"Ограбление «Зеленого Орла»" - читать интересную книгу автора (Старк Ричард)

Глава 1

— Они собираются это сделать, — сказала Элен. — Я знаю, они собираются это сделать в ближайшее время. — Дрожа, она обхватила плечи руками и покачала головой. — Сперва я думала, что это одни разговоры, что это обычный треп. Надеялась, что мой бывший муж получил хороший урок и побоится вернуться к прежнему. Но сейчас вижу, что он всерьез решился на это и собирается втянуть и Стена.

Доктор Годден спросил:

— Откуда у вас такая уверенность?

— Из-за человека, который приехал сегодня. Мой муж привез его из Пуэрто-Рико.

С доктором Годденом было легко говорить. Обняв колени руками и глядя на запутанный узор персидского ковра, она рассказывала ему обо всем, что ее тревожило, ничего не утаивая. Никогда в жизни она ни с кем так не говорила. Ни с родителями — они выслушивали ее только для того, чтобы отругать, их предвзятость была обидна и оскорбительна. Ни с Марти Фуско; теперь она понимала, что ее брак был своего рода бунтом против родителей. Марти был не в состоянии ни понять ее, ни помочь ей. Не было никого на всем белом свете, кому она могла бы излить душу, кто внимательно выслушал бы ее, постарался понять и помочь. Пока не появился доктор Годден.

Обратиться к психоаналитику ей посоветовал парень, с которым она встречалась до Фуско. Тогда она только рассмеялась, так как считала, что к психоаналитикам ходят лишь всякие знаменитости со сложными психическими проблемами — кинозвезды, писатели, политики. Обычные люди, такие, как она, обходятся без психоаналитиков. Однако Берт — так звали ее приятеля — пользовался услугами такого врача в надежде избавиться от глубоко засевшего в нем страха, что в нем есть склонность к гомосексуализму. В конце концов он уговорил Элен пойти к доктору Годдену. Вскоре после этого Берт перебрался в Нью-Йорк, в Гринвич-Виллидж, рассчитывая там решить свои проблемы. К этому времени Элен поняла, что в психоанализе есть смысл, и Регулярно ходила к доктору Годдену.

Он помог ей освободиться от укоренившегося в ней комплекса вины, о котором она даже не подозревала; этот комплекс заставлял ее совершать бессмысленные вещи, которые, как она поняла, только причиняли боль ей самой.

Как говорил доктор Годден, она и стремилась к боли, это вполне естественно, потому что она испытывала чувство вины перед родителями, а также перед Фуско, которого предала, подав на развод, когда его посадили в тюрьму.

Но разрыв с Фуско был правильным шагом, сказал доктор Годден, потому что ей нужен совсем другой человек. Фуско всего лишь символ бунта против семьи, нужды в котором уже нет. От гнета родителей она давно освободилась. Стремление к независимости и было истинной причиной развода с Фуско, хотя она и убеждала себя, что делает это ради Памелы.

И по отношению к Памеле она испытывала чувство вины, ей казалось, что она плохая мать, что она недостаточно любит свою дочь. Комплекс вины был сложным, неопределенным, смутным, она с трудом понимала что к чему, но они вместе анализировали ее поведение, чувства, мысли, занимаясь три раза в неделю по часу, по понедельникам, средам и пятницам, и каждая встреча все больше и больше приближала их к решению проблемы, но тут возникло это дело с ограблением, и все пошло насмарку; ей стало казаться, что она ни о чем другом никогда и не говорила с доктором Годденом.

Кошмар начался на прошлой неделе, когда Марти узнал, что так называемый организатор отдыхает после успешной операции в Пуэрто-Рико, и Стен решил оплатить Фуско дорогу, чтобы тот слетал к нему, поговорил с ним и привез его сюда.

И вот этот человек здесь, от разговоров они перешли к делу. Элен сидит в кабинете доктора Годдена и, обняв колени, смотрит на замысловатый узор ковра, чувствуя, как над ней нависает черная грозовая туча неизбежной беды. Прилетев из Пуэрто-Рико, организатор занялся подготовкой операции.

— Расскажите, что это за человек, — попросил доктор Годден своим мягким и спокойным голосом, совсем не театральным, как у тех гипнотизеров, которых показывают в кинофильмах; раньше она думала, что у всех психоаналитиков должен быть такой же голос. У него не было ни бороды, ни иностранного акцента, вообще ничего бросающегося в глаза. Обычный мужчина сорока пяти лет, хорошо одетый, лысый, лишь около ушей и на затылке были черные завитки. Носил очки в светлой пластмассовой оправе, глаза под стеклами очков всегда выражали искреннее сочувствие, никогда он не делал никаких записей, и, если положенный час кончался, он не торопил и не обрывал ее, даже тени недовольства не появлялось на его лице.

— Его фамилия Паркер, имени его я не знаю, — начала она свой рассказ. — Все зовут его Паркер. Мне он не нравится.

— Почему?

— ...Не знаю. Когда я смотрю на него, мне кажется — передо мной дьявол. Это, конечно, не так, на самом деле я не думаю, что он злой человек. Во всяком случае, он не из тех, кому жестокость доставляет удовольствие. Я не побоялась, например, оставить с ним Пему. Но в то же время...

—Что?

— Он не обидит Пему, но и не проявит заботы о ней. Если с ней что-нибудь случится, он и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь. Разве только, если ему почему-то будет это выгодно.

— Вы хотите сказать, что у него нет сердца?

— Ему безразличны люди. Он вообще лишен каких-либо чувств.

