"Рай где-то рядом" - читать интересную книгу автора (Флэгг Фэнни)

Беспокойная племянница

08:11

В то утро Норма Уоррен, миловидная брюнетка лет шестидесяти с небольшим, листала у себя дома каталог постельного белья со скидками, раздумывая, что заказать — желтое синелевое покрывало в цветочек на тон темнее или то хорошенькое, из стопроцентного хлопка, в рюшечках, с полосками цвета морской волны на белоснежном фоне, — когда позвонила Тотт Вутен, соседка тети Элнер и личный парикмахер Нормы, и сообщила, что тетя Элнер опять упала с дерева. Уронив трубку на рычаг, Норма бросилась на кухню и подставила лицо под ледяную воду, чтобы не лишиться чувств — от волнения она легко теряла сознание, — а потом схватила трубку телефона на стене и набрала номер мобильника Мэкки.

Мэкки, заведующий отделом скобяных товаров в магазине «Все для дома», глянул на экран и ответил на звонок:

— Что стряслось?

— Тетя Элнер опять упала с лестницы! — в отчаянии выпалила Норма. — Лети к ней, срочно! Вдруг она кости переломала? Вдруг насмерть расшиблась? Просила же я забрать у нее лестницу!

Мэкки за сорок три года семейной жизни привык к истерикам жены, особенно по поводу тети Элнер.

— Ну-ну, Норма, угомонись. Наверняка все в порядке. До сих пор-то не разбивалась насмерть, верно?

— Я ей вообще запретила лазить на лестницу, да разве она меня послушает?

Мэкки зашагал к выходу, мимо отдела сантехники, и у самых дверей окликнул товарища:

— Эй, Джек! Побудь тут за меня. Я скоро.

А Норма все тараторила в трубку:

— Как доберешься, сразу позвони, только не говори, что она умерла, мне не вынести такого горя… Ох, убила бы ее! Чуяло мое сердце, что этим кончится.

— Норма, повесь трубку и успокойся, посиди в гостиной, а я перезвоню через пару минут.

— Все! Сегодня же отберу лестницу. В возрасте тети Элнер не пристало…

— Норма, положи трубку.

— А вдруг она все кости переломала?

— Я перезвоню, — прервал ее Мэкки и повесил трубку.

Мэкки вышел на стоянку позади торгового центра, сел в свой «форд» и помчался к дому Элнер. Он был научен горьким опытом: если с тетей Элнер что-то стряслось, то от Нормы одно беспокойство. Уж лучше пусть сидит дома, а он сам разберется.

Едва муж отключил телефон, Норма поплелась в гостиную, как он велел, но спокойно ждать звонка было выше ее сил.

«Богом клянусь, — думала Норма, — если она осталась жива, я не только лестницу у нее отберу, но собственными руками срублю это треклятое дерево — и дело с концом». Пока Норма шагала взад-вперед по гостиной, ломая руки, ей вспомнились новые упражнения из курса аутотренинга для страдающих от приступов паники и страха. Линда увидела рекламу курса по телевизору и прислала матери на день рождения. Норма уже прошла Шаг Девятый (избавьтесь от бесконечных «а вдруг») и приступила к Десятому (как отогнать навязчивые мысли). Сейчас она призвала на помощь и технику глубокого дыхания, которой учила ее знакомая, любительница йоги. Сосредоточившись на дыхании, Норма вышагивала по комнате и повторяла про себя хорошие установки: «Все обойдется. Тетя Элнер уже два раза падала с дерева — и ни царапинки. Пустые страхи. Через день-другой я уже буду над этим смеяться. Ничего страшного. Девяносто девять процентов наших опасений не сбывается. И у меня никакого сердечного приступа не будет. Подумаешь, испугалась немножко — что такого?»

Но, как ни старалась Норма, успокоиться не получалось. Ближе тети Элнер у нее никого на свете не было — не считая, разумеется, мужа и дочери. После смерти матери Норма неустанно пеклась о здоровье тетушки, и давалось ей это нелегко. Норма со вздохом глянула в сторону каминной полки, где с фотографии улыбалась тетя Элнер. Кто бы знал, сколько хлопот может доставить эта кроткая румяная старушка с белоснежным пучком на затылке!

Упрямства тете Элнер не занимать. Когда умер дядя Уилл, Норма еле уговорила ее перебраться в город, чтобы за ней приглядывать, и лишь после многолетних упорных просьб Нормы тетушка согласилась продать ферму и купить домик в городе, но сладить с ней по-прежнему нелегко. Норма нежно любит тетю Элнер и терпеть не может ее бранить, но без ворчанья не обойтись. Старушка туга на ухо и ни за что не обзавелась бы слуховым аппаратом, если б не настояния племянницы. И дверей тетя Элнер не запирает, и питается неправильно, и к врачу не ходит, а главное, запрещает наводить порядок, хотя у Нормы просто руки чешутся. В доме у старушки все вверх дном, картины висят как попало, а крыльцо завалено хламом: тут и камешки, и сосновые шишки, ракушки, птичьи гнезда, деревянные цыплята, сухоцветы, и четыре-пять ржавых дверных ручек с бульдожьими головами — подарок соседки Руби Робинсон. Для Нормы, у которой и в доме и на крыльце образцовый порядок, этот кавардак просто невыносим. А вчера, заглянув проведать тетю Элнер, она обнаружила очередную пакость — целую вазу искусственных подсолнухов, на редкость уродливых. Норму передернуло при одном взгляде, но она лишь спросила нежно: «Откуда, тетушка?»

