"Дом, который построил Джек" - читать интересную книгу автора (Асприн Роберт, Эванс Линда)

Глава 18

Серый рассвет медленно разливался грязной лужей над тысячами фабричных труб, когда Скитер в компании Марго, Ноа Армстро и Дага Тэнглвуда ступил на землю лондонских доков. Ночные поиски на вокзалах и в доках Уоппинга не дали никаких результатов. Скитер держал в руках список судов, отплытие которых намечалось на сегодня, надеясь только, что Кедермен все-таки окажется на одном из них.

В небо вздымался целый лес корабельных мачт, силуэты которых почти растворялись на фоне набухших дождем облаков. Свернутые паруса и намокшие снасти свешивались с рей дохлыми птицами, обозначив причалы, к которым швартовались парусные суда. Теперь их использовали преимущественно для грузовых перевозок: для пассажирских они слишком устарели, да и скоростью уступали пароходам. Массивные железные туши паровых судов виднелись дальше, у пассажирских причалов — холодные, притихшие до тех пор, пока кочегары не разожгут топки под их котлами, готовя к отплытию.

От главной конторы доков Св. Катерины в порт вел их через Уоппинг Даг Тэнглвуд. Улица была запружена телегами и грузовыми фургонами. Сам порт окружался лабиринтом заводов, плавилен, боен, ледников, верфей и складов, которые кормили и одевали тысячи фабричных рабочих.

— Доки Святой Катерины, — негромко объяснял Тэнглвуд, — это самый старый, а теперь и один из самых маленьких портовых комплексов Лондона. Для того чтобы построить их здесь, в свое время снесли больше двух тысяч домов, оставив бездомными одиннадцать с лишним тысяч лондонцев. В том числе снесли самые древние, средневековые постройки в городе. — Он с досадой покачал головой, не в состоянии понять такого варварства. По обе стороны от входа в порт — большой каменной арки — красовались на пьедесталах большие чугунные слоны. Вдоль воды выстроились огромные кирпичные складские здания, прямо перед которыми ошвартовались у причалов суда. — В небольших портовых комплексах вроде этого на причалах просто нету места для складирования грузов, поэтому у нашего приятеля меньше шансов спрятаться, — продолжал Даг. — Страшно, правда, подумать, что будет, если нам придется обыскивать другие гавани.

Скитер понаблюдал за вереницей потных грузчиков, тащивших ценные грузы в гулкие недра складов, и повернулся к Дагу.

— Скажите, где здесь покупают билеты?

— Контора суперинтенданта и транзитные кассы вон там, — мотнул головой Тэнглвуд в сторону группы построек у каменной стены, отделявшей порт от улицы. — Будьте добры, мистер Джексон, пройдемте со мной. Возможно, мисс… э… мистер Смит и мистер Армстро тем временем поспрашивают, не видел ли кто здесь американца, пытающегося купить место на борту.

Марго и загадочный Ноа Армстро, оба одетые как бизнесмены средней руки, отошли в сторону расспрашивать бригадиров и суперкарго. Скитер последовал за Тэнглвудом в транзитную кассу.

Клерк за стойкой оторвался от толстой амбарной книги и радушно улыбнулся ранним посетителям. Судя по относительной свежести крахмального воротничка, он заступил на дежурство совсем еще недавно.

— Доброе утро, джентльмены. Чем могу помочь?

— Мы надеемся, что вы сможете оказать нам содействие в одном очень важном деле. Насколько нам известно, на шесть-тридцать намечено отплытие из доков Святой Катерины грузового судна. Не подскажете ли вы нам, где мы можем узнать, не пытался ли один человек купить пассажирское место на его борту? Или, возможно, наняться в команду?

Улыбка на лице у клерка слегка померкла.

— Вы хотите найти этого человека? — осторожно поинтересовался он.

— Совершенно верно. Это отчаянный уголовник, пытающийся бежать от правосудия. Минувшей ночью он похитил одну молодую леди и стрелял в джентльмена, едва не убив его, и у нас есть доказательства того, что в недавнем прошлом на его совести еще несколько убийств. Благодарение Господу, юной леди удалось бежать от него. У нас есть основания полагать, что он попытается купить себе проезд на каком-нибудь судне, отправляющемся за океан, дабы избежать петли за свои преступления. Вот этот джентльмен, — Тэнглвуд кивнул в сторону Скитера, — работает в Пинкертоновском агентстве, в Америке — в одном из лучших сыскных агентств, что есть у янки.

Скитер с готовностью сунул клерку под нос свои бумаги. Глаза у того тревожно расширились.

— Боже праведный! А вы связались со Столичным отделением полиции, сэр? Вам необходимо немедленно известить об этом речную полицию!

— В случае если это судно окажется не тем, которое мы ищем, мы обязательно так и поступим, — заверил его Тэнглвуд. — Однако уже почти шесть, корабль отходит всего через полчаса, так что у нас просто нет времени улаживать с ними все эти формальности.

— Ну да… конечно. Дайте-ка мне свериться с записями. — Клерк полез в другую амбарную книгу и принялся листать ее, водя пальцем по страницам. — Так, значит, вам нужен «Милвертон», всего два года как спущен на воду, так что для парусника со стальным корпусом он еще совсем новый и быстрый. Западный причал, гавань «Ц» — это напротив Ист-Смитфилд-стрит, к северу от нашей конторы. Это вам придется в обход гавани идти, туда напрямую пешком не попасть. Да, и поосторожнее перед воротами складов: тут у нас сейчас оживленно, а грузчики — народ простой, и если мешаться у них под ногами, можно и на грубость какую нарваться. А что до пассажиров… — он поводил пальцем по другой странице, — нет, никаких записей насчет проданных на «Милвертон» билетов в этот его заход нету. Но, знаете, ежели человек и правда отчаянный, он мог и напрямую с капитаном столковаться, минуя всякие там записи в книгах или даже речную полицию. — Клерк нахмурился и покачал головой. — Видите ли, капитаны торговых судов, у которых нехватка матросов, часто берут людей прямо с улицы. Человека, который готов заплатить за койку или предлагает отработать стоимость проезда, берут без лишних расспросов.

— Замечательно, — пробормотал Скитер. Выходит, если Кедермен предложил отработать проезд или вообще заплатил наличными, это не обеспокоит ни одного капитана в порту. Его даже не допросят.

— Вы оказали нам большую помощь, сэр, — поблагодарил клерка Тэнглвуд, протягивая ему полкроны за хлопоты. Молодой человек благодарно кивнул, сунул монету в карман и вернулся к своим амбарным книгам. Тэнглвуд отворил дверь и вышел.

— Нам стоит поспешить: капитаны не любят помех в последний момент перед отплытием.

Они окликнули Армстро и Марго, и те поспешно вернулись к ним, едва не попав под ноги отчаянно ругавшимся грузчикам. «Милвертон» оказался стройным судном, стальной нос и бушприт которого так нависали над причалом, что конец бушприта едва не упирался в противоположный склад. На палубе суетились люди: кто-то выкрикивал команды, другие поднимали паруса, готовясь к отплытию. Погрузку, однако, еще не завершили, и грузчики с ящиками и бочками на плечах длинной вереницей тянулись из открытых ворот склада через причал на «Милвертон». Поднимаясь на борт, Скитер пристально вглядывался в их лица в поисках Кедермена, но не увидел никого похожего. Капитан не пришел в восторг при виде группы незнакомцев.

— Убирайтесь к чертовой матери с моего судна! — злобно рявкнул он. — Я отплываю через четверть часа, а мы и так опаздываем с выходом.

— Мы ненадолго, — заверил его Тэнглвуд, извлекая из кармана бумажку в пять фунтов. — Скажите, не принимали ли вы на борт пассажиров в последние двадцать четыре часа? Или нового члена команды, янки?

— Никого я, черт подрал, не брал, и если вы не уберетесь вон с моей палубы, клянусь потрохами, я вышвырну вас за борт!

Тем не менее капитан взял банкноту и удалился, крича на незадачливого матроса — тот упустил конец каната, ведущего от кабестана к гафелю, громко хлопавшему под ударами ветра.

Как бы то ни было, несмотря на откровенное недовольство судовых офицеров, они все равно обыскали корабль, однако в конце концов им пришлось признать, что если Кедермен и находится на борту, то только в трюме, упакованный в один из ящиков. Они соскочили на берег за считанные секунды до того, как команда отдала швартовы. Стоя на причале, они смотрели, как мощные паровые буксиры разворачивают величественное судно и ведут к выходу из гавани. Удостоверившись, что Кедермен не показался в самую последнюю минуту, они отвернулись от воды. Скитер достал из кармана помятый список и вычеркнул из него название «Милвертон».

— Лондонские доки, — негромко произнес он. — Судно под названием «Эндюренс». Отплывает из Уоппингской гавани в семь.

По сравнению с Лондонскими доками, расположенными в самом центре Уоппинга, доки Св. Катерины казались просто крошечными. Уже один огромный, вытянувшийся вдоль двух рукавов Западный док размерами превышал все гавани Св. Катерины, вместе взятые. В воздухе стоял крепкий запах табака, исходивший от складов центральной гавани. Скитер выразительно наморщил нос, и Тэнглвуд кивнул.

— Все верно, это Табачный док. Он взят в аренду у правительства Ее Величества крупнейшими торговыми компаниями. Вы сказали, «Эндюренс» отплывает из Уоппинг-бей-син? Тогда нам сюда.

