"Изумрудное море" - читать интересную книгу автора (Ринго Джон)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джейсон подплыл ближе к Брюсу Чернобородому, который наблюдал за группой ихтиан, занятых починкой рыбацких сетей, изготовленных из отвратительного на вид материала – длинных водорослей с мягкими, податливыми стеблями. Из них можно было сплести неплохую сеть, но не стоило рассчитывать с ее помощью поймать крупную рыбу – а в этот раз в сеть попала стая больших корифен – чуть ли не самых быстрых рыб в океане.

Но несмотря на то, что ихтиане неустанно плели, чинили и ставили сети, на то, что охотники вроде Джейсона собирали крабов и вытаскивали прочих морских обитателей из расщелин рифов при помощи гарпунов с костяными наконечниками, голод не покидал залив. Вот вам и счастливая жизнь под водой. Но Работа… о, Работа шла.

– Представители Свободы идти, – «сказал» Джейсон.

Ихтиане, в отличие от дельфинов и других морских млекопитающих, дышали жабрами, поэтому не могли произносить звуки. В их лобной пазухе располагался орган, похожий по строению на внутреннее ухо, который преобразовывал команды, посылаемые мозгом, в высокочастотные звуки. Также с его помощью ихтиане могли маневрировать в условиях нулевой видимости, например в пещере или в легком иле. Ихтиане также могли получать и воспринимать, в определенном интервале частот, звуковые картины, создаваемые дельфиноидами. Для разговора ихтиане использовали своеобразную, присущую только им речь.

– Судьба тоже, – ответил Брюс.

Прозвище Чернобородый появилось благодаря шутке, которая пользовалась популярностью в те времена, когда он только-только Изменился. Он тогда говорил, что его настоящей целью было найти сокровища пирата по прозвищу Черная Борода, и на самом деле довольно долго их искал. Сам Брюс черным совершенно точно не являлся. Его кожа была абсолютно белой, волосы – светлыми, а хвост покрыт золотистой чешуей. Но кто-то назвал его Чернобородым, и прилипшее прозвище осталось, даже когда он стал одним из лидеров Работы – бесконечного проекта по возвращению коралловых рифов в исконное состояние.

Спад, несомненно, отсрочил завершение Работы. Даже Брюсу пришлось признать, что охота и собирательство в рифах теперь стали необходимостью, а не примитивным развлечением. А водоросли, насажденные человеком, которые до того нещадно истребляли, теперь взращивали почти с такой же заботой, что и детей. И все же Работа продолжалась.

Брюс Чернобородый был одним из самых известных ихтиан в сообществе, и он славился выступлениями в пользу продолжения Работы. Хотя бы по мере сил и возможностей. Среди его соплеменников всегда было принято свято верить, что Работа важнее, чем какие бы то ни было временные разногласия.

Иногда Джейсон задумывался над тем, было ли в жизни что-то важнее Работы. Например, то, как не попасть в жернова большой войны.

– Сражаться быть, – сказал Джейсон.

– Сражаться проиграть, – ответил Брюс, – всегда сражаться проигрывать. Нейтральные. Нейтральные быть.

– Свобода, – ответил Джейсон.

– Судьба! Свобода! Сражаться проигрывать! Нейтральные быть! – Последние слова сопровождались специфическими звуками, заимствованными у дельфинов. На тональном жаргоне это означало: «Я лидер, а не ты, и ты мне подчинишься!»

Джейсон, однако, распознал скрытый намек. Брюс говорил с ним как заботливая мать с простодушным, наивным дитем. Его это не радовало, но возразить было нечего.

– Свободы представитель Тальбот. Идет.

– Где? – спросил Брюс, наконец обернувшись, чтобы посмотреть на молодого ихтианина. – Охотиться, – сказал он, жестом показав на сети. – Еда надо, нейтральные быть.

Выслушав это, Джейсон отвернулся и уплыл, так мощно дернув хвостом, что чуть было не задел его кончиком голову старшего.

Если Брюс и обиделся, это Джейсона не волновало нисколечко. Он с удовольствием написал бы в кильватер.

Герцер отказался ужинать с Эдмундом и отправился обратно в казарму. За одну кредитку его накормили пережаренным и пересоленным куском говядины, разварившейся картошкой с прогорклым соусом и распаренными бобами. Однако он утешил себя мыслью, что это, во всяком случае, лучше, чем «шимпанзятина». В казармах он не увидел никого знакомого, по крайней мере никого из его группы точно не было. Неудивительно, из его группы вообще мало кто выжил.

После ужина Герцер вернулся в свою комнату, не зная, куда бы податься и чем себя занять. Он мог бы пойти в бар «О» и напиться до свинского состояния, но это мало привлекало. Там всегда были женщины, если б он сверкнул медалями, то мог бы попасть к одной из них в постель. Но ему нравилось думать, что он выше этого. Молодой человек повалялся на койке, положив руки под голову, но вскоре встал и зашагал по комнате. Надо было остаться на обед у Эдмунда. Он едва успел перекинуться парой слов с Рейчел и Данаей, а они были для него едва ли не самыми дорогими людьми в мире. Или хотя бы пойти в бар – опрокинув пару бутылок, он, наверное, смог бы уснуть. Герцер понял, в чем дело: он так привык все время быть занятым, что теперь, имея свободное время, не знал, что с ним делать. Отдыхать лейтенант Кровавых Лордов разучился.

