна видела убийцу. Видела, как он убивает. Кэтти-бри прекрасно понимала, что если дворфы, ослепленные жаждой мести, бросятся следом за убийцей, многие из них неизбежно погибнут.

Возможно, тут сыграло свою роль ее уязвленное самолюбие, но Кэтти-бри решила, что убийца – это ее личное дело. Он заставил ее почувствовать страх, превратил ее в жалкое дрожащее существо… Но она уже взрослая женщина, она не ребенок. И должна сама отомстить за нанесенное оскорбление, иначе воспоминания о происшедшем будут преследовать ее до самой смерти.

Она разыщет своих друзей, предупредит их о грозящей опасности, и тогда они все вместе займутся этим Артемисом Энтрери.

– Резво бежим, – сказал погонщик, искренне восхищавшийся мужественной девушкой.

Кэтти-бри даже не посмотрела на него.

– Мое сердце подсказывает мне, что мы еле ползем, – прошептала она.

Погонщик удивленно глянул на девушку, но продолжать разговор не решился. Перед тем как они тронулись в путь, Кэтти-бри ясно дала понять, что не любит, когда вмешиваются в ее личные дела. Но, зная, что она была приемной дочерью Бренора Боевого Топора и, судя по слухам, неплохо владела мечом, торговцы были рады взять ее с собой. Кроме того, им предстояла долгая дорога, и, как выразился один из погонщиков, «чем триста миль разглядывать задницы быков, лучше уж любоваться сердитым личиком красотки!»

Чтобы угодить девушке, они даже перенесли день отъезда.

– Не переживай, Кэтти-бри, – сказал погонщик. – Мы быстро доставим тебя в Лускан!

Кэтти-бри отбросила назад волосы и, глядя на закат, прошептала:

– Успею ли я?