"Реал" - читать интересную книгу автора (Рюкер Руди)

5. Ренди, Фил, Бабс, Фил Ренди

Ренди повернул на мотоцикле из Сан-Франциско на юг, выбрав Шоссе номер один, ведущее вдоль берега Тихого океана. Когда он отъезжал от дома Бабс, светило солнце, но на берегу стало холодно и промозгло, к тому же опустился туман. Ренди остановился у обочины и при помощи алла сделал себе пару перчаток, мотоциклетные кожаную куртку и штаны. Как настоящий байкер. Поразительно, на что способна эта меленькая трубочка цвета меди. Вчера вечером он вместе с девчонками, Бабс и Йок, делал разные предметы. Эта Бабс та еще штучка. И вот теперь, когда он наконец почувствовал, что запал на нее, она ускользнула, что совершенно испортило ему настроение, и он впал в депрессию. Может, настала пора ему измениться.

Ренди засунул алла за отворот перчатки на правой руке, на тот случай если ему понадобится срочно сделать что-нибудь. Никогда раньше он не ездил на мотоцикле и, отправляясь в путь и опасаясь, что может во что-нибудь врезаться, решил, что в крайнем случае может воспользоваться алла и превратить препятствие в воздух. Просто нужно спроецировать на препятствие контрольную сетку любой формы, хотя бы куб, и превратить в пустоту все, что угодно: камень, дерево или даже другую машину. Если уж ему не удастся завладеть Бабс, то к чему горевать? Ренди взял себя в руки и затолкал свои чувства в самый дальний угол души.

Водить мотоцикл оказалось очень просто. Ренди выбрал из алла-каталога самую последнюю модель, отличающуюся отменной устойчивостью. Мотоцикл был с электрическим мотором на квантовых капсулах и имиполексовыми ДИМ-шинами. На южной стороне Бухты Полумесяца Ренди решил остановиться и сделать себе ланч. По берегу бухты пляжи были частные, потому он просто прокатился по полю брюссельской капусты к краю стофутового утеса над океаном. На самопрограммирующихся шинах ехать по ухабистому полю было одно удовольствие.

Припарковав мотоцикл прямо над краем утеса, Ренди сделал при помощи алла питательный батончик и запил его содовой «Бхарат Джолли Зест», индийским прохладительным напитком со вкусом аниса, к которому привык в Бангалоре. Он с удовольствием отыскал эту содовую в исчерпывающем алла-каталоге. Поев, уселся на краю утеса, развлекаясь тем, что сделал при помощи алла несколько планеров и запустил их в восходящие потоки ветра. Перестать думать о Бабс Муни он так и не смог.

То, что Бабс неожиданно решила отправиться гулять с Теодором, обеспокоило Ренди гораздо больше, чем он того ожидал. Всего несколько дней назад он думал о Бабс разве что как о симпатичной девице, с которой можно неплохо убить время, да еще у которой можно перетусоваться несколько дней. Она никогда не казалась ему роскошной или сногсшибательной, совсем нет. Но теперь, ни с того ни с сего, все вдруг усложнилось, то есть пошло именно так, как это женщины предпочитают видеть.

Предшествующий опыт Ренди с женщинами был весьма ограничен, можно было даже сказать скуден. Общий перечень был следующим: в старшей школе у него была активная и очень горячая связь с бисексуальной женщиной старше его по годам по имени Хони Вивер, которая — как после выяснилось — просто использовала его, чтобы снова добраться до матери Ренди, с которой прежде у Хони был романчик. Именно Хони развила в Ренди интерес к тому виду секса, которым занимаются сырные шарики. В распоряжении Хони была пара весьма впечатляющих имиполексовых секс-игрушек: дилдо по имени Анжелика и плащ по имени Сэмми-Джо.

На следующий день после того, как Ренди получил школьный аттестат — Господи Боже мой, это было целых четыре года назад — Хони решила вступить в ряды «наследников» и порвала с Ренди, даже не подарив ему прощального поцелуя. «Все, чем мы с тобой до сих пор занимались, Ренди Карл, было неправильно», — сказала ему она. «До сих пор я была проклятой Блудницей Вавилонской. И все только из-за того, что для меня была очень важна твоя мать». Хони использовала его и выбросила за ненужностью, а потом то же самое случилось вновь — только на сей раз с молди по имени Парвати. Ренди жил с Парвати в период, когда работал на имиполексовой фабрике в Бангалоре, в Индии. Но в конце концов открылось, что Парвати он был нужен только как источник имиполекса. Произошла неприглядная сцена с отравлением и игрой ножами; в результате в распоряжении Ренди остался кусок ягодицы Парвати, в настоящее время ставший не чем иным, как цыпленком Вилла Джин. Ренди никогда и никому не рассказывал о случившемся, потому что подробности были ужасны, как и большая часть его несчастной жизни. Лично для него в его жизни не было ничего смешного, но люди могли поднять его на смех. Только лишь потому, что большинство людей вели совершенно нормальную, скучную и поганую жизнь, в их глазах Ренди мог стать клоуном-уродцем, стоило только им узнать мельчайшую подробность. Почему так получается?

Ренди вздохнул и раскинул из рукава очередную контрольную сетку, превратившуюся в новый глайдер, рванувший вверх в восходящем потоке. И с Бабс он сам виноват, потому что вел себя с самого начала как болван. В первую очередь, с какой целью он приперся утром во вторник, загруженный камотом под завязку? Он смутно помнил, что пытался завалить в кровать одного из этих пришельцев, примерно так же, как задорная псина прыгает на чью-нибудь коленку, и краснел от этих воспоминаний. От невыносимости муки он закатил глаза так, что остались только белки. Ох. С тех пор ему было настолько стыдно упоминать в разговорах пришельцев, что он даже не решился спросить у Бабс, куда они отправились.

А кроме того было и другое. Вечером во вторник, прежде чем Ренди успел сделать хоть что-то, чтобы восстановить свой статус, Бабс отправилась на свидание — на свидание! — а ночью его снова мучили кошмары, снилась чертова улитка, которая гонялась за ним повсюду, улитка, от которой никуда было не деться, как бы быстро он ни бежал и где бы ни прятался.

Сидя теперь на утесе, Ренди ежился от мучительных воспоминаний, чувствуя как свеж и остр в нем ужас той ночи, когда он, проснувшись, понял, что с ним по-прежнему не все в порядке, что улитка настоящая и гонится за ним, тянет за собой свой огромный домик посреди мерзкого мира реальности, улитка, говорящая с ним голосом его бедной мертвой матери, так громко и отчетливо, что даже Йок и Кобб услышали и проснулись, услышали все о том, что улитка очень-очень хочет насесть ему на лицо: «Мне так хочется забраться на тебя, Ренди Карл».

А ведь он не урод и совсем не заслужил такого дерьма, но попробуй объясни это Бабс, после того как эта маленькая лунная извращенка Йок ей все рассказала; каждый раз, вспоминая подробности его кошмара, Йок давилась от смеха, и так раз двадцать в течение дня.

А сегодня утром Йок рассказала все про улитку этому прилизанному красавчику Теодору. Поскольку они договорились, что будут держать алла в секрете, Йок пришлось изменить историю таким образом, чтобы не раскрыть Теодору тайной части. Йок подала все так, словно это она сделала чудовище своими руками, пока Ренди спал, или ходил по дому как лунатик, или бредил от наркотиков — он уже не помнил точно что.

Вот теперь скажите, с кем пойдет Бабс, с клоуном-уродом — или с калифорнийским музыкантом с хорошо подвешенным языком и прекрасными манерами, который всегда говорит правильно и только на правильные темы — дьявол, этот слизняк, кроме того, еще и работает в галерее, что уже само по себе всегда было самой сладкой и мокрой мечтой Бабс. Вчера ночью Теодор переспал с Бабс. И, видно, парень тоже запал на нее. Ренди ощутил тошнотворную ненависть к самому себе. Все пошло наперекосяк, все мерзости, которыми он занимался в прошлые годы — будут ли когда-нибудь обычные женщины испытывать к нему чувства?

Следующий глайдер Ренди поджег и проследил за тем, как планер сгорел и сломался на лету, после чего пепел по широкой спирали полетел к бесконечному прибою.

— Вот такой уж я, — пробормотал он, черт возьми, едва сдерживаясь, чтобы не прыгнуть с утеса самому. И тогда все закончится, и у него больше не будет забот. Таких, каков он теперь, никто и никогда не полюбит. Ему лучше помереть. Ренди подвинулся поближе к краю утеса, глядя на то, как под его весом несколько кусков земли оторвалось от края и полетело вниз. Значит, лучше умереть? И вся причина — эта толстощекая малышка Бабс Муни?

— Давай, мальчик Ренди. Тат тван аси.

Ему пришел в голову лучший выход, достаточно дерзкий и утоляющий его желание смерти, но не требующий обязательного самоубийства. В своем алла-каталоге он разыскал свой мотоцикл, потом нашел настоящий глайдер и мысленно совместил титановую раму крыльев глайдера и мотоциклетную раму. Изучив изображение, он немного подправил угол наклона крыльев и отдал приказ: «Осуществить». Вырвавшийся из алла пучок контрольной сетки сформировал контур вблизи края утеса, после чего внутри сетки появился новый летающий мотоцикл Ренди.

Океанский бриз ударил в раскидистые двадцатифутовые крылья, грозя скинуть мотоглайдер с края утеса. Ренди подхватил несколько полосок дерна и подпер ими крылья, потом дополнил корму мотоцикла ракетным двигателем. Потом еще раз взглянул на океан. Бесконечный ряд волн имел вид серый и холодный, совершенно не обещающий комфорт для оказавшегося в них человека. Будет обломно свалиться в такую воду. На хрен смерть! Он не будет умирать; он просто станет другим! Ведь еще не поздно. Ренди решил, что достаточно будет отправить один мотоцикл в беспилотный тестовый полет. Получится у него что-нибудь или нет, потом он с легкостью может сделать себе другой байк, а тем временем он придумает что-нибудь, чтобы стать более приемлемым для женщин, да и для людей тоже.

Для того, чтобы полет был более натуральный и для лучшего баланса, Ренди изготовил при помощи алла манекен — из полированного земляничного дерева, а почему бы и нет? Это был самый приятный с виду материал, который он когда-либо видел, розовое дерево со средней структурой волокон, почти такой же плотности, как человеческая плоть. Сидящая в седле моторакетоглайдера фигура из земляничника выглядела очень роскошно. Класс. Добавим ему глаза из зеленого стекла и крутую улыбку «имел я вас всех». Ренди запустил ракетный двигатель и дал своему детищу ход прямо по направлению к утесу. Одно из крыльев согнулось; байк полетел с утеса криво и тут же потерял равновесие и перевернулся. Ракетный двигатель продолжал работать исправно и — плюх! — байк упал в воду на скорости около сорока миль в час. Деревянный манекен всплыл и закачался на волнах лицом вниз, и скоро волны уже били дерево о камни.

— Это был старый «я», — рассмеялся Ренди, испытывая облегчение от того, что там, внизу, не он настоящий. — А этот парень начнет все с нового листа.

Ведь у него еще есть шанс с Бабс. Он бросит камот и перестанет трахать молди. Он не будет больше иметь дела с такими слизняками, как Аарби Кид. Да, именно так. Лучше быть трезвым, чем мертвым.

Остатки байка-глайдера под водой вызывали жалось, и Ренди направил вниз контрольную сетку, чтобы спасти байк. Просто потрясающе, что ему достаточно только подумать и пожелать, и сетка сразу же появляется сама собой в том месте, куда он ее направит.

Ощутив сеткой разбитый мотоцикл, Ренди немного изменил очертания сетки, потому что искривленный мотоцикл больше ей не соответствовал. Связь через алла была настолько чувствительная, что Ренди словно руками ощупывал содержимое сетки; внутри находилась пара рыбок, несколько камней, и полным-полно всяких ракушек — не стоило превращать в ничто все это. Он стянул потуже сетку вокруг мотоглайдера и превратил машину в воду. Остался только деревянный человек, которого волны продолжали колотить о скалы. Неудачник плохой Ренди.

— Попробуем еще разок, — сказал он и сделал еще один мотоцикл с крыльями. На этот раз он добавил соединенную с рулем систему управления крыльями, плюс седока получше, такого, что мог бы выправить летательный аппарат. Ренди материализовал имиполексовую фигуру и оборудовал ее глазами-камерами, ювви и рудиментарной нервной системой на ниобиевых проводах, а также управляющей пиявкой нового типа, такой же, какую он наклеил на Вилла Джин. Как чревовещатель, таинственным незримым образом применяющий свой голос, Ренди вложил свое сознание в имиполексового мотоциклиста, глядя на мир сквозь его глаза и шевеля его руками и пальцами. Чем дальше он продвигался по этой дорожке, тем меньше и меньше чувствовал в себе желание покончить с собой.

Вууден-вууден, прорычал мотоглайдер своим электрическим мотором, крооууу, завыла ракета. Небывалая машина-симбиоз поднялась в воздух. Полностью погрузившись в виртуальное сознание своего мотоциклиста, Ренди отчетливо ощущал, как тот летит на мотоглайдере. Он пошевелил крыльями, подрегулировал тягу ракеты, набрал еще немного высоту и потом — черрт! — порыв ветра подломил крыло, байк кувыркнулся, и вот он уже летит обратно на утес. Он отчаянно попытался выровнять крылья, и вот — да! — он выравнивается, он вот-вот полетит снова ровно, но — черт возьми опять! — на краю утеса торчит камень, за который еще миг — и заденет край правого крыла — быстро, алла-выстрел, и превратим этот камень в воздух!

Ориентируясь по ювви имиполексового мотоциклиста, Ренди направил контрольную сетку, чтобы убрать с дороги кусок камня — буум — но в спешке превратил в воздух слишком много твердого камня, так что — о-о-ох! — сопроводившая появление такого большого количества воздуха ударная волна сбила мотоглайдер, лишив его достигнутого дорогой ценой равновесия. Байк камнем полетел вниз. Для того чтобы облегчить себе подчистку остатков, Ренди выбросил контрольную алла-сетку и превратил в воздух мотоцикл и его наездника прямо налету, пока тот не врезался в скалы. Момент исчезновения он наблюдал через глаза-камеры мотоциклиста, и ощущение, которым сопроводилась дематериализация, было довольно странным. Каким-то образом это ощущение заставило его вспомнить о бедной молди Монике, которую он прошлой осенью похитил и послал на верную смерть.

— Прости меня, Господи, — вслух сказал Ренди, хотя не считал себя верующим человеком. — Прости, пожалуйста.

В тот же самый момент Ренди точно почувствовал, что перемены действительно возможны.

Слишком долго он оставался дурнем. Настало время отправиться обратно и поговорить с Бабс. Он больше не станет валять дурака с летающими мотоциклами. Они выполнили свою роль, избавив его от мыслей о смерти.

Он опять почувствовал жажду и решил сделать себе при помощи алла новую бутылочку прохладительного напитка. Но только Ренди попытался отдать через ювви нужный приказ, как алла, вместо того чтобы создать контрольную сетку, заговорила с ним:

— Приветствую вас, — сказала ему алла. — Должна ли я материализовать нового Ренди Карла Такера или должна произвести новую регистрацию?

После слов алла Ренди почувствовал в теле новую серию покалываний, словно бы алла опять изучала и исследовала его тело.

— Эй, — сказал Ренди. — Мы уже занимались этим раньше. Я — Ренди Карл Такер.

— Совпадение с оригинальным пользователем подтверждено на девяносто восемь процентов, — ответила ему алла, словно бы и не слушая его. — Опция новой материализации Ренди Карла Такера отменена. Для полного подтверждения и реактивации необходимо произвести перерегистрацию. Пожалуйста, сообщите название и мысленную ассоциацию для следующих предметов.

После чего алла продемонстрировала Ренди серию изображений, которые он уже видел прежде, и которыми алла пользовалась для того, чтобы изучить его мыслительные способности. Мигнули и пропали три первых изображения: симметричный круговой световой узор, расщепленная, словно вилка, линия и участок шершавой грубой поверхности.

