Рамон НаталиЧервонный король

Натали ДЕ РАМОН

ЧЕРВОННЫЙ КОРОЛЬ

Анонс

Архитектор Софи Норбер талантлива и успешна, однако, как всякая творческая личность, испытывает определенные трудности в общении с окружающими, даже с собственным женихом.

Софи и Анри вместе уже полтора года, но их отношения на грани разрыва, потому что Софи уверена: она не создана для семейной жизни.

Однажды Софи, проводив жениха в очередную командировку, познакомилась с интересным блондином. На первый взгляд все банально, но только на первый взгляд. Головокружительного развития дальнейших событий не мог предположить никто. Впрочем, накануне отъезда Анри раскладывал пасьянс, но Софи не верит карточным гаданиям...

Моей музе и тезке Натали

Глава 1, в которой я провожала Анри в Ниццу

Я провожала Анри в Ниццу. Он полжизни проводит в разъездах, подыскивая своим клиентам недвижимость по всей Европе. Как правило, я предпочитаю не тратить время ради сомнительного удовольствия от поцелуя на прощание, тем более что Анри может уехать вечером, а уже к утру вернуться в Париж. Хотя бывает и наоборот: застрянет где-нибудь, и мы неделями общаемся только по телефону.

Издержки профессии? Для кого как, но только не для меня: в одиночестве гораздо легче собраться с мыслями, особенно по ночам, когда приходят идеи и я спокойно сажусь за компьютер, не испытывая неловкости по отношению к спящему за спиной человеку. Впрочем, Анри с большим пониманием относится к моей деятельности - я архитектор - и говорит, что у нас в принципе родственный бизнес: он продает дома и участки, а я рано или поздно займусь их перепланировкой и ландшафтом, так что вдвоем мы способны предоставить клиентам комплекс услуг - от приобретения земли до проекта застройки и авторского надзора за работами.

Я бы и сегодня не поехала провожать Анри, но мне крайне требовалось сменить обстановку.

Я уже несколько дней бьюсь над одним заказом.

Собственно говоря, клиент не торопит вовсе, но я не могу сдвинуться с места, не разобравшись с внутренней парадной лестницей.

Представьте себе загородный дом в стиле модерн с эклектичными - а-ля готика - башенками, окошками, балкончиками, фигурами и химерами. Я вообще-то не люблю модерн, потому что он слишком требователен: из ста построек в лучшем случае одна не кричит о пошлости вкусов заказчика и исполнителя, а уж приобретение моего клиента просто вопит об этом дурным голосом. И если а-ля псевдоготика фасада выглядит еще более или менее мило среди старых деревьев парка, то внутреннее убранство!..

Парадная часть дома - эдакий "рыцарский" зал высотой в три этажа с непомерными каминами по бокам, с лесом колонн неведомых архитектуре ордеров и с этой самой лестницей, будь она неладна! Четырех метров в ширину и десяти метров в высоту, она начинается сразу от дверей в зал и заканчивается на уровне третьего этажа узкой площадкой, от которой в обе стороны расходятся полуметровые галерейки с шаткими резными перильцами, а оставшееся до потолка пространство расписано жуткими единорогами, конями и крокодилами, которых волей-неволей приходится рассматривать, потому что взглянуть вниз мало у кого хватит мужества.

Мой заказчик мсье Маршан так и не рискнул подняться на эти галерейки по лестнице, которая в нашем с ним единодушном понимании была бы хороша разве что для какого-нибудь голливудского фильма, где в последней сцене злодей или злодейка скатываются по грандиозным ступеням вниз и гибнут в страшных муках.

Галерейки ведут в комнаты третьего этажа "интимной" части дома, попасть в которые, как и на жилой второй этаж, гораздо удобнее со двора по двум нормальным лестницам. "Интимные апартаменты" удачно перестроены последними владельцами. Парадной же частью, оставленной без изменений, они не пользовались. "Мы не любим лепнины", - деликатно пояснили они Маршану.

Лично я против лепнины не имею ничего, но гипсово-алебастровые змеи, щиты, лавровые ветви, алебарды и пики, выкрашенные некогда коричневеньким лачком под "дубовую резьбу", на которых покоятся лепные же перила могучей мраморной лестницы, заставляют меня задуматься не только о специфических вкусах строителей дома, но также и об их душевном здоровье. Даже пещероподобные камины с решетками, способными сдержать натиск небольшой конной армии, и лес безобразных колонн не вызывают у меня столь тягостных дум.

Поскольку Маршан не намерен снимать фильмы с нравоучительным эпилогом, а всего лишь собирается развесить в "парадных покоях" собственную коллекцию картин и устраивать приемы, то, разумеется, с голливудской лестницей, как и с рощей колонн "рыцарского зала", требуется покончить, но так, чтобы не рухнула крыша и можно было попадать из парадной в жилую часть дома. А все оформление зала естественно подчиняется доминанте - этой самой лестнице, и я бьюсь над ней уже несколько дней, то закручивая, то разделяя на две, то прилаживая ступени непосредственно к стенам...

Существовала еще одна причина, по которой я поехала провожать Анри. Вчера до поздней ночи я не отходила от компьютера, а Анри, деликатно не включая телевизора, сидел на диване и раскладывал пасьянс. Тихо сидел и тихо раскладывал, но все равно я слышала шелест карт и его вздохи, щелканье зажигалки и звук передвигаемой пепельницы. И это было ужасно - не только потому, что вчера я бросила курить, выкурив накануне две с лишним пачки из-за этой проклятущей лестницы, и целые сутки меня преследовал горьковато-мыльный привкус во рту, и даже не потому, что сейчас меня слегка подташнивало от сигаретного дыма Анри, а потому что все это происходило у меня за спиной! И даже если бы он раскладывал свой дурацкий пасьянс на кухонном столе, он все равно торчал бы за моей спиной, потому что моя квартира - это студия, или, проще говоря, одна большая комната без всяких стен и перегородок.

Это красиво и удобно, но только для одного человека, а когда в этом же пространстве оказывается кто-то второй, то работать становится совершенно невозможно! Наличие второго человека с его дыханием и движениями за моей спиной предполагает скорейший переход к занятиям любовью и неуместность любой работы, как таковой...

А если я не хочу заниматься любовью? Если я хочу победить эту лестницу? Как я могу заняться любовью, если чувствую себя бездарной идиоткой? Кому, скажите, интересно заниматься любовью с круглой дурой? С круглой дурой можно заниматься только механическим сексом, но уж никак не любовью! Нет, я ничего не имею против круглых дур, и они имеют полное право на свое место под солнцем, как и те мужчины, которые предпочитают именно круглых дур, но я вовсе не желаю пополнять собой их число. Однако, судя по тому, что я не в силах справиться с этой лестницей, которая давно уже плывет перед моими глазами, выходит, что я - тоже дура?

- Да, дура и бездарная идиотка!

- Ты самая умная и гениальная, - вдруг сказал Анри.

Я вздрогнула - неужели последние слова я произнесла вслух? - и обернулась. На журнальном столике перед Анри лежали две стопочки карт картинками вверх, а Анри держал в руках сигаретную пачку, поигрывая ею своими длинными ловкими пальцами.

- У тебя все получится, дорогая. И еще лучше, чем ты думаешь. Взгляни, как сошелся пасьянс! Видишь - туз червей и пиковая десятка! - Анри вытащил из пачки очередную сигарету и как указкой ткнул ею в карты, с чувством выполненного долга прикурил и сладострастно выпустил дым через нос. Грандиозная любовь и грандиозная прибыль!

- Чушь! Как ты можешь тратить столько времени на это кретинское развлечение?!

А не взять ли мне сигарету из его пачки? Нет, слишком малодушно...

- Вовсе не кретинское, дорогая. Возвышенное и благородное. - Анри положил сигарету на край пепельницы, собрал карты и красиво перетасовал их. - Это знаменитый пасьянс Марии Стюарт, когда он сходится, в жизни наступают большие перемены. Вытащи любую карту, - он протянул мне колоду, посмотрим, что ждет тебя завтра?

- Прекрати паясничать! Без твоей Марии Стюарт тошно!

Мог бы проявить солидарность и не курить...

- Как скажешь, любимая. - Он кокетливо повел бровью и затушил сигарету. - Смотри, я вытащу карту за тебя. Ого! Семерка червей любовное свидание! Значит, я за порог, а у моей маленькой Софи рандевушка?

- Еще чего! - Меня затрясло от его пошлости. И вообще пристрастие Анри к пасьянсам и гаданиям всегда действовало мне на нервы. Рандевушка! Мне что, делать нечего, кроме как встречаться со всякими сексуально озабоченными идиотами?

- Необязательно с идиотами...

- Да ни с кем не собираюсь я встречаться!

Понимаешь? Ни с кем! У меня работы выше головы, а я не могу ничего придумать! Я не могу даже начать этот заказ! - От злости у меня, как обычно, навернулись слезы. - Я пытаюсь сосредоточиться, а ты сидишь тут со своими картами и думаешь только об одном: "Когда же она придет ко мне под бок? Когда же мы трахнемся?"

- Я думаю вовсе не об этом...

- А я об этом! Потому что ты сидишь тут живым укором, куришь как нанятый, пыхтишь мне в спину!

И ждешь, ждешь! - Я невольно шмыгнула носом.

- Ничего я не жду. Вот, - он протянул мне салфетку, - вытри глазки, дорогая.

- Нет, ждешь! - Я отпихнула его руку с салфеткой и отвернулась к компьютеру. Гнусная лестница издевательски выплывала на экране в разных проекциях. - Ждешь, когда я под тебя лягу!

- Софи. - Я услышала, как Анри встал с дивана. Сейчас подойдет и обнимет меня за плечи. - Софи. - Его руки ласково поместились туда, куда я и предполагала. Я почувствовала аромат его туалетной воды. Анри бреется два раза в день, утром и вечером. - Сделать тебе соку, любимая?

- Не надо мне ничего! - Я резко поднялась со стула, стряхивая его душистые объятия. - Ничего!

- Я все-таки приготовлю тебе сок.

Он направился к холодильнику и достал апельсины. Анри, наверное, единственный человек на свете, который умеет выжимать апельсиновый сок руками, не разбрызгивая ни капли мимо.

- Шоколаду хочешь?

- Нет! Я ничего не хочу от тебя!

- Точно не хочешь?

Он облизнул верхнюю губу. В широкий стакан аккуратно текли прозрачно-оранжевые ниточки, соблазнительно запахло апельсином.

- Не хочу! Ни от тебя, ни от кого-либо еще! - запальчиво выкрикнула я. - Вы все мне только мешаете со своим сексом!

- Милая, я ни слова не сказал о сексе!

- Ты подумал! И вы все только о нем и думаете! Вы все считаете, что я должна бросить все ради вашего любимого секса!

Стакан был уже наполовину полон соком.

Анри спокойно положил в миску использованный апельсин и молча занялся вторым, чем разозлил меня еще сильнее.

- Конечно, ты доволен! "Вот, наконец-то эта самовлюбленная идиотка не может ничего придумать и годится только по назначению! Как замечательно! Наконец-то я дождался своего!"

- Софи, выпей соку и успокойся. Пожалуйста. - Анри протянул мне стакан с соком.

Конечно, другая, более последовательная особа выплеснула бы сок ему в лицо, но не я...

- Лучше? - спросил Анри, когда я поставила пустой стакан на стол. Сделать еще?

- Сделай... И дай мне сигарету.

- Ты же бросила вчера?

Лучше бы он этого не говорил!

- Не твое дело!!! - снова взорвалась я. - Я не желаю больше выполнять твои прихоти! Тебе можно курить, а мне нельзя?

- Да нет, что ты, дорогая... Кури на здоровье.

- На здоровье? Тебя не касается мое здоровье! Может быть, я бы давно справилась с этой лестницей, если бы не бросала курить!

- Софи, у тебя все получится. Я тебя уверяю.

Я же понимаю, что ты нервничаешь из-за этого заказа. Ты всегда так...

- Как?!

- Ты всегда переживаешь, что не справишься, а потом получается очередной шедевр. - Он ответил не сразу, а лишь тогда, когда в миску полетел третий выжатый апельсин. - Ты же очень талантлива. - И как бы случайно потерся щекой о мою щеку.

- Нет. Ты нарочно так говоришь, чтобы затащить меня в постель, я же знаю, что у меня больше ничего не получится. Никогда. Я ни на что не способна.

- Перестань, Софи. Мне ведь тоже не легко смотреть, как ты мучаешься.

- Ну и не смотри! - Я демонстративно развернулась и пошла к журнальному столику за сигаретой. - Нелегко ему! Ах скажите, какой сердобольный мсье! - На столике по-прежнему лежали ненавистные мне карты. И убери отсюда эти картинки! - крикнула я, как если бы Анри находился в другом доме. - Как можно верить в эту чушь для старых дев? - От расстройства я чуть было не прикурила сигарету не с той стороны, а после первой же затяжки во рту опять сделалось сухо, омерзительно горько и вообще... - Как можно курить такую гадость!

- т Софи, вот твой сок. - Анри, оказывается, стоял за моей спиной. В одной руке - стакан с соком, в другой - шоколадка. - И поешь шоколаду. Тебе всегда от шоколада легче.

- Мне одной легче! - Я злобно раздавила сигарету в пепельнице. Понимаешь, одной!

Когда никто не учит, что мне делать, а чего не делать, от чего легче, от чего...

- Хочешь, чтобы я ушел?

Я села на диван и молча пила сок, не решаясь сказать ни "да", ни "нет".

- Я тебе не нужен?

- Мне вообще никто не нужен! - Я грохнула пустым стаканом по журнальному столику. - Никто!

- Так, теперь ты скажешь, что никто тебя не понимает, а потом - что ты вообще не создана для семейной жизни. - Анри обреченно вздохнул. - Ну, говори. Я знаю наизусть всю твою программу депрессии.

- Что же ты в таком случае до сих пор не убрался отсюда?

- Хорошо, уберусь завтра.

- Почему завтра? Почему не сейчас?

- Потому что сейчас четыре часа ночи, а самолет в десять утра и я должен хоть немного поспать накануне серьезных переговоров с клиентом.

- Значит, я мешаю тебе спать? Да? Я такая стерва, которая не дает тебе выспаться накануне "серьезных переговоров"?

- Софи...

- А я и не спорю. - Я независимо прикурила другую сигарету, она оказалась гораздо лучше. - Потому что все это наглядно доказывает, что я должна жить одна.

- Я могу пойти в ванную или сначала ты?

- Сначала я. Ты там уже был вечером, Когда брился.

- Я могу побриться еще раз. - Анри провел ладонью по идеально выбритой щеке.

- Зачем? Я не собираюсь спать с тобой.

Определенно, эта сигарета гораздо вкуснее, но все равно она последняя! Вот выкурю ее и окончательно брошу...

- А хочешь блондина? Например, червонного короля?

Анри взял с журнального столика первую попавшуюся карту, и она действительно оказалась червонным королем. Я никогда не могла понять, каким образом он знает заранее, что это именно та карта, которая нужна ему.

- Как ты это делаешь? - невольно спросила я.

- Вот так. - В следующую секунду Анри уже обнял меня и норовил поцеловать в губы.

- Прекрати... Я прожгу диван... - Я попыталась вырваться. - Я же сказа... - Его поцелуй был заменательным, как всегда. Все-таки я ужасно малодушная, никакой силы воли... - Ну зачем ты это делаешь, Анри, если мы расстанемся завтра?

- Не завтра, а уже сегодня, любимая! - Он подмигнул и на руках отнес меня в ванную. - Ты даже можешь проводить меня, чтобы развеяться.

Вдруг тебя вдохновит интерьер аэропорта, силуэты самолетов, что-нибудь еще и сама собой придет свежая идея, как в тот раз, когда ты мучилась над тем ужасным бассейном в зале для приемов...

Глава 2, в которой мы ждали, когда объявят посадку

Мы ждали, когда объявят посадку.

- Софи, а если тебе вместо лестницы устроить фуникулер? - Анри все еще пытался развеселить меня.

Я вздохнула.

- Или просто лифт? - Он обнял меня за плечи и заглянул в глаза. - Ну, улыбнись мне на прощание, пожалуйста... Я хочу запомнить твою улыбку!

- Лучше бы я осталась дома, Анри. Не надо было мне с тобой ехать. - Я шмыгнула носом и вытащила из сумочки последний бумажный платок. - У тебя своих проблем полно, зачем тебе еще мои?

Когда мы вдвоем, все мои проблемы удваиваются.

- Все получится, дорогая. Еще лучше, чем в прошлый раз. - Он прижал меня к себе. - Ну-ка скажи, что тебе привезти из Ниццы?

- Ничего... Анри, я не хочу тебя обижать, просто, наверное, я действительно должна жить одна. - Бумажный платок превратился в бесполезный мокрый комочек, а из моих глаз неудержимо текли слезы.

- Ты тоже не обижайся, Софи. - Он достал из кармана свой носовой платок, большой, батистовый, интимно благоухающий одеколоном, и принялся вытирать мои щеки. - Но мне действительно нелегко, когда у тебя с каждым новым заказом начинается очередная депрессия.

Хорошо, давай расстанемся. Только не плачь, ты же сама решила, что нам не нужно больше быть вместе. Идет? - Он ласково заглянул мне в лицо.

