"Охота на левиафана" - читать интересную книгу автора (Рид Майн)

7. КИТ, КОТОРЫЙ «ПОДМИГИВАЕТ». ТРУДНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Прыгая с кочки на кочку, мистер Рэнсом довел меня до вершины холма. Я говорю «довел», потому что я буквально шел по его следам, заметив у него особенный талант выбирать самые крупные кочки. В ту минуту, когда мы достигли вершины, он вдруг остановился и сделал мне знак не двигаться.

— Тише! — прошептал он. — Подойдите ко мне и посмотрите. Это стоит того.

Я повиновался и тихонько подошел. Оказывается, то, что мы приняли за вершину холма, было хребтом скалы, высоко поднимающейся над морем. Как раз напротив нашей скалы возвышалась другая, совершенно такая же. Эти скалы отделял друг от друга узкий пролив, соединяющий море с небольшой бухтой, окруженной со всех сторон утесами.

Но не на это хотел обратить мое внимание Рэнсом. Маленькую бухту заполнял собою кит — огромный, круглоголовый, могущий дать, и это было видно по первому взгляду, до восьмидесяти тонн жиру. Он расположился у самого устья канала, выставив из воды свою спину, как будто ему было поручено охранять вход в бухту. Так как вода была совершенно спокойна и до такой степени прозрачна, что можно было разглядеть камни и раковины на дне, то мы могли и кита видеть так же ясно, словно в аквариуме.

Это был самец примерно лет ста, если судить по белым пятнам около отверстий его дыхал. С нашего места мы видели, как его дыхала то закрывались, то открывались, — китоловы называют это «миганием». Такое любопытное зрелище доводится наблюдать не часто.

— Вот чего я никогда не видел, — сказал мне мистер Рэнсом, пока мы любовались «подмигивающим» китом. — И вообще я никогда не видел живого кита так близко, хотя занимаюсь этим ремеслом с самого раннего детства. Взгляните, как этот старый самец нежится! У него вид счастливее, чем у короля!

Ей-богу, он и вправду выглядел счастливее короля. Не могу выразить, какое странное впечатление произвело на меня это замечательное чудовище, которое я мог рассматривать, как простую форель или красную рыбу в садке. Через правильные промежутки времени кит вздыхал медленным и глубоким вздохом, выпуская воздух через дыхала. Иногда, словно играя, он легонько ударял по воде своим огромным хвостом, и вода шумела и пенилась, как за винтовым пароходом.

Мы долго наблюдали за ним. Как истые китоловы, мы не могли насытиться этим зрелищем. Но тут покой старого самца был резко нарушен.

В скале напротив была расщелина, наполненная льдом, — получился глетчер в миниатюре. Несмотря на то, что на земле кое-где еще лежал снег, солнце грело сильно. Под его жаркими лучами край глетчера неожиданно оторвался и упал в тихие воды бухты. Раздался шум, похожий на удар грома, и вода сильно взволновалась. Широкие круги пошли в том месте, куда упала ледяная глыба, и, расширяясь все больше и больше, исчезали у берегов. Кит тотчас же нырнул. Но вместо того, чтобы нырнуть вниз, вертикально, как обычно ныряют киты, он нырнул боком, не подняв своего хвоста над поверхностью воды. Из этого мы заключили, что бухточка недостаточно глубока.

Несмотря на захватывающее зрелище, мистер Рэнсом не забыл своих обязанностей по отношению к «Летучему облаку» и его команде.

Лишь только кит нырнул, мы вернулись на свой бивак, спустившись с холма гораздо скорее, чем поднялись на него.

— В лодку! — крикнул он еще издали нашим товарищам. — Скорей забирайте все!

Так как собрать вещи было недолго, то мы уже через несколько минут были в лодке, на своих местах и с веслами в руках.