В конце концов он стянул тунику, открыл стенной шкаф и, дважды все проверив, понял, что у него вообще нет гражданской одежды.

– Герцер, ты погряз в этом дерьме, – пробормотал он, натягивая простую тунику и дорожный плащ, и вышел из казармы.

Лейтенант направился в центр города, в сторону таверны Тармака, затем свернул налево и, повинуясь сиюминутному порыву, пошел к общественным баням. Приблизившись к зданию, он остановился и даже присвистнул. Там, где раньше стояли три деревянных домика, разросся комплекс из почти что дюжины строений. И, судя по количеству людей, входящих и выходящих из дверей, там было полгорода. Герцер не без опаски направился к центральному зданию и вошел в одну из дверей. Он оказался в просторном, хорошо отапливаемом холле. Молодой человек снял плащ и прошел дальше.

В следующей комнате, жарко натопленной и пропахшей хлоркой, за столами сидели человек шесть в униформе. Герцер никого из них не узнал и надеялся, что взаимно.

Одна из служащих, девушка, на вид подросток, кивнула ему, и он подошел к ее столу.

– Какой ты огромный, – сказала она с улыбкой. – Я тебя раньше не видела.

– Меня не было… – Он задумался. – Года два. Так что, я думаю, тебе придется рассказать мне, какие здесь теперь порядки.

– Жаль, что мне нужно тут сидеть, я бы с радостью сама тебе все показала, – расплылась она в широкой улыбке. – Но все не так уж и изменилось. – Она нырнула под стол и достала мешок, помеченный сложным символом, и деревянную бирку. – Возьми мешок, иди через дверь. Там раздевалка и полотенца. Возьми полотенце, сложи вещи в мешок и отдай дежурным. Они его запечатают и сохранят бирку.

– А что во всех этих зданиях?

– Ну, у нас есть душевые, и, пожалуйста, зайди туда и помойся, перед тем как идти в бани, – сказала она строгим тоном. – В одном здании только женские бани, в другом мужские. Есть бассейн, он общий… Там и поесть можно. А еще есть фитнес-центр.

– Фитнес-центр? – переспросил Герцер. – Что-то мне не по себе. Может быть, здесь еще и плавки положено надевать?

– Необязательно, – улыбнулась девчушка, – некоторые не носят. Но они продаются в сувенирной лавке, здесь за углом, – добавила она, махнув рукой в сторону.

– Пожалуй, я сначала загляну туда, – решил Герцер.

Он пошел в указанном направлении и нашел самую настоящую сувенирную лавку. Там были не только купальники и плавки, но и полный набор средств для ванны и душа – шампуни, мыла и полотенца с логотипом Вороньей Мельницы и даже футболки и кофейные кружки. Он взял одну из них и нахмурился: на керамическом боку было написано: «Воронья Мельница – родина Кровавых Лордов».

– Вам помочь? – раздался холодный женский голос позади.

– Морген! – воскликнул он, обернувшись. – Я думал, ты теперь далеко! Ты же сбежала в другой город…

Морген Кирби была худощавой рыжеволосой девушкой примерно ста семидесяти сантиметров ростом. У них с Герцером был короткий роман почти сразу после Спада, до того, как он попал в Кровавые Лорды. Очень короткий. В сущности – полдня, закончившиеся бурной ссорой. Он не мог сейчас вспомнить, из-за чего они тогда поругались.

– Я в самом деле сбежала, – сказала она со вздохом. – В Ресан.

– О черт! – выпалил он. Что еще он мог сказать? Ресан был одним из первых городов, взятых Дионисом Мак-Кейноком, и все потому, что власти придерживались политики «строгого ненасилия». Армия врага прошла через город как горячий нож сквозь масло. И Герцер стразу вспомнил, из-за чего они поссорились с Морген. – Прости. Я не знал, что… – Он замолчал, не зная, как продолжить.

– Мак-Кейнок напал незадолго до рассвета. Я работала у одной женщины. Утром вышла из города за молоком на ближайшую ферму, госпожа Табита любила парное молоко на завтрак каждое утро…

– Значит, ты выбралась, – обрадовался Герцер.

– Не… не без потерь, – нахмурилась она. – Потом я пошла в Вашан, но когда вы с Эдмундом остановили Мак-Кейнока, я решила, что единственное место, куда бы я действительно хотела вернуться, это Воронья Мельница. Даже если у меня самой мозги набекрень, так хоть буду среди людей, у которых с головой все в порядке.

Она помолчала и пожала плечами:

– Ты был прав. Шилан и Круз были правы. В мире нет места невинности. Слишком много плохих людей. Я почти что ждала, когда ты появишься, чтобы позлорадствовать. Но потом поняла, что ты не тот человек, который станет… такому радоваться…

– Да, не тот, – сказал Герцер, – я беспокоился о тебе. Я, кстати, вспомнил о тебе как раз сегодня утром, когда встретил Кристел. Она секретарем у Эдмунда работает.

