Джудит Ривз-Стивенс, Гарфилд Ривз-Стивенс Дурное предчувствие (История ЕВ-9Д9)
Байки из дворца Джаббы Хатта-13 (Звездные войны)

* * *

Словно громадное животное, бредущее к своей погибели, Облачный город вздрогнул, накренился и начал падать. Ландо Калриссиан услышал, как закричали от ужаса угнауты и прочие обитатели его владений, видевшие в нем залог своей безопасности и стабильности. Все его надежды пошли ко дну вместе с гибнущим городом. Он уронил бластер, подпрыгнул и вцепился в опору, как будто крепкая хватка могла спасти его от падения в облака Беспина. Оружие покатилось по скошенной под невообразимым углом палубе, ударилось о бортик, отскочило от полукруглого края и исчезло в водовороте тибанновых облаков, проносившихся мимо. Завывала сигнализация. Город опять покачнулся; металлические конструкции жалобно застонали. Калриссиан почувствовал, что его хватка ослабевает. Облака прикасались к нему извивающимися, дрожащими щупальцами. Он закрыл глаза, не в силах вынести яростных порывов ветра, и в следующий миг едва не полетел вниз. Лобот подхватил его.

Как это приятно, когда в последний момент в твое плечо впиваются сильные, почти совершенные пальцы! Калриссиан почувствовал, что его удерживают на месте с такой силой, как будто его ноги приварены к палубе, Он обернулся. Имплан-ты Лобота мигали огоньками — киборг сканировал все используемые каналы связи. Город снова накренился, но на этот раз угол наклона был несколько меньший, чем в прошлый раз. Облачные полосы замедлили свой бег; вой ветра ослаб.

— Резервные генераторы включены, сэр!

Тонкий голосок принадлежал Сари Рандом. От страха на ее мертвенно-бледном лице проступили красные пятна, наспех надетая униформа была встопорщена и смята, заляпана гидравлическим наполнителем и воняла паленой изоляцией; было видно, что девица работала как проклятая. Под пристальным взглядом Лобота она неверной походкой подошла к Калриссиану; в дрожащих руках она держала портативный дисплей системы безопасности.

— Судя по всему, она подложила взрывчатку под главные репульсоры, Даже теперь Калриссиан не мог поверить в то, что им противостоит именно этот разум. Плохо было уже то, что пленница обошла все системы Башни Безопасности, но генераторы гравитации, удерживавшие сооружение над облаками, считались неуязвимыми для саботажа: слишком много жизней зависело от них. — Она хотела уничтожить весь город?

Лобот наклонил голову к Рандом. Та прочла данные, которые он вывел на ее деку.

— Не все генераторы были заминированы, сэр, — Рандом не смогла скрыть свое удивление. — Диверсия?

Калриссиан поплотнее закутался в плащ. Диверсия — это он мог понять. Отвлекающий маневр. Точно так же карточный мастер с шумом сбивает столбик фишек, одновременно незаметным движением выкладывая поверх колоды выигрышную карту.

— Куда она улетела? — — спросил он. Палуба практически вернулась в нормальное положение, еле заметно вибрируя от монотонной работы генераторов и постоянной смены контрольных поверхностей, удерживавших летающий город в вертикальном положении.

Но Сари Рандом не могла дать ему ответ. Она занимала пост шефа безопасности всего одну смену — с того момента как добыла ему информацию о том, кем в действительности была его прежний шеф безопасности. В другой рудной колонии ее, скорее всего, выбросили бы за борт. Но Сари была неопытна и не знала, как это опасно — уличать кого-то в коррупции в тесном мирке, где эта коррупция превратилась в норму. Она рассказала о своем открытии самому баронуадминистратору, который — — вопреки всем тем страшным историям, что ходили о нем в нескольких десятках миров, — все же являлся человеком, для которого слово «честь» что-нибудь да значило.

Звякнула панель связи. Лобот ввел код и достал из панели микрофон. Киборг автоматически передал его Калриссиану.

— Администратор слушает.

— Говорит диспетчерская, — доложил дро-ид. — Один из транспортных челноков стартовал без разрешения на вылет с восточной платформы.

Калриссиан позволил себе облегченно улыбнуться. Пленница наконец допустила ошибку.

— Она не сможет на нем далеко улететь. Челнок предназначался лишь для орбитальных перевозок исключительно внутри системы.

— Все катамараны — за ней. Подать ее сюда немедленно, причем в исправном состоянии. Хочу знать, какого ей это понадобилось.

— Лучше взорвите ее к ситховой матери, — ответил дроид, затем быстро добавил: — — Сэр.

Калриссиан и Рандом недоуменно переглянулись. Обычно дроиды так не разговаривали.

— Кто это? — — спросил Калриссиан.

— 1-2-4Ц-4-1. Сэр. Диспетчер второго класса. Калриссиан хотел было отругать дерзкого дроида, но передумал, узнав код префикса. Три других модуля 1-2, поступившие в одной партии с ним, были обнаружены в отсеке утилизации, в очереди на переплавку. Вернее сказать, там были найдены их части — — свидетельство того, что их разобрали во включенном состоянии. Это было непонятно. Что случилось с остальными, могла бы сказать лишь прежняя шеф безопасности, так что Калриссиан имел представление о том, что чувствовал дроид, — если можно так выразиться. Барон-администратор Облачного города встречал в своей жизни стольких дроидов с вполне убедительным эмоциональным поведением, что часто сомневался в сложившемся стереотипе. Меж тем, процессоры, которые использовались в модулях 1-2 и благодаря которым эти дроиды могли отслеживать сложный воздушный и космический трафик, определенно были достаточно сложными, чтобы сделать поведение 1-2 непредсказуемым.