Я кивнула и отвела глаза, притворившись, что разглядываю публику. Милый Анри! Мы вместе уже полтора года, а он терпит все мои депрессии и страхи! И ни разу не упрекнул меня ни в чем, а ведь правда, депрессия сопровождала и прошлый заказ, и позапрошлый! Вдруг мое внимание привлекла красивая пара в метрах трех от нас: высокий блондин северного типа в дорогом плаще и с кейсом в руках и очень хорошенькая, в шикарных туфлях блондинка. Она что-то серьезно втолковывала ему, а он рассмеялся в ответ, громко произнес:

- Вот такая махина, Элен! - и, как рыбак, широко развел руки.

В этот момент его плащ распахнулся и на галстуке блеснула золотая булавка. Я остолбенела и впилась взглядом в булавку.

Мое любопытство к блондину не укрылось от Анри.

- Мы еще не простились окончательно, а ты уже интересуешься чужими мужчинами, - неловко пошутил он, комкая платок.

- Анри, у него булавка на галстуке... Такая была у отца.

- Кажется, он провожает свою даму. - Анри не обратил внимания на мои последние слова. Думаю, у тебя скоро будет возможность поговорить с ним о ювелирном искусстве.

- Ты ревнуешь?

- Нет. Ты же твердо решила расстаться со мной навеки.

- Анри... - начала я, но туг объявили посадку.

- Мне пора, Софи. - - Честное слово, Анри, я не собираюсь заглядываться ни на каких мужчин!

Он посмотрел на меня с улыбкой, погладил по волосам, и мы основательно поцеловались. Я дождалась, пока Анри пройдет через турникет, и послала ему воздушный поцелуй.

- Прощай, Софи! - весело крикнул он и помахал рукой.

Глава 3, в которой парочка продолжала беседу

А парочка в стороне продолжала беседу.

Вероятно, я слишком пристально смотрела на блондина, потому что он вдруг обернулся, и мы неожиданно встретились взглядами. И в его взгляде определенно был мужской интерес.

Я смутилась и поспешила спрятаться за каким-нибудь киоском. Не могла же я уйти, не выяснив, каким образом на галстук блондина попала булавка моего отца, украденная полтора года назад из родительской квартиры? Я плохо представляла себе, как спросить блондина об этом, но упускать единственный шанс было бы глупо.

Конечно, мне бы сейчас не помешала сигарета... Но в конце концов, могут же другие люди бросить курить, я-то почему не могу?! Я же не курила сегодня с самого утра. Если выкурить всего одну, что это изменит? Или даже не выкурить, а всего лишь подержать в руке? Я ведь имею право купить пачку в киоске и просто положить ее в сумку? На всякий случай...

И тут дама блондина скрылась за турникетом.

Мужчина направился к выходу, на ходу неловко завязывая пояс плаща. Он сейчас уйдет и исчезнет навсегда! - ужаснулась я, понимая, что не решусь заговорить с ним. Но вдруг произошло чудо - его кейс раскрылся и все из него вывалилось на пол!

В один прыжок я оказалась рядом. Несколько газет, журнал, коробка дискет, органайзер и - что меня удивило больше всего - завернутые в бумагу сосиски и пластиковая баночка сметаны.

Пока блондин досадливо подбирал канцелярские принадлежности, я радостно подхватила сосиски, затем - сметану, но баночка лопнула и сметана удачно плюхнулась на мой новый бежевый плащ.

Я стояла по-настоящему жалкая с этими сосисками, в грязном плаще и с пустой баночкой из-под сметаны. Надо обладать каменным сердцем, чтобы не оценить моего подвига!

- Оказывается, вы не только добрая, но еще и хорошенькая, мадемуазель...

- Да... - Я не нашла нужным ни назвать свое имя, ни уточнить, что я когда-то побывала замужем и, стало быть, мадам. Я грустно и беспомощно разглядывала жирное пятно. - Но мой плащ, мсье...

- Бросьте вы эту сметану, мадемуазель! А сосиски давайте, они еще пригодятся!

Я послушно освободилась от того и от другого, не решаясь взглянуть ему в глаза. Вдруг он догадается о моих планах?

- Пойдемте, мадемуазель. - Он повел меня к выходу. - Вы на машине?

- Нет.

Моя машина была на стоянке, но я солгала на всякий случай, рассудив, что с ней ничего не случится, надо только не забыть напомнить Анри, чтобы он забрал ее по возвращении.

- Я отвезу вас. Где вы живете?

- В Ме, - опять солгала я. - Но у меня дела в центре. А я в таком виде...

Он улыбнулся.

- Положитесь на меня. Я отвезу вас обязательно, только сначала заскочим ко мне. Я живу практически в центре, на улице Пайен, это не займет много времени. Мне обязательно нужно заглянуть домой. Видите ли, пару дней назад мы с Элен подобрали щенка ньюфаундленда, ему всего месяца четыре...

- Какая прелесть! Неужели кто-то мог выгнать такого малыша на улицу?

- Вряд ли, думаю, щенок потерялся.

Усаживаясь в машину, блондин расстегнул свой плащ. Его галстук украшала булавка моего отца, в этом у меня больше не оставалось сомнений: на свете вряд ли существует точно такая же вторая булавка, ведь эту ювелир выполнил по моему эскизу.

- А вы давали объявление? - Усилием воли я старалась не смотреть на булавку.

- Конечно! Я могу представить себе горе его хозяев!

- И что же?

- Ничего, мадемуазель. К сожалению, пока безрезультатно.

- Вы оставите щенка себе?

- Ох не знаю! - Блондин вздохнул. - Шено - славное существо, но у меня совсем нет возможности держать собаку. Я редко бываю дома, а собаку надо не только кормить, но и выгуливать.

- А Элен?

- При чем здесь Элен? Идея подобрать щенка - моя. Знаете, мадемуазель, он был такой одинокий, бродил по улице и заглядывал всем в глаза... Слушайте, - блондин внимательно посмотрел на меня, - а хотите, я его подарю вам, если не объявятся настоящие хозяева?

- Вы серьезно? - Я растерялась.

Карие глаза, густые темные брови, светлые богатые волосы. И он совсем не северного типа, как мне показалось вначале. Каждая черта его лица была выразительной сама по себе и могла бы принадлежать красавцу, но все вместе они производили странное впечатление, почему-то противореча одна другой. Какой-то эклектический эксперимент природы: матовое лицо крупной мужественной лепки, но несколько худощавое и с развитыми скулами, а на нем - пронзительные круглые блестяще-коричневые глаза с темными, словно подведенными веками и с завидными девичьими ресницами. Мужчине вовсе не обязательно иметь такие длинные загнутые ресницы...

- Вполне серьезно, мадемуазель. Я чувствую, что вы любите животных. Он уже отвернулся на дорогу, демонстрируя в профиль медальный горбатый нос и губы...

- Да, конечно, мсье. Но... - Нет, уж лучше я не буду смотреть на эти губы... - Но у меня кошка, с ней не нужно гулять!

На самом деле никакой кошки у меня давно нет, а синеглазые брюнеты встречаются чаще, чем блондины с карими очами, зачем-то подумала я. И вообще, зря я не купила сигареты...

- Я тоже люблю кошек. Но, - он виновато вздохнул, - у меня аквариум с золотыми коллекционными рыбками. А кошка и рыбки, сами понимаете...

- Между прочим, у меня в детстве были одновременно и рыбки, и кошка. Ночами она пила воду из аквариума, чтобы удобнее было достать их оттуда.

- Умненькая кошка. Вот мы и приехали... Это мой дом. - Он припарковал машину.

На первом этаже его дома помещалась булочная, а на соседнем доме я увидела вывеску "Срочная химчистка".

Глава 4, в которой приемщица раскрыла книгу

- Ваше имя? - строго спросила приемщица, раскрыв толстую разлинованную книгу.

- Софи Норбер, - сказала я.

- Виктор Пленьи, - одновременно со мной произнес он.

Приемщица поморщилась.

- Не путайте меня, мсье. Плащ дамский, стало быть, Софи Пленьи?..

- Норбер, мадам, - уточнила я, сделав вид, что не замечаю, как молниеносно и откровенно смутился мой новый знакомый.

- А по-моему, Софи Пленьи звучит лучше. Несомненно, приемщице понравилось замешательство клиента, и она решила продлить себе удовольствие. - Вы не находите, мсье?

- У вас тонкий вкус, мадам, - вывернулся тот. - Вы не пробовали писать стихи?

- Ха! - сказала приемщица. - Стихи! - И торжественно удалилась с моим плащом.

- Подождем здесь или заглянем в булочную? - предложил Виктор и взглянул на часы. - Там в это время отличные сандвичи с ветчиной.

- Лучше здесь. Тем более что я не ем мяса.

Мы уселись в кресла под рекламным плакатом, приглашавшим провести отпуск на Мальте. Разноцветные рыбацкие лодки в бухте на фоне крепостных стен под лазурным небом.

- Вы вегетарианка?!

- Нет, просто не люблю.

- А рыбу?

- Рыбу... - Я пожала плечами, пожалев, что призналась в своих гастрономических пристрастиях. Какое ему дело? Я же не собираюсь идти с ним обедать! - Кстати, вы, кажется, хотели что-то рассказать о золотых рыбках.

- Самые красивые золотые рыбки в саду Тюильри. - Он пристально смотрел мне в глаза.

- А мне больше нравятся в Люксембургском саду.

Я выдержала его взгляд и даже не моргнула, хотя, признаться, действовал он на меня гипнотически, и это было совершенно лишним в нашей и без того пикантной ситуации.

- Ну! В Люксембургском саду не рыбки, а рыбищи! Особенно осенью...

- Да, невероятно красиво, когда в Солнечный день золотые листья падают в воду к золотым рыбам...

Зачем я это говорю? Это же бред и пошлость!

- Вам тоже нравится осенью в Люксембургском саду?

Я молча кивнула, побоявшись выдать очередную порцию глупости.

- А вы знаете, миледи, что нужно сделать, чтобы золотая рыбка исполнила ваше желание?

- Извиниться за причиненное неудобство и отпустить ее на волю, насколько я знаю.

Да что же это такое! Почему мы оба несем полную чушь и испытываем неловкость? Или не испытываем? Нет, все-таки это действительно очень необычно - светлые волосы и темные глаза. И какая интересная форма рта - с приподнятыми уголками! Такими губами очень удобно улыбаться...

- На волю, это само собой, миледи. Но перед этим нужно спеть рыбке песенку. Да, не удивляйтесь, обязательно спеть песенку. Рыбы любят слушать пение, потому что сами не умеют петь. Представьте себе, миледи, в синем море-океане, в пучине морской стоит золотой дворец...

Виктор вдруг превратился в сказочника из детской передачи. Не хватало только бороды и плаща со звездным узором.

- ..Живет в нем царь морской со своими русалками и чудищами водяными. А сколько у него золотых рыбок, исполняющих любое желание, драгоценных раковин, в которых хранится жемчуг, и всяких других дивных чудес! День-деньской жители морские танцуют, играют сокровищами, русалки расчесывают кудри и поют сладкими голосами. И море поет. И птицы над морем поют. И трава, и звери лесные - у всех есть своя песня. Только золотые рыбки не умеют петь и так радуются, если вдруг услышат песню. И, когда вам, миледи, встретится золотая рыбка, спойте ей что-нибудь. Она и так исполнит все, что ни пожелаете.

Но вы уж, миледи, спойте ей все-таки...

- Замечательная история. - Я улыбнулась и опять пожалела, что не купила сигарет.

Впрочем, с большим интересом я бы выслушала историю о золотой булавке для галстука.

Но я никак не могла придумать, как бы поделикатнее спросить об этом, потому что, как ни странно, испытывала все большую симпатию к Виктору Пленьи. Если бы не отцовская булавка, ситуация скорее походила бы на начало романтических отношений, вон он как смотрит на меня и забавно-почтительно называет "миледи"! Но я-то общаюсь с ним не ради его карих глаз и куртуазных россказней, а совершенно с определенной целью, к тому же у него есть Элен, у меня - Анри; впрочем, не спрашивать же о булавке в химчистке...

- Да, - кивнул Виктор, - действительно замечательная. Это бабушкина версия истории про золотую рыбку. Знаете, когда вы сказали, что нужно извиниться перед золотой рыбкой, я сразу понял, что вы поймете... То есть что вы понимаете, что неудобно... Я хотел сказать, что я понял, что вы тоже... - Он растерянно замолчал, по-детски закусив нижнюю губу. - В общем, моя бабушка тоже считала, что мало просто отпустить рыбку, а нужно сделать ей что-то приятное.

Иначе нечестно - она вам исполняет желание, а вы навсегда остаетесь перед ней в долгу. Вы понимаете?

- Да, конечно. Я все понимаю.

Он облегченно вздохнул, хотя на самом деле я еще больше не понимала, как же мне вести себя дальше.

Тем временем приемщица доставила плащ, положила его на прилавок, раскрыла свою книгу и изрекла:

- Оплатите и распишитесь.

Он расплатился и галантно подал мне вычищенный плащ.

- Ни в коем случае, мсье! - вмешалась приемщица. Она отобрала плащ, вытащила из-под прилавка вешалку, повесила плащ на нее, расправила и протянула мне вместе с вешалкой. - Это входит в стоимость услуги. Вещь после химчистки должна подсохнуть на плечиках. Как минимум часа два...

- И что же мне делать? - невольно произнесла я.

- Приготовить кофе, миледи, пока я погуляю с Шено.

Глава 5, в которой Шено напрудил в прихожей

Шено, увидев своего временного хозяина, от избытка чувств тут же напрудил в прихожей.

Собственно говоря, это была и не прихожая, а всего лишь часть узкого длинного коридора, выкрашенного светлой краской, с множеством дверей по обеим сторонам. Я машинально подумала, что двери должны открываться внутрь, а не наружу, потому что любая из них шире коридора и, даже распахнувшись наполовину, перегородит его целиком. При виде лужи Виктор недовольно крякнул.

- Это все из-за меня, - заступилась я за щенка, - из-за меня вы опоздали его выгулять... Где у вас тряпка?

- Что вы, что вы, миледи... - засуетился он, - я сам уберу, лучше займитесь-ка кофе.

- Я бы сначала помыла руки.

Он проводил меня в ванную, дверь которой, вопреки моим ожиданиям и всякой логике, открывалась в коридор и, естественно, лишь наполовину. Я хотела сказать Виктору, что посоветовала бы ему перевесить дверь, но чуть не вскрикнула: на стеклянной полочке под зеркалом я увидела серьги! Это же наши фамильные серьги, серьги моей мамы!

В последний раз, перед тем как их украли, я видела их точно так же, на полочке в ванной, только та ванная была родительской и раза в четыре больше этой... Папина булавка для галстука, мамины серьги...

- Элен! Вот растяпа! - Виктор всплеснул руками, протискиваясь к раковине. - Я же их ей подарил, а она бросает, где попало!

- Вы бы убрали, - не узнавая своего голоса, выдавила я, - а то упадут в раковину, придется звать сантехника, он вам тут все разворотит...

Глава 6, в которой кухня напоминала чуланчик

Потом он проводил меня на кухню, которая больше напоминала вытянутый чуланчик с окошком в углу над столом и двумя дачными складными креслицами. Холодильник, мойка, плита - по одной стене, и перпендикулярно к ним - этот самый стол, а на нем - тостер и кофеварка. Стараясь не думать ни о булавке, ни о серьгах, ни даже о сигаретах и об особенностях внешности Виктора, а заставляя себя сознательно изучать спартанский кухонный интерьер, который, впрочем, активно оживляли полки с неожиданным изобилием всевозможных предметов сервировки, я сварила кофе, пока Виктор вытирал за щенком. Сам же Шено вертелся у меня под ногами, изображая охоту на сосисочную змею, расплескивал воду из своей миски, тявкал, повизгивал и одновременно с чавканьем уменьшал количество сосисок.

- Мсье Пленьи, какие можно взять чашки?! - крикнула я, поймав себя на мысли, что веду себя с ним, как с давним знакомым, что в общем-то слишком странно, учитывая все обстоятельства.

- Просто Виктор, миледи! Одну минуту, я сейчас принесу достойные моей гостьи!

Виктор явился с ярким расписным черно-цветастым подносом. На нем стояли изящные старинные серебряные вещицы: кофейник, сахарница, молочник и две крохотные чашки, которые тоже прежде принадлежали моей семье! Но в этом незаконченном так называемом "сервизе Марии-Антуанетты" их должно быть девять...

У меня перехватило дыхание. Я закашлялась и глупо спросила:

- Только две чашки?

- Нужно больше? Мы кого-то ждем?

- Нет, конечно. - Я заставила себя улыбнуться.

Булавка и серьги - пустяк по сравнению с этим сервизом. Он стоит сотни тысяч, и мой новый знакомый может запросто убить меня, если я выдам себя чем-нибудь! Нет, он совсем не похож на убийцу и грабителя. Они такими не бывают...

- Просто совсем необязательно пить из серебра, ведь у вас, - я показала на кухонные полки, - полно обычной посуды.

- Во времена рыцарей Круглого Стола это тоже было обычной посудой. Он поставил поднос на конфорки плиты и принялся переливать кофе из кувшина кофеварки в серебряный кофейничек. - Вы так не смотрите, все чистое, Элен вчера перемыла весь сервиз и насыпала сахар в сахарницу.

