"Приговор" - читать интересную книгу автора (Бейкер Ричард)

ГЛАВА 2

Пока Фарон удалился в темный тихий уголок штудировать магические книги и готовить заклинания, остальные складывали вещи и собирались в дорогу. Они были до ужаса не готовы к долгому путешествию по Поверхности; у Халисстры и Данифай вообще не было ни вещей, ни припасов. Мензоберранзанцы предусмотрительно захватили свои вещи перед бегством из Чед Насада, но их запасы истощил долгий путь до Города Мерцающих Сетей.

Пока они дожидались Фарона, Халисстра решила более подробно осмотреть развалины. Она имела некоторую склонность к науке, а изучение древнего города было ничем не хуже любого другого способа отвлечься от мыслей о последних, полных ужаса часах ее родного города. Другие занимались всякими мелочами в лагере или терпеливо ждали в самой глубокой тени, которую только смогли отыскать. Халисстра собрала свои немногочисленные вещи и направилась прочь из разрушенного двора. Взгляд ее упал на Данифай, тихо сидящую на коленях в тени обвалившейся арки и спокойно наблюдавшую за уходящей хозяйкой.

— Пойдем, Данифай, — помедлив, велела Халисстра.

Ей не нравилась мысль оставить служанку одну с мензоберранзанцами. Данифай годами хорошо служила ей, но обстоятельства изменились.

Служанка спокойно поднялась и последовала за ней. Халисстра провела ее сквозь осыпающийся остов дворца, окружавший внутренний двор, и они вышли на широкий проспект, пронизывающий центр древнего города. Воздух заметно прогрелся примерно за час, прошедший с восхода солнца, но все еще был мучительно холодным, и великолепие дня, казалось, еще усиливалось хрустальной прозрачностью небес. Две женщины остановились, ослепленные на несколько долгих мгновений солнечным светом.

— Плохо, — проворчала Халисстра. — Я так щурюсь, что не вижу даже собственной руки прямо перед лицом.

Даже когда она сумела открыть глаза, то не увидела ничего, кроме ярких, причиняющих боль пятен.

— Вейлас говорит, что со временем к дневному свету можно привыкнуть, — сообщила Данифай. — Теперь, когда я на собственном опыте узнала, что это такое, мне с трудом в это верится. Хорошо, что мы собираемся скоро вернуться в Подземье. — Халисстра услышала рядом легкий треск, и Данифай вложила ей в руку полоску ткани. — Завяжите глаза, госпожа. Возможно, это поможет.

Халисстра сумела соорудить из куска темной материи импровизированную вуаль. Это действительно помогло ослабить жестокое сверкание солнца.

— Так лучше, — сказала Халисстра.

Данифай оторвала от своей одежды еще одну маленькую полоску и повязала себе на глаза, пока ее госпожа рассматривала руины. Халисстра предполагала, что дворец, в котором они нашли кров, был одним из самых значительных зданий, и это было вполне логично. Создавать магические порталы нелегко, и их часто размещали в укромных или неусыпно охраняемых местах. Спереди дворец украшала колоннада, а через проспект стояло еще одно величественное сооружение — храм или, может быть, что-то вроде суда. В архитектуре зданий было нечто знакомое.

— Неферезы, — произнесла она. — Видишь квадратные основания колонн и стрельчатые арки окон?

— Я думала, города неферезов летали в воздухе и были полностью уничтожены каким-то магическим катаклизмом, — отозвалась Данифай. — Как же могло уцелеть такое?

— Это мог быть один из их преемников, — ответила Халисстра, — построенный после того, как потерпели неудачу великие мифаллары древних неферийских городов. Они, должно быть, во многом унаследовали их архитектурные черты, но должны были стать более земными, не столь магическими.

— Там, наверху, надпись, — заметила Данифай, указывая на фасад разрушенного здания. — Там… над колоннами.

Халисстра проследила за ее жестом.

— Да, — согласилась она. — Это неферийский.

— Вы можете прочесть это? — спросила Данифай.

— Я изучала несколько языков — Общий, Высокий неферийский, Иллускан, даже кое-что из драконьего, — ответила Халисстра. — В наших библиотеках хранится множество очаровательных историй и могущественных знаний, записанных на различных языках. Я завела обыкновение изучать такие вещи еще больше ста лет назад когда думала, что смогу отыскать какое-нибудь забытое заклинание или секрет, способные помочь в борьбе против моих соперников. Вышло так, что я ничего такого не нашла, но зато обнаружила, что мне нравится сам процесс обучения.