Как и в первый раз, Ренди ответил, что пятно похоже на мандалу, которую он видел, когда первый раз закинулся вместе с Парвати камотом в Бангалоре, второе — похоже на русло пересохшего ручья рядом с парковкой грузовиков в «Лондон Эрл Эстейт», что в Луисвилле, а третье похоже на шкуру мертвого молди, которую он видел выставленной для зевак на церковной ярмарке, устроенной «наследниками».

После тошнотворно быстрой серии вопросов и сверхзвуковой серии ответов настала пора покалываний и судорог по всему телу, вслед за чем алла произнесла свою коронную фразу:

— Вы зарегистрированы как мой единственный пожизненный пользователь. Выберите, пожалуйста, интересующий вас объект из моего каталога.

Только в этот момент Ренди наконец понял, что происходит. Сложная двойная связь через имиполексового болвана сбила алла с толку, в результате чего, после того как Ренди уничтожил болвана, алла решила, что это настоящий Ренди помер, превратившись с ее помощью в воздух. Алла решила, что убила его.

Как только это случилось, алла сказала, что теперь можно (как она выразилась?) «материализовать нового Ренди Карла Такера» или «произвести новую регистрацию». Означала ли первая опция, которую затем так быстро отменили, что алла могла сделать точный дубликат его, Ренди Карла Такера, идентичный с ним и душой, и телом? Вот это было бы по-настоящему круто.

— Сделай мою копию, — приказал Ренди алла, не слишком задумываясь о последствиях. Его сердце колотилось от возбуждения. — Сделай Ренди Карла Такера.

И снова через тело Ренди Карла пронеслась серия покалываний.

— Идентичность с Ренди Карлом Такером подтверждена на девяносто девять запятая восемьдесят семь процентов. Запрос на производство собственного дубля в данный момент отклонен.

Вот так. Ну да ладно. Ведь если бы у них получился Ренди Карл Такер Второй, он наверняка бы тоже стал подкатывать к Бабс. У Теодора и так хватает проблем. И все равно, это было бы здорово. Ренди был единственным ребенком в семье; он всегда хотел иметь рядом кого-то, кто бы понимал его.

В тот же миг Ренди вдруг понял еще кое-что необычное в поведении алла. Если бы он и в самом деле умер и какой-нибудь другой парень подобрал за ним алла, то алла могла бы материализовать нового Ренди Карла, хотя этот другой парень наверняка предпочел бы зарегистрировать алла для себя самого.

Ренди оглянулся по сторонам, внезапно испугавшись того, что за ним может кто-нибудь следить. Но на краю утеса он был один. В океане болтались на волнах несколько серферов на молди-досках, но эти были далеко от него. Никто его не видел, никто не следил. Что бы было, если бы кто-нибудь увидел его проделки с алла и решил завладеть ею — потому что ради того, чтобы иметь такую отличную волшебную штуковину, можно и прибить кого-нибудь?

В ответ алла предложит убийце простой выбор: «Хотите ли вы воскресить прошлого болвана, которого вы только что пристукнули?» или «Не хотите ли вы всю оставшуюся жизнь наслаждаться властью, которую даст в ваши руки волшебная палочка?» Конечно, убийца, если только он не болван, выберет второй вариант.

Алла без проблем зарегистрирует душегуба «единственным пожизненным пользователем», возможно при этом мгновенно позабыв душу и тело убитого Ренди Карла Такера.

Это означало, что как только станет известно об алла и о том, как легко можно передавать алла от одного человека к другому, быть владельцем алла станет опасно для жизни. Опасно для его жизни, а также для жизни Йок и Бабс. Конечно, оставалась небольшая надежда, что опция «создание нового я» однажды может спасти вашу задницу — но для этого должен быть кто-то, кто любит вас достаточно сильно для того, чтобы об этом попросить, а кроме того, слабо верилось, что такой трюк сработает.

Размышляя обо всем этом, Ренди направил контрольную сетку на край утеса и заделал там недавнюю, устроенную им же самим квадратную выбоину желтым песчаником. Солнце уже склонилось к горизонту. Он уселся на первый вариант своего мотоцикла и покатил через поле к полосе Шоссе номер один, негромко урча электрическим мотором.

Поднимаясь сегодня утром, он обдумывал возможность заглянуть в Санта-Круз к Аарби Киду, не появилась ли у того какой-нибудь новой дури. Но теперь он так не мог поступить, потому что это будет безнравственный и саморазрушительный поступок прежнего Ренди, того самого парня, который при помощи ДИМ-пиявки похищал свободных молди. С сегодняшнего дня прежний Ренди канул в Лету. Он решил внести поправку в свое поведение: с этих пор относиться по справедливости как к людям, так и к молди. Поэтому к Аарби Киду вообще не было смысла ехать. Черт, да если только Аарби Кид увидит его алла, он наверняка убьет из-за нее — а потом легко станет новым пользователем. А Ренди ни к чему умирать, как раз когда он решил начать новую жизнь! Единственным местом, куда новый Ренди хотел теперь вернуться, был Сан-Франциско.

Поэтому Ренди повернул и покатил на север, чувствуя, как левую щеку греет заходящее солнце. Что он теперь сделает, так это вернется на склад и серьезно поговорит с Бабс. Он скажет ей, что она самая красивая девушка, которую он только встречал в своей жизни. Он скажет ей, что ему до чертиков надоело быть бессердечным сторчавшимся чурбаном. Что ему на это ответит Бабс? Недавно ему казалось, что девчонка неравнодушна к нему, по крайней мере поначалу так казалось. Все, чего он хотел, это загладить урон, причиненный его камотным трипом и приключением с реалинг-улиткой. А, боже мой, вчера они провели такой замечательный день, когда все втроем — он, Бабс и Йок — делали пластиковых медуз для аквариума. Может быть, если он теперь откроет перед Бабс свое сердце, та прогонит Теодора и пустит его в свою гобеленовую кровать.

Что, наверняка, потянет за собой новую проблему. Если дойдет до интимностей, сможет ли он заниматься сексом с обычной девушкой своего возраста? Возможно, его дружок решит не напрягаться для такой динамо, как Бабс. Это будет ноль-три против деревенского клоуна Бозо. Вот если бы Бабс поняла его получше и они вместе легли на молди-плащ, у него было бы гораздо больше шансов справиться с ней по-нормальному. А ведь и правда, Бабс что-то говорила о том, что она вроде бы ничего не имеет против запаха молди. Ведь ее мать Вэнди тоже наполовину молди.

Ренди разгорелся, представив себе соблазнительную сцену того, чем бы они с Бабс могли заняться, устроившись на Сэмми-Джо. Точно. Нужно, чтобы в представлении принял участие молди, и тогда все пойдет, как по маслу. Хотя, конечно, и речи не идет о том, что он собирается снова вернуться к старому.

Когда Ренди наконец добрался до города, было уже темно. Он здорово устал, и ему хотелось прилечь. Докатив наконец до квартала Бабс, он заметил огни «Анубиса», мигающие у набережной. Огромный выброшенный на сушу корабль был полон разноцветных красивых молди и кайфующих тусовщиков. Может быть, ему стоит притормозить тут ненадолго и провести полчасика с какой-нибудь молди? Вчера он провел незабываемый сеанс с Ирис — но нет, больше он этого не хочет. С Бабс у него появится первый в его жизни шанс попытать счастья с настоящей женщиной. «Не упусти его, Ренди Карл», — сказал он сам себе, не торопясь выруливая свой мотоцикл к складу Бабс Муни.

Свернув в переулок Бабс, Ренди заметил мультяшный забавный электрический пустынный багги Бабс, как раз появившийся в противоположном конце улицы. И рядом с Бабс — чертов Теодор. Бабс улыбнулась Ренди и махнула рукой — продолжая вести машину. И проехала мимо него.

— Бабс! — крикнул Ренди, добравшись до нее срочным ювви-вызовом. Боясь потерять ее из виду, он прибавил газу и, развернувшись U-образной петлей, устремился следом за ней.

— Эй, Ренди, — прозвучал в его ювви милый голосок Бабс. — Где ты пропадал целый день?

Бабс свернула за угол и по Третьей улице повела машину к центру города. Она еще не заметила, что он едет за ней следом.

— Я катался вдоль берега. Собирался заглянуть к Аарби Киду, но потом решил, что не стоит. Я решил измениться. И мне кажется, что я неправильно поступил с тобой, Бабс. Ты скоро вернешься домой?

— Вот только подкину Теодора на работу, и все. У него сегодня вечерняя смена в галерее Азиз. Чем это ты так терзался весь день?

— Сегодня я сделал два открытия, Бабс. Первое — это насчет моей… «игрушки». Я открыл, что если умру, «игрушка» сможет сделать либо мою копию, либо станет работать для другого человека, который первым ее подберет.

— С ума сойти.

Наступила тишина, пока Бабс обдумывала услышанное.

— Это и хорошая и плохая новость одновременно, верно? Но, я думаю, по ювви в любом случае это не стоит обсуждать.

Ренди заметил, как Бабс коротко взглянула в зеркало заднего вида.

— Эй, так ты едешь за мной?

— Точно, качусь прямо за вашим пышным турнюром, леди. Потому что, понимаешь, мне еще нужно сказать тебе вторую вещь, которая пришла мне в голову сегодня. Может быть, ты притормозишь у тротуара ненадолго?

— Хорошо.

Бабс притормозила свой забавный автомобильчик у тротуара и выпрыгнула наружу. Теодор остался сидеть в машине, имея вид раздраженный и взволнованный. Ренди подкатил на своем мотоцикле и протянул руки Бабс. Бабс сделала несколько неуверенных шагов к нему навстречу, но потом остановилась и заговорила уже без посредства ювви.

— Так в чем дело? Надеюсь, ты не под кайфом, Ренди?

— Я… я не такой, как все твои прежние парни, Бабс. Поначалу я этого не понимал, но теперь я чувствую, что могу полюбить тебя.

Бабс раскраснелась, быстро оглянулась назад на Теодора, потом шагнула поближе к Ренди.

— Ты серьезно?

Ее губы растянулись в улыбке, такой милой.

— Я знаю, что вел себя как последний урод и все сам испортил. Но ты — единственная женщина, которая мне нужна. У меня было необычное детство, не как у всех. То, что я сырный шарик… Но ведь и у тебя мать наполовину молди, так что тут нет ничего страшного. Я хочу сказать, если я и ты, мы с тобой… я просто подумал, что у меня могут случиться маленькие… если ты не против, что мы возьмем молди-плащ и уже на него ляжем, а потом…

Голос Бабс звучал резко и бил как хлыст.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Наверно, я поторопился, прости, — ответил Ренди. — Я просто думаю вслух. Но не нужно обращать внимания на детали, хорошо? Ты и я, у нас с тобой все получится, верно? Все сработает. Ты самая отличная девчонка, которую я только знал. Я просто боялся, что могу облажаться.

— Все в порядке, Бабс? — крикнул из машины Теодор, поднимаясь и собираясь вылезти наружу.

— Да, да, — ответила Бабс. — Подожди секунду.

— Не уезжай с Теодором, Бабс, — взмолился Ренди. — Нам нужно поговорить.

— Откуда ты узнал, что делает алла после того, как пользователь умирает? — шепотом спросила Бабс. — Ты не соврал, часом?

— Бабс, в результате я опоздаю, — снова подал голос Теодор, выбираясь из машины и направляясь к ним. — Привет, Такер, сегодня не мучили гигантские улитки?

— Оставь Ренди в покое, — отрезала Бабс. — Знаешь что, Теодор, можешь взять мою машину и ехать на работу. Если нужно, пусть машина будет у тебя всю ночь, а завтра покажи ее Канди Азиз и спроси, не хочет ли она взять такой багги для своей галереи. Я уже звонила Канди по ювви и говорила с ней — похоже, что она заинтересовалась.

— Но…

— Извини, у меня дела, — ответила Бабс и клюнула Теодора в щеку. — Пока. Я звякну тебе завтра по ювви.

После этого Бабс уселась позади Ренди на его мотоцикл, и они укатили обратно.

— Я только хотела сказать тебе одну вещь, — объявила она, когда они слезали с мотоцикла. — Я не собираюсь трахаться с тобой на твоей долбаной молди-простыне. И вообще, я никогда не говорила, что собираюсь трахаться с тобой, Ренди. Привет, Кобб.

— Так скоро вернулась? — Кобб стоял на пороге склада, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, словно охранник. — Йок только что сказала, что, наверное, ей стоит поскорей лететь обратно на Луну. Она снова говорила с сестрой и заскучала по дому. Привет, Ренди, рад тебя видеть. Ты-то сам не собираешься пока на Луну? Здесь столько всего случилось, верно? Слишком многое за такое короткое время.

— Да, у меня тоже есть ощущение, что назревает что-то большое, — сказал Ренди. — Давай-ка зайдем внутрь, Кобб, нам нужно немного поговорить. Если только вы с Йок перестанете смеяться надо мной.

— Помогите! — закричала Йок, замечая в дверях Ренди. — Нападение гигантской улитки!

— Я сейчас тебе зад надеру! — заорал в ответ Ренди, бросаясь на Йок. Ему до смерти надоело, что над ним потешаются как над законченным торчком. Йок взвизгнула и бросилась наутек, по пути выпустив у себя за спиной несколько водородно-кислородных бомбочек. В ответ Ренди сделал при помощи алла огромную подушку, прямо на пути Йок, и та с ходу влетела в нее и села на пол. Настигнув Йок, Ренди остановился над ней, и рядом с ним уже стояла верная Вилла Джин.

— Хватит, ты достаточно меня помучила, Йок. Я знаю, что вел себя как клоун, но теперь решил измениться. Вы слышите это, Кобб и Бабс? Я собираюсь стать другим человеком. Достойным моего прапрадеда и достойным женщины, которую я люблю.

— Что? — переспросила Йок.

Бабс подошла к Ренди и обняла его за талию.

— А мне кажется, что Ренди милый. Поэтому прошу обходиться с ним нормально.

Улыбнувшись, Ренди поцеловал Бабс в щеку, потом расхрабрился и, стиснув ее обеими руками, как следует обнял. Ощутив все ее тело и вдохнув запах Бабс, он вдруг понял, что если когда-нибудь окажется с ней в постели, то ему не понадобится никаких секс-помощников.

— Хорошо, хорошо, — ответила Бабс, выворачиваясь из объятий Ренди. — А теперь нам нужно поговорить об этих твои открытиях насчет алла, о том, что ты сказал мне раньше.

И Ренди рассказал всем, каким образом ему удалось установить, что алла предлагает провести новую регистрацию в том случае, когда кто-то другой подбирает ее, если прежний владелец умер — при этом, конечно, есть и возможность, что вместо того алла изготовит новую копию прежнего владельца.

— Значит, в этой сказке жадный крестьянин, убивший золотого гуся, получает взамен всю гусиную силу, — подытожила Йок. — Вот облом-то.

— Если только он не решит заново материализовать старого гуся, — заметила Бабс.

— Что касается меня, то я хорошо знаю всех этих крестьян, — сказал Ренди. — Ни один крестьянин на свете не станет возвращать золотого гуся.

— Значит, тогда нам придется хранить тайну алла вечно, — сказала Бабс. — Или нас просто прикончат. Или мы выбросим свои алла и на этом все закончим сами. Или узнаем, каким образом скопировать алла так, чтобы раздать их всем живым на Земле. Значит, у нас четыре возможности. Из которых первая практически неисполнима. Тайна раньше или позже выйдет наружу. В особенности когда эти пришельцы тусуются теперь с сырными шариками и целый день под кайфом.

— Так они в «Анубисе»? — спросил Ренди. — Вот где они, так? Почему мне никто не сказал?

Ренди сидел рядом с Бабс, и Вилла Джин пристроилась между ними.

— Мы подумали, что как только ты об этом узнаешь, так сразу же бросишься туда, чтобы снова попытаться трахнуть Шиммер, — объяснил Кобб. — Лично мне хотелось, чтобы мой праправнучек дал своему бедному телу отдохнуть хоть несколько дней.