- Какие еще рыцари Круглого Стола? - Я нервно рассмеялась. - Это же восемнадцатый век, позднее барокко!

- Да? Правда? Барокко?

Он уставился на сервиз, словно увидел его в первый раз в жизни. И мне тоже вдруг показалось, что я впервые вижу эти с рождения знакомые чашки, кофейник, молочник и сахарницу...

Я привыкла видеть их в чинной стеклянной горке среди другого начищенного серебра, а сейчас они по-свойски стояли на кустарном подносе, в сахарнице лежал сахар, в кофейнике дымился кофе, молочник тоже намекал, что пора бы и ему дать сливок... Пузатенькие чашки довольно и кокетливо отражали бочками нарисованные на подносе цветы, абсолютно уверенные в том, что вот-вот их наполнит самый замечательный напиток в мире. И им всем действительно было очень уютно и комфортно на этом наивном букете черно-лакового подноса...

А я, стыдно признаться, чувствовала ревность и обиду...

- Но мне сказали, - словно издалека я услышала голос Виктора, - что это точная копия сервиза королевы Гениевры, потому и девять чашек, а не шесть или двенадцать, и нет подноса...

- К-копия?

- Конечно! Вы сами-то подумайте, миледи, сколько бы стоил подлинный сервиз десятого века?! Я хоть и работаю на телевидении, но тысячелетние раритеты мне все равно не по карману!

Вы любите с молоком или со сливками? - Он полез в холодильник. - И еще у меня есть много пирожных! Мы с Элен - сладкоежки, накупили вчера целую кучу! Так вам молоко или сливки?

- Я пью черный... - с трудом произнесла я, вдруг почувствовав невероятную слабость и, пожалуй, даже ужас.

- Что-то не так, миледи?

- Нет, все хорошо. Просто... - Нужно срочно что-то сказать, но, как назло, ничего не идет в голову! - Просто мне как-то неловко... Вы купили пирожные для вашей жены...

Конечно, глупо, но хоть более или менее правдоподобно, пусть думает, что я стесняюсь.

- Вот вы о чем! - Он рассмеялся с облегчением. - Так я вас порадую, миледи: у меня нет и никогда не было жены! А Элен - моя любимая маленькая сестричка. Она заботится обо мне и, когда приезжает, перемывает всю мою посуду! - Он взял с полки трехъярусную хрустальную штуковину и стал выкладывать на нее пирожные из коробки. - А у меня руки - крюки, начну мыть, обязательно разобью что-нибудь.

Я была в каком-то запоздалом оцепенении и не могла ни говорить, ни двинуться с места, но на его руки я тем не менее посмотрела. Руки как руки, не большие, не маленькие, а как раз такие, как мне нравятся: с крепкими выразительными пальцами, с выпуклыми добродушными венами и с редкими, наверное мягкими, волосками, ближе к запястью прозрачной дорожкой уходящими под манжету.

- Вот и завел себе серебро, чтобы не билось.

Ну, улыбнитесь же, миледи! - Он поставил менажницу с пирожными на поднос, спокойно потеснив сервиз. - И пошли в гостиную.

- Можно и здесь. - Я наконец обрела способность говорить, но ноги все еще не слушались. - Здесь у вас мило...

- Еще чего! Сидеть на кухне, как прислуга!

Для гостей у меня есть гостиная. Пойдемте, не то кофе остынет.

Едва передвигая ватные конечности, я побрела за ним куда-то в глубину узкого коридора, мечтая о сигарете, как утопленница о глотке воздуха, если, конечно, утопленница еще может мечтать о чем-либо... Щенок, бросив остаток сосисочной гирлянды, поскакал за нами, а потом, коротко тявкнув, вразвалку потопал обратно, вероятно, не в силах расстаться с "добычей".

Я понимала, что должна взять себя в руки и срочно сказать Виктору что-то приятное, пока у него не возникло никаких подозрений.

- У вас большая квартира.

- Да, немаленькая, - гордо согласился он, видимо, я попала в точку. Половина этажа.

- А вы никогда не думали о перепланировке? - Как хорошо, что я догадалась заговорить именно об этом! Вот что значит взять себя в руки!

Обратившись к профессиональной теме, я почувствовала себя гораздо увереннее. - Будет намного просторнее, если убрать ненужные перегородки.

- Ни в коем случае! - Он испуганно оглянулся, стукнув подносом о стену. Потревоженная посуда недовольно забренчала. - Я работаю в кабинете, сплю - в спальне, моюсь в ванной, в гостиной принимаю гостей! Есть еще комнаты на тот случай, если другу захочется переночевать с подружкой, а ко мне неожиданно нагрянут родственники поглазеть на красоты Парижа!

Я не ожидала столь бурной реакции. Обычно при подобном намеке все радостно начинали делиться со мной своими тайными и нередко фантастическими планами улучшения любимых частных владений. Но, вместо того чтобы деликатно промолчать, я зачем-то подлила масла в огонь:

- Вообще-то для этого существуют гостиницы...

- В нашей семье не принято отправлять родственников в гостиницу!

А распивать кофе из краденых сервизов - ваша семейная традиция? - едва не слетело с моего языка, однако Виктор уже виновато добавил:

- Было не принято. Теперь у меня останавливается только Элен, остальные предпочитают отели. Не могли бы вы открыть эту дверь, а то у меня заняты руки?

Естественно, раскрытая дверь перегородила коридор, но в отличие от микроскопических размеров коридора, кухни и ванной гостиная оказалась вполне нормальной и даже просторной комнатой. Большую часть ее занимал стоящий ближе к окну огромный овальный стол в окружении бесчисленного количества разномастных, но очень бравых и заботливо отреставрированных стульев и кресел: барочные на оленьих ножках, строгие "готические" с высокими прямыми спинками, гнутые венские, плетеные, складные, обитые кожей, шелком, ситцем...

Всю правую стену от пола до потолка закрывал стеклянный стеллаж, весело играя солнечными полосками, лившимися через полуопущенные жалюзи окна. Похоже, сестричке Элен действительно пришлось потрудиться тут на славу! Полки стеллажа в буквальном смысле слова ломились от посуды, статуэток, безделушек. Фарфор, хрусталь, дерево, все оттенки металлов, керамика... И тут же расписные японские веера, русский медный самовар и целая коллекция барочных табакерок! Вдоль всей левой стены - низкий диван, покрытый чуть потертым восточным ковром, а над ним в массивной золоченой раме пышнотелая блондинистая особа, элегически-томно пьющая чай в компании нескольких котов, самовара и канарейки. В полуметре от блондинкиной рамы в самом углу на узенькой полочке примостились музыкальный центр и кучка дисков, совершенно отчетливо осознававших собственную ничтожность по сравнению с принадлежащими любительнице чая котами, самоваром и канарейкой.

- Подлинный Кустодиев.

Виктор поставил поднос прямо на диван, поднял жалюзи и внимательно наблюдал, какое впечатление произведут на меня его слова да и вся гостиная в целом.

- А разве это не копия портрета королевы Гениевры? - невольно прищурившись от хлынувшего в комнату потока света, предположила я.

Ого, да я уже способна шутить!

- Ошибаетесь, миледи. - Виктор стоял спиной к окну; солнечный свет делал его волосы золотыми, как у ребенка. - Это совсем не копия. Это настоящий портрет моей прабабушки.

- И этого самовара? - Я показала на самовар в витрине стеллажа напротив.

- Нет, это совсем другой самовар. А тот остался в России, как, впрочем, и сама картина.

Пейте кофе, пока он не остыл окончательно. - Виктор налил кофе в обе чашки, а в свою добавил сливок и две ложки сахара. :

- Выходит, Виктор, вы...

Я взяла чашечку в руки и вдруг подумала, что этот сервиз всегда принадлежал нашей семье, но нам и в голову не приходило пить из него кофе!

Виктор внимательно смотрел на меня, и я сообразила, что не закончила фразу.

- Вы русский?

- Не совсем. - Он улыбнулся и пожал плечами. - Русской была моя бабушка.

- Та, которая реформировала историю про золотую рыбку?

Я отпила кофе, он уже слегка остыл, но был потрясающе вкусным! А ведь я сварила его в обычной кофеварке, неужели все дело в чашках?

- Да. Между прочим, отличное слово "реформировала"! А разве ваша бабушка не рассказывала вам сказок? - Он смотрел очень пристально.

- Конечно, она читала мне "Красную Шапочку", "Золушку", "Кота в сапогах"...

И вовсе не пристально он смотрит, просто так кажется из-за соседства его темных глаз и разбойничьего носа с наивными соломенными волосами!

- Читала или рассказывала?

Я непонимающе улыбнулась. Какая разница, читала или рассказывала моя бабушка, главное в чем-то другом...

- Вам еще кофе?

Я кивнула, он подлил в мою чашку.

- Так все-таки, миледи, читала или рассказывала ваша бабушка?

- Подождите, Виктор. - Мне показалось, что я поняла, в чем дело! - Вы сказали, что этот портрет остался в России вместе с самоваром.

Но тогда каким же образом он оказался у вас?

Или это тоже одна из реформированных сказок вашей бабушки?

Он вздохнул, причем невесело вздохнул.

- Через много-много лет мы случайно купили эту картину здесь на блошином рынке. Какими-то неведомыми путями она тоже попала в Париж... Правда, миледи, это вовсе не сказка. - Я вдруг подумала, что Виктору совсем не идет грусть. - Портрет был в жутком состоянии, рулончик грязного холста среди, других таких же, но прабабушка, ей было тогда уже за девяносто, узнала... Да, она узнала, и я тоже узнал бы эту гостиную, и ее котов, и клетку с канарейкой, и вид из окна на Москву-реку, и самовар с медалями, потому что она столько рассказывала... Хотите, я сварю еще кофе? - Виктор беспомощно смотрел на меня, как будто не решался сказать что-то еще, что-то очень важное.

- Вы счастливый, у вас была и бабушка, и прабабушка...

- Да, конечно. - Он старательно улыбнулся. - Но я, наверное, не смогу объяснить вам, Софи...

Ничего, что я назвал вас по имени?

- Ничего, Виктор. - Не знаю почему, но я сочувственно погладила его по руке, волоски на запястье были мягкими и нежными.

- Это трудно объяснить. То, что ты чувствуешь, когда видишь, как нечто, принадлежавшее твоей семье, даже не принадлежавшее, а как бы часть твоей семьи - если, конечно, вещи можно назвать частью семьи, но мне кажется, что вы поймете, вы же поняли про золотую рыбку... В общем, когда то, что принадлежало только вам, и никому больше, вдруг оказывается у чужих безразличных людей... Понимаете, картина или какая-нибудь чашка, - он повертел серебряную чашечку в руке, - они не могут постоять за себя. Ведь даже котенок способен хоть как-то оказать сопротивление, скажем, пошипеть, поцарапаться. Конечно, против такого монстра, как человек, он бессилен, а картины, чашки, да любые вещи, они абсолютно беспомощны! Но они же тоже имеют право на взаимную любовь хозяина, как живые! Ведь правда?

Ведь эта чашка тоже живая, и она хочет, чтобы из нее пили кофе, чтобы ею любовались?

- То есть вы считаете...

Я не знала, как продолжить, потому что от его сумбурного откровения в сочетании с наличием нашего сервиза мои мысли запутались окончательно. Я нисколько не сомневалась, что это наш сервиз, "сервиз Марии-Антуанетты", но почему же только сейчас я вдруг действительно ощутила, как мне не доставало этих чашечек, кофейника, сахарницы, молочника?

- Вы считаете, Виктор, что вещам тоже нужна любовь?

- Конечно, даже штампованным, я уж не говорю о шедеврах, как эти чашки, вышедшие из-под руки настоящего мастера. Понимаете, когда одна знакомая.., знакомая замужняя дама попросила меня помочь ей найти покупателя для ее фамильных вещей... Видите ли, ее кузен попал в затруднительное положение, и ей ничего не оставалось, как продать кое-что, доставшееся в наследство от любимой тетки...

Я чувствовала, что Виктор искренне верит в то, что говорит, и не решалась перебить его.

- Она любила свою тетку, и ей хотелось, чтобы эти вещи попали в хорошие руки. Ну, как редкое домашнее растение или щенка мы всегда стараемся пристроить в хорошие руки...

- Кстати, где ваш Шено?

- А ведь я совсем забыл про него! - Виктор всплеснул руками. Хорошими руками... - Я тут разглагольствую про любовь неодушевленных предметов, а про живое существо забыл совершенно!

- Ладно, Виктор, не драматизируйте. Или вы всегда так патетичны?

- Четверть стакана русской крови! Что вы хотите? Конечно, я патетичен и деспотичен!

Сидите здесь, миледи, ешьте пирожные, а я пойду сварю еще кофе и посмотрю, чем там занят Шено? Что-то уж очень подозрительно он притих.

Он вышел, я осталась одна. Я даже обрадовалась, что осталась одна в этой чудной гостиной. У меня есть несколько минут, чтобы разобраться в своих мыслях, отогнав прочь всякие лирические впечатления про тонкую натуру, руки и губы...

Итак, позиция номер один: Виктор купил наш сервиз и все остальное у некой "знакомой замужней дамы". Забавно, он подчеркнул "замужней"! Кузен которой попал в неприятное положение. Ну, насчет кузена и любимой тетки это полный бред! Это точно наш сервиз, я знаю каждый изгиб, каждую деталь, я ведь столько раз начищала все до блеска. Но мы никогда не пили из него кофе...

Нет-нет, Софи, никакой лирики! - приказала я себе. Допустим, что Виктор действительно купил все у "замужней дамы", которая приторговывает краденым. Как все просто! Нужно только узнать, кто эта дама. А если никакой дамы нет, если он все наврал? Нет, Виктор, похоже, совсем не умеет врать! Он русский! А вдруг умеет? Почему это я решила, что русские не умеют врать? Еще как умеют! Вдруг он член русской мафии, он же говорил о семье, а семья - это во всех странах мафия...

Я невольно подняла глаза на портрет его родственницы. Прабабушка безмятежно смотрела на меня и по-джокондовски улыбалась точно такими же, как у Виктора, изогнутыми губами с чуть приподнятыми уголками... Наверное, ее мужу очень нравилось целовать эти губы, а потом родилась бабушка Виктора, и у нее, наверное, тоже были такие губы, и у матери Виктора... Или у отца?.. Кто у них родился: девочка или мальчик? У кого был горбатый нос и карие глаза? Надо спросить Виктора...

Нет, глупости. Зачем мне это? Мне нужно узнать только про "замужнюю даму"! Пункт номер два: узнать про...

"А я бы поела пирожных, - вдруг сказала прабабушка, - и попила бы кофе, я так давно не пила кофе, все чай да чай..." И, облизнувшись, тонким пальчиком провела по губам под курносым носиком.

Странно, подумала я, я никогда не обращала внимания, что у толстух бывают такие тонкие изящные пальцы и узкое запястье на пухлой ручке...

"От пирожных губы сделаются сладкими, - прабабушка мечтательно вздохнула, - мой муж так любит, когда у меня сладкие губы..."

Я потянулась к пирожным, чтобы угостить ее...

Прикосновение хрупкого хлебобулочного изделия вернуло меня к реальности. Что же это такое? Что это за человек? Что за дом? Почему я разговариваю с портретом, как с живой женщиной? Нет, правда, пирожные потрясающие, жаль, что я не могу поделиться ими с этой симпатичной особой...

Я отправила в рот третье пирожное и только тогда вспомнила, что пирожное две минуты живет во рту, пару часов в желудке и всю жизнь на талии... Ну и ладно, русским нравятся полные женщины! А Виктор русский!

Ты в своем уме, Софи Норбер? Ты что, хочешь понравиться этому парню? У него же определенно не в порядке с головой: он рассказывает сказки, исповедуется первому встречному, подбирает на улице собак, коллекционирует посуду... Двери в его квартире открываются не в ту сторону, а в гостиной нет телевизора! Вот, вот, что беспокоило меня с первой минуты, когда я попала в эту комнату! Отсутствие телевизора! А ведь он упомянул, что работает на телевидении...

- Кофе, миледи! - Виктор боком протиснулся в дверь с кувшином кофеварки и заговорщицки добавил:

- А Шено спит. Хотите посмотреть, в какой позиции?

- Пусть спит.

- Софи... - Он присел со мной рядом на диван, наполнил чашки, а оставшийся кофе перелил из кувшина в серебряный кофейничек. - Софи, мне очень неудобно... - Он вертел кофеварочный кувшин в руках, а солнце опять золотило его волосы. - У вас не найдется сигареты?

- Нет. Я бросила.

- Давно? - с искренним интересом спросил он.

- Позавчера, нет, вернее вчера, вчера я выкурила одну сигарету...

Зачем я это ему рассказываю?

- Не поверите, я тоже вчера. Смешно, правда? - Его губы старательно изобразили улыбку.

- Вы похожи на прабабушку. Цвет волос, форма рта...

- Вы думаете?

Он с сомнением провел пальцами по своим губам, а у меня от этого его жеста вдруг почему-то пересохло во рту. Странно, ведь я только что опустошила очередную чашку кофе...