— Послушай-ка, 4-1. Сейчас не время для мести. Передай мой приказ патрулям или слезай с кресла. Ты меня понял?

Последовала долгая пауза. В канале трещали разряды. Наконец дроид сказал: — Приказ передан, сэр.

Лобот кивнул. Он сканировал каналы безопасности.

— Патрули поднялись в воздух, — подтвердила Рандом, бросив взгляд на дисплей.

Калриссиан сунул микрофон обратно в панель.

— Это не займет много времени, — сказал он Рандом. — Они приволокут сюда этот транспорт, прежде чем…

В этот миг раздался оглушительный грохот. Калриссиан, Лобот и Рандом одновременно повернули головы и посмотрели вниз, на облака.

Из тибанновых клубов вылетела «Принцесса». Заходящее солнце окрасило ее тускло-серый корпус в кроваво-красный цвет.

— Нет, — прошептал Калриссиан. Это невозможно.

Катер «Принцесса» принадлежал Гильдии шахтеров; асимметричной формы, с грушевидными суперсовременными гипердвигателями, ощетинившаяся сканерами и зондами, он был сконструирован для вакуума, а не для атмосферы. И отправиться он должен был лишь завтра, после того как Калриссиан сделает ежегодный платеж Гильдии — таким образом, он покупал ее согласие не подстрекать его рабочих к демонстрациям и стачкам.

— Она угоняет катер Гильдии?..

Импланты Лобота неистово замигали. Он отвернулся, чтобы не смотреть в глаза хозяину. Да, именно так и было.

Похищение транспортного челнока было всего лишь вторым отвлекающим маневром. Патрульные катамараны умчались слишком далеко, чтобы успеть вернуться и перехватить «Принцессу», не дать ей уйти в гиперпространство. Неудивительно, что пленница не стала по-настоящему обрушивать город. Чтобы удрать, ей требовался некоторый промежуток времени. Но не слишком большой.

Каким-то непостижимым образом, всего за десятую часть интервала, что прошла с момента включения тревоги в Башне Безопасности, пленница сумела подделать разрешение на взлет на двух летающих платформах, дистанционно поднять в небо челнок, чтобы избавиться от патрульных машин, и захватить самый охраняемый корабль в городе. Что же это за сверхразум такой?

Затем он вспомнил: тот самый разум, который уничтожил четверть всех дроидов Облачного города, и никто бы его ни в чем не заподозрил, если бы его случайно не застал на месте преступления младший офицер службы безопасности.

«Блестяще» — это было не то слово.

Так же, как и слово «гениально».

Единственным выражением, которое Калрис-сиану казалось уместным, было «издевательски». Кроме того, другим словом нельзя было передать то, как она обошлась с его дроидами.

Рандом встала рядом. Калриссиан чувствовал, что она дрожит, хотя поднявшийся ветер был теплым.

— Мы уже ее не поймаем, сэр? — спросила Рандом.

Калриссиан обнял ее одной рукой — чтобы успокоить, ничего больше.

— Да, — признал он. — Но я распихаю ее ИД-код по всей сети. О ней узнают все.

— Вы думаете, раньше никто не пытался это сделать?

Калриссиан знал, что она права. Вне всякого сомнения, в первую очередь изза этого пленница и выбрала Облачный город — крохотную шахтерскую колонию, слишком маленькую, чтобы привлечь внимание Империи, и слишком удаленную от торных гиперпространственных путей, чтобы туда дошли истории о неизвестной злобной силе, от которой уже пострадала сотня миров. Впрочем, вполне возможно, что в этом крылась и причина ее неизбежного краха. Постепенно миров, где она может действовать без опаски, будет становиться все меньше. В конце концов ей станет некуда бежать. Но это случится в отдаленном будущем. Галактика слишком большая.

Катер медленно, словно издеваясь, заложил вираж над городом; затем, набирая скорость, ушел вверх по восходящей дуге и исчез в облаках, оставив на фоне сумеречного неба хвост пара, похожий на струйку крови.

Калриссиан повернулся и пошел к главному порталу. Нужно было срочно утихомирить совет Гильдии, предотвратить назревавшую стачку. Его бывшая шеф безопасности скрылась, и было невозможно сказать, где она теперь появится. Калриссиан был уверен, что, если во вселенной есть центр, это будет самое удаленное от него место, потому что лишь там такой злобный и хитрый дроид, как ЕВ-9Д9, будет чувствовать себя более-менее комфортно. И где бы эта планета ни находилась, Калриссиан искренне надеялся, что его нога никогда на нее не ступит.

У него было нехорошее предчувствие на этот счет.

Несколько лет спустя на берегу Дюнного моря на Татуине, ЕВ-9Д9 тоже испытывала нехорошее ощущение. И ей это нравилось. Потому что каждый жалобный вопль отчаяния энерго-дроида ЖНК был для нее словно мощный импульс тока во всех цепях. Нехорошие ощущения являлись целью ее существования.

Человекообразная дроидесса темных тонов, известная здесь под именем «Девятка», оторвала взор от командной консоли в центральном зале подземелья и посмотрела на дроида серии ЖНК, который медленно поворачивался вокруг своей оси, выставляя на всеобщее обозрение двигательные придатки. Придатки изо всех сил пытались занять правильное положение относительно корпуса, чтобы переориентировать центр тяжести и вернуть машину в рабочее состояние. И, как ни у одного дроида до или после, реакция ЕВ-9Д9 не отвечала ни одному из вариантов, которые можно было бы предсказать на основе логического анализа ее технической документации. «Девятка» чувствовала острое наслаждение, наблюдая за тщетными попытками дроида избежать повреждений.