— Я… — в горле у Ренди щелкнуло. — Я больше этим не занимаюсь. Пока у меня есть шанс с Бабс.

— Как трогательно, — заметила Йок, которой пришлось сделать усилие над собой, чтобы ее голос оставался ровным. Потом она сделала паузу, чтобы прочистить горло. — Давайте подумаем. То, что сказала Бабс, имеет смысл. Если мы не хотим, чтобы нас прикончили, нам нужно либо избавиться от алла, либо узнать, каким образом раздать всем по алла. Я за то, чтобы у каждого была своя алла. Нам просто нужно найти способ, при помощи которого мы можем заставить алла сделать другую алла.

— Я не уверена, что это правильно, — высказалась Бабс, задумчиво поглаживая Вилла Джин. — Люди такие тупые. Если в руках у каждого-всякого окажется алла, то скоро каждый метр покроется… мусором. Хорошо заниматься при помощи алла искусством, но я была художником до того, как в руки мне попала алла, и останусь художником и после того, как лишусь алла. Может быть, нам лучше выбросить алла ко всем чертям, пока они не попали в дурные руки идиотов?

— Что ж, замечательное предложение, мисс ваше величество, — отозвалась Йок. — Я тоже художник. И до сих пор в мире не было подходящей художественной формы для меня, пока в моих руках не оказалась алла. Но ведь с алла я не стала неуклюжим пеоном? Я не собираюсь отдавать мою алла, Бабс.

— Ты отлично владеешь своей алла, просто мастерски, Йок, — признала Бабс, чтобы разрядить обстановку. — Я не имела в виду, что не считаю тебя художником, и не хотела сказать ничего такого. Но я уверена, что и без алла ты останешься художником, надеюсь, ты понимаешь это. Я просто хотела сказать, что большинство людей никакие ни художники.

— Большинство людей — тупое дерьмо, — сказала Йок, все еще чувствуя себя ущемленной. — Но если алла будет у всех, то что бы ни сотворил любой болван, это можно будет исправить. Если один человек сделает какую-то глупость, кто-то другой после него сможет уничтожить этот предмет.

— Ты уверена? — спросила Бабс. Она спроецировала контрольную секту на прекрасную африканскую фиалку в горшке и превратила ее в уродливый пластиковый искусственный цветок, воткнутый в вазу в форме кошки, к тому же сделанную из пенопласта. — Вот что будут делать люди. Ты сможешь это исправить?

— Да, — медленно ответила Йок. — Алла может делать растения. Вот, смотри.

Африканская фиалка снова появились.

— Я понятия не имею, какая раньше была почва в горшке, поэтому приказала алла приготовить смесь из стандартной почвы, с удобрениями, червями, бактериями и жучками, и, по-моему, вышло неплохо.

Бабс наклонилась над цветком, чтобы рассмотреть его получше.

— Тебе удалось произвести на меня впечатление, — призналась она. — Мне нравится то, что я вижу. Это дает мне надежду. И знаете, если подумать, то я не согласна расстаться со своей алла. Просто раньше я боялась в этом признаться. Это сработает.

Она радостно рассмеялась.

— Да. А то сегодня мне приснился кошмар о том, как какой-то болван решил превратить замечательный лесистый холм в этот дурацкий расфуфыренный универмаг «Мак-Мансион» в три этажа и с торговыми площадями в сорок тысяч квадратных футов. А его сосед-зеленый после взял да и превратил универмаг обратно в холм. И так продолжалось целый день подряд. И только ночью они утихомирились.

— Но в любом случае останутся законы частной собственности на землю, — задумчиво проговорила Йок. — И строить дома где захочется будет невозможно. Если только Гимми останется, и за всеми можно будет уследить. Кроме того, есть же пределы того, что алла может создать за один раз. Пределы ограничены кубом со стороной в сорок футов.

— Но даже если и так, то все будут стремиться выстроить для себя как можно больше, насколько это позволит алла или позволит закон, — объявила Бабс. — К тому же, при необходимости дома можно строить по одной секции за раз. А бездомные люди смогу устроить для себя дом в любом месте, все равно, принадлежит ли кому-нибудь этот участок земли или нет. Вот это, по-моему, по настоящему здорово, верно? Бездомных больше не будет.

— Атас в квадрате, — задумчиво проговорил Ренди. — И никаких водопроводчиков им больше не понадобится. Взял алла, наполнил ванну, вымылся, потом той же алла удалил грязную воду. Вроде бы, не так плохо. А дом действительно можно будет построить где угодно. Энергию и электричество взять из батарей, которые тоже может сделать алла.

— Но представляете себе, какую ерунду и какой ужас могут материализовать психи? — предположила Бабс. — Какое-нибудь дерьмо весом в тысячу тонн посреди Юнион-сквер? Да еще государственное дерьмо, понимаете, что я имею в виду? А кроме того, везде наверняка появятся огромные распятия. И можете представить себе твердые трехмерные граффити? Ты пытаешься открыть с утра дверь — и не можешь этого сделать, потому что с той стороны дверь припер пятнадцатифутовый хромированный фристайл типа «Юки 37», или что теперь рекламируют?

Бабс снова рассмеялась, весьма довольная.

— Сказать по правде, я дождаться не могу, когда это действительно случится.

— Все, что можно счесть ненужной ерундой, будет превращено в воздух, — сказала Йок. — Если каждый будет убирать за собой сам, то подчистка чужих ошибок не превратится в большую проблему, и не нужно будет нанимать дворников на полный день. Сегодняшняя уборка мусора после туристов покажется гораздо более трудной задачей. Нужно будет только взглянуть на что-нибудь и пожелать, чтобы этот предмет исчез. Вы говорите, дерьмо, кресты и граффити? Еще забыли про порнографию и политическую рекламу. О, я вижу другую проблему, гораздо более важную. Что, если кто-нибудь превратит то, что вам нравится, в воздух? Например, твою новую машину, Бабс — кому-нибудь просто не понравится, как она выглядит. И он сделает с ней примерно то же, что ты собираешься сделать с кучей дерьма.

— Если Бабс сохранит информационную карту своей машины, то она может восстановить машину при помощи алла в любой момент, когда только понадобится, — подал голос Ренди. — Все равно в этом городе припарковаться всегда было чертовски сложной проблемой. Вместо того, чтобы парковать машину, преврати ее в воздух. Если у тебя есть алла и информационая карта, то легче легкого восстановить свой реалинг, как только он снова понадобится. Ведь, в конце концов, алла должны служить на пользу природе. Не нужны будут заводы и фабрики, ничего не надо будет производить старым способом. Если нужна бумага или доски, просто делаешь их при помощи алла, вместо того чтобы рубить живые деревья. Делайте бензин при помощи алла, вместо того чтобы выкачивать нефть из земли. Заводов больше не будет!

— Господи, у меня голова кружится, — вздохнула Бабс, прижимая пальцы к вискам. — Это какая-то прекрасная мечта. Но что, если люди вдруг решат… Боже мой, подождите… устроить ядерный взрыв?

— Это будет самая большая беда, которую я только могу себе представить, — заметил Кобб. — Нет ничего проще, чем изготовить плутониевый шар весом в двадцать пять фунтов. Сверхкритическая масса. Мгновенная атомная бомба.

— Черт, — вздохнула Бабс. — Но должен же быть какой-то выход. Может ли алла изготовить плутоний? Проверьте.

Ренди, Бабс и Йок мгновенно углубились в свои каталоги и, похолодев, убедились: да, плутоний в каталогах имеется.

— Даже не пытайтесь сделать кусочка этой гадости, — предупредил их Кобб. — Плутоний очень опасен и ядовит, даже в малых количествах.

— Нужно как можно скорее добраться до пришельцев и заставить их поговорить с Ом, — сказала Йок. — Нужно предупредить Ом, чтобы она запретила алла изготавливать ядерное горючее. Уран, плутоний — весь этот дьявольский радиоактивный материал. Наверняка Ом способна регулировать способности алла. Ведь все алла соединены с Ом, вы и сами знаете.

— Да, — согласилась Бабс. — А потом все получат алла — и все, проблема решена.

— Да, но нам нужно еще все устроить, — заметил Ренди. — И мы еще не знаем, как сделать так, чтобы алла копировали друг друга.

— Это должны нам объяснить метамарсиане, — ответил Кобб. — Помнишь, Йок? Джозеф сказал нам, что знает, как заставить одну алла сделать другую. Нам нужно спросить их, как копировать алла, и еще попросить, чтобы Ом запретила алла делать уран и плутоний. Нужно двигать в «Анубис», вот что я вам скажу!

— Ты бывала раньше в «Анубисе», Бабс? — спросила Йок.

— Я приходила туда с братом, перед там как переехала сюда, — ответила Бабс. — Просто посмотреть, что там к чему. Мне показалось, что смешного там мало, а как-то грустно. Очень много всяких уродов и тому подобной публики. Если мы собираемся туда идти, то сначала нужно составить план. Мы что, собираемся просить пришельцев, пожалуйста, покажите нам, как при помощи одной алла сделать другую алла? И, пожалуйста, запретите алла делать уран?

— Да, нам придется просить «пожалуйста». В нашем положении это единственное, что мы можем сделать. Потому что угрожать пришельцам нам нечем. Я имею в виду, что у них, у каждого, есть встроенная алла, и они могут видеть будущее. Мы ничего не сможем им сделать.

— Может быть мне удастся влюбить в себя Сисс, — задумчиво сказал Кобб. — Когда позавчера ночью мы с Ренди встречались с Ирис и Клеопатрой, Клеопатра сказала, что я очень хорош. Я думаю, что смогу заинтересовать Сисс.

— Будем надеяться, Бабс, что, если мы попросим метамарсиан помочь нам, может быть, они согласятся пойти нам навстречу, — предположил Ренди, стараясь увести разговор в сторону. — Судя по тому, что рассказывали Кобб и Йок, Ом наверняка предполагает раздать всем индивидуальные алла. Вряд ли она собирается сделать это для того, чтобы уничтожить нашу планету. Все, что Ом нужно, это запомнить на Земле всех и каждого. А алла — это просто подарок тому, кто позволяет изучить себя и исследовать. Заполните вопросник и получите подарок.

— А ты удержишься там, в «Анубисе», Ренди? — тревожно спросила Бабс. — И не пустишься балдеть с остальными спороголовыми сырными шариками?

— Только если ты будешь держать меня все время за руку, девочка, — героически ответил Ренди. — Тогда я буду видеть только тебя. А Вилла Джин останется стеречь твой дом, Бабс.

Фил провел внутри энергошара уже четыре дня — с понедельника, когда Йок отправилась обратно в Сан-Франциско, до четверга, — когда в «Анубисе» наступила развязка. Первые три дня прошли следующим образом.

Пока отец дул вино с Темпест и Дарлой, Фил перебрался к дальнему от них концу дуба. Прямо возле последнего сука в гиперсферическом пространстве, в котором они находились, имелся изъян, дыра. Возле изъяна предметы имели странный вид. Раздраженный невразумительным бормотанием пьяных жмуриков, Фил поглубже вздохнул, покрепче ухватился за ветку дуба и высунул голову в дыру.

Его глаза заметались по кругу с неконтролируемой скоростью, как камера, болтающаяся на ремне на груди бегущего от опасности оператора. Фил увидел перед собой бесконечный ландшафт изогнутой розовой поверхности — это было похоже на взгляд муравья на миллиономильную поверхность женского тела, хотя вид поверхности не имел симметрии и упорядоченности человеческой фигуры. Потрясенный до глубины души и испытывающий необоримое головокружение, Фил заставил свои глаза успокоиться и не спеша обозреть всю розовую космоподобную поверхность, и постепенно он разглядел шесть металлических кривых, плавными изгибами исходящих из нее. Металлические щупальца далее уходили за огромную кольцевую границу, состоящую из камня и земли, которые переходили в диск расплывчатых вод. Повернув голову немного в сторону и высунувшись чуть вперед, Фил увидел ослепительный яркий свет. Примерно в то же время лицо Фила начало мерзнуть от невыносимого холода, и он понял, что ему не хватает воздуха. В течение одного, полного ужаса, мгновения он не мог сообразить, что ему следует сделать и куда двинуться, чтобы вытянуть из дыры голову — настолько бесформенным и безориентированным было гиперпространство. Ему понадобилось совершить над собой специальное усилие, чтобы напрячь руку, держащуюся за сук. В результате нескольких отчаянных попыток его голова с разинутым ртом наконец оказалась вытянутой из дыры. В страхе Фил ощупал кожу, но его лицо было совершенно нормальным, не обмороженным, как этого можно было ожидать, просто очень холодным.

Если он хочет как следует изучить пространство в дыре, тогда ему нужно обзавестись чем-то вроде скафандра-пузыря, на основе пластикового молди или имиполекса с лимпсофт-начинкой. Но в метамарсианском алла-каталоге он не смог найти ничего, хотя бы отдаленно напоминающего человеческий скафандр. Эти «рыльца фри», которым накормила его Темпест — была ли это вообще еда? До сих пор во рту стоит неприятный привкус жира.

Взгляд Фила остановился на кукле Хампти-Дампти, большущей как дыня. Кукла была сделана из отличного имиполекса, которым не побрезговал бы ни один молди, и в принципе могла служить в качестве скафандра. Но сможет ли он заставить Хампти-Дампти надеться на себя, стать для него скафандром? С виду кукла выглядела совершенно тупой. До недавнего времени глупышей не экспортировали с Луны на Землю, потому до сих пор Фил не имел опыта в обращении с ними. Как говорят, по уровню развития глупыши где-то между молди и ДИМ. Считалось, что изобретатель Вилли Тейз встроил в глупышей специальное устройство, которое не позволяет им неожиданно развиться до неконтролируемого уровня молди.

— Иди сюда, — поманил он рукой Хампти-Дампти. Толстое яйцо робко улыбнулось. Фил решил попробовать обратиться к глупышу по ювви. Разум Хампти-Дампти оказался подобен разуму собаки: простейшее безответное отражение текущей реальности. — Иди сюда, — повторил Фил. — Мне нужна твоя помощь. Иди сюда, Хампти. Иди к Филу.

Яйцо начало медленно приближаться к нему вдоль ствола дерева.

— Ты сможешь обернуть меня с ног до головы? — спросил Фил, передав глупышу мысленный образ человека в скафандре-пузыре. — Можешь стать для меня скафандром и давать мне воздух?

Лицо Хампти-Дампти треснуло широкой улыбкой, и оно отправило Филу обратно образ чего-то, что напоминало предварительно заложенную программу:

— Да, Хампти-Дампти может стать скафандром. Каждое оригинальное произведение фирмы «Глупыши Кори Рипсома» может быть использовано в качестве скафандра в аварийной ситуации. Это одна из причин, почему каждая лунная семья должна завести себе по крайней мере одного глупыша!

Яйцо подобралось еще ближе, широко открыло рот и осторожно укусило Фила за руку. После этого пластиковая плоть глупыша разжижилась и обтекла собой всего Фила, герметично запечатав собой его тело в подобие скафандра. Отдающий плесенью воздух начал толчками поступать прямо к ноздрям Фила, имиполекс перед его глазами стал прозрачным.

Снова ухватившись за сук, Фил высунул голову в дыру во второй раз. И вновь первым, что он увидел, было необъятное розовое пространство — вполне вероятно, это было тело Ом.

Усилием заставив свой взгляд не блуждать беспорядочно, Фил постарался замереть в полной неподвижности и спокойствии, несмотря на то, что он висел, наполовину высунувшись в гиперпространство, держась за сук дерева, по другую сторону которого пьянствовали трое жмуриков. Фил попытался компенсировать пульсацию поля зрения поворотами головы в одну и другую сторону, но это не особенно помогло.

То, что с ним происходило, напоминало попытки действовать руками, наблюдая за ними в зеркало. Все выглядело перевернутым вверх ногами, задом наперед или даже вывернутым наизнанку.

