Рашковская М А Рашковский Е БМилые братья и сестры

М.А.Рашковская, Е.Б.Рашковский

"Милые братья и сестры..."

Страницы истории толстовского движения: 1914-1917

Толстовское движение, впервые заявившее о себе в 80-е годы XIX, - один из интереснейших культурных и религиозных феноменов в истории России XX в. Его идейный генезис и человеческий потенциал имеют двойственный исток. С одной стороны, толстовство связано с освободительными чаяниями и духовными поисками русской дворянской, а позднее - и разночинной интеллигенции, впервые всерьез заявившими о себе на грани XVIII и XIX вв. и - в особенности - в период декабризма (*1*). С другой стороны, оно связано с глубокими традициями русского народно-сектантского "разномыслия" и протеста: не случайны интенсивные контакты Л.Н.Толстого, а также организационного лидера движения В.Г.Черткова (1854-1936) с представителями многочисленных течений русского крестьянства и плебейского религиозного "разномыслия" - с беспоповцами, штундой, духоборцами, молоканами, иудействующими, белоризцами и др. (*2*). Эта генетическая двойственность во многом определила и облик толстовского движения, сочетавшего в себе черты как интеллигентской оппозиционности, так и русского народно-сектантского умонастроения. Для толстовства как для интеллигентского движения были характерны обостренный интерес к социально-историческим судьбам современности, к новинкам идейной жизни России, Запада и Востока, умение вслед за революционными и либерально-интеллигентскими кругами сочетать легальные и нелегальные приемы пропаганды. От народно-сектантских же течений толстовство усвоило критическое отношение к "господскому" стилю жизни, к индустриально-урбанистической цивилизации и к институционально оформленной религиозной практике, стремление к рационалистической и пантеистической трактовке священных текстов ("понимание в Духе"), пацифистские воззрения. Идея жертвенной готовности принять страдание за свои убеждения, присущая и традиционному русскому народному правдоисканию, и оппозиционерам из "образованных" слоев, также была усвоена толстовским движением. И сам толстовский круг формировался из представителей, с одной стороны, дворянской интеллигенции и многонациональной среды русских разночинцев, а с другой - из правдоискателей из народных низов, как православных, так и сектантов. Этим двойственным социокультурным истоком толстовского движения во многом объясняются и характерные особенности реакции толстовцев на роковые и неожиданные для подавляющего большинства европейцев события первой мировой войны. Действительно, для тогдашнего европейского сознания события первой мировой войны были ситуацией шоковой. Россия и Европа переживали тогда крушение целый век (после наполеоновских войн) налаживавшегося быта, трагедию разрушений некритической веры в техноурбанистический прогресс, обернувшийся "прогрессом" разрушения, униформированных полчищ, орудий убийства (*3*). События первых недель и месяцев войны толстовцы переживали двойственно. Они усматривали в них беспрецедентной силы кощунственный акт разрушения гуманистических и духовных ценностей Европы, разрушения самого человеческого естества. Но одновременно они находили в происходящем и подтверждение - во всемирно-историческом плане - духовной правоты своего учителя, Л.Н.Толстого, воспринимавшего этатизм, религиозное обрядоверие и официальную дегуманизированную науку как катастрофические выражения социального и исторического зла, и, стало быть, усматривали в войне некое трагическое подтверждение правоты своей собственной жизненной позиции. Мы публикуем два памятника реакции толстовцев на события первых месяцев империалистической войны - групповые воззвания "Опомнитесь, люди-братья!" (составитель Валентин Федорович Булгаков, 1886-1966) и "Милые братья и сестры!" (составитель Сергей Михайлович Попов, 1887-1932). Составление этих воззваний и все последующие за ними события образуют довольно сложную и интересную "криминальную фабулу". Подробное изложение этой фабулы дается в исследовании Булгакова "Толстовцы в 1914-1916 гг." (*4*), а также в его мемуарах "Как прожита жизнь" (*5*). Мы вынуждены ограничиться лишь самым кратким и схематичным изложением этой фабулы, привлекая для этого документы Канцелярии тульского губернатора (*6*) и Московского военно-окружного суда (*7*). В первые недели и месяцы войны было написано несколько воззваний толстовцев: воззвание Митрофана Семеновича Дудченко (1867-1946) (Полтава, август - сентябрь 1914 г.) (*8*); воззвание сына акцизного чиновника в г. Крапивне Тульской губернии Юрия Юлиановича Мута ("К новобранцам") (23 октября 1914 г.) (*9*); в декабре 1914 г. в Тобольске было расклеено воззвание двух подростков - Вениамина Тверитина и Залмана Лобкова (*10*). Все эти три воззвания - эмоциональные, далеко не всегда логичные и продуманные - были подписными, как и два публикуемых ниже воззвания, в которых отношение к событиям империалистической войны оценивается в свете религиозно-философских основ толстовского учения. Итак, утром 28 сентября 1914 г. в Ясной Поляне, в комнате "под сводами" (в той самой комнате, где были созданы большинство религиозно-философских трудов Л.Н.Толстого и роман "Воскресение") бывший секретарь и автор ценнейшей хроники последних месяцев жизни писателя - В.Ф.Булгаков (*11*) составил проект антивоенного воззвания "Опомнитесь, люди-братья!". Булгаков тяжело переживал события мировой войны и мечтал отправиться санитаром на фронт, чтобы не быть в стороне от людского горя. Решение было в принципе принято. Однако в Ясной Поляне его удерживала просьба семидесятилетней Софьи Андреевны Толстой не покидать дом до тех пор, покуда он не закончит описание книг библиотеки Льва Николаевича (*12*). Вечером того же дня воззвание Булгакова было обсуждено группой толстовцев в трех верстах от Ясной - на хуторе Телятинки, где жил В.Г.Чертков. Сам Чертков, хотя и принял участие в обсуждении проекта воззвания и в уточнении его текста, в конечном счете идею воззвания не одобрил и подпись свою дать отказался: по мысли Черткова, любые акции коллективного протеста шли вразрез с вероучительными основами толстовства. Утром следующего дня Булгаков отпечатал отредактированный текст на старом яснопольском "ремингтоне" (без ведома Софьи Андреевны); в тот же день он уже располагал первыми подписями - И.