- Виктор, раз мы оба не курим, может быть, у вас найдется что-нибудь покрепче кофе? Например, ваш национальный Напиток. - Мне действительно очень захотелось выпить чего-нибудь покрепче.

- Думаете, чай крепче? - Он с улыбкой кивнул в сторону прабабушки.

- Нет, не чай... - Я старалась не смотреть, как двигаются его губы.

- Мне очень стыдно, миледи, но я не держу дома водку. Во-первых, я больше люблю коньяк, а во-вторых, - он окончательно смутился, - я в последнее время вообще не держу дома алкоголь, потому что я не успокоюсь, пока все не выпью.

- А по каким соображениям у вас нет телевизора?

Не смотри на него, Софи, не смотри!

- Телевизоров у меня несколько: в кабинете, в спальне, в комнатах для гостей. Вы лучше скажите, что вы предпочитаете? Действительно водку? Я сбегаю в магазин. - Он с готовностью поднялся с дивана.

- Не нужно. Мне все равно давно пора уходить.

- Уходить? Зачем? - Он присел обратно.

- Как зачем, Виктор? У меня дела.

Уходи, приказывала я себе, прояви твердость и уходи. Ты разобралась с двумя пунктами, а выяснением остального займется полиция: замужней дамой, ее мифическим кузеном. Глупо пытаться самой проводить расследование, когда ты вот-вот потеряешь голову...

- Подождите, я еще не показал вам своих золотых рыбок!

Виктор умоляюще смотрел на меня и покусывал губы, а с моей головой точно было совсем не в порядке, потому что мне совершенно отчетливо захотелось взъерошить его волнистые светлые волосы, зарыться в них пальцами... - интересно, они жесткие или мягкие? - и своими губами узнать вкус его губ, сначала верхней, а потом нижней...

- Хорошо, Виктор, показывайте. Где ваши рыбки?

- Они... Они в спальне!

- Они смотрят там телевизор?

Ну чего я сижу? Дались мне его губы! Надо встать, попрощаться и уйти.

- Музыкальные программы? Оперу? Клипы?

Поп-музыку? Джаз?

Боже, что я несу? Почему он молчит? Почему у меня вспотели руки? Почему вдруг так трудно стало дышать? Почему в животе защекотали крыльями бабочки?

- Или вы сами поете им? Вы владеете музыкальными инструментами? Гитарой? Балалайкой?..

- Пойдемте. - Он взял меня за руку, и мы оба вздрогнули, одновременно с силой сжав друг другу пальцы, и почему-то вскочили с дивана. - Пойдемте скорее! Скорее, Софи!

Он потянул меня к двери, другой рукой распахивая ее, а я вдруг подумала: зачем куда-то идти, почему это не может произойти здесь, если оно все равно должно произойти, и совершенно ясно, и давно ясно, что оно произойдет, что оно неизбежно...

- Поцелуй меня! - От озноба мои зубы щелкнули, и волна огненного тока прокатилась по спине. - Ну же! Виктор!

- Не здесь! Там, там! В спальне! Скорее! - По его побледневшему лицу блуждали красные пятна, и дрожь била его не слабее, чем меня.

- Почему? - Я схватила его за обе руки и потянула к себе.

- Здесь нель...

Но я не дала ему договорить, прижала своп ладони к его вискам и впилась в его губы. У меня сразу закружилась голова... Наверное, у Виктора тоже, потому что мы тут же оказались на полу, но, едва переведя дух, Виктор отстранился и опять позвал меня в спальню, хотя он точно так же, как и я, был в полуобмороке от нестерпимого лихорадочного жара.

- Можно, Виктор, можно...

Я подползла к нему и провела ладонями по его груди. Радостно чувствуя биение внутри его тела, мои руки двигались ниже, расстегивая пуговицы его рубашки. Виктор застонал и набросился на меня, беспорядочно целуя все, что попадалось на пути его губам. Он шептал какие-то сумбурные ласковые слова, а потом, когда на нас оставалось уже совсем мало одежды и оно должно было вот-вот произойти, очень отчетливо произнес:

- Это в первый раз, в первый раз!..

И вдруг прямо над моим ухом тонко залаял щенок. От неожиданности мы громко охнули, невольно разжимая объятия. Щенок на всех четырех лапах меховой подушкой отпрыгнул в сторону, и под ним начала расползаться лужица. В полуметре от наших лиц.

- Что же ты наделал, глупыш? - грустно произнес Виктор, помогая мне встать, а щенок сконфуженно попятился к двери и юркнул в коридор.

Мы растерянно смотрели друг на друга.

- Я же говорил вам, миледи, что этим надо заниматься в спальне, а не в гостиной на глазах у прародительницы.

Он поднял с пола и протянул мне мои и свои вещи. Отцовская булавка на его галстуке укоризненно блеснула. Я промолчала.

- Не расстраивайтесь, миледи. - Виктор погладил меня по плечам. - Я сейчас все уберу, и мы пойдем в спальню, если вы не передумали.

Зачем он это сказал? Вся предыдущая сцена сразу же показалась мне невероятно пошлой и безнравственной. У меня есть Анри, а я возжелала какого-то чужого парня, причем странного и сомнительного...

Виктор, не одеваясь, пошел за тряпкой, а я же начала одеваться, не раздумывая. Надо бы радоваться, что ничего не произошло, уговаривала я себя, но почему-то радоваться не получалось. Может быть, все-таки пойти с ним в спальню и попробовать довести все до конца?

Нет! Нет! Ни в коем случае!

Где-то в недрах квартиры зазвонил телефон.

Виктор вернулся с тряпкой в одной руке и с телефонной трубкой в другой.

- Ладно, патрон, не переживай, я все сделаю, - не особенно убедительным тоном говорил он. - Хорошо, хорошо, буду через полчаса.

Ну не через полчаса, так минут через сорок.

Можно подумать, ты не знаешь, как меня найти. Да, сестра улетела. Проводил... Патрон, ну честное слово, я уже еду!

Виктор выглядел ужасно нелепо: в расстегнутой рубашке и без брюк...

- Вот. Надо на работу. - Виктор бросил тряпку в лужу и протянул мне телефон как вещественное доказательство. - Ох, извините.

Он смущенно запахнул рубаху, вероятно, только сейчас до него дошло, что я уже оделась.

Рубаха все равно не прикрыла того факта, что Виктору теперь тоже вовсе не до секса. Он взял с дивана свою одежду и, повернувшись ко мне спиной, надел трусы, а потом брюки. Я чувствовала его неловкость и старательно рассматривала посуду в стеллаже.

- Я чувствую себя полным идиотом, - не поворачиваясь ко мне, пожаловался Виктор. - И вы передумали, и патрон потерял...

- Все к лучшему, Виктор. У меня есть жених, - жестоко отрезала я. Забудем это недоразумение, чтобы не жалеть ни о чем, если придется встретиться позже при других обстоятельствах.

Следовало бы добавить: "А, именно в суде по поводу похищенных ценностей", - но я решила, что будет лучше, если подробности он узнает от комиссара полиции, а не от меня, и не сейчас.

- Значит, вы не против, если сегодня мы поужинаем вместе?

- По-тря-сающе устроены мужчины! Вы всегда сумеете вывернуть все в собственную пользу!

Вы не расслышали, что у меня есть жених?

- Но ведь я же предлагаю вам не соединиться со мной узами брака, а всего лишь поужинать вместе!

От возмущения я даже не нашлась, что ответить, и лишь судорожно сглотнула воздух.

И тут в комнату ворвался Шено, лихо мотая головой, а вместе с ней - и моей сумочкой в "зубах. Следом тянулся ее донельзя изгрызенный ремешок. А сам же малыш ньюф был весь в какой-то не то муке, не то в светлой пыли. Он бросил сумочку, чихнул и задорно тявкнул, приглашая поиграть всем вместе с его добычей.

- Что же это вам, Софи, так везет сегодня, - попытался пошутить Виктор, отбирая у щенка мою сумочку, которая к тому же оказалась пустой, поскольку, как выяснилось минутой позже, все ее содержимое было раскидано по коридору и обильно посыпано пудрой из моей разбитой пудреницы. - Мы сейчас же поедем и купим вам все новое - и сумочку, и косметику...

Он помог мне собрать уцелевшее от зубов щенка в целлофановый пакет, виновато повторяя, что доставил мне столько неприятностей, затем взял со стеллажа одну из табакерок, порылся в ней и протянул мне крошечное колечко с изумрудами:

- Возьмите хотя бы это". Прошу вас, не отказывайтесь.

Усталость давно подбиралась ко мне, но сейчас она обрушилась на мои плечи, как неверно рассчитанная крыша. Не возражая и не благодаря, я надела кольцо. В моих ушах стоял шум от ударов о землю покореженных балок, разбившихся кирпичей и осыпавшейся черепицы, а горло и глаза саднило от заслонившего солнце облака пыли...

- Как я рад, что оно вам впору!

Естественно, оно пришлось мне впору, потому что это было мое кольцо! Вместе с уцелевшим колье и уже упоминавшимися серьгами оно некогда составляло комплект, но мамины пальцы поправились с возрастом, и она отдала его мне... Допустим, к "знакомой замужней даме" каким-то образом попали наш сервиз, серьги и папина булавка, все это было украдено одновременно. Но кольцо! Я ведь была уверена, что потеряла кольцо, катаясь на лыжах в Альпах, и столько раз ругала себя за то, что взяла его с собой!..

Потом мы спустились к машине и поехали на Риволи а улице Риволи находится крупный универмаг BHV Bazar de l'Hotel de Ville.>. Виктор, незаметно, по его мнению, поглядывая на часы, молниеносно приобрел мне сумочку и гору косметики. Я отдавала себе отчет, что все это доставляет ему исключительное удовольствие, и он накупил бы еще больше, будь у него впереди свободное время, а не встреча с начальством. Наверное, мне следовало бы вести себя иначе, а не снисходительно кивать при виде очередного флакона духов или тюбика помады, но гул от падения крыши стоял в моих ушах, а шершавая пыль засела в горле. И, похоже, в глазах, в носу, в волосах и под одеждой тоже...

- До вечера, миледи? - спросил Виктор, когда я наотрез отказалась от предложения подвезти меня куда-либо. - Шено будет очень рад.

- Да-да, конечно, - хрипловато ответила я и, не дожидаясь, пока Виктор попытается поцеловать меня или пожать мою руку, бросилась прочь.

Вернее не прочь, а всего лишь к ближайшему киоску. Я купила сигареты и зажигалку, собственное безволие больше не беспокоило меня.

Глава 7, в которой я вернулась домой

С новой сумочкой и со старым кольцом на пальце я вернулась домой. Неубранная постель, чашки с остатками утреннего кофе, засохшие рогалики, распечатанная, но нетронутая плитка шоколада, горка выжатых апельсинов, из которых ночью Анри делал мне сок...

Боже! Прошла целая вечность! Анри наверняка давным-давно прилетел и уже сто раз позвонил мне! И что я объясню ему? Где я была?

Хорошо, купила себе новую сумочку на Риволи.

А кольцо? Он же прекрасно помнит это кольцо и то, как я рыдала, лишившись его позапрошлой зимой...

Я прокрутила автоответчик, но не обнаружила никаких известий от Анри. Странно. Неужели у него до сих пор не было времени позвонить? Я взглянула на часы. Шестой час вечера. А ведь я ничего не ела со вчерашнего дня, если не считать сока и крошечных пирожных.

"От пирожных губы делаются сладкими, - заметила пухлая русская прабабушка и облизнулась. - Мой муж любит целовать сладкие губы..."

А у меня горькие! Я тоже облизнулась, передразнивая ее.

Во рту опять была мерзкая горечь вместе с привкусом песка и сухой пыли. Я заглянула в холодильник. Йогурт, остатки сыра в целлофане, апельсины, открытая банка с корнишонами, увядший кочанчик салата, бутылка пива Анри, в морозилке - пара пакетов с мороженой цветной капустой. Ну и гадость же все это!

"На твоем месте я бы попробовала шоколаду, сварила бы свежий кофе", не унималась чужая родственница.

И этот сойдет! Учить меня вздумала!

Я допила глоток из утренней чашки, поморщилась от горечи, допила из чашки Анри. Его кофе был приторно-сладким, и на дне, как обычно, - лепешка слипшегося сахара. Мерзость!

Я закурила и легла на диван поверх неубранной постели, поставив пепельницу рядом.

Ну и что мне теперь делать? Позвонить в полицию и сказать: "Здравствуйте, комиссар Лестье, это Софи Норбер. Полтора года назад вы расследовали дело об ограблении квартиры моего отца. Я знаю, где находятся все пропавшие вещи. Серебряный кофейный сервиз - так называемый "сервиз Марии-Антуанетты", булавка для галстука, серьги, кольцо..."

Но кольцо ведь никто не похищал! Как же оно оказалось с остальными вещами вместе?

Впрочем, оно уже у меня... Я закурила очередную сигарету, заставив себя сосредоточиться на деле.

Хорошо, я позвоню и продиктую адрес Виктора; я прекрасно запомнила номер квартиры и номер дома на улице Пайен. Они заберут его, Шено останется один... Попрошу комиссара привезти щенка ко мне!

Нет, я не могу звонить в полицию, полиции придется рассказывать, каким образом я познакомилась с Виктором, что делала у него дома...

Допустим, я опущу подробности, а кто запретит ему? И тогда все узнают, как мы пили с ним кофе и чуть было не стали любовниками!

У него такие красивые губы и шелковистые волосы... Он сильный и нежный... И рассказывает сказки... Нет, это подло, взять и заявить на него в полицию! Надо просто попросить Виктора самому сходить в полицию и не наболтать там лишнего! Он сделает это для меня, я же не безразлична ему, не стал бы он просто так дарить кольцо...

Да, но тогда мне придется рассказать Виктору про похищение, и где гарантия, что он не сообщит "замужней даме"? С какой стати ему идти в полицию, если он ничего не украл, а все купил у нее? Он же наверняка заплатил, и кругленькую сумму - даже если считать сервиз копией, все равно серебро стоит недешево. Ведь полиция не вернет ему денег, а "замужняя дама" вернет скорее всего...

Нет, Виктору ничего рассказывать нельзя.

Надо звонить комиссару Лестье и "просить его ничего не рассказывать моим близким! Сейчас выкурю еще одну сигарету и позвоню. Это что же, в пачке осталось четыре штуки? Нет, не может быть! Неужели я выкурила шестнадцать сигарет подряд после того, как рассталась с Виктором? А ведь он тоже бросил курить вчера. Интересно, закурил бы он, если бы узнал про сервиз? Закурил бы, точно бы закурил. Он же просил у меня сигарету перед тем как... А если бы щенок не помешал нам и все бы произошло?

Все-таки как хорошо, что ничего не было'. Что бы я тогда сказала Анри?

Ничего бы не сказала... А кольцо? Анри же спросит, откуда у меня кольцо?.. Это что, предпоследняя сигарета? И я после этого удивляюсь, почему во рту такая горечь?

Нет, ну все-таки, почему до сих пор не звонит Анри? Разве я не могу рассказать ему про то, что была у Виктора? Ничего не произошло, я просто познакомилась с ним, чтобы разведать про булавку. Потому и пошла к нему домой. Что такого? По большому счету я ни в чем не провинилась перед Анри.

Я сама расскажу все сначала ему, а потом сообщу в полицию. И будет совсем не важно, что там наболтает им Виктор, Анри поверит мне, а не полицейским. И вообще, с какой стати комиссару полиции передавать что-либо Анри?

Почему Анри? Комиссар может рассказать моим родителям... Что, например? Например, про кольцо. Виктор же обязательно скажет, что подарил мне кольцо, а его не крали из квартиры, оно пропало в Альпах...

Я повертела кольцо на пальце и, заглянув в пачку, невольно вздохнула. Все, Софи Норбер, принимай решение! У тебя осталась последняя сигарета и ты получишь право выкурить ее только после того, как примешь решение!

Любое решение? Да, любое. Я встала с дивана. Очень хорошо, в таком случае я сейчас пойду в кафе напротив и пообедаю, вернее поужинаю, потому что за окном темнеет. А вдруг, пока тебя не будет, позвонит Анри? Ну и что, мобильный со мной и совершенно не пострадал от щенячьих зубов! А если позвонит Виктор? Ты же собиралась ужинать с ним! Вовсе нет, и к тому же, вдруг пришло мне в голову, Виктор не позвонит! Он не знает моего телефона!

Как это я раньше не сообразила, когда он сказал мне: "До вечера, миледи!" и "Шено будет рад". Он что, предполагал, что я сама явлюсь к нему домой, общаться с Шено? Так не назначает свидания тот, кто действительно хочет встретиться! Тот, кто хочет встречаться, спрашивает номер телефона, а Виктор не спросил. Значит, он больше не хочет встречаться со мной?

Конечно, не хочет! Эта мысль принесла мне облегчение, но и некоторую обиду. Выходит, он не намерен встречаться, но по-джентльменски сделал мне подарок, как бы в смысле извинения за причиненные неудобства... И очень хорошо! Я имею полное право не переживать и звонить в полицию!

Молодец, Софи Норбер! Ты приняла решение, можешь спокойно выкурить последнюю сигарету и тем временем продумать, что ты расскажешь Анри, а потом позвони ему на мобильный. Не в моих правилах звонить мужчинам, даже собственному жениху, однако сейчас это вполне уместно, потому что речь идет о фамильных ценностях.