— И что же здесь написано?

— Я не уверена в некоторых словах, но думаю, надпись гласит «Верховный Зал Правосудия, Хлаунгадат — Там, Где Свет Истины, Нет Места Лжи».

— Какая глупая сентиментальность.

Халисстра указала на окружающие их развалины и добавила:

— Сама видишь, до чего она их довела. Однако это название, Хлаунгадат, мне знакомо. Я видела карты Верхнего Мира. Вейлас правильно определил, где мы находимся.

— Даже мужчина время от времени может что-нибудь сделать правильно, — сказала Данифай.

Халисстра улыбнулась и повернулась к руинам, высматривая еще что-нибудь интересное.

Быстро промелькнуло что-то рыжевато-коричневое и проворное и скрылось из виду. Халисстра на мгновение застыла, уставившись туда, где она заметила это: в пролом в каменной кладке стены неподалеку от них. Там теперь ничто не двигалось, но с другой стороны донесся звук осыпающихся камней. Не отводя взгляда, жрица коснулась руки Данифай.

— Мы здесь не одни, — жестами передала она. — Назад к остальным — быстро!

Они вместе попятились из дворца правосудия, снова на улицу. Когда они повернулись, чтобы вернуться по своим следам, что-то длинное и низкое, покрытое чешуей песочного цвета выскользнуло на дорогу. Его короткие крылья явно не могли бы удерживать существо на лету, но мощные когти и разинутая пасть были развиты гораздо лучше. Дракон помедлил; поднял голову, чтобы разглядеть двух дроу, стоящих перед ним посреди улицы, и довольно зашипел. В нем было верных пятьдесят футов от носа до хвоста. Громадное, сильное существо, со сверкающими хитростью и злобой глазами.

— Спаси нас Ллос! — выдохнула Данифай.

Две женщины принялись пятиться в другую сторону, под прямым углом к дворцу, где дожидались их спутники. Дракон неспешно последовал за ними, переваливаясь на ходу с боку на бок.

— Он гонит нас прочь от остальных, — проворчала Халисстра.

Она почувствовала спиной каменную стену и рискнула быстро оглянуться. Они были прижаты к зданию и двигались вдоль него, пытаясь держаться на прежнем расстоянии от монстра. Несколькими футами далее зиял вход в темный проулок. Халисстра мгновение колебалась, потом схватила Данифай за руку и рванулась в узкую щель со всей прытью, на какую была способна.

Что-то поджидало их в сумраке переулка. Прежде чем Халисстра успела резко затормозить, перед нею уже возвышалось высокое золотистое существо, полульвица-полуженщина, красивая и грациозная. С холодной, жестокой улыбкой женщина-львица протянула руку и погладила Халисстру по щеке. Ее прикосновение было прохладным, успокаивающим, и в тот же миг дроу почувствовала, как ее страх, ее решимость, сама ее жизненная сила неспешно утекают прочь. Как в тумане, она потянулась отбросить руку существа от своего лица.

— Не бойся, — сладкозвучно произнесло существо. — Ляг тут и отдохни немножко. Ты среди друзей, и с тобой не случится ничего плохого.

Халисстра стояла, словно парализованная, понимая, что слова существа бессмысленны, но не имея сил сопротивляться. Данифай рывком развернула ее к себе и с силой шлепнула по лицу.

— Это ламия! — выкрикнула она. — Она пытается обмануть вас!

Ламия раздраженно зарычала, ее прекрасные черты сделались вдруг грубыми и жестокими.

— Не сопротивляйся, — произнесло существо, уже менее приятным голосом.

Халисстра чувствовала, как заклинание существа обволакивает ее, лишает решимости, пытается подчинить ее волю своей. Она понимала, что если бы поддалась, то с готовностью последовала бы навстречу смерти, даже лежала бы беспомощно, пока ламия пожирала бы ее, если бы та попросила, но ожог от пощечины Данифай разбудил ее волю, чтобы она могла сопротивляться сладким речам существа.

— Мы дроу, — сумела выдохнуть Халисстра. — Нашу волю не сломить таким, как ты.

Ламия в ярости оскалилась и выхватила бронзовый кинжал, но Халисстра и Данифай уже пятились из темного переулка на солнце.

— Дракон исчез, — на языке жестов сказала Данифай.

Халисстра покачала головой.