М.Трегубова (1858-1931), Д.П.Маковицкого (1866-1921), А.П.Сергеенко (1886-1961) и др. По замыслу составителей воззвания, его текст, снабженный подписями, должен был быть переправлен в нейтральную Швейцарию, где в то время находился видный толстовец П.И.Бирюков (1860-1931); предполагалось, что Бирюков опубликует воззвание в тамошней прессе на языках воюющих государств - немецком, русском, французском, итальянском. Подписи собирались Булгаковым в ходе личных контактов и через переписку. Далеко не все из тех, к кому он обращался, соглашались безоговорочно подписать документ: одни - из несогласия с формулировками, другие - исходя, подобно Черткову, из догматики толстовства, третьи - считая подобного рода антивоенную акцию непатриотичной, четвертые - попросту из страха. M.С.Дудченко вместе с присоединившимся к нему А.Н.Чехольским просил дополнить общий текст собственной вставкой. К моменту ареста и изъятия части экземпляров воззвания Булгаков располагал 43 подписями (*13*), которые не успел свести в единый список. Подписавшие люди разных мест жительства, разных возрастов, социального положения, сословной принадлежности и этнического происхождения. Однако, если внимательно приглядеться к их биографиям, большинство из них - друзья, сподвижники, корреспонденты или почитатели Л.Н.Толстого или В.Г.Черткова. Шестеро среди подписавших - молодые толстовцы во втором поколении (Буткевич, Молочников, младшие Радины, Сергеенко) (*14*). Словом, все это люди, жизнь которых была связана с личностью и учением Л.Н.Толстого. Однако составлением воззвания "Опомнитесь..." дело не закончилось. 23 октября в Ясной Поляне толстовец Сергей Михайлович Попов продиктовал Булгакову от своего имени и от имени своих товарищей - В.И.Беспалова и Л.Н.Пульнера - текст антивоенного воззвания "Милые братья и сестры!". К тексту воззвания наряду с тремя подписями было приложено и указание места жительства подписавшихся - деревня Хмелевое под Тулой. Воззвание Попова было отпечатано Булгаковым на том же самом толстовском "ремингтоне". Два дня спустя Попов, накануне расклеивавший свое воззвание в Туле, был арестован при попытке расклейки воззвания у ворот железопрокатного завода под Тулой; в тот же день в Хмелевом, в землянке Попова, Пульнера и Беспалова был задержан и взят под стражу земляк Пульнера М.И.Г.Хорош, у которого был обнаружен экземпляр булгаковского воззвания. В ночь на 27 октября подполковник Демидов, помощник начальника Тульского губернского жандармского управления, ворвавшись в яснополянский дом и переполошив тамошних обитателей, произвел обыск у В.Ф.Булгакова. 28 октября жандармы снова прибыли в Ясную Поляну и предъявили Булгакову ордер на арест. С.А.Толстая, в тот период с особой симпатией относившаяся к Булгакову, напомнила ему, что день его ареста совпал с четвертой годовщиной ухода Льва Николаевича из Ясной. До конца июня 1915 г. тянулось предварительное следствие по делу толстовцев в Тульском губернском жандармском управлении, а вместе со следствием шли выявление и аресты лиц, подписавших воззвание. Само составление этих воззваний следствие трактовало как некий революционный, "бунтовщический" акт в условиях военного времени. В воззваниях толстовцев, строго говоря, отсутствуют четкие, конкретные требования и поведенческая или социальная "рецептура". Содержание воззваний, точнее, апелляция к совести, к самосознанию, к внутренней жизни человека - призыв попросту задуматься. Но эту идейную суть воззваний следствие так и не захотело осмыслить. Более того, сам неанонимный, подписной характер воззваний вызывал озлобление: для следователей-жандармов обнародование толстовцами своих имен было не выражением определенной мировоззренческой позиции (человек должен ответить и принять страдание за изъявление своего credo), но попросту выражением легковесности мысли и юродства подследственных. Толстовцы пытались объяснить следствию и властям своеобразие своей позиции, но тщетно. Так, в письме на имя Тульского губернатора А.Тройницкого от 17 июня 1915 г. Булгаков писал: "Величайшей ошибкой власти по отношению к нам было бы, если бы она сочла нас за элемент революционный или схожий с ним. (...) среди нас нет ни одного человека вообще политического образа мыслей. Все мы стоим исключительно на точке зрения религиозной, христианской. Обращение наше к людям, в котором мы обвиняемся, вытекает из того душевного состояния, которое переживают сейчас многие. Это состояние вызывается представлением о страшных жертвах, приносимых человечеством на алтарь войны. (..) мною руководило чувство самой непосредственной жалости к братьям нашим, страдающим на войне. (...) Мы любим Россию так же, как и всякий другой любит свое отечество..." (*15*). Случаи оговоров в ходе следствия нам неизвестны. В пользу предположения об их отсутствии может послужить то обстоятельство, что часть подписавших булгаковское воззвание не была идентифицирована следствием, хотя подследственные обращались с просьбами о подписях к хорошо известным людям из узкого круга. 14 июля 1915 г. начальник Тульского губернского жандармского управления генерал Иелита фон Вольский доложил Тульскому губернатору об окончании следствия: 18 июля последний отдал распоряжение передать дело толстовцев на рассмотрение Московского окружного суда по п.1 ст. 129 Уголовного кодекса 1903 г. (*16*); в свое постановление губернатор включил "просьбу" к суду судить толстовцев "по законам военного времени (...) при закрытых дверях и особыми сверх того ограничениями" (*17*). Из 43 подписавших в распоряжение Московского военно-окружного суда было направлено 27 человек. (Как указано выше, жандармы располагали не всеми подписанными экземплярами, а также не смогли идентифицировать всех авторов известных им подписей). Далее, дело несовершеннолетних тобольчан Тверитина и Лобкова было выделено особо; драматург Арвид Ернефельт (1861-1932), как финляндский подданный, подлежал юрисдикции местного суда. К моменту судебного заседания в Москве число обвиняемых убавилось до 25 - скончались А.В.Архангельский и Р.В.Буткевич.