Я достала последнюю сигарету и щелкнула зажигалкой, но вместо язычка пламени выскочила беспомощная искорка. Я щелкнула еще раз и еще, но дешевая зажигалка только искрила, безмятежно забыв о своем предназначении. Да что же это такое! Я обвела взглядом свое жилье - не может быть, чтобы в доме не было другой зажигалки! Я же хорошо помню, как вчера Анри Щелкал зажигалкой за моей спиной, когда раскладывал свои дурацкие карты, вон они до сих пор лежат на журнальном столике, а червонный король сверху...

Червонный король! С ума сойти, ведь Анри точно нагадал мне рандеву и блондина - червонного короля! И еще безумную любовь и прибыль... Ладно, любовь побоку, главное, прибыль!

Кольцо уже "прибыло" ко мне, скоро "прибудет" и все остальное. Я должна срочно рассказать об этом совпадении Анри, он будет очень горд, что его любимые карты случайно оказались правы!

Я набрала номер его мобильного и вдруг услышала приглушенные телефонные сигналы.

Наверное, звонит мой мобильный в сумочке, подумала я. А Анри не отвечал мне. Я ошиблась или плохо соединили? Я повесила трубку, чтобы достать из сумочки свой аппаратик, но телефонные сигналы тотчас умолкли. На всякий случай я положила мобильный рядом с собой и еще раз набрала номер Анри. Попискиванье раздалось снова, причем оно определенно шло вовсе не от моего мобильного, а из письменного стола. Странно.

Не вешая трубку, я по очереди заглянула в ящики письменного стола, и в нижнем обнаружила мобильник Анри, который призывно верещал и высвечивал номер моего телефона. Что за ерунда! Я принялась нажимать на все кнопки подряд, похоже, все из памяти было стерто, и вдруг на экранчике возникло слово "Прощай!"...

Я похолодела, буквально физически ощущая, как подо мной с грохотом рушатся какие-то скалы и утесы... Нет, никакие не скалы и не утесы, а лестница! Это подо мной рушится безобразная лестница Маршана! Конечно, сначала обвалилась крыша, а теперь лестница! Все из-за нее! Если бы не это чудовище, ничего бы не произошло!

Мерзкое чудище! Я тебя уничтожу!

Я включила компьютер. Скорее! Так, фасад, вид слева, крыша... Ага! Файл "Интерьер"!

На мониторе появилась лестница... Сейчас, сейчас! У меня затряслись руки, и мышь начала вести себя беспомощнее зажигалки... А лестница нагло и непоколебимо взирала на меня с экрана!

Она изощренно мстит мне за то, что я хочу ее разрушить! Если бы не она, я бы не поссорилась ночью с Анри, и не поехала бы утром провожать его в аэропорт, и не наболтала бы ему дури, и он бы не сказал мне: "Прощай!"... - Ведь именно в аэропорту Анри попрощался окончательно... Неужели все? Он ушел навсегда? Как же глупо вела я себя, до последней минуты настаивая на том, что не приспособлена для семейной жизни... Великодушный Анри не закатил мне сцену, а просто красиво и деликатно покинул меня по моей же просьбе!

Голову сдавила гулкая пронзительная пустота. Что же я наделала! Как я виновата перед Анри!.. Анри, милый, любимый, прости меня!

Прости! Я глупая, безвольная, бездарная, - похотливая дура... Анри! Анри!!!

Глава 8, в которой зазвонил телефон

Сжалившись надо мной, зазвонил телефон.

Нет, не один из двух мобильных, а нормальный, полноценный телефон на моем столе зазвонил, разрушая ужас пустоты.

Анри! Ты услышал и простил меня!

- Да. - Из-за комка в горле коротенькое слово "да" прозвучало лягушиным кваканьем...

- Добрый вечер, миледи! Вы уже надели свое самое красивое платье?

- Это вы?

- Мы, мы, миледи! Заприте куда-нибудь свою кошку и откройте дверь!

В дверь позвонили.

- Какую кошку?

С трубкой в руке я растерянно пошла открывать. Еще один ясновидящий! Анри угадал про "червонного короля", а этот - про дверь... Прежде чем открыть, я посмотрела в "глазок".

- Вашу кошку! Или вы ее сочинили, как и то, что живете в Ме?

На лестничной площадке стоял Виктор, прижимая к уху мобильный аппаратик, и разговаривал со мной!

- Вы с ума сошли? Уходите!

- Почему? А ужин? - Странно было видеть искаженное "глазком" лицо Виктора и одновременно слышать его голос в двух вариантах: по телефону и из-за двери.

- Убирайтесь! - Я нажала на клавишу, разъединяющую телефонную связь, и пошла прочь от двери.

- Да подождите вы! - раздалось с лестничной площадки. - Откройте! Мне нужна тряпка!

Я вернулась и грозно объявила:.

- Не орите и убирайтесь! Я вызову полицию!

- Софи, мне действительно нужна тряпка, - очень внятно произнес Виктор. - Откройте, пожалуйста. Шено сделал лужу под дверью ваших соседей.

- Вы издеваетесь?

- Выйдите и убедитесь сами. Но лучше сразу с тряпкой.

Через "глазок" лицо Виктора выглядело окончательно несуразным, нос как будто перевешивал вниз... А с чего, собственно, я на него взъелась?

- Софи, пожалуйста...

- Откуда вы узнали мой адрес и телефон?

- Потом, Софи. Открывайте, лужа течет им под дверь!

А вдруг он не шутит?

- Отойдите подальше. - Я открыла.

Виктор был одет в смокинг, под ним переливался шелковый жилет, на широком галстуке под воротником рубашки мерцала отцовская булавка. Шено замер возле его ног. Оба настороженно смотрели мне в глаза.

- Отойдите, мсье, - повторила я.

Виктор послушно отступил к лифту, а Шено, узнав меня, затявкал, засуетился и закрутил хвостом.

- И стойте там.

Лужа была. Правда, не особенно большая и никуда она не текла. Но кроме лужи под соседской дверью помещалась живописная кучка.

- Вы предлагаете мне это убрать?

- Помилуйте, миледи! Я сам. Только пожертвуйте какую-нибудь тряпку... Что с вами, Софи?

На вас лица нет. Что-то случилось?

Я хотела ответить, что его это не касается, но не успела, потому что щенок, игриво подпрыгивая, ринулся в мою квартиру, как к себе домой.

- Шено! Куда ты? - Виктор машинально шагнул за ним. - Нас с тобой не приглашали.

- Вот именно! - Я вытянула руки, останавливая Виктора. - Стойте здесь! Я принесу вам тряпку и...

Но он ловко поймал мои ладони и прижал их к своей груди. Его губы оказались совсем рядом. Эти невероятные, чуть изогнутые губы...

- Что вы делаете?!.

- Это вы так бросаете курить, миледи?

Виктор наморщил нос и, не дав мне возможности возразить, энергично, с придыханием поцеловал, а мои руки, переместившись совершенно помимо моей воли, обняли его за шею, руки же Виктора чуть не прожигали мою спину.

- Так что стряслось, Софи?

- Да собственно...

Он опять поцеловал меня, но я уже думала только о том, как бы найти в себе силы прогнать его.

- Уходите. - Выговорить это я смогла, а вот разжать объятия у меня не получилось. - Уходите, соседи увидят...

- Ну конечно же! Соседи! Давайте скорее тряпку и какой-нибудь пакет или газету! - Он отстранился, смешно засучивая рукава смокинга.

- Уходите! Я уберу сама.

"Вдруг в моей квартире что-то грохнуло. Мы невольно переглянулись.

- Все бы вам спорить, миледи, - фыркнув, заметил Виктор. - Отловите лучше Шено, пока я буду убирать здесь. Так где мне взять орудия труда?

- Я все принесу. Стойте, не ходите за мной.

Вы уберете и уйдете тут же! Тут же! Я не шучу.

- Ладно.

Глава 9, в которой мужчина в смокинге и с половой тряпкой

Вряд ли можно представить себе что-либо более нелепое, чем мужчина в смокинге, управляющийся половой тряпкой, думала я, наблюдая за действиями Виктора.

- Но хоть руки-то помыть вы мне разрешите? - обиженно спросил он, кинув в мусоропровод пакет с тряпкой и прочим.

- Мойте. - Я распахнула дверь, пропуская Виктора. - И заодно вытащите из-под дивана вашего питомца.

- Что он натворил еще? - Виктор с интересом осматривал мое жилище.

- Какая разница? - Я чувствовала неловкость за неубранную постель, за беспорядок на кухонном столе и особенно за клубы дыма, облаком висящие под люстрой, и поторопилась спровадить Виктора в ванную. - Вот, мойте свои руки.

Вытереть можно тем полотенцем. Мойте быстрее и уходите.

- Да что вы заладили: "Убирайтесь! Уходите!"? Мы же договорились поужинать вместе!

- Вы для этого так вырядились?

- А что? По-моему, очень красиво. - Он окинул взглядом свое отражение в зеркале над раковиной.

Я невольно посмотрела туда же и чуть не вскрикнула, увидев себя: опухший, покрасневший нос, заплывшие от слез глаза... А волосы!..

Ужас! И он целовался с такой уродиной!

- Боже мой! - вырвалось у меня.

- Признаться, я тоже не в восторге от вашего нового имиджа, миледи. У вас есть шляпка с вуалью?

- Мерзавец! - Мне хотелось кинуться на Виктора с кулаками, а вместо этого я пошло разрыдалась на его же груди. - Какой ты мерзавец!

- Софи, ну не надо так убиваться из-за меня!

Уж какой есть! Давай успокоимся, умоемся холодненькой водичкой... Виктор намочил свои ладони и прижал к моему пылающему лицу.

- При чем здесь ты?!

Конечно, еще как при чем! Но ведь я же не могу рассказать ему ничего про сервиз и про эту самую булавку! Вон она как осуждающе сверкает!

- Софи, я все понимаю. Ты коришь себя за порыв. Ну и что? Твой жених ничего не узнает.

Ты же тоже не знаешь, чем он занимается там, куда улетел?

- Он работает! У него деловая поездка!

- А разве ты не имеешь права на маленькое романтическое приключение?

- Приключение? А если бы твоя невеста искала приключений в твое отсутствие? Если бы она была тебе неверна?

- У меня нет невесты. Я свободный человек и считаю насилием над личностью требовать верности от кого-либо.

- Это безнравственно!

- Вовсе нет, Софи. Безнравственно воровать, а любить совсем не безнравственно.

- Значит... - Я несколько раз старательно плеснула холодной водой себе в лицо. Мои мысли путались, только бы не проболтаться! - Значит, ты меня любишь?

- Да, Софи, очень. - Виктор присел на край ванны. - С первого взгляда. Я едва увидел тебя, ты обнималась с этим твоим женихом, как сразу подумал: вот эта девушка точно для меня! Как бы нам познакомиться?

- Не выдумывай. Ты пошел к выходу, даже не оглядываясь.

- А кто расстегнул замок кейса?

- Ты? - - Нет, ты. Ты посылала сигналы: "Кейс, раскройся! Кейс, раскройся!" - Виктор изобразил руками колдовские пассы.

- Допустим. А если бы я не подняла твои сосиски и дурацкую сметану?

- Подняла бы! Я сразу понял, - он прищурился и погрозил мне пальцем, что ты тоже ищешь повода познакомиться со мной. Ты ведь, когда обнималась с женихом, глаз с меня не сводила через его плечо.

Знал бы ты, дружок, что я рассматривала, по-другому бы запел, подумала я и потянулась за полотенцем.

- Подожди-ка, - он взял меня за руку и заглянул в лицо, - считаешь, что ты уже в порядке? Нет, тебе определенно надо полежать с компрессами на глазах. Это щелочки какие-то китайские! В таком виде ты не можешь выходить в люди.

- Все! Хватит! - Я выдернула свою руку. - Я не собираюсь никуда с тобой выходить!

- А как же мой смокинг? После прямого эфира я специально выпросил его у костюмерши до завтра. Я думал, ты наденешь платье с голыми плечами... У тебя есть платье с голыми плечами?

- Есть! У меня есть шикарное декольтированное платье! Но я его не надену! И никуда не пойду! И плакала я вовсе не из-за тебя! - Я с ожесточением вытерла лицо. Хватит церемониться, сейчас я выскажу ему все! Не надейся!

- А из-за кого? - совершенно искренне изумился Виктор, сводя на нет всю мою решимость.

- Из-за лестницы!

Он ошалело открыл рот и захлопал ресницами. Вот ведь дрянь какая! Знает, что у него потрясающие ресницы! И глаза тоже...

- Да, Виктор. Хочешь, я тебе ее покажу?

Пойдем. "

Я поманила его за собой из ванной и, подвела к компьютеру. Мерзкое сооружение еще наглее взирало на меня с экрана.

- Вот, это моя работа. Это единственное, из-за чего я могу плакать, а вовсе... Отстань, Виктор! - вынуждена была сказать я, потому что он опять предпринял попытку поцеловать меня. - Я и так весь день не могу сосредоточиться!

- Я бы тоже не смог сосредоточиться в такой бессистемной квартире! Как ты только можешь жить так: и спальня, и кухня, и телевизор! И накурено! Он брезгливо повел своим медальным носом и, не спрашивая разрешения, распахнул окно. - Кошмар!

- Можно подумать, ты сам не курил никогда в жизни!

- Ладно, Софи. Я понимаю: муки творчества.

Кстати, где Шено?

- Под диваном! Забирай свою собаку и выметайся!

- Слушай, Софи! До меня только сейчас дошло! Ты же та самая дизайнерша, про которую мне рассказывал Маршан! Это же лестница его загородного дома! Эти идиотские колонны вокруг! С ума сойти! Мы еще с ним говорили, что интерьер хорош для Голливуда, для фильма про дом с привидениями!

- Ты тоже знаешь Маршана?

- Кто же в Париже не знает старика Маршана! А ты непростая девочка, если он пригласил именно тебя! Представляю, сколько он отвалит тебе за проект... - Виктор покачал головой и поцокал языком. Мне понравилась прозвучавшая в его голосе зависть. - Как ты умудрилась его подцепить?

- Выбирай выражения! "Подцепить!" Он сам уговорил меня заняться его домом.

- В ресторан водил?

- Водил. В "Ля Тур д'Аржен" дин из легендарных ресторанов Парижа, знаменит, как и его фирменное блюдо - утка, ножки и грудка которой подаются под нежным соусом. Все утки нумеруются, и клиент в конце трапезы получает грамоту с указанием "номера" его утки.>.

- Одевайся! Поехали! Я тоже закажу тебе номерную утку!

Виктор откровенно сглотнул слюну, а я вдруг подумала, что давным-давно собиралась поесть, но из-за всех этих переживаний начисто забыла.

Конечно, утка, это здорово, но ведь я же приняла решение обратиться в полицию... Выпровожу-ка я Виктора и по телефону закажу себе пиццу с грибами. Нет, лучше я схожу в кафе напротив и поем их фирменного палтуса в суфле из сыра или фаршированной форели. А может, позволить себе еще и холодного лосося с зеленым маслом? И на десерт - большой кусок торта с персиками...

- Эй! Софи! О чем задумалась? - Тем временем Виктор извлек из-под дивана сонного Шено и как игрушечного держал под мышкой. - Одевайся! Утка ждет!

- Сомневаюсь, что нас пустят туда с собакой.

С ума сойти, как же я, оказывается, хочу есть!

- Шено прекрасно поспит в машине. Ну, где ваши наряды, миледи? - Он завертел головой в поисках гардероба. - У тебя что, и шкафа нет?

Я отодвинула неотличимую от стены дверцу встроенного шкафа-купе, резонно рассудив, что ничего страшного не случится, если я действительно поужинаю с Виктором, а заодно и аккуратно разведаю про "знакомую замужнюю даму".

Это же легко - просто подпоить, и он выложит все сам. Он ведь любит болтать. И вообще, пусть раскошеливается на утку!

- Всего-то? - пренебрежительно хмыкнул Виктор.

- То есть? Ты о чем?

- Да о твоем гардеробе. Или у тебя еще где-то хранится одежда?

- Все здесь.

Я вытащила декольтированное платье и невольно вздохнула. Именно его Анри посоветовал мне купить для встречи с Маршаном в этом же самом утином ресторане, чтобы во всей красе продемонстрировать фамильные драгоценности: колье, кольцо и серьги. Кольцо снова на моем пальце, колье мама хранит теперь в банковском сейфе, а серьги... Они опять выплыли передо мной: лежат себе на полочке в ванной .Виктора...

- Черное, - уныло протянул Виктор, поправляя под мышкой проснувшегося щенка. - И чего вы все любите черное? Черный - цвет неуверенных в себе.

- Что же сам-то нацепил черный смокинг?

- Костюмерша не смогла найти темно-синий моего размера. У тебя проколоты уши? - Свободной от щенка рукой он полез в карман жилета.

- Да. А что такое?

