"Роза восторга" - читать интересную книгу автора (Брэндвайн Ребекка)

ГЛАВА 3

Побережье Англии, 1470 год.

Уже смеркалось, когда покинувший сентябрьским днем берега Франции корабль причалил к берегу Англии, доставив пассажиров на родную землю. Покидавшие корабль люди осторожно оглядывались вокруг, так как они были изменниками короля. Эдуарда IV, хотя один из них помогал воздвигнуть его на трон. Лорд, которого называли «делателем королей», Ричард Невилл, граф Уорвик, некоторое время молча обозревал землю, которую любил – и предал. На мгновение у него защемило сердце: он вспомнил, как много лет назад они с двоюродным братом Эдуардом вступили в сражение, чтобы вырвать корону из рук Генриха VI и объявить ее собственностью Неда. Потом в памяти Ричарда возник образ Бесс Вудвилл, вытеснив картину, вызванную из прошлого, и он невольно улыбнулся. Бесс Вудвилл – простая женщина, вдова рыцаря Джона Грея, а Нед тайно женился на ней. Придворные узнав о женитьбе, окрестили ее «Большим каблуком» (Женщина, державшая всех мужчин «под каблуком»).

Но Ричарду Невиллу было не до смеха. Из него сделали дурака, когда помолвка с французской принцессой, которую он устраивал для Неда, была отменена. Боже, какой позор! Этого невозможно было вынести, и Ричард не вынес. Он отвернулся от человека, которого сделал королем, и сбежал во Францию, вынашивая план свержения Неда. Генрих еще был жив, находясь в заточении в Тауэре, а его жена Маргарита Анджуйская стала теперь союзницей Невилла. Ричард сделал одного монарха, он может сделать и другого. Да, он будет снова сражаться с Недом, но на сей раз они будут по разные стороны баррикад.

Изабелла мало что понимала в войне, бушевавшей между Йорками и Ланкастерами за власть на троне, хотя, знай она, что однажды война так повлияет на ее жизнь, стала бы больше уделять внимания тем рассудительным спорам, свидетельницей которых иногда оказывалась. Фактически, у кого была корона, ей было все равно. Она слишком сейчас поглощена своими проблемами, чтобы беспокоиться о мировых.

Осторожно оглядываясь, чтобы убедиться, что ее не заметили, девочка проскользнула в конюшню, служившую ей теперь убежищем, и, очутившись одна, с облегчением вздохнула и упала на копну сена. Там она крепко обхватила руками колени и поникла головой – горькие слезы хлынули у нее из глаз. Раньше Изабелла не показывала свою печаль и страдания, вызванные жестокими замечаниями и пощечинами леди Шрутон. Теперь она дала волю горьким рыданиям. «Ах, зачем я была такой глупой и взяла это яблочное пирожное, которое повариха приготовила графине сегодня на ужин?» Если бы они с Гилом ели что-нибудь, кроме мяса, хлеба и сыра – продуктов, которых, лорд Оадби считал, вполне достаточно для подопечных. А это лакомство было таким соблазнительным!

У Изабеллы до сих пор текли слюнки, когда она вспоминала сладкий аромат выпечки, который ветерком принесло во двор, соблазнив ее пойти на кухню. Повариха, едва взглянув на лицо девочки, на котором было написано, что ей страсть как хочется отведать пирожное, сжалилась над ней и быстро сунула Изабелле в руку только что приготовленное пирожное.

– На-ка, милая, держи! – только и сказала женщина, чтобы скрыть овладевшие ею чувства, потом проворчала:

– Графиня об этом не узнает, так как ее это не касается. В Рашдене есть люди, которые все видят и понимают, даже если притворяются и не показывают этого. У многих из нас есть семьи, дети, миледи. Но есть и сборище дураков, которых ослепила дешевая лесть, и они не хотят видеть, что творится у них под носом. – Кухарка сурово сжала губы и, покачав головой, с остервенением загрохотала кастрюлями и сковородками. – Ну, идите же, миледи. Не видите – у меня много работы?

Изабелла, тронутая до глубины души, с благодарностью обняла изумленную кухарку, потом повернулась и бросилась вон из кухни. Но, к своему несчастью, девочка столкнулась с леди Шрутон.