— Иллюзия. Нас обманули, — так же, жестами возразила она.

Что-то еще висело посреди улицы, бледный колышущийся фантом, величиной примерно с ту тварь, которую они видели прежде, и они расслышали протестующее шипение, доносящееся словно издалека.

— Иллюзия, — с досадой сплюнула Данифай.

Драконье шипение продолжало звучать где-то в закоулках сознания, сопровождаемое иным, более настойчивым шепотом и тенями. Казалось, что здания дрожат и исчезают, а вместо них появляются совсем другие развалины. Смутно различимые ужасные существа выскакивали из камня, перекрывая путь к отступлению. Появились призрачные дроу в великолепных одеяниях, улыбающиеся и счастливые, они звали присоединиться к ним в их радостном веселье, а для этого сначала сдаться.

Ламия мягко выскользнула на улицу вслед за женщинами, держа кинжал за спиной.

— Может, вы и сумеете некоторое время сопротивляться нашим чарам, — промурлыкала она, — но, в конце концов, мы все равно справимся с вами. — Она вновь протянула руку. — Ты не позволишь мне утолить твои печали? Не позволишь снова прикоснуться к тебе? Все было бы настолько проще.

Глаза Халисстры уловили стремительное, грациозное движение, и она быстро бросила взгляд налево. Еще одна ламия, на этот раз самец, вскочила на стену, под прикрытием которой они отступали. Он был бронзовый и красивый, гибкий, рыжевато-коричневый, и он улыбался им жестокой улыбкой.

— Ваш путь, должно быть, был долгим и трудным, — медовым голосом заговорил он. — Не расскажете ли мне о своих странствиях? Мне так хочется послушать.

Из темного входа во дворец правосудия появилась третья ламия.

— Да, в самом деле, расскажите нам, — проникновенно пропело чудовище. — Может ли быть более приятный способ скоротать время, правда? Отдохните, отдохните и позвольте нам позаботиться о вас.

Существо опиралось на длинное копье и блаженно улыбалось им.

Халисстра и Данифай переглянулись и ринулись бежать.

Громф Бэнр, Архимаг Мензоберранзана, был недоволен. Хотя бунт рабов удалось подавить без особых хлопот, его сильно тревожило, что столько мужчин-дроу сообща выступили против правящих матерей. Мало того, они выступили против города заодно с порабощенными представителями других рас. Это свидетельствовало о безнадежном, долго подавляемом страхе, но кроме того, кое о чем еще — это предполагало скрытого врага, который нашел способ дать страху голос и цель. Дроу просто не способны настолько легко объединяться друг с другом, чтобы тайно обрел форму и вырвался на волю уже в готовом виде заранее скоординированный мятеж.

Настороженное временное затишье, окутавшее город после подавления бунта и смерти лич-иллитида, казалось Громфу злорадным и коварным.

Он встал из-за письменного стола и принялся мерить шагами кабинет, размышляя. Крыса Киорли, его домашний питомец, без всякого интереса наблюдала за ним, закусывая ломтиком рофьего сыра.

Вид крысы почему-то напомнил Архимагу, что он уже некоторое время не получал вестей от Фарона. Этот самоуверенный хлыщ докладывал, что Чед Насад в состоянии хаоса. Пожалуй, пора связаться с ним.

Громф вышел через сводчатый проход в открытую шахту и левитировал в верхнюю комнату, служившую ему кабинетом для работы с магическими кристаллами. По необходимости она была защищена чуть менее надежно, чем остальные части его владения, поскольку Архимагу требовалась определенная степень проницаемости для магических воздействий, чтобы его разум мог выходить во внешний мир, за пределы его дворца. Оказавшись в комнате, он сел, скрестив ноги, перед низеньким столом, на котором покоился огромный хрустальный шар.

Делая пассы старческими руками, он пробормотал слова, приводящие магический кристалл в действие, и приказал: «Покажи мне Фарона Миззрима, дерзкого щенка, который думает, что когда-нибудь сумеет занять мое место».

Последнее, строго говоря, было не так уж необходимо, но Громф решил, что полезно выплеснуть свое недовольство вслух, прежде чем пытаться смотреть в магический кристалл.

Шар начал сереть, потом сделался молочно-белым, в нем завихрился туман, потом он внезапно полыхнул сиянием. Громф выругался и отвел взгляд. На миг он поверил, что Фарон изобрел какое-то новое заклинание, чтобы отучить врагов шпионить за ним, но вскоре Архимаг узнал это необычное сияние.