Но даже в такой ситуации он смог лучше рассмотреть многое из того, что видел раньше. Фил обнаружил, что, потеряв что-нибудь из виду, он может найти это снова, поводив головой из стороны в сторону. Движения головы иногда сопровождались дополнительными эффектами, в виде образов, которые его сознание не могло интерпретировать в виде чего-то цельного. Некоторая часть бесконечной розовой поверхности представляла собой плавно слившиеся друг с другом сферы — не стоило сомневаться, что так выглядели гиперэнергосферы, или пальцы Ом, чья гиперповерхность покрывала собой остальную часть ее тела. А розовые изгибы за пределами сфер? Эта дальние части тела Ом — по ощущениям Фила, размеры Ом имели астрономические масштабы.

При взгляде вниз, на себя самого, Филу предстало действительно уродливое зрелище. Там, где он ожидал увидеть плечи и грудь, оказался поперечный разрез его тела. Одни из фрагментов тела непрестанно вздрагивали, эти подрагивания совпадали с биением пульса Фила, отлично слышимого в полной тишине гиперпространства. Дергающаяся штука была его сердцем. Но в этом странном представлении сердце являло собой не цельный орган, но тоже поперечный разрез, мускульное кольцо, наполненное текущей кровью.

Рядом с сердцем имелся поперечный разрез сокращающихся легких, похожих на овальные фрактальные кочанчики капусты-брокколи. Его тело по внешней границе было окружено мускульным кольцом с полукругами костей-ребер грудной клетки. Розовая граница гиперсферы заслоняла собой то, что можно было увидеть на месте живота и содержимого, внутренностей.

Внезапно один из жмуриков крепко стукнул по дереву, ствол содрогнулся, и от страха и неожиданности Фил потерял ориентировку. Тот же, что раньше, яркий свет ударил ему в глаза. Фил прищурился, пытаясь защитить слезящиеся глаза и разглядеть хотя бы какие-нибудь детали. Глядя на свет, он взирал на сцену величия и безмятежной смиренности. Поводив головой, чтобы осмотреть окружающие участки гиперпространства, он заметил, что источник света окружен мерцанием, словно бы к свету и в свете летели какие-то предметы. Что это за чудесные предметы летят ана в Священный Свет?

Внезапно чья-то тяжелая рука схватила Фила за ремень и втянула его обратно в дыру. Это был Па, гораздо пьянее, чем прежде. Фил почувствовал, что ему хочется врезать отцу. Старый болван.

— Тебе нужно быть поосторожней, а то выпадешь наружу, — сказал ему Па. — Хорошо, что я сообразил проверить, как у тебя дела.

— У меня все в порядке, — раздраженно ответил Фил, снимая капюшон Хампти-Дампти со своей головы. Глупыш решил, что на этом его обязанности закончены, сполз с тела Фила и снова свернулся в форму первоначального яйца.

— Оставь меня в покое, Па, — продолжил Фил. — Поговорим, когда ты проспишься и протрезвеешь.

— Я до смерти боюсь спать, — ответил старина Курт. — Во сне ко мне всегда приходит Ом.

— Тогда просто оставь меня в покое, — сказал Фил и, оттолкнувшись от дерева, отплыл в пустоту гиперсферы. Позади у него был долгий день, и он здорово устал. Воспользовавшись невидимой алла Ом, он сделал себе чашку воды, которую с жадностью осушил до дна. От воды у него немного полегчало в желудке, где давило от съеденных «рылец фри». Фил закрыл глаза и постарался расслабиться, с грустью думая о Йок и обо всем том, что случилось с ним за последнее время. Довольно скоро он уснул.

Его разбудила Темпест, подсунувшая ему под нос сочащееся жиром рыльце фри.

— Новый день настал, молодежь. Надеюсь, ты больше не будешь так кричать на своего отца? Я принесла тебе на завтрак эти чудесные рыльца.

— На фиг рыльца, Темпест, я смотреть на эту гадость не могу, в животе бурлит. Покажи мне, в какой части алла-каталога ты их нашла? Там должно быть что-нибудь поприличней.

Фил был здорово голоден, но его желудок напрочь отказывался принимать рыльца, даже думать о них было невозможно.

— Вот, смотри, — ответила Темпест и отправила Филу по ювви закладку в каталоге пришельцев, который дала им Ом.

Ни один из объектов по соседству с рыльцами ни на грамм не напоминал еду; как показалось Филу, рыльца в хозяйстве метамарсиан имели какое-то отношение к чистящим средствам.

— Господи помоги, — вздохнул он.

В тот же миг, как только он это сказал, каталог немедленно изменился, продемонстрировав ему стол заполненный отличной, с виду вполне человеческой, едой, как нельзя лучше подходящей к завтраку: фрукты, хлеб, несколько сортов сыра и кувшины сока.

— Осуществить, — поспешно попросил Фил, и вещественная копия продуктов закружилась в воздухе вокруг него и Темпест. — Благодарю тебя, Ом.

Фил прислушался, пытаясь разобрать ответ, но во время бодрствования слов Ом он расслышать не мог. Совсем недавно во время сна он очень бурно с Ом разговаривал. Они общались целую ночь напролет, обсудив большую часть происшедшего с ним и то, что он видел и чувствовал, и в свою очередь Ом много расспрашивала его о фактах двадцати четырех прожитых лет жизни, о том, мысленные образы чего Ом смогла найти и выудить из его памяти. Это было похоже на тот случай, когда он отправился на пикник с Кевви, и та на дорогу прилепила себе пластырь с метедрином, да так и забыла потом его отлепить. Но в отличие от Кевви, Ом предпочитала, чтобы большую часть разговора вел сам Фил. Расскажи мне о том, расскажи мне об этом и объясни мне, что ты имел в виду, когда рассказывал об этом и о том? Неудивительно, что он совсем не отдохнул за ночь.

Завтрак был отменный. Темпест, Дарла, Курт и пес Планета с аппетитом принялись за еду. После еды, когда все устроились в разных уголках, чтобы облегчиться, Ом сразу превращала их «дела» в воздух. Например, когда Фил мочился, струйка превращалась в трепещущее ничто прямо в нескольких сантиметрах от кончика его члена.

— Сегодня больше не пьем, — мрачно сказал Па после того, как они снова слетелись вместе. — Мне нужно поговорить с сыном.

— Четвертое измерение, — проговорил Фил. — Оно и в самом деле есть.

— Ты здорово придумал со скафандром из Хампти-Дампти, — сказал Па. — Я до такого не додумался. До сих пор я только два раза сумел высунуться из дыры, всего на несколько секунд. И испугался до усрачки.

— Но там находится то, о чем ты говорил всю свою жизнь, — ответил Фил. — Гиперпространство! Я вспомнил кое-что о том, что ты рассказывал раньше. Например, я видел разрез своего тела и видел несколько других сфер, которые, должно быть, являются другими районами гиперпространства.

Курт взволнованно поднял голову.

— Я… я вчера об этом не стал говорить, но… но не приходило ли тебе в голову, что мы, может быть… уже умерли? Что это место — преддверие того, как мы отправимся в Свет? Поэтому, кстати, я не особенно верил тому, что вижу. Ты ведь знаешь, как я ненавижу религию, Фил. Это не моя стихия. Я всегда считал, что когда я умру, для меня все закончится. А теперь, похоже на то, что я все-таки встречусь с гребаным Богом, деревенщиной долбанной.

— Метамарсиане считают Ом богиней. Поэтому, возможно, с Богом мы уже встретились. Она разговаривала со мной всю ночь напролет. Расспрашивала про жизнь на Земле.

— Ага, значит, и тебя тоже? — спросил Курт. — У меня это был самый плохой момент, я решил было, что это какой-то помощник Святого Пениса на Жемчужных Вратах, который решает, посылать меня в Ад или нет. Больше всего Ом ковырялась в моих мозгах по поводу математики. Вово очень заинтересовали ее. Хоть они и семи пядей во лбу и продвинутые, метамарсианам никогда в голову не приходило создавать реальную модель бутылки Клейна такого типа. Вово напомнило Ом детство, во как. Наверное, это самое верное слово. Хотя и не совсем правильное. Может быть, то, из чего или как она родилась?

— Ом никогда ничего не рассказывала мне о своем рождении.

— Мне она сказала, что появилась от Бога более высокого уровня. И вот этот-то Бог и беспокоит меня теперь. Как я понимаю, этот Бог создан из Света. И мне кажется, что когда я высовывался в гиперпространство, то видел этого Бога-Свет. Свет с большой буквы «С».

— Вчера я довольно долго рассматривал этот Свет, — заметил Фил. — Со стороны Света исходят такие странные ощущения, не сказать что неприятные. Но я не испугался Бога, как ты. Я даже помолился ему. Бог помог мне удержаться от выпивки и наркотиков.

— Ты лучше меня, сынок. Мне хотелось бы быть похожим на тебя. Но я слишком старый, чтобы надеяться измениться.

— Измениться никогда не поздно. Курт приложил руку ко лбу.

— Вот это похмелье. Значит, Свет ловит тебя в свои сети и затягивает, стоит только на него взглянуть? Тогда давай по очереди высунемся наружу и как следует осмотрим там все. Я попробую одеться в Хампти-Дампти, как ты придумал. Если и есть какой-то способ вернуться на Землю, то только через эту дыру.

Потом Фил и Курт по очереди надевали Хампти-Дампти и высовывались в дыру в гиперпространстве. В итоге Курт согласился, что от Света исходят приятные ощущения.

— Знаешь, что мне показалось, — заметил Курт. — Этот Бог — он не судит. Я почти уверен, что этот Бог — он Любовь. Этот Свет — он любит тебя и хочет принять тебя и позаботиться о тебе. Странно.

— Думаю, мы можем сами решить, какой у нас Бог, — высказал свое мнение Фил. — Но что бы мы ни сказали себе, это будет неправильно, потому что Бог настолько отличен от нас, настолько непостижим, что любое понятие, которое мы попытаемся применить, не будет соответствовать истине. Тогда почему бы нам не решить, что Бог — это Доброта и Любовь? Хорошо, Па, я по твоему лицу вижу, что ты думаешь. Я не хочу настаивать на своем и петь дифирамбы, потому что не хочу говорить, как последний религиозный зануда, долбящий всякую чушь. Есть другое: ты обратил внимание на этот здоровенный диск из скал и земли, который иногда кажется окруженным водой?

— Это кусок Земли, точнее срезы Земли, — ответил Курт. — Здорово, что все видно так хорошо. Это означает, что по гиперрасстояниям мы не так далеко от Земли.

— Земля! — воскликнул Фил. — Научи меня математике, Па. Мне нужно освежить то, что я помню. Почему и Земля и мое тело выглядят, как разрезанные пополам? Расскажи мне про А-Квадратного.

Курт улыбнулся. Он любил рассказывать об А-Квадратном.

— Хорошо. Итак, представь, что А-Квадратный находится на поверхности сферы, висящей над поверхностью Плоскандии. Мы — те же, что и прежде, только каждое измерение на долю выше. Мы находимся в гиперпространстве, плывем и движемся ана относительно пространства, из которого мы явились. У А-Квадратного есть небольшой выступ, выступ, на котором он может приподнять уголок своего глаза чуточку вверх. Этот выступ подобен изъяну Ом. Если А-Квадратный перемещает свой глаз из стороны в сторону, то что он видит?

— Всякую странную чушь, — ответил Фил.

— Точно. Давай тогда проанализируем. Когда мы смотрим на мир, то воспринимаем двумерные участки, или отражения на нашу двумерную сетчатку, на основании которых строим трехмерный образ мира. А-Квадратный видит одномерные участки на одномерной сетчатке своего двумерного глаза — отражения образов, на основании которых сознание А-Квадратного строит двумерное восприятие мира. Но стоит только А-Квадратному оказаться чуть выше Плоскандии, он не может увидеть Плоскандию полностью в виде трехмерного мира. Вместо того он видит из окружающего то, что отражается на дне его двумерного глаза. Плоскость глаза А-Квадратного создает одномерные сечения Плоскандии. То есть, он видит поперечные сечения своей страны. И если поперечные сечения рассекают некоторые объекты Плоскандии, то А-Квадратный натурально может увидеть внутренность данных предметов. По той же самой причине трехмерное пространство твоего глаза рассекает трехмерный объем обычного пространства на двумерные плоскости. По этой причине ты видишь срезы своих собственных внутренностей.

— Вау, — выдохнул Фил. — Легче все же увидеть это, чем представить. Я видел разрез своего собственного сердца. Ты когда-нибудь видел, что находится внутри твоего сердца, Па?

— Видел. Внутри моего сердца находятся мои старые часики. Глядя на Землю, мы видим поперечный разрез Земли. Видим огромный диск, то из земли, то из воды. Это зависит от того где трехмерное сечение твоего глаза пересекает четырехмерное пространство в виде двумерной проекции трехмерной Земли.

— Точно, — отозвался Фил. — Но почему внутри моего сердца горит свет? Мне всегда казалось, что внутри груди должно быть темно.

— Думаю, что причина тут в четырехмерном свете в гиперпространстве, — объяснил Курт. — Святом Свете, который мы видим.

— СОЛНЦЕ! — воскликнул Фил. — Кобб Андерсон говорил об этом на твоих похоронах. Я спрашивал его о том, что такое смерть. Божественный свет — это то, что Кобб называл СОЛНЦЕМ. Только заглавные буквы: С-О-Л-Н-Ц-Е.

— СОЛНЦЕ, — повторил Кобб. — Хорошее название. Нужно только понимать, что СОЛНЦЕ не имеет ничего общего с обыкновенным Солнцем.

— Свет СОЛНЦА имеется внутри всего, — медленно проговорил Фил. — Будто наш мир сделан из мутного стекла, сквозь которое светит Божественный Свет. Кафедральные окна, освещенные СОЛНЦЕМ. Чего же ты тут боишься, Па?

— Как бы тебе объяснить, — ответил Курт после долгого молчания. — У меня такое чувство, почти уверенность, что мне нужно лететь в это СОЛНЦЕ. Может быть, мне следует принести себя в жертву, и тогда Ом разрешит вам вернуться.

— Господи, конечно, если все время так гулять, то черт знает что в голову полезет, — раздраженно огрызнулся Фил. — Ты просто сам не знаешь, о чем говоришь. Бросай эту болтовню. Я хочу еще разок взглянуть на Землю. Давай-ка, забирайся на меня, Хампти-Дампти.

Попросив отца держать его за ноги, Фил высунулся в дыру в гиперпространстве как можно дальше. Он вертел головой по сторонам, пока наконец не засек огромный диск из земли и камня; на этот раз он различил ярко горящую центральную сердцевину Земли. Это было земное ядро.

После этого Фил начал медленно отводить голову в сторону, следя за тем, как уменьшается диск Земли. Прежде чем диск Земли исчез совсем, он превратился в огромное водное озеро. После этого Фил стал двигать голову в прямо противоположную сторону, на этот раз разглядев какие-то выпуклости на берегу большой воды, несколько кружков Земли — и ура! — несколько прямоугольных профилей, которые наверняка обозначали поперечные разрезы зданий. Он рассматривал здания минут десять или пятнадцать, чуточку поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, меняя наклон головы и приспосабливая фокусировку взгляда, чтобы сосредоточить взгляд именно на прямоугольниках зданий. В течение нескольких мгновений совокупность зданий имела определенное сходство с картой Сан-Франциско. Йок обещала ему, что будет ждать его там. Ох, Йок…

Вытащив Фила за ноги, Па надел вместо него Хампти-Дампти и сменил его у смотровой дыры. Он сказал, что хочет получше взглянуть на СОЛНЦЕ. Но уже через несколько минут Па выбрался обратно, имея вид весьма смущенный.

— Господи, счастье-то какое, — вздохнул он. — Боже, ну почему у нас нечем подкуриться?

Не стоило сомневаться, что через несколько минут Дарла и Темпест плавали в гиперпространстве, дымя огромного размера косяками.

— Смотрите, что я нашла в каталоге, — возбужденно говорила им Темпест. — Каким-то образом Ом удается сделать все, что нам нужно. Она учит себя сама. Это ведь Рай, верно?

— Или Ад, — ответил Фил, сильно оттолкнулся и отплыл от жмуриков подальше.

