"Вдоводел" - читать интересную книгу автора (Резник Майк)

Глава 15

Найтхаук сидел в баре рядом с Ящерицей Мэллоем и во все глаза смотрел, как танцует Жемчужина Маракаибо. Его стакан стоял нетронутым, тонкая сигара потухла. Святой Ролик застыл на стойке в дюйме от левой руки молодого человека.

Рождественский Пастырь вошел в казино, заметил Найтхаука и направился прямо к нему. Скучающим взглядом окинул полуголую танцовщицу с синей кожей, заказал виски, взгромоздился на высокий стул.

— Закрой рот. Джефф. Мало ли что может в него залететь.

— Помолчите; — бросил Найтхаук, не отрывая взгляда от плавающей сцены.

— Я лишь пытался оказать тебе услугу. — Рождественский Пастырь пожал плечами. Кивком поприветствовал Мэллоя, подождал, пока ему принесут стакан, пригубил, протянул руку, чтобы погладить Ролика. Тот дозволял Рождественскому Пастырю прикасаться к себе, но не выказывал ни интереса, ни удовольствия, отказываясь мурлыкать или подкатиться ближе.

Наконец выступление закончилось, и Мелисенд покинула сцену.

— Никогда не отвлекайте меня, когда я смотрю, как она танцует. — Найтхаук наконец-то повернулся к Рождественскому Пастырю.

— Она не исчезнет, если ты выкроишь несколько секунд, чтобы поздороваться с другом. — Рождественский Пастырь поднялся. — Пройдем в кабинку. Сидеть там гораздо удобнее, а я — старик с полным букетом стариковских болячек.

Найтхаук и Мэллой взяли со стойки стаканы и последовали за ним. Ролик дважды пискнул, подпрыгнул, скатился на пол и быстро догнал их. Когда мужчины уселись в кабинке, он устроился на носке сапога Найтхаука.

— Ты проводишь слишком много времени, не отрывая от нее глаз, — заметил Рождественский Пастырь.

— Вам-то что до этого?

— Он влюблен, — с ухмылкой ввернул Мэллой.

— Может, кто-то скажет мне что-нибудь умное или хотя бы полезное? — раздраженно бросил Найтхаук.

— Я скажу, — кивнул Рождественский Пастырь. — Знаешь, по моему разумению, ты бы так и остался мальчишкой, даже если бы года, на которые ты выглядишь, соответствовали твоему истинному возрасту, а я-то знаю, что на самом деле ты гораздо моложе.

— Ближе к делу.

— Дело в том, мой юный друг, что ты страдаешь от первой любви. Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но можешь мне поверить: ты это переживешь.

— Я не хочу это пережить.

Мэллой улыбнулся.

— Никто не хочет.

— Я знаю, что ты мне опять не веришь, — продолжил Рождественский Пастырь, — но такие девушки, как она, идут по десятку за полкредитки. В любом Трейдтауне таких сотни.

— Таких, как она, больше нет! — рявкнул Найтхаук.

— От шлюх, парень, можно ждать только неприятностей.

— Поосторожнее с выражениями, — зловеще процедил Найтхаук. — Вы, конечно, мне друг, но такого я не позволю говорить о ней даже другу.

— Тебе бы лучше прислушаться к нему, — подлил масла в огонь Мэллой. Ему явно нравилось, что Найтхаука загнали в угол. — Ты действительно этого еще не знаешь, но многие женщины выглядят куда лучше.

— И среди них найдутся лишь немногие, кто перещеголяет ее по части предательства.

— Что значит «перещеголяет по части предательства»?

— Мне такие встречались, — ответил Рождественский Пастырь. — Их всегда тянет к сильному мужчине, точно так же, как тебя — к красотке.

— Значит, я докажу, что сильнее, чем он.

— Ты не понимаешь. Я говорю не о физической силе. От Маркиза она может уйти только к другому миллиардеру, или политику, или к кому-то еще, обладающему реальной властью. Но не к таким голодранцам, как ты или я.

— Вы ошибаетесь, — стоял на своем Найтхаук. — Я заставлю ее проникнуться ко мне самыми теплыми чувствами.

— Как? Убив ее защитника?

— Да уж, ей это понравится, — фыркнул Мэллой.

— Если ей нужен защитник, я смогу защищать ее куда лучше, чем он.

— От преступников — да. А вот от экономических неурядиц — сомневаюсь. — Рождественский Пастырь помолчал. — Отстань от нее, Джефферсон. Ничего хорошего из этого не получится. Поверь мне, я лицо незаинтересованное, — Вы ничего не понимаете, — голос Найтхаука переполняла душевная боль. — Я ее люблю.

— Ты прожил на свете четыре месяца и уже нашел единственную женщину, которую можешь полюбить? — со смешком спросил Мэллой.

— По-моему, ты выдаешь желаемое за действительное, — добавил Рождественский Пастырь. — Даже в твоем возрасте пора начать разбираться в собственных чувствах.