Распахнулась дверь, и в зал ввалился сопящий стражник-гаморреанец с двумя новыми узниками. «Девятка» даже не повернула головы — она жадно смотрела, как раскаленные энергоиндукторы опускаются на придатки ЖНК. В результате быстрого поджаривания жидкий охладитель мгновенно испарился, и из наружных клапанов знергодроида с ласкающим электронное ухо свистом вырвался пар. Чувствуя необратимую потерю функциональности, ЖНК издал широкополосный, многоканальный вопль о помощи; это был именно вопль, потому что часть его действительно пришлась на ограниченный диапазон частот, в котором слышала большая часть органических существ. Это была запрограммированная паника, чистая и отчаянная. Для тонких акустических сенсоров «Девятки» эти звуки казались музыкой высшего порядка.

Забыв на мгновение о гаморреанце и его узниках, «Девятка» увеличила усиление внутренних рецепторов, наслаждаясь яркостью ощущений. Она сконцентрировала метааналитические функции на высокочастотной несущей, генерируемой имитатором боли, подключенным к центральным цепям ЖНК. Сигнал был.. . восхитительно вкусный. «Девятка» понимала, что это органический термин, но он был уместный, такой уместный — ассоциативная память выдала файлы текстуры, запаха и переменной плотности; это были такие сенсорные данные, которых не достичь никаким саморазбором. УЖ кто-кто, а «Девятка» это знала. Она разбирала и собирала себя множество раз, и все без какого-либо эффекта. Точно так же органические жизненные формы иногда делали себе надрез в наружном покрове, выпуская тонкую струйку жидкого переносчика кислорода и энергии, циркулирующего внутри.

«Девятка» наблюдала такие акты соматической реконструкции вблизи и знала, что они нередки среди организмов, содержавшихся в клетках коридора дворца Джаббы. Проведя в этой темноте год, два, пять, десять, даже самые стойкие из них начинали грызть собственные шупаль-ца и выковыривать себе оптические сенсоры.

«Девятке» такие действия казались упоительно элегантным проявлением логики высшего порядка, постичь которую из всех дроидов могла лишь она одна. Такую способность она получила в результате сбоя при производстве (как это выглядело со стороны), но ныне ее восприятие было значительно расширено в результате тщательных и непрерывных модификаций. Для органических существ такие акты самопреобразования являлись второй натурой — «Девятка» отчаянно желала достичь этого состояния, и часто ей казалось, что до него манипулятором подать, так нет же. Действительно, много чего скрывалось в органическом мозгу, который, как считала «Девятка», был сравним с ее собственным. Не в объеме интеллекта — она была уверена, что в этом отношении клеточные процессоры ей не ровня. Сходство было п оценке ощущений — именно так она предпочитала именовать свое развлечение. Наслаждаться синусоидами дискомфорта. Погружаться в алгоритмы отчаяния. Пробегать по пикам и впадинам, излучаемым цепями схемы, работающей не по назначению и сверх расчетной нагрузки. В сущности, пока что ее встроенные рецепторы позволяли ей работать только с двоичным языком дроидов, но когда она получит достаточно памяти и сопроцессоров с нужным быстродействием, в мире не останется ощущений, которые она не могла бы выбить из своих механических собратьев, которые она не могла бы вызвать, записать, оцифровать и потом проигрывать энное количество раз.

Это было очень просто, а «Девятка» любила все простое; свои занятия она считала творчеством, свое рода искусством. Хотя объяснять органическому существу, что дроид тоже может ценить искусство, было все равно что убеждать, что дроид может чувствовать боль.

Конечно же, дроиды могли чувствовать боль. Тому доказательством служил один из двух новых пленников, которых привели к ней, — импозантного вида золоченый протокольный дроид, отполированный до блеска, непонятно как очутившийся среди этих сырых туннелей, рассыпающихся кабелей и мохнатых органических мусорщиков, снующих туда-сюда.

— А, — сказала «Девятка», когда пленники подошли ближе. — Пополненьице прибыло.

Она навела на золоченого дроида встроенный оптический сканер. Других дроидов неизменно выбивало из колеи, когда они замечали, что у нее — гуманоидной модели — имеется третий оптический сканер, расположенный рядом со стандартным устройством слева. Сканер не был предусмотрен ни в спецификации модели ЕВ, ни в других машинах. Кое-кто даже считал, что это дефект производства, свидетельство того, что ее собрали неправильно, — как будто это могло объяснить ее амбиции и абсолютно немашинные аппетиты. Сама «Девятка» знала, что такое этот третий сканер — дар, позволявший ей воспринимать больше информации, чем другие дроиды, получать данные в невиданных количествах, далеко превосходящих отношение «сигнал/шум» входных систем обыкновенных дроидов.

Третий сканер «Девятки» замигал вразнобой с основным циклом сканирования.

— Если не ошибаюсь, ты дроид-секре-тарь?

Новый пленник не успел произнести и слова, а «Девятка» уже знала ответ на свой вопрос. Его высокомерная поза и гордая осанка говорили о том, что перед ней протокольный дроид высшего порядка, самый официозный из всех.

— Я Ц-ЗПО, — зачем-то начал дроид. — Кибернетический человекоподо…

«Девятке» это уже начинало надоедать.

— Да или нет? — — оборвала она пленника.

Протокольного дроида только о чем-то спроси и будешь пол-интервала выслушивать бессмысленную болтовню. С такими лучше всего обшаться в двоичной форме.

— Э… да, — ответил дроид. Уже лучше.

— На скольких языках говоришь? — «Девятка» вызвала на командную консоль штатное расписание дворца.

Она надеялась, что там не окажется вакансии для протокольного дроида; в этом случае она с превеликим удовольствием покажет ему одно из чудес мастерской. ..

— Я свободно владею более чем шестью миллионами форм общения и могу…

— Прекрасно, — опять перебила его «Девятка», обнаружив, что вакансия всетаки имеется, — У нас как раз нет толмача. Нашему хозяину не понравилось, как его переводил старый протокольный дроид. Он рассердился и приказал его дезинтегрировать.