В этот день Фил проснулся раньше других. Надев Хампти-Дампти, он попытался еще разок увидеть Сан-Франциско. На этот раз он также внимательно рассмотрел шесть отливающих металлом щупалец, склонившихся ката от Ом в сторону Земли. Щупальца, похоже, были собраны по парам, пара золотых, пара серебряных, пара цвета меди. Все шесть щупалец тянулись вниз, туда, где по всей видимости находился Сан-Франциско. Как же ему попытаться увидеть хоть краешком глаза Йок? Фил попросил Ом помочь ему.

— Ты можешь приблизить Землю, Ом?

Слышимого ответа не последовало, но Фил ничего такого и не ожидал. Прошлой ночью, во время их долгого разговора, Ом объяснила ему, что она может общаться только с метамарсианами, с существами, которые живут в бесчисленных слоях параллельного времени. Голос Ом настолько размыт, что человеку нужно уснуть, чтобы его сознание расслабилось до такой степени, что могло услышать, что говорит Ом.

Теперь Фил не спал, но несмотря на это он ясно увидел, что его просьба услышана и исполнена, потому что кварталы Сан-Франциско начали увеличиваться в размерах. Безумного вида, колеблющиеся и движущиеся стороны поперечных разрезов зданий сейчас находились менее чем в тысяче ярдов от него. Отчего-то Фил наполнился уверенностью, что Йок находится там, где-то внизу. Что будет, если он выпрыгнет ката к ней? Могло и получиться — но могло и ничего не выйти. Вдруг он появится на улице Сан-Франциско в виде движущегося по тротуару рисунка человека, вывернутого к тому же наизнанку? Или будет вечно падать сквозь пространство, отделяющее его от Земли? Совсем не интересно.

Кто-то дернул его за ногу. Па. Эта ночь прошла ужасно. Темпест открыла способ изготавливать при помощи нового раздела обучающегося каталога снеп и габбу, и, хотя Фил старался ничего не замечать, обдолбанные Па и Дарла, по всей видимости, трахнулись. Словно в насмешку. Все, чем до сих пор занимались Фил и Йок, это целовались и немножко полежали в одной постели. Словно дети.

С утра Темпест не могла открыть после габбы глаза, но Па и Дарла, закинувшиеся снепом, были возбуждены и подвижны, хотя и почти совершенно невменяемы. Зачем люди творят это с собой?

— Я все понял, Фил, — быстро заговорил Па. — Я пойду на Свет, и тогда Ом будет удовлетворена. Мы принесем в жертву Авраама, вместо Иакова. И тогда Ом разрешит тебе и Дарле вернуться на Землю.

— Па, успокойся.

Фил позволил Хампти-Дампти соскользнуть с его плеч, но продолжал удерживать глупое толстое яйцо на поясе, чтобы отец не смог претворить в жизнь свой план сразу же. Сегодня день пойдет псу под хвост. Наверняка место, куда они попали, это и есть Ад — по крайней мере, жмурики превратили это место в Ад.

— Курт прав, — подала голос Дарла, глаза у которой были расширены в пол-лица.

Дарла снова была голая, возле ее ног болталась собака Планета.

— Мы с Куртом всю ночь об этом говорили. Эта Ом, она просто хочет, чтобы кто-нибудь из нас выпрыгнул к ней через эту дыру. Ей интересно посмотреть, что потом случится. Если Курт выполнит то, что Ом от нас хочет, то тогда Ом вернет остальных обратно на Землю. Почему ты никак не хочешь этого понять, Фил?

До Фила вдруг дошло — оп-па! — что до сих пор он ни разу не догадался попросить Ом просто вернуть их на Землю. И сейчас он попробует.

— Милая Ом, пожалуйста, верни нас обратно на Землю. Пожалуйста, отпусти нас обратно.

Курт и Дарла молчали с минуту, оглядываясь по сторонам, но ничего не изменилось.

— Я должен выбраться наружу прямо сейчас, — решительно произнес Курт, хватаясь за Хампти-Дампти.

— Прекрати сейчас же! — крикнул Фил.

— Пусть делает, как решил! — заторопилась Дарла, отталкивая руки Фила. — Это единственная возможность!

— Вы, ребята, просто обдолбались и не соображаете, что говорите, — злился Фил. — Даже думать об этом забудьте.

Но тогда Па и Дарла навалились на Фила уже по-серьезному. Планета начала звонко лаять. Филу было трудно отбиваться, он просто не мог заставить себя ударить или даже пихнуть своего отца и пухлую и совершенно голую мать своей любимой девушки. Каким-то образом ему удалось оттолкнуть их от себя. Тогда Дарла начала будить Темпест.

— Нам нужно отобрать у него глупыша Хампти-Дампти, — сообщила Дарла Темпест, когда та наконец проснулась. В глазах старухи, зрачки в которых были с булавочную головку, мгновенно появилась ярость. — Фил не отдает нам глупыша, — прошипела Дарла на ухо старухе. — А ну-ка, разберись с ним, Темпест.

Ловкая и гибкая Темпест ввязалась в разборку с ловкостью и энергией уличного бойца.

Через несколько секунд лицо Фила было в крови от царапин, оставленных острыми когтями Темпест, а от удара в промежность он согнулся в три погибели. Дарла ухитрилась связать запястья Фила лентой материи, которую оторвала от своего балахона. Темпест пришлось утихомиривать, потому что вид у нее был такой, словно она готова лупить Фила до потери сознания.

— Все, Темпест, уже хватит, мы своего добились, — приговаривала Дарла, оттаскивая разбушевавшуюся старуху. — Хампти-Дампти у нас. Вот видишь? Курт уже надевает на себя глупыша. Пора тебе принять немного невесомости, Темпест. Давай, пожуй еще габбы. Вот, хорошая девочка. А теперь ложись спать, вот так, вместе с Планетой, такая хорошая мохнатая собачка. Приятных снов, сестренка.

Темпест снова уснула.

— Извини, Фил, надеюсь, что с тобой все хорошо, — начала приговаривать Дарла, вытирая кровь с лица Фила. — Я даже представить не могла, что эта Темпест набросится на тебя с такой гигасилой.

— Извини, сынок, — сказал Курт. — И не горюй. Я делаю это не только для тебя. Моя жизнь пошла прахом, с тех пор как бросил Еву из-за Уиллоу. На Землю я все равно не хочу возвращаться. К тому же, мои похороны уже состоялись! Я двинусь дальше. Прямо в сторону СОЛНЦА. Потому что хуже уже не будет. А после этого, может быть, Ом согласится вернуть вас на Землю.

— Па…

— И вот еще что, Фил. Извини меня, что я когда-то кричал на тебя, когда ты бросил колледж. Теперь я понимаю, что это не важно. Ты и так правильно живешь, ты хороший парень, чем бы ты ни занимался. У тебя есть душа и сердце. И ты совсем не глупей меня, а даже умнее.

От таких слов у Фила стало хорошо на душе. Словно огромная тяжесть свалилась с его плеч.

— Спасибо, Па. — Фил улыбнулся. — Ты тоже хороший. А теперь попроси Дарлу отпустить меня и сними, пожалуйста, Хампти-Дампти.

— Извини.

Сразу после этого Па нырнул в дыру и исчез.

— Освободи меня, Ом! — крикнул Фил.

Путы мгновенно соскользнули с его рук. Фил заглянул в новый раздел каталога Ом и, как он того и ожидал, нашел там скафандр-пузырь.

— Осуществить! — крикнул он, и поскольку первый скафандр схватила Дарла, он тут же сделал второй. Через секунду он уже высунулся в дыру и в отчаянии смотрел в гиперпространство сквозь имиполексовый щиток, разыскивая своего отца.

Поначалу он никак не мог его отыскать. Фил видел поперечный разрез Земли, огромную гору розовой плоти Ом, шесть изогнутых щупалец, ведущих от Ом ката к Земле, и огромное СОЛНЦЕ, ана всюду.

Но потом, уже довольно далеко, он заметил выделяющуюся силуэтом на фоне Божественного Света, исчезающую храбрую фигурку отца, движущегося ана в сторону СОЛНЦА.

Здорово было найти для себя такую кончину, но тут, неожиданно, случилось поразительное. Зазубренная тень в виде огромного клюва скользнула через небосклон гиперпространства в сторону отца. Поводя головой из стороны в сторону, Фил сумел разглядеть некоторые другие подробности тени нападающего — каждый новый образ был полон ярости, угловат и изорван, напоминая челюсти акулы или геральдическую хищную птицу. Потом птица ударила отца и разорвала его на две половины.

Фил застонал от невыносимой муки, так же как и Дарла, которая смотрела наружу, высунувшись рядом с ним. До последнего мгновения Фил надеялся, что, может быть, сумеет как-то вернуть своего отца, но теперь стало ясно, что обратный путь невозможен. Чудовище гиперпространства разорвало отца на куски. Как печально. Па так и не удалось добраться до СОЛНЦА.

Но подождите — Фил вдруг различил новые подробности. Из разверстых останков отца вылетело нечто, напоминающее полупрозрачную бабочку с неясными очертаниями крыльев. Плавно взмахивая крыльями, полупрозрачный образ, словно сотканный из кисеи, продолжил подниматься ана, приближаясь к Окончательному Свету.

Остаток дня Фил провел, заглушая горе тем, что изучал новый каталог Ом и упрашивал ее отправить его обратно на Землю, к Йок в Сан-Франциско. Он старался держаться подальше от Темпест, но с Дарлой у него наладились отношения, и они хорошо поговорили, скорее всего потому, что у той от снепа язык молол без остановки. Наконец Фил почувствовал себя усталым и устроился спать.

Для вечернего выхода в свет Бабс и Йок сделали себе при помощи алла замечательные новые наряды. Йок сотворила плюшевую короткую куртку зеленого цвета и кожаные джинсы с эластичными резинками в швах. Бабс сделала красное платье в обтяжку с низким декольте, белый кашемировый кардиган и забавную маленькую красную шляпку в виде корзиночки цветов.

На улице становилось прохладно, к тому же поднимался ветер. Бабс, Ренди, Йок и Кобб направились к «Анубису», благо идти было недалеко.

К смущению Бабс, Тутмосис Снук узнал Ренди с тридцати футов. Как обычно, Тутмосис работал на улице перед кораблем в качестве привратника и вышибалы, ползая словно толстая змея взад-вперед, покачивая своей фараоновой головой в полосатой, голубой с золотом фараоновой шапке и тряся фараоновой же бородкой.

— Ренди Карл Такер, — пророкотал блестящий золотой молди. — Получил из дома новый денежный перевод? У Изиды сегодня плотное расписание на всю ночь, но для тебя минутка найдется — конечно, тебе понадобится для такого дела новая сперма, дружище, — а кроме того, у нас появилась целая группа новых молди, шесть голов, мужчины и женщины…

— Эй, Тутмосис, сейчас же прекрати, — отрезал Ренди. — Я больше этим дерьмом не занимаюсь. Вот, познакомься, эта леди — она мой друг, ее зовут Бабс Муни.

Бабс скрипнула зубами, но улыбнулась и кивнула.

— Бабс Муни? — переспросил Тутмосис, присматриваясь внимательней. — Я не очень-то ловок узнавать создания плоти. За исключением нескольких особенно энергичных особ, вроде нашего неукротимого кентуккийца Ренди Карла Такера. Для нас большая честь, что вы посетили нас, мисс Муни. Передайте наши наилучшие пожелания сенатору Стэну. Позвольте, я провожу вас и ваших спутников.

Тутмосис мягко подтолкнул Ренди к кораблю.

— Сегодня с вас никакой платы за вход, мой деревенский братишка, поэтому идите смело вперед. Развлекайтесь. А, старина Кобб тоже пришел. Клеопатра рассказала, что ты вытворял, старый кобель. Что за звездная компания сегодня подобралась! Я еще не упомянул малышку Йок Старр-Майдол, не так ли? Лунная русалочка. Надеюсь, сегодня не будет никаких ДИМ-пиявок? Где твой дружок Фил? Его бывшая недавно присоединилась к нашей труппе.

Позади них подошли и остановились несколько прохожих, словно раздумывая о том, заходить ли внутрь корабля или идти дальше. Тутмосис поторопился повернуться к только что подошедшим.

— О да, благородные пилигримы, вы наконец-то добрались до великого корабля «Анубис». Поднимайтесь на борт! Вас омоют, умаслят, трижды натрут благовониями, вы отдохнете, увидите сны, расслабитесь всеми известными способами. У нас имеются самые большие, сочные, забористые камотные шарики в городе. Самые крепкие молди-члены и нежнейшие молди-киски. Зайдите в настоящий Египет. Видел ли хоть кто-то из вас, жалких созданий плоти, что-нибудь подобное? Нет? Прекрасно. Вы слышали о том, создания плоти, что у нас теперь прибавилось шесть братьев и сестер, умелых молди? А также потрясающая новая леди — создание плоти, новая сценическая исполнительница? Поскорей заходите внутрь, и вы еще успеете собственными глазами узреть представление, которое сегодня вечером будут устраивать потрясающая, сводящая с ума леди Кевви и уникальный, неповторимый птицеголовый молди по имени Хареш. Сегодня вечером они дают второе представление. Платите один раз, друзья, и остальной вечер пройдет для вас бесплатно, плюс обычные бонусы.

— Такие, как вареные мозги и прочие прелести, — пробормотала Бабс, поднимаясь вслед за Ренди по трапу, освещенному миллионами разноцветных бегущих огней. — Тебе повезло, Ренди, что в понедельник они не посадили тебе мыслительный колпачок, — тихо проговорила она.

— Я все знаю на этот счет, — отозвался Ренди, вынимая что-то из кармана.

Два прозрачных гибких кусочка пластика, немного напоминающие носовой лимпсофт-имплант, самоустанавливающийся по размеру.

— Это титанопластовые носовые блокираторы. У меня с собой две пары, так что ты тоже можешь воспользоваться, если хочешь.

— Но мы будем держаться подальше от молди, без лишних интимностей? — спросила Бабс. — Надеюсь, ты не собираешься…

— Я пришел сюда для того, чтобы спросить метамарсиан про алла, — быстро ответил Ренди. — Клянусь Богом, Бабс. А кроме того, развлечь тебя. А носовые блокираторы в месте, подобном этому, я бы назвал просто разумной предосторожностью.

Бабс была просто заинтригована похождениями Ренди в низших слоях общества. Они отошли в тихий уголок корабельной палубы, и Ренди показал ей, как установить носовые блокираторы. Йок и Кобб наблюдали за ними. Блокираторы нужно было наполовину проглотить, а потом при помощи языка и дыхания толкнуть их вверх, чтобы они проскочили в носоглотку — поверх язычка — с обратной стороны в носовую полость. Как только блокиратор оказывался на месте, далее он устанавливался по размеру сам. Из-за блокиратора голос звучал странно и глухо, как с заложенным носом, и несколько минут Ренди и Бабс разговаривали друг с другом насморочными голосами и весело смеялись.

— Эй! — наконец не выдержал Кобб. — Я иду вниз и разыщу там метамарсиан. А вы втроем придете потом.

— Большое спасибо, что не принес для меня носовые блокираторы! — сказала Йок Ренди, после того как Кобб ушел.

— Да, вот хотел оказать тебе такую услугу, — в тон ответил Ренди. — Благодарность за благодарность. Ты ведь можешь сделать себе носовой блокиратор при помощи алла, верно? Пока на нас никто не смотрит?

— Кое-кто смотрит, — раздался тонкий, но отчетливый голосок.

— Это Джозеф! — воскликнула Бабс. — Я узнала его голос. Это был крохотный милый жучок. Не знаю, успел ли ты заметить его вчера или нет, Ренди. Джозеф — один из пришельцев. Где же ты, Джозеф?

— Здесь, — ответил тот и, с жужжанием опустившись между корабельными снастями, уселся Бабс на плечо. — Йок, ты можешь смело использовать алла, потому что все, кто есть на корабле, сейчас находятся внизу и дожидаются начала представления.