Здесь царил невообразимый грохот. Склады уходили здесь под землю, ниже уровня причала. В огромных сводчатых погребах грузчики ворочали здоровенные бочки вина и бренди. Между причалом и складами возвышались штабели транзитных грузов, и уж в этом-то лабиринте можно было затеряться, не прилагая к этому практически никаких усилий. Десятки кладовщиков работали здесь круглосуточно, управляя потоком судов в просторные гавани и из них, а к воротам порта тянулась бесконечная вереница фургонов с дорогими товарами на экспорт из Британии. Запах табака сменился вонью сырого мяса, крови и подгоревших овощей, исходившей от окружавших доки пищеперерабатывающих мануфактур. Мимо прогрохотал целый обоз соленых морских черепах, выгруженных из пришедшего откуда-то с Карибского моря судна. Им предстояло превратиться в консервированный суп и дорогие гребни, шкатулки, чернильницы и оправы для очков.

Тут же, рядом, располагались гигантские ледники, в которых мужчины и подростки грузили лед в фургоны с утепленными стенками. Каждый раз, когда ворота такого склада открывались, по причалу прокатывалась волна холодного воздуха. Однако истинный масштаб Лондонских доков Скитер начал представлять себе только тогда, когда они миновали Айвори-Хаус с его бесконечными штабелями слоновьих бивней, а за ним — склады с восточными пряностями и тюками экзотических шелков. Одно количество мест, где мог скрываться Кедермен, приводило в уныние: для обыска их требовалась небольшая армия.

«Эндюренс» оказался небольшим торговым пароходом; когда-то он возил и пассажиров, но теперь те предпочитали более крупные и комфортабельные корабли. Погрузка протекала здесь не менее лихорадочно, чем на «Милвертоне», да и капитан оказался не менее занятым, хотя и не таким грубым.

— Янки? Нет, не видал я никаких янки ни сегодня, ни вчера, да и пассажиров у меня вот уже три рейса не было. Нанимал ли кого в команду? Ни одного матроса, сэр, — у меня хорошая команда, и я обращаюсь с ними как надо. Они у меня отказывались от более прибыльных предложений, от мест на судах с капитанами грубее, правду говорю… Нет, нет! Припасы для камбуза — в центральный трюм, а не в этот, черт вас побери! В носовом трюме все до одного яйца побьются — при нашей-то валкости!

С этим он и убежал исправлять оплошность своего суперкарго, оставив посетителей опрашивать членов команды. Никто не видел никого, хоть отдаленно напоминавшего описание Кедермена.

— Вторая попытка, — пробормотал Скитер Джексон, вычеркивая «Эндюренс» из списка. — Так, следующая остановка — Риджент-Ченнел-док, Степни.

Дождь усилился. Мокрые волосы Скитера липли ко лбу, а гривы волочивших фургоны битюгов — к их шеям. Копыта скользили по мокрым камням, кучера кричали и чертыхались, а груды конского навоза превращались под колесами и копытами в зловонную жижу, стекавшую в сточные решетки и в реку. Посещение следующих доков, расположенных при впадении в Темзу Риджент-канала, тоже не дало результатов: на отплывающем в Гонконг «Хай-Флайере» следов Кедермена не обнаружилось. Возможно, виной тому был только серый, грязный дождь, медленно, но верно пропитывавший плащ и струившийся за воротник, но Скитеру все сильнее начинало казаться, что задача отыскать одного прячущегося в этом бесконечном лабиринте людей и грузов убийцу просто-напросто невыполнима. Он попытался прикрыть чернильные строки своего измятого списка от воды, капавшей с протекающей крыши портового кабака, где они пытались укрыться на минуту от дождя.

— Следующий корабль отплывает из Квебекского дока.

— Где это?

Скитер повернулся к Ноа Армстро; задавший этот вопрос детектив пытался согреть руки, растирая их. Октябрьский дождь делался все холоднее, а ветер пронизывал, казалось, до самых костей.

— Суррейские доки, — ответила Марго, дрожа. — Нам придется перейти реку по Лондонскому мосту, ближе переправы нет. Поэтому и строится Тауэр-бридж — чтобы сэкономить фургонам мили дороги от Лондонских доков до Суррейских. Но пока там всего только стальной остов, да и тот еще не сомкнулся. Придется делать крюк. Когда там отходит этот корабль?

Скитер сверился со своими карманными часами.

— Через сорок пять минут.

— Тогда нам лучше поспешить, — буркнул Тэнглвуд. — От Степни до Ротерхита и Бермондсли чертовски неблизкий путь. Тут неподалеку линия конки, есть маршрут на запад. Во сколько отплывают остальные суда, Джексон?

Скитеру пришлось прикрыть список полями шляпы.

— Одиннадцать часов — Блекуэлл-бейсин, Вест-Индские доки. Два часа пополудни — Импорт-бейсин, Ист-Индские доки. Семь вечера — Ройал-Альберт-док.

— Он может попытать счастья с последним кораблем, — задумчиво произнесла Марго, когда они добрались до остановки конки. — Хотя бы ради того, чтобы выиграть время на сборы. Ему ведь нужно что-то с собой. Деньги, одежда, какая-то еда, чемодан или саквояж, чтобы уложить все это.

— Кстати, если поиск в билетных кассах ничего не даст, можно порасспрашивать в лавках подержанной одежды, — послышался голос Ноа Армстро. Детектив редко подавал голос, но слушал с почти пугающим вниманием, да и мысли его всегда заслуживали внимательного рассмотрения. Конка появилась уже через минуту, поблескивая мокрыми от дождя красными боками, покрытыми рекламными щитами. Им удалось найти себе свободные места на нижнем ярусе, где можно было сидеть, не опасаясь дождя. Пассажирам верхнего яруса приходилось мокнуть под открытым небом, и от дождя их не защищали даже зонты, превращавшие верх конки в подобие бесформенной, пестрой палатки. Лошади с фырканьем, налегая на хомуты, тащили конку вперед, и к стуку колес по рельсам добавлялся звон подвешенных к сбруе колокольцев.

Они пересекли Темзу, по поверхности которой ветер гнал белые барашки волн. Сотни лодок и небольших парусников подпрыгивали на них нахохлившимися морскими птицами. Пароходы с усилием раздвигали свинцовые волны, выплевывая в темное небо клубы жирного угольного дыма. Дождь хлестал в окна конки, и настроение у Скитера, и без того тяжелое, ухудшалось с каждой минутой, а при виде обширных Суррейских коммерческих доков на южном берегу реки оно упало окончательно. Этот порт обслуживал исключительно грузовые суда, а это означало, что охраняется он гораздо строже. Скитер обратил внимание на то, что с окружающих улиц в порт ведет всего несколько ворот. В случае, если удастся перекрыть ворота, Суррейские доки, подумал Скитер, могут превратиться в западню для того, кто находится внутри. Увы, им вчетвером это было явно не под силу, а вовлекать во все это речную полицию они тоже не могли. И как, скажите на милость, они будут искать на всей этой необъятной территории одного-единственного человека? Суррейские доки размерами превосходили даже Лондонские.

Вступивший на территорию Суррейского комплекса ощущал себя попавшим в другое государство. По-английски здесь говорило абсолютное меньшинство, преобладали же здесь с полдюжины скандинавских языков, резкий русский и гортанный французский. Порой они слышались одновременно, когда торговцы мехом и импортеры леса спорили из-за цен с непокладистыми бригадирами грузчиков. В порту царили запахи смолы, прокопченных звериных шкур и темной, протухшей воды, шлепавшей в железные борта стоявших у причала судов.

Они вошли в порт через ворота номер три, со стороны Ротерхита, и отыскали контору суперинтенданта.

— Девяностый причал. Квебекский док, — прочитал клерк. — Клиппер «Катти-Сарк». Да, они занесли в судовой журнал и зарегистрировали у нас нового члена команды, кока из Америки по имени Джозеф Андерсон. Они приняли его после того, как их прежний кок вдруг заболел. Андерсон говорит, что не умеет читать, но подпись свою в книге поставил.

Клерк продемонстрировал им подпись — совершенно неразборчивую закорючку.

— Он вполне мог пытаться изменить почерк, — задумчиво произнес Скитер, когда они с Тэнглвудом вышли на улицу к остальным. — Иногда выгодно, чтобы тебя считали менее образованным, чем ты есть на самом деле — так привлекаешь к себе меньше внимания. Чтобы работать коком, больших познаний в морском деле не нужно. И это вполне в его духе: напоить или даже отравить настоящего кока, чтобы им пришлось спешно нанимать нового. На слух Джозеф Андерсон похож на нашего Кедермена — очень похож.

Когда Скитер сказал Армстро и Марго, какой корабль им нужен, детектив удивленно вздрогнул.

— Боже мой, «Катти Сарк»? У этого ублюдка неплохой вкус, вам не кажется? А разве корабль еще не списали с рейсов?

— О нет, — сказал Тэнглвуд. — Ему осталось еще поработать несколько лет. Но, конечно, дни морской службы «Катти Сарк» уже сочтены. В свое время не было чайных клиперов быстрее, но пройдет несколько лет, и ее поставят в сухой док, так что о ней не беспокойтесь.

Проходивший мимо торговец, ненароком расслышав последние слова, от души рассмеялся.

— Что? В сухой док? С какой это стати, скажите, ставить в сухой док судно, от которого никакого прока, а? Разве только пускать народ поглазеть за шестипенсовый?

Громко смеясь и качая головой, он пошел дальше по своим делам.

Тэнглвуд усмехнулся.

— Ну, слава Богу, мы знаем, что станет с ней. Только представьте: пустить на слом такой корабль!

Скитер возглавил шествие в дальний конец гавани, к причалу номер 90. Дождь сделался еще сильнее, когда они зашагали по Редрифф-роуд, обходя тяжело нагруженные фургоны, груды навоза и мокрых опилок. Грязь забрызгивала их брюки до колен и хлюпала под ногами. Мокрые бревна и доски громоздились в штабелях выше человеческого роста, а рядом с ними грузчики поспешно укрывали брезентом деревянные ящики. Толпа моряков из Французской Канады, ворча по поводу непогоды, приставала к окружающим с расспросами насчет ближайших кабаков и девочек. Перед складом на причале номер 91 возвышалась приземистая пирамида из бочек с надписью: «ЧЕРНЫЙ ПОРОХ, ВЗРЫВООПАСНО!» Кто-то из старших судовых офицеров инструктировал выстроившихся перед ней грузчиков.