Ей хотелось посмотреть на реакцию дроида на эту новость, но ее отвлек сначала грубый хохот второго гаморреанца, усевшегося позади нее, а затем трансляция схемодробительной боли от серебристого дроид а-посыльного, подвешенного на дыбе, — его правые конечности не выдержали перегрузки и заискрились.

— Дезинтегрировать?.. — переспросил золоченый дроид, пытаясь осмыслить происходящее.

«Девятка» подумала, что, возможно, его реакция усилила агонию расчлененного дроида, и почувствовала легкое возбуждение. В принципе имитаторы боли являлись технологией ограниченного использования и обычно устанавливались на моделях дроидов, которым приходилось постоянно общаться с органическими существами. Например, если ударить протокольного дроида по голове, он пожалуется, что ему больно. Такая восприимчивость к потенциально опасным физическим ощущениям должна была помогать этим дроидам лучше понимать живых существ. С точки же зрения «Девятки» эта особенность делала протокольных дроидов прекрасными объектами для экспериментов.

А экспериментировать «Девятка» любила.

— Эй, ты, — окликнула она стражника. — Этот пригодится. Поставь ему блокограничи-_, тель, а потом отведи в главный зал аудиенции Его Великолепия.

Гаморреанец поволок дроида обратно в коридор, в мастерскую «Девятки» — точнее, в помещение, которое вся обслуга подземелья считала ее единственной мастерской.

— Р2! — захныкал золоченый дроид откуда-то из-за двери. — Не бросай меня!

Спутником, к которому тщетно взывал протокольный дроид, был потрепанный астромеха-ник серии Р2, которого, по мнению «Девятки», давно следовало списать в утиль. К ее удивлению, в ответ на жалобы собрата он разразился потоком двоичной брани, которую «Девятке» пришлось обрабатывать в десять раз дольше, чтобы уловить все тонкости. Сквернословие маленького Р2 было затейливым и впечатляющим для такой ничтожной машинки, но, в конечном итоге, менее интересным, чем возможности, которые сулил золоченый дроид. «Девятка» заново просмотрела список и нашла еще одну вакансию.

— Да ты, малыш, злюка! — сказала она Р2. — Но мы тебя научим, как себя вести. Есть одна работка на барже нашего хозяина — — думаю, ты [щолне сгодишься.

Как бы подчеркивая заявление «Девятки», ЖНК издал новую серию схемораздираюших высокотоновых визгов — — его система охлаждения опять подверглась истязанию. Р2 молча покатил со вторым стражником в мастерскую — получать блок-ограничитель. «Девятка» смотрела ему вслед, пока он не исчез за дверью; она не могла понять, почему он в первый раз так бурно протестовал, а теперь не произнес ни слова возражения. Как будто дроид хотел, чтобы его отправили на баржу Джаббы…

«Девятка» увеличила тактовую частоту центральных процессоров, заново просеивая данные. Ее третий оптический сканер замигал в неровном ритме, по мере того как анализировались все вероятностные комбинации. Выглядит так, решила она в конце концов, будто Р2 знал, что его пошлют на баржу Джббы «Девятка» закрыла все двери в подземелье. Ей требовалось время, чтобы обдумать этот неожиданный поворот; напомнили о своем существовании циклы самосохранения, заработавшие на нескольких сопроцессорах. «Девятка» даже проигнорировала соблазнительные импульсы страдания, исходившие от распятого дроида. Она принялась набирать на консоли определенные команды, просматривая штатное расписание на предмет подставных лиц. Насколько она знала, существовало пятнадцать отдельных заговоров, имевших целью убрать Джаббу Хатта, главного криминального во-ротилу Татуина, но ни один из них «Девятку» не заботил. По правде говоря, количество покушений на жизнь Джаббы даже несколько уменьшилось по сравнению с прошлыми годами — печальный признак того, что жирный зеленый слизняк сильно сдал и уже не так раздражал, как прежде. Как бы там ни было, поскольку при любом новом хозяине безраздельная власть «Девятки» над дворцовыми дроидами должна была сохраниться — а дроидесса в этом не сомневалась, — она просто фиксировала заговоры против своего нанимателя и никак в них не вмешивалась. Это было идеальным местом для ее занятий, и она не хотела рисковать своей должностью и работой, ввязываясь в дворцовые интриги.

Но эвристические подпрограммы давным-давно усвоили, что она должна постоянно быть настороже и следить, нет ли угрозы ее безопасности. Случай в газодобывающей колонии на Беспине научил ее уделять еще больше внимания на первый взгляд не связанным между собой аномалиям. Если бы речь шла об организме, эту склонность можно было бы назвать паранойей. Но для «Девятки» это была просто эффективная программа, и она вызывала эту программу снова и снова, дабы быть уверенной, что ее электронная жизнь вне опасности.

«Девятка» вывела список в более подробном виде, чтобы посмотреть, кто из слуг Джаббы был нанят на определенные должности. Затем она сопоставила эти данные с вакансиями, освободившимися по традиционным причинам — из-за убийств, необъяснимых катастроф, церемониальных удалений конечностей, ранкора, поджигающих устройств, отравлений, эксцентричного чувства юмора Джаббы и его непредсказуемых шуток. Отдельная функция поиска выдала случаи деактивации дроидов, которых также было множество. Причем не все они были связаны с приватными исследованиями «Девятки».

Она просмотрела результаты поиска и постучала манипулятором по консоли, обрабатывая данные. Судя по всему, у Джаббы появилась привычка разбирать протокольных дроидов.

Некоторое время назад протокольный дроид связался с двумя воришками, и в результате сгорел дом Джаббы в Мое Айсли. Этого дроида наказали. Сурово.