Дневной свет.

Гадая, что бы это Мастер Магика мог делать на поверхности, Громф прикрыл глаза рукой и посмотрел снова, на этот раз пристальнее. Он увидел Фарона, сидящего у обвалившейся стены за изучением книг заклинаний. Никого из остальных темных эльфов, сопровождавших мага, видно не было, хотя неподалеку Громф разглядел арку, ведущую в до отвращения ярко освещенный внутренний двор.

Крохотное изображение Фарона подняло взгляд и нахмурилось. Маг почувствовал, что Громф подглядывает за ним, как, вероятно, почувствовал бы любой понимающий толк в магии. Фарон сделал руками несколько беззвучных пассов, и изображение исчезло. Маг сотворил заклинание, не позволяющее видеть его в магическом кристалле, хотя вполне возможно, что он понятия не имел, кто это шпионит за ним.

— Ты думаешь, что так легко отделаешься от меня? — произнес Громф, уставившись в серую мглу.

Он сцепил пальцы перед собой и прочел собственное заклинание, ментальный посыл, обеспечивающий передачу сообщения напрямую странствующему магу:

— Где ты? Что случилось в Чед Насаде? Что вы намерены делать дальше?

Он сосредоточился на приеме ответа Фарона — заклинание передавало ответ собеседника через несколько минут. Время тянулось медленно, Громф уставился в высокое узкое окно комнаты, ожидая ответа младшего мага.

Он ощутил легкое прикосновение слов Фарона, вспыхнувших в его мозгу:

— Анаврок. Чед Насад уничтожен восстанием и каменным огнем. Молчание Ллос распространилось и сюда. Мы теперь ищем жреца Варауна в надежде получить ответы.

После этих слов контакт прервался. Данное заклинание не позволяло вести долгие беседы, но Фарон ответил на вопросы Громфа с несвойственной ему четкостью.

— Чед Насад уничтожен? — выдохнул Громф.

Это следовало немедленно проверить. Он вновь повернулся к хрустальному шару и велел показать Город Мерцающих Сетей. Спустя мгновение туман рассеялся и явил взору Архимага полную катастрофу.

Там, где стоял Чед Насад, теперь виднелись лишь отдельные нити паутины из известняка, с которых медленно скатывались капли в черную бездну, словно расплавленное стекло с трубки стеклодува. От зловещих дворцов и вскарабкавшихся на стены пещеры замков не осталось практически ничего.

— Спаси нас Ллос, — пробормотал Громф, слабея при виде этой картины.

Он не испытывал особой любви к Городу Мерцающих Сетей, но несчастье, сокрушившее Чед Насад, могло со временем повториться в Мензоберранзане. Чед Насад был городом почти столь же большим и таким же могущественным, как сам Мензоберранзан, но Громф своими глазами видел его полный крах. Он удивился бы, окажись там невредимым хоть одно здание из двадцати.

Громф всматривался в кристалл под разными углами, стараясь, насколько возможно, разглядеть оставшихся в живых, но главная пещера практически полностью обезлюдела. Среди тлеющих развалин он заметил немало обгоревших трупов, но те дроу, что спаслись из горящего города, явно попрятались в соседних пещерах. Громф не мог увидеть их с помощью магического кристалла, поэтому спустя некоторое время он решил, что его старания бессмысленны, и позволил хрустальному шару погаснуть. Архимаг долго сидел в тишине, рассеянно уставившись в потемневший шар.

— Итак, должен ли я поделиться этим с дорогой Триль? — спросил он себя, пробудившись, наконец, от задумчивости.

Ему стало известно нечто, чего верховные матери, по-видимому, не знали, а это всегда давало дополнительные преимущества. Проблема состояла в том, что Громф понятия не имел, какую пользу он мог бы извлечь из утаивания этого знания, а угроза провала в случае попытки воспользоваться тем, что он узнал, была слишком очевидна. Зная, что молчание Ллос простирается за пределы Мензоберранзана, он мог бы бросить прямой вызов жрицам — если бы собирался делать это, — но даже противопоставь он всю мощь Магика правящим Домам, что останется в случае его успеха? Скорее всего, картина вроде догорающих развалин Чед Насада. Более вероятно, что те из мастеров магической школы, кто останется верным своим Домам, задушат всю эту чепуху в зародыше.