— У нас стальной корпус, парни. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас, ребята, высек ненароком искру и взорвал к чертовой матери и мой корабль, и половину этого порта. Черный порох взрывается от сотрясения и от трения, а мы его запихиваем к себе в трюмы добрых три тонны. Благодарение Господу за этот дождь, сырость хоть электрические заряды снимет. Удостоверьтесь, черт подери, чтобы все ваши были обуты только в башмаки на кожаной подошве. Никаких стальных подковок, никаких гвоздей, ничего такого. Я ясно выразился?..

Девяностый причал находился в южной части Канадского Двора, напротив Бронсуикского Двора. Два порта отделялись друг от друга улицей Редрифф-роуд, повторявшей все изгибы гаваней Суррея. Они застали капитана на причале, где он оживленно спорил с представителями портовых властей — те требовали от него оплаты портовых услуг, каковую он называл чистой воды пиратством. При виде угрожающего выражения его лица Тэнглвуд неуверенно потоптался на месте.

— Может, нам лучше сначала поговорить с кем-нибудь из команды? Мне кажется, этот человек сейчас не расположен отвечать на посторонние вопросы.

Мимо них в направлении трапа, ведущего с причала на палубу красавицы «Катти Сарк», прошел один из матросов, и Марго ринулась ему наперерез.

— Эй, мистер, подождите секунд очку! Можно задать вам один короткий вопрос? — Монета перешла из рук в руки, и Марго махнула рукой своим спутникам. — Этот джентльмен, — кивнула она в сторону удивленного матроса, — проводит нас на камбуз и познакомит с мистером Андерсоном.

Скитер прижал локти к бокам, проверяя, на месте ли оба его револьвера: полицейский «уэбли», который был с ним еще с самого Денвера, и другой, «уэбли-грин», взятый напрокат в Сполдергейте — тяжелый, весьма популярный в те годы револьвер, предшественник более поздних армейских моделей. А в кожаных ножнах на поясе, невидимых постороннему глазу под плащом, покоился один из охотничьих ножей Свена Бейли. Правда, охотясь за Кедерменом, Скитер ощущал бы себя спокойнее, захватив с собой на всякий случай еще и пулемет Максима. Пока они поднимались по трапу и шли по выдраенным пемзой палубам, пульс у Скитера участился едва ли не втрое в ожидании реакции Кедермена. А потом они уже спускались в полутемный коридор корабля, который вел на тесный камбуз. Скитер сунул руку за отворот плаща и стиснул рукоять своего «уэбли-грин», ибо сильно опасался, что неприятности начнутся в то же мгновение, как «Андерсон» увидит их.

— Эй, Андерсон! — окликнул матрос кока, заглядывая на камбуз — К тебе друзья! — И, звеня полученными от Марго монетами в кармане, он удалился по своим делам.

— Иду, cap, иду., быстро иду. Чем помочь могу, cap? У меня, понимаете, работа…

Голос Андерсона звучал мягко, почтительно, почти боязливо. И стоило Скитеру увидеть говорившего, как теплившаяся еще у него робкая надежда разом сменилась беспросветным отчаянием. Новый кок, несомненно, был янки. Очень черным, не меньше шестидесяти лет от роду, с курчавой седой шевелюрой и почти беззубым ртом. Протяжный, чуть гортанный говор выдавал в нем уроженца Юга. Как выяснилось, Андерсон и правда гнул спину рабом на хлопковых плантациях и нанялся коком на первое же отходящее из Саванны судно сразу же, как отменили рабство. По его словам, ему хотелось поглядеть на белый свет, «чтобы было чего внучатам рассказывать».

Пока Тэнглвуд благодарил кока и извинялся за то, что оторвал от работы, жгучее разочарование погнало Скитера прочь с камбуза. Стиснув кулаки от досады, поднялся он обратно на палубу и вдруг застыл. Судовой офицер в резиновом дождевике разговаривал с кем-то.

— Твоя койка внизу — оставишь там свое барахло и доложись квартирмейстеру, пусть выдаст тебе форму. Потом тащи свою задницу на корму; найдешь там старшего помощника, он скажет тебе, чем будешь заниматься.

Мужчина с тяжелым матросским сундучком на плече оглянулся в поисках входа в матросские кубрики… и Скитер ахнул, выхватил свой тяжелый «уэбли» и нацелил его в сердце Сиду Кедермену.

— Стоять! Ни вздоха, мать твою! Сид изумленно застыл. Офицер в дождевике, разинув рот, уставился на револьвер.

— Эй, в чем дело?

— Тэнглвуд! — крикнул Скитер. — Наверх! Он на палубе! — Из коридора послышался грохот бегущих шагов.

Офицер гневно шагнул вперед.

— Как вы смеете! Уберите пистолет, сэр, пока я не приказал заковать вас…

— Назад! — рявкнул Скитер, но было уже поздно. Офицер сделал еще шаг и закрыл собой Кедермена. Тот с грохотом отшвырнул свой сундучок и по скользкой от дождя палубе бросился к трапу. Скитер бегом обогнул сбитого с толку офицера и выстрелил. Брызнули щепки: пуля ударила в фальшборт. Кедермен скатился по трапу и бросился по причалу наутек. Скитер выругался и устремился в погоню. Армстро и Тэнглвуд вырвались на палубу «Катти Сарк», на ходу выхватывая пистолеты. Тэнглвуд выстрелил на бегу и тоже промахнулся. Сначала Тэнглвуд взмахнул руками, поскользнувшись на мокрой палубе, и почти сразу же Скитер тоже полетел кубарем, больно ударившись о фальшборт. В результате первым у трапа оказался детектив, который и возглавил погоню. Даг Тэнглвуд, ругаясь как сапожник, поднимался на ноги. Марго вынырнула из недр корабля, когда Скитер уже несся вниз по трапу, расталкивая грузчиков и матросов.

Скитер увидел, как Кедермен петляет между штабелями транзитных грузов на соседнем, девяносто первом причале. Голова Армстро мелькала в толпе грузчиков совсем недалеко от него, рядом с пирамидой тяжелых бочек. Мгновение спустя детектив вынырнул из толпы обратно, побледнев как смерть.

— Ложись! Ложись! — услышал Скитер.

Мощный взрыв сотряс причал номер 91. На месте, где только что высилась пирамида бочек, вспух огненный шар. Ударная волна швырнула Армстро и Скитера на землю, вышибив из обоих дух. Волна жара накатила и пронеслась, оставив их лежать, закрыв руками голову. А потом с неба снова посыпал дождь, приглушивший плясавшее на месте пирамиды бочек пламя. Вместе с водой на землю сыпались горящие головешки и клочья разодранной жести. Паруса и такелаж корабля, стоявшего у причала 91, полыхали, но матросы уже тащили ведра с водой и рубили горящие снасти тяжелыми ножами, пытаясь одолеть огонь прежде, чем он доберется до трюмов.

— Армстро! — завопил Скитер, с трудом поднимаясь на ноги. Детектив тоже встал, но пошатнулся и упал бы, если бы его не подхватил Скитер: в момент взрыва тот находился ближе к эпицентру.

— Что Кедермен… взорвался с этим штабелем? — крикнул Скитер, почти не слыша собственного голоса.

— Что? — крикнул агент «Уордменна — Вульфа»; его голоса Скитер вообще почти не слышал сквозь звон в ушах.

— Кедермен! Он остался там?

— Нет! Он удрал по Редрифф-роуд, но прежде сбил крышку с одной из этих бочек. Зажег спичку и кинул горящую тряпку прямо в рассыпанный порох, а сам побежал дальше!

— Черный порох? Боже праведный!

Ничего удивительного, что весь штабель взлетел на воздух. В отличие от современных бездымных порохов черный порох взрывался по малейшей причине и в таких количествах был смертельно опасен. Сколько грузчиков погибло в этом адском пламени, думал Скитер, перепрыгивая через горящие на причале обломки.

Он добежал до выхода на Редрифф-роуд и лихорадочно огляделся по сторонам в поисках Кедермена. Никого. Он выругался… И тут услышал крики и ругань со стороны Гренландского дока. Что ж, всякое возмущение могло послужить хорошей наводкой. Скитер бросился в ту сторону и наткнулся на компанию разгневанных скандинавских матросов, ругавшихся так, что древние викинги гордились бы своими далекими потомками. Рядом валялись на земле рассыпавшиеся из штабеля ящики; часть их открылась, и содержимое — дорогие меха, белый горностай, норка, черные соболя — валялось в грязи. Потом Скитер увидел и самого Кедермена — далеко впереди, бегущего по Плу-уэй прямиком к воротам номер 18.

И тут тактика Кедермена сработала против него самого. Не успел он добежать до ворот, как через них в порт ввалился целый отряд разъяренных констеблей лондонской речной полиции. Кедермен застыл, сжимая в руке современный полуавтоматический пистолет. Какое-то мгновение Скитеру казалось, что тот намерен расстрелять весь отряд. Вместо этого Кедермен развернулся, бросился назад и нацелил свой пистолет прямиком на Скитера.

Черт!

Скитер сунулся лицом в грязь, пытаясь достать свой собственный пистолет. Когда это ему наконец удалось, на его линии огня находилось слишком много посторонних. Он выплюнул набившуюся в рот грязь и торопливо перекатился в сторону: Кедермен пробежал мимо, стреляя на ходу и расталкивая разъяренных матросов, пытавшихся спасти свои намокшие меха. Затем он обстрелял Марго, Тэнглвуда и Армстро, заставив плюхнуться в грязь и их, пробрался по самому краю причала и снова выбежал на Редрифф-роуд — прежде, чем они смогли открыть по нему ответный огонь.