И в этом ты был прав, – фыркнула она. – Ее раздражало то, что я с тобой. Когда я вернулась, мне было тяжело, и она попыталась «быть со мной добрее». Только ошиблась. Ей пришлось убедиться, что я благополучно переборола в себе философию ненасилия.

– А… – Герцер почесал подбородок и замялся. – Я… мне… нам рассказывали о последствиях сражений. Тебе, может быть, действительно надо поговорить со специалистом.

– Да я говорила, – улыбнулась она, – почти год ходила в какие-то идиотские посттравматические группы. Я уже даже собираюсь сама этим заняться. Вроде младшего консультанта, госпожа Даная думает, у меня получится. – Она вдруг снова нахмурилась и посмотрела на его протез. – А с тобой что за чертовщина приключилась? Где твоя рука?

– Мак-Кейнок, – просто ответил Герцер и пошевелил протезом. – Да все нормально. Тут есть защелка для щита. А это самое главное. Иногда даже удобнее, чем рука.

– Я не знала, – нахмурилась она снова, глядя на скобу и крюк из блестящего металла.

– Так ты здесь работаешь? – спросил Герцер, чтобы сменить тему.

– Я здесь работаю, – ответила она, все еще не отводя взгляда от протеза с обеспокоенным выражением лица, – три вечера в неделю. И на лесопилке днем. Так ты меня искал или?..

– На самом деле я искал плавки, – признался он. – Я не был в банях года два, и тут так все изменилось…

– Не так уж сильно, как тебе кажется, – улыбнулась она. – Некоторые надевают купальные костюмы в бассейне, но большинство – нет. И честно говоря, вряд ли у нас найдется что-то твоего размера.

– Вот так всегда, – проворчал он.

– Да уж, ты никогда не был стандартным парнем, – усмехнулась она.

– Ладно, пойду в бани, – сказал он. – Год пробыл в Харцбурге, и они там… довольно строги с тем, как одеваться. Боюсь, что-то и ко мне прилипло.

– Думаю, ты быстро снова привыкнешь к распутным нравам Вороньей Мельницы, – опять усмехнулась она.

– Ну что ж… увидимся?

– Может быть. – Она встряхнула головой. – Я… не уверена, что будет разумно продолжать с того места, где мы остановились. Я… справилась, но… не совсем.

– Поверь мне, я понимаю, – искренне сказал он. – Со мной такого не случалось, но я видел жертв, и не раз. Будь здорова и… я всегда к твоим услугам. Плечо, постель, меч, ладно?

– Хорошо, – кивнула девушка. На ее щеках снова появились ямочки. – Иди и наслаждайся.

– Спасибо, – ответил он, закидывая за спину мешок. Раздевалки тоже немало изменились. Если раньше они были абсолютно открытыми, то теперь появились закрытые кабинки для переодевания. А еще там было двое дежурных, готовых принять его одежду и вещи. Исходя из прежнего опыта, Герцер надеялся, что им можно доверять в том плане, что они не будут рыться в сумках, и после минутного размышления положил туда кошелек. Сделав это, он плотно обернул полотенце вокруг бедер и направился к двери с надписью «душевая».

И здесь изменения. Души располагались в отдельных кабинках. Раньше они были выстроены в ряд вдоль стены. В комнате были мужчины и женщины, и одна из них, высокая, гибкая блондинка, как раз выходила из душевой кабинки полностью голая. Герцер посмотрел на нее и почувствовал себя увереннее. И все же сам, перед тем как выйти из душа, снова намотал на бедра полотенце.

За душевой шел коридор с несколькими дверями, одна из которых была помечена табличкой «мужская баня», другая – «женская», а третья – «бассейны». Герцер толкнул дверь в мужскую баню и увидел длинный ряд деревянных чанов, практически таких же, как на его памяти. В дальних сидели несколько парней, но в целом было пустовато. Он никого не узнал и направился к двери с надписью «бассейны».

Он ожидал увидеть что-то новое, но никак не такое. Зал был длинным, очевидно, одним большим зданием, стены обшиты деревянными панелями, увешанными масляными лампами. В некоторых местах были устроены круглые камины с металлическими решетками и трубами для отвода дыма через крышу. Там также были скамейки и низкие столики, и большинство людей, которые приходили и уходили, скорее всего были завсегдатаями. Разговаривали громко, голоса эхом отражались от стен.

Герцер вошел и осторожно осмотрелся, пытаясь понять, в чем все-таки принято находиться в бассейне, но не обнаружил единого стиля. Некоторые носили нечто вроде костюмов для купания, но большинство были обнаженными, и никакой дискриминации по этому признаку не наблюдалось. Блондинка в таком миниатюрном купальнике, что могла бы его и не надевать, разговаривала с полностью обнаженным мужчиной. Двое парней в плавках бикини болтали с женщиной, вышедшей из душа голой. В конце концов он узнал одного из инструкторов Академии и направился было к нему, но вдруг услышал свое имя, и в следующий момент его шею обвили руки обнаженной женщины.

Герцер так растерялся, не зная, куда девать руки, что не сразу узнал ее.

