"Таежный гнус" - читать интересную книгу автора (Карасик Аркадий)

4

— Сомов!

Кабинет помощника по воспитательной работе, бывшего комиссара, потом — замполита, теперь какого-то «детсадовского воспитателя», упорно не отвечал. Неужели молокосос, не спросив разрешения командира отряда, рванул на стройку? От него дождешься! Изо всех сил метит старлей в капитаны, аж дым идет! Ну, что ж, пусть старается, ему по молодости и званию положено выкладываться.

В принципе, командиру отряда помощник сейчас не нужен, но раздражает показная самостоятельность, стремление все делать по своему. До чего же хочется «подмять» самоуверенного юнца под себя, заставить действовать не по собственному разумению — по желанию командира. Ибо свои взаимоотношения с подчиненными Парамонов строил на одном единственном принципе: делай, как я! Не признает никакой, даже мизерной, самостоятельности.

— Дежурный!

Очередная грязнобелая клавиша, первая на клавиатуре директорского коммутатора, отозвалась мгновенно. Привычно отбарабанила:

— Дежурный по военно-строительному отряду сержант Егоров, — и уже более человеческим голосом, полуофициально. — Слушаю вас, товарищ подполковник? Чаю принести?

Командир славился невероятным пристрастием к чаепитию. По утверждению всезнающего сержанта за рабочий день, от шести утра и до одинадцати вечера, выпивает не меньше двадцати стаканов.

— На кой хрен мне твой чай? — недовольно огрызнулся подполковник. — Сомов в штабе?

— Только-что выехал в «голубую» роту…

— Разыщи. Пусть выйдет на связь.

— Слушаюсь!

Парамонов поднялся из-за стола, потянулся до хруста в костях. Тут же отозвалась больная поясница, укололо в сердце. Надо бы полежать в госпитале, подлечиться, отдохнуть, подумал он, привычно растирая позвоночник. Но на кого оставить отряд? Заместитель, не без помощи «мохнатой» руки из окружного управления, перевелся на Запад, замену ещё не прислали. Начальник штаба больше заботится о заполнении вечно пустующего желудка, нежели о нуждах отряда. Сомов мелковат для командирской должности. Командиры рот — каждый со своими ротными проблемами, их не выдернуть, ни заменить… Вот и приходится тянуть лямку.

Боль не отступала, переместилась с поясницы на грудь, потом отозвалась в затылке.

Сергей Дмитриевич, машинально постанывая — вошло в привычку, подошел к окну. Черные тучи, будто наездники в башлыках, оседлали вершины сопок, туман грязными лохмотьями висел на крышах домов, почти закрыл трубу котельной лесничества. Погода не для прогулок по об»ектам строительства, тем более, не для поездок на отдаленную «точку».

И все же, своевольный пацан поехал не в расположение «столичных» рот, строящих штабной комплекс ракетной части — в Голубой распадок, отстоящий от штаба на пятьдесят километров, где одно из подразделений отряда «зачищает» уже готовящуюся к автономным, а потом — и комплексным испытаниям, очередную позицию стратегических ракет.

По названию распадка и тамошней заимки называют и роту Королева — «голубой».

Странное имя присвоено не только по причине её дислокации в одноименном распадке — в отряде ходят упорные слухи: командир роты не интересуется женщинами, ему больше по вкусу мальчики и молодые мужики. Особенно злобствуют местные девчонки и вдовы, раздосадованные равнодушным отношением к их прелестям перспективного холостяка.

Вспомнил командир отряда «голубую» роту и капитана Королева — озабоченно и, одновременно, брезгливо фыркнул. Так, что усы зашевелились, будто у кота, увидевшего жирную мышь.

Передовая рота! В двух других — нарушение за нарушениями, без чрезвычайных происшествий недели не проходят, а у капитана-интеллигента — тишь да гладь, да Божья благодать. Быть такого не может, Королев, наверняка, скрывает, маскирует свои огрехи.

Все, решение принято: сегодня ночью Парамонов натрется мазью, которую презентовал местный знахарь, а завтра на недельку переселится в Голубую заимку. Покомандует отрядом не из штаба — с периферии, при современной связи — ничего страшного не произойдет. Зато он докопается, обязательно докопается до причин столь необычного благополучия королевского подразделения!

На хозяйстве придется оставить Сомова — пусть покажет на деле свою прыть. Под бдительным телефолнным прессом не особенно разгуляется — каждый его шаг будет известен командиру.

Вспомнив о помощнике, Парамонов раздраженно утопил «дежурную» клавишу.

— Егоров, мать твою вдоль и поперек! Сомова разыскал?

— Так точно! Виноват, товарищ подполковник, вы меня опередили… Старший лейтенант — в «голубой» роте. Сказал: освобожусь, мол, сам позвоню…

Поромонов снова недовольно распушил усы. Не зря говорят: рыба гниет с головы. Видишь ли, позвонит, когда освободится? Дескать, сиди и не трепыхайся, подполковник, твой помощник, старлей, молокосос, выполнит твое приказание, когда захочет это сделать!