Чертыхаясь и отплевываясь, покрытый отвратительно пахнущей грязью с головы до ног, Скитер вскочил на ноги. О том, что сообщает грязи такой специфический аромат, ему не хотелось даже думать. И снова они неслись в погоню за Кедерменом через Коммершл-ярд, только на этот раз во главе с Армстро. Кедермен опередил их на пару сотен ярдов, но даже Тэнглвуд и Марго постепенно нагоняли его, да и Скитер отставал от них совсем ненамного.

На этот раз Кедермен направлялся к воротам номер 3, главному входу в Суррейские доки. И снова его тактика дала результат, обратный желаемому. В ворота с оглушительным звоном въехала запряженная четверкой лошадей пожарная линейка, а по пятам за ней — еще четыре, совершенно блокировав выход. Оказавшийся запертым в портовых стенах Кедермен свернул на север, в направлении выстроившихся вдоль Альбион-дока складов. Теперь к погоне за ним подключилась и речная полиция, крича на бегу пожарным, чтобы те запросили подкрепление.

— Тут у нас чертов поджигатель! — кричал срывающимся от ярости голосом полисмен за спиной у Скитера. — Бомбист проклятый… взорвал к чертовой матери целый штабель пороха! Передайте, пусть попробуют перехватить его у вторых ворот…

Порывистый ветер швырял в лицо Скитеру заряды слепящего дождя. Скользкая грязь под ногами замедляла бег. Хорошо хоть этот же дождь смыл с лица большую часть вонючей грязи. Кедермен больше не строил им на пути новых препятствий — он просто бежал мимо складов и остолбеневших от неожиданности грузчиков, спеша к воротам номер два — и к спасению. Они почти миновали очередную просторную гавань, когда Скитер наконец нагнал Марго с Тэнглвудом. Подобно ему, они бежали, сжимая в перепачканных грязью руках пистолеты.

— Если ему удастся выбраться из этого порта, дело швах! — прохрипел Скитер.

— Значит, похоже, дело швах, — бросила в ответ Марго. Кедермен, преследуемый по пятам Армстро, как раз нырнул под арку ворот номер 2. Скитер прибавил хода и вырвался вперед. Когда он выбегал из ворот, показался второй отряд речной полиции, бежавший на север со стороны ворот номер 3. Впрочем, они находились еще далеко от Скитера, не говоря уже о Кедермене. Скитер видел, как тот бежит по Ротерхит-стрит, петляя по тротуару между застывшими от неожиданности прохожими, огибая по мостовой большие группы людей. Лошади задирали морды и с возмущенным ржанием пятились от бегущего. Скитер как раз поравнялся с Армстро, когда Кедермен вдруг свернул обратно на юг, нырнув в один из выходящих на Ротерхит-стрит переулков.

— Куда он, черт возьми, направляется? — прохрипел, задыхаясь от бега, Скитер. — Туда же как раз бежит речная полиция!

Ему пришлось дожидаться ответа Армстро несколько секунд, пока детектив уворачивался от копыт ломового битюга и кнута его ругавшегося грязными словами кучера. Потом лицо его приобрело потрясенное выражение.

— Нет, только не это!

— Что? Что, черт подери? Куда это он намылился?

— В туннель?!

Скитеру понадобилось несколько секунд на то, чтобы воскресить в памяти карту этой части города, которую зубрил до отбытия со станции. Теперь он понял, что имел в виду детектив: туннель Исамбарда Киндом Брунеля под Темзой, соединявший Ротерхит с Уоппингом. Сооружение подземного перехода длиной в тысячу двести футов потребовало одиннадцати лет работы и бесчисленных жизней строителей. Кроме того, туннель являлся на текущий момент единственным путем, по которому можно было попасть из Суррейских доков в Уоппинг, не делая крюка по Лондонскому мосту — исключая, конечно, водную переправу.

— Разве этот туннель не железнодорожный? — спросил Скитер на бегу. Марго и Тэнглвуд тоже сменили направление и опрометью догоняли их.

— Да! Поезда из Лондона в Брайтон, принадлежащие Ист-Лондонской железнодорожной компании. Но поезда ходят только по одному стволу туннеля! Второй пока чисто пешеходный!

— Ох, черт, да вы шутите! Если он доберется до Уоппинга…

Увы, у Армстро и в мыслях не было шутить. Детектив оказался совершенно прав. Сид Кедермен нырнул в круглую постройку, в которой находился Ротерхитский вход в туннель, и скрылся из вида. Они бегом устремились следом за ним, расталкивая пораженных мужчин и женщин, судя по одежде, фабричных работяг. Скитер с Армстро ворвались в двери, а по пятам за ними в здание вбежали Марго и Даг Тэнглвуд.

Вход представлял собой круглую вертикальную шахту диаметром приблизительно пятьдесят футов. Скитер перегнулся через чугунные перила и заглянул вниз. Две широкие встречные спирали лестниц уходили под землю, к зиявшей где-то далеко внизу трубе туннеля. Глубина шахты составляла добрых восемьдесят футов, и Кедермен одолел уже половину спуска, перепрыгивая через четыре-пять ступенек. Покрытые глиной и портовой грязью ботинки Скитера скользили по каменным ступеням. Вниз и вниз, по кругу, по широкой, ленивой спирали нес его этот головокружительный спуск, который мог стать роковым от одного неверного шага. Вниз, вниз, в царство духов…

Он начал выдыхаться, когда они наконец спустились на площадку, где обе спирали сходились. Еще пол-оборота, и они оказались внизу, а под ногами загромыхала привычная булыжная мостовая. Теперь взгляду открылся сам туннель — двуствольный дробовик длиной почти четверть мили. Воздух здесь был сырой, промозглый как в пещере. По стенам стекала вода, оседавшая на них каплями измороси как на запотевшей кружке пива. Дальний конец обоих туннелей терялся в темноте, прерываемой редкими пятнами газовых фонарей. Посередине одного из двух стволов пролегали железнодорожные рельсы.

— Который из двух? — прохрипел, задыхаясь, Скитер, пока они задержались, поджидая Марго и Тэнглвуда. — По какому он ушел? — Все четверо замолчали в надежде услышать эхо далеких шагов, однако единственным шумом в туннелях оставалось громыхание откачивающих воду насосов. Если шаги и были, они потонули в этом шуме.

— По этому, — решил наконец детектив, махнув рукой в сторону пешеходного туннеля. — Не думаю, чтобы он рискнул выбрать тот, по которому ходят поезда. Он не трус, но все же и не дурак.

По мере того как они углублялись в каменную трубу, воздух делался все более влажным и холодным. Несколько человек толкали перед собой тачки, нагруженные углем и деревянными ящиками, с трудом разъезжаясь в узком пространстве. Глаза постепенно привыкали к царившему здесь полумраку; в принципе света газовых фонарей вполне хватало, чтобы различить дорогу и ближайшее окружение. Построенная почти сорок пять лет назад, эта длинная пешеходная галерея оставалась прибежищем мелкой шпаны, ворья и бесчисленных проституток, которые влачили первобытное существование глубоко под землей и рекой. В кирпичных нишах по обе стороны от основного ствола храпели пьяные, а рядом женщины торговали с лотков крикливыми безделушками и дешевыми украшениями. Оборванные ребятишки клянчили монетку. Пара убого одетых мужчин оценивающе осмотрела их маленький отряд, но решила не связываться.

Грохот поезда, прошедшего по соседнему туннелю, от которого их отделяла всего одна кирпичная стена, почти оглушил их. Если Кедермен выбрал тот, второй туннель — или если бы его выбрали они — погоня на этом и закончилась бы. А потом они оказались уже на другом берегу, со стороны Уоппинга, где-то восточное Лондонских доков. Восьмидесятифутовый подъем по спиральной лестнице Уоппингской шахты, точной копии входа в Ротерхите, окончательно лишил Скитера сил. Он ковылял по ступенькам, хватаясь за ноющий бок и проклиная Кедермена с каждым новым мучительным шагом. Время от времени они видели его далеко вверху — судя по его походке, бегство тоже давалось ему не слишком легко.

По мере подъема до них все отчетливее доносилось эхо пробуждающегося к рабочему дню Уоппинга: голоса, пароходные сирены, грохот колес и копыт, лязг фабричных машин. Глубоко внизу прошел еще один поезд, добавив к этой какофонии звуков свой грохот. Наконец они поднялись на улицу. После газового освещения туннеля и лестничных шахт даже свет пасмурного лондонского утра показался ослепительно ярким. Дождь все еще шел, то усиливаясь, то ослабевая. Узкие улицы Уоппинга были забиты толпами людей и доверху нагруженных повозок; в концах упирающихся в Темзу улиц виднелись силуэты морских судов.

— И где этот сукин сын? — прохрипел детектив. Лицо Армстро перекосилось от плохо сдерживаемой ярости. — Нам никогда не найти его в этой вонючей толчее!

Скитер был слишком занят, жадно глотая воздух, чтобы ответить. Они начали опрашивать прохожих и почти сразу же напали на след благодаря оборванной, грязной девчонке лет двенадцати, которая тащила корзину забрызганных грязью цветов. Она ткнула пальцем в направлении Уоппинг-Хай-стрит.

— Туда он пошел, мистер, — сшиб меня с ног и не сказал ничего. Все цветы по грязи раскидал, правду говорю, да потоптал половину, и хоть бы извинился…

Скитер кинул ей в корзину пару шиллингов и, не обращая внимания на удивленно-восторженный визг, устремился сквозь моросящий дождь вдоль по Уоппинг-Хай-стрит. Довольно скоро они увидели Кедермена — в двух кварталах впереди. Он быстро шагал по улице, полагая, судя по всему, что преследование на этой людной улице ему не грозит. Скитер предупреждающе поднял руку, останавливая своих готовых броситься вперед спутников. Действительно, стук их подошв мог спугнуть Кедермена.

