"Убей меня завтра" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 9

Я поднялся и направился к двери.

– Позвоните в полицию, Тони, и расскажите им все, что произошло с вами. У меня нет времени.

– Подождите, Шелл! Я не могу им рассказать, чем мы занимались с Фредом. Я не могу им рассказать о пленках – они же за это могут засадить нас за решетку.

Я повернулся.

– Да, вы правы. Расскажите им только, что вас с Дженкинсом избили трое гангстеров. И вы хотите узнать, что сталось с Дженкинсом. Можете быть уверены, что гангстеры тоже ничего не расскажут о пленках.

С этими словами я открыл дверь и вышел. В коридоре он крикнул мне вслед:

– Куда вы? И почему так спешите?

– У меня нет времени, Тони. Мы должны найти эту пленку...

– Вы хотите искать пленку? Вы что, с ума сошли? Ведь вас уже дважды пытались убить!

– Возможно, что мы опередим гангстеров на несколько минут, и этих минут будет достаточно.

– За вами будут наблюдать, Шелл, и вас убьют. Джил мертв, Фред тоже мертв, я чувствую это. А потом погибнете и вы. Вас сразу же...

– Я не люблю людей, которые постоянно говорят о моей смерти, – сказал я. – Это ни к чему не приводит.

– О'кей! Я поеду с вами!

– Вы немедленно сядете за телефон и свяжетесь с полицией, черт бы вас побрал! Будет гораздо важнее, если вы останетесь здесь и присмотрите за собой и своей женой. – После небольшой паузы я добавил: – И за Лукрецией.

Бризант покрутил свои усы, потом тихо сказал:

– Хорошо, я останусь здесь, Шелл. Будьте осторожны.

– Ничего, с божьей помощью.

Тони повернулся и снова ушел в свою комнату. Я направился к выходной двери. Я как раз хотел ее распахнуть, когда услышал позади себя тихий голос:

– Шелл!

Я сразу понял, что это Лулу, и обернулся. Она стояла в коридоре и после нескольких секунд молчания подошла ко мне.

Она стояла близко и подняла голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Я почувствовал себя, как на празднике, когда заглянул в ее блестящие черные бархатные глаза. – Я все слышала, – сказала она. – Я слышала, как отец сказал, что вас собираются убить.

– Лу... мисс Бризант, я обо всем расскажу вам, когда вернусь. Но сейчас я должен идти, иначе эти птички меня опередят... И я даже не знаю, почему я все время думаю о птичках.

– Прошу вас, Шелл, скажите честно, вас кто-нибудь собирался убить? Кто-нибудь стрелял в вас?

– Кажется, да. Нет, не кажется, а точно. Но толку от этого все равно было мало.

– Но... почему в вас стреляли?

– Полагаю, чтобы всадить в меня пулю.

– Черт бы вас подрал, Шелл Скотт! Правда ли, что вас могут убить, если вы покинете этот дом?

Я вздохнул.

– Если я здесь задержусь, то шансы моих противников возрастут. Конечно, есть на свете индивидуумы, которые собираются сделать мне "бо-бо", но я вам могу сказать заранее, если верить поговорке, что рано умирают только хорошие люди, если это действительно так, то несколько сот лет мне гарантированы...

– Шелл, я не могу себе представить, что вас могут убить... Убить!

– Эти речи о смерти как раз и могут меня убить, – сказал я. – Мне нужно идти.

– Нет! Вы сумасшедший! Вы не должны уходить!

– Лукреция, жизнь и так достаточно серьезна, чтобы еще заранее думать о смерти.

– Ну, как хотите! – в гневе закричала она. – В таком случае уходите! Уходите и позвольте себя убить! Я рассмеюсь, когда вас убьют!

– Самое главное, смотрите за тем, чтобы это доставило вам удовольствие. А так как я через несколько минут встречусь со своей судьбой, то я должен получить что-нибудь памятное. Вы не находите?

Уголки ее рта немного приподнялись, но она не сказала ни слова.

– Во времена короля Артура, – продолжал я, – женщина дарила рыцарю, который уходил на войну, большой платок или что-нибудь в этом духе.

Я сделал паузу.

– Вы знаете, о чем я говорю?

– Думаю... думаю, что знаю, – сказала она.

– А в фильмах, когда бравый человек, улыбаясь, идет на битву, что он получает от своей дамы?

– Не знаю, – ответила она.

– Но послушайте, мисс Бризант, это серьезное дело и с этим не шутят. Поэтому я... Ну, чтобы быть честным... Я бы не хотел уходить, не пожав вашу руку, мисс Бризант.

– Ах вы, необузданный Спагетти, Макарони-Равиоли...

Конечно, она сказала совершенно другие слова, но больше по-итальянски я не знаю, и то, что она сказала, было очень запутано. Мне почему-то показалось, что она действительно в ярости.

Потом она внезапно замолкла, и лицо ее снова прояснилось, это милое чувственное лицо с волшебными черными глазами. Она взяла меня за запястья и положила мои руки на свои бедра, потом обвила мою шею руками и подняла вверх лицо.