— Я хочу только ее.

— Я знаю. И советую обратить внимание на то, что она-то хочет не тебя.

— Да что вы понимаете? Выродок с кожей, как у ящерицы, и морщинистый старик! Вы сами хоть когда-нибудь влюблялись?

— Ты думаешь, что седые волосы и морщины мешают влюбляться? — хохотнул Рождественский Пастырь. — Допустим, я не вызываю эмоций у двадцатилетних женщин, но сие не означает, что они не вызывают эмоций у меня. — Он помолчал. — А если с возрастом у человека прибавляется ума, он понимает, что хотеть женщин и любить их — две большие разницы, и к последнему надо подходить с предельной осмотрительностью и тактом. Особенно если у него столько же врагов, сколько у меня или будет у тебя, если ты доживешь до моих лет.

— Вы пришли сюда из отеля только для того, чтобы прочитать мне лекцию о женщинах?

— Нет, хотя такая лекция тебе крайне необходима. — Рождественский Пастырь искоса глянул на Мэллоя. — Я думаю, нам пора поговорить о том, что делать дальше.

Найтхаук повернулся к Ящерице — Иди к стойке. Выпивка за мой счет.

— Черт! — не выдержал Мэллой. — Ну почему все только и делают, что гоняют меня!

— Мне надо поговорить с Рождественским Пастырем по делу.

— Ты думаешь, в этом зале нет «жучков» и скрытых видеокамер? — хмыкнул Мэллой. — Все, что вы скажете или сделаете, будет зафиксировано, а потом просмотрено и прослушано Маркизом.

— Уходи.

— Хороший мне попался дружок! — пробормотал Мэллой.

Найтхаук окинул его ледяным взглядом.

— Все, ты не под моей защитой. С этого момента мы в расчете — Какое счастье! Он дает мне мою гребаную жизнь! Слава тебе, Господи. — Глаза Мэллоя горели огнем. — Так вот, мне она не нужна! Пока она принадлежала тебе, люди оставляли меня в покое. Как только им станет известно, что мы в расчете, меня прибьют максимум через три часа.

— Тогда просто уходи. От твоих проклятых доводов у меня раскалывается голова.

— Но я остаюсь под твоей защитой? — не унимался Мэллой.

— Остаешься, если тебя это устраивает.

— Еще как устраивает!

— Отлично. А теперь проваливай.

— Но раз ничего не изменилось, у тебя не должно быть от меня секретов.

Найтхаук выхватил пистолет и нацелил его на чешуйчатый нос Мэллоя.

— Видишь? — В голосе Ящерицы слышались обвинительные нотки. — Видишь? Я знаю, что ты променял меня на Ролика!

— Ролик всегда держит рот на замке и не дает мне непрошеных советов, — ответил Найтхаук. — А вот про некоторых картежников я такого сказать не могу.

— Ладно, ладно, ухожу! — с горечью воскликнул Мэллой. — Но когда-нибудь ты пожалеешь, что так грубо обходился со мной.

— Я спас тебе жизнь, — усмехнулся Найтхаук. — Разве этого мало? — Тогда и разберемся, — пробурчал Мэллой, двинувшись к стойке.

— Между прочим, он прав, — заметил Рождественский Пастырь.

— Вы советовали мне забыть про Мелисенд, — вырвалось у Найтхаука. — А теперь советуете быть помягче с Мэллоем?

— Я про другое. Здесь действительно фиксируется каждое слово и движение.

— Вы предлагаете поговорить на улице?

Рождественский Пастырь задумался, покачал головой.

— Нет. Я думаю, ни один из нас не скажет ничего такого, что нельзя будет повторить в присутствии Маркиза.

— Хорошо, — кивнул Найтхаук. — Выкладывайте.

— Нам надо обсудить планы на будущее, Джефферсон.

— Вроде бы мы их обсуждали, возвращаясь с Аладдина.

— Тогда обсуждали одно, сейчас надо обсудить другое.

— А что изменилось?

— У меня дурное предчувствие, — ответил Рождественский Пастырь. — Маркиз очень уж стремится простить тебя за невыполненное задание.

— Я же привез вас сюда. Это даже лучше.

— Я знаю, что впереди у тебя целая жизнь, но поверь мне: преступники живут сегодняшним днем. В принципе он не против заключить со мной сделку, но это не значит, что он оставит попытки прибрать к рукам мое золото и картины Мориты. Короли преступного мира иначе вести себя не умеют. Мне-то есть смысл заключить с ним сделку. А вот ему такая сделка не столь выгодна.

— Но вы же заминировали трюм.

— Еще один неприятный момент. Он не сможет долго продержаться у власти, если позволит людям таким вот способом ставить под вопрос его могущество. Черт, да этим он просто предлагает своим головорезам сначала минировать награбленное, а потом вести с ним переговоры на предмет раздела. Я бы подобной наглости не допустил, не допустит и он.

— Но он допустил.

— Это меня и тревожит.

— А что его побудило?