— Вон он! Что ж, подберемся поближе…

Однако прежде, чем Скитер успел договорить, Кедермен свернул с Уоппинг-Хай-стрит в Уоппинг-уолл, узкий переулок, где он нашел паб и исчез в его дверях. Вывеска над ними гласила: «ПРОЦВЕТАНИЕ УИТБИ».

— Ублюдок вряд ли мог найти более мерзкое прибежище человеческих отбросов, — негромко пробормотал Тэнглвуд. — Это заведение буквально кишит ворами и мошенниками всех мастей.

Скитер направился к дверям.

Сильно раскрасневшийся от долгого бега под рекой, Кедермен облокотился на обшарпанную деревянную барную стойку у дальней стены паба, жадно глотая темное пиво из кружки и оживленно беседуя с барменом — судя по всему, он выспрашивал у того дорогу. Скитер дал остальным безмолвный знак разойтись, отрезая Кедермену пути к бегству. Кабак был заполнен толпой моряков, портовых биндюжников и прочего оборванного люда подозрительной наружности. Все они разговаривали, смеялись и жаловались на жизнь на дюжине разных языков, включая несколько не поддающихся переводу диалектов английского.

Не обращая внимания на всю эту тарабарщину, Скитер осторожно приблизился к Кедермену. Липкая грязь, покрывавшая его с головы до пят, привлекала к нему любопытные взгляды, но никто не окликнул его. В местах вроде этого лишние вопросы могли дорого, даже слишком дорого обойтись любопытному. Кедермен продолжал пить пиво, привалившись к стойке. Вода, стекавшая с его плаща, образовала уже небольшую лужицу на дощатом полу. Скитер сунул руку под плащ, сомкнул пальцы на рукояти своего большого «уэбли», кобуру которого расстегнул сразу же, как поднялся из туннеля в Уоппинг, и приготовился в любое мгновение выхватить его. Застрели этого сукина сына, пока он тебя не видит, убеждал его голос где-то в глубине его сознания. Если ты этого не сделаешь, он снова улизнет! Ну да, на глазах сотни свидетелей, которые поклянутся перед магистратом в том, что он совершил хладнокровное убийство…

Он приблизился к Кедермену на расстояние вытянутой руки, когда тот поднял взгляд. Сначала глаза его расширились от неприкрытого потрясения, потом рот исказился в гримасе смертельной ненависти.

— Армстро! Ах ты, проклятый мелкий ублюдок!

На какое-то мгновение слова Кедермена застали Скитера врасплох. Он как-то забыл, что щеголяет лицом Ноа Армстро. А Кедермен уже ринулся прочь от барной стойки.

По дороге он единственный раз обернулся, чтобы швырнуть в голову Скитеру полную тарелку клецек с карри. Скитер успел пригнуться, и она угодила в голову кого-то, стоявшего за его спиной. Попадание сопровождалось воплем боли и ярости. Кедермен прорывался к двери, расшвыривая всех на своем пути и переворачивая столы, оставляя за собой шлейф возмущения.

Скитер выругался и прыгнул вслед за ним — только чтобы обнаружить, что дорогу ему преграждает толпа возмущенных завсегдатаев паба в оборванной одежде.

— Пардон, — буркнул Скитер и, бросившись на пол, рыбкой проскользнул у них под ногами. Такого хода они от него никак не ожидали. Поднимаясь на ноги, он слышал хор проклятий и удивленных возгласов. Даг Тэнглвуд чертыхался где-то справа от него. Где-то позади хлопнул выстрел. Оглянувшись на мгновение, он увидел, что весь паб охвачен кулачной потасовкой. В толпе замелькали ножи и медные кастеты, а в воздухе крылатыми ракетами порхали тарелки с едой. Тэнглвуд и Ноа Армстро пробивались к выходу по пятам за ним; одежду их украшали комки риса, жаркого и чатни. Марго не было видно вообще.

— Бежим! — услышал он голос Армстро. Детектив пробивался к нему, расшвыривая оппонентов приемами, при виде которых Скитер позеленел бы от зависти, не будь он так перепачкан грязью. Пара оглушенных матросов полетела к ногам Скитера, что освободило дорогу к дверям для Армстро и Тэнглвуда.

— Где Марго? — крикнул Скитер, выбегая вместе с ними на улицу.

— Вышла черным ходом! Где, черт подери, Кедермен?

— Повернул на север! — скользя по камням тротуара, махнул рукой Скитер. Из-за угла вынырнула и подключилась к погоне Марго; из свежего пореза на лбу по лицу ее стекала кровь.

— Черт подери, Скитер! Тебе стоило застрелить этого ублюдка на месте!

— И кончить жизнь на виселице? Благодарю покорно! Я, может, и дурак, но не настолько!

Далеко впереди пролет моста раздвинулся, пропуская в гавань из реки величественный парусник. Оказавшийся вдруг в тупике Кедермен застыл, оглядываясь в поисках выхода. Он бросил взгляд на приближающуюся погоню и устремился на север, мимо массивного кирпичного здания, перед которым громоздились штабеля винных бочек. Судя по всему, здесь выдержанное вино разливали по бутылкам. На бегу Кедермен толкнул и повалил на землю несколько ящиков с подводы, разлетевшихся брызгами щепок и стеклянных осколков. Красное вино расплескалось по мостовой кровавым пятном, которое почти сразу побледнело, смешавшись с дождем.

Незадачливый виноторговец, только что купивший обращенное в дорожную грязь вино, гневно потрясал кулаками вслед Кедермену. Скитер исполнил замысловатый танец между осколками нескольких дюжин разбитых бутылок, отчаянно надеясь, что не поскользнется именно сейчас. Он благополучно миновал препятствие и устремился за Кедерменом по длинной, постепенно заворачивающей на восток полосе причалов вдоль южного рукава Западной гавани.

Кедермен петлял между штабелями транзитных грузов, уворачивался от злобных, насквозь промокших под продолжавшим моросить дождем грузчиков. На каждом из громадных складов красовались высоченные, почти во всю высоту здания буквы: «М» на восточном углу и «А» на западном. Кедермен вильнул вправо и исчез за углом очередного склада.

Скитер рванул следом и вылетел прямо к широкой полосе воды Уоппингской гавани. Кедермен застыл в нерешительности. Какое-то мгновение казалось, что он повернется, откроет стрельбу и ринется назад, на прорыв, но тут он увидел выход и бросился налево. Узкий металлический мостик тянулся вдоль обращенной к воде стены склада, и Кедермен побежал по нему, грохоча подошвами по железному настилу. Скитер полным ходом пустился вдогонку, стараясь не думать о том, что будет, если он оступится или поскользнется. Один неверный шаг — и полет в воду, а там останется только молить Бога, чтобы порыв ветра не сдвинул стоявшие у причала суда бортами. Мокрого места не останется.

Скитер перемахнул через мост и снова оказался на твердой земле. Добежав до восточного угла гавани, Кедермен круто свернул налево: путь на север ему преграждала Табачная гавань, и им пришлось бежать вдоль длинных складов, источавших аромат провяленного на солнце табака. Здесь сквозь открытые ворота виднелись ящики сигарет, дорогих сигар и трубочного табака. В проемах толпились недовольные простоем грузчики: их ценный груз невозможно было таскать под дождем. Возможно, вид несущихся во весь опор, с головы до пят покрытых грязью людей послужил им хоть каким-то развлечением.

Наконец Кедермен вырвался из складских кварталов и повернул на забитую повозками Уоппинг-лейн, которая чуть дальше перекидывалась через воды Табачной гавани длинным мостом. Скитер, у которого открылось было второе дыхание, снова скис. Воздуха легким отчаянно не хватало, и бок болел так, словно в него воткнули раскаленную иголку. Он замедлил бег, и сначала Ноа Армстро, а потом и Даг Тэнглвуд обогнали его. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Марго устало топает через мост, почти такая же изможденная, как и он сам, и уж заляпанная грязью ничуть не меньше его.

— Хорошенькую… пробежку… он нам устроил… а? — прохрипела она, поравнявшись с ним.

— В следующий раз точно пристрелю эту гниду… и плевать на свидетелей!

Они бежали уже по Пеннингтон-стрит, которую прочесывали всего несколько часов назад. Проулок в конце квартала вывел их на Хайуэй, где они недавно садились на конку до Суррея. Не добегая до западной оконечности Хайуэя, Кедермен, вместо того чтобы снова углубиться в порт, свернул направо. Нырнув в запрудившую Док-стрит толпу пешеходов, он некоторое время держал путь на север, в сторону Уайтчепла. Они старались не отставать, расталкивая прохожих, то и дело выбегая на мостовую, чтобы обогнуть самую густую толчею. Кедермен оглянулся и увидел, что расстояние, отделявшее его от преследователей, неуклонно уменьшается: погоня явно утомила и его самого. Собрав в кулак остаток сил, Скитер взвинтил темп преследования…

И тут Кедермен отчаянным броском прыгнул в полупустую телегу, мирно громыхавшую по булыжной мостовой в северном направлении. Ухватившись за деревянный борт, он подтянулся и перевалился внутрь. Повозка тут же рванула вперед со скоростью, раза в три превышающей скорость устало бегущих преследователей. Скитер и его спутники отставали все сильнее, оглядываясь в поисках попутного транспорта. На протяжении целого квартала Скитер ковылял едва-едва. Иголка в боку выросла до размеров хорошего мясницкого ножа, что не улучшало ему и без того близкого к отчаянию настроения. И тут наконец он увидел: какой-то лавочник остановил свою запряженную в телегу клячу на тротуаре перед своей лавкой. Он и пара здоровых парней разгружали с телеги тяжелые ящики, таская их прямо в открытые двери лавки.