Здесь мы вынуждены на короткое время прервать повествование, чтобы разобраться в одном принципиальном вопросе. Это вопрос об отношении толстовцев к антивоенной позиции, занятой представителями левой европейской социал-демократии, в частности и русскими большевиками. Этот вопрос важен и для понимания публикуемого нами булгаковского текста, где содержится недвусмысленный выпад против тогдашних социал-демократов, огульно обвиняемых в милитаристских настроениях. Этот вопрос важен и для понимания общего контекста описываемых нами событий, ибо толстовцы - вольно или невольно оказались выразителями того скрытого народного недовольства империалистической войной, которое во многом обусловило и падение царского режима, и революцию, и будущий ход истории народов России. Судя по мемуарному наследию В.Ф.Булгакова, толстовцы в самом начале войны почти ничего не знали об антивоенных протестах левых социалистов (*18*). Действительно, с первых дней войны все газеты (и центральные и провинциальные) подпали под жесткую предварительную военную цензуру; в то же время печать охотно сообщала данные об оборонческих выступлениях и манифестациях представителей левых кругов. Далее, такие знаменательные события в истории мировой социал-демократии, как арест большевистских депутатов IV Государственной Думы и отказ Карла Либкнехта голосовать за военные кредиты в германском рейхстаге, произошли уже после ареста Булгакова и значительной части его товарищей (ноябрь и декабрь 1914 г.). И все же кое-какими отрывочными данными о соприкосновении толстовцев с мыслью и деятельностью левых русских социал-демократов мы располагаем. В воспоминаниях Булгакова сообщается следующий характерный эпизод. По-видимому, в начале сентября 1914 г. близкий к Черткову адвокат Н.К.Муравьев "привез из Москвы копию с обвинительного акта по делу двух социал-демократов - адвоката и его письмоводителя, обвинявшихся в составлении воззвания против войны" (*19*). Разумеется, "революционный тон социал-демократического воззвания" (*20*), и в частности призыв к отмщению развязавшим войну, не мог встретить симпатии толстовцев. Но, как пишет Булгаков, "самая попытка протестовать так или иначе против войны вызвала во всех нас глубокое сочувствие. Вскоре после того я пробовал заговаривать кое с кем из единомышленников о выпуске собственного воззвания" (*21*). Далее в мемуарах Булгакова сообщается, что во время следствия часть толстовцев находилась в общих камерах с тульскими рабочими-большевиками, к которым следователи-жандармы относились с особой разнузданностью и цинизмом. В человеческом плане отношения между обеими группами "политических" были самыми дружелюбными, однако многие идеи толстовцев вызывали недоумение их сокамерников-большевиков. Задавался, например, вопрос: если толстовцы полагают наличие "искры Божией" в каждом человеке, то как можно верить в наличие этой искры в таком мучителе и антисемите, как, скажем, подполковник Демидов? Булгаков признает, что спорить здесь было нелегко... (*22*). В период первой мировой войны прохождение дел в системе "военно-судного" ведомства России было нескорым: объем дел по различным нарушениям воинской дисциплины в огромной, наскоро комплектуемой и несильной в моральном отношении армии оказался беспрецедентно велик (дезертирство, мародерство, драки, неповиновение, случаи дерзостей и бунтов, расхитительство, жестокое обращение и с подчиненными, и с населением и т.