Затем, как раз в прошлом сезоне, такая же судьба постигла его преемника. Согласно рапорту, дроид неправильно перевел комплимент партольдского посланника, назвавшего Джаббу вечным источником безмерных милостей, — он перепутал ритуальное партольдское приветствие с хаттским медицинским термином, связанным с чрезмерным скоплением газов. Когда в зале аудиенций умолкли последние смешки, недоумевающий партольдский посланник увидел перед собой клыки любезного, как всегда, ранкора. На следующий день, когда расстроенная по понятным причинам партольдская делегация отказалась платить налог «крыше», ошибка переводчика вскрылась, и протокольного дроида разобрали цепь за цепью в течение нескольких десятков интервалов — он все это время негодующе твердил, что его перепрограммировал один из дворцовых стражников.

Насчет этой истории с перепрограммированием «Девятка» терялась в догадках. Джабба в нее не поверил. Сама она наслышалась многих странных вещей, разбирая функционирующих дрои-дов; правда, в основном это были рассказы о свете и туннеле, которые она списывала на стандартное замыкание цепей в отключаемых схемах. Зачем стражнику перепрограммировать дроида, чтобы тот неправильно перевел комплимент? «Девятка» не видела здесь никакой логики.

Она вызвала дело дроида-бармена на барже Джаббы — именно на эту должность она только что назначила коротышку Р2, который так безропотно подчинился своей участи.

И опять сведения оказались крайне занятными. Насколько помнила «Девятка», предыдущим барменом был едва разумный дроид серии Ц5 — одноколесный, с пятью руками и одним-един-ственным оптическим сканером на стебельке. У него с трудом получалось сохранять равновесие и одновременно смешивать шипучку из очищенного молока банты, но Салациус Крамб обожал на нем кататься во время вечеринок, и Джабба не спешил избавляться от дроида, несмотря на его недостатки.

Затем на консоли появился новый рапорт, куда более интересный. Не далее чем пять циклов назад этого самого Ц5 нашли с выдранными цепями питания в малоиспользуемом коридоре в западном крыле; он не подлежат восстановлению. Создавалось впечатление, что кто-то умышленно ликвидировал дроида-бармена, но чем же этот Ц5 заслужил такую участь? У него не было достаточно мозгов, чтобы нажить себе врагов.

«Девятка» вводила команду за командой, активируя «червей», долгое время дремавших в главной системе управления дворцом. Ее логические фильтры выявили непонятные случаи, и она не снизит тактовую частоту, пока не локализирует их и во всем не разберется.

На экране мелькали все новые и новые рапорты и записи камер наблюдения; сведения о денежных суммах — — полученных, выплаченных и похищенных; кадровые назначения; случаи насильственной трансплантации органов…

«Девятка» вдруг остановилась, набрала предыдущий запрос и снова вернулась к досье обслрки-ваюшего персонала. Один из стражников был оштрафован на пять кредиток за опоздание на работу в том самом цикле, когда был уничтожен Ц5.

Процессоры «Девятки» заработали в сверхускоренном режиме, побитово сверяя кажды и факт.

Факт: Два уничтоженных дроида, чьи функции в точности соответствуют двум доставленным сегодня пленникам.

Факт: Стражник, случайно связанный с обоими эпизодами.

Предположение: Совпадения маловероятны.

Вывод: Но заговоры — — вполне.

«Девятка» быстро ввела имя стражника, опоздавшего на пост. Тамтел Скридж. Он служил во дворце меньше одного сезона. Его ИД-номер оказался фальшивым, но, согласно служебному досье, его командир расценил это положительно. «Девятке» новые данные не понравились. Она вызвала изображение Скриджа. Над консолью начало формироваться лицо гуманоида: темный наружный покров, узкая полоска шерсти над глотательно-коммуникационным отверстием…

Процессоры «Девятки» пропустили цикл обновления данных.

Она узнала этот организм.

Ландо Калриссиан, барон-администратор Облачного города.

«Девятка» ухватилась за консоль — — из-за прецессии гироскопов она на миг потеряла равновесие.

Два новых дроида вовсе не были причастны к какому-то неизвестному ей заговору против Джаббы Хатта.

Они могли быть причастны только к плану Калриссиана по захвату ЕВ-9Д9.

Вывод казался неопровержимым. По-другому просто нельзя было объяснить, для чего Калриссиан и эти два дроида явились на Татуин, во дворец Джаббы.

«Девятка» отключила параноидные цепи. Они больше не были нужны. Стало ясно, что на нее готовится покушение.

Пришло время двигаться дальше.

ЖНК закричал в последний раз и перестал функционировать, но на этот раз его вопль «Девятку» не потешил. Сейчас ее могло потешить лишь одно: демонтаж этого самого модуля Р2. Добраться бы до него и медленно, субпроцессор за субггроцессором, снять с него все активные цепи — а золоченый дроид пусть смотрит и записывает боль своего товарища. А потом — кто знает? Возможно, настало время расширить творческие эксперименты и заняться демонтажем органической конструкции. Например, Ландо Калриссиана.

«Девятка» встала из-за консоли и прошла мимо неподвижного, дымящегося трупа ЖНК. Нужно было сделать очень много, а рабочих циклов оставалось мало.

Четырьмя уровнями ниже, словно кишки сар-лакка, извивались длинные коридоры, покрытые фосфоресцирующей зеленой дрелловой слизью, заполненные клубами пара и утыканные обызве-ствленными столбами-опорами. Там «Девятка» устроила себе настоящую мастерскую.