– Ты, глупое отродье! – взвизгнула графиня. – Ты почему не смотришь, куда бежишь? Я с тобой разговариваю, негодница! – Она схватила Изабеллу и грубо встряхнула, а девочка, пробормотав извинения, попыталась увернуться. – Что у тебя там за спиной? Что ты пытаешься от меня спрятать?

– Ни… Ничего, миледи.

– Посмотрим. А, так это же яблочное пирожное! – леди Шрутон подозрительно прищурилась. – Где ты его взяла? Отвечай, негодница, когда тебя спрашивают!

Изабелла, помнившая о доброте кухарки, понимая, что та тоже может пострадать, если сказать правду, ответила:

– Я… я стащила его, миледи, из кухни, когда там никого не было.

Графиня сильно отхлестала девочку по щекам, потом злобно выхватила пирожное из рук Изабеллы. Злорадно улыбаясь, леди Шрутон специально бросила пирожное на землю и растоптала его.

Никто ни разу в жизни не поднимал руку на Изабеллу. Ошеломленная и шокированная поведением рассвирепевшей графини, оскорбленная настолько, что даже не обратила внимания на потерю лакомства, девочка побежала в конюшню. Презрительный смех графини долго звенел у нее в ушах. Скрип дверных петель заставил Изабеллу быстро поднять глаза и поспешно смахнуть с глаз слезы. Вдруг дверь широко распахнули, и конюшня залилась солнечным светом, но тут же огромная фигура, появившаяся в проеме, заслонила полоску света. Это был сэр Эдрик, один из рыцарей ее брата. К Изабелле он всегда относился с крайней обходительностью и добротой, поэтому она не испугалась его, а выбралась из своего укрытия, чтобы узнать, зачем он пришел.

Рыцарь присел на корточки и из кармана своего охотничьего костюма осторожно вытащил маленького крольчонка. Зверек слегка задрожал от испуга в руках сэра Эдрика, однако, убежать не пытался.

«Ему очень больно, – подумала Изабелла, понимая, что одна лапа у бедного создания была сломана, так как свободно болталась. – Кто-то малышу сделал больно, и он страдает. Как я».

Сэр Эдрик говорил что-то ласковое зверьку, но, явно, не знал, что делать, поэтому девочка заявила о своем присутствии и робко спросила, не может ли она чем-нибудь помочь. Ей часто случалось ходить вместе с матерью, когда леди Рашден оказывала помощь больным арендаторам. Рыцарь заметил следы слез на щеках Изабеллы и прилипшую к щекам и платью солому, на которой она лежала. Что-то расстроило ребенка и заставило прибегнуть к такому неподходящему укрытию. Наблюдательному рыцарю не пришлось долго думать, чтобы догадаться о причинах ее страданий.

– Посмотрите, миледи, – ласково обратился к ней добрый рыцарь и протянул пушистого, дрожащего кролика, который привел ее в такой восторг, что у нее от радости засияли глаза и, казалось, она совсем забыла о своем горе. Потом он вынул носовой платок из кармана. – Вы запачкали лицо и платье, – и, намочив кончик платка в стоявшем поблизости бочонке с водой, вытер ей лицо и отряхнул с платья соломинки, при этом что-то тихо и ласково приговаривая. Наконец, он спросил:

– Что привело вас на конюшню, миледи? Это не место для девочек вашего воспитания.

– Леди… леди Шрутон побранила меня за проступок, – ответила Изабелла, поглаживая испуганного крольчонка, которого она взяла на руки, и удивляясь мягкости его пуха.

– Да, это она умеет делать. Не отчаивайся, может быть у графини сегодня неудачный день. Лорд Оадби уехал еще утром и пока не вернулся, – попытался объяснить ей сэр Эдрик.

– Может быть, – девочка не хотела продолжать разговор на эту тему, желая выбросить мысли об этой женщине из головы и заняться заинтересовавшим ее маленьким пушистым комочком. – Откуда он у вас, сэр? – поинтересовалась Изабелла.

Рыцарь застенчиво улыбнулся.

