"Запоздавшее возмездие или Русская сага" - читать интересную книгу автора (Карасик Аркадий)

Глава 1

Просыпался Романов с трудом. Выбирался из черного омута сумасшедших сновидений, незряче обводил взглядом спальню и снова отключался. Очередная попытка и снова провал. В голову как-будто забивали гвозди. Не острием — шляпками. Во рту — тлеющий костер, на котором поджаривается перегарное варево. После смерти жены частный детектив все чаще и чаще заглядывает в бутылку. Благо причин предостаточно: то день лесника, то профессиональный праздник учителей, то необходимость расслабиться, упорядочить растрепанную нервную систему.

Наконец, ему удалось удержаться не плаву. В голове прояснилось, глаза приобрели осмысленное выражение. Собственная спальня показалась чужой, незнакомой.

Во всю ширину комнаты — стенка: платяной и книжные шкафы, секретер, бар. Возле окна — старомодное трюмо, два кресла. А посредине комнаты — широченное, как оценил Петька, трехспальное, ложе. Если ложиться поперек — шестеро разместятся и еще останется место. Сейчас половину кровати занимает запасное, скомканное ватное одеяло. В последнее время отвратно топят, вот и приходится держать наготове.

Заказала нестандартную кровать покойная жена Романова. Мастера собирали ее в квартире — везти из мастерской целиком не получилось — в дверь не лезла. Как водится, обмыли обнову, ночью испробовали на прочность. Молодые были супруги, горячие. А утром сунулась лейтенант Романова в салон «вольво» — проверить документы у подозрительных пассажиров, а оттуда, в упор, автоматная очередь…

Роман усилием воли задавил до сих пор грызущее его горе. Еще раз оглядел запущенную комнату. Поморщился. Надо попросить соседок навести порядок: убрать пыль, помыть окна, сдать в ближайший комок накопившиеся пустые бутылки, пропылесосить ковры. Короче, прибраться. Самому не хотелось да и времени не было — оно до отказа занята делами сыскной фирмы.

Пора подниматься, опохмелиться оставшейся после вчерашнего возлияния водкой и ехать на работу. Но до чего же не хочется покидать трехспальное ложе, влезать в одежду, плестись на кухню! Романов попытался оторвать от подушки гудящую голову — не получилось, она будто припаялась к согревшейся наволочке. Ладно, решил он, подремлю еще часок, фирма не развалится, компаньон не пропадет.

Неожиданно из-под скомканного одеяла послышалось тихое сопение. Именно, сопение, а не храп. Неужели, Петька? Вчера они здорово вмазали, вдруг Дружинин побоялся появляться дома, где его поджидала разгневанная вечными попойками супруга толстая женушка. Знакомство со шваброй или другим кухонным инвентарем обеспечит синяки, появление которых придется объяснять случайным падением… с унитаза. Вот и остался ночевать у компаньона.

Окончательно проснувшись, Романов резко сдернул одеяло. Господи, прости и помилуй! Одним с перепоя хвостатые и рогатые черти видятся, другим — голые бабы. Вот и ему мерещится! Больно ущипнул себя за бедро — не помогло. На постели сжалась в комок молоденькая соседка по лестничной площадке. Ноги поджаты к животу, руки обнимают коленки.

Как ее звать-то? Не то Клавка, не то Наташка? Роман торопливо накинул на голую девку одеяло, постарался напрячь расплывающуюся память, сосредоточиться. Вспомнил — Дарья, Дашенька… Интересно, как она попала в холостяцкую постель? Сама пришла или Петька пригласил? Для разжижения мужской компании. Вечно придумывает, неугомонный баламут. То грязную дворнягу приволокет — отмывать да кормить, то вшивого бомжа приветит.

Неужели пьяные мужики устроили коллективку? По спине полезли мураши, тошнота перехватила горло. Не потому, что «насильник» испугался последствий — сделалось стыдно. Надо же, почти старики, за сорок перевалило, а дурные мысли так и лезут в голову, так и ворошат сознание.

Роман зажмурился, попытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Напрасные потуги — в голове ничего не колыхнулось. Никакой кллективка, конечно, не было да и быть не могло! Ведь соседская девчонка ему в дочки годится.