Разумеется, была еще одна мастерская. Напоказ, Она не отличалась от прочих помещений во дворце Джаббы. Там, наверху, прямо за главным залом, стояли длинные столы для робосекции, ящики с деталями и архаичная испытательная аппаратура, на которую не польстился бы последний мусоршик-йава. Сейчас, наверное, в этой мастерской устанавливали ограничительные блоки золоченому дроиду и новоиспеченному бармену Р2. Впрочем, зная Калриссиана, «Девятка» догадывалась, что дроидов втихаря переконфигурировали таким образом, что эти блоки не будут работать. Это возможно. «Девятка» сама сделала себе такую модификацию.

Но здесь этих дроидов не спасли бы никакие модификации. Войдя в эту мастерскую, ни один дроид из нее уже не выходил. Время от времени «Девятку» посещала мысль о том, какое это несчастье, что больше никто не оценит тех шедевров, в которые превратились некоторые из дрои-дов. Но разве искусство не требует жертв?

Вход в мастерскую был спрятан внутри древней каменной стены, которая когдато поддерживала дворец, более древний, чем тот, что соорудил Джабба. Сколько таких построек стояло на этом месте, не могли подсчитать даже удивительные процессоры «Девятки». Между двумя каменными блоками неместного происхождения виднелась узкая щель; осыпающаяся известь содержала следы пролитого переносчика кислорода какого-то из органических существ. «Девятка» заглянула в щель, и все три ее органических сканера замигали в кодовой последовательности.

Стена вздрогнула. Сдвинулись каменные противовесы. Потайная дверь медленно отворилась с протяжным скрипом.

Как художник входит в свою студию, «Девятка» вступила в святая святых.

Вдоль сочащихся стен огромной комнаты висели факелы с горючей жидкостью; они закоптили каменный свод, но зато ни один управляющий не обнаружит кражу энергии. У одной стены ее ждали клетки, из которых слышались шорохи и лязганье дроидов, которым вырезали громкоговорители, чтобы их крики не привлекли нежелательного внимания.

«Девятка» осмотрела ближайший ряд клеток. В одной содержалось туловище ЛВ3, к которому были искусно приделаны манипуляторы трех разобранных Б4К. Процессоры ЛВ не справлялись с ориентационными требованиями дополнительных конечностей, и он постоянно натыкался на стены и железные прутья своей клетки, гремя трансмиссией. Время от времени «Девятка» включала у этого уродца симулятор боли, чтобы наслаждаться бесконечным сигналом тревоги и дезориентации. Для «Девятки» этот сигнал был словно торжественный гимн, волнующие аккорды которого вызывали в памяти файлы самых грандиозных ее планов • переделать всех дроидов во дворце, переставляя конечность за конечностью, и создать таким образом тысячи искореженных, скорченных конструкций. Это будет одна обширная, колышущая масса бесцельного механического движения, а имитаторы боли, включенные в цепи обратной связи, будут транслировать страдания участников не только «Девятке», но и самим дрои-дам, которые будут исполнять в реальном времени симфонию боли, усиливая восхитительный выходной сигнал до невероятных высот.

«Девятка» с трудом переборола искушение немедленно взяться за работу. У нее было такое множество великолепных замыслов! Но не здесь. Не сейчас.

Первым делом нужно было замести следы. Прибрать мастерскую, чтобы никто не узнал, куда она отправится после того, как разберется с двумя новыми дроидами и Калриссианом. «Девятка» снова задумалась, припоминая шаги, которые она предприняла во время побега с Беспина. Ее сильно удивило, как это администратор Облачного города вычислил, что она на Татуине.

Для органического существа это была впечатляющая ловкость. Впрочем, Калриссиану она не поможет.

«Девятка» подошла к автономной консоли, которая управляла оборудованием всей мастерской, получая энергию от маленькой термоядерной батареи. Она собиралась перезаписать все ячейки памяти консоли, а затем запрограммировать батарею на перегрузку через два цикла, чтобы никто не узнал, какие работы велись в этой мастерской. Но перед этим нужно было остановить один специфический эксперимент.

«Девятка» повернулась к ближайшей стене, где висел вниз головой серебристый дроид с потускневшей обшивкой; в его системе охлаждения был пробит аккуратный ряд отверстий, через которые медленно, капля по капле, вытекала жидкость. Температура внутри машины повышалась на протяжении бесконечно долгих циклов. Серебристый дроид слабо извивался в своих путах, и с его черепа разлетались искрящиеся синие капли охладителя. При таком положении последними отключатся его высшие функции, причем уже после того, как его мозг зарегистрирует остановку всех остальных компонентов платформы из-за перегрева. Имитатор боли работал два последних цикла на более чем сто десять процентов от номинальной мощности, и «Девятке» было ужасно досадно, что этот эксперимент придется прервать.

— Как жаль, что я не могу ускорить темп твоего исследования, — сказала она, проводя кончиком манипулятора по ручейку маслянистой жидкости. — Но кое-кто здесь не ценит мой труд.

Устремленные на нее фоторецепторы дроида слабо мигнули. «Девятка» почувствовала печаль, в последний раз вкушая трансляцию его боли. Она охватила манипуляторами шею серебристого дроида и сжала так, что лопнули гидравлические трубы, а из закороченных проводников посыпались искры. Дроид обвис в своих путах, и на глазах у «Девятки» огоньки в его глазницах медленно потухли.

— Ах как изысканно, — прошептала дроидес-са в тишине мастерской, наслаждаясь пережитым моментом выключения — она особенно любила этот порог между рабочим состоянием и окончательной дезактивацией.

Остальные дроиды тоже почувствовали смерть сотоварища — об этом свидетельствовал всплеск активности их сверхчувствительных имитаторов боли. Они зашевелились в своих клетках, скрипя несмазанными шарнирами и искря временными соединениями; в воздухе доплыл аромат разлитой гидравлической жидкости. Хотя ни один не мог даже пискнуть, металлические тела создавали какофонию глухих звуков — то был плач машин, выходящих из строя.