- На, надень. - В пальцах Виктора сияли и покачивались длинные мамины изумрудные серьги. - Ну не смотри на меня так, Софи. Они - комплект с кольцом. Да, я хотел подарить их Элен, а она не взяла. Я ей другие куплю, все равно кольцо ей мало, а тебе налезло. Ладно, все, - он нетерпеливо поморщился и сунул серьги в мою руку, - молчи. Я не виноват, что ты не хотела открывать и устроила дурацкую. сцену. Я думал, ты меня ждешь, извела на себя всю косметику. Я же тебе столько всего накупил. И кремы, и пудры, и тени, и краски, и помады всякие...

- И духи. - Неуверенными, дрожащими пальцами я вдела серьги.

- И духи. А ты тут накурила, даже у щенка глаза слезятся.

- Хочешь? В пачке осталась последняя сигарета. - Я плохо соображала, наверное от голода.

- Ты совсем глупая? Да? Ты до сих пор не поняла, для чего тебе даны губы? Ладно, переодевайся, - добавил он, потому что я промолчала. - И пошли. Есть хочется страшно.

- Может быть, я не буду переодеваться? - Серьги приятной тяжестью покачивались в моих ушах, но порядка в мыслях не становилось больше. - Ведь необязательно ехать куда-то, нас накормят и в кафе напротив...

- А потанцевать?

- А если по дороге я умру голодной смертью? - Я опустила глаза и виновато уточнила:

- Кроме твоих пирожных я сегодня ничего не ела...

Из-за лестницы.

- Ну и угораздило меня влюбиться! Я-то думал, вот, нормальная девушка, а она дизайнер!

- Архитектор!

- Тем более! Надо срочно объяснить архитектору, как пользоваться губами.

Виктор притянул меня к себе, потревоженный щенок заскулил, отпихиваясь всеми конечностями и мордой.

- Как же ты мне надоел, зверина!

Виктор опустил Шено на пол, а мы с ним почему-то оказались на диване.

- Думаешь, это заменит ужин? - шепнула я Виктору на ухо, испытывая невероятное удовольствие от прикосновения к моему лицу его фигурных губ и жаркого дыхания, смешанного с терпким ароматом незнакомого мне одеколона.

А его руки тем временем уверенно расстегивали и стягивали с меня одежду.

- Не заменит. Я просто помогаю тебе раздеться.

- Что ж, я умру голая и голодная.

- Предлагаю компромиссное решение. - Он резко поднялся с дивана, когда на мне осталось только белье. - Ты надеваешь нарядное платье, и мы наскоро перекусываем в кафе, чтобы ты смогла живой добраться до нормального ресторана.

- Очень глупо перебивать аппетит. И потом, для декольте мне все равно нужен другой бюстгальтер.

Я медленно опустила с плеча одну бретельку.

Виктор кашлянул. Я опустила вторую.

- Одевайся, - независимо бросил он. - Я жду тебя в машине. И давай побыстрее, я тоже голоден. - Виктор подхватил щенка и направился к двери.

Вот мерзавец, подумала я, услышав, как она захлопнулось. "Побыстрее"! Ничего, подождешь сколько нужно!

Чтобы не сосало под ложечкой, я расправилась с шоколадкой, потом сняла кольцо и серьги, все еще окончательно не веря в их чудесное возвращение, и встала под душ. А вдруг он уедет? - закралась робкая мыслишка. Нет, никуда он от меня не денется! Стал бы дарить драгоценности! Но как же я объясню все Анри?

Ха! Скажу, что серьги нашла полиция! А сервиз? Сервиз ищут и скоро, очень скоро, найдут! Ну а кольцо? Кольцо можно пока и не показывать Анри... Ты же готова переспать с Виктором! Ну и что? Романтическое приключение. Или все-таки измена? Стоп, стоп, стоп!

Что я переживаю? Никакого Анри больше нет, он сам сказал мне: "Прощай!" - и продублировал посланием на мобильном. Значит, я абсолютно свободна! А если Анри позвонит? Но ведь не звонит же!

Глава 10, в которой я почувствовала себя красавицей

После душа и мытья головы, а также услуг фена, лака для волос и достаточного количества косметики, в открытом платье, в бесценных фамильных серьгах и с фамильным же кольцом на пальце я почувствовала себя красавицей из журнала. Конечно, колье было бы не лишним, но и так шикарно и даже обидно, что придется закрыть плащом большую часть моего декольтированного великолепия.

Я вышла из подъезда. Виктор сидел в машине и тормошил Шено, барахтавшегося на переднем кресле.

- Забирайся назад. - Виктор перегнулся через щенка и распахнул заднюю дверцу. - Там в пакете сандвич и баночка лимонада. Я уже перекусил, пока ты сто часов чистила перышки.

И все! Не вышел из автомобиля, не высказал никаких восторгов по поводу моего облика!

- Терпеть не могу лимонад, - заявила я, усаживаясь в машину. - А сандвич с луком?

- Нет, с сыром и с салатом. - Он завел мотор. - С луком мясной, но ты же не любишь мяса.

- Жаль, что не с луком. - Я занялась сандвичем. - Мы могли бы поцеловаться. Ты же наверняка ел мясной.

- Нет, к твоему сведению, я ел рыбу. Потрясающую рыбу тюрбо в томатном соусе. - Он звучно причмокнул, и в зеркальце над приборной доской я увидела, как он сыто облизнул губы. - Слушай, Софи, давай заскочим ко мне и оставим Шено дома, а потом пойдем куда-нибудь танцевать до утра.

- А утка? - От сандвича я еще больше захотела есть.

- Я позвонил в "Ля Тур д'Аржен", у них все заказано на день вперед. Так что утку мы с тобой съедим послезавтра.

- Ты уверен, что я смогу послезавтра?

- Я уверен, что они там не особенно расстроятся в случае нашего отказа. - Он остановился на светофоре, а потом свернул на Риволи. - Как удачно, что ты живешь совсем рядом.

- Ты все-таки везешь меня к себе?

- Надо доставить щенка домой, пока он не напрудил в машине.

- Зачем ты вообще взял его с собой?

- Софи, - Виктор вздохнул, - я же по наивности рассчитывал ночевать у тебя. Я ведь не знал, что ты модный архитектор и питаешься исключительно в "Ля Тур д'Аржен". Я и сейчас неловко себя чувствую.

- Что-то незаметно. Разговариваешь со мной в приказном тоне, везешь куда хочешь...

- Я - в приказном тоне? Ты с ума сошла?

Да я в тебя влюблен по уши! Хочешь, с моста прыгну? Или залезу на Вандомскую колонну?

Поехали на Вандомскую площадь!

- Прекрати, Виктор! - Мне стало весело и немножко страшно, вдруг он правда выкинет чего-нибудь эдакое? - Не дури. Мы взрослые люди.

- Но ты мне веришь? - В зеркальце Виктор встретился со мной глазами карими, огромными, под светлой прядью над горбатым разбойничьим носом.

- Смотри на дорогу, Виктор!

- Ты не ответила. Ты мне веришь?

- Верю, верю! Только совершенно не желаю разбиться по твоей прихоти!

- Мы не разобьемся, - он перевел взгляд в нужном мне направлении. - Я с десяти лет за рулем. Только почему ты мне не веришь? Я же чувствую, ты скрываешь что-то. Точно!

- Ничего я не скрываю. Я тебе сразу сказала, что у меня есть жених, я решила придерживаться этой версии, - и что...

- Зачем он тебе? - нетерпеливо перебил Виктор. - Ты наверняка зарабатываешь столько, сколько ему и не снилось.

- По всякому. Когда густо, а когда и пусто.

- Ну и что? Ты свободный художник, как и я, зачем связывать себя какими-то глупыми обывательскими стереотипами?

- Мне не нравятся твои аморальные теории.

- Что же ты поехала со мной?

Я испугалась - вдруг мы договоримся до того, что он меня высадит? Я же не смогу ничего узнать про "замужнюю даму"! И выпалила дерзко:

- Захотела!

- Вот именно, миледи. И не нужно рассуждать, что морально, а что нет. Мы свободные люди и вольны поступать, как нам велит сердце, а не выдуманные кем-то условности. Я люблю тебя, ты любишь меня, мы вместе! Все, Софи. - Он притормозил у знакомой вывески "Срочная химчистка". - Выходи, приехали. И давай немножко прогуляем Шено во избежание мокрых неприятностей.

Глава 11, в которой я не люблю Виктора

- Виктор, но я не люблю тебя, - сказала я, когда мы вошли в его квартиру.

Может быть, и напрасно сказала, но я не могла этого не сказать. Достаточно того, что я скрываю от Виктора про сервиз, должна же я хоть в чем-то быть откровенной?

Виктор пожал плечами, провожая взглядом заторопившегося вразвалку к миске с водой Шено, а потом обернулся ко мне и тихо спросил:

- Ты уверена? - Уголки рта чуть-чуть улыбались.

- Вполне.

- Сейчас проверим. - Виктор глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и поцеловал меня до бабочек в животе и головокружения. А теперь? Его руки обнимали мои плечи, а глаза смотрели в глаза. - Ну не молчи.

- Не знаю, - пролепетала я, выдать что-либо серьезное про то, что плотское вожделение не есть любовь, было сейчас не в моих силах.

- Ты делаешь успехи, Софи. - Поцелуй повторился, бабочки забились еще активнее. - А теперь? Что ты теперь скажешь?

- Ничего. - Я мужественно перевела дыхание и угомонила предательниц-бабочек. - Я хочу есть.

- Отлично! Поехали! Я знаю одно местечко, где можно не только танцевать до утра, но и... - Мы оба вздрогнули от неожиданного звонка в дверь. - Но и с чувственным удовольствием поужинать. Ты кого-нибудь ждешь?

- Нет, конечно.

Звонок задребезжал снова.

- Представь себе, я тоже никого не жду! - Виктор выпустил меня из объятий и открыл дверь. - Привет.

На пороге толпилась целая куча народу! И все торжественно, как волхвы, держали в руках пакеты с торчащими из них горлышками бутылок, багетами и прочими продуктами питания.

- Ты чего не открываешь, Вики? - недовольно спросила невзрачная, похожая на мальчишку-подростка, невысокая особа в обрезанных по колено джинсах, неприязненно смерив меня взглядом с головы до ног. - Ты же дома, раз машина у подъезда.

- Да мы, собственно, собирались потанцевать с Софи... - неуверенно начал Виктор и в поисках поддержки оглянулся на меня. Я сложила губы в официальную улыбку. - Познакомьтесь, дамы. Это Сиси, то есть Сесиль Дарма, наш оператор. А это Софи Норбер, архитектор...

- Софи Норбер? Если я не ошибаюсь, тот самый многообещающий и прогрессивный архитектор? Позволю себе процитировать мэтра Маршана, перебил Виктора крепкий коренастый парень с веселыми глазами и, подмигнув мне, подтолкнул Сесиль вперед. - Давай, проходи, Сиси, чего застряла? За столом познакомимся. Не до утра же нам на лестнице торчать?

- Так ведь мэтр Пленьи не приглашает, заупрямилась Сиси. - Нужны мы ему, мелкота телевизионная. Он у нас теперь с крутой архитекторшой сексует!

- Ты бы язык-то попридержала, дорогая, - укоризненно заметил коренастый, бесцеремонно отстраняя Сиси, и протиснулся с огромным пакетом в квартиру. - Я Ре не, - представился он, прижал пакет со снедью к груди и протянул мне руку. - Я ведь точно угадал, что ты работаешь на Маршана, Софи?

Я оторопело кивнула и вежливо ответила на рукопожатие. Остальные гости цепочкой заходили вслед за ним, обменивались приветствиями с Виктором и невольно теснили меня и Рене в глубь узкого коридорчика.

- Ты не обижайся на Сиси, она очень талантливая, только пить не умеет, - доверительно сообщил Рене, по-хозяйски распахивая дверь в гостиную и шаря рукой по стене в поисках выключателя. - Да где же тут у него зажечь свет?!

Вспыхнувшая люстра заиграла хрустальными подвесками, и прабабушка Виктора заговорщицки подмигнула мне с портрета, тонким пальчиком указывая на мое фамильное серебро, все еще стоящее с остатками утреннего кофе на диване под ее золотой рамой. Дескать, я-то знаю, милочка, зачем ты сюда пришла! Спасибо, что напомнили, мадам, что бы я без вас делала...

- Ох и хороша!

Восторженный старческий тенорок над моим ухом вернул меня к действительности. Я вздрогнула и обернулась. Гостиная была полна незнакомых мне и определенно хорошо знакомых между собой людей, суетившихся вокруг стола.

Странно, что только сейчас я услышала их голоса, позвякивание и постукивание выставляемых на стол бутылок, шорох разрываемых оберток и разворачиваемой бумаги.

- Вот это были женщины! - мечтательно улыбаясь самому себе, произнес старик. - Не то, что нынешние...

- Дядюшка Антуан, тебе не нравится моя Софи? - Виктор вынырнул как из-под земли и обнял меня. - Снимай плащ, - шепнул он мне на ухо, - не стесняйся, все свои.

- Моя Софи! - недовольно передразнила Виктора Сесиль. Она не участвовала в процессе накрывания стола, а, закинув ногу на ногу, наблюдала, развалясь в кресле. - Ишь ты!

Старик медленно перевел взгляд с картины на меня. Мне стало неловко за свои обнаженные плечи среди одетых преимущественно в свитера и в куртки гостей.

- Виктор, давай тарелки и пить из чего! - громко сказал очень молодой, похожий на студента-отличника, парень в очках.

- А сколько надо, Марк? - спросил Виктор, освобождая меня от плаща.

- Ты, я, Марк, Рене, дядюшка Тото, - тощая девица с унылыми длинными волосами, которые, похоже, имели слабое представление о существовании расчески, сосредоточенно загибала пальцы, - Гастон, Нестор, Клод, Фульбер...

- Это Мадлен, наш администратор, - представил мне унылую Виктор.

- Девять, Вики, - бесцветным голосом сообщила та.

- А я?! - воскликнула Сиси. - Ты нарочно меня забыла?!

- Тебе хватит пить, дорогая, - успокоил ее Рене. - Одиннадцать, Мадлен. Еще Сиси и Софи!

- Я тебе не дорогая! Я твой босс, оруженосец!

- Рене - помощник оператора, он носит камеру за Сесиль, - нашел нужным объяснить мне Виктор.

- Так она, стало быть, тот самый архитектор Маршана? - не сводя с меня глаз, наконец-то выдал старик.

- Виктор, ну ты дашь нам посуду, - настойчиво спросила администратор, - или будешь обжиматься с архитекторшей?

- Да возьми любую, Мадлен! Она самая, дядюшка Антуан! Между прочим, Софи, дядюшка Антуан знавал самого генерала де Голля!

- Помнится, в году, эдак, пятьдесят шестом... Старик мгновенно ожил и уверенно направился к столу. - Да, точно, в пятьдесят шестом! Налей-ка мне, парень, чтоб за генерала выпить! - Дядюшка Тото плюхнулся кресло и вместе с ним шумно придвинул себя к столу. - В пятьдесят шестом мы писали озвучку для хроники...

- Мы сегодня пить будем или как? - риторически поинтересовался кучерявый брюнет с голубыми глазами.

- Будем, будем, Гастон! Лучше помоги мне! Мадлен вытаскивала тарелки из стеллажа. Прозрачный фарфор загадочно светился. - Не по-, бей, смотри!

- Рюмки! Рюмки, Мадлен! - напоминал кучерявый Гастон, передавая тарелки по кругу. Мне досталась вся раззолоченная, с павлинами.

- Под вино или под коньяк? - уточнила администраторша и даже несколько порозовела, произнеся эти слова.

- И те, и те!

Кто-то из мужчин начал откупоривать и разливать коньяк.

- Виктор, а чем открыть вино? Где у тебя штопор? А ножи и вилки?

- На кухне, сейчас принесу. - Виктор поднялся, чтобы пойти за приборами в кухню.

- Погоди, Вики, - дядюшка Тото потянул его за рукав, - сперва генерала помянем. Ты мне, Клод, коньяку налей. За де Голля. Я вином сыт сегодня. Стало быть, в пятьдесят шестом...

- Тебя, Виктор, не дождешься, - вставая, томно проговорила Мадлен. - Я сама схожу. - И скрылась в коридоре.

- ..примерно в мае, пишем мы озвучку, а генерал...

- Подумаешь, вилки! - вслед Мадлен протянула Сиси. - А мы с архитекторшей руками! - И подмигнула мне обоими глазами одновременно. - Как королевы!

- Рене, а по поводу чего гуляем? - шепотом спросил Виктор.

- ..генерал же был под потолок ростом...

- У Тото день рождения, он нам поставил. У него, кроме нас, никого нет. А потом мы скинулись...

- ..Ну, за де Голля!

- И за тебя, дядюшка Антуан! - Виктор поднял рюмку. - Тебе сколько стукнуло-то?

- Пятьдесят! - выпалила Сиси. - Нашему бравому Тото уж двадцать лет, как пятьдесят! - Она залпом опрокинула свою рюмку и, пока остальные чокались и пили с Тото, налила себе снова и как ни в чем не бывало приняла вторую дозу.

- Смотрите, кого я там нашла! - В гостиной появились Шено и Мадлен с вилками, ножами и штопором. - Ты завел собаку, Виктор, а никому ни слова.

Администраторша обиженно принялась раздавать столовые приборы, а Шено от ужаса при виде такого количества народу забился под стул Виктора.