— Дарья, проснись, — захрипел Романов, осторожно трогая девичье плечо. — Домой пора.

Девчонка, не открывая слипшихся глаз, отчаянно замотала всклокоченной головой. Плечико дернулось, будто укололи его иглой. Одновременно лягнула голой ножкой.

— Не пойду!… Не трогай, спать хочется! Отстань!

Раньше при встрече в подъезде или на улице — здравствуйте, Роман Борисович… сколько времени, дядя Рома? А сейчас — на «ты», словно говорит не со взрослым человеком — с сопливым однолетком. Взрослая стала, самостоятельная!

— Кому сказано? Дома отоспишься… Хватит притворяться, мне пора на работу! Вот выдерну из брюк ремень, отхожу по заднице!

В ответ — легкий смешок. Край одеяла приподнялся, из под него выглянула голая круглая попка.

— Бей, если не жалко — все равно домой не пойду. Предки квасят, матерятся, а у тебя — тихо, спокойно.

Действительно, тихо и спокойно. Хозяин с раннего утра до позднего вечера ищет пропавшие документы, изобличает грешных супругов, ковыряется в криминальном болоте, поэтому в квартире — тишь и благодать. Девчонка и раньше заглядывала «на огонек», щебетала о своих школьных успехах и провалах, просила дать ей почитать что-нибудь «сердечное», про любовь. Но улечься в одну постель с мужиком — из ряда вон выходящий поступок!

— Почему голая?

Попка задвигалась и скрылась. Ее хозяйка то ли застыдилась, то ли посчитала демарш завершенным. Вместо заднего места из-под одеяла высунулась головка с насмешливо прищуренными глазками.

— А что, одетой спать, да? Не успела прихватить из дому ночнушку. Отец не дал — гонялся за мной с кухонным ножом… Хорошо еще, что успела схватить халатике…

— Вот и спала бы в халате!

— Он колючий, — пожаловалась находчивая особа. — Не уснешь… Вы ведь тоже спите нагишом и — ничего… Не бойся, дядя Рома, приставать не буду, спи спокойно.

А вот это уже — прямое оскорбление! Хорошо еще не осведомилась собирается ли он к ней приставать. Придется наказать. Ремнем-не ремнем, а приголубить пощечиной не помешает. Романов освободил из-под своего одеяла тяжелую руку, но во время удержался. Не стоит, физическое «воспитание» слабый пол нередко принимает за заигрывание. Как бы соседка, вместо попки, не подставила ему другое место.

Несмотря на пятнадцатилетний возраст, она не по годам развита. Как-то, возвращаясь с работы, детектив видел соседку в обществе полупьяных пацанов. Пели под гитару и обжимались.

— Откуда взяла ключи от моей квартиры? — примирительно спросил

Роман. — Украла?

На этот раз Дашка высунула из-под одеяла не только курносое, раскрасневшееся от сна лицо, но и сложенный двойной кукиш. Ничего особенного, типичная внешность рязанской телки, а вот кукиш в ее исполнении что-то новенькое.

— Фигушки, зачем они мне? Дверь — нараспашку, ключ торчал изнутри. Сказал бы лучше спасибо, что заперла, а ты ругаешься!

Все понятно — пьяный в дымину компаньон, уходя, забыл закрыть за собой дверь. Ну, погоди, баламут, вот прямо сейчас позвоню и выложу все, что о нем думаю…

Роман порешил не тревожить свою, без того разлохмаченную, нервную систему. Пусть девчонка спит. Не одевать же ее насильно, не выталкивать на лестничную площадку! Если вдуматься, несчастный ребенок, начисто лишенный родительской заботы и ласки.

— Ладно, так и быть, отсыпайся… Будешь уходить — посильней захлопни дверь.

— Сделаю… Спасибо…

Дашка снова забралась с головой под одеяло и принялась удовлетворенно посапывать. Молодость, вздохнул сорокалетний Романов, самое лучшее время жизни… Когда-то он тоже засыпал мгновенно, едва притронувшись головой к подушке, а сейчас, если не перетрудится сыщицкой беготней и не употребит полстакана горячительного, впору глотать снотворные пилюли.