Кажется, наступила пора наводить в отряде порядок, громыхнуть увесистым кулаком по столу. Как это делает начальник Окружного Строительного Управления, когда его доводят до точки кипения.

Домыслить когда и где он собирается наводить «уставной порядок», Парамонов не успел — по лягушачьи заквакал коммутатор.

— Сергей Дмитриевич, — едва слышно зашелестел писклявый голос Сомова, — В «голубой» — ЧП.

Все, екнуло у подполковника сердце, дождался! Судя по голосу помощника, Королев переплюнул обоих своих коллег!

— Что, что? — обозленно зачтокал он, роясь в ящике стола в поисках куда-то запропавшего валидола. — Знакомы твои фокусы, хреновый помощник. Обосрется солдат — эпидемия, поболтает возле забора с девками — дезертирство… Докладывай: какое ЧП?… Навязался на мою голову, дитя мамино, паникер дерьмовый!

Выбрасывая в адрес Сомова обидные сравнения, подполковник, будто сам себя лечил. Ибо его охватило предчувствие грядущих неприятностей. Новое чрезвычайное происшествие в отряде грозит увольнением в запас. Хорошо еще, если оставят пенсию.

— Пропал Королев, — прожевав или привычно пропустив мимо ушей обидные упреки, доложил старший лейтенант. Максимально сухим, будто обесцвеченным кислотой, официальным тоном. — Вот уже трое суток…

— Может быть, заблудился в каком-нибудь каземате? — неуверенно спросил командир отряда, сам удивляясь собственной глупости. Прежде всего, потому, что после завершения спецмонтажа строителей в сооружения, в любом звании и в любой должности, не пропустят. — Или — пошел поохотиться?

— Проверяли. Ракетчики подняты по тревоге… Обыскали близлежащий участок тайги… Не нашли… И потом — трое суток…

Кажется, молокосос издевается над пожилым командиром, равнодущно, без гнева и возмущения, подумал Парамонов. Ну, и черт с ним, пусть порезвится! Сейчас его не волновала явная дерзость старшего лейтенанта — её заслонили тревожные мысли.

Все, можно собирать вещички, исчезновение командира роты не простят! Пьянку личного состава прощали, бегство двух солдат пережил, за самоубийство помкомвзвода получил несоответствме… А тут, на тебе, фактически дезертировал офицер, капитан, командир роты! И какой роты! Заканчивающей строительство позиции для стратегических ракет. Особый отдел днюет и ночует, старается добраться до самого нижнего белья офицеров и контрактников. Не говоря уже об остальнолм личном составе.

Нет, надеяться на прощение — глупо! При наличии несоответствия занимаемой должности наказание может быть только одно — пинок под зад!

Процедура известная, неоднократно отработанная. Сразу после повинного доклада нагрянут представители Окружного Управления, кадровики, офицеры Особого отдела — отряд не нужники строит — ракетно-ядерный щит страны! Прожуют ни в чем неповинного командира и выплюнут… из армии.

— Выезжаю, — перебив многословный доклад помощника, коротко бросил он в трубку. — Не вздумай докладывать наверх. На месте сам разберусь.

Пробирка с валидолом нашлась в кармане тужурки. Парамонов отправил под язык сразу две таблетки. Через пять минут боль в сердце будто споткнулась — отступила. Не ожидая привычного «слушаюсь», командир отряда переключился на клавишу дежурного по части.

— Егоров? Машину — к штабу.

— Слушаюсь!

Парамонов опустил потяжелевшие руки на лежащую на столе строевую записку… Трое суток? Сомов прав — это уже серьезно. Нужно принимать немедленные меры: во что бы то ни стало отыскать Королева, прошерстить тайгу, обследовать сопки и распадки, побывать на лесных делянках и охотничьих заимках. Скорей всего, капитан загулял. Нажрался самогона и сейчас трахается с очередной таежной красавицей. В «голубизну» Королева подполковник не верил, считая её досужей выдумкой соскучившихся от безделья отрядных баб.

Командир отряда наклонился, подобрал выпирающий животик, открыл нижний ящик письменного стола. Покопался и выложил на стол вырванный из тетрали лист с корявыми строчками. Несмотря на растущую тревогу, ехидно ухмыльнулся. Заявление поварихи лесоучастка Фроси хранил не в виде компромата на самодовольного ротного — неким анекдотом, всегда вызывающим приступ хохота у слушателей.

Обычно, кухонные женщины — безобразно толстые, какие-то расплывчатые. Будто под платьями у них — липкая квашня. Фрося — исключение из правил. Худощавая, изящная, с тугой грудью и аккуратными ножками. Единственный дефект — легкая хромота. Подумаешь, несчастье! В постели не разберешь, какая нога длинней, какая — короче.

И все же никто из местных мужиков так и не позарился на симпатичную повариху. Попрыгать на ней в постели желающих — пруд пруди, а вот венчаться — никого. Девица терпеливо ожидала появления «принца». Обязательно появится, не пропадать же ей в обнимку с мокрой от слез подушкой?