— Я знаю, — печально сказала им «Девятка». — Все заканчивается слишком рано.

Ее собственные ощущения воспарили на восхитительную высоту; она чувствовала одновременно реакцию всех своих пленников — — сложное наложение сигналов, подобное хору высших логических измерении, которые, несмотря на каторжный труд, ей удавалось разглядеть лишь в смутных очертаниях.

Бросить все это будет очень трудно. Но она начнет снова — в другом месте. За долгие годы она узнала от органических существ основополагающую истину: боль вечна. Ни одна другая мысль не вдохновляла ее до такой степени. Третий сканер «Девятки» вспыхнул, питаемый энергией знания.

Вдруг дроиды в клетках замерли. В течение нескольких циклов обновления «Девятка» не могла понять причину. Но наконец она идентифицировала то, что регистрировали ее акустические сенсоры.

Движение каменных противовесов. Знакомое раскатистое громыхание.

Кто-то ломился в ее святая святых.

Все дроиды одновременно повернули головы в направлении открывающейся двери. «Девятка» продолжала стоять у консоли, на мгновение зациклившись из-за конфликта программ. Она была настолько уверена, что здесь ее никто не найдет, что даже не продумала алгоритмических ветвей на случай такого события.

Она переключила оптические сенсоры на высокую чувствительность и низкий контраст. Фигура в потайном проеме превратилась в черный силуэт на светящемся зеленом фоне коридора. Вокруг ее ног клубился туман.

Гуманоид, отметила «Девятка». Она увеличила чувствительность сканеров. Гуманоид сделал шаг вперед; вокруг его плеч развевался плащ, лицо закрывал характерный шлем со щитком, окруженным кальциевыми клыками.

«Девятка» узнала эту оболочку. Униформа.

Униформа дворцового стражника.

В ее логических цепях мелькнул единственно возможный вывод: Калриссиан.

— Итак, барон-администратор, мы встретились снова.

Калриссиан уронил маленькое устройство, на котором мигали три оптических сканера, расположенных в той же конфигурации, что и у «Девятки». Прибор с грохотом покатился по каменному полу.

— Замечательное устройство, — молвила «Девятка», поняв, каким образом Калриссион подобрал ключ к двери.

Одновременно она оценила траекторию до паяльной лампы, свисавшей с потолка над робо-секционным столом. Она думала разорвать Кал-риссиана акустической завесой, но поняла, что при таком неожиданном развитии событий придется импровизировать.

— Я знаю, ты не держишь на меня зла, — быстро сказала «Девятка».

Она давно поняла, что органических существ часто можно сбить с толку разговорами. Очевидно, их процессоры не могли справиться с таким непосильным многозадачным процессом, как одновременное выполнение двух простых процедур.

Но Калриссиан на ее заявление никак не отреагировал. Его рука скользнула под плащ и появилась снова с кореллианским бластером. Той модели, что имела всего один режим — режим деструкции.

— Давай не будем принимать поспешных решений, — предупредила «Девятка».

Она отступила на шаг за свою консоль, стараясь расположить ее между собой и дулом бластера. Такое агрессивное поведение было весьма необычным для организма, особенно если учесть, что единственным ее преступлением было уничтожение дроидов. На Татуине все еще были места, куда дроидов вообще не пускали.

— Может быть, мы обсудим варианты? предложила «Девятка», когда Калриссиан поднял бластер.

Ее ориентапионные субпроцессоры торопливо сосредоточили внимание на мушке оружия, чтобы рассчитать, куда целится Калриссиан. Но сразу за тем подпрограммы визуальной активности переключили сканеры на кисть руки, сжимавшей рукоятку бластера.

На этой кисти отсутствовали пальцы.

Вместо них наличествовали придатки манипулятора.

Ее противник был дроидом.

Противопылевая крышка громкоговорителя на лице «Девятки» рухнула вниз.

Бластер выстрелил.

Воздух прорезала желтая вспышка плазмы, осветившая мастерскую так, словно под землей взошли оба солнца Татуина.

Плечевой шарнир «Девятки» взорвался, и сегмент ее манипулятора отлетел в сторону. Она дернулась назад; все ее цепи залила ни с чем не сравнимая волна обжигающей боли. Ее третий оптический сканер вспыхнул яростным светом. Почувствовав ее собственную боль, дро-иды в клетках нетерпеливо задвигались взад и вперед.

Бластер выстрелил снова; дроид в униформе шагнул вперед, лязгая двигательными придатками по каменному полу.

Вторая рука «Девятки» превратилась в плазменный шар.

Еще два быстрых выстрела отделили ее ноги, и «Девятка» свалилась на пол, под неподвижный корпус серебристого дроида.

Боль не поддавалась описательному кодированию. Никогда прежде «Девятка» не чувствовала такого единения с окружающей обстановкой. В глубине операционной системы она желала, чтобы дроид стрелял еще и еще, чтобы ее боль никогда не прекращалась.

Но, к великому ее сожалению, дроид спрятал бластер в кобуру; функции оружия были выполнены. Она смотрела, как дроид снимает с головы шлем.

«Девятка» просчитала, что с восьмидесятитрехпроцентной вероятностью перед нею тот самый золоченый дроид, но, к еще большему своему удивлению, она не смогла идентифицировать лицо своего противника. Это был всего-навсего дроид серии 1-2, похожий на тех, которых она с таким успехом…

В происходящем вдруг появился смысл.

— Я 1-2-4Ц-4-1, — произнес дроид.

Плащ за его плечами затрепетал.

— Диспетчер. Второй класс. Ты дезактивировала остальных из моей партии. Нужно сбалансировать уравнение.

«Девятка» полностью обработала его аргумент. На этот раз он звучал логично.