– Шилан! – наконец воскликнул он. – Черт, как хорошо увидеть знакомое лицо!

Хорошенькая брюнетка была Хсу Шилан, с которой он познакомился во время обучающей программы. Отношения их так и не определились к тому времени, как он записался в легион и потерял связь с ней. Последнее, что он слышал о Шилан, было то, что она занимается дизайном тканей на одной из ткацких фабрик. Она с тех пор немного поправилась, но так как раньше была просто тощая как скелет, то это ей шло. Герцер вдруг обнаружил, что гладит ее по спине, и пожалел, что на нем так мало одежды.

– Ну, если б ты остался в городе ненадолго… – протянула она. Неизвестно, обратила ли она внимание на его поглаживание, но прижалась к нему теснее.

– Я подчиняюсь приказу, – сказал он, аккуратно убирая руку с ее спины, чтобы не слишком увлечься. – Иду туда, куда меня отправляет командование. В этот раз я попал в Харцбург, на полтора года.

– Ты не знаком с моим мужем, Дэвидом. – Шилан потянула его к одному из бассейнов.

– Мужем? – пробормотал он.

Один из купающихся в ближайшем бассейне приподнялся и протянул руку.

– Так значит, ты Герцер Геррик, – сказал он. Герцер отметил, отвечая на рукопожатие, что ладонь ее мужа вялая, да и массой тела он раза в два меньше. Так что если дойдет до дела, он размажет этого Дэвида по ближайшей стенке. И все же он намеревался оставаться вежливым и цивилизованным. Черт. В Харцбурге ему приходилось поддерживать репутацию федеральной армии. И хотя один из генералов древности и сказал, что «солдат, который не трахается, не будет сражаться», местное население было настолько проникнуто духом ханжества, что ему пришлось весь год изображать едва ли не святого воина. Это был очень длинный год.

– Шилан мне много о тебе рассказывала, – продолжал Дэвид.

– Все ложь и еще раз ложь, – ответил Герцер, приседая на корточки настолько, насколько ему позволяло обернутое вокруг бедер полотенце.

Шилан соскользнула обратно в бассейн, но ее груди, которые стали гораздо более пышными с тех пор, как Герцер их видел в последний раз, были на виду.

– Давай, – сказала она, махая рукой, – прыгай сюда. Вода отличная.

– Ммм, – промычал он, мысленно занимаясь арифметикой, чтоб отвлечься. «Сто двадцать восемь умножить на три… три на восемь… перенести два…» К тому времени как Герцер прошел едва ли четверть уравнения, он был вполне в состоянии скинуть полотенце без краски стыда.

– Смотри, говорила я тебе, что он сложен как бык, – сказала Шилан с ухмылкой.

Ну вот, без краски смущения, как же.

– Да, думаешь, почему у нас так и не получилось романа? Она увидела меня в душе и упала в обморок, – попытался пошутить Герцер.

– Ага, от возбуждения, видимо, – рассмеялся Дэвид. – Похоже, кого-то из нас «улучшили» перед Спадом.

Натуральные гены, – твердо ответил Герцер. – Мне надстроили мышцы, это да, но только потому, что я родился с рахитом. Мне пришлось поработать, иначе они бы не приросли. Когда вылечился, мне сделали сомапластику, но только для мышц. Затем я их поддерживал. Остальное – гены. Размер, в общем и… в деталях.

– Большие руки, – усмехнулась Шилан. – Ты об этом, да?

– Одна рука, – уточнил Герцер, показывая протез.

– Прости, – сказала внезапно посерьезневшая Шилан.

– Не беда, удобно пиво открывать, – ответил Герцер, пожав плечами.

– Ты Герцер Геррик? – спросила женщина, которую он видел голой в душевой, соскальзывая в бассейн и с любопытством его рассматривая. Выглядела она лет на двадцать, но ее движения были настолько элегантны и точны, что ей не могло быть меньше ста.

– Я думала, ты… старше.

– К вашим услугам, миссис?..

– Мисс, – поправила женщина с улыбкой, протягивая руку. – Стефани Вега.

Она была блондинкой, натуральной скорее всего, либо с измененными генами, либо часто пользующаяся краской, высокого роста, худой и узкобедрой, как было модно до Спада. Ее лицо было слишком совершенным, чтобы быть натуральным. Герцер вряд ли выгнал бы ее из кровати, если б ей вздумалось есть там крекеры. Если только она не стала бы раскидывать крошки.

– Да, я Герцер Геррик, – сказал молодой человек, одаривая ее фирменной – широкой и глуповатой – улыбкой. Многим женщинам большие мужчины кажутся глупыми, и если уж они таких хотят, он в их распоряжении.

– Кровавый Лорд? – продолжала она, ее глаза расширились, как будто она все никак не могла поверить своим глазам. Ее зрачки стали такими большими, что трудно было разглядеть цвет глаз. И все же они были зеленые.

– Можно сказать, Лорд из Лордов, – немного язвительно заметила Шилан. – Когда берут новеньких, их спрашивают, смогут ли они стать такими, как он.