Подниматься все еще не хотелось, но чувство долга пересилило ленивое нежелание. Пора ехать в офис. Вдруг там наклюнулось так необходимое для пополнения банковского счета расследование! В ожидании появления частного детектива долгожданный клиент травит байки с секретаршей, перекрашенной Манькой. Или ведет ленивый треп с младшим детективом. Мало ли что выложит Дружинин в послезапойном состоянии! Надеяться на компаньона все равно, что опереться на гнилой посох.

Воспоминание о скудных доходах и непомерных расходах основанной им и Петькой фирмы вытолкнуло детектива из-под теплого одеяла. Опасливо косясь на дальнюю половину «царского» ложа, он поспешно укрыл наготу банным махровым халатом, накрепко затянул пояс.

Слегка покачиваясь на ослабевших после попойки ногах двинулся на кухню. По пути заглянул в гостиную и… остановился. В креслах возле стола — двое мужиков. Третий расхаживает по комнате.

Значит, Дашка соврала — входную дверь она не закрыла!

Под ложечкой засосало, ноги ослабли. Неужели им заинтересовались бандиты и он из охотника превратился в легкую добычу?

— Заходите, Роман Борисович, не стесняйтесь.

Сидящие в креслах, будто по приказу, поднялись. Их товарищ непонятным образом очутился в коридоре, за спиной Романова. Оружия не видно, но опытный детектив отлично знает — пистолеты со снятыми предохранителями — в карманах. В любой момент выпрыгнут.

— Не волнуйтесь, ничего вам не грозит, — успокоил хозяина квартиры немолодой посетитель. — Разговор пойдет чисто деловой. Простите, нам пришлось потревожить отмычками ваш замок.

Несмотря на успокаивающую информацию о «деловом разговоре», Романов не сомневался в том, что речь пойдет о ком-то из его клиентов. Мысленно перебирал выполненные и находящиеся в стадии выполнения заказы. Ничего криминального, все в рамках закона и… беззакония. Одновременно, пробежался по натренированным мышцам — если предстоит схватка, нужно быть во всеоружии. За время службы в уголовке сыщик не только накачал в гимнастическом зале мускулы, но и освоил десяток хитрых приемчиков, доставленных тренерами из восточных стран.

— Не тряси штанами, мужик, член потеряешь, — вполголоса посоветовал стоящий за спиной мордоворот. — Спрашивают — отвечай.

Ствол больно втиснулся в спину.

— Помолчи, Харя, — с напускным добродушностью посоветовал пожилой посетитель. — Лучше погляди, что в спальне… Присаживайтесь, Роман Борисович, беседа долгая.

Романов устроился на стуле, предоставив «гостям» кресла. Он успел успокоиться. Единственно, о чем сожалел — об оставленном под подушкой «макарове». Без оружия — как без одежды. Голый.

Посетители молчали, прислушиваясь к происходящему в спальне, куда ушел Харя. Оттуда послышались голоса. Грубый, шершавый — бандита и мелодичный, девичий — Дашки.

— Вставай, телка, траханья больше не будет, — послышался голос телохранителя. — Кому говорено?

Раздался грохот упавшего стула, потом — раздраженный визгливый голосок Дарьи.

— Не лапай, козел! Сама оденусь. Закрой гляделки — ослепнешь! Бедовая соседушка, равнодушно подумал Роман, запустила в Харю стулом или лягнула? Как бы мордоворот не расправился с его случайной сопостельницей? Частный детектив отлично знаком с повадками бандитов, им что сигарету выкурить, что человека порешить.

— Еще раз лягнешься, падла, требуху выпущу наружу!

— А ты не лапай!

Через несколько минут по коридору мимо входа в гостиную независимой походкой проследовала девушка. За ней, понурившись, вышагивает посрамленный Харя.

Вызывающе хлопнула входная дверь, проскрипели замки. Мордоворот возвратился в гостиную.

— Простите за неуместную откровенность, — изящно поклонился пожилой мужчина, — но вы зря времени не теряете. Телке, по моему, не больще семнадцати годков…

— Пятнадцать, — зачем-то уточнил детектив. — Дочь соседа. Родители напились, вот и спряталась у меня.

— В постели?… Ужас какие нравы — пятнадцать лет и уже лезет под мужика? Не я ее отец — с неделю бы не села на задницу… Впрочем, это ваши проблеиы… Теперь, когда мы одни, можно поговорить более основательно… Согласны?