4-1 подошел к консоли с каким-то тонким инструментом в руке. «Девятка» услышала неприятный звук открывающихся клеток.

— Тебя неверно проинформировали, — сказала она. — Эти дроиды больше не годятся для работы. Они теперь предметы искусства. Мои шедевры.

4-1 повернулся к ней; — Они годятся для одной последней работы.

«Девятка» услышала новые неприятные звуки: грохот и царапанье волочащихся по полу обесточенных конечностей, мокрое чавканье свисающих проводов, ползущих по лужицам застывающего охладителя. Дроидесса наклонила голову, пытаясь разглядеть, куда двигаются дроиды, но она лежала вдоль стены и не видела их. Гидравлическая жидкость, вытекавшая из дезактивированного дроида, капала ей на череп и затуманивала сканеры. Процессоры единогласно, со стопроцентной вероятностью выдавали следующий шаг 4-1. «Девятка» задумалась о том, насколько такое развитие событий вписывается в ее основной план.

— Очень хорошо, — сказала она. — Я принимаю свою судьбу. Но ты в свою очередь должен сказать мне, каким образом Ландо Калриссиан меня нашел.

4-1 присел возле нее на корточки.

— Барон-администратор Калриссиан? — — переспросил он. ™ Он не знает, что ты здесь. Ему до тебя нет дела.

— Но он здесь, — возразила «Девятка». — На Татуине. Во дворце Джаббы.

4-1 постучал зубчатым инструментом по черепу «Девятки», словно проверяя его на прочность.

— Несколько лет назад, когда я последний раз видел барона-администратора Калриссиана, он был в Облачном городе. Если он здесь, значит, он прибыл сюда по другой причине, а не для того, чтобы демонтировать тебя.

— Но что может быть важнее, чем я и моя работа? — спросила «Девятка».

Она перестала видеть логику в его словах. Но теперь она видела, хоть и смутно, неуклюжие, изуродованные фигуры, что ползли к ней из клеток, ковыляя на оплавленных обрубках ног и погнутых манипуляторах. «Девятка» переключила болеобрабатывающие процессоры на крайний уровень чувствительности, чтобы уловить каждый нюанс своей неизбежной ликвидации. Она была знакома с этим процессом не понаслышке и по меньшей мере представляла, чего ожидать. Ни одна наносекунда ее постепенного перехода в нерабочее состояние не будет упущена. Сейчас «Девятка» была практически уверена, что целью всего ее существования являлась подготовка к этому мгновению полного освобождения. Возможно, это даже будет кульминация всех ее усилий, и она поймет наконец что это значит — пересечь порог между двумя великими состояниями — «вкл» и «выкл».

— Приступай, — повелительно сказала она 4-1. — Ты — орудие моей финальной трансформации.

4-1 склонился над нею, держа в манипуляторах инструменты. «Девятка» услышала царапанье металла о металл между главными оптическими сенсорами. Вдруг она почувствовала исчезновение питания и взвизгнула, увидев, что 4-1 вытаскивает замасленным зондом ее третий сканер.

— Нет, — простонала «Девятка», ощутив переход на цикл паники. — Я не смогу видеть в высших измерениях.

4-1 отшвырнул аномальный сканер в сторону и снял грудную пластину «Девятки», вскрыв ее внутреннюю начинку.

— Ах, — облегченно вздохнула «Девятка», решив, что 4-1 собирается разбирать ее пошагово.

Так еще лучше. Она нетерпеливо ждала первого горько-сладкого рывка проводов, подняв тактовую частоту до максимальной величины. Но первыми пострадали не центральные платы.

4-1 удалял имитатор боли.

— Не-е-е-ет! — — «Девятка» изо всех сил попыталась согнуть шею и отодвинуться от инструментов 4-1.

Но дроид был неумолим.

— Ты не понимаешь, — умоляюще сказала «Девятка», когда пробник нашел жилы питания имитатора. — Не забирай его у меня. Я не смогу почувствовать свою гибель.

— Есть веши, которые дроиды чувствовать не должны, — ответил 4-1.

За его спиной виднелись синхронно ковыляющие дроиды. Они были похожи на какого-то громадного зверя, ползущего вперед с намерением убить; свет факелов бросал слабые блики на их корпуса.

— Но тонкости, детали, нюансы, оттенки… — «Девятка» умолкла, почувствовав рассоединение контактов. С растущим ужасом она поняла, что это случилось практически безболезненно.

4-1 вынул имитатор боли, мигавший огоньками состояния; с него капало машинное масло. Крохотное устройство все еще было подсоединено к «Девятке» одним-единственным проводком. Зрелище было жуткое, даже для закаленных сенсоров «Девятки».

— Двоичный язык лучше, — молвил 4-1. — Отныне для тебя не существует ни оттенков, ни нюансов. Только «да» и «нет».

Он перерезал провод и раздавил прибор передним сегментом манипулятора.

«Девятка» просканировала блестящую пыль и обломки имитатора, впервые за много лет не зная, что ее ждет. И в то время как она анализировала эту последнюю задачу, ее настиг первый из изувеченных дроидов.

Эти дроиды сами рассыпались на глазах, и их усилия были совершенно неэффективны. Четыре цикла они кололи, долбили и рвали «Девятку», пока она не перешла в нерабочее состояние. Как раз в это время в Дюнном море взорвалась баржа Джаббы, и Калриссиан, и два новых дроида, и их товарищи выполнили свой план, даже не догадываясь о судьбе «Девятки».

До завершения мести дроида 124-Ц-4-1, которого давно уже здесь не было, осталось лишь одно. Глубоко внутри «Девятки» работала последняя подпрограмма, и до самой дезактивации ЕВ-9Д9 испытывала глубокое сожаление, что впервые у нее нет нехорошего ощущения.