– Я, конечно, вам верю, – протянула Стефани с обезоруживающей улыбкой, опираясь на стенку бассейна, – но истории, которые рассказывают…

– Мы едим младенцев, только если они особенно нежные, – перебил ее Герцер.

Женщина излучала очарование, но почему-то это заставило его насторожиться.

– «Сражайся до тех пор, пока не упадешь мертвым» и так далее, – сказала Стефани. – Вас не было в городе?

– Харцбург, – ответил лейтенант, – отличное место, чтобы там погостить, но я не хотел бы там жить.

– Чем же вы там занимались? – спросила Стефани.

– Тарсон объявил себя сторонником Новой Судьбы, – отрывисто бросил Герцер, – они стали нападать на Харцбург. Харцбург потребовал помощи. Получил меня.

– Одна война, один Кровавый Лорд? – продолжала расспрашивать Стефани.

– Не война – маленькая кампания, – отмахнулся Герцер. – У них там были проблемы. Но они справились.

– Как? – промурлыкала Стефани, нагибаясь вперед и прикасаясь ладонью под водой к его колену.

Год был действительно очень длинным, так что он снова взялся за таблицу умножения.

– Они высылали из Тарсона банды, чтобы грабить окрестные фермы, – начал рассказывать Герцер. – Слушай, а ты действительно хочешь это знать?

– Да, расскажи мне все, – томным голосом попросила Стефани.

– Я тоже хочу послушать, – встрял Дэвид.

Герцер резко обернулся к нему, но лицо Дэвида было серьезным, без тени насмешки.

Герцер огляделся, только сейчас заметив, что много других людей, включая инструктора из Академии, которого он видел издалека, собрались вокруг. Он вспомнил о реках крови, о разбросанных по дымящимся полям частях человеческих тел. Он подумал о том, какое у него, должно быть, сейчас лицо, и не без труда заставил себя надеть более дружелюбную маску.

– Из Тарсона они посылали банды, для набегов, – повторил он, поворачиваясь к Шилан, – сожгли несколько ферм из тех, которые не хотели или не могли платить им дань. Я начал патрулировать округу… – Он помолчал и передернул плечами. – Кровавых Лордов обучают сражаться в строю, биться в одиночку совсем другое дело. Но мы тренируемся и в парах. – Он посмотрел на инструктора, который кивнул ему. – Я больше других так тренировался, так вышло. Не в этом суть, короче, был на одной ферме, поехал просто проверить. Я у них раньше бывал, помогал как-то, с людьми общался. Сижу в доме. И вдруг снаружи раздались крики и ржание моего коня, Дьябло.

Он прикрыл глаза и попытался успокоиться, но у него ничего не вышло.

– У фермеров была дочь, только одиннадцать исполнилось. Когда я вышел из дому, кто-то из бандитов уже разложил ее на земле. Другие мчались к дому с факелами в руках. Я… ну, дальше все понятно. Мой щит был на седле, но я был в доспехах. А они нет. – Он замолчал.

– И все? – спросила Стефани после долгой паузы. – И как все закончилось?

– Об этом изложено в донесении, – вмешался инструктор из Академии. – Пятнадцать бандитов, вооруженных до зубов. Топоры, мечи, копья. Один Кровавый Лорд. Мы гордимся тем, что ты совершил в этот день, лейтенант.

– Спасибо, сэр, – сказал Герцер, изо всех сил пытаясь остановить поток воспоминаний. – Я почти не помню подробностей, – солгал он.

– А что с девочкой? – спросила Шилан.

– Боюсь, она уже больше никогда не сможет смотреть, как забивают скот, – мрачно сказал инструктор.

– С ней все было в порядке, – возразил Герцер. – Шок, не более. У них не было времени спустить штаны. Я потом перекинулся с ней парой слов, ей нужно было выговориться, но она не могла довериться кому-то еще. У нее все хорошо.

Ты не очень умеешь рассказывать, да? – поддела Стефани.

– Иногда трудно рассказать о чем-то людям, которые там не были, – признался Герцер. – Чувство… когда рассекаешь чью-то грудную клетку… трудно описать. Ощущение, когда меч застрял в хребте трупа, а враг уже готов всадить в тебя топор. То, на что похоже поле, когда ты разрубил на мелкие куски около дюжины людей. Мысли о том, стоит ли спасать человеку жизнь или милосерднее будет помочь ему скорей умереть…

– Беру свои слова обратно, – сказала Стефани, – можешь не рассказывать о таких подробностях.

– Я не думал о тех, которые бросились к дому, – продолжал Герцер как будто в трансе, – если я поднял достаточно шуму, они либо побегут за помощью, либо просто удерут. Хотя… помню, как разрубил двоих напополам, когда шел вперед, и… – Он поднял голову и сделал жест правой рукой, как будто поймал бабочку на лету. – И еще нескольких. Я торопился помочь девочке. Я был так зол. Парень, который первым собирался ее изнасиловать… его зубы стучали по рукояти моего меча. Как погремушка. Та-та-та-та-та. До тех пор пока я не вбил их ему в мозг. Тогда-то меч и застрял.

Его слушатели поежились, но он не заметил, он был не здесь.