Со вздохом облегчения Скитер бросился к лошади. Несколько взмахов его охотничьего ножа освободили ее от постромков. Несчастное животное сделало от неожиданности попытку встать на дыбы, но Скитер уже успокаивал его, встав на упершуюся в мостовую оглоблю.

— Ну, ну, спокойно, малышка… — Зажав нож в зубах, пока обе руки были заняты, Скитер закинул ногу и вспрыгнул на спину кляче. Лавочник возмущенно кричал ему вслед, но он уже послал лошадь вперед легким ударом пяток.

— Эй, что ты делаешь, это моя лошадь! Скитер даже не оглянулся.

— Ну давай же, малышка!

Лошадь прянула ушами, недоверчиво прислушиваясь к незнакомому голосу, но все же повиновалась и пустилась вперед вихляющей рысью — похоже, предельной скоростью, к которой она привыкла, таская за собой груженую телегу. Новый посыл заставил ее пойти удивленным кентером, изрядно тряским с непривычки. Пока лавочник продолжал поливать его отборной руганью, Скитер быстро нагонял Кедермена. Оглянувшись назад, он успел увидеть, как Ноа Армстро останавливает кеб, используя в качестве дополнительного аргумента пистолет. Марго и Тэнглвуд уже садились в экипаж. А потом Скитеру пришлось сконцентрировать все свое внимание на том, как гнать свою явно немолодую клячу по оживленной улице, петляя между доверху нагруженными фургонами, кебами и даже несколькими довольно дорогими каретами — возможно, это какие-нибудь купцы или бизнесмены направлялись в порт, чтобы лично проследить за отправкой или прибытием груза. Пешеходы обоего пола и кучера в дорогих ливреях с одинаковым изумлением смотрели, как по улице несется неверным галопом ломовая кляча с обрезками постромков и волочащимися по мостовой вожжами, которые Скитер пытался подобрать, чтобы они не запутались в колесах встречных экипажей. У него не было ни малейшего желания завершить эту поездку так быстро.

Скитер продолжал подгонять свою непривычную к галопу клячу. Грохоча копытами, она миновала границу Уоппинга и Уайтчепла, неуклонно нагоняя телегу с Кедерменом. Та сделала рискованный поворот на Уайтчепл-Хай-стрит, забитую возами с сеном — их волокли за собой упряжки волов, поскольку для лошадей груз был слишком тяжелым. Телега едва не врезалась в один из таких возов, избежав столкновения только чудом. Маневр отшвырнул Кедермена к борту пустой телеги. Скитер увидел, как губы его шевелятся, и кучер резко обернулся на неслышный Скитеру голос. Закричав что-то, он повернулся и замахнулся кнутом на непрошеного ездока. В ответ Кедермен выхватил свой пистолет и выстрелил в разъяренного кучера в упор.

Или прицел ему сбила тряска, или кучер принадлежал к числу тех жителей Нижнего Времени, убить которых нельзя, но Сид Кедермен промахнулся, стреляя с расстояния в каких-то двенадцать дюймов. Кучер, с лица которого разом сбежала вся краска, так и продолжая кричать, исполнил в воздухе замысловатый пируэт и приземлился на мостовую, подальше от непосредственной угрозы для своей жизни. Лишенная управления и несколько полегчавшая телега начала набирать скорость. Кедермен, которого немилосердно швыряло из стороны в сторону, ползком добрался до кучерского сиденья и попытался схватить вожжи. Скитер склонился к самой развевающейся гриве своей лошади, уговаривая ее добавить хоть немного скорости. Если бы мне удалось догнать его, пока он занят борьбой с вожжами…

Они пронеслись по всей Уайтчепл-Хай-стрит, и телега Кедермена свернула на Уайтчепл-роуд, пугая визжащих женщин на тротуарах и заставляя извергающих проклятия возниц резко принимать вбок, чтобы избежать столкновения. Дети потревоженными муравьями разбегались с дороги — некоторые ругались вслед Кедермену и его потерявшему управление битюгу, другие подбирали с мостовой камни и швыряли в него.

Неминуемая катастрофа произошла, когда Скитер почти поравнялся с телегой. Вереница тяжело нагруженных повозок, громыхавших посередине улицы, не смогла свернуть достаточно быстро. Кучер передней делал все, что в его силах. Однако все, что ему удалось — это развернуть свою упряжку поперек дороги, поставив ее прямо на пути несущейся во весь опор телеги.

Запряженная в телегу Кедермена лошадь с разбегу врезалась в оглоблю перегородившей дорогу повозки. С треском полетели щепки. Ржали лошади. Тяжелый фургон завалился набок. Его кучер и груда ящиков в шесть футов высотой полетели под колеса и копыта следующей повозки. Холодный утренний воздух прорезал отчаянный человеческий вскрик. Лошади продолжали ржать, молотя копытами по воздуху и дереву.

Пустая телега Кедермена взлетела в воздух и рухнула сверху прямо на перевернутый фургон. Удар был так силен, что от него разлетелись ящики, которыми фургон был загружен. Сотни башмаков, женских платьев, стальных турнюров, мужских брюк и теплых шерстяных плащей посыпались в грязь. Сид Кедермен, вылетевший из телеги еще в верхней точке ее траектории, приземлился в груду мгновенно промокшей одежды с противоположной стороны разбитого фургона. Возможно, только это и спасло ему жизнь, смягчив удар.

Тем временем несущаяся галопом лошадь Скитера, оказавшись перед непреодолимым завалом, попыталась перепрыгнуть перевернутый фургон. Ее прыжок сделал бы честь породистому стиплеру; зацепив задними копытами за верхние доски препятствия, она каким-то образом ухитрилась не перевернуться в воздухе и приземлилась на передние ноги. И вот тут-то копыта ее поскользнулись на мокрых камнях мостовой. Взвизгнув от боли, несчастная скотина рухнула на колени, а Скитера сила инерции сорвала с конской спины и швырнула вперед. Только его навыки наездника — отточенные на полудиких монгольских лошаденках — помогли ему удержаться на шее животного, не полетев лицом на камни. Несчастная кляча снова заржала от боли и испуга, но кое-как поднялась на ноги; кровь текла из ее разодранных коленок. Скитер, тоже наполовину оглушенный ударом, соскользнул с ее шеи и спрыгнул на мокрую мостовую.

Нищая ребятня, взволнованно визжащие женщины и прочая уличная шантрапа набросились на обломки стаей голодной саранчи, хватая все, что подвернется под руку.

Кто набивал награбленным добром карманы, кто — целые мешки, а некоторые просто накидывали свои трофеи поверх собственной одежды. Отталкивая друг друга, они вскрывали оставшиеся целыми ящики, а кое-кто ухитрялся тащить их прочь целиком, не проверяя, что находится внутри.

Сильно искалеченная лошадь Кедермена отчаянно билась, пытаясь перебраться через опрокинутых ударом и запутавшихся в упряжи лошадей фургона. Все трое молотили копытами и пронзительно ржали, пытаясь встать. Человек в окровавленном мясницком переднике резал запутавшуюся сбрую широким ножом, высвобождая их. По обе стороны от завала выстроились вереницы экипажей. Какая-то милосердная душа пристрелила смертельно раненную лошадь Кедермена, оборвав невыносимо мучительное ржание. Скитер, хромая — металлические детали упряжи порвали-таки ему штаны и сильно оцарапали бедро, — побежал обратно к завалу в поисках Сида.

Кедермен с окровавленными лицом и руками уже поднялся на ноги. Плащ его был порван и изгваздан уличной грязью и навозом. Наемный убийца пошатнулся, явно оглушенный падением, растолкал толпу мародеров и выбрался на тротуар. Судя по хромающей походке, он сильно разбил себе колено. Тем не менее он перешел на бег, то и дело оглядываясь в поисках Скитера. Впрочем, с разбитым коленом шансов уйти далеко или хотя бы оторваться от погони было у него значительно меньше.

Бросив свою, также раненную, лошадь, Скитер выбрался из копошащегося на месте столкновения человеческого муравейника. Разгоняя возмущенных пешеходов, на тротуаре показался медленно объезжающий завал кеб. Он остановился, не доезжая шести футов до хромающей Скитеровой клячи, которую как раз уводила под уздцы чрезвычайно гордая своей добычей девица лет пятнадцати. Из кеба вывалились Марго, Даг Тэнглвуд и Ноа Армстро, причем детектив перед тем, как спрыгнуть на мостовую, сунул кебмену несколько мятых банкнот и только после этого присоединился к погоне.

— Он двинулся вон туда, — ткнул пальцем Скитер, когда они продрались наконец сквозь толпу зевак и мародеров. — Он ранен и хромает, но двигаться еще в состоянии.

Убийца из Верхнего Времени доковылял до трехэтажного здания постройки восемнадцатого века. Некогда дом был, вероятно, даже красив, пока серый камень и желтый кирпич фасада не покрылся слоем копоти. Кедермен отчаянно вглядывался в закопченные снаружи и изнутри окна, явно пытаясь определить, стоит ему искать убежища внутри или двигаться дальше по улице. Чуть дальше в стене виднелась большая дверь, над которой красовался странный металлический предмет: то ли половина колесного обода, то ли срез большого колокола.

Тут Кедермен увидел преследователей и, отбросив сомнения, захромал мимо входа, за угол, где несколько длинных, низких, выкрашенных в серый цвет зданий примыкали к основному корпусу. Скитер и его спутники как раз сворачивали за угол, когда Кедермен обнаружил распахнутые ворота, ведущие в одно из этих зданий — трехэтажный корпус фабричного назначения, если судить по шуму и жирному дыму, поднимавшемуся из целого леса труб на крыше. В воротах стоял запряженный парой тяжеловозов фургон, в который вспотевшие от усилия и жары работяги грузили какие-то тяжелые ящики. Кедермен проскользнул мимо них и скрылся в полумраке здания.