д.). По условиям военного времени групповые антивоенные протесты среди гражданского населения также подлежали юрисдикции окружных военно-судных управлений. В конце июля 1915 г. материалы следствия по делу толстовцев были переданы из Тульского ГЖУ в Московский военно-окружной суд (МВОС). И лишь 11 ноября 1915 г. о деле толстовцев было доложено в распорядительном заседании МВОС "по части генерал-майора Абрамовича-Барановского" (*23*). В течение полутора месяцев после этого большинство подсудимых толстовцев были освобождены из-под стражи под большие денежные залоги (от 500 до 1000 руб.). В этом плане много сделали для помощи подсудимым Владимир Григорьевич и Анна Константиновна Чертковы и Татьяна Львовна Сухотина-Толстая (*24*). Беспалов, Попов и Пульнер, которым инкриминировалось распространение прокламации среди населения, под залог выпущены не были. Не были выпущены также И.Ф.Х.Граубергер и Г.И.Лещенко (объяснение см. ниже). Слушание дела проходило в Кремле при закрытых дверях 21-30 марта 1916 г. Председатель суда - генерал-майор С.С.Абрамович-Барановский, заседатели полковники Масалитинов и Израилев. Обвинение поддерживал помощник военного прокурора полковник А.Е.Гутор. Защитники - Б.О.Гольденблат (*25*), И.М.Громогласов, С.А.Кобяков, Г.М.Лунц, В.А.Маклаков, Н.К.Муравьев, Б.А.Подгорный, Б.Е.Ратнер. В ходе судебного разбирательства обвинитель настаивал на версии обвинения, выдвинутой тульскими властями. Однако по настоянию председателя суд еще на распорядительной фазе исключил, давая квалификацию преступления, признак "изменнического деяния" и включил указание на "религиозные побуждения" подсудимых (*26*). Для подсудимых толстовцев судебные заседания - даже ври закрытых дверях (*27*) - давали возможность открытого исповедания своих убеждений. "...Большинство из нас, - вспоминал Булгаков, - каждое утро шло на суд, как на праздник. Настроение у подсудимых и свидетелей было светлое, повышенное. Оно невольно передавалось и всем окружающим..." (*28*). 1 апреля 1916 г. в арбатском здании МВОС при открытых дверях был объявлен в окончательной форме приговор по делу толстовцев. Лица, которым инкриминировалось составление и подписание воззвания "Опомнитесь, люди-братья!", были оправданы ввиду неосуществленности замысла (публикация текста в газетах нейтральной Швейцарии). Авторы воззвания "Милые братья и сестры!" - Беспалов, Попов, Пульнер были приговорены к двум месяцам тюремного заключения каждый, каковой срок и был зачтен в силу отбытия ими предварительного заключения. Попов в связи с попыткой распропагандировать "нижние чины" во время его ареста под Тулой был приговорен к полутора годам заключения в исправительном доме, причем ему были зачтены год и пять месяцев предварительного заключения. Наконец, Лещенко и Граубергер, оправданные по делу о воззвании "Опомнитесь...", были возвращены под стражу, так как первый отбывал наказание за распространение запрещенных сочинений Л.Н.Толстого, а второй по приговору Харьковской судебной палаты - за пацифистскую пропаганду среди населения. 4 апреля обвинитель опротестовал оправдательный приговор в кассационном порядке: два дня спустя материалы дела были направлены в Петроград в распоряжение Главного военного суда. Однако кассационное рассмотрение так и не успело состояться. Вместе с Февральской революцией страна вступила в новую полосу своей истории (*29*). К сожалению, нам не удалось отыскать в архивах оригиналы публикуемых ниже воззваний. На сегодня мы располагаем лишь их жандармскими заверенными копиями. Этими же самыми копиями в деле Канцелярии тульского губернатора, поступившими после революции в фонды Государственного музея Л.Н.Толстого, располагал и Булгаков. Как раз с этих копий и дана перепечатка в книге "Опомнитесь..." (*30*). Приводимые Булгаковым тексты суть именно "перепечатки", а не археографические воспроизведения, годные для работы ученых. К тому же и книга "Опомнитесь..." стала библиографической редкостью. Эти обстоятельства и поставили нас перед необходимостью предпринять настоящую комментированную публикацию.