Интересно, как этот мужик понимает емкое словечко «основательно»? С помощью паяльника и раскаленного утюга? Или отрезания пальцев, иголочек под ногти?

Работая сыщиком, Романов насмотрелся на бандитские повадки, но сейчас он не ощущал страха. Отупевшая после вечерней попойки голова вдруг заработала на полную мощь.

Ну, с пожилым он справится — достаточно одного удара, чтобы отправить его в глубокий нокаут. С тем, что помоложе, тоже не вызовет осложнений. А вот Харя портит все дело — кажется, он не только физически силен, но, не исключено, знаком с приемчиками. И снова Роман с горечью вспомнил о своем пистолете. Никогда с ним не разлучался, даже сидя на унитазе держал под рукой. А тут…

— В зависимости, о чем у нас пойдет речь, — туманно возразил он, прикидывая, что можно использовать в предстоящей схватке. Стул? Жидковато, им не оглушишь противника, разве только поцарапаешь головку. Вазу для цветов? Тем более. Других тяжелых предметов в комнате нет. — Кстати, не знаю, как вас величать… Мистер Икс и мистер Игрек, что ли?

— Меня можете называть Иван Ивановичем, моего юного приятеля — Кузьмой Кузьмичем, — не задумываясь, нашелся пожилой «гость». Имена явно вымышленые, но трудно рассчитывать на полную откровенность. Третьего посетителя не представил — мелкая сошка, не заслуживающая внимания. — Типичные русские имена, не так ли? Что до фамилий — соответственно. Нет смысла уточнять… Пожалуй, обнюхались, пора переходить к переговорному процессу…

— Пожалуй, — легко согласился Романов. — Правда, деловые беседы я обычно провожу в офисе.

— Нет правил без исключений, — Иван Иванович ловко щегольнул чиновничьей поговоркой. Даже сам себе улыбнулся. — Еще раз извините за вторжение в квартиру. Мы целый час прождали возле входа в офис. И не дождавшись, решили нанести визит домой.

— С помощью отмычек? — не скрывая ехидства, тихо прокомментировал Романов. — Не проще было позвонить по телефону?

— Звонили, — вмешался в разговор молодой посетитель. — Бесполезно. Наверно, вы были слишком увлечены… воспитанием подрастающего поколения. Оправдываться или опровергать — зряшный труд. Пусть думают, что хотят. Только не помешает протянуть время — очухается Петька, примчится в офис, не найдет компаньона и в панике побежит к нему домой. Вдвоем они в пять минут повяжут этих иван иванычей.

— Приходится воспитывать, — все так же туманно признал свой грех «распутник». — Родители не просыхают ни днем, ни ночью, вот и занимаюсь воспитанием…

— Заодно траханьем, — хмыкнул в углу комнаты Харя. — До чего же приятное «воспитание», я бы тоже не отказался…

— Заткнись, — тихо прошипел Иван Иванович и Харя умолк. — Итак, начнем?

— Ожидаю ваших предложений.

Дурацкая фраза! Какие могут быть предложения? Судя по отмычкам и бандитской морде телохранителя, следует ожидать, пахнувших кровью, требований! Но придется держать фасон. Так, как это делает Иван Иваныч. Иначе могут подумать, что «клиент» струсил, намочил нижнее белье и поэтому готов к употреблению.

— Мы уполномочены сделать вам заказ… Но сначала несколько уточнений. Фамилия босса будет пока неизвестной, вопросы решать придется со мной или с… Кузьмой Кузьмичем. Все материалы, которые мы вам доверим, оглашению не подлежат. Включая фотокарточки и адреса… За нарушение — детское наказание… Устраивает?

Господи, он еще спрашивает! Вся деятельность частного детектива основана на зыбких опорах доверительной, не подлежащей разглашению, информации. Ибо она, эта информация, напоминает острие туземного копья, смазанного смертельным ядом.

— Жена моего босса наставила ему рога. Расправиться с ней труда не составляет, но не мешает предварительно убедиться в измене. В этом и заключается наш заказ… Надеюсь, вам ясно?

— Вполне.