– Одного, который ее держал, я двинул ногой в морду, но второй успел ударить меня в спину топором. Топор отскочил от доспехов, я развернулся, врезал ему и отобрал оружие. Я вырубил пространство вокруг себя и освободил свой меч. – Он покачал головой и дернул плечом.

– Как? – спросила Шилан.

Он пожал плечами и сделал шаг вперед, показывая сцепленными руками движения вперед и назад, как будто пытался что-то высвободить. Еще больше гримас омерзения, в том числе и от Шилан, которая явно жалела, что задала вопрос. Некоторые слушатели поспешно удалились.

– Тут и Дьябло подоспел, и я попридержал его, чтобы он на девочку не наступил. Те, кто собирался поджечь дом, уже бежали обратно и стали бросать в меня копья. Я помню, что одно срикошетило от доспехов, а второе в них застряло. Так что у меня еще одно оружие появилось. Я бил их этим копьем, пока оно не сломалось, затем снова взялся за меч. Когда не осталось никого, кто беспокоил бы меня, или девочку, или моего коня, я пошел к ручью и умылся.

– Устал? – с профессиональным интересом спросил инструктор.

– Не очень, – ответил Герцер. – Немного руки дрожали, на самом деле на все ушло не больше пяти минут. – Он замолчал и пожал плечами. – Не сложнее стандартной тренировки. Они не очень-то сильны были.

– Ну да, пятнадцать человек, – скорчила физиономию Стефани, – такое мы точно сражением не называем, господи, ну не надо так хвастаться!

– Ну почему? – сказал инструктор. – Я готов признать, что это был трудный бой, не многие из Кровавых Лордов справились бы с задачей столь успешно. Не думаю, что у меня бы получилось. Но для Герцера это, да, детские игрушки. Он лучший из лучших, тот пример, следовать которому мы призываем курсантов, как уже заметила эта юная леди, прошу прощения, не запомнил, как вас зовут, – добавил он.

– Шилан, – сказала она. – Не знала, что вы слышали.

– Я подошел ближе, – объяснил он. – Суть в том, что Кровавых Лордов учат делать всего три вещи: перехитрить врага, изрубить его на куски и, если все это не выходит, пережить его. В бою принято обычно пополнять отряды свежими силами, но Кровавый Лорд в одиночку готов сражаться буквально часами без признаков усталости. Драка на пять минут – да он даже не вспотел.

Стефани облокотилась о край бассейна, немного наклонившись в сторону инструктора.

– Значит, они всегда в очень… хорошей форме? – спросила она, качнув головой так, чтобы волосы разлетелись по плечам.

Инструктор смерил ее коротким взглядом и сухо ответил:

– Да, в хорошей.

Стефани изящно вернулась на место и, томно вздохнув, улыбнулась Герцеру:

– Как я рада, что такие большие сильные мужчины защищают нас!

Герцер сжал пальцами переносицу, чтобы спрятать улыбку. Ему было смешно. Он посмотрел в сторону Шилан, которая уставилась на кокетку, открыв рот. Через секунду она его громко захлопнула.

– О чем это мы говорили? – спросила Стефани.

– Не знаю, – рассмеявшись, ответил Герцер. – Может, об экономике?

– Почему это? – спросила явно озадаченная Стефани.

– Потому что ничего скучнее мне не придумать, – сказал Герцер, все еще смеясь.

– Ну не знаю, – протянула Стефани, обеими руками откидывая волосы с лица за уши, а затем раскладывая их по плечам, в то же время выпячивая вперед грудь. – Производные могут быть очень увлекательными.

Герцер снова рассмеялся и покачал головой. Она вела себя просто невероятно развязно.

– Значит, я убиваю людей и разрушаю все подряд, – сказал он в поисках предмета для беседы, который не заставит ее снова так возбудиться, – а вы чем занимаетесь?

– Я работаю в банке, – скучным голосом сказала она, отмахнувшись. – Давайте не будем говорить о работе.

– В банке? – переспросил Герцер. – В каком?

– В федеральном банке Вороньей Мельницы, – ответила Стефани.

– В том, что раньше принадлежал Тому Слоану, – с усмешкой сказала Шилан. – Они снова на плаву.

– Да? У Тома были мои счета, – сказал Герцер. – Надо с ним повидаться завтра.

– Счета? – повторила Стефани, приподняв брови. – Именно во множественном числе?

– Именно. Во множественном, – просто сказал Герцер. – А ты чем занимаешься, Шилан?

– А я по-прежнему дизайнер по тканям, – ответила Шилан. – Там я и встретила Дэвида. Он работает в отделе продаж нашей фабрики.

– Которая не очень-то прибыльна, – грустным голосом сообщил Дэвид. – Мы раньше были единственной фабрикой в районе. Но теперь в Хотрам Ферри целых три, и цены на транспортировку делают наше производство невыгодным.

– Ну что ж, это все очень интересно, но у меня назначена встреча за бутылкой вина, – сказала Стефани поднимаясь. – Герцер, приятно было познакомиться, – проворковала она, протягивая руку.

– Взаимно.

Он пожал ее ладонь. Красавица тотчас же повернулась и выбралась из бассейна.

