Вы вели себя очень грубо

1

Небольшой магазинчик в узком переулке выглядел запущенным. Можно было пройти мимо тысячу раз, не остановив на нем взгляда. Но на стекле окна, над зелеными занавесками, было написано небольшими буквами: «Продажа мутантов».

Глаза у Дженсена от удивления полезли на лоб. Он остановился, а потом вошел внутрь.

– Беру шесть, – сказал он.

– Не жадничайте! – упрекнул человечек за прилавком.

У человечка была грива белых волос, водянистые глаза и малиновый нос, которым он беспрестанно шмыгал. Его братья (если они у него были) наверняка околачивались где-нибудь около Белоснежки.

– Послушайте, – сказал Дженсен, обводя магазинчик пристальным взглядом, – давайте поговорим серьезно, а? Ну как, спустимся с небес на землю?

– А я и так на земле. – И в доказательство этого человечек топнул ногой.

– Хочу верить, – допустил Дженсен. Он навалился на прилавок и уставился коротышке в лицо. – Эти ваши мутанты – они какие?

– Худые и толстые, – ответил хозяин. – А также длинные и короткие. А еще нормальные и чокнутые. Может, у мутаций и есть границы, но только мне они не известны.

– Я знаю, кто чокнутый, – хмыкнул Дженсен.

– Кому и знать, как не вам, – подтвердил человечек.

– Я ведь газетчик, фельетонист, – многозначительно сказал Дженсен.

– Доказательство вполне убедительное, – согласился коротышка.

– Доказательство чего?

– Кто чокнутый.

– Подходяще, – признал Дженсен. – Люблю веселых и находчивых, даже если у них не все дома.

– Таких невежливых газетчиков я еще не встречал, – заметил человечек. Он вытер глаза, высморкался и посмотрел, моргая, на посетителя.

– Меня извиняет мое положение. Ведь я возможный покупатель. А покупатель всегда прав – разве не так?

– Не обязательно.

– Вы это поймете, если не хотите разориться, – уверил Дженсен и начал разглядывать полки по ту сторону прилавка. Они были заставлены разными, самой диковинной формы банками и склянками. – Так вот, насчет этих мутантов.

– Да?

– Что это за махинация?

– Я продаю их – это махинация?

– Еще бы! – сказал Дженсен. – Вы хоть знаете, что такое мутант?

– Должен бы знать.

– Конечно, должны – но знаете?

– Безусловно.

– Тогда что такое мутант?

– Ха! – Человечек дернул носом, и цвет носа сразу стал гуще. – Так вы не знаете сами?

– Развожу их десятками. Я крупный специалист.

– Правда? – усомнился человечек. – Как ваше имя?

– Дженсен. Альберт Эдвард Мэлакай Дженсен из «Морнинг колл».

– Никогда о вас не слышал.

– И не могли, ведь для этого надо уметь читать. – Дженсен набрал воздуха и продолжал:

– Мутант – это урод, который получается в одном случае из миллиона. Тяжелая частица – ну, какой-нибудь космический луч – бьет по гену, и когда приходит срок, на руках у мамаши нечто для показа в цирке. Так что…

– Неверно! – резко оборвал его человечек. – Мутант – это организм с радикальным изменением душевного или физического склада, передающимся потомству независимо от того, искусственными или естественными причинами вызвано это изменение. Свойства всех моих мутантов передаются их потомству, из чего следует, что мои мутанты настоящие.

– Значит, вы изменяете любые живые существа и даете гарантию, что приплод будет такой же, как родители?

– Именно так.

– Тогда вы, наверно, бог, – сказал Дженсен.

– Ваше кощунство ничем не оправдано, – с негодованием отозвался человечек.

Будто не слыша, Дженсен снова обвел пристальным взглядом ряды банок и склянок.

– Что это?

– Сосуды.

– Это я и сам вижу. А что в сосудах – растворенные мутанты?

– Не говорите глупостей.

– Я никогда не говорю глупостей, – заверил Дженсен. – Вы торгуете мутантами – должны же вы где-нибудь их хранить.

– Да, торгую.

– Так написано на окне. Что это за махинация?

– Я же говорил вам – никакой махинации нет.

– Прекрасно. Я покупатель. Покажите мне несколько мутантов помоднее. Что-нибудь вечернее и сногсшибательное.

– У меня не магазин одежды, – отозвался человечек. – Вам нужно платье с глубоким вырезом. Вы бы выглядели в нем убийственно.

– Пусть вас это не волнует. Мутанта, пожалуйста, – больше я ничего у вас не прошу.

– Что-нибудь определенное? – спросил хозяин.

Дженсен задумался.

– Да. Я хочу купить голубого носорога в семнадцать дюймов длиной и весом не больше девяти фунтов.

– В серийном производстве такого нет. Придется делать специально.

– Вы знаете, почему-то я этого ожидал. Чувствовал как-то, что эта просьба не совсем обычная.

– Нужно две, а может быть, даже три недели, – предупредил человечек.

– В этом не сомневаюсь. Месяцы и годы. Да что там – жизнь!

– Я мог бы предложить вам розового слона, – продолжал хозяин. – Примерно такой же величины.