Тихо и нежно она сказала:

– Мне так и хочется вас убить, вас, глупышка! – Она прижалась ко мне, и в следующее мгновенье я уже чувствовал ее горячие губы на своих губах...

Ну, что вы на это скажете, друзья?

Это был такой поцелуй, который начинался с губ, но пронзил всю мою анатомию, в глазах Лукреции горел Рим, на ее губах горела не только вся Италия, но и вся Европа с Бразилией в придачу.

Все ее тело прижималось ко мне, ее груди были совсем близко, ноги и бедра слегка покачивались, и это были такие чувственные движения, от которых появляются приливы гордости.

Потом она опустила руки и отступила на шаг.

– О'кей, Шелл, – сказала она, и ее голос был словно горячий ветер пустыни. – Теперь вы можете идти!

– Идти?

– Да, вы можете идти! – и с пафосом актрисы добавила: – И сделать то, что вы должны сделать!

– Но если я уйду, я не смогу делать то, что я хочу делать.

– Шелл, вы сказали...

– Неважно, что я сказал. Неужели вы думаете, что у меня есть желание ехать туда и позволить себя убить? Вы что, действительно считаете меня сумасшедшим? Я хочу...

В этот момент в коридоре появился мистер Бризант. Видимо, его привлекла громкая речь.

– Вы все еще здесь, Шелл?

Я взглянул на часы. Четверть четвертого утра. И медленно я опять вспомнил обо всем: убийство, гангстеры, магнитофонная лента. Последний раз я проверил, как у меня лежит пистолет в кобуре, и направился к двери.

Позади себя я услышал сладкий горячий голос:

– Будьте осторожны, Шелл! И возвращайтесь, возвращайтесь скорее!

– В этом можете быть уверены, – сказал я. – Кстати, вы не будете возражать, если я назову вас Лукрецией?

Она повернулась, а я вышел наружу, в темную ночь.

Вместе с первыми вдохами чистого воздуха в моей голове засела мысль, которую я ждал уже давно. Тони сказал, что он слышал скрип шин до того, как увидел саму машину. Когда покрышки скребут по асфальту, жженая резина оставляет после себя на асфальте заметные следы.

Фред Дженкинс тоже наверняка тормозил, когда хотел спрятать ленту, а так как считал, что его преследуют, то тормозил сильно, и шины наверняка оставили следы.

Я проехал два квартала по Палос-Верде, когда фары моей машины осветили следы на асфальте. Следы эти тянулись метров на десять. Кроме лучей фар моей машины и стоящего вдалеке дома, улица была пуста. Ни одной машины ни позади меня, ни впереди. Слева стояли дома, а справа вдоль тротуара тянулась чуть ли не двухметровая живая изгородь из олеандр, которую можно было применить как укрытие.

Я повернул машину направо и поставил ее таким образом, чтобы ее фары освещали эту изгородь. Потом я вытащил из бардачка карманный фонарик и вышел из машины. Я думал, что дополнительное освещение фарами поможет мне в розыске ленты. Это сократит мне поиск, а мне нужно было исчезнуть отсюда как можно скорее. Чем дольше я буду искать, тем более вероятно, что появятся типы, о которых я упоминал Лукреции, и возьмут меня в оборот.

Сегодня мне кажется странным, как я мог не подумать о том, что это дополнительное освещение может обратить на себя внимание любого пешехода или проезжающего, что на этом месте происходит что-то любопытное.

О'кей, никто не застрахован от ошибок. И кто сможет все предусмотреть, если его несколько минут назад поцеловала Лукреция Бризант?

Перед кустами и в кустах я ничего не нашел. Тогда я обеими руками отвернул ветки и сучья и протиснулся за изгородь, и почти в ту же секунду взгляд мой упал на бобину, валявшуюся метрах в трех от изгороди.

Когда я сделал первый шаг по направлению к ней, я увидел еще и нечто другое, что заставило меня на мгновение застыть и не двигаться с места. Я так привык видеть на Вилле маленькие компактные типовые домики, что двухэтажное здание сразу обратило на себя мое внимание.

Нижнюю часть здания я видеть не мог – я видел только крышу и парочку старомодных башенок по углам. Они высились в небе, с которого слабо светила луна.

Нижняя часть дома была скрыта толстой каменной стеной, которую я видел лишь расплывчато, поскольку лучи от фар моей машины заслонялись олеандровой изгородью. Я смог только разглядеть, что стена была метра три высотой и тянулась в обе стороны, постепенно теряясь в темноте.

Но у меня не было времени, чтобы разглядывать диковинный дом.

Я быстро подбежал к ленте, схватил размотанный конец, снова намотал его на бобину и сунул ее в карман куртки. После этого я вернулся обратно к изгороди и просунул сквозь нее голову.

Меня сразу осветили фары моего автомобиля, и я почти ничего не мог видеть. Но того, что я увидел, было достаточно.