Все радостно налегли на еду, а я так особенно. Во-первых, я давно и сильно хотела есть, а во-вторых, мне было ужасно скучно в чужой и уже изрядно подвыпившей компании. Я чувствовала, что Виктор тоже тяготится присутствием своих друзей-соратников. И тут Сиси опять подлила не только коньяку в свою рюмку, но и масла в огонь.

- Конечно, Виктор теперь в гору пошел, бороду сбрил, все от нас скрывает. Они с патроном в смокингах в прямом эфире рассуждают о морали, а мы тем временем как последние негры снимаем светскую хронику! Мы! Лауреаты премии года! - рассуждала она заплетающимся языком среди внезапно повисшей тишины. Я видела, как у Виктора нервно задергался уголок губ. - А они! В смокингах! В прямом эфире!

- Прекрати, Сиси! - первым опомнился Рене. - Мы не за тем пришли к Виктору!

- Да, Вики, - Марк поверх очков пристально обвел взглядом стол, - не за тем. Мы собирались обсудить один проект, но теперь просто попразднуем новорожденного дядюшку Тото. Наливай, Клод! Клод у нас - бессменный виночерпий, - объяснил мне Марк, явно стараясь сменить тему. - А до него виночерпием был Рене, а теперь Клод - он самый младший.

- И что же вы снимали сегодня? - спросила я после того, как мы дружно выпили за здоровье дядюшки Антуана, ведь все же любят порассуждать о собственной работе, особенно если что-то и не ладится профессионально.

- Ха! - Сеснль опять самостоятельно наполнила коньяком свою рюмку. Вики, твоей подружке можно доверять?

- Это коммерческая тайна? - сыронизировала Мадлен.

Дядюшка Тото закашлялся, а Виктор заметил:

- Ты же, Сиси, кажется, четверть часа назад называла себя и Софи королевами? Уже забыла?

- Этого забывать нельзя! - откашлявшись, серьезно изрек дядюшка Антуан и погрозил Сиси пальцем. - Пикассо! Два на три!

- Ты в порядке, дядюшка Антуан? - забеспокоился Виктор.

- Выпьем за искусство, леди и кавалеры! В смысле леди энд джентльмены, как говаривал заморский приятель генерала...

Виночерпий наполнил бокалы, все выпили, но какая-то недосказанность определенно витала над столом, хотя, признаться, от обилия пищи, вина и коньяка после целого дня голодовки меня начинало клонить в сон и ломать голову над этой недосказанностью вовсе не хотелось. У меня и без их дурацких секретов собственных проблем выше крыши.

- Так ты имел в виду Рузвельта или Черчилля, когда говорил про искусство? - уточнил у дядюшки Антуана Виктор.

- Ты здоров, мой мальчик? - Всеобщий дядюшка потрогал ладонью его лоб. - Это Маршан решил пожертвовать на искусство! Понимаешь, старик Маршан! Ха! А мы с ним за одной партой штаны протирали!

- Но Маршану нет и шестидесяти, - робко вмешалась я, потому что дядюшке Тото на вид было лет семьдесят пять.

- Нету, он мне в сыновья годится, - согласился Тото. - Все равно надо за Маршана выпить! У него жена на сносях!

- А когда родит, он на культуру пару тысчонок и пожертвует! - объяснил Рене, первым осушив рюмку.

- Каналу "Культюр"? - переспросил Виктор.

- При чем здесь канал! - Рюмка Марка тоже была уже пуста. - На культуру вообще! Тут надо первыми подсуетиться, пока еще не знает никто!

- То есть? Я не понимаю... - Виктор затряс головой. - Ты-то откуда знаешь?

- Мы все знаем! - хмыкнула Сиси и приняла дополнительную порцию. Пока вы там в смокингах, в прямом эфире...

- Да погоди ты! - отмахнулся от нее Марк. - Я ему все по порядку расскажу.

- А чего тут по порядку? - вмешался молчавший до сих пор толстенький человечек на другом конце стола. - Тут надо дело делать, пока сюжет в эфире не прошел!

Виктор недоуменно переводил взгляд с одного сотрудника на другого, а они все словно. нарочно занялись едой, даже Марк, как бы обидевшись на толстенького.

- Марк, Рене, Сиси! Так в чем дело? - взмолился Виктор.

- Ты с нами или с патроном? - Сиси посмотрела на него через рюмку, как через увеличительное стекло.

- Значит, бунт на корабле?

- Ладно, Вики, какой еще бунт... - Марк развел руками. - Просто ты нормальный человек, а патрон...

- Что патрон?

- Ничего! - с вызовом ответил Марк. - Сколько можно тратить себя на идиотские репортажи и записи симфонических концертов?

Патрон сделал себе имя, ему что? Раздает интервью да рассуждает себе о морали в прямом эфире...

- В смокинге? Дать тебе смокинг поносить?

Держи, - Виктор демонстративно начал снимать смокинг.

- Да ладно, Вики, он же из костюмерной. Марк для храбрости подлил себе, выпил и дерзко задал вопрос:

- Разве ты сам, Виктор Пленьи, не хочешь снять какую-нибудь нетленку?

- "Броненосец Потемкин"?

- Ой, оставь, пожалуйста, свои русские шуточки. Я тебе серьезно говорю. Полнометражку или культовый сериал!

- Прямо сразу культовый? Так и писать в анонсах?

- Так и писать! - Дядюшка Тото опять откашлялся и стукнул кулаком по столу. Посуда дружно звякнула в подтверждение. - Так и писать: "Культовый телевизионный сериал про колдунов Франции"! Чем плохо?

- Культовый? Про колдунов? - Виктор рассмеялся.

Но рассмеялся только он один, остальные выглядели серьезными, если основательно подвыпившие люди могут выглядеть таковыми.

- Ну! Я тебе такой звук подложу, до костей страх проберет, никаких спецэффектов не надо!

Ты так Маршану и скажешь: авангардное кино без спецэффектов. Дешево и сердито.

- А почему я должен что-то говорить Маршану?

- Чтоб он денег под проект дал! - не выдержала Мадлен. - Ты же с ним на короткой ноге, а интервью в эфире пройдет только на той неделе, мы должны успеть за неделю!

- Чего должны-то?

- Ты тупой, Вики? - зло выдохнула Сиси. - Мы должны первыми дать ему наш проект, чтобы, когда интервью в эфир пойдет, все уже знали, что Маршан нам денег дал!

Виктор молча покачал головой, вздохнул и выпил.

- Да пойми же ты, Вики, - произнес Марк, - мы такой проект придумали, что Маршан зубами уцепится за него!

- Почему он должен уцепиться за каких-то колдунов?

- Да потому! Потому что мы будем снимать в его загородном доме! У него там лестница во! - Марк попытался показать руками размер лестницы. - Все в Голливуде обзавидуются! Никакого павильона строить не надо! Наймем пару-тройку каскадеров, пускай там по ней кувыркаются, а Маршанова женушка, я уверен, с удовольствием постриптизит!

- Которая на сносях? Постриптизит?

- Ну, сделаем ее Данаей или там какой еще аллегорией плодородия! Она бабенка хоть куда, постриптизит с удовольствием!

- У ней морда красивая, - добавил дядюшка Тото.

- Морда? - задохнулся Виктор. - У Жаннет морда?

- Мордочка, личико, мордашка у твоей Жаннет, - с мерзкой улыбочкой встряла администраторша. - Ты бы хоть при своей подружке не вспоминал про Жаннет. Мы-то с Сиси что, мы тебя сто лет знаем, а вот она!

- Ну-ну, девочки, мальчики. - Виктор презрительно скривил губы, а я подумала, что вообще-то мне бы следовало поревновать, но уж очень лень от сытости. - Хотите снять культовый сериал? И чтобы я в этом участвовал в обход патрона? За две-то тысячи?

- Какие две тысячи? Ты в себе, Виктор?! возмутился Марк. - Мы поехали снимать его дом для светской хроники, так в две камеры и два корреспондента, причем со звуковиком! Ты мне скажи, кому этот дом интересен? Тем более что Маршан его перестроит, вон архитекторшу твою нанял. А наш патрон вокруг него лисой! Ты что, не понимаешь почему? Потому что Маршан задумал выставить на аукцион своего Пикассо, и - вот эти деньги, это же бешеные деньги!.. - Марк воздел руки. - До последнего су вложить в культуру! Наливай, Клод.

- Я и говорю, Пикассо! - Дядюшка Тото воззрился на люстру. - Два на три!

- "Герника", что ли? - все еще не верил в известие Виктор.

- Сам ты "Герника"! Она же на стене, ее не соскоблишь, чтоб на аукцион! - Тото мелкими глоточками цедил коньяк, все тоже выпили, молча и каждый со своей скоростью. - Картина называется "Голубь в шляпе"!

- Вы имеете в виду "Девушку в шляпе, кормящую голубя"? - выпив, деликатно поинтересовалась я, чувствуя, как лица сидящих за столом начинают плыть и двоиться, а все предметы покрываются дымчатой вуалью.

- Пускай "Кормящая девушка в шляпе", дела-то не меняет. - Рюмка Тото звучно опустилась на стол, этот акт старца Клод воспринял как сигнал для себя и снова занялся общественными обязанностями.

- За кормящую!

- Чтоб она всех нас накормила!

- За тебя, Вики!

- За тебя, Марк!

Вместо одного Клода бокалы наполняло не менее трех точно таких же парней, одинаковых, как головки сыра...

- Вики, дружище, мы тебе с Гасто и Фульбером любые монологи слепим. Марк нежно обнимал Виктора за плечо и, сняв очки, преданно заглядывал ему в глаза. - Ты только сюжетец построй и договорись с Маршаном. Натура - песня! Голливуд обзавидуется!

- Леший с ним, с Гойивадом.., с Голливудыем.., с Голливудом! - с третьей попытки произнес Виктор. - А почему именно я?

- Ну ты же с Маршаном на короткой ноге!

Ты же с ним такое дельце провернул! Все до сих пор твой "Портрет неизвестного" забыть не могут!

- Неизвестного явления природы!

- Это когда было, господа! Лет десять прошло! Я уже не тот! Да и Маршан тоже...

- Не, Маршан - о-го-го! Молодой папаша!

Он мужик авантюрный...

- А как же патрон?

- А что нам патрон?! Он в смокинге, в прямом эфире...

Они все одновременно говорили про кормящую девушку, колдунов, нетленку, портрет неизвестного и ритмично покачивались за столом, как спортивные фанаты на трибуне. И определенно их стало больше! Когда же успели прийти остальные? Неужели Виктор не замечает? Я повернулась к нему и чуть не свалилась со своего кресла - Викторов тоже было двое! Нет, глупости! Если смотреть одним глазом, например, левым, я прикрыла левый глаз рукой, то Виктор один Но двумя - двое! А если посмотреть только правым?

Я опустила левую руку, потому что правый глаз, естественно, следует закрывать правой рукой, Виктор опять был один, но кто же тогда тыкался чем-то влажным в мою левую руку и тоненько говорил: "у-у-у-у"? Я посмотрела вниз и влево, там был кто-то в черном. Конечно, у Виктора черный смокинг, но не мог же второй Виктор поместиться под стулом первого, даже если принять во внимание, что моя левая рука лианой достает почти до пола и этот из-под стула ее лижет? Какая я глупая! Это же Шено!

- Иди сюда, малыш, - позвала я и длинной левой рукой погладила щенка.

Он был мягко-мохнатый и, цепляясь за мое платье растопыренными когтями, неуклюже полез ко мне на колени, одновременно норовя лизнуть в лицо, а потом положил лапы на стол и принялся поглощать все, до чего мог дотянуться языком и мордой.

"Так не годится, - сказал золотой павлин с тарелки и гневно распустил хвост. - Тоже мне кормящая девушка! Два на три!"

"Она вовсе не два на три, - обиделась я, а восемьдесят сантиметров на метр двадцать, я точно знаю, потому что оформляла квартиру Маршана, а девушка была без рамы".

"Я тоже была без рамы, - сказала русская прабабушка сквозь дымку, - а теперь у меня золотая! Шла бы ты спать, милочка'"

"Я не могу, мне нужно разузнать все про сервиз и про замужнюю даму. Я же не виновата, что свет от люстры не долетает до пола, рассыпаясь по пути на палочки и зигзаги, и все тонет в вязком тумане..."

Я поняла! Они качаются нарочно, чтобы разогнать туман... А если мне просто сказать им:

"Это мой сервиз!", они же поверят, они всему верят и наивно думают, что Маршан даст денег для колдунов. А он не даст, потому что я разрушу эту лестницу! Я сейчас заберу сервиз и пойду домой работать, только сначала немножко посплю на теплой спине Шено...

Глава 12, в которой Шено жарко дышал

Шено жарко дышал и осторожно прикасался к моей груди и к плечам влажным мягким горячим носом. Это нехорошо, когда у щенка горячий нос, подумала я, придется идти к ветеринару. Но не сейчас же! Сейчас я хочу спать и еще пить, я даже не знаю, чего в данный момент я хочу больше. Нет, все-таки спать, а он все тычется своим носом.

- Отстань, Шено, - пробормотала я, чувствуя, как сильно пересохло у меня во рту. - Спи, к ветеринару мы пойдем завтра.

Он фыркнул, а я облизнула губы и попыталась перевернуться на другой бок.

- Софи, это не Шено, это я, - весело прошептал Виктор. - Пить хочешь?

- Да. - Я открыла глаза. Полная темнота! Я ослепла! - Я ничего не вижу! - От испуга я проснулась окончательно.

- Я сейчас включу свет.

Над изголовьем мягко зажглись два ажурных круглых голубоватых ночника, волосы Виктора загадочно засеребрились в их лучах, а глаза показались мне совсем черными, как и треугольник волос на его груди, мягкой дорожкой уходящий по плоскому животу вниз.

- Ты красивая, Софи.

Он провел пальцами по моему подбородку и по шее. На его руках от края тыльной части ладони примерно до локтя тоже росли редкие черные волоски. Скульптурные предплечья, сами плечи и широкая грудь на фоне темно-голубого шелка постели выглядели очень впечатляюще.

- Красивая и смешная.

- Где мы? Почему здесь нет окон? Где все?

Он смотрел на меня и улыбался уголками своих невероятных губ. Я невольно облизнулась и с отвращением вытерла рукой пересохший рот.

- Ты мне дашь пить? И вообще, почему ты голый?

- Будут еще вопросы, миледи?

Я промолчала, пытаясь разглядеть тонувшую во мраке обстановку комнаты. Он отвернулся, продемонстрировав мне не менее шикарную, чем его грудь, выпуклую сильную спину, и извлек откуда-то из темноты бутылку минеральной.

- А сока у тебя нет?

- Нет. Пей, что есть, - Виктор усмехнулся, - мне тоже оставь.

Я сделала несколько глотков и вернула ему бутылку.

- На столе были апельсины, мог бы выжать сок из них.

Он опять усмехнулся и даже пролил на себя воду.

- Это предложение уже поступало, причем ты называла меня Анри и просила прощения!

- Правда?!

- Правда, правда, миледи. Хорошо хоть, что не при всех, а когда я укладывал тебя в постельку. Ты и без того вогнала меня в краску, заявив всем на прощание, что... Ладно. - Он махнул рукой и потянулся ко мне. Давай снимем твое платье и займемся делом. Я ведь живой человек...

- Подожди, живой человек. - Я отпихнула его, хотя мне уже очень хотелось чувствовать и целовать его лицо, губы, крепкие рельефные плечи и эту темную шелковистую дорожку на груди... - Так что такого ужасного я сказала?

- Софи, ну не упрямься. Иди ко мне!

- Нет, я должна знать!

- Ты сидела в обнимку с Шено, кормила его из своей тарелки и что-то толковала про лестницу Маршана, периодически засыпая. Я предложил тебе пойти в спальню. Ты жалобно потребовала, чтобы я отнес тебя туда на ручках, но не пожелала расстаться со щенком. Хорошо, я взял тебя на руки, несу к двери, а ты тут громко: "Вы не, думайте, я ему вовсе не любовница и никогда не буду!"

- Всего-то?

- Если бы. - Виктор обиженно почесал горбинку носа. - Все развеселились, а Сиси ехидно так спрашивает: "Это еще почему?" Тут-то ты ее и порадовала: "Потому что он несуразный, как лестница Маршана!" Чего ты смеешься? Неужели я тебе совсем не нравлюсь? Ни вот на столько? - Он показал кончик мизинца.

Мне стало даже жаль Виктора. Только зачем он напомнил про эту распроклятущую лестницу? Она опять бесцеремонно замаячила перед моими глазами, как какое-то наваждение!

- Софи, ну посмотри же на меня! Неужели я действительно такой несуразный? Ну скажи честно!

- Виктор, у тебя красивая фигура. - Я с удовольствием погладила его давно манившие меня плечи, силясь отогнать видение лестницы. Выразительные огромные глаза...

- А нос? Тебе не нравится мой нос?

- Да нравится мне твой нос!

- Так в чем же дело? Почему мы до сих пор не стали любовниками? Я целуюсь не так?

- Виктор. - Я вздохнула. - Ты действительно хочешь предложить Маршану эту идиотскую идею про колдунов?

- Иными словами, по-твоему, я похож на идиота?

- Ты как ребенок. - Я погладила его по волосам и зарылась в них пальцами. Убирать свою руку мне не хотелось. - Я говорю не о тебе, а о вашем несуразном проекте.