– Слонов никто не берет. В любой забегаловке их полно.

– Да, их довольно много. – Он пригладил белые волосы, вздохнул. – Похоже, что я ничем не могу быть вам полезен.

– Покажите мне мутанта! Любого! Самого дешевого! – почти прокричал Дженсен.

– Ради бога, пожалуйста!

Человечек вытер глаза, шмыгнул раза два носом и скрылся за дверью, которая вела в задние помещения магазина.

Перегнувшись через прилавок, Дженсен дотянулся рукой до небольшой, необычной по форме стеклянной банки. Она была наполнена до половины какой-то оранжевой жидкостью. Дженсен отвинтил крышку и понюхал. Запах наводил на мысль о первосортном виски, фантастически концентрированном. Он с грустью поставил банку на место.

Хозяин вернулся. На руках у него был белый щенок с черным пятном вокруг одного глаза. Он почти бросил его на прилавок.

– Пожалуйста – дешево и сердито.

– Ясно, – сказал Дженсен. – На вас надо подать в суд.

– Почему?

– Какой это мутант?

– Вам лучше знать, – с оскорбленным видом сказал человечек, – ведь вы крупный специалист в этой области.

Подхватив щенка, он повернулся к двери, из которой его вынес.

– Какой умник нашелся! – презрительно ухмыльнувшись, проговорил щенок, прежде чем дверь за ними захлопнулась.

Когда хозяин появился снова, Дженсен сказал:

– Я слышал, как он говорит. Это же самое проделывает Чарли Маккарти [большая деревянная кукла, с которой выступал популярный американский комик и чревовещатель Эдгар Берген], да и другие куклы могут это делать.

– Вполне возможно.

Человечек чихнул и громко задвигал на полках банками.

– Это вам проделает любой эстрадный чревовещатель, – не унимался Дженсен, – только с большим блеском и оригинальностью.

– Вполне возможно, – повторил хозяин.

– Я человек дотошный, – продолжал Дженсен. – Когда попадается что-нибудь интересное для газеты, меня за уши не оттащишь. С места не сдвинусь, пока не будет полной ясности – вот я какой.

– В этом я не сомневаюсь.

– Вот и хорошо. Давайте посмотрим на это просто: вы продаете мутантов или, во всяком случае, так утверждаете. Тут новостей на несколько строчек, но строчка оттуда, строчка отсюда – и пожалуйста, фельетон готов.

– Серьезно? В самом деле?

Ошеломленный, судя по всему, этим сообщением человечек поднял белые брови.

– Хороший фельетон, – зловеще продолжал Дженсен, – написанный опытным фельетонистом, рассказывает много всякого интересного. Его читают. Иногда в нем рассказываются приятные вещи, иногда неприятные. Полиция читает неприятные и благодарна, что я обратил на них ее внимание. Обычно, правда, она запаздывает: чаще герой моего произведения прочитывает его раньше и успевает смыться. Понятно?

– Нет, непонятно.

Дженсен хлопнул по прилавку ладонью.

– Вы только что пытались всучить мне щенка. Он сказал: «Какой умник нашелся!» Я слышал это собственными ушами. Это обман. Приобретение денег нечестным путем. Мошенничество.

– Но ведь я никаких денег не приобрел. – Человечек пренебрежительно махнул рукой. – Деньги! К чему они мне? Я никогда не беру денег.

– Вот как, не берете? Тогда что вы хотите за своего трепливого щенка?

Опасливо оглядевшись, человечек перегнулся через прилавок и еле слышно прошептал что-то.

Дженсен вытаращил глаза и сказал:

– Вот теперь я окончательно убедился, что вы псих.

– Некоторых материалов мне очень не хватает, – извиняющимся голосом объяснил человечек. – Неорганических сколько угодно, а вот животной протоплазмы нет. Столько сил и времени надо потратить, чтобы приготовить самому!

– Могу себе представить. – Дженсен посмотрел на часы. – Покажите мне одного настоящего, подлинного мутанта, и я вас прославлю в воскресном номере. В противном случае…

– Да я сам мутант, – скромно сказал хозяин.

– Вот как? И что же это вы такое можете делать?

– Все могу. – И, помолчав, добавил: – Ну, если не все, так почти все. То, что я могу поднять один, без посторонней помощи. Более тяжелое – нет.

Дженсен оскорбительно хихикнул.

– И вы можете делать других мутантов?

– Могу.

– Тогда валяйте, делайте. Мне нужен голубой носорог в семнадцать дюймов длиной, весом не больше девяти фунтов.

– Я не могу сделать носорога в один миг – нужно время.

– Это мы уже слышали. Бесконечные отговорки! – Дженсен нахмурился. – Ну а розовый, чистой воды алмаз величиной с ведро вы могли бы сделать?

– Если бы он на что-нибудь годился. – Человечек с ожесточением откашлялся и вдвинул какую-то банку туда, где ей надлежало стоять. – Драгоценный камень такой величины ничего бы не стоил. И понадобилось бы немало времени, чтобы его изготовить.