Воззвания "Опомнитесь, люди-братья!" и "Милые братья и сестры! уникальные памятники религиозного и этического протеста против империалистической войны. Другое дело, что тогдашние последователи Л.Н.Толстого едва ли могли всерьез воспрепятствовать тому страшному прорыву социально-исторического зла, каким оказалась первая мировая война. Составители воззваний действовали, скорее, по принципу "dixi et salvavi animam meam". И наконец, еще одно соображение. Как нам кажется, публикуемые ниже тексты проливают некоторый дополнительный свет на дальнейшее осмысление учения и деятельности Л.Н.Толстого как одного из предтеч ненасильственных форм протеста против империалистического и этатистского насилия, в частности гандизма. Эта проблема отчасти изучена на востоковедном материале (*31*), но все еще далека от серьезного осмысления. История толстовства есть неотъемлемая часть нашей собственной истории, насильственно выкорчеванная из народной памяти и идейно обесчещенная в годы диктатуры. И лишь в последние годы, когда столь остро встал вопрос о дефиците духовности и личной нравственности, память об этой утраченной духовной реальности, которая составляла основу жизни тысяч россиян, правдоискателей из интеллигентов и "простонародья", возвращается к нам (*32*).

(*1*) - См., например: Пыпин А.Н. Религиозные движения при Александре I. Пг., 1916. (*2*) Обоснование роли народно-сектантских течений как специфической формы освободительного движения в условиях предреволюционной России дается в труде А.И.Клибанова "Народная социальная утопия в России. XIX век". М., 1978. (*3*) Позднее это шоковое состояние с особой поэтической силой запечатлел Маяковский:

... но эту

всемирнейшую мясорубку к какой приравнять

Полтаве,

к Плевне?!..

Маяковский В.В. Владимир Ильич Ленин. - Полн. собр. соч. Т.6. М., 1957, с.271. (*4*) ЦГАЛИ СССР, ф. 2226, оп. 1, ед. хр. 105-110. Булгаков сумел опубликовать только начало этого обширного исследования. См.: Булгаков В.Ф. Опомнитесь, люди-братья! История воззвания единомышленников Л.Н.Толстого

против мировой войны 1914-1918 гг. T. 1. М., Задруга, 1922. В нашем

распоряжении находился экземпляр из фонда В.Ф.Булгакова в ЦГАЛИ СССР с

характерной дарственной надписью: "Старшему другу и сестре, духовной участнице этого дела Татьяне Львовне Сухотиной-Толстой с благодарностью за то, что сделано было ею тогда для нас. Вал.Булгаков. Москва, 22 июня 1922 г.". (*5*) Интересующим нас событиям посвящена их седьмая глава, выделенная в особую единицу хранения: ЦГАЛИ СССР, ф. 2226, оп. 1, ед. хр. 21. (*6*)

Дело No 2242 Канцелярии тульского губернатора Секретного стола о

составлении и распространении прокламаций против войны последователями

графа Л.Н.Толстого Маковицким, Булгаковым, Поповым и другими. - Отдел

рукописей Государственного музея Л.Н.Толстого, Кп 3206, III/2-а. (*7*)

ЦГВИА СССР, ф. 1614, оп. 2, ед. хр. 617, 618, 620, 622. (*8*) Текст воззвания Дудченко "Наше открытое слово" приводится в книге В.Ф.Булгакова

"Опомнитесь...", с.28-29. (*9*) Изложение воззвания см. с.97. (*10*)

Выдержки приводятся там же, с. 181. (*11*) Булгаков В.Ф. Л.Н.Толстой в последний год его жизни. Дневник секретаря Л.Н.Толстого. М., 1960. (*12*)

Булгакову удалось осуществить это решение лишь на исходе 1916 г. Небезынтересно, что младшая дочь Льва Николаевича - Александра Львовна провела войну добровольцем-медиком при действующей армии (см.: Толстая А. Л. Дочь. L. Ont., 1979). Сам же Булгаков отбывал военно-санитарную службу в отряде Софьи Николаевны Толстой, первой жены Ильи Львовича Толстого. (*13*) Булгаков ошибочно насчитывает 42 (см.: Булгаков В.Ф. Опомнитесь..., с.115).