«Нет, — решил Громф. — Я не революционер, озабоченный свержением старого порядка, — во всяком случае, пока».

Кроме того, наиболее вероятной причиной всех бед является какая-нибудь новая коварная западня, подстроенная изобретательной Ллос. Громф не удивился бы, если бы Паучья Королева без объяснений полностью замолчала просто для того, чтобы посмотреть, кто рискнет воспользоваться временной «слабостью» ее жриц. Это означало, что рано или поздно Ллос надоест эта игра, и она вернет благосклонность своим жрицам. Если это случится, было бы весьма прискорбной глупостью показать, что твоя преданность установленному порядку невелика. Нет, самым мудрым будет довести до Триль то, что он узнал, и убедиться, что Мать Бэнр не утаит эти сведения. В словах Фарона несколькими быстрыми мазками была нарисована картина смертельной опасности для Мензоберранзана, а Громф не желал войти в историю как Архимаг, позволивший уничтожить свой город.

Вздохнув, он поднялся и беззвучно спустился обратно по шахте. Он очень надеялся, что Триль занята сейчас каким-нибудь щекотливым делом, чтобы он смог получить маленькое удовольствие, прервав ее новостями, которые не могут ждать.

— Речь не о том, куда нам отправиться дальше, — заметил Фарон, криво усмехнувшись. — Речь о том, как нам выбраться из Хлаунгадата живыми.

Мастер Магика был измучен. Пыль смешалась на его лице с кровью и потом, и он настолько устал, что в полном изнеможении свалился в тени высокой разрушенной стены. Давно истратив все полезные в бою заклинания, он выпускал огненные стрелы из тонкого черного стального жезла. Фарон бросил взгляд на небо, будто прикидывая, сколько времени осталось до темноты, и вздрогнул.

— Неужели это проклятое солнце никогда не сядет?

— Поднимайся, маг, — велела Квентл. — Если мы начнем отдыхать, то умрем.

Она тоже дрожала от изнеможения, но оставалась на ногах. Змеи на ее плети все еще извивались и угрожающе шипели, покрытые чужой запекшейся кровью, но из неприятной раны над левым глазом жрицы сочилась кровь, а два отверстия в порванной и смятой кольчуге говорили о том, насколько близка она была от гибели в когтях какого-то громадного чудовища с серой шкурой и паучьими глазами.

— Усталые, мы легче поддаемся волшебным уговорам и иллюзиям ламий, — сказала Халисстра. — Лучше погибнуть сражаясь, чем попасть под власть такой твари.

Она была в том же состоянии, что и все остальные. С того момента, как они с Данифай спаслись при первой встрече с монстрами, прошли долгие часы сражений на улицах и в пустых зданиях разрушенного города. Сначала большой прайд ламий пытался справиться с отрядом при помощи своих чар, но дроу, зная об их магической силе, не стали легкой добычей. Халисстра и другие готовы были сразиться с львоподобными чудищами, но ламий — существа коварные и трусливые — уклонились от боя и вместо этого волну за волной насылали на отряд дроу своих заговоренных рабов. Может, ламиям и недоставало физической отваги, но мантикорам, асаби, горгульям и прочим разнообразным существам, находившимся под их властью, ее уж точно было не занимать.

— Меня не устраивает ни то, ни другое, — проворчала Квентл. Она медленно обернулась, оглядывая окружавшие их стены и сооружения в поисках выхода. — Так.

Как раз вон за теми домами видна пустыня. Может, они отвяжутся от нас, если мы покинем город.

— Неразумно, госпожа, — сказал Вейлас. Он сидел на корточках под аркой, ведущей в их временное убежище, в ожидании следующей атаки. — Как только мы выйдем из-под защиты стен, они будут точно знать, где мы. На открытом месте нас будет видно за мили, даже в наших пивафви — они не рассчитаны на то, чтобы прятать нас на равнине при ярком свете дня. Для нас лучший способ обороны — прятаться.

Рилд устало кивнул. Он стоял у другого прохода, его огромный меч отдыхал на плече.

— Они окружат нас и разделаются с нами, — сказал Мастер Мили-Магтира. — Давайте продолжим перемещаться среди руин и будем надеяться, что ламий… Ах, проклятие. У нас снова гости.

Где-то в лабиринте разрушенных стен зашуршали осыпающиеся камни, словно что-то большое подкрадывалось поближе.

— Следите за иллюзиями, — напомнила Халисстра.