Мы очень старались действовать бесшумно, но несмотря на все предосторожности, когда мы достигли входа в бухту, то не нашли кита: он уже скрылся. Целый час мы наблюдали и за бухтой, и за морем, но не заметили ни одного фонтана на море, ни даже легкого волнения на его поверхности. Ледяная глыба медленно отплывала от скалы, вода в бухте становилась такой же спокойной, как до ее падения. Но где же левиафан?

Этот вопрос, на который никто не мог ответить, был истинной головоломкой для большинства из нас, особенно молодых. Но только не для нашего рулевого, старого морского волка, и мистера Рэнсома, опытного китолова, несмотря на его молодость.

Когда наше терпение истощилось, рулевой сказал:

— Кит пошел на дно и там и остается. И, — добавил он с выражением отчаяния, — неизвестно даже, сколько времени он может там оставаться, если предположить, что это действительно круглоголовый. Вы уверены, что это круглоголовый?

Молодой офицер был до крайности недоволен этим вопросом, ставящим под сомнение его профессиональные познания.

— Уверен ли я, что меня зовут Рэнсомом? — резко ответил он. — Конечно, это был круглоголовый.

— Прошу прощения, сударь, — произнес рулевой, видя, что допустил неловкость. — Я не знал, что вы видели животное так близко. Но раз это круглоголовый, то невозможно определить, сколько еще времени он останется под водою. Они сидят на дне, как крабы.

— В путь! — скомандовал мистер Рэнсом, досада которого еще, по-видимому, не улеглась. — Бесполезно терять здесь время. Поглядим, что сталось с другими лодками, и вернемся на судно.

Мы выплыли в открытое море и вскоре соединились с остальными. Мистер Коффен, как старший, подал нам сигнал идти за ним.

Мистер Рэнсом был все еще удручен нашей неудачей, тем более, что он сам настаивал на этой несчастной экспедиции. Может быть, он находил некоторое утешение в сознании, что и две другие шлюпки потерпели позорное фиаско. Могу сказать даже, более позорное. В конце концов, мы хотя бы видели настоящего кита, а они встретили только одного finback и, конечно, не стали его преследовать.

Как бы то ни было, выражение лица Лиджа Коффена было мрачно и озабоченно. Мы это заметили тотчас же, как встретились с нашими товарищами. Обычно ему было несвойственно печалиться или досадовать в случае неудачи. В чем же причина его озабоченности?

Мы очень скоро узнали это. Небо покрылось тучами, ветер стал крепнуть, сильный бриз подул с берега, и на море, до сих пор спокойном, показались небольшие волны.

Мы ясно видели в открытом море «Летучее облако», но были отделены от него ледяным поясом шириною в две мили. Если бы ветер перешел в ураган или даже значительно усилился, нам было бы очень трудно преодолеть проходы.

Чтобы вполне закончить картину грозящего бедствия, надо отметить, что был уже поздний час. Солнце стояло низко, и что еще более затрудняло наше положение, так это туман, поднимающийся надо льдами и над морем. Пока это был довольно легкий туман, но по некоторым признакам можно было ожидать, что скоро он сгустится, он уже и начал сгущаться с подветренной стороны.

Когда все три шлюпки плыли уже вместе, мистер Коффен произнес зловеще и торжественно:

— Вот туман, не предвещающий ничего доброго. Мы еще видим «Летучее облако», но если туман начнет сгущаться с этой стороны, мы его больше не увидим.

Внимательно изучив направление ветра, он обернулся к нам и проговорил чуть спокойнее:

— Ну, если мы рассчитываем ночевать сегодня на борту «Летучего облака», надо поспешить. Налечь на весла! Вперед!

Все шлюпки слышали команду, и мы двинулись прямо по направлению к льдам. Но шлюпка старшего офицера шла быстрее остальных и уже проходила ледяное поле, тогда как остальные еще не дошли до него.