(*14*) Среди свидетелей по делу о воззвании "Опомнитесь..." проходил и

молодой толстовец во втором поколении Сергей Булыгин, находившийся под стражей. В сентябре 1914 г. он уклонился дать подпись под воззванием, так

как ожидал судебного преследования за отказ от воинской службы по

религиозным мотивам. Таким образом, он уклонился от подписи, не желая отягощать судьбу своих товарищей в ходе предстоящих им репрессий. Жизнь С.М.Булыгина была насильственно оборвана в 1937 г. (*15*) ОР ГМТ, Кп 3206,

III/2-a, л. 49-49 об., 50. (*16*) Виновный в произнесении или чтении,

публично, речи или сочинения или в распространении или публичном

выставлении сочинения или изображения, возбуждающих: (...) к учинению бунтовщического или изменнического деяния (...), наказывается (...) ссылкою на поселение" (Законы уголовные... Составил Н.А.Громов, товарищ прокурора

СПб. Окружного суда. СПб., 1909, с.624-625). (*17*) ОР ГМТ, Кп 3206,

III/2-a, л. 24 об. (*18*) Подробный свод данных по истории антивоенных

протестов левых социал-демократов Европы и России в первые недели империалистической войны см.: История Коммунистической партии Советского

Союза. Т.2. Партия большевиков в борьбе за свержение царизма. 1904

февраля 1917. М., 1966, с.479-494, 731-733. (*19*) Булгаков В.Ф. Опомнитесь..., с.22. (*20*) Там же. (*21*) Там же, с.23. (*22*) См. там же, с.221-222. (*23*) ЦГВИА СССР, ф.1614, оп. 2, ед. хр. 622 (Список судных дел), л. 194. (*24*) Подробные данные о последовательности подачи прошений о выпуске под залог и о суммах залога за каждого подсудимого см.: ЦГВИА

СССР, ф.1614, оп. 2, ед. хр. 617 (Списки дел и вопросов, намеченных к рассмотрению в распорядительных заседаниях Военно-окружного суда). (*25*)

Борис Осипович Гольденблат (1864 - около 1930) - тульский знакомый Л.Н.Толстого, неоднократно выполнявший его просьбы по юридической защите интересов крестьян. (*26*) В мемуарах Булгакова содержится исключительно высокая оценка профессиональных и человеческих качеств председателя суда

оценка, вынесенная во время судебных заседаний и подкрепленная личным

общением с ним после Октября. По сообщениям Булгакова, этот человек

совмещал в себе искреннюю православную религиозность с чертами образованного и либерального интеллигента (см.: Булгаков В.Ф. Как прожита

жизнь, л.154-155). Из хранящихся в ЦГАЛИ СССР писем С.С.Абрамовича-Барановского к В.Г.Черткову (1919-1934) известно, что после Октября престарелый генерал принял советскую платформу и некоторое время работал в военно-научных учреждениях Петроградского военного округа (см. ф. 552, оп. 1, ед. хр. 107). (*27*) На закрытые судебные заседания допускались представители печати и родственники подсудимых. (*28*) Булгаков В.Ф. Как прожита, л. 172. (*29*) Весьма неполные данные о дальнейших судьбах ряда участников процесса и их близких читатель может найти в основном тексте, а также в научно-справочном аппарате книги: Булгаков В.Ф. Лев Толстой, его друзья и близкие. Воспоминания и рассказы. Тула, 1970. (*30*) См.: Булгаков

В.Ф. Опомнитесь..., с.36-37, 108-109, 190. (*31*) См.: Шифман Л.И. Лев

Толстой и Восток. М., 1971. (*32*) См.: Поповский М.А. Русские мужики рассказывают. Последователи Л.Н.Толстого в Советском Союзе 1918-1977. L., 1983; Б.В.Мазурин. Рассказ и раздумье об истории одной толстовской коммуны

"Жизнь и труд". - Новый мир. 1988, No 9; Синявский Б. По заветам Льва Толстого. - Известия. 07.01.1989; Эджертон У. Толстой и толстовцы. - Новый

мир. 1989, No 3.

I

Опомнитесь, люди-братья! (л. 13) Совершается страшное дело. Сотни тысяч, миллионы людей, как звери,

набросились друг на друга, натравленные своими руководителями, во исполнение предписания которых, они, на пространстве почти всей Европы, забыв свои подобие и образ Божий (*1*), колют, режут, стреляют, ранят и добивают своих братьев, одаренных, как и они, способностью любви, разумом и

добротой. Весь образованный мир, в лице представителей всех умственных

течений и всех политических партий, от самых правых до самых левых, до

социалистов (*2*) и анархистов включительно (*3*), дошел до такого

невероятного ослепления, что называет эту ужасную человеческую бойню

"Священной", "Освободительной войной" и призывают людей положить свою

жизнь... за что? - за какие-то призрачные идеалы ("освобождение"), забывая, что истинная свобода - только свобода внутренняя и, что, наконец,

никто не мешал правительствам дать до войны и без войны угнетаемым им народам хотя /бы/ ту внешнюю свободу, которая теперь якобы завоевывается ценой преступного пролития моря крови. Мечтают о разоружении, которое будто бы должна принести война (*4*). Братья, не верьте этому. Ведь разоружить

народы значит для современных правительств то же самое, что уничтожить

самих себя, потому что эти правительства держатся только благодаря государственному насилию и не пользуются свободным доверием своих народов.