Йок быстро произвела в воздухе контрольную сетку и изготовила себе носовой блокиратор.

— Эта противная Кевви действительно собирается устроить живое секс-шоу с участием молди? — спросила Бабс.

— Разве не об этом говорил Тутмосис? — придушенным голосом спросила Йок. Она только что установила в носоглотке блокираторы.

— Так вот какую новую работу нашла себе Кевви, — проговорила Бабс. — Я слышала, что она должна съехать от Дерека и Каллы до первого марта. Значит, теперь ей срочно нужны деньги на новую комнату.

— Да, Кевви и Хареш будут выступать вместе, — подтвердил Джозеф. — Сегодня вечером у них уже было одно выступление, и Хареш поинтересовался о законности подобной эксплуатации. В любом случае, мы решили, что скоро уйдем с «Анубиса».

— Черт, сдается мне, что это место станет первым в городе, — заметил Ренди. — Скоро здесь будет лом народу. Секс, молди, наркотики, да еще и пришельцы. Потрясный корабль для вечеринок, даже несмотря на то, что он навечно завяз в грязи. Ты когда-нибудь пробовала камот, Бабс?

— В старших классах я все перепробовала, — развязно ответила Бабс. — Но от наркотиков я только напрягаюсь. Я старалась увидеть Бога, а вместо этого заработала зацикленный невроз. Так я реагирую на наркотики. Мне хорошо от пива, вина и громкой музыки.

Бабс смотрела, как Джозеф взобрался на кончик ее пальца.

— Эй, Джозеф, знаешь, зачем мы пришли? Мы хотим попросить твоих ребят показать нам, как делать алла. Потому что сегодня Ренди узнал, что если кто-нибудь из нас умрет, наши алла просто зарегистрируют себя для того человека или молди, кто их первым подберет. А это означает, что поскольку все люди — просто жадные свиньи, то как только тайна раскроется, нас довольно быстренько прикончат.

— Любопытно, — отозвался Джозеф и на несколько секунд замолчал. — Мне это в голову как-то не приходило, — наконец ответил он. — Я сейчас связался по ювви с остальными, и они тоже говорят, что никогда о таком не думали. Наверное вы уже поняли, что смерть для нас не представляется таким уж важным событием, потому что в двумерном времени у нас множество жизней. А в вашем одномерном времени смерть — это, конечно же…

— Так ты скажешь нам, как копировать алла, или нет? — потребовал ответа Ренди. Он быстро взмахнул рукой, словно пытался поймать муху, прицелившись в Джозефа, но жук легко уклонился от его руки, соскользнув с пальца Бабс в последний момент.

— Вы никогда не заставите нас сделать это силой, Ренди, — наставительно сказал ему Джозеф, на этот раз пристроившись на ладони Бабс. — Не нам, семерым метамарсианам, решать, имеем ли мы право дать вам, людям, власть произвести на свет бесконечное число алла. Но я уверен, что пройдет совсем немного времени, и Ом передаст вам это знание. Ом нравится, когда живые существа пользуются ее алла.

— А кто такая эта Ом? — спросила Бабс. — Я слышала, как вчера или позавчера вы, ребята, говорили: «Возблагодарим Ом».

— Ом — это наша Богиня, — объяснил Джозеф. — Она всюду следует за нами. Теперь она вместе с метамарсианами находится на Земле.

— Ом — это то, что связано с энергошарами, не только с алла, — добавила Йок. — Как насчет Фила, Джозеф? Ты можешь спросить Ом, как у Фила дела? Или, может быть, я сама напрямую могу поговорить с Ом?

Джозеф несколько секунд молчал.

— Ом говорит, что с Филом все хорошо. И что скоро он вернется обратно. Но напрямую вы говорить с Ом не можете, потому что ваше время одномерное.

— Вот дерьмо, — воскликнул Ренди. — Все, что до сих пор я слышал от этого жука, это одни только отговорки о нашем времени. Что за лапшу он вешает нам на уши? По-моему, мы только теряем с ним время. Давайте спустимся вниз и посмотрим шоу. В понедельник я все пропустил.

— Подождите, — сказала Йок. — Мы забыли сказать Джозефу, что нужно попросить Ом, чтобы она запретила алла изготавливать плутоний.

Но Джозеф уже улетел.

Бабс, Йок и Ренди зашагали по палубе к трапу, ведущему вниз, в главную каюту. Поблизости от трапа и на самом трапе стояло несколько человек, в большинстве в состоянии трипа под различными наркотиками. Выражения лиц присутствующих навели Бабс на мысли о людях, сидящих на толчке в сортире, внимательно прислушивающихся к ощущениям внутри собственных тел.

Внизу в зале имелся оформленный в египетском стиле бар с колоннами в виде лотосов, фрески с иероглифами и свешивающаяся с потолка расписная пластиковая голова Сфинкса. На другой стене тоже был намалеваны многочисленные иероглифы, играла музыка, специальный микс, комбинация нот и семплированных звуков. Не слишком-то впечатляет, подумала Бабс. Но само собой разумеется, что люди приходили сюда вовсе не за подлинной атмосферой Египта — люди приходили сюда в поисках запретного, того, что могли найти только здесь. В комнате висел густой дух молди, запах разложения и разврата.

Один из молди Снуков, напоминающий наполовину развалившуюся мумию, обслуживал посетителей за стойкой бара, подавая заказанные коктейли. Время от времени Снук за стойкой бара выплевывал из отверстий тела шарики камота. Ренди взял пива для себя и Бабс, Йок отказалась от всего. Она хотела как можно скорее обойти корабль и разыскать метамарсиан. По предложению Бабс они решили встретиться в большом шоу-зале.

Отпив пива, Бабс обратила внимание, что в донышко бутылки вмонтирован ДИМ-звуковой процессор, благодаря которому при передвижении бутылки по стойке из нее доносились различные музыкальные отрывки. Например, когда она двигала бутылку вправо-влево, то раздавался звук скретча, а если вверх-вниз, то черный репер говорил «Юбиваза!» Минутку она поиграла музыку из бутылки. «Ю-ю-ю-биваза!» Потом, когда Бабс взяла второе пиво, то сохранила и первую бутылку. ДИМ во второй бутылке производил гитарный рифф — ванг — и глубокий женский голос, говорящий: «Космическая ковбойша?» Взяв в каждую руку по бутылке, Бас продолжила делать музыку, погрузившись в череду импровизаций. Скричи-скричи-скрич ю-ю-би ков-ков-бойш-ичи-ич ша? ковбойша? Ванг-ванг? ковбойша? Ванг-ванг-ковбойша? Ю-юбиваза? Стоило поймать ритм, как музыка становилась совсем неплохой.

Ренди заметил, чем занимается Бабс, и исполнил перед ней смешной танец. Вместе с ним принялись танцевать три торчка, неуклюже топоча, как всегда делают торчки, пытающиеся исполнить модный танец. Однако оказалось, что один из торчков музыкант, и по всему телу у него имеется около сотни сенсорных ДИМ-сэмплеров. Каждый жест торчка сопровождался серией музыкальных фраз, словно тянущийся за рукой след. Пара молди Снуков загримированных под египтян, тоже принялась пританцовывать, растянув в стороны свои руки до невероятной длины.

Тем не менее сидящие в ближайших кабинках люди не слишком то обрадовались их музыке, потому что занимались только тем, что потягивали из бумажных коробочек сок и вид имели вроде: «Когда же наконец меня накроет обещанный приход?» или «Когда меня пропрет-то?» Некоторых уже накрыло, и у этих выражение было более-менее похоже на мультипликационный образ «Что-то пропало»: пульсирующее удивление типа «Ага?»

Бабс заметила, как рука одного из танцующих Снуков обвилась вокруг одного из обдолбанных посетителей. Не успела Бабс моргнуть глазом, как рука Снука змеей скользнула в карман мужчины, и внутри нее поднялось какое-то утолщение, будто кролик внутри удава. Скорее всего это был бумажник легкомысленного торчка.

Другой молди Снук (он или она) разбил свое тело на несколько отдельных сегментов, похожих на глазные яблоки, размером с яйцо, на паре ножек, со щитом и мечом в ручках. Всего получилось, может быть, с дюжину «глаз», у некоторых были даже крылья, и все они гонялись друг за другом по всему бару, устраивая бои на мечах, отпрыгивая от окружающих, все это время мелодично пища, вплетая свои звуки в полотно музыкального микса.

В дальнем конце бара стоял большой прозрачный бассейн для любовного супа, где уже плескались несколько слившихся друг с другом пар. Сколько их там было, четверо, пятеро, или шестеро? Присмотревшись, сквозь прозрачные стены бака для «слива» можно было даже разглядеть нечеткие очертания рук и ног; тела были разжижены, однако там, где начинался один человек и заканчивался другой, все же имелась едва заметная перепонка. Трудно было точно сосчитать их количество.

Рядом с баком за столом сидели молди, торчавшие от бетти, время от времени натирающие друг друга мазью, которую зачерпывали из похожего на маленькую пирамидку горшочка, стоящего в центре стола. Обдолбанные молди изменяли очертания своих тел самым странным образом. Казалось, они соревнуются, стараясь перещеголять друг друга, хотя ни один из них был далеко не так хорош, как вооруженные мечами глаза, которые бегали по столу с бетти, в шутку будто бы нападая на балдеющих молди. Один из молди-торчков сделал себе длинный извилистый язык, которым жадно водил из стороны в сторону, другой выглядел как Книга Мормонов, с камнями Урим и Туммим, висящими с одной стороны; третий был похож на непонятного предназначения ажурную пустую форму, немного напоминающую садовый антураж, например скамейку, выкованную из железа. Танцуя, Бабс придвинулась ближе, решив подробнее рассмотреть ажурного молди, запомнить его кружева, чтобы потом скопировать, но в тот же миг девчонка-тинейджер начала блевать на пол прямо возле ног Бабс, изрытая себе на ботинки остатки шариков камота.

— Становится немножко неспокойно, — заметил Ренди. — Давай пойдем в большой зал, Бабс.

Они протолкнулись сквозь звукоглушительную имиполексовую занавесь, которая отделяла бар от большого зала. Там было большое просторное помещение, в котором звуки отдавали эхом — скорее всего это был бывший трюм корабля, со стальной палубой и наклонными стальными стенами. В самом центре зала имелось возвышение с карликовой, при таких размерах, сценой, освещенной фонарями, подвешенными сверху. На сцене стоял, медленно вращаясь, бледно-розовый молди из Снуков с толстым животом и длинным, расширенным как труба носом. Бабс видела его раньше и знала его имя; молди звали Рамзес. Рамзес нажимал пальцами на клапаны своего носа, словно бы на настоящей трубе, и наигрывал египетскую музыку. Последовательность нот имела гипнотическое воздействие, совершенно другой мир по сравнению с хаотической звуковой смесью в баре. Бабс несколько раз глубоко вздохнула и оглянулась по сторонам, рассматривая собравшуюся толпу.

Стульев не было, молди и люди либо стояли, либо сидели на стальной палубе. Всего зрителей было около сотни — слишком малочисленно для того, чтобы почувствовать этот огромный холодный зал хоть чуточку обитаемым. Молди в толпе можно было разглядеть довольно легко, потому что тела у них светились. Что до людей, то казалось, что в толпе больше мужчин, чем женщин. Бабс подумала, что среди женщин пока не встречала ни одной, кто хотя бы отдаленно напоминал сырного шарика. Однако мужчинам нравилось воображать, что и среди женщин существуют такие, кто готов бросаться на все хоть сколько-нибудь теплое, словно собака на колено.

Потом Бабс заметила кое-что, что двигалось над головой среди конусов света, периодически их пересекая, подобно огромным разноцветным бесформенным бабочкам. Дирижабли Фила! Наверное, он отдал их одному из молди Снуков, когда уходил от Кевви. Бабс дирижабли были хорошо известны, потому что Фил вечно таскал своих любимцев на вечеринки, на которые собирался весь квартал. Она показала дирижабли Ренди, назвав несколько дирижаблей по именам: «Этот, маленький, Граф Зет!», прошептала она. «А самый большой, в горох, это Уфин Вово, а вон тот — Лед Зеп. Ой, гляди-ка, горошины теперь превратились в египетские орнаменты!»

— Тс! — шикнула на них Йок, выскользнув откуда-то из темноты. — Здесь почти все метамарсиане. Видите, вон там? Пег-дьяволица, которую за зад держит какой-то пьяный бизнесмен? Я уже спросила ее, может ли она нам помочь, но она ответила мне то же самое, что и Джозеф. «Все зависит от Ом». Эдакая сучка. С другими я пока не говорила. Видите, вон там, у стены, Вубвуб? Под ручку держит красивую женщину? Вы можете в это поверить?

— Это пародия, — прошептала Бабс. — Взгляни на ее бедра.

— Нет, все точно. А Шиммер и Пта сидят вместе прямо перед сценой, и говорят, что они тоже будут выступать.

— Но я не вижу Сисс и Хареша, — сказала Бабс.

— Сисс вышла вместе с Коббом, — ответила Йок. — Может быть, ему удастся ее разговорить? Если он трахнет ее, например?

— А как она выглядит, эта Сисс? — подал голос Ренди.

— Как женщина-змея, — холодно объяснила Бабс, больно наступив на ногу Ренди, а потом пнув его в икру. — Она кусается! Ого, смотрите, Шиммер и Пта поднимаются на сцену!

Бабс провела среди молди всю свою жизнь; ей было пять, когда ее отец выступил в поддержку Гражданского Акта Молди в 2038 году, с тех пор у дверей их дома не иссякал поток благодарных молди. Тем более что мать Бабс была наполовину молди; да, именно так, потому что Вэнди Муни существовала внутри Плаща Счастья, который находился в симбиотическом союзе с человеческой плотью Вэнди. Вполне естественно, что в своей жизни Бабс видела, как молди занимаются сексом, множество раз — молди не отличались особой стеснительностью. Но любовные сцены молди возбуждали Бабс гораздо меньше, чем вид пары трахающихся собак, или даже не возбуждали совсем.

Представление Шиммер и Пта отличалось особой воодушевленностью. Они скакали по всей сцене, потом принялись обниматься друг с другом, после чего, для пущей убедительности, Шиммер протолкнула свое тело прямо сквозь тело Пта, при этом бронза Пта раздалась в стороны и собралась снова вместе по другую сторону мраморной Шиммер. Потом Пта проделал то же самое с Шиммер, после чего они перекрутились друг с другом так плотно, что стали напоминать скрученную разноцветную карамель. В заключение перформанса Шиммер разделила свое тело на несколько мраморных шаров, которыми Пта ловко жонглировал. Продолжая жонглировать, Пта отделял от себя все больше и больше шаров, пока наконец от него не осталось только пара рук на полу, чудесным образом продолжающая жонглировать множеством шаров, удерживая их в воздухе. Потом бронзовые руки тоже превратились в шары. Но прежде чем шары успели упасть на пол, пара белых шаров возле пола превратилась в пару мраморных рук — и жонглирование продолжилось. И по мере того как белые шары падали в руки, те вырастали, к ним прибавлялись плечи, потом торс, потом наконец появилась Шиммер, жонглирующая бронзовыми шарами Пта, после чего Шиммер отступила в сторону, и бронзовые шары Пта вместе собрались в единое целое, прямо в воздухе, сразу же обратившись в улыбающегося загорелого супермена.

Даже Бабс пришлось аплодировать этому номеру. Но далее произошло то, что неизбежно должно было случиться. Мелодия Рамзеса стала тревожной, быстрой, настойчивой, Шиммер и Пта спрыгнули на пол. Размягчив свои тела почти до жидкого состояния, они слились и, открыв свои поры, обменялись влажным потоком имиполекса, несущего с собой клетки их алый и грибковых спор. Магия грибковой нервной ткани взяла свое, и Шиммер и Пта содрогнулись в минутном оргазме. Густой и тягучий сырный дух поплыл от сцены. Бабс косо взглянула на Ренди. Глаза у того были широко открыты, челюсть отвалилась. Разгоряченная двумя бутылками пива, Бабс не смогла удержаться от того, чтобы проверить истинность состояния возбуждения Ренди, скользнув рукой вниз.