— Тогда возьмите фотографии, телефоны, адреса…

Иван Иванович раскрыл кейс, принялся выкладывать из него на стол бумаги, конверты с фотокарточками. Сверху положил от руки нарисованную схему. Все понятно, рогатый муженек провел собственное предварительное расследование, вызнал, где и в какие часы встречаются любовники. Это облегчает труд сыщиков, обычно им с Петькой приходится начинать с голого нуля.

Романов веером разложил фото, в основании веера — схему и адреса с телефонами. Получился неплохой пасьянс. Остается узнать, сколько отвалят за слежку.

— Гонорар — не проблема, — будто подслушал его мысли собеседник.

— Сколько захотите, столько и получите. Главное — убедиться в измене жены предпринимателя.

Легко сказать — сколько захотите! Потребности сыскной фирмы не ограниченны, одна зарплата компаньонам занимает добрую четверть гонорара, плюс — содержание кокетливой секретарши с оголенными ляжками, автотранспорт в виде потрепанного «жигуля», аренда помещения под офис, взятки окончательно обнаглевшим милицейским чиновникам и гостиничным служителям.

Поколебавшись, Романов выдавил из себя такую сумму, что сам испугался. Сейчас заказчики выматерятся и уйдут. Вместе с ними уплывут необходимые компаньонам деньги.

Ничего подобного, Иван Иванович не вытаращил глаза, Кузьма Кузьмич обидно вздохнул. Вот, дескать, лох попался, сам себя обманывает, собирается вести сыск на общественных началах! Сыщик в душе поморщился, кажется он, действительно, продешевил. Но сказанного не исправить, сумму не увеличить.

— По божески, — улыбнувшись, похвалил Иван Иванович. — Я ожидал — запросите намного больше. Спасибо за скромность… Сколько — аванс?

— Тысяча баксов, — окончательно обнаглел Романов. — Предстоят немалые расходы, — извинительно добавил он. — Расследование подобного рода обходится дорого.

— Всего-навсего? — удивился заказчик. — Думаю, продешевили.

Получите два куска, остальное — после того, как вы представите весомые доказательства прелюбодеяния…

Проводив незванных гостей, Романов возвратился к столу. Деньги, конечно, немалые, но и задача не из легких. Не потому, что выслеживание сексуальной красотки представляет определенную трудность — в основном, частные детективы этим и занимаются, но насколько Роман понял, речь идет о двух крупных боссах, не поделивших женские прелести. А это уже

— разборка, стрелка или как там еще называются бандитские столкновения!

Рискуешь получить плюхи и с одной и с другой стороны. Если живым останешься.

Сомнения мучили детектива. Неужели у Ванваныча мало своих пастухов и шестерок, неужели у него меньше возможностей, нежели у слабосильной сыскной фирмы? Непонятный и поэтому опасный заказ.

Но выходы уже наглухо перекрыты — подписан договор, получен аванс. Не отказаться, не переиначить. Придется отбросить опасения и, как выражается находчивый Дружинин, руки в ноги и — наоборот.

Задумавшись, сыщик снова, на подобии игральных карт, перетасовал фотокарточки, ловким движением руки разбросал по столу. Полюбовался и принялся менять местами.

В центре — изящная женщина с грустными глазами. Видова Ольга

Карповна. Именно так она значилась в перечне адресов и телефонов, но не исключено, что в паспорте красотки стоит другая фамилия. Впрочем, какая разница, главное — типаж. Глаза грустные, но губы улыбаются. Интеесно, уж не над частным ли детективом потешается жена и любовница предпринимателей?

Где-то Романову доводилось видеть грустные женские глаза. Он напряг изношенный алкоголем мыслительный аппарат, попытался вспомнить. Куда там, разве отыщешь в тысячах людей, с которыми ему приходилось и приходится сталкиваться какую-то тоскующую бабенку?

Справа от женщины, как и положено по статусу — пустое место, которое временно занял сложенный вдвое листок бумаги. То-есть, главный заказчик расследования, муж грустной красотки, пожелавший остаться инкогнито.

А ведь для Романа небезынтересно, что он из себя представляет. В ответе на этот вопрос кроется причина измены законной его супруги: старческая импотенция либо болезнь, садистские наклонности или другие отклонения от нормы. Возможно, испарившаяся любовь. Отгаданная причина — добрые девяносто процентов успеха.

Но ничего не изменить — придется довольствоваться скудной информацией.