Как же могут они отбросить свою единственную опору - солдатский штык? Разоружения не может быть и войны не прекратятся, пока человек внутренне не

переработает себя и пока он из сердца своего не вытравит животного стремления насилием упрочивать свое внешнее положение в мире, вырывая у ближних своих их хлеб, их достояние, их труд. Наши враги - не немцы, а для немцев враги - не русские и не французы. Общий враг всех нас, к какой бы

национальности мы ни принадлежали, - это зверь в нас самих. (л.13 об.) Нигде так ясно не подтверждалась эта истина, как теперь, когда, упоенные и непомерно гордые своей ложной наукой (*5*), внешней культурой и машинной

цивилизацией, люди XX века вдруг обнаружили истинную ступень своего развития: эта ступень оказалась не выше той, на которой предки наши стояли

во времена Аттилы и Чингис-хана. Бесконечно горько сознавать, что две тысячи лет христианства прошли почти бесследно для людей. Но это понятно, потому что христианство в корне извращено, низведено с его высоты и лишено своей великой умягчающей души жизненной силы пастырями всех церквей, ныне

кощунственно благословляющими людей на убийство, осеняя их крестом с изображением Распятого Христа. Опомнитесь же, братья-люди, опомнитесь, сыны Божий! Из глубины своих сердец, страдающих и потрясенных кошмарным ужасом происходящего, обращаемся к вам: вспомните, что вы братья, подайте друг другу руки - на Божьей земле найдется место всем для мирной, братской жизни

и мирного, любовного развития. Вспомните божественную святую заповедь Христа, обращенную к нам, - и к русским, и к французам, и к немцам, и к

сербам, и к англичанам, и к японцам, и ко всем, кто хранит образ Его в сердце: "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга (*6*) ... Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам:

любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас" (*7*). Мы, подписывая наше обращение, заявляем, что не на стороне войны, убийства и всякого насилия наши сердца и умы, а на стороне вечной правды-истины, которая в том, чтобы

служить Христовой заповеди любви ко всем людям и оставаться верными

Божеской заповеди: не убий (*8*). Вал[ентин] Ф[едорович] Булгаков Иван [Михайлович] Трегубов [Иоганн-] Ф[ридрих Христофорович] Граубергер Надежда

[Михайловна] Стрижева Душан Пет[рович] Маковицкий Алексей [Петрович]

Сергеенко Павел Ник[олаевич] Олешкевич Григорий [Иванович] Лещенко А[лександр Ефимович] Никитин-Хованский Ал[ександр Владимирович] Молочников Клавдия [Дмитриевна] Платонова В[ениамин Дометиевич] Тверитин Моисей [Иосиф

Гиллелевич] Хорош А[наний Г.] Пилецкий (*9*) Сергей [Михайлович] Попов

В[асилий Пахомович] Некрасов Арвид [Александрович] Ернефельт И.В.Завадовский (*10*) Михаил [Петрович] Новиков (*11*) Иван [Петрович]

Новиков Иван [Михайлович] Гремякин А[лександр] И[ванович] Радин Ю[лия

Александровна] Радина (л. 14) Алекс[ей Александрович] Радин Александр [Александрович] Радин Ант[он Иванович] Иконников (*12*) Фока Губин (*13*)

Вас[илий Е.] Крашенинников (*14*) Вас[илий Иванович] Беспалов Лев [Насонович] Пульнер Ив[ан Сергеевич] Мельников Присоединяя свою подпись, считаю необходимым выразить свое глубокое убеждение, что главным виновником

всех наших несчастий (также войны) является не правительство или

духовенство, не те или иные люди, толкающие нас к греху, а настоящими виновниками являемся мы же сами... Думаю, что только это искреннее сознание даст нам возможность освободить[ся] от того рабского положения, находясь в

котором мы не можем не совершать преступлений. - М[итрофан Семенович] Дудченко. А[ндрей Никифорович] Чехольский (*15*) (присоединяюсь к приписке

М.Дудченко). 3[алман Иудович] Лобков.

С подлинным верно: Подполковник Демидов.

Товарищ прокурора И.Воронцов (*16*).

ОР ГМТ, Кп 3206, Ш/2-а (Дело Канцелярии

Тульского губернатора Секретного стола о

составлении и распространении прокламаций

против войны последователями графа

Л.Н.Толстого Маковицким, Булгаковым, Поповым и

другими), л.13-14.

Машинопись с ручной правкой.

II

Милые братья и сестры!