— О, да, Бабс, — застонал Ренди. — Потрогай его.

А почему бы и нет? Всего лишь на секунду? Бабс просунула руку под ремень мешковатых джинсов Ренди. Гм. Несомненно, она сможет с этим что-нибудь сделать. Но какой смысл дать ему кончить? Быстро поласкав Ренди, Бабс вытащила руку обратно.

— Потом! — прошептала она. — Ты не мог бы сходить взять еще бутылочку пива?

Ренди заторопился выполнить задание.

— Что случилось? — спросила Йок, которая стояла с другой стороны от Бабс.

— Ничего страшного, — легко отозвалась Бабс. — Могу спорить, что Кевви будет следующим номером.

Рамзес снова изменил тон музыки, словно бы подключив оркестр из нескольких инструментов: ударные, тамбурин, флейта, оуд.

Теперь из-за сцены появился ярко-оранжевый молди, несущий в руках женщину, обернутую тканью.

— Блин, это действительно Кевви, — сказала Йок. — Я на это смотреть не стану.

— Останься, — прошептала Бабс. — Я хочу увидеть, как это начнется.

Прожив рядом с Кевви год или около того, Бабс особенно не прониклась к ней симпатией.

— Как только зайдет слишком далеко, мы пойдем в бар. Спасибо, Ренди.

Она взяла пиво из рук кентуккийца.

Хареш исполнял короткий египетский танец, его руки изгибались забавными иероглифами. Кевви присела на низкую кровать на краю сцены, с видом немного удивленным. Широким театральным жестом она сбросила с себя покрывало. Потом положила одну руку между ног, глядя на Хареша предположительно так, словно бы тот был сексуальным гигантом и ужасно ее заводил. Время от времени она теряла сосредоточенность, забывая, а потом внезапно вспоминая, что должна разыгрывать сцену. Далее представление начало принимать более серьезный оборот. Хареш повернулся к Кевви, и впереди у него медленно начал вырастать крепкий черный пенис. Кевви изобразила изумление и положила руку поверх круглого «О» своего рта.

— Эй, Кевви, не вздумай! — крикнула Бабс, но Кевви уже улеглась на спину, широко раскинув ноги. При этом она призывно поводила бердами.

— Давай, начинай! — закричал какой-то человек по другую сторону сцены.

Египетский бог-птица шагнул в сторону Кевви.

— Прекрати, Хареш! Ты слишком разумен для таких занятий!

В тот же миг Хареш повернул голову к толпе, заметив в ней Бабс, Йок и Ренди.

— Я совершенно с вами согласен, мисс Йок, — ответил он, после чего его пенис сделался мягким и быстро исчез в имиполексовой плоти живота. Нос Рамзеса обвис, издаваемая им музыка булькнула и увяла.

— Это шоу неэстетично, — продолжал говорить Хареш. — Кевви и я уже имитировали сегодня половой акт, и думаю, далее смешно продолжать искать маловероятное удовлетворение таким неестественным путем, повторяя все снова и снова. Будь ваше земное время параллельным, мы могли бы испробовать все варианты во время одного акта, однако же…

— О господи, — застонал Ренди. — Снова он завел шарманку о нашем времени.

— Давай, вставляй в нее свою «дуру»! — снова заорали из толпы. Кевви подняла голову и озиралась по сторонам. Она уже плотно свела ноги. Вокруг все орали. Кевви села на диване и принялась заворачиваться в покрывало.

— Не уходи! — крикнули ей. — Тебя должен трахнуть молди!

Кевви улыбнулась, покачала головой, завернулась в покрывало и ушла за сцену. Вместе с ней ушел в темноту Хареш, взяв Кевви под ручку, по дороге они болтали и смеялись, как старые друзья.

— Друзья, я займу паузу, — заявил Рамзес, стараясь говорить громче, чтобы заглушить поднимающийся ропот. Занавески перед баром отдернули, впустив в зал свет и музыку. Лучи прожекторов над сценой остались светить.

— Присутствующие молди в вашем распоряжении — торопитесь назначить свидание, — продолжал Рамзес. — Сейчас подадут новый круг освежающих напитков, а тем временем можете наслаждаться нашими удивительными дирижаблями, поразительной воздушной клоунадой.

Пять дирижаблей опустились вниз до уровня сцены и принялись кружиться друг за другом наподобие неуклюжих толстых птиц.

— Я переговорю с нашими исполнителями, — пообещал Рамзес. Спрыгнув со сцены, он побежал вслед за Кевви и Харешем, исчезнув за маленькой дверью в дальнем конце трюма. Большинство зрителей потянулись к бару, молди-Снуки двинулись в ту же сторону.

— Это дирижабли Фила, — объяснила Бабс, показывая Йок на летающие баллоны. — Он хотел показать тебе эти дирижабли на прошлой неделе.

— Перед тем, как Кевви все расстроила, — добавила Йок. — Она — это нечто, верно? О чем только Хареш может с ней говорить?

В этот миг Рамзес кубарем вылетел из задней двери трюма. Кто-то засунул его голову ему же в зад так глубоко, что Рамзес стал похож на вово. Ему потребовалась целая минута, чтобы развязаться и снова принять прежний вид, и когда он это сделал, то отправился к бару, оглядываясь по сторонам в поисках подкрепления.

— Похоже, Хареш в ударе, — заметила Йок. — Самое время с ним поговорить. Или с кем-нибудь из других метамарсиан. Нужно передать им, чтобы они попросили Ом запретить делать плутоний.

Теперь вслед за Харешем к дальней двери потянулись и остальные метамарсиане — Пег, Вубвуб, Шиммер и Пта.

— Джозеф уже говорил тебе, что они решили улететь сегодня вечером? — спросила Бабс. — Не знаю, может, мета-марсианам показалось, что общение со Снуками может скомпрометировать их. Ты права, Йок, нужно сказать им насчет плутония.

У Бабс было прекрасное настроение. Она широко улыбнулась Ренди.

— Мне понравилось, что там у тебя, Ренди.

— Бабс, ты меня очаровала, — игриво ответил Ренди. — Когда мы наконец поедем домой?

— Если вы не хотите разговаривать с метамарсианами, то это сделаю я, — отрезала Йок, уже готовая идти следом за пришельцами. Но внезапно ее лицо изменилось: — Смотрите…

— О господи, — прошептала Бабс.

Прямо над сценой воздух внезапно начал странно рябить. И тут же дирижабль Уфин Вово… Господи, нечто начало вырастать в нем, достигая размерами холодильник, потом автомобиль, а потом и дом! Нечто странно затряслось и всколыхнулось, а потом — словно в хорошо продуманном сказочном фокусе — раздувшийся дирижабль лопнул, выплеснув из себя собаку, женщину тощую и женщину потолще, а также…

— Фил! — заорала Йок, со всех ног бросившись к сцене. — Ма!

Воздух над сценой заколебался, потом пространство комнаты снова приняло обычный вид. От вида произошедшего у нее на глазах чуда у Бабс стало пусто внутри. Словно бы оборвалась какая-то важная часть ее внутренностей. Сама не зная почему, она вдруг расплакалась. Стоящий рядом Ренди был потрясен не меньше. Он торопливо обнял Бабс.

— Я люблю тебя Бабс, — прошептал он ей на ухо.

— Правда? — всхлипывала Бабс. — Правда?

Утром четверга Фил проснулся поздно, в ладу со всем миром. Па умер, да, но в конце концов в его смерти был смысл. Па был счастлив. Он теперь внутри СОЛНЦА или по-прежнему летит в сторону СОЛНЦА, словно бы центр Света был недостижим. Во сне Фила СОЛНЦЕ было светящейся точкой внутри облака кружащихся бабочек.

Разговор Фила с Ом этой ночью был лучше всех предыдущих. Он научился понимать стиль Ом выражаться, то, как она говорила глифами, блоками концепций, формулируя одновременно несколько вариантов понятий и собственных мыслей. Он казался переполненным информацией. Сегодня будет хороший день.

Во-первых, Темпест и Дарла были трезвые, по крайней мере так казалось, а Дарла даже оделась — надела пурпурный кафтан, который Фил сделал для нее.

— Мне приснилось, будто Ом сегодня отпустит нас домой, — сказала Дарла. — А тебе что снилось — то же, что и мне? Темпест не может вспомнить.

Увидев Темпест, Фил мигом вспомнил, что она вчера сделала с его лицом, но когда он пощупал щеки и около глаз, оказалось, что вчерашние царапины как рукой сняло. Потом, вспоминая сны, о которых спрашивала Дарла, он отметил, что в одном из слоев сна Ом излечила его от царапин.

— Да, мне снилось, что Ом возвращает нас обратно на Землю, — подтвердил Фил. — Она держала нас внутри столько, сколько было нужно для того, чтобы понять наше внутреннее устройство — но теперь закончила изучение. Она сказала, что дальше сможет наблюдать людей через их алла. А нас она отпустит вниз, домой.

— Пусть она отпустит нас, — промычала старая Темпест. — Куда угодно, лишь бы на Землю. Почему ты на меня так странно смотришь, Фил?

— А ты не помнишь, как пыталась выцарапать мне глаза?

— Кажется, мы подрались из-за… куклы? — неуверенно спросила Темпест, оглянувшись в поисках Хампти-Дампти, которого, само собой, нигде не было видно. Темпест явно ломало с похмелья, и вид у нее был взвинченный и раздраженный. — Такой симпатичный молодой паренек, как ты, не должен издеваться над такой старой леди, как я.

Фил не счел необходимым на это ответить.

— Ом сказала, что прицелится по обручальному кольцу моего Па, — объяснил он Дарле. — Ей нравится ориентироваться на что-то конкретное.

— За обручальным кольцом Курта? — переспросила Дарла. — У него ведь не было на руке кольца, верно? А ты знаешь, где оно находится?

— Знаю, — отозвался Фил. — Кольцо я засунул внутрь ДИМ-дирижабля, который сам сделал. Этот дирижабль называется Уфин Вово, хотя на самом деле это вовсе не вово, а просто дирижабль. Сейчас все мои дирижабли находятся на борту «Анубиса», который стоит на приколе на берегу в Сан-Франциско, навек застряв в грязи. Кучка молди держит на борту этого «Анубиса» ночной клуб.

— Круто, — отозвалась Дарла. — Я никогда раньше не бывала в Сан-Франциско. Говоришь, обручальное кольцо твоего отца там?

Она замолчала на секунду. Этим утром лицо ее имело выражение спокойное и разумное.

— Знаешь, Фил, тут есть о чем нам поболтать, в особенности потому, что ты оказался хорошим другом Йок. Я… я вела себя здесь как хипповка… я имею в виду, с твоим отцом, ну и вообще… Фил, я решила, что раз уж мы померли и угодили сюда, то…

— Я все забыл, — ответил Фил.

— И в особенности Йок ничего не говори, — добавила Дарла. — Я от стыда сгорю перед ней. У моей малышки еще тот характер. Если она узнает, что когда я встретила ее друга, я была голая и под кайфом и… — Дарла замолчала, рассмеявшись. — Я рада, что мы поговорили об этом.

— И ты тоже скажи ей обо мне что-нибудь хорошее, — сказал Фил.

— А ты и так хороший, — кивнула Дарла. — Нет, я не стану расхваливать тебя перед Йок, потому что это, наоборот, заставит ее от тебя отвернуться. Я всегда умела обходиться с дочкой при помощи детских фокусов. Ты понимаешь, что я имею в виду? Твой отец — он с тобой тоже точно так же обходился. Курт был прекрасен. То, что он так собой пожертвовал — могу спорить, именно это заставило Ом передумать и принять решение.

— А где Курт? — поинтересовалась Темпест. Она сидела, обхватив дуб ногами, гладила Планету и трясущимися руками пыталась прикурить сигарету.

— Курт выпрыгнул в дыру, чтобы полететь к СОЛНЦУ, — просто объяснил Фил. — И ты помогла ему в этом.

— Только не вини во всем меня. Черт тебя дери. Темпест состроила гримасу и отвернулась, сощурив глаза

от табачного дыма.

Фил снова повернулся к Дарле.

— Этой ночью мне много чего снилось, Дарла. Я видел Па, и Ом рассказывала мне о нем. Она сказала, что не заставляла его выпрыгнуть, что ты и Темпест просто выдумали себе все об этом. У вас была такая идея-фикс. Но с другой стороны, то, что сделал Па, его прыжок, действительно заставил Ом подумать по-другому и выпустить нас на Землю. Это произвело на нее впечатление, и смутило ее, и заставило пожалеть о Па, и — не знаю уж, так ли это — Ом вдруг поняла: то, что она сделала с нами, поставило нас на грань.

— Когда нас отпустят на Землю? — заныла Темпест, согнувшись в три погибели и обхватив коленки руками.

— Думаю, сегодня вечером, — ответила Дарла. — Я только что вспомнила. Ом показала мне на секундочку, как будет выглядеть наше возвращение на Землю. Что-то происходит в большом темном зале. Там, по-моему, есть сцена. И не вздумай сегодня набраться снова, Темпест. Вижу, там у тебя на коленях вино? Давай-ка его сюда, старая карга. Вот так-то лучше, теперь я за тебя рада. Буль, буль, буль. Волшебные лучи Ом все превратят в воздух. Мы не должны возвращаться сегодня вечером на бровях, словно все время просидели в кабаке, въезжаете?

Дарла осталась присматривать за Темпест, а Фил снова прогулялся к дыре в пространстве, чтобы выглянуть наружу, на Ом. Высунув голову, он вспомнил о том, что она говорила ему ночью. Дыра в пространстве была одним из «ноготков» Ом. Что-то вроде полочки, что торчит на гладкой поверхности пальца-энергошара, внутри которого они находились.

Фил поглядел ана мимо бескрайней розовой поверхности тела Ом, визуализовав сверкающий шар СОЛНЦА, в виде клубящегося облака душ. Па теперь тоже там. Привет, Па. Взглянув ката, Фил еще раз осмотрел три пары щупалец, бегущих из тела Ом к Земле. Пара окрашенных в золото, пара — в серебро, пара — цвета меди. Прошлой ночью Ом рассказывала ему во сне об этих щупальцах. Эта информация казалась эзотерическим знанием, но Фил почему-то все понял. Па говорил, что Фил головастый парень, у Па это означало, что ум Фила раскрепощен, в особенности в плане математики.

Щупальца шли парами, потому что это были петли. Каждая пара петель была словно ручка кофейной чашки, при этом чашкой была сама Ом, а ручка была вытянута, словно разогретая ириска, и в одном месте, совсем немного, касалась пространства Земли. Щупальца представляли собой «гиперцилиндрические вихревые нити», подобные четырехмерным дымовым кольцам или торнадо. Главным было то, что щупальца пересекали пространство Земли, где они выглядели короткими цилиндрическими трубочками; одна золотая, одна — серебряная, одна — медная. Эти три трубочки были тремя существующими на Земле алла: золотая — алла Йок, и две дополнительных алла, которые Ом недавно позволила сделать своим метамарсианам. Серебряную алла пришельцы дали Бабс, медную — Ренди Карлу Такеру. Вихревые щупальца несли в себе энергию и информацию между Ом и алла.

Самым важным было то, что как только Фил понял, что такое по сути алла, он тут же осознал, как из одной алла сделать пару. Получив это маленькое знание, он был теперь совершенно уверен, что сможет воспользоваться алла Йок, чтобы сделать еще одну алла, для себя — волею Ом.