– Я охотился, миледи, и нашел это бессловесное животное прямо на краю леса. Меня заинтересовало то, что зайчишка даже не попытался убежать. Приблизившись, я увидел, что у него повреждена лапа, и, Боже мой, он такой маленький, что у меня не поднялась рука убить его. Вот и принес сюда, думая вылечить ранение, но, признаюсь, так растерялся, что и не знаю, с чего начать. У меня небогатый опыт по лечению ран и тому подобного.

– Я помогу вам, сэр, – хмуро сказала Изабелла. – У зайца сломана лапка. Если бы мы сумели сделать что-то вроде маленькой шины…

– Именно об этом я тоже думал, но где мы будем держать бедняжку так долго, пока перелом не затянется? В таких условиях и надеяться нечего.

– Мы… мы могли бы сделать для него клетку здесь, в конюшне, сэр, – робко предложила девочка, не зная, позволят ей это или нет.

– Да, миледи, – сэр Эдрик задумчиво кивнул. – Но кто будет заботиться о нем? У меня и без этого много поденной работы, миледи.

– Я… я могла бы позаботиться о нем, сэр, – предложила Изабелла. – У меня не очень много дел, и вряд ли меня хватятся.

Некоторое время сэр Эдрик молчал, потом твердо сказал:

– Хоть вы и маленькая, миледи, а все же, хозяйка здесь, в Рашдене. Вы знаете, что стоит вам приказать – и все должно быть исполнено.

При этих словах Изабелла вскинула голову и задумалась.

– Но… я так не думаю, сэр, – наконец, ответила она. – Иначе бы лорд Оадби и леди Шрутон уехали из Рашдена, потому что я не хочу, чтобы они здесь оставались. Все так изменилось здесь с приездом этих людей.

– Да, но со временем все будет по-другому. Когда вы и юный лорд вырастете, мы об этом позаботимся. А пока нужно набраться терпения и остерегаться этих людей. Мудрый охотник подстерегает жертву и выжидает удобного времени, чтобы нанести удар.

Изабелла при этих словах серьезно посмотрела на него, но сэр Эдрик начал выстругивать шину из деревяшки, больше не глядя на нее. Тем не менее, она отлично поняла, что он хотел ей сказать, и у девочки радостно забилось сердце.

– Я запомню, что вы – мой друг, сэр, – тихо заявила Изабелла.

– У вас много друзей в Рашдене, миледи. Никогда не думайте, что их нет.

Девочка вспомнила о кухарке и вдруг поняла, что в конечном счете они с Гилом не так уж одиноки. Были и другие люди, с подозрением относившиеся к опекунам, но они просто выжидали благоприятного случая, наблюдали и ждали, как Изабелла и ее брат. Комок застрял у нее в горле, когда она поняла, что ее по-прежнему любили в Рашдене.

– Спасибо, сэр Эдрик, – просто сказала девочка. Тот грубовато прокашлялся.

– Приведи Тегна и Беовульфа, миледи, – порекомендовал рыцарь. – Пока мы будем выправлять ножку зайчонка, они сделают для него клетку.

Так родилось то, что позднее стало называться «зверинцем леди Изабеллы», а вместе с ним любовь, которую девушка пронесла через всю жизнь.

Как Ричард Невилл и предполагал, он застал короля Эдуарда IV врасплох, и Его величество, не готовый к сражению, удрал в герцогство Бургундское, где он рассчитывал получить помощь от сестры, герцогини Маргарет, чтобы удержать власть. Невилл, переполненный восторгом победы, вошел в Лондон и освободил из Тауэра взбудораженного Генриха VI и вернул его на трон.

Все в Англии были потрясены такой сменой монархов, потому что любили Эдуарда, их золотого бога, при правлении которого они процветали; а король Генрих VI, сын Катерины Валойс, был безрассудным, унаследовав скрытую болезнь матери – безумие. Бесхитростный и безгрешный, король провел больше времени на коленях, чем на троне, позволив жене взять власть в свои цепкие руки. Так как англичане презирали королеву Маргарет, они выступали с требованиями вернуть им их любимого Неда, предпочитая даже его простолюдинку Вудвилл, обворожившую короля, продажной француженке, принцессе Анжуйской, на которой женился Генрих.