Несмотря на собственную хромоту, Скитер оказался у ворот почти сразу же. По дороге взгляд его скользнул по аккуратной белой надписи на стене: «УАЙТЧЕПЛСКАЯ КОЛОКОЛЬНАЯ МАНУФАКТУРА, ОСНОВАНА В 1420 ГОДУ, ИЗГОТОВИТЕЛЬ БИГ-БЕНА, ВЕСТМИНСТЕРСКИХ КОЛОКОЛОВ, АМЕРИКАНСКОГО КОЛОКОЛА СВОБОДЫ…» Читать дальше у Скитера не было времени, и он нырнул в ворота.

В лицо ему ударили жар, запах расплавленного металла и угольной гари, невообразимый грохот. Прошла секунда, прежде чем органы чувств его привыкли к новым нагрузкам, а глаза — к царившему здесь полумраку. Длинные ряды высоких окон почти не пропускали внутрь дневной свет. Огромное, полное грохота и лязга помещение высотой в добрых три этажа оставалось погруженным в почти полный мрак.

Люди с трудом перекрикивали грохот исполинских машин, тяжелых цепных транспортеров, свист кожаных приводов и звон только что отлитых колоколов, которые проверяли на чистоту звука. Расплавленная бронза — а где-то, возможно, чугун, серебро или медь — светилась тусклым багровым светом в огромных, пышущих жаром подобно жерлу вулкана плавильных чанах. Тяжелые ковши с расплавом покачивались на цепях на высоте восьми футов от пола литейного цеха, перенося свое раскаленное, смертельно опасное содержимое от печей к бесконечным рядам литейных форм, среди которых попадались гиганты шести или даже семи футов в высоту. Заполненные отливками формы перетаскивали остывать в сторону, и их нагромождения занимали большую часть цеха, оставляя только узкие проходы.

Литейщики, вооруженные длинными стальными баграми с крюком на конце, наклоняли ковши, разливая их переливающееся зловещим красно-золотым свечением содержимое по формам; при этом расплавленный металл каждый раз разбрызгивал по сторонам целый фонтан светящихся искр. Судя по всему, плохо защищали даже тяжелые робы, поскольку литейщики старались держаться от них подальше. Другие рабочие с помощью тяжелых железных щипцов оттаскивали в сторону готовые отливки, освобождая место для новых форм под двутавровыми балками, по которым перемещались ковши. Над плавильными печами громоздились стальной паутиной подвешенные к конструкциям перекрытия мостки для обслуживания. Громыхающие ленты транспортеров подавали наверх металлические слитки, которые мокрые от пота взрослые и подростки сбрасывали в жерла печей, тогда как внизу полуголые кочегары швыряли лопатами уголь в топки, поддерживая в печах необходимую для плавления бронзы температуру.

И в самом центре этого адского пекла ковылял в поисках выхода Сид Кедермен. Стараясь не обращать внимания на противный привкус горелого металла на языке и в горле, Скитер бросился в его сторону. Здесь мы все можем угробиться, сообразил он вдруг, испытав приступ липкого страха. Все до одного. Если Кедермену удалось бы скрыться из вида достаточно надолго, чтобы спрятаться где-нибудь здесь, он мог бы воспользоваться темнотой и этим закладывающим уши грохотом, чтобы перестрелять их всех поодиночке из своего чертова пистолета с глушителем, и никто даже не услышит падения тел…

— Разделяемся! — крикнул Скитер, перекрывая грохот цеха, когда Кедермен, пригнувшись, нырнул в один из проходов между остывающими отливками. — Попытайтесь не дать ему добраться до противоположного выхода… или залечь где-нибудь, пока он не предпринял какой-нибудь новой пакости! И ради Бога, поосторожнее с этими печами и ковшами! Пошли!

Тэнглвуд и Армстро свернули направо и осторожным шагом скрылись в полумраке. Лишь изредка их фигуры высвечивались силуэтами или обозначались бликами, когда они проходили мимо очередной заполняемой расплавом формы. Марго следовала за Скитером.

— Ты в порядке? — крикнула она ему в ухо. — Ты хромаешь!

— Пустяк! Царапина! Щиплет немного, и все! В детстве, когда он учился ездить верхом, ему приходилось и хуже. Много хуже. Скитер держал свой тяжелый «уэбли-грин» наготове, на полусогнутых руках на уровне груди — так чтобы Кедермен не мог выбить его из рук, если вдруг выскочит из-за какого-нибудь угла. Идти, выставив пистолет вперед на вытянутых руках — самый верный способ расстаться с оружием и жизнью. Так ходят только кретины в кино — и те идиоты, что этим кино верят.

Скитер и Марго осторожно пробирались по узкому ущелью из остывающих отливок в обшитых деревом формах. Им приходилось перемещаться буквально спина к спине, обшаривая взглядами и стволами все неровности и зазоры между отливками. Литейные формы имели самые причудливые очертания, а торчащие доски угрожали коленям, лбам, плечам… От остывающей бронзы исходил жар, как от раскаленных полуденным летним солнцем камней; жара притупляла реакцию и обволакивала сознание багровой пеленой. Дышать было тяжело, а уж услышать что-то в царивших в цеху звоне и грохоте — так и вовсе невозможно. Расплавленный металл в жерлах печей освещал помещение редкими сполохами, и тогда отливки отбрасывали на пол фантастические, безумные тени.

Скитер двигался, повинуясь инстинкту охотника, попавшего на незнакомые земли. Шаг вперед, взгляд направо… налево… еще чуть вперед… взгляд на пол: не видно ли капель крови?., взгляд вдоль прохода — не шевельнется ли что-нибудь в полумраке?.. И так из ряда в ряд, смахивая со лба пот, стараясь не обращать внимания на зуд кожи под насквозь промокшей шерстяной одеждой, на ноющую царапину с внутренней стороны бедра, на скользкую от пота рукоятку пистолета в руках… Так… пригнуться… еще взгляд вперед…

Деревянная обшивка формы у самой головы Скитера брызнула щепками от попадания пули. Острая щепка больно ударила по щеке и по носу. Он стиснул зубы от боли и пригнулся, открыв ответный огонь по неясному шевелению через три ряда от себя. Тяжелый «уэбли» дернулся в мокрых ладонях, но грохот выстрелов почти полностью потонул в шуме цеха. Скитер заморгал, пытаясь прояснить зрение, и махнул Марго, чтобы та пригнулась и не лезла вперед. Смешанный с кровью пот лез в глаза, оцарапанная щека болела как от пчелиного укуса… Черт, надо потом проверить, не осталось ли заноз… Он моргнул еще несколько раз и протер глаза грязным, изорванным рукавом. Когда взгляд снова прояснился, он осторожно выглянул из-за угла — на этот раз на уровне бедра, не выше. Сид Кедермен стоял, привалившись к высокой отливке, держа пистолет наготове, но взгляд его был направлен слишком высоко. Скитер выстрелил, и пуля разнесла в щепки доску в шести дюймах от груди Кедермена. Скитер выругался, проклиная свои слезящиеся глаза, и пот, из-за которого пистолет еле удерживался в руках, и свою бездарную стрельбу…

— Идем! — выкрикнул Скитер, когда Кедермен отпрянул назад. Пригнувшись, они ринулись вперед, задыхаясь в этом лишенном кислорода воздухе. Ряд, другой, третий… так, теперь осторожно выглянуть… Кедермен бежал, припадая на поврежденную ногу. Скитер рванул за ним, стремительно нагоняя его. Наемный убийца оглянулся, увидел его, но почему-то не выстрелил. Ба, сообразил Скитер, у него же патроны кончились! Адреналин ударил в его кровь. А ведь и правда, другого рационального объяснения тому, что Кедермен не открывал по нему огня, просто не было. Марго тоже бежала следом, отставая ярдов на десять. Киллер нырнул в боковой проход и скрылся из вида. Скитер выругался и, ускорив шаг, пригнулся и нырнул следом за ним. В глаза ему ударил резкий, зловещий свет, на мгновение ослепивший его. Проход открывался прямо на форму, в которую литейщики заливали расплав. Одни с металлическими баграми длиной почти в четыре фута тянули вниз один край ковша, тогда как другие толкали другой его край вверх тяжелыми рычагами, регулируя ими угол наклона и толщину струи расплавленной бронзы, лившуюся в жерло формы.

Сид Кедермен добежал до только что залитой формы и принялся размахивать своим пистолетом, угрожая перестрелять потрясенных литейщиков, если те не уберутся с его дороги. Они отшатнулись в сторону, разумно решив не связываться с очевидным безумцем. Кедермен миновал их и бросился вдоль длинного ряда форм к дальней стене цеха, в которой виднелся еще один выход на улицу. Пышущие жаром ковши, только что наполненные расплавленным металлом из печи, покачивались на цепях над очередной здоровенной, футов шесть высотой формой, приготовленной к заливке. Кедермен оглянулся, увидел догоняющего его Скитера…

Он резко повернулся и схватил с пола только что оброненный одним из перепуганных литейщиков длинный стальной багор. Отшвырнув в сторону бесполезный пистолет, Кедермен потянулся багром вверх и зацепил им за край большого, размером с хорошую ванну, ковша, полного светящегося расплавленного металла. Рывок всем телом — и ковш, наклонившись, плеснул расплавленной бронзой на пол, а Кедермен сделал большой скачок в сторону. Жидкая бронза огненным потоком заполнила все узкое пространство между готовыми отливками и продолжала растекаться во все стороны. Ни обойти ее, ни вскарабкаться на раскаленные докрасна отливки не было никакой возможности. А сам разогнавшийся Скитер уже не мог даже затормозить, чтобы избежать этой смертоносной лужи.

Поэтому он прыгнул прямо вперед.