- У тебя все несуразное! - Он сбросил с себя мою руку. - Все, что связано со мной! Спокойной ночи! - Виктор выключил ночник и, резко упав в кровать спиной ко мне, потянул на себя одеяло.

От мгновенно наступившей темноты лестница воодушевилась, как и подобает настоящему привидению. Меня бы не особенно удивило, вздумай она могильно захохотать или, напротив, разрыдаться.

- Виктор. - Я подобралась к нему поближе и дерзко обняла за пояс. - Ты обиделся?

- Обиделся, - довольно согласился он и прижал к себе мою руку.

Его тело было горячим и веселым. Лестница погрустнела.

- Но ведь ваша затея действительно глупая.

- Глупая. - Моей рукой он погладил себя по животу. Я почувствовала нежное прикосновение волосков и слегка пощекотала его живот пальцами. Очень глупая. - Виктор сжал мою кисть. - Не надо, я боюсь щекотки.

- Ты ревнивый? - Я потерлась щекой о его спину и легко коснулась шеи губами. Лестница все равно занимала мои мозги, но не все, а только, скажем так, их профессиональную часть.

Приватные же регионы мозга размышляли лишь о Викторе, не мешая профессионалам делать их дело. - Чего молчишь?

- Я думаю.

- Включать или не включать свет?

- Свет?.. - Он выпустил мою ладонь, заворочался, и я почувствовала его дыхание на своем лице, а его рука легла мне на плечи. - Софи...

Понимаешь, ты, конечно, права. Проект идиотский, но ведь можно придумать что-то действительно актуальное и достойное...

- Например, поцеловать меня.

- Да, конечно, я тебя поцелую, я давно этого хочу, - сказал Виктор, но не предпринял никаких действий, а задумчиво продолжил:

- Знаешь, это потрясающая идея: продать Пикассо и вложить деньги в искусство! То есть искусство поможет родиться новому искусству. Ты меня понимаешь?

- Конечно, Виктор. Когда-то Пикассо получал за свои картины гроши, это потом он стал известным. А сначала за них практически ничего не платили, и они как бы копили в себе цену искусства.

Я не видела ни единой черточки Виктора, лишь чувствовала жар его тела. Он молчал, а я поймала себя на мысли о том, как странно в темноте заниматься разговором об искусстве, сгорая от желания! На какое-то мгновение я тоже затихла, испугавшись неуместности своих рассуждений, но по напряженному дыханию Виктора я радостно поняла, что для него в эту минуту гораздо важнее услышать от меня то, что я думаю про Пикассо и Маршана, нежели просто по-человечески внять голосу физиологии, как давно бы поступил Анри, да и любой из знакомых мне мужчин.

И это даже хорошо, что сейчас вокруг нас темнота, потому что она убирает все лишнее, она освобождает и одновременно изолирует, лишая всего внешнего. В темноте каждый такой, какой он есть, и очень одинокий. Но сейчас, именно это-то и было самым удивительным, я была не одинока, я была с ним вместе. Подаренное темнотой уединение, а вовсе не одиночество, принадлежало нам обоим. Я никогда не думала, что "одиночество вдвоем" не литературная метафора, а оно возможно, но еще меньше я подозревала, что оно столь изысканно простодушно.

- То есть Пикассо наработал не только на себя, - уже не стесняясь показаться наивной, объяснила я, - но еще и на тех, кто сможет сделать что-то на эти как бы сэкономленные им деньги. Эти деньги с самого начала принадлежали искусству, и Маршан, если он действительно решится на такой жест, всего лишь честно вернет искусству то, что принадлежит искусству по праву.

- Потрясающе, Софи! Я чувствовал, что отталкиваться нужно именно от интересов искусства, а не от Маршана с его стремлением увековечить себя!

- Конечно, на искусстве Маршан заработал столько, что с его стороны вполне уместно вернуть хотя бы крохи.

- Вернуть, вернуть, именно вернуть...

- Виктор. - В полной темноте я на ощупь погладила его по лицу, признаться, опасаясь попасть ему в глаз.

- Ты удивительно умная, Софи. - Он ловко перехватил мою руку и поцеловал кончики пальцев. , - Кажется, кто-то пожелал мне "спокойной ночи".

- Понятия не имею, кто это был.

Виктор приподнялся на локте и зажег ночник. Я зажмурилась.

- Выключи. Нет, сначала дай мне попить, а потом выключи.

- В обмен на твое платье.

- Шантажист. Снимай. - Я подняла руки над головой. - Только расстегни на спине молнию.

- Сейчас, миледи. - Он прижал меня к себе, и, как бы несмело целуя мою шею, ловко расстегнул молнию и крючки бюстгальтера под ней, и тут же с проворностью фокусника освободил меня не только от платья, но и от всего остального. - Замечательно. - Виктор придирчиво осмотрел то, что получилось, как художник свою картину. - Очень красиво, когда на женщине только украшения и ничего лишнего.

- Ты дашь мне воды?

На свет появилась опять полная бутылка. Он открыл ее и отдал мне.

- У тебя там склад?

- Источник. Знаешь, к этим серьгам тебе бы пошло и такое же колье. Жаль, что его нет.

"Есть!" - чуть не вырвалось у меня, но я сделала еще один глоток и вернула бутылку, подумав, что такой бредовой ночи у меня не было в жизни: болтаем не пойми о чем, оба голые, оба на взводе, а "до дела" никак не доберемся!

- Выключать свет? - спросил Виктор.

- Ты любишь без света?

- Нет, при свете я люблю тебя больше. - Он придвинулся совсем близко. - Ты не рассуждаешь про лестницу Маршана и про искусство.

- Теперь будешь рассуждать ты?

- Софи, ты наговорила такого! Теперь у меня в голове вертится идея, но я никак не могу поймать ее.

- У меня который день вертится лестница Маршана... - Зачем я это сказала! Она с десятикратной энергией влезла во все мои мысли. - А я же ничего! - продекларировала я назло ей. - Давай, Виктор, быстро целуй меня!

- Хватит командовать!

Тем не менее мы наконец-то начали целоваться; бабочки забились в животе, закружилась голова, я с удовольствием закрыла глаза, а когда их открыла, чтобы перевести дыхание, вокруг опять была темнота и мое привидение...

- Зачем ты выключил свет?

- Молчи! Темнота - это тайна.

Губы Виктора были немножко шершавыми, но очень горячими и умелыми, а его руки!..

Его руки одновременно оказывались повсюду, сводя с ума каждую клеточку моего тела, и каким-то образом даже заставляли лестницу разбираться по ступенькам и одновременно утончали окружающие ее колонны, которые постепенно исчезли где-то в сияющей голубизне, а я, утратив ощущение времени, верха, низа, земного притяжения, жизни, смерти, собственного естества, забыв названия цветов и звуков, месяцев и дней, вдруг, как на экране монитора, на фоне этой сияющей голубизны увидела мастерский, точно выверенный чертеж знакомого мне до боли Маршанова дома, где на месте парадного зала было три этажа и три стройных лестницы с тонкими поблескивающими никелем перилами и прозрачными ступенями, соединяющими их! А через стеклянные плиты лились хрустальные потоки света!

И я бесплотно скользнула в них и закричала от счастья обретенной свободы!..

Глава 13, в которой я зажгла ночник

- Виктор! Виктор! - Я нашарила у изголовья выключатель и зажгла ночник. - Виктор, ты меня слышишь?

Он тяжело поднял с моей груди взлохмаченную голову и, глядя на меня совершенно безумными глазами, радостно произнес:

- Вернуть, Софи, вернуть!

Наверное, еще не пришел в себя, подумала я и как можно мягче, хотя от нетерпения у меня зудели ладони, спросила:

- Виктор, у тебя есть бумага и карандаш?

Он непонимающе посмотрел мимо и сел на кровати, обеими руками откидывая со лба спутанные волосы и почесывая в затылке.

- Виктор, ты был великолепен! - Кажется, именно этой фразы он ждет от меня, а я про нее забыла.

- Софи, я пойду немножко поработаю, - сообщил Виктор неожиданно будничным тоном, встал и как был в чем мать родила направился куда-то, не отреагировав ни на мою просьбу, ни на комплимент.

- Подожди, Виктор! - Я бросилась за ним, неуклюже заворачиваясь в простыню. - Мне срочно нужны бумага и карандаш, пока я ничего не забыла! Куда ты идешь?

- В кабинет. Спи! Чего тебе надо?

- Бумагу и карандаш! И не разговаривай со мной таким тоном!

Он поморщился, снова поправил волосы пятерней, взял меня за руку и сказал:

- Пойдем, только молчи, Софи. Ты меня сбиваешь!

- А ты меня нет? Дома я давно бы уже сидела за компьютером! А тут все придется рисовать самой! У тебя же наверняка нет проектировочной программы!

- Да помолчи ты! Сколько можно просить? - Виктор открыл какую-то дверь, как обычно не до конца, протиснулся в нее и щелкнул выключателем.

- Ну и бардак для такого чистюли!

- Заткнись! - Он сел за стол и включил компьютер. - Вон бумага, карандаши сама найдешь где-нибудь. И ради всего святого, - Виктор обернулся и прижал руки к груди, - не мешай!

Я примостилась в кресле с пачкой бумаги на коленях и от нетерпения и страха забыть увиденное сразу сломала карандаш. Ничего! Я прихватила еще полдюжины и все найденные среди завалов Виктора фломастеры и ручки. Конечно, на компьютере все было бы значительно быстрее и удобнее...

Рука сама собой привычно скользила по бумаге, криво, косо, неважно! Главное, не упустить ничего, а потом программа сама рассчитает все расстояния, углы и разновеликие длины.

Как же раньше мне не приходило в голову уменьшить высоту зала, отдав часть пространства третьему жилому этажу! Пусть окна спален тоже смотрят на клумбу и на дорожки подъезда, а для поражения воображения гостей и собственно выставки домашней коллекции вполне достаточно двух этажей, один из которых будет образовывать эдакую внутреннюю террасу, а три прозрачные изящные лесенки и соединят ее с этажом первым.

Но откуда же тогда литься дневному свету, если над залом теперь спальни? Как это откуда?

Из окон! Но тогда нужно менять фасад, а Маршан не хотел его трогать... А у меня есть глухие и, главное, пустые торцевые стены! Что мешает мне сделать их частично стеклянными?..

- Ты всегда так? - неожиданно спросил Виктор, я даже вздрогнула от его голоса.

- Ты о чем? - И едва удержалась от смеха: за столом у компьютера сидел голый человек и закладывал бумагу в принтер!

- Ты о чем-то думаешь и думаешь, а потом вдруг во время секса - как вспышка: хоп! И готовенькое решение в твоей голове!

- Не всегда, но достаточно часто, если проблема серьезная и секс, - я подправила форму окна на торце здания, - скажем так, удачный.

- Надо же, а я считал, что это только я такой ненормальный. - Принтер ожил и принялся старательно втягивать лист бумаги.

- А я была уверена, что только я! - Я как будто посмотрела на себя со стороны: я ведь наверняка выгляжу не менее курьезно, чем он сейчас, когда голышом выскакиваю из постели и бросаюсь к компьютеру. - Я спрашивала у своих однокурсниц, с ними не бывает такого.

- Ну и как к этому относится твой так называемый жених?

- А твои так называемые знакомые замужние дамы?

- Слушай, Софи, а мне нравится, что ты ревнуешь!

- Я не ревную, мне действительно интересно, как к этому относятся твои женщины? У меня, например, из-за этого до Анри всегда были проблемы.

- Я уже догадался, что его зовут именно Анри, постарайся больше не напоминать, в отличие от тебя я вправду ревную.

- В отличие от тебя Анри никогда не огрызается и по первой моей просьбе делает сок из апельсинов.

- Софи, а что, если я начну сравнивать тебя с другими женщинами?

- Сколько угодно! Все равно все будет в мою пользу! Хочешь знать почему? Потому что я такая же, как и ты! И мне, как и тебе, вот это, - я потрясла набросками, - дороже всего остального, и мне плевать, что там подумает мой партнер, когда я после интима займусь творчеством!

- Ты чего так завелась? Я разве не понимаю, что гениальные идеи нужно срочно закреплять на бумаге?! Это же хорошо, что нас осенило одновременно! Хочешь выпить за это?

- Хочу. Соку!

- Дался тебе этот сок! Пойдем, - Виктор встал и потянул меня за руку, - там полно вина.

Я отвела глаза и невольно поправила на себе шелковую эстетскую простыню, меня все-таки смущала его абсолютная нагота и особенно мгновенно возникшее от прикосновения ко мне состояние полной боевой готовности.

- Ну что еще, Софи? Пошли скорее!

- А здесь... Здесь нельзя? - Я погладила его по мускулистому бедру.

- Не придумывай, Софи! Это кабинет!

- В кабинете нельзя, в гостиной нельзя...

- Да идем же! - Виктор бесцеремонно выдернул меня из кресла, листы с эскизами скользнули на пол, я едва успела удержать на плечах простыню. Нельзя, для этого есть спальня!

- Зануда!

Мы уже опрометью выскочили в коридор, хлопнув дверью кабинета, однако Виктор нашел нужным задержаться, чтобы проверить, закрылась ли она надлежащим образом, и опять поторопил меня с такой горячностью, как если бы мы опаздывали на самолет, причем виновата была я.

Чуть ли не бегом мы ворвались в спальню, и по логике вещей должны были бы тут же оказаться в постели. Ничего подобного! Виктор бесстрастно попросил меня вернуть простыню на кровать, а сам извлек откуда-то причудливые фужеры, бутылку вина, штопор и, словно забыв о своей повышенной готовности, не спеша выдернул пробку, плеснул несколько капель в один из фужеров, с видом дегустатора снял пробу и только затем принялся аккуратно наполнять их вином, В голубоватом свете ночника оно казалось густым и лиловым.

- Урожай восемьдесят третьего года. - Он протянул мне фужер. - Очень рекомендую.

- Я больше люблю белое, - с вызовом сказала я. Я давно уже привела в порядок постель и забралась под одеяло. Бабочки обиженно роняли с крылышек отяжелевшую пыльцу. - И сухое!

- Это достаточно сухое!

- А по виду - ликер или кагор!

- Ты хоть когда-нибудь можешь не спорить?

Держи!

Вино действительно оказалось сухим и немного терпким. Поверх бокала я видела, как Виктор, пригубив свой фужер, вертит его в руках и внимательно смотрит на меня, определенно ожидая восторгов по поводу напитка.

Я выпила все до капельки и попросила:

- Налей еще!

- Понравилось?

- Пить очень хочется.

На самом же деле я вполне утолила жажду, а налить попросила скорее из любопытства: мне было очень интересно, как долго Виктор еще будет оставаться в готовности, не предпринимая никаких естественных для мужской готовности действий?

- Как скажете, миледи.

Он улыбнулся и выполнил мою просьбу. Готовность не изменилась ни на йоту! Я выпила и потребовала еще.

- Если ты собралась меня изводить, учти, у меня большая коллекция.

- Ты же говорил, что не держишь спиртного дома! - После приличной порции вина мои бабочки заметно активизировались.

- Это не спиртное, это коллекция!

- Значит, днем - коллекция, а спиртное - ночью? Ты сноб!

- А ты! Ты! Ты... - Он не договорил, а вихрем налетел на меня. Или этот вихрь завертелся во мне от его губ, рук, дыхания, спутанных волос, от горячей тяжести мужского тела?.. - Ты спорщица! - Виктор на секунду оторвался от моих губ, зачем-то языком облизнул свои. - Ты самая ужасная, неисправимая спорщица!

И опять все закружилось, запульсировало, заликовало и засверкало!

Он был во мне, я была в нем, как эти самые изогнутые рыбками "инь" и "янь" на картинке в энциклопедии... А что, если окна в доме Маршана тоже будут в виде этого эротического древнего символа? Нет, нет, никаких кривых линий, только симметрия и ощущение простора, именно такого простора и свободно полета, как сейчас... А "инь" и "янь" переплетутся в рисунке наборного пола, чтобы ничто не отвлекало от картин! Белое или размыто-серебряно-голубое...

Или ампирная интимность теплой матовой терракоты?..

- Софи, скажи... Скажи, как ты хочешь? - Виктор вдруг застыл, не разжимая объятий. Самое сокровенное, что ты хочешь...

- Я хочу уснуть... Вот так, внутри друг друга...

Меня обволакивал дивный покой неспешного наслаждения, темно-синие бархатно-чувственные тона.

Глава 14, в которой странные звуки

Странные повизгивающие звуки и шепот Виктора:

- Софи! Проснись, пожалуйста! Мне нужно вставать!

Я нехотя открыла глаза. Ночник по-прежнему слабо освещал тонувшие в темноте предметы, а мы с Виктором крепко обнимали друг друга, как эти самые символические "инь" и "янь", причем я вполне определенно чувствовала внутри себя всю ту же готовность Виктора к любовным подвигам. А где-то за дверью поскуливал и скребся щенок. Я зевнула и потянулась, высвобождая из-под Виктора руки - странно, они почти не затекли от не особенно удобной для сна позы.

- Зачем ты меня разбудил? Ночь еще, давай спать.

- Нужно сводить на прогулку Шено. И потом, давно утро