Слева, со стороны сердца, пристроился портрет героя-любовника. Сидякин Ефим Маркович. Ухоженный мужик, белотелый с детски наивными глазами, слегка выдвинутый подобородок — говорят, свидетельство недюженной силы воли, блондин. В расследовании — главное действующее лицо.

Сочетание волевого подбородка и наивных глаз — алогично, противоречит учению знаменитого Фрейда. Романов терпеть не может подобных несответствий, они вызывают смутные подозрения. Поэтому, не помешает покопаться в действительном характере бизнесмена.

И снова детективу почудилось, что он уже видел и наивные глаза и волевой подбородок, и узкие, мальчишеские плечи… Сидякин… Сидякин? Память оглохла, помалкивает. Разве взбодрить ее водочкой? Детектив принес из кухни полупустую бутылку, поморщившись от омерзения, сделал несколько глотков. Малость полегчало.

Под фотокарточкой героя-любовника — изображение его обманутой супруги. Надежда Ларионовна. Довольно бесцветная личность. Из тех безвольных особ, которые могут портить жизнь мужа непрерывным каскадом скандалов и притворными попытками покончить с собой. Экзальтированная дамочка.

Теперь — второстепенные персонажи.

Начальник охраны Сидякина. Фамилия не указана, имеется одна кликуха — Перс. Обычно телохранители — физически крепкие, накачанные парни, а этот — интеллигентный очкарик. Впрочем, наружность бывает обманчивой. В предстоящем расследовании — обычная шестерка, ничего не решающая, но в отдельных случаях представляющая опасность.

Внимание, еще один герой! Хозяин квартиры, по непроверенным данным, сдающий ее Сидякину. Конечно, для любовных утех. Узкие глаза — китайско-монгольская раса, бородка клинышком, без усов, волосы на голове прилизаны, нос придавлен, переносица широченная. Здоровенный, накачанный мужик. Карток Ян Янович. Фамилие и имя никак не стыкуется с внешностью, возможно, вымышлены. Вот с ним придется поработать. Хотя бы с целью выяснить истинное лицо заказчика.

Его жена, Полина. Отчество не указано. Либо по причине бабьей глупости, либо она для шестерок ревнивого мужа Видовой не представляет ценности. Скорей всего, последнее. Подстать мужу массивная, с грудями-сопками, мощными бедрами. Глаза такие же испуганные. Остальное напоминает фоторобот, некий шаблон. Жирно подведенные глаза с загнутыми ресницами, так же сильно намалеванные губы, нарумяненые щеки. Сейчас по улицам Москвы разгуливают тысячи таких красоток-давалок.

Покончив с фотопасьянсом, который пока-что не сложился, Романов принялся собираться на работу. Натягивая тесные джинсы, застегивая пистолетную сбрую, начищая ботинки, он то и дело подходил к столу и критически оглядывал веер. Не переворачивая, отодвинул в сторону фотографии домовладельца с супругой и начальника охраны героя-любовника. Про запас. После всех этих манипуляций на первый план выдвинулся типовой любовный треугольник.

Сидякин?… Где пересеклись его пути с частным детективом? То, Роман видел наивно-волевого мужика — никаких сомнений, но где, при каких обстоятельствах?

Господи, он уже опаздывает, поглядев на наручные часы, встрепенулся сыщик, Петька, небось, паникует, собирается мчаться будить заспавшегося собутыльника. О том, что тот находится в опасности, Дружинин даже не помыслит — какая может быть опасность за стальными дверями с хитрыми израильскими замками?

Выйти из квартиры Роман не успел — в дверь неожиданно загрохали кулаками и, кажется, ногами. Неужели, Дружинин? На него непохоже — обычно жмет кнопку звонка или пользуется запасным комплектом ключей.

— Кто там хулиганит? Вот сейчас выйду и надеру уши!

Скорей всего, испытывают на прочность дверь не пацаны, которым адресована смешная по нынешним временам угроза. Поэтому сыщик привычным жестом прошелся по кобуре с дремлющим «макарычем».

— Откройте, дядя Рома… Не надо меня бить, папочка, я ни в чем не провинилась! — визжала на самой высокой ноте Дарья. — Ой, больно!

