"Одинокая леди" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)Глава 18Лето еще не кончилось, а Порт-Клер получил новую тему для сплетен и пересудов: Джери-Ли и Уолтер Торнтон. Вначале они встречались на пляже у мыса и сидели там часами, разговаривая. Его буквально заворожила ее и способность читать в душах людей в сочетании с жадным любопытством к ним. Ведомая удивительным инстинктом, она умела непостижимым для своего возраста образом добраться до самых сокровенных, тайных мотивов, которые двигали поступками людей. Когда же погода ухудшилась и для прогулок по берегу моря стало слишком холодно, она стала регулярно, два ли три раза в неделю, приезжать к нему домой. Он прочитал ее рассказы, сделал профессиональные замечания и высказал пожелания. Она переработала рассказы, он прочитал еще раз и помог ей разобраться, что из написанного заново работает на сюжет, а что нет. И, наконец, он дал ей свою пьесу. Взяв рукопись она спросила, может ли она прочитать ее дома или еще где-нибудь — там, где рядом никого не будет. Он неохотно разрешил забрать пьесу с собой. Три дня она не появлялась. Затем, как-то после занятий, почти к вечеру, она вошла в дом с рукописью в руке и отдала, не сказав ни слова. — Что вы об этом думаете? — нетерпеливо спросил он. — Внезапно он понял, как для него важно, чтобы пьеса ей понравилась. — Не знаю... — сказала она. — Я прочитала дважды, но не уверена, что все поняла. — В каком смысле? — В прямом. И больше всего у меня вопросов к образу девушки. Этот персонаж просто не работает. Я понимаю, что вы попытались сделать ее похожей на меня, но она получилась совсем непохожей. Во-первых, я вовсе не такая ловкая и умная. А во-вторых, ваша девушка слишком ловкая и хитрая, чтобы быть при этом такой наивной, как вы ее написали. Выслушав ее оценку, он первым делом почувствовал, что его отношение к ней несколько изменилось — он раньше не предполагал, что она так остро и болезненно воспринимает свою собственную наивность. — Но если она не сможет вертеть теми, кто ее окружает, не будет и сюжета для пьесы. — А мне кажется, что его и так нет, — сказала она с завидной прямотой. — Я совершенно не могу понять, как человек, столь талантливый, умный, как ваш Джексон, может влюбиться в девчонку, втрое моложе его. В ней нет ничего, что бы могло его увлечь, кроме ее молодости. — Вы считаете, что этого мало? — грустно улыбнулся он. — Я говорю не о простой физической привлекательности. И уж во всяком случае, не о ее хитрости — такое качество просто оттолкнуло бы его. Должно быть что-то большее, чем все то, что у вас написано. Вот если бы она была женщиной, настоящей женщиной, может быть, я бы еще и поняла бы... Но она не женщина. — А что, по-вашему мнению, может сделать ее настоящей женщиной? Она с удивлением поглядела на него. — Конечно же время. Время и опыт. Взрослеют, только благодаря времени и приобретенному опыту. И я повзрослею только таким путем. — А вы не думаете, что он мог бы влюбиться в то, чем она, несомненно, станет в будущем? — Такую возможность я не рассматривала, — сказала она задумчиво. — Нужно подумать... Несколько минут она сидела молча, сосредоточенно размышляя, потом кивнула. — Возможно... Но тогда должны быть не просто еле заметные намеки на то, во что она обещает превратиться, а что-то такое, что позволило бы зрителю догадаться, что в ней скрывается нечто большее, чем то, что сейчас видят все. — Что ж, все это очень обоснованно звучит в ваших устах, — сказал он. — Пожалуй, я попробую взглянуть на сюжет с вашей точки зрения. И тут она неожиданно смутилась, и щеки ее стали багровыми. — Господи, я чувствую себя ужасно глупой, как ребенок, который пытается учить взрослого ходить. — Между прочим, мы можем многому научиться у детей, — улыбнулся он. — Если бы только научились их слушать. — Нет, правда, вы не седитесь на меня за критику? — Не сержусь. Больше того, я благодарен вам. Вы помогли мне взглянуть на все критически и увидеть то, что вполне могло бы сделать пьесу сценическим недоноском. Она рассмеялась и почувствовала себя счастливой. — Я правда помогла? — Правда, — ответил он, улыбаясь ей в ответ, — Правда, правда! — Он потянулся за сигаретами. — Сегодня у моего повара выходной. Как вы думаете, ваши родители станут возражать, если я приглашу вас в ресторан? Улыбка сползла с ее лица, и вместо нее появилось обеспокоенное выражение. — В чем дело, что с вами? — спросил он. — Не думаю, что родители станут возражать. Папа вас уважает, вы ему очень нравитесь. Но вы считаете такой выход осмотрительным? — Вы имеете в виду... — Да, — кивнула она энергично. — Да. Мы живем в Порт-Клере. Они начнут болтать. — Наверное, вы правы. И я не хотел бы стать источником новых неприятностей для вас, Джери-Ли. — Я думаю не о себе, — быстро возразила она, подошла к нему и заглянула в лицо. — Я думаю о вас. С их точки зрения, есть только одна причина, по которой мужчина повел бы в ресторан девушку, вроде меня. Он усмехнулся. — О, для меня даже лестно, если они так подумают. Я не представлял, что они могут до этого додуматься в отношении меня. — Вы здесь чужой. Вы богаты. Вы разведены. Вы ездите в Голливуд и в Европу и во всякие подобные злачные места. Только небу известно, что