Прищурившись, Фил взглянул туда, где щупальца встречались с поперечным разрезом Земли. Медленно и постепенно Ом приближала их к Земле. Ближе к Йок. Он помолился за то, чтобы быстрее попасть на Землю. Потом на его глазах появилась новая пара щупалец, пурпурная. Кто-то еще на Земле получил алла. Ему было очень любопытно, кто это такой, но единственным способом задать Ом прямой вопрос было заснуть, однако он совершенно не чувствовал сонливости. Фил перекусил с Дарлой и Темпест, потом поиграл с Планетой, еще некоторое время смотрел в дыру-изъян в гиперпространстве, потом показал Дарле и Темпест «аквариум» пришельцев, рассмотрел и проверил старое вово Саншайн, подумал немного о летающих машинах, потом немного повырезал на дубе при помощи виброножа пришельцев. Нож работал просто поразительно, гибкое лезвие резало дерево, повторяя узор, который ты себе представлял в голове. Для этого не требовалось никакого приспособления типа ДИМ, датчиками ножа можно было управлять, поворачивая ручку в ту или другую сторону. Фил вырезал на стволе дерева «Йок», потом начал работать над ее портретом в профиль, пытаясь как можно лучше повторить облик, запомнившийся ему. У него вышло не очень хорошо, но резьба по дереву была лучшим и наиболее приятным способом провести время.

Потом случилось нечто: посреди их гиперпространственной сферы раздался хлопок, и появился огромный черный шар, повисший в стороне от дуба.

— Пошли, Дарла, — позвал Фил. — Это выход. Ты тоже, Темпест. Возьми с собой пса.

Женщины отцепились от ствола и толкнулись в сторону черного шара. Никто не сомневался, что перед ними выход к спасению.

Когда они вошли в черный шар, оказалось, что внутри гиперразмерный переключатель. Пространство черного шара стало их пространством, а пространство Ом, из которого они пришли, превратилось в маленький светящийся шарик у них за спиной.

Когда пространство переключилось, во внутренностях Фила снова возникло отвратительное ощущение растягивания и тошноты, но он ни словом не возразил. Он готов был на все что угодно, лишь бы вернуться домой. В него врезались Дарла и Темпест; Темпест удерживала на руках Планету. Фил испугался, решив, что столкновение женщин может вытолкнуть его из темного пространства, но ничего не случилось.

Внутри сферы было отнюдь не темно, здесь оказалось тусклое желтое свечение, с пятнами большей интенсивности. Яркий шарик пространства, из которого они вышли, быстро сжимался в точку. Все еще был виден дуб, превратившийся в маленькую кривую черточку, а также вово Саншайн. Теперь, когда они были внутри темноты, свет казался даже ярче, хотя сфера больше не была такой круглой. Скорее всего, энергошар был похож на удлиненную дыню, с желтыми пятнами по всей поверхности…

— Господи, да мы же внутри моего дирижабля! — воскликнул Фил, после чего — хлоп! — пятнистый шар лопнул. Фил отчетливо услышал, как выпало и со звоном покатилось по железному полу обручальное кольцо его отца, а потом на эту сцену спрыгнули и они втроем. Они стояли на сцене, а рядом с ними отчаянно лаяла Планета. Сверху на них светили прожекторы, несколько человек пораженно смотрели на них снизу, но самое главное…

— Фил! — закричала Йок, бросившись со всех ног к сцене. — Ма!

— Йок!

Обручальное кольцо Па лежало прямо у самых ног Фила, оно наконец приняло прежний вид во время этого последнего возмущения пространства, и Фил успел подхватить с пола кольцо раньше, чем Йок вспрыгнула на сцену. Он обнял ее и поцеловал, и прежде чем Йок успела сказать или сделать что-то еще, он надел ей на палец обручальное кольцо и сказал:

— Йок, будь моей женой, я больше не хочу тебя терять, — и поцеловал ее, и Йок ответила:

— Да, да, я тоже не хочу тебя терять.

Потом Йок бросилась к Дарле и принялась обнимать ее. Вышло так, что Темпест обнимать было некому, но Ренди Карл догадался и сделал это. Бабс Муни торчала возле Ренди, крепко держа его за руку; Филу сразу бросилось в глаза, что пока его не было, Ренди и Бабс заметно сблизились друг с другом, и это его удивило, хотя такое вполне можно было ожидать.

Фил запустил руку в карман, где был его вибронож, «аквариум» и ожерелье из драгоценных камней. Для полноты картины он достал из кармана и повесил ожерелье Йок на шею. Йок не переставала улыбаться, прижимая к себе и Дарлу и Фила. Ожерелье было потрясающее и выглядело то как рубины, то как изумруды, то как алмазы, то как сапфиры. А на ее пальце сверкало обручальное кольцо Курта. Филу показалось, что его сердце вот-вот разорвется на части. Они стояли на сцене в почти пустом шоу-зале «Анубиса», пока остатки зрителей, уже увидевшие все, что они хотели, брели к бару, решив не пробиваться к сцене с вопросами; наверняка зрители решили, что это волшебное появление было не чем иным, как сценическим трюком, который приберегли к окончанию представления.

Из небольшой двери в дальнем конце трюма появился Кобб, уже покрытый пятнами и выглядящий немного расплывающимся.

— Фил вернулся! — крикнула Коббу Бабс. — Вот с этой собакой и двумя женщинами! Это мать Йок.

— Я знаю, — ответил Кобб. — Привет, Дарла, привет Темпест.

— Кобб, ты не можешь быстренько домчать меня до дома Тре и Терри? — спросила Темпест. — Могу спорить, они здорово волнуются.

— Они страшно беспокоятся о том, вдруг Темпест снова вернется, — хихикнула Йок Филу на ухо.

— Мне пока что нужно остаться здесь, Темпест, — ответил Кобб. — Здесь, как бы тебе сказать, очень многое происходит. А кроме того, сказать по правде, я сейчас слегка закинулся. Я попытался поговорить с Сисс, но прежде чем успел рот открыть, она мазнула меня бетти, и мы начали трахаться. Да, что это был за сеанс! Мне пора бросать баловаться этой штукой. Вау. Попроси кого-нибудь из молди Снуков, Темпест, заплати ему, пусть он донесет тебя до Санта-Круза. Попроси кого-нибудь из этих танцоров у бара.

— Но я меня нету ни гроша.

— Вот, держи, — сказала Йок, быстро достав из сумочки банкноту. — Отправляйся домой прямо сейчас, Темпест. Мы не можем долго с тобой заниматься. Фил и моя Ма вернулись обратно, и к тому же у нас тут семеро метамарсиан, замаскированных под молди, и мы…

— Семеро пришельцев? — закричала Темпест. — Убейте их!

— Заткни свой хлебальник, Темпест, — ответил Кобб. — Они все равно скоро улетают. Проваливай домой, к чертовой матери.

— И лишнего не болтай, — добавила Йок. — Снукам только не хватало с нами новых неприятностей.

— Дурочка ты, Йок, что все рассказала ей, — сказала Бабс. — Темпест — она же просто деревенская болтушка.

— Да пошли вы все! — проорала Темпест и, повернувшись на пятках, зашагала к выходу из бара, буксируя за собой на поводке Планету.

— Так ты опять под кайфом, Кобб! — возмутилась Бабс. — Вот это подстава. Ты хоть что-то сумел выпытать из этой Сисс? Как делать новые алла. Ты попросил ее передать Ом, чтобы та не делала плутоний?

— На самом деле я совсем даже не под кайфом, — ответил Кобб. — Просто слегка закинулся, и все. К тому же, я сказал Сисс, чтобы она передала Ом: мол, просим, пожалуйста, не позволяй людям делать плутоний и уран. Сисс ужасно удивилась тому, что мы считаем мгновенные атомные бомбы такой большой проблемой. Странно. Снова тут это двумерное время. На Метамарсе неважно, сколько у нас городов взорвалось; все эти города совершенно целехонькие в другой временной линии. Но Сисс послушалась и передала от меня словечко Ом. Сами проверьте в своих каталогах, теперь вы больше не способны делать плутоний. И кроме того, насколько я понял Сисс, наш друг Фил уже знает, как сделать новую алла при помощи алла. Это верно, Фил?

— Совершенно верно, — ответил Фил. — Ом объяснила мне. Теперь мы сделаем алла для всех. Мир изменится.

— Здорово! — воскликнула Йок.

— Да, Ом действительно услышала нас! — воскликнула Бабс, которая, поспешно сфокусировавшись, проверила свой каталог. — Я только что посмотрела — и плутония, и урана нет.

— Поэтому не смейте больше на меня ругаться, — обиженно сказал Кобб, весьма довольный собой. — У меня есть еще новости. Метамарсиане покинут это место сегодня же ночью, потому что они решили всемером сделать нового ребенка. Всего для этого им нужно будет три месяца. Моя дорогая Сисс станет мамой.

— Они собираются улететь с Земли? — спросила Йок. — И нас снимут с крючка?

— Не совсем, — ответил Кобб. — Они не собираются насовсем покинуть Землю. По крайней мере пока. Как я уже сказал, они собираются устроить — как бы это выразиться? — совместное сношение, зачать и произвести на свет ребенка. А за время беременности будут присматривать за нами. Для того чтобы убедиться, что мы нормально обращаемся с нашими алла и не разрушили тут все. Я уже говорил вам, что они собираются путешествовать в летающей тарелке?

— В тарелке? — удивился Фил. — Они что, успели пообщаться с Кевви?

— Ты угодил в самую точку, — кивнул Кобб.

— Нет, ты шутишь, — отказался верить в такое Фил.

— Он совсем не шутит, — ответила Йок. — Кевви работает здесь, в «Анубисе», с пришельцами с тех пор, как ты ушел от нее. Они с Харешем устраивают тут…

— Мы просто партнеры, — внезапно подал голос Хареш, появляясь из-за сцены под ручку с Кевви. — Кевви позволила мне заглянуть в суть ментального архетипа вашей расы и изучить первичную форму человеческих эмоций. Ом предложила нам дать Кевви алла, чтобы узнать, что может пожелать сделать для себя личность подобного рода. Я заранее приношу свои извинения за то, что может теперь произойти. Однако для нас подобные испытания необходимы.

Дальше Кевви двинулась одна, высоко вскинув голову и беззвучно шевеля губами. Она разговаривала сама с собой и при этом легко жестикулировала руками. Фил уже видел ее в таком состоянии и раньше; как следует закинувшись, Кевви превращалась в величественное существо, похожее на избалованного ребенка, изображающего из себя королеву — злую и неудержимую, словно робот-убийца.

— Кевви — сумасшедшая бестолковая наркоманка, — бросила Йок. — Как ты не можешь уразуметь это своими долбанными птичьими мозгами, Хареш?

Все это Йок сказала немножко громче, чем нужно. И Кевви все услышала.

— У этой лунной русалочки, которая зарится на чужих парней, грязный рот, — отчетливо произнесла Кевви. В глазах ее горела ненависть, которую невозможно было унять ничем. — Я не собираюсь терпеть это дальше. Изыди!

Кевви вскинула руку, словно бы держала в ней крест. С ужасом Фил заметил в руке Кевви красную алла.

Все закончилось, не успев как следует начаться. Фил повернут, чтобы заслонить собой Йок, Ренди бросился на Кевви, рот Йок открылся, потому что она хотела сказать что-то еще, что-то нелицеприятное для Кевви — но исполнение желания Кевви было стремительным, словно полет мысли. В тот же миг, когда Фил заметил красную алла в руке Кевви, из трубочки вылетела золотая контрольная сеть, плотно облегла собой тело Йок и — хлоп! — Йок исчезла, обратившись в порыв ветра.

Золотая алла Йок упала на сцену и подкатилась к краю; это было единственное, что осталось от Йок. Не чувствуя ничего, Фил машинально поднял алла с пола. Он просто не мог осознать умом, что только что случилось на его глазах. Это казалось невозможным. Он только что подарил Йок обручальное кольцо своего Па. Они должны были пожениться. И вот теперь — Фил протянул руку и потрогал воздух в том месте, где только что находилась Йок. Неужели она и вправду исчезла?

— Видишь, Фил! — закричала довольная Кевви. — Теперь ты видишь?

Ренди боролся с Кевви, пытаясь прижать ее к полу.

— Убей ее! — сама не своя закричала Дарла, и вместе с Коббом сделала шаг вперед, чтобы привести в исполнение кровавый приговор. Но Хареш не хотел больше жертв. Пришелец отбросил Ренди в сторону, освободив Кевви. Потом, подхватив Кевви на руки, он огромными скачками унесся и исчез в дальней двери трюма.

— Какая разница, — сказал Фил, видя, что Дарла пытается пуститься в погоню. — Все равно Йок больше нет.

— Сисс говорила мне, что подобное может случиться, — заметил Кобб, все тело которого разом осело. — Но она также сказала, что Ренди знает, что делать.

— Где алла Йок! — неожиданно заорал Ренди, в отчаянии шаря руками по полу. — Кто-нибудь видел ее?

— Ее алла у меня, — ответил Фил. — Здесь, в кармане.

— Тогда не нужно отчаиваться, старина.

В голосе Ренди слышно было странное ликование. Он оглянулся по сторонам и понизил голос.

— Ее алла помнит ее. Все, тело и сознание. Давай поскорее вернемся к Бабс, потому что там безопасней. Посмотрим, что мы сможем сделать, потому что мне кажется, что в наших силах восстановить Йок при помощи алла.

— Но мне… мне нужна моя Йок, — потерянным голосом произнес Фил. — Я отдал ей кольцо Па.

— У тебя будет та же самая Йок, Фил, — ответил Ренди, обнимая Фила за плечи. — Потому что все, что мы есть, это чистая информация. Пошли скорее.

— Но мы не только информация, — совсем уже потерянно пробормотал Фил, позволяя Ренди увести себя в сторону бара и двери. — Есть еще и душа. Я видел души в гиперпространстве. Мне нужно столько вам рассказать. Ох!

Рамзес Снук схватил их за плечи.

— Где эти новые молди! — закричал на них Рамзес. Позади него толпилась фаланга из дюжины молди из клана Снуков. — Эта старуха говорит, что они пришельцы! Нужно их всех уничтожить.

В руках у Рамзеса и Ирис были довольно серьезного вида огнеметы, у остальных молди электромагнитные ружья, способные выстреливать сразу по тысяче картечин в минуту. Снуки ворвались в трюм, за ними поспешала старушка Темпест, имея вид кровожадный и мстительный.

— Они ушли вон туда, в заднюю дверь за сценой! — закричала Кевви, внезапно снова появляясь из двери. — Кто-то должен их остановить! Они не могут улететь без меня! Я… я их Королева!

— Пошли, — прошипел Ренди Бабс, Коббу, Дарле и Филу. Они уже миновали бар. — Не обращайте внимания на эту Кевви. Мы ведь не хотим, чтобы еще кого-то из нас убили. Нам нужно обязательно вернуться к Бабс и восстановить Йок, пока что-нибудь не случилось с ее алла. Давайте, бегом вверх по лестнице и на улицу!

Вслед за остальными, спотыкаясь, Фил взбежал по лестнице и оказался на палубе чуть раньше Снуков, и увидел там семерых метамарсиан, стоящих в кругу и держащихся за руки, или за ноги в случае Джозефа, который висел в воздухе между дьяволицей Пег и хладнокожей и мрачной Сисс.

Кучка испуганных торчков оттеснила Фила в сторону, и он внезапно почувствовал ужас от того, что может быть потерял алла Йок. Он торопливо засунул руку в карман штанов: да, вот вибронож, его «аквариум» и — слава Богу! — алла Йок. В тот же самый миг на него взглянул Вубвуб, и на лице человека-свиньи отразилось некоторое удивление от содержимого карманов Фила.

Сразу же после этого на палубе появились Снуки. В самый последний момент, когда молди уже были готовы открыть по пришельцам огонь, воздух вокруг метамарсиан замерцал, и прямо из воздуха появился серебристый диск, укрывший их со всех сторон. Несущиеся со сверхзвуковой скоростью картечины отскакивали от поверхности серебряного диска, словно гвозди от жестяной крыши; раскаленные языки пламени из огнеметов лизали диск безо всякого вреда тому, словно вода камень.

Летающая тарелка медленно поднялась в небо, потом содрогнулась и унеслась в сторону материка с невероятной скоростью. Кевви стояла посредине палубы, воздевала руки к небу и кричала, что хочет, чтобы и ее забрали тоже.

Темпест и ее собака залезли в одного из молди Снуков и улетели в Санта-Круз.

Фил и его друзья спустились по трапу и, не оглядываясь, заторопились к складу Бабс.