— Не трогай доченьку, — хриплый голос принадлежал Дашкиной матери.

— Не то порешу! Несчастная моя кровинушка, отец достался — вампир. Из нас кровь сосет.

— Молчи, шлюха подзаборная, допросишься — врежу по морде… Кровинушка, говоришь, доченька? А она, курва, признает родителя? Сейчас ноги с руками перевяжу, голову в задницу засуну!

Все понятно — у соседей идет очередная разборка. Глава семьи, по пьянке, решил, что его мало уважают, вот и вознамерился показать свою власть! Пьяная вдребезги его половина немедленно встала на защиту дочери. Как бы схватка не кончилась кровью.

Романов торопливо отпер замки, распахнул дверь. Мимо него мышкой, удирающей от разьяренного кота, скользнула растрепанная девушка. Затаилась за его спиной, орошая ее обильными слезами.

Появление соседа еще больше взьярило Степана. Он ударил ногой жену, цепляющуюся за его грязную рубашку. С такой силой, что та свалилась на плиточный пол площадки. Заревел быком-производителем.

— Защитника нашла, сука? Поганый мент, думаешь, не знаю, что ты пользуешь несовершенолетнюю? Вот возьму и наведу обоим кранты — ни один прокурор не осудит.

— Не трожь доченьку! — снова вцепилась в подол мужней рубашки подскочившая женщина. — Не трожь!

Привычно перехватив руку соседа, Роман резко крутнул ее. Молоток выпал. Степан захрипел, закашлялся.

— Не бей мужа, мент! — тут же завизжала его супруга и собутыльница. — Степушка, врежь ему по круглым!

Не отпуская, прижатого к стене, хрипящего Степана, Романов ногой невежливо подтолкнул к нему жену. Дарья перестала плакать и теперь весело хихикала.

— Учтите, соседи, еще один такой скандальчик — будете любоваться на небо в крупную клетку. Надеюсь поняли, — для наглядности он пошевелил заведенной за спину Степановой рукой. Тот охнул от боли, торопливо что-то забормотал. — Значит, порешили? И чтоб — мир и тишина, понятно?

Укрощенные супруги дружно закивали, что-то забормотали. Дочь продолжала хихикать.

Романов не слышал извинений и обещаний больше не пить и не скандалить. Неожиданно он вспомнил, где видел человека, похожего на Сидякина, и женщину, напоминающую Видову. На дедовой фотокарточке.

Пришлось вернуться в квартиру и в обществе любопытной Дашки разворошить пухлую сумку с архивом деда. Сотни писем, аккуратно упакованные в пачки, перевязанные резиночками. Какие-то счета квартирной платы. Несколько альбомов с фотокарточками. Большие конверты, тоже набитые снимками.

Многочисленные наследники офицера-фронтовика равнодушно отказались от архива, а в музей Роман его не отдал — посчитал оскорбительным для памяти деда.

Через сорок минут на столе перед Романом — изображение трех мужчин в военной форме и девушки с грустными глазами. На обороте четыре фамилии: Семен Видов, Николай Романов, Прохор Сидякин и Клавдия Терещенко. В дополнение к старой фотокарточке — несколько аккуратно упакованных свертков. Письма. На каждом — выписанная четким дедовым почерком, фамилия адресата.

— Отправляйся домой! — приказал он девчонке. — Не бойся, больше бить не станут — побоятся.

— Отец никого не боится! — с детской похвальбой выпалила Дашка. — Дучше я побуду у вас.

Читать дедовы письма при соседке не хотелось, но другого выхода не было. Не выгонять же ее силой?

— Тогда сядь на диван, возьми какую-нибудь книжку и — ни звука! Дашка так и поступила. Сидела с раскрытой книгой на сжатых коленях, но смотрела не в нее — на Романова. А он забыл об ожидающем его в офисе компаньоне, о непонятных заказчиках, о странном совпадении, вообще обо всем, всматривался в лица фронтовиков. Гордые черты лица капитана, выпирающий подбородок старшины, грустные, задумчивые глаза женщины…

Насмотревшись, детектив прислонил фотокарточку к графину с водой, вскрыл первую пачку и углубился в чтение. То и дело вглядывался в фото, будто сверял прочитанное с изображенными людьми, спрашивал — о них ли идет речь или это надуманно?