— Так не бывает, — сказал доктор Годден, и, хотя Элен не смотрела на него, по его голосу она почувствовала, что он мягко улыбается, — у всех есть чувства. Мы все ими обладаем — вы, я, любой человек. Даже ваш Паркер. Видимо, он прячет их глубже, чем большинство людей, в этом весь фокус.

— Тогда это все равно, что их нет, — возразила Элен. — Если они у него есть, но он их скрывает, значит, их и нет.

— Верно. Но вы видите этого человека только за работой. А в Пуэрто-Рико он, может статься, совсем другой. На отдыхе он расслабляется и дает волю своим чувствам.

Она покачала головой.

— Не могу себе такого даже представить. Чтобы он плакал? Или смеялся? Невероятно!

— Боюсь, — мягко заметил доктор Годден, — вы делаете из него какую-то мифическую фигуру.

— Не знаю. Видимо, вы правы. Это все потому, что дело становится все более реальным, и, если бы не он, этого бы не было.

— Вы говорили в понедельник, что его зовут организатором.

Ее всегда приятно поражало, что доктор Годден держит в памяти все, что она ему говорит. У него ведь есть и другие пациенты, и она платит ему лишь за то, что он выслушивает ее, он не обязан помнить все ее слова.

— Да, да, — сказала она. — Он прилетел из Пуэрто-Рико.

— Он уже встречался со Стеном?

— Сегодня Стен возил его на базу. Поэтому я и опоздала.

— Может быть, он решит, что операция слишком трудная, и скажет Стену, что за нее не стоит браться.

Элен упрямо покачала головой.

— Они возьмутся за нее, — сказала она. — Я знаю. Вижу по их глазам.

— Вместе с этим человеком?

— Непременно.

— Что вы видите в его глазах?

— Не знаю, это трудно объяснить. Во всяком случае, он явно готов взяться за это дело, и ничто его не остановит.

— Гм... Они назначили день?

— Не знаю.

— Скорее всего, это произойдет в день получки, не так ли? Или накануне. Когда ближайшая получка?

— Пятнадцатого. В следующий вторник.

— Через четыре дня. И они собираются так быстро все организовать?

— Не думаю. Помню, у Марта подготовка всегда занимала неделю или две, иногда даже больше. У них пока еще не хватает людей. Марти сказал, что в деле будут участвовать кроме них троих еще и другие.

— Тогда, наверное, это произойдет в следующую получку, — предположил доктор Годден. — Первого октября. Ну-ка, посмотрим — это будет четверг. Примерно через три недели. Вряд ли они захотят мозолить здесь глаза дольше. Если, конечно, вы правы и они действительно намерены устроить ограбление.

— Они сделают это, — сказала Элен обреченным тоном.

— Ну, впереди три недели. Пока еще только все начинается. Не стоит, по-моему, так отчаиваться. Вы знаете, о чем я сейчас думаю?

— О том, о чем вы мне говорили много раз, — ответила Элен, застенчиво улыбаясь и не отрывая глаз от узора ковра.

— Скажите мне это сами, — мягко, но настойчиво попросил доктор.

— Во мне сидит чувство, что я не заслуживаю ничего хорошего, и поэтому со мной и не происходит ничего хорошего. Я считаю, что они непременно пойдут на ограбление, и уверена, что их поймают, и я потеряю Стена. Потому что я его не заслуживаю. — Элен украдкой взглянула на доктора, на его доброе лицо, на его лысину, мерцающую в свете настольной лампы. Переведя взгляд снова на ковер, она прибавила: — Понимаю, что доля истины в моих предчувствиях есть. Но лишь доля. Марти ведь действительно поймали.

— Всего один раз, — сказал доктор Годден. — А сколько раз он совершал грабежи безнаказанно?

— Много, — ответила Элен.

Она уже привыкла говорить с доктором Годденом совершенно свободно и о чем угодно, в том числе о грабежах и других преступлениях. Словно священник, он неизменно проявлял сочувствие, ничего и никого не осуждал, никогда не склонял просто закрыть глаза на что-то. Хотя каждый раз был немного другим. Но разве кому-нибудь еще она могла сказать, что ее бывший муж — грабитель, что это стало его профессией? Большинство людей пришли бы в ужас и стали звонить в полицию и уж во всяком случае, прекратили бы с ней всякие отношения. А доктор Годден ко всему относился одинаково спокойно, без осуждения. Она могла говорить с ним обо всем, ничего не утаивая.

Вот и сейчас он спокойно увещевал ее:

— У вас нет никаких оснований считать, что они попадутся. В конце концов, все они, кроме Стена, профессионалы.

— Но даже если их сейчас и не поймают, — возразила она, прислушиваясь к своему чувству страха, — все равно ничего хорошего не будет. Стену захочется попытать счастья опять, и он станет таким же, как Марти. Или как этот Паркер.

— Понимаю, — сказал доктор Годден. — Вы боитесь, что Стен повторит судьбу вашего первого мужа.

Она поспешно кивнула, хмуро глядя на ковер.

— Многие женщины испытывали бы такое чувство, оказавшись в вашей ситуации. Но, откровенно говоря, из того, что вы рассказывали мне о Стене, у меня не складывается впечатления, что он захочет продолжить это занятие. Кто знает, может быть, это для него послужит полезным уроком и он станет лучшим мужем, чем был раньше.

Доктор Годден умеет так взглянуть на вещи, что на душе сразу же становится спокойнее. И ведь чаще всего он оказывался прав, потому что ее страхи, сомнения и предчувствия были продиктованы не чем иным, как внушенным ей в детстве комплексом неполноценности, который необходимо было изжить.

— Думаю, — сказала она растерянно, — думаю, что нам остается одно — ждать.

— Вы совершенно правы, — поддержал ее Доктор Годден.