– Ну и что это значит? – удивленно спросил Герцер.

– Светская бабочка, – пояснил инструктор, залезая в бассейн. – Она получила от разговора то, что хотела, и отправилась искать, где ей еще что-нибудь удастся узнать.

– Ну и ладно, – сказал Герцер. – Прошу прощения, хоть убейте, не могу вспомнить вашего имени.

– Майкл Фрейзер, – представился инструктор, протягивая руку. – Я работаю со вторым курсом в Академии.

– Предполагалось, что я вернусь и стану инструктором на нулевке, – сообщил Герцер, отвечая на рукопожатие.

– А вместо этого? – спросила Шилан.

– Я получил другое задание, – признался Герцер, – но не думаю, что стоит говорить об этом.

– Ну да, секрет Полишинеля, – фыркнул Фрейзер. – Ты едешь на Южные острова с герцогом Эдмундом.

– Вот вам и военная секретность, – пробормотал Герцер.

– Я же говорил, все уже знают, – пожал плечами Фрейзер. – Невозможно организовать что-то подобное в секрете. А в банях секретов вообще нет.

– Никаких, – добавила Шилан. – Баня – самое лучшее место для сплетен в городе. Даже лучше, чем дамские посиделки, в которые вылились так называемые консультации. Но там зато поядовитее сплетничают. Я знала, что Эдмунд отправляется на Острова, но не догадывалась, что и ты едешь.

– Надо же, а Даная и Рейчел удивились, – сказал Герцер.

Они редко сюда заходят, – пожала плечами Шилан. – Рейчел иногда бывает, а Данаю я вообще здесь никогда не видела.

– Могу себе представить почему, – сказал Герцер.

Да не в этом дело, – ответила Шилан. – Я думаю, она справилась с последствиями того изнасилования, насколько это вообще возможно. Если даже нет, она вполне контролирует себя. Я думаю, она просто очень скромная. Рейчел тоже, но немного меньше. Да у них и своя баня есть. Даная могла бы услышать на каком-нибудь собрании, но она на них не ходила последние несколько недель. Я сама узнала об этом… два дня назад.

– Мне наплевать на то, как трудно хранить тайны в бане, – вспылил Герцер. – Это никуда не годится!

– Да, уж точно, – согласился Фрейзер. – Но я не знаю, как с этим бороться.

– Надо подумать о повышении сознательности общества, – ответил Герцер. – Мне наплевать, какой именно гриф секретности присвоен нашей операции, но об этом просто нельзя говорить вслух, и точка. Это одна из базовых мер по обеспечению секретности, сэр.

– Никакой официальности в бане, прошу, – заметил Фрейзер. – Но я вижу, к чему ты клонишь. Ты скорее всего прав насчет сознательности, но мы все еще бредем на ощупь. Раньше никто из нас не был солдатом.

– Ваши проблемы, – кипятился Герцер, – меня это бесит!

– Насчет того, что мы… э-э… бредем на ощупь, – сказала Шилан и покраснела. – Вышло как-то нехорошо.

– Да все нормально, – усмехнулся Герцер. – Нужно иметь очень извращенный ум, чтобы найти что-то не то в этом замечании. Ну, у меня, может быть, и извращенный ум.

– Кстати, хотелось бы понять, как устроена наша жизнь, – сказала Шилан, кашлянув. – Почему он капитан, а ты лейтенант?

– Хороший вопрос, – кивнул Фрейзер. – Дело в том, что я пришел в Академию лейтенантом, и с тех пор меня повысили. Я думаю, ты тоже был в списках, Герцер?

– Да, – ответил Герцер, – я получил назначение как раз перед тем, как поехать в Харцбург. Еще и этим заманили. Я вообще, похоже, получил повышение только за то, что взялся за эту операцию.

– Но ты заставил их убедиться в своей ошибке? – спросил Фрейзер.

Да, только времени на это ушло… – признал Герцер. – Город управляется главами гильдий, которые после Спада довольно быстро превратились в настоящих феодалов. Они не хотели, чтобы какой-то безродный, только что получивший звание лейтенант командовал ими и поучал их, как управлять своим городом и ополчением. Для начала, попасть в ополчение могли только те, кого они считали «приемлемыми». Это значит те, кому они могли доверить оружие и не бояться, что его применят против них же.

– По Конституции все владеющие правом голоса должны быть вооружены, – вставил Дэвид. – Я имею в виду, если это требуется.

– Да, и это именно та дырка, через которую можно слона прогнать, – сказал Герцер. – Они использовали статьи про «наемный труд», чтобы отстранить большинство жителей своего города, не только беженцев, но и всех, кто им не нравился, от власти. Чтобы попасть в ополчение, нужно было быть полноправным членом гильдии.

– Думаю, это около пятой части возможного контингента, – сказал Фрейзер.