Появление в Голубом распадке симпатичного мужика, главное — холостого, Фрося восприняла Божьим подарком. И принялась обхаживать Королева. Обещающие взгляды, легкое, будто случайное, прижимание, неожиданные приступы смешливости, откровенные наряды, открывающие выпуклые груди и умело маскирующие хромоту — в ход пущен весь богатый женский арсенал. Не считая специально изготовленных для «принца» вкуснейших блюд. Мужики понимающе хихикали. Дескать, в скорости будет свадебка, пора гнать самогон, изобретать закуску.

А вот Королев устоял. Последний штурм — вечернее появление в его квартире и прямое предложение. Дескать, женись — получишь все, чего добиваются от баб все, без исключения, мужики. Штурм окончился поражением женщины. Что говорил ей ротный, как отказался — осталось за кадром. Обескураженная и обозленная неудачей повариха написала командиру отряда жалобу на «обманщика». В такой форме и с такими уморительными подробностями — обхохочешься.

Уж не сдался ли железобетонный капитан, не валяется ли он сейчас на кровати у Фроськи, делом замаливая невольный грех непродуманного отказа? Маловероятно, но проверить не мешает. Парамонов будто записал в память ещё один пункт из обширного плана поисков беглеца.

Невольно вспомнилась первая встреча с новым ротным.

Королев прибыл в отряд по замене, прежнего командира роты капитана Сидоренко по семейным обстоятельствам перевели в Приволжский округ. Повезло мужику — рядом с Москвой, обжитый район, ни комаров, ни отвратного гнуса.

Непонятно, почему новый ротный дал согласие на переезд к черту на кулички? Вполне мог изобрести невышибаемую причину. К примеру, представить кадровикам медицинскую справку о неизлечимых болячках. Правда, добыть такую у медиков нелегко, но ящик коньяка «Плиски» устранит эту «нелегкость».

С первого взгляда Парамонов не взлюбил нового командира роты. Сумасшедшинка в глазах. Слишком самолюбив — вон как держит голову, будто не докладывает командиру — покровительственно беседует с ним о предстоящем походе к бабам. Не вытягиваетсяся, как положено, в струнку, стоит, пренебрежительно отставив правую ногу. Словно находится не в кабинете Парамонова — в балетном классе.

Слишком уж самостоятельный попался капитанишка, любое замечание принимает в штыки, а уж выговорещники для него — горькое лекарство, от злости чуть не плюется!

Подполковник не терпит подобных типов. В течении нескольких дней сноровисто подминает их под себя. И этот тоже никуда не денется, сломлю, заставлю выполнять свою волю, на четвереньках побежит, думал он, выглядывая у капитана слабые места. И… не находил их. Придраться по службе? Увы, «голубая» рота с приходом нового командира будто получила второе дыхание — выбилась в передовые. Поймать в пьяном состоянии? Оказалось, Королев вообще спиртное не употребляет — дал зарок. Разврат? Тоже — прокол. Бабами не интересуется, не зря прозвали «голубым». Жалобу Фроськи отверг с презрительной улыбкой. Будто если и женится, то, как минимум, на принцессе либо дочери Президента.

Единственное хобби — охота. Все свободное время проводит в тайге, два ружья — родная «ижевка» и бельгийский «зауэр» начищены на подобии любимого самовара у рачительной хозяйки.

Может быть, и сейчас бродит с ружьецом? Забыл, хреновый охотничек — здесь не Приволжье и не Урал — дикость, другая планета. Вот и заблудился. А командир переживает, сосет валидол, придумывает разные страхи!

Нет, заблудиться Королев не мог. Ибо на охоту всегда отправляется с кем-нибудь из опытных промысловиков. Во всяком случае, именно так докладывали стукачи, без которых любой командир — обычная безвольная пешка.

Значит все же, сбежал? Куда, зачем? На что рассчитывает?

Беглеца нужно не просто отыскать — сделать это без широкого оповещения, максимально быстро и осторожно. Так, чтобы кроме Парамонова и Сомова никто в отряде и лесничестве о случившемся не догадывался. Офицеры роты знают повадки и стиль работы отрядного, не проболтаются. А Сомова строго-настрого предупредить: болтанет — не видать ему капитанской звездочки! До самой пенсии проходит старлеем.

Кто же займется поисками сбежавшего разгильдяя? Сомов? Несмотря на высокую должность, мелковат, слищком суетлив…Нет, помощник по воспитательной работе на роль сыщика не подходит… Начальник штаба? Тоже не годится. По возрасту. Да и не в меру ленив, толстопузый… Задействовать командиров «столичных» рот? Слишком опасно, не удержатся, разболтают…

Кому же поручить излишне щекотливое дело?

И вдруг на память пришла случайно услышанная в курилке похвальба прапорщика Толкунова. Он, дескать, имеет почти высшее юридическое образование, мало того — работая в уголовке, приобрел солидный опыт, повязал столько бандитов, сколько обычному человеку в дурном сне не приснится.

Обычная бравада неумного болтуна? А вдруг — правда! То, что прапорщик мелковат по званию и невероятно глуп — не беда, под руководством командира вынюхает следы Королева. Будто охотничья собака следы зайца…

— Егоров! — снова нажал первую клавишу подполковник. — Найди Толкунова и — к машине!