В том же, 1471 году, Эдуард поплыл домой, и в Барнете, севернее Лондона, в последний раз встретился со своим кузеном Невиллом в сражении. Вероломный граф Уорвик, понимая, что они проиграли, попытался трусливо бежать с поля боя. Люди Эдуарда поймали его на краю леса, и через несколько секунд «делатель королей» был мертв. Это была блестящая победа, но никто не упивался ею так, как брат Эдуарда Ричард, герцог Глостер. В свои восемнадцать лет он в первой большой битве блестяще руководил целым флангом армии Эдуарда.

Из Барнета они двинулись на северо-запад, в Тьюксбери, и там одержали громкую победу над Маргарет, убившую своего младшего сына (который, по словам некоторых, не был действительным наследником Генриха, а был плодом незаконной любовной связи с Эдмондом Бьюфортом, герцогом Сомерсетским). Саму Маргарет с позором отослали на родину, во Францию, а взятого в плен Генриха снова заключили в Тауэр.

В далеком Рашдене до Изабеллы информация о сражениях доходила из «вторых рук», от ее брата Гила, который с восторгом рассказывал ей об этом, яростно размахивая кинжалом, как мечом, и так образно описывая сражения, как будто сам в них участвовал.

– Только подумай, Белла, – восхищался Гил, – Глостеру всего восемнадцать, а он уже лучший военный полководец во всей Англии! Вообрази, какое он, должно быть, представляет зрелище на поле боя: Ричард Глостер размахивает своей мощной секирой, его зычный голос разносится по всему полю, вдохновляя воинов, роскошный флаг с изображением белого вепря развевается на фоне неба! Боже праведный, да я бы отдал жизнь за такого человека, как он!

– Ах, Гил, – вздыхала Изабелла, – как ты можешь восхищаться, говоря о войне? Когда я думаю об этих людях, которые бессмысленно гибнут или получаю ранения, мне становится дурно, и у меня болит сердце за их женщин.

Мальчик спрыгнул с копны сена, на которой стоял, воображая, что это холм, с которого он обозревает поле боя.

– Ты не понимаешь, Изабелла. Это путь настоящего мужчины – бороться и умирать. Только трусы, подобные толстому лорду Оадби, скрываются в замках. Я сомневаюсь, что этот человек когда-нибудь участвовал в турнире! – Гил с отвращением и презрением усмехнулся.

– Возможно, что и не участвовал, – согласилась Изабелла, зачерпнув пригоршню орехов для маленькой белки с пушистым хвостом, сидевшей перед ней. Глаза у белки загорались, когда она с готовностью протягивала свои крохотные лапки за лакомством. – А ты что скажешь, Джаспер? – спросила девочка, поднимая вверх орех. Белка громко затрещала, и Изабелла засмеялась. – Спасибо, – кивнула она, отдавая белке заслуженную награду.

Пока малышка жадно вгрызалась в орех, девочка исследовала ранку на ее теле, нанесенную в схватке с другой белкой. Ранка хорошо заживала, и, убедившись, что белочка больше не требует такого ухода, Изабелла повернулась к брату.

– Уже позднее утро, – заметила она, – нам надо поспешить, иначе мы опоздаем на урок к господину Джексону.

Так как леди Шрутон ясно дала понять, что Изабелле нежелательно ходить туда, где женщины Рашдена собирались за такими чисто женскими занятиями как вышивание и прядение, девочка стала посещать школьные занятия вместе с братом. Господин Джексон в любом случае научил бы ее читать, писать и считать, и, хотя ему казалось странным, что она интересуется и другими областями знаний, он не возражал по поводу обучения сестры и серьезно объяснял Изабелле все, как и Гилу.

Другого женского общества, кроме кухарки и нянюшки Алисы, у Изабеллы не было, и ей не у кого было учиться женским добродетелям и обязанностям хозяйки замка, чему бы научила мать… Но если бы Изабелла и понимала, что ей не дают должного образования, не очень стала бы беспокоиться об этом.

Все еще чувствуя себя несчастной, она успела привыкнуть к своей странной жизни, которая во многом соответствовала ее необычной природе больше, чем любая другая.