– Ну вот, опять! – Дженсен со значением посмотрел на заставленные склянками полки. – Сколько они вам платят?

– Кто?

– Поставщики наркотиков.

– Не понимаю.

– Да уж куда там! – Лицо Дженсена, почти вплотную приблизившееся к собеседнику, выражало цинизм человека, хорошо знакомого с изнанкой жизни. – Надпись на окне – это для отвода глаз. Слова имеют другой смысл. Ваши клиенты называют «мутантом» сосуд с зельем, от которого они на седьмом небе.

– В сосудах растворы, – сказал хозяин.

– Кто в этом сомневается? – подхватил Дженсен. – Деньги наркоманов растворяются в банках пачками.

Он показал на ту, которую нюхал в отсутствие хозяина:

– Сколько за эту?

– Нисколько, – ответил, протягивая ему банку, человечек. – Но посуду верните обязательно.

Взяв банку, Дженсен снова открыл ее и понюхал. Окунув палец, с опаской лизнул его. На лице у него появилось выражение блаженства.

– Беру назад слова про наркотики. Я все понял. – Мягко, чтобы не пролить ни капли, он взмахнул рукой, которая сжимала склянку. – Незаконная торговля спиртным – девяносто шесть градусов и никакого налога. – Он обсосал палец. – Какая мне разница? Кто-то большой специалист в этом деле, а также большой специалист по увиливанью от налогообложения. Считайте меня своим клиентом – буду наведываться регулярно.

Дженсен сделал глоток. Будто факельное шествие проследовало через его глотку.

– Ух!

Он перевел дыхание и с нескрываемым уважением оглядел банку. Она была невелика, вмещала не больше одной пятой пинты. Жаль. Он снова поднес ее ко рту.

– Ваш должник. Пью за беззаконие!

– Вы вели себя очень грубо, – сказал человечек. – Запомните это.

Насмешливо улыбаясь, Дженсен запрокинул голову и проглотил остаток. В животе у него будто что-то взорвалось. Стены магазина широко раздвинулись, снова сдвинулись. В течение пяти секунд, пока ноги его слабели, он шатался, а потом словно сломился в поясе, и пол ударил его в лицо.

Одна за другой пронеслись вечности, долгие, туманные, полные глухих звуков. Кончились. Медленно, как после страшного сна, Дженсен возвращался к действительности.

Он стоял на четвереньках на листе льда или чего-то похожего на лед. Прямо как собака, и к тому же какой-то одеревенелый. Голова была свинцовая, словно после похмелья, перед глазами все расплывалось. Чтобы прийти в себя, он потряс головой.

С трудом, но мысли начали к нему возвращаться. Тайная продажа наркотиков. Он наткнулся на нее случайно и стал любопытничать. Кто-то подкрался сзади и оглушил его. Вот как бывает, когда распустишь язык и начинаешь задавать никому не нужные вопросы.

«Вы вели себя очень грубо. Запомните это!»

Подумаешь, грубо! Скоро он совсем очухается, вернутся силы, и тогда он станет не то что грубым, а просто до предела вульгарным. Разберет мозгляка на части и раскидает их по окрестностям.

Глаза теперь более или менее видели – скорее менее, чем более. Странные какие-то и жутко близорукие. Зато нос работает великолепно – чует бог знает сколько всяких запахов, даже запах перегретого мотора где-то ярдах в пятидесяти. Но глаза – просто никуда.

И все-таки он увидел, что лед на самом деле вовсе не лед. Скорее это было стекло, толстое и холодное. Далеко внизу виднелся другой такой же лист, под ним, ниже – еще один, а прямо перед его глазами была крепкая проволочная сетка.

Он попытался встать на ноги, но спина будто окаменела и отказывалась разогнуться. Ноги не повиновались. Ну и двинули же его! По-прежнему на четвереньках он как-то неуклюже и сонно переместился к преграждавшей ему путь сетке. Совсем близко, хотя говорящих он не видел, послышались голоса.

– Она просит аравийскую гончую – салуки – с телепатическими способностями. Надо как-то достать.

– Потребуется десять дней, – ответил голос человечка.

– Ее день рождения в следующую субботу. У вас точно будет к этому времени?

– Совершенно определенно.

– Прекрасно, беритесь за дело. Я хорошо вас отблагодарю, когда приду за покупкой.

Дженсен прищурился и близоруко покосился через сетку на какую-то блестящую поверхность напротив. Тоже стекло, а за ним другой ряд затянутых сеткой пустых полок. На стекле какие-то неясные, исчезающие тени. Будто далекое окно, И на нем надпись. Слова надписи перевернуты, буквы неясные. Он очень долго в них вглядывался, пока не разобрал наконец: «Продажа мутантов».

Он посмотрел прямо перед собой и увидел какое-то отражение, более четкое. Он передвинулся в сторону. Отражение передвинулось тоже. Он тряхнул головой. Оно тоже тряхнуло. Он открыл рот – отражение открыло свой.

Тогда он закричал, словно его резали, но послышался только тихий всхрап. Отражение захрапело тоже.

Оно было голубое, в семнадцать дюймов длиной, и на его безобразном носу торчал рог.