Вперед и вверх. Он вытянул руки вверх, к массивному стальному двутавру, по которому катались тележки с подвешенными к ним ковшами. Он слишком высоко, я промахнусь, о Боже, не дай мне промахнуться… Он выронил «уэбли» — руки были нужны ему свободными. Револьвер с плеском упал в жидкую бронзу и исчез в этой адской, багровой луже. И тут ладони его коснулись нижней полки двутавра, и он ухватился за нее, выбрасывая ноги вперед и вверх. Он крепко сжал балку руками и коленями и несколько мгновений просто висел на ней как ленивец на ветке, задыхаясь и потея так сильно, что даже испугался, не соскользнут ли руки. Отчаянным усилием воли он заставил себя осторожно разжать пальцы одной руки и вытереть их о плащ, потом повторил ту же операцию с другой рукой.

А потом он, напрягая силы, ухитрился переползти на верх балки и привстал на ней, опираясь на руки и колени. Адская лужа расплескалась прямо под ним. Багровый расплав уже начал покрываться черной коркой — тонким слоем твердеющего металла, который, казалось, дышал, остывая. По корке бежала сетка трещин, рисунок которой напоминал крокодиловую кожу. Кедермен повернулся, чтобы бежать, и отшвырнул свой железный багор, одним концом упавший в продолжавший медленно расползаться по полу расплав. Марго, слава Богу, удалось отпрыгнуть от этого смертоносного потока назад, в другой проход между отливками.

Восстановив дыхание и равновесие, Скитер осторожно двинулся ползком вперед по балке. Однако одного взгляда в сторону Кедермена стало достаточно, чтобы он отказался от этой тактики передвижения. При такой скорости ко времени, когда он миновал бы лужу раскаленной бронзы, Кедермен успел бы добраться до соседнего графства. Поэтому он снова повис под балкой на руках, по-обезьяньи перехватываясь все дальше и дальше, подтягиваясь только для того, чтобы обходить ковши с расплавом.

Кедермен оглянулся на бегу… оступился и упал ничком. Когда ему удалось снова подняться на ноги, рот его беззвучно шевелился. Скитер уже миновал опасную зону и спрыгнул на пол. Извергая проклятия, Кедермен бросился на него, не дав ему времени выхватить второй пистолет. Они сцепились, лягая друг друга ногами. Колено Кедермена не попало Скитеру в пах, как намечалось, зато угодило прямехонько по порезу на внутренней стороне Скитерова бедра. Боль раскаленной иглой пронзила ногу. Скитер отпрянул на шаг и наступил на железный багор, с помощью которого Кедермен наклонял ковш. Конец багра, погруженный в жидкую бронзу, вырвался из нее, разбросав по полу брызги расплавленного огня. Скитер изогнулся в отчаянном балетном па и восстановил равновесие, замерев в считанных дюймах от смертоносной лужи. Багор с лязгом перекатился по полу и холодным концом ударил Кедермена по ноге — идеальное оружие для рукопашного боя. Лицо Кедермена исказилось гримасой свирепого торжества, и он рассмеялся неприятным, лающим смехом. Прежде чем Скитер успел помешать ему, Кедермен наклонился и схватил багор обеими руками.

За горячий конец.

Раскаленный докрасна багор был покрыт пленкой полурасплавленной бронзы, которая брызнула на руки Кедермену. Лицо его перекосилось, и он пронзительно завизжал. Он еще надеялся уйти. Не прекращая кричать, он отпрянул от лужи. Омерзительный запах паленых волос и горелого мяса ударил Скитеру в ноздри. Только теперь обожженные пальцы Кедермена разжались настолько, чтобы багор выскользнул из них и упал на пол, при этом кожа с обеих ладоней осталась на горячем металле. Колени у Кедермена подогнулись, и он рухнул на пол, едва не угодив головой в остывшую до состояния густого сиропа бронзу. Скитер схватил его за отвороты плаща, бесцеремонно отволок подальше от опасности и плюхнул на пол. Потом приподнял за плечи и улыбнулся прямо в затуманенные болью серые глаза.

— Привет, Сид!

Тот прекратил визжать. Вместо этого из горла его рвался теперь жуткий, захлебывающийся хрип. Сказывался шок от чудовищной боли: его колотила сильная дрожь, и он тряпкой обмяк в руках Скитера. Скитер легонько тряхнул его, чтобы привлечь внимание. Когда не подействовало и это, он вспомнил настоящее имя этого ублюдка и встряхнул еще раз.

— Гидеон! Эй, Гатри! Посмотри-ка на меня! Взгляд серых глаз медленно сфокусировался на его лице.

Губы шевелились, но из них не вырывалось ничего, кроме этих жутких, сдавленных всхлипов.

— Послушай-ка, дружок. У тебя имеется выбор. — Скитер осторожно похлопал его по щекам, не давая отключиться. — Ты меня слышишь?

Тот кивнул и даже сумел выдавить из себя членораздельный звук:

— К-какой?

Скитер достал из кобуры свой маленький полицейский «уэбли» и повертел им перед носом у Кедермена.

— Знаешь, что я обязан был бы сделать, а? Пристрелить тебя прямо там, где ты сейчас лежишь, дружок. Ты не достоин кислорода, которым дышишь. Но я предложу тебе два варианта на выбор. Решать будешь сам. Если хочешь, я уйду и не буду мешать тебе ползти отсюда на все четыре стороны. Никаких обвинений в убийстве. Никаких тюремных сроков. Никаких газовых камер. Ну конечно, при здешнем уровне развития медицины ты наверняка останешься без обеих рук. А если и обойдется без ампутации, ты скорее всего умрешь от шока, инфекции и гангрены.

Взгляд Кедермена остекленел.

— К-какой?..

— Каков второй выбор? — От улыбки Скитера раненый вздрогнул, даже несмотря на шок. — Ну что ж, ты вернешься в Верхнее Время. Расскажешь копам все, что знаешь о своем боссе. Выдашь им сенатора Кеддрика и его дружков-мафиози на серебряном блюдечке. Короче, дашь нам достаточно информации, чтобы отправить в газовую камеру их, а не тебя.

Пепельно-серые губы шевельнулись, с трудом складывая слова.

— С-сука… Мне надо было пристрелить тебя сразу, Армстро.

Скитер снова улыбнулся ему в глаза.

— Жаль, не так ли? Так что ты выбираешь? Меняю медицинскую помощь, которая нужна, чтобы спасти твои руки, меняю врача и ожоговую камеру на сенатора Кеддрика за решеткой. Мне кажется, честный обмен. Камера в одной из тех славных новых тюрем, которые строились по его предложению: никаких вольностей, камеры строгого режима без телевидения, или библиотек, или всего, что могло бы развлечь парня, если не считать того, как в соседней камере кого-то мутузят. Вполне подходящее местечко, ты не согласен? Может, тебе даже скостят срок за содействие следствию. Как насчет этого? Мы снимаем тебе боль, фиксируем руки, поддерживаем тебе жизнь до тех пор, пока не доставим тебя к специалисту по ожогам. Или, конечно, я могу оставить тебя здесь.

Он ткнул пальцем в полумрак литейного цеха. Кедермен потрясение вращал глазами, словно впервые увидев это помещение.

— Да, кстати, — как бы невзначай добавил Скитер. — Если ты решишь остаться здесь, и если тебе удастся пережить шок, инфекцию и ампутацию рук, мне говорили, что Скотленд-Ярд до сих пор вешает убийц. А я знаю пару-другую ребят, которые очень не прочь свести с тобой счеты.

Долгую минуту Кедермен не отвечал, только лежал, распластавшись на полу, дрожа и исходя потом, посерев от боли, растопырив клешнями обожженные пальцы. Он испепелял Скитера взглядом, издавая горлом жуткие, сдавленные звуки и до крови кусая губы. Тело его время от времени дергалось: перегруженная нервная система реагировала на болевой шок.

— Что ж, ладно, — вздохнул Скитер, пожал плечами и распрямился, убирая свой полицейский «уэбли» обратно в кобуру под мышкой. — Пусть будет по-твоему. Может, тебе даже удастся доползти до дверей. Знать не знаю, правда, что ты будешь делать, как окажешься на улице со всем валяющимся на ней навозом и уайтчеплской шпаной, что будет втаптывать тебя в грязь — просто так, смеха ради… Скитер повернулся и сделал шаг прочь. Кедермен с усилием приподнялся на локте.

— Постой! — Он отчаянно дрожал, в глазах застыло безумное отчаяние. — Ради Бога, Армстро… постой… Ну давай, мсти мне, черт побери, переломай мне ребра, выбей все зубы, делай все, что хочешь… только не оставляй меня умирать в этой чертовой дыре!

Скитер стоял, глядя на него, на испепеляющий его ужас с холодной, расчетливой ненавистью. Много ли жалости выказал этот ублюдок к своим жертвам? Когда Кедермен со стоном отчаяния осел обратно на пол, закрыв глаза, Скитер решил наконец, что с того хватит.

— О'кей, — произнес он негромко, снова наклоняясь к нему. — Только тебе, Сид, придется выходить отсюда на своих двоих, ибо я не собираюсь тащить тебя. — Он ухватил убийцу за отвороты плаща, приподнял, поставил на колени, потом просунул одну руку ему под мышку, помогая встать.

Армстро и Даг Тэнглвуд, раскрасневшись от почти нестерпимого жара в цеху, подбежали к ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кедермен поднимается с помощью Скитера. По пятам за ними вырвалась из полумрака и Марго, которой пришлось сделать большой крюк, обходя лужу остывающей бронзы.

— Привет, Ноа, — поднял взгляд Скитер. — У меня для вас подарочек. Сид — вот этот — хочет обучить нас новой песенке. Что-то вроде: «Лучше нет подарка к Рождеству, чем мой босс в кутузке…»

Сид Кедермен уставился на лицо Ноа Армстро, потом на Скитера, потом снова на Ноа. Взгляд его расширился, потом глаза его закатились, колени подогнулись, и в результате Скитеру пришлось-таки тащить его из цеха на себе.