Ясно, откуда! Мерл Уилер, что живет в доме напротив, вечно таскает ей всякую дрянь. Приволок, к примеру, безобразное древнее кресло на колесиках, с обивкой из искусственной кожи, и тетя Элнер выставила его на крыльце, всем на обозрение. Норма, возглавлявшая тогда комитет по благоустройству города, умоляла тетушку избавиться от кресла, а та упрямилась: ей, видите ли, удобно разъезжать в кресле по дому, цветы поливать! Норма даже подбивала Мэкки ночью выкрасть развалину с крыльца старушки, но муж ни в какую. Как обычно, встал горой за тетю Элнер, а Норме заявил, что она делает из мухи слона, точь-в-точь как ее мамаша, но ведь это неправда! Избавиться от кресла — вовсе не прихоть и не чванство, а дело чести. По крайней мере, Норме хотелось в это верить.

Быть похожей на свою матушку Норма не согласилась бы ни за что на свете. Ида, младшая и самая хорошенькая из сестер Шимфизл, вышла замуж за богатого и всегда задирала нос перед Элнер. Даже в гости к ней ездить отказывалась, когда Элнер перебралась в город, а все из-за цыплят на заднем дворе у сестры. «Одно слово, деревня!» — возмущалась Ида. Но вчера, когда тетя Элнер, указав на букет, восхитилась: «Ну не прелесть ли? Мерл принес. Даже поливать не надо!» — Норма готова была ухватить подсолнухи и с воплями кинуться на ближайшую помойку. К счастью, удержалась — кивнула вежливо, и только. Норма отлично знала, где Мерл достал цветы — видела точно такие же в дешевой сувенирной лавке. Очень прискорбно, но на местном кладбище таких букетов море. У Нормы в голове не укладывалось, как можно украшать могилы искусственными цветами. Невообразимая безвкусица, сродни изображениям Тайной вечери на черном бархате, раздвижным окнам с алюминиевыми рамами или телевизору в столовой.

Норма убеждена, что дурному вкусу в наше время нет оправданий (лично ей ни одно не приходит в голову). Ведь просто знай себе листай журналы и следуй советам знающих людей или смотри передачи на канале «Дом и сад». Спасибо Марте Стюарт,[1] что научила Америку азам хорошего вкуса. Правда, сейчас она за решеткой, ну и пусть, — зато на свободе много хорошего сделала. Не только дом и досуг волнуют Норму, ее бросает в дрожь от того, как одеты люди в общественных местах. «Мы должны одеваться красиво из уважения к окружающим, из обычной вежливости», — учила ее мать. А сейчас, куда ни глянь, все разгуливают в спортивных костюмах, кедах и кепках; даже на самолетах в таком виде летают. Норма, конечно, уже не наряжается везде и всюду, как в былые времена. Она может выбежать в магазин в оранжевом велюровом спортивном костюме, зато ее не увидишь без косметики и сережек. Этому правилу она никогда не изменяет.

Норма глянула на часы: почти полдевятого! Что ж Мэкки не звонит? Неужели до сих пор не доехал? «Боже! — ужаснулась Норма. — Не хватало еще, чтобы Мэкки попал в аварию и разбился! Мало мне одного несчастья? Тетя Элнер упала с дерева и сломала бедро, и в этот же день я стану вдовой?!» В восемь часов тридцать одну минуту Норма уже места себе не находила и готова была вновь схватиться за телефон, но тут раздался звонок, и она подпрыгнула.

— Послушай, Норма… — начал Мэкки. — Главное, не волнуйся.

По его голосу сразу можно было догадаться, что случилось несчастье. Не то что раньше, когда он начинал со слов: «Она жива-здорова, говорил же я тебе, не волнуйся». Норма затаила дыхание. Так и есть, подумала она, вот оно, самое страшное. Во рту у нее пересохло, сердце заколотилось пуще прежнего. Собравшись с силами, Норма стала готовиться к худшему.

— Не хочу тебя пугать, — продолжал Мэкки, — но пришлось вызвать «скорую».

— «СКОРУЮ»?! — взвизгнула Норма. — Боже мой! Перелом? Я так и знала! Сильно она расшиблась?

— Не знаю. Приезжай поскорей. Возможно, придется подписать кое-какие бумаги.

— Господи! Ей больно?

Мэкки отвечал с запинкой:

— Нет, не больно… — И повторил: — Приезжай поскорей.

— У нее перелом бедра? Молчи, сама знаю. Так я и думала. Говорила ей тысячу раз, чтоб не лазила на дерево!

Мэкки перебил ее:

— Норма, я тебя жду. Поторопись.

Ему не хотелось грубить жене и опять бросать трубку, но еще больше не хотелось говорить, что тетя Элнер потеряла сознание и до сих пор не пришла в себя. Он пока не знал, есть ли у нее переломы и насколько серьезно она пострадала. Приехав к тете Элнер несколько минут назад, он нашел ее под фиговым деревом, без чувств; подле нее сидела Руби Робинсон и щупала ей пульс, а еще одна соседка, Тотт Вутен, стояла рядом и рассказывала, что случилось.