там происходит и что вы там вытворяете. Теперь он расхохотался. — Хотел бы я, чтобы они хоть на мгновение представили себе, как все это в действительности скучно и однообразно. Я езжу во все эти «злачные» места работать — вот и все. — Пусть так, — сказала она, — но вам никогда не убедить их в этом. — Если вы не боитесь, я бы хотел сделать попытку. На этот раз она долго смотрела на него молча в, наконец, кивнула. — Я согласна, — произнесла она твердо. — Только я бы хотела прежде заехать домой. Вечером они пошли в ресторан "Порт-Клер Инн. А на следующее утро, как и предсказывала Джери-Ли, новость облетела весь город. Кроме того, она поссорилась с Берни — впервые с тех далеких лет, когда они были маленькими. На следующий день после злополучного похода в ресторан, Берни работал в клубе до позднего вечера. Потом заехал за ней, и они пошли в кино. После кино сели в машину и поехали на мыс, на площадку для парковки. Он поставил машину в стороне, включил радио. Музыка заполнила салон машины, и он привычно притянул Джери-Ли к себе. Она отстранила его. — Не надо, Берни, сегодня у меня нет настроения, — мягко сказала она. Он с удивлением взглянул на нее, а она уставилась мечтательно на лунный след, рассекающий спокойное, мерцающее море. Он вынул сигарету и закурил. Оба молчали. Докурив, он вышвырнул ее из окна и включил мотор. Она посмотрела на него с удивлением. — Куда мы едем? — Домой, Я отвезу тебя, — сказал он мрачно. — Почему? — Ты знаешь. — Потому что у меня нет настроения тискаться? — Не только. — Что же еще? Он повернулся к ней и заговорил. В голосе его послышались раздражение и обида. — Вчера поздно я возвращался из клуба и видел тебя и мистера Торнтона, Ты вела машину. — Конечно, — он же не водит, — улыбнулась она. — Но его рука лежала на сиденье за твоей спиной! И вы смеялись — он и ты, а ты, когда бываешь со мной последнее время, не смеешься! Наверное, он рассказывал что-то смешное. — И еще я видел, как ты на него смотрела! Как... как мартовская кошка! — Ну, знаешь, Берни! — возмущенно воскликнула она и вдруг замолчала, потому что почувствовала, что неудержимо краснеет. Господи, хоть бы он не заметил этого в темноте! Только сейчас, после его слов, она вдруг поняла, как была вчера возбуждена и кто был причиной ее возбуждения. Она долго не могла вчера уснуть и ей пришлось успокоить себя уже привычным способом. Но только сейчас, после слов Берни, она отчетливо осознала причину — Торнтон. — Только не надо выговаривать мне таким тоном: «Ну, знаешь, Берни!» — сказал он, раздражаясь. — Просто ты ревнуешь. Но у тебя нет никаких прав ревновать меня. Мы с мистером Торнтоном всего-навсего добрые друзья. И, кроме того, он помогает мне в работе над рассказом. — Ну конечно! Такой писатель, как он, и вдруг — возится с начинающей девчонкой! — Ты не прав! — заговорила она с жаром, удивившим ее самое. — Он мне помогает! И он считает, что у меня хорошо получается. Он даже рассказал мне о своей пьесе! И советуется со мной. — А о всяких оргиях в Голливуде он тебе тоже рассказывает? — Он не ходит ни на какие оргии! Он если и ездит туда, то просто работать, — неужели не понятно? — Будто бы... Она не ответила. — Я мог бы и сообразить, — сказал он с горечью. — Вначале ты завела шашни с сыном, а теперь со стареньким папашей. А может, именно он и был тебе нужен с самого начала? Помню, ты рассказывала, как встретила его в автобусе. Признайся, наверное уже тогда сидела с мокрыми штанишками! — Нет! — отшатнулась от него Джери-Ли. — Да, да! — яростно закричал он. — Какого черта! Жаль, я не знал тогда того, что знаю теперь! Может быть, люди вовсе не так уж и заблуждаются в конечном счете? Все в городе замечают, как ты ходишь: вымахиваешься, выставляешься, словно предлагаешь себя, дразнишь, не носишь лифчик и все такое прочее... Как подумаю — наверное, не стоило бы уж Так обвинять Уолта за все, что он тогда натворил. Он замолчал, а Джери-Ли какое-то время не в состоянии была произнести ни слова. Потом обрела дар речи. — Так вот какой ты меня представляешь? — спросила она тихо, хотя все в ней кипело от злости. — Если ты считаешь, что я могу так о тебе думать, может, нам лучше больше не встречаться? — спросил он без видимой логики. — Очень хорошо, я не возражаю, — отрезала она и отвернулась. — И я не возражаю! — буркнул он, останавливая машину у поворота к ее дому. Она молча выбралась из машины, хлопнула дверцей. — Джери-Ли! — крикнул он ей вслед. Но она ушла в дом, не обернувшись. Он постоял и поехал... Джон сидел перед телевизором. Услышав, как она вошла в комнату, он повернулся к ней. — Тебя подвез Берни? — спросил он. — Да. Выражение ее лица насторожило его. — Что-то случилось? — Ничего. Он просто глуп — вот и все. Я больше не намерена с ним встречаться. Он проследил, как решительно она поднимается по лестнице в спальню, и опять повернулся к телевизору. И хотя он весь вечер исправно смотрел на экран, вряд ли ему удалось что-нибудь увидеть в этой развлекательной передаче: мысли его были в банке. Там со дня на день ждали контролеров из управления штата. И надо же такому случиться, что буквально на днях Джон обнаружил недостачу в три сотни тысяч долларов, исчезнувших главным образом со счета Торнтона. |
||
|