Она поудобнее перехватила жезл и подергала щит, проверяя, надежно ли он прикреплен к руке. Позади нее пригнулась к земле Данифай с длинным кинжалом в руке. Халисстру вовсе не радовало, что у ее пленницы теперь есть оружие, но в данный момент они нуждались в любой помощи, и можно было не сомневаться, что Данифай не меньше остальных заинтересована в том, чтобы не стать добычей обитателей Хлаунгадата.

Ламий придумали нечто новое. Через пролом в стене, охраняемый Джеггредом, хлынула волна ящероподобных асаби, свирепых тварей с кривыми саблями и мечами, зажатыми в чешуйчатых лапах. Они, яростно шипя, налетели на дреглота. Еще три атаковали Вейласа, в то время как пара горгулий перелетели через стену и упали посреди разрушенного здания позади Рилда, каждым ударом могучих черных крыльев вздымая чудовищные облака пыли. Мастер Оружия с проклятием крутанулся, поворачиваясь лицом к оказавшейся за спиной опасности.

Джеггред свирепо взвыл и прыгнул навстречу лавине асаби, отбивая сверкающие клинки, щелкая зубами и полосуя воинственных ящериц своими страшными когтями. Заросший белой шерстью демон орудовал всеми четырьмя руками и устроил настоящую бойню, но даже Джеггред начал уставать. Он стал пропускать удары, от которых, при его сверхъестественной ловкости, должен был бы увернуться. Он неловко заслонился от удара сверкающего лезвия кривой сабли большой левой рукой, и между локтем и запястьем у него зияла длинная кровоточащая рана. Другой клинок полоснул его по туловищу, и по поросшей белым мехом груди заструился красный ручеек. Дреглот взревел от ярости и принялся за дело с удвоенной силой.

Рилд дрался с горгульями, Халисстра и Квентл кинулись ему на помощь. Квентл хлестнула одну из тварей плетью. Змеи обернулись вокруг когтистых лап существа и вонзили зубы в каменную плоть, но горгулья отчаянно рванулась вверх и, сбив жрицу с ног, поволокла ее по пыльным камням. Фарон вскинул жезл, готовясь поразить монстров смертоносными молниями, но развернулся на пол-оборота и упал. Его правое плечо было пробито арбалетным болтом. Жезл выпал из его руки.

— Крыши! — прокричал маг.

Халисстра попятилась прочь от горгулий и, щурясь, осмотрела яркое небо в поисках новой угрозы. Желтовато-коричневые пятна виднелись наверху высокой стены ярдах в сорока-пятидесяти, горстка ламий, вооруженных тяжелыми арбалетами и внимательно высматривающих возможность выстрелить в гущу боя. Их красивые лица искажали злобные гримасы. На ее глазах одна из тварей выстрелила в Рилда. Болт просвистел за головой Мастера Оружия, ободрав мох с искрошившейся каменной стены рядом с ним. Рилд отпрянул.

— Кто-нибудь, займитесь стрелками! — рявкнул он, рубясь с горгульями.

Мгновением позже в Рилда полетело еще две стрелы. Одна отскочила от его нагрудника, но другая ударила его в правый бок в тот момент, когда он поднял руку с зажатым в ней Дровоколом. Болт угодил в незащищенное место под мышкой. Рилд, шатаясь, сделал два шага и рухнул в пыль.

Халисстра дотянулась и подхватила жезл Фарона.

— Помоги Квентл, — велела она Данифай.

Она направила оружие мага в ламий на высокой стене. Халисстра кое-что знала о том, как пользоваться такими штуками, — знание, которое она при обычных обстоятельствах предпочла бы скрыть, но положение было отчаянное. Она произнесла слова заклинания, и стрелы пурпурного света ударили в первую из ламий, сбив существо со стены в облаке каменных осколков. Среди пыльных руин эхом перекатился грохот. Она прицелилась в следующую ламию, но монстры были не глупы. Они разом покинули свой высокий насест, попрыгав за стену, чтобы спастись от молний.

Из тени задней стены снова вступил в битву Фарон, вооруженный другим жезлом. Из этого вылетали слепящие огненные стрелы, которые он направил в горгулий над головой. Вопя от боли, чудовища захлопали крыльями и устремились прочь, хотя одна из них, отравленная плетью Квентл, не улетела далеко. Ее крылья сложились, и она упала между крыш на некотором расстоянии от двора.