Мы заметили, что вид льдов переменился. Оторванные глыбы, гонимые ветром, бились по воле волн, сталкивались и разбивались одна о другую. Даже те, кто не был знаком с особенностями арктических плаваний, и те поняли грозящую опасность. Но мы ничего не могли поделать. Оставалось только идти вперед.

Обе лодки последовали по каналу за первой, стараясь держаться по возможности ближе к ней. Наша была второй, за нею, на расстоянии весла, следовала третья, под командой офицера Гровера. Три или четыре кабельтова мы шли довольно спокойно. Но глыбы льда, оторванные ветром от берега, загромоздили все свободное пространство: помимо ветра, очевидно, их несло еще подводное течение, и притом очень быстро. Мы могли это заключить по тому, как изменялось по отношению к нам положение «Летучего облака».

Сперва судно было прямо перед нами, потом оно оказалось с бакборта и продолжало удаляться в том же направлении, или, вернее сказать, мы удалялись от него а противоположную сторону.

— Что вы об этом думаете? — спросил мистер Рэнсом, обращаясь к Гроверу.

— Я думаю, наше положение скверно.

Этот ответ заставил нас встревожиться.

— Я это хорошо вижу и сам, — заметил мистер Рэнсом. — Но что мы могли бы предпринять?

— Самое лучшее — поторопиться выйти из этих льдов.

— То есть развернуться и направиться к берегу? Мы ведь прошли едва половину ледяного поля.

«Летучее облако» еще виднелось, но уже казалось призраком в сгущающемся тумане, а лодка Лиджа Коффена — точкой. Она подошла к концу ледяного пространства, и, по-видимому, ей удалось выбраться на простор. Нас же глыбы теснили все больше и больше, а идти предстояло не меньше мили. Наконец, канал стал настолько узок, что мы с трудом действовали веслами, льдины с глухим стуком ударялись о борта лодки.

Скоро положение стало так опасно, что оба офицера, каждый со своей шлюпки, с беспокойством глядели по сторонам, не зная, идти вперед или возвратиться. Выбор был вскоре сделан. Туман с моря стал настолько густ, что не было видно положительно ничего. Ветер поднимал и колыхал этот туман, походивший на тучи дыма над горящим лесом. И «Летучее облако», и шлюпка старшего офицера скрылись из глаз одновременно. Но нас это уже не слишком тревожило, так как даже если бы мы и видели их, то добраться до них все равно не было ни малейшей возможности.

— Правьте к берегу! — крикнул мистер Рэнсом мистеру Гроверу, решившись окончательно. — Вернемся на сушу! Это единственный шанс на спасение!

Мистер Гровер не колебался ни секунды. Да и то сказать: канал так сузился, что мы едва смогли повернуть шлюпку. Вследствие этого маневра лодка мистера Гровера очутилась впереди, а мы последовали за ней. Канал все суживался, льдины все наползали, и мы на самом деле могли оказаться в тисках. Все понимали размеры опасности: если бы наши лодки были раздавлены, нам не миновать гибели.

Иногда вы вынуждены были спрыгивать на лед и отталкивать льдины ногами, чтобы очистить проход, или вытаскивать лодку и тащить ее, как сани, через какую-нибудь огромную льдину, загораживающую путь.

Каждый сознавал, что речь идет о жизни и смерти. Между нами и вечностью — только лодка, только кедровая доска толщиною в полдюйма…

Еще полмили боролись мы со льдом. Китоловам часто приходится бороться с ним, и они боятся его так же, как ветра и волн. В конце концов, мы вышли из этой борьбы победителями, хотя и не без потерь. Ледяные глыбы кое-где повредили легкий корпус лодок.

Когда мы оставляли этот берег, дикий и пустынный, он казался нам отвратительным и негостеприимным. Сейчас, возвращаясь к нему спустя несколько часов, мы смотрели на него как на землю обетованную, текущую медом и млеком, и чувствовали себя счастливыми и благодарными за спасительное убежище.