– Вроде того, – согласился Герцер. – И все слишком заняты, чтобы реально тренироваться. Я имею в виду, что большинство из них было по-настоящему занято. Сами понимаете, у них была работа, и не легкая. А парням с биржи труда, которые в основном сидели и ждали работы, запрещали тренироваться. Я тихо бесился от этого, около года. А еще был реальный раскол между фермами, на которые нападали, и городом, в котором думали, что на них никто не нападет. Ну, вскоре после моей небольшой стычки на ферме тарсонцы на самом деле атаковали город. Все было очень плохо, но нам удалось остановить нападавших, после того как они сожгли кожевенный завод.

– Нам? – прервал его Фрейзер.

– Я… тренировал некоторых наемных работников потихоньку, – признал Герцер, – и это было главным вопросом на совещании после атаки. Но именно я и те люди, которых я обучил, спасли город.

– Тактика Кровавых Лордов? – спросил Фрейзер.

– Почти, с изменениями, – кивнул лейтенант. – Мне пришлось заставить их сделать длинные копья и научить ходить с ними строем. Ну да, это было довольно трудно организовать. Но мы собрались с силами и выгнали тарсонцев. А затем все дерьмо и всплыло. У нас получилось очень… напряженное собрание. Но им не из чего было выбирать. Они могли выгнать меня и попытаться получить кого-то другого от федералов. Правда, они понимали, что это нереально. Или они могли натренировать свою милицию, что довольно сложно. Или они должны были доверить оружие быдлу.

– Быдлу? – сердито спросила Шилан.

– Ну да, так они относятся к ребятам с биржи труда, – сказал Герцер. – Ну, некоторые на самом деле тем и были. В Харцбурге возникало немало проблем с преступностью из-за этого. Они начали собрание с того, что хотели убить меня. «Нарушение правил местного управления» – вот в каком преступлении меня обвиняли. Ну, я им и объяснил, что им меня пугать некем. Кого бы они против меня выставили? К концу собрания они дали мне разрешение набирать солдат из наемных. И у меня получилась чудная небольшая армия, если вы разрешите мне похвастаться. – Он снова поднял голову, чтобы посмотреть на публику, и пожал плечами. – Может, мне снова придется командовать, когда-нибудь.

– Можешь на это рассчитывать, – вздохнул Фрейзер.

– Так что когда тарсонцы снова напали, мы взяли их в клещи и погнали до самой их берлоги. Взяли ее, сожгли главарей в их «крепости», и я поставил нескольких из наемников поумнее во главе города. Народ-то там плясал от радости, что их освободили. Шишки из гильдий попытались навести там свои порядки, но им сказали, куда пойти с ними. Я разработал хартию для Тарсона, подал заявку в ССШ, подождал до выборов, которые были настолько законными, насколько я смог за этим проследить. И только потом получил приказ возвращаться домой. Миссия была выполнена.

– Блестяще! – воскликнул Фрейзер. – И что теперь?

– Другая миссия, – рассмеялся Герцер.

– Простите, мистер Геррик, – раздался тихий голос у него за спиной.

Он обернулся, и его взгляд наткнулся на крошечный пучок волос на лобке. Подняв глаза выше, он застыл как громом пораженный. Девушка, стоящая над ним, была так совершенна, что не нуждалась в одежде. Брюнетка, около полутора метров, идеальной формы груди, высокие и невероятно упругие, плоский живот, стройные ноги. Он понял, что уставился на нее самым неприличным образом.

– Да? – спросил он внезапно осипшим голосом. Девушка соскользнула в воду слева от него и улыбнулась:

– Меня зовут Шина, не думаю, что вы меня знаете.

– Я тоже так не думаю, – ответил Герцер, включив весь свой арсенал охмурения девушек. «Триста пятьдесят семь на четыре… вниз, парень!»

– Незадолго до атаки на город вы выезжали с кавалерийским патрулем, – сказала она тихим голоском маленькой девочки, который немедленно вымел всю арифметику из его головы.

– Да? – «Два в уме…»

– Мой брат тоже был в том патруле, – сказала она, наклоняясь вперед и целуя его в щеку. – Я хочу с вами поговорить, но не сейчас, я еще вернусь.

– Хорошо, – ответил он, откашлявшись, затем повернулся к остальным.

Все они улыбались, сдерживая откровенный смех.

– Как ты думаешь, сколько ей лет? – спросил Фрейзер, когда девушка удалилась.

– Семнадцать? – неуверенно предположил лейтенант.

– Скорее двенадцать, – поправил Дэвид.

– Нет, какого черта!

– Именно, – сказала Шилан, – именно какого?

– Что она делает голая в общественных банях?! – «Приставая к незнакомцам и разрушая им весь день».

– Это именно общественные бани, – ответила Шилан, пожав плечами. – Думаю, ее родители считают, что она достаточно взрослая.

– Им нужно мозги проверить!

Шина вдруг снова соскользнула в воду рядом с ним и положила ладонь на его руку.

– Я так рада наконец встретиться с вами, – сказала она низким голосом.

«Вниз, вниз, вниз, вниз, ВНИЗ! Двенадцать! ДВЕНАДЦАТЬ!»

– Я тоже, – сказал Герцер. – Так ты ходишь в школу?

– Ну да, – нахмурилась Шина. – Я ничего не успела до Спада, понимаешь, так что я сейчас в классе с малышами…

«Ну что ж, меня точно не затащат в постель, слава богу…»