Вейлас покончил с последним из нападавших могучим ударом с обеих рук, едва не перерубив существо надвое. Джеггред стоял среди целой кучи тел асаби, бока его тяжело вздымались. Маг быстро огляделся и заметил лежащего на земле Рилда.

— Проклятие, — пробормотал он.

Фарон опустился на колени подле Мастера Оружия и перевернул его. Рилд умирал. По торчащей в груди стреле струилась кровь, он боролся за каждый вдох, на серых губах пузырилась кровавая пена. Маг нахмурился, потом взглянул на Квентл.

— Сделай что-нибудь, — сказал он. — Он нужен нам.

Квентл сложила руки на груди и с хмурой гримасой ответила:

— К несчастью, Ллос в данный момент не считает нужным даровать мне врачующие заклинания, а я уже истратила почти всю исцеляющую магию, которую взяла с собой. Я мало что могу для него сделать.

Халисстра прищурилась, размышляя. Снова ей не нравилось то, что она собиралась сделать, но теперь жрица предполагала получить некоторую выгоду, раскрыв свой секрет. Если она докажет свою полезность, мензоберранзанцы сто раз подумают, прежде чем избавиться от нее.

Кроме того, пришло в голову Халисстре, они, скорее всего, уже знают.

— Подвинься, — спокойно сказала она. — Я могу помочь ему.

Квентл и Фарон с подозрением смотрели на нее.

— Как? — осведомилась Квентл. — Ты хочешь сказать, что Ллос не оставила тебя своей милостью?

— Нет, — ответила Халисстра. Она опустилась на колени рядом с Рилдом и осмотрела его. Надо спешить. Если он умрет, то будет недосягаем для ее помощи. — Ллос отказала мне в заклинаниях так же, как отказала Квентл и, вероятно, всем остальным жрицам нашего народа. Однако у меня есть возможность исцелять другим способом.

Потом она запела. Ее песня была похожа на странный погребальный плач, нечто мрачное и жуткое, говорящее о преклонении дроу перед красотой, честолюбии и мастерски исполненных черных деяниях. Халисстра играла голосом, выпевая древние слова песни, призывая магию плача, потом взялась за стрелу и вырвала ее из раны.

Рилд дернулся, широко раскрыв глаза, и кровь хлынула Халисстре на руки, но рана закрылась, остался лишь морщинистый рубец, и Мастер Оружия, закашлявшись, очнулся.

— Что это было? — простонал он.

— И действительно, что это было? — повторила Квентл. Она подозрительно глядела на Халисстру. — Не то ли, что я думаю?

Халисстра кивнула и встала, вытирая кровь с ладоней.

— В моем Доме существует традиция, что женщины, имеющие к тому способности, могут изучать искусство баэ'квешел, темных бардов. Как видите, в песне есть сила, нечто, что мало кто из нашего народа дает себе труд изучить. Я училась тайному знанию бардов.

Рилд сел, уставившись на свой нагрудник и валяющуюся в пыли окровавленную стрелу. Потом он взглянул на Халисстру.

— Ты исцелила меня? — спросил он.

Халисстра подала ему руку и помогла подняться на ноги.

— Как заметил твой друг Фарон, ты слишком нужен нам, чтобы позволить тебе доставить нам неудобство своей смертью.

Рилд встретился с ней взглядом, явно подыскивая слова для ответа. Благодарность была не тем чувством, которое большинство дроу считали обязывающим к чему-то. Мастер Оружия, наверно, задумался, что делать Халисстре с изъявлением его признательности.

Она избавила его от дальнейших трудных размышлений, переключив внимание на Фарона, и протянула магу стальной жезл.

— Вот, — сказала она. — Ты выронил его.

Фарон склонил голову:

— Признаюсь, я был поражен, увидев, что ты владеешь им, но я слышал, как ты пела в Чед Насаде. Просто стыд, что я не сумел сложить два и два.

— Давай я осмотрю твою рану, — предложила Халисстра.

Она вновь запела исцеляющую песнь и залечила рану Фарона.

Она осмотрела бы и остальных и помогла бы им, если бы сумела, но Квентл остановила ее.

— Больше никто не умирает, — заявила верховная жрица. — Мы должны идти, или наши враги наверняка налетят снова. Вейлас, веди. Держи направление к наружной стене, чтобы мы могли выбраться в пустыню, если решим бежать.

— Очень хорошо, госпожа Бэнр, — уступил проводник. — Будет, как вы скажете.