Наш общий дух. Дух Божий, побуждает нас обратиться к вам. Опомнитесь, одумайтесь, проснитесь от ужасной греховной жизни, от ужасной ложной веры в

то, что насилие и убийство дозволено, что оно может быть даже благодетельно. Проснитесь от ужасного военного кошмара. Все люди мира братья и сестры, проявление той Высшей Силы, которая дает жизнь всему, без

нее ничего бы не было (*17*). Дух Божий один и тот же во всех людях.

Откажитесь от войны, пожалейте, не убивайте друг друга. Те, кого вы

называете врагами, - дети того же Бога-Отца, ваши Божественные братья. Настоящий враг наш - в нас самих, это грехи, соблазны и суеверия; ложная вера в то, что насилие и убийство дозволено Богом. Это грубый обман. Бог есть любовь (*18*). Весь мир - наше отечество. Бог-Дух - наш истинный Отец.

Не делитесь на своих и чужих. Все люди родные, во всех единая светлая

радость. Дух Божий - Любовь. Опомнитесь же, милые братья и сестры,

откажитесь от ужасного закона насилия, закона войны. Поверьте и живите

истинным законом души нашей, законом Бога - Любовью. Любите друг друга (*19*). Одна душа во всех. Ваши братья: Сергей Попов - дер. Хмелевое в 10

верстах от г. Тулы. Василий Беспалов. Лев Пульнер.

С подлинным верно: Подполковник Демидов.

Товарищ прокурора И.Воронцов.

Там же, л. 15. Машинопись. (*1*) См.: Быт. 1:26. (*2*) Подробное

обоснование причин этого выпада против тогдашнего социалистического

движения см. в предисловии. (*3*) Имеется в виду оборонческая позиция П.А.Кропоткина, которого толстовцы прежде считали отчасти близким себе. (*4*) Следующий текст до конца абзаца введен по совету В.Г.Черткова (см.:

Булгаков В.ф. Опомнитесь..., с.35). (*5*) Систематическая критика дегуманизирующих тенденций научной мысли и институтов науки начала XX в. в

духе учения Л.Н.Толстого была дана Булгаковым в книге "Университет и

университетская наука". По словам Булгакова, именно на современной дегуманизированной науке лежит немалая ответственность за "бесчисленное количество грандиознейших преступлений XX и предшествующих веков" (Булгаков В.Ф. Университет и университетская наука. М., 1919, с.40). (*6*) Ин. 13:34.

(*7*) Мф. 5:43-44. (*8*) Исх. 20:13. (*9*) - Московский толстовец, работавший рисовальщиком на кружевной фабрике в Марьиной Роще. Следствием идентифицирован не был (см.: Булгаков В.Ф. Опомнитесь..., с.73). (*10*) Следствием не идентифицирован. (*11*) М.П.Новиков (1871-1939), друживший со

Львом Николаевичем, погиб в сталинских лагерях за посланное властям 9

февраля 1929 г. "Открытое письмо крестьянина о поднятии урожайности и

крестьянском хозяйстве". В письме, в частности, утверждалось, что

навязываемые крестьянству формы коллективизации отражают идеалы не "свободных людей", но "батраческого коммунизма". См.: Письмо Сталину от 9

февраля 1929 г. М.П.Новиков. О поднятии урожайности в крестьянском

хозяйстве. - Горизонт. М., 1989, No 1, с.27. (*12*) Старый толстовец, корреспондент Л.Н.Толстого, некогда отбывавший тюремное заключение за отказ

от военной службы. Следствием не идентифицирован (см.: Булгаков В.Ф. Опомнитесь..., с.93-94). (*13*) Сектант, позднее перешедший в толстовство. Следствием не идентифицирован (см. там же, с.93-94). (*14*) Военный врач.

Следствием не идентифицирован (см. там же, с.94). В тексте ошибочно:

"Крашенников". (*15*) Полтавский толстовец. В тексте ошибочно: "Чехальский". Не был идентифицирован следствием из-за ошибки в прочтении фамилии (см. там же, с.53). (*16*) Так как Булгаков к моменту ареста не

успел свести все подписи воедино, а следствие не располагало всеми

подписными экземплярами воззвания, то в данной копии оказались незафиксированными следующие подписи, которые мы воспроизводим по трудам

Булгакова и по судебно-следственным материалам; воспроизведение - в

алфавитном порядке: Александр Владимирович Архангельский Рафаил

Вильгельмович Буткевич Лаврентий Я. Демихович Христо Федосьевич Досев Н.И.Ефремов В.Кеберле Петр М.Ледерле Е.П.Нечаева Мария Степановна Радина.

(*17*) См.: Ин. 1:3. (*18*) I Ин. 4:8. (*19*) Ин. 13:34.

Дополнительные сведения Павел Иванович Бирюков все-таки, с большими трудностями, получил в 1914

году текст воззвания "Опомнитесь, люди-братья!" и опубликовал его в

швейцарском журнале "Demain" ("Завтра", редактор - Анри Гильбо).