— Ума не приложу. Однако ясно одно: ко мне это не имеет никакого отношения.

— Почему нет?

— Потому что мои планы формировались до того, как я встретился с Маркизом, и я ни на йоту от них не отошел.

— Если его мотивы никак не связаны с вами, тогда с…

— Разумеется, с тобой, — последовал ответ. — Ты не подчинился его приказу. Пусть ты и не убил его шпиона, но не ударил пальцем о палец, чтобы спасти его. Вот я и задаюсь вопросом: а почему ты до сих пор жив? Он ничего не боится и может в любой момент раздавить тебя. Он не альтруист, потому что альтруизм и Маркиз несовместимы. Он не забыл твоего прегрешения, просто предпочел его игнорировать. Почему? И почему четырехмесячный клон внезапно стал его заместителем?

Найтхаук обдумал услышанное.

— Я не знаю, — наконец признался он.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Рождественский Пастырь. — Но должна быть какая-то причина. — Он пристально всмотрелся в Найтхаука. — Зачем ты здесь?

— Я вам говорил.

— Хорошо, тебя послали. Кто?

— Марк Диннисен, адвокат Вдоводела с Делуроса VIII.

— Он послал тебя на Тундру?

— Нет. Он послал меня в Пограничье. А сюда я прибыл по приказу Эрнандеса, начальника службы безопасности Солио II.

— Что вас связывает?

— Меня создали благодаря его стараниям.

— Интересно.

— Правда?

— Правда. Но мы чего-то не знаем. А если знаем, то не можем сложить одно с другим.

— Дурное предчувствие у вас, — напомнил Найтхаук. — Я не понимаю, чего вы так заволновались.

— Что-то здесь происходит, причем ниточки тянутся на Солио II, а может, и на Делурос VIII. Я думаю, нам очень даже неплохо рвануть отсюда, пока есть такая возможность. Слишком многое мне тут не нравится.

Найтхаук обернулся, и его взгляд остановился на Мэллое, сидящем у стойки бара, ему вспомнились предупреждения чешуйчатокожего.

— Надо ли продолжать этот разговор в казино? Маркиз может нас подслушать.

— И что? — усмехнулся Рождественский Пастырь. — Если ты согласишься лететь со мной, он не успеет нас перехватить. Если останешься, он увидит, что мои аргументы оказались недостаточно убедительными, чтобы ты его покинул.

— Допустим, я останусь, а вы улетите? — спросил Найтхаук. — Маркиз постарается помешать вам?

— Скорее всего. Так что обойдемся без этого.

— Что-то я вас не понимаю.

— Мэллой, между прочим, не дурак, — продолжил свою мысль Рождественский Пастырь. — Догадывается, что только ты можешь сохранить ему жизнь. Поэтому я тоже намереваюсь пойти под твою защиту.

— Никогда не слышал подобной глупости. Да зачем вам это нужно?

— Выгода тут взаимная. Ты — единственный человек, способный не подпустить Маркиза ко мне и моей добыче. Я же — единственный, кто честен с тобой, кто старается удержать тебя от глупостей и остается рядом, даже когда ты их совершаешь. Ты одинок. Я намерен стать тебе другом, ты получишь от меня все, что можно требовать от друзей, но цена моей дружбы высока — моя жизнь. Охранять ее придется тебе. — Он протянул руку. — Договорились?

— Вы слишком многого просите. — Найтхаук смотрел на протянутую руку.

— Если у тебя есть лучшее предложение, принимай его.

Молодой человек помедлил, потом пожал руку Рождественского Пастыря.

— Хорошо! Так что мы делаем, остаемся или улетаем?

— Я никуда не полечу, — ответил Найтхаук. — Если не полетит Мелисенд.

— Так, может, возьмем ее с собой?

— Похитим ее? Маркиз пошлет за нами две сотни людей, прежде чем мы покинем звездную систему.

— Ты переоцениваешь глубину его чувств. Такие, как он, могут любить только себя. И уж, конечно, не испытывают ничего, кроме плотских желаний, к танцовщице, которая подворачивается под руку. — Рождественский Пастырь задумался. — Однако похищением мы унизим его, поэтому нам это с рук не сойдет. Нет, если уж лететь, так всем вместе.

— Всем?

— Включая Маркиза.

— Как же вы заманите его на корабль? Что посулите?

— Что-то очень большое.

— Делурос VIII?

Рождественский Пастырь кивнул.

— Столицу человеческой цивилизации.

— Но до нее полгалактики.

— Там множество церквей… и Вдоводел.

— Но как убедить их лететь с нами?

— Придется подумать, что ему предложить. Что-то такое, от чего он не сможет отказаться.

— Например?

— Есть идея. Но надо еще подумать.

— Он узнает о наших планах.

— И что? Если причина покажется ему убедительной, он полетит.

— А если нет?

— Тогда, — насупился Рождественский Пастырь, — готовься к тому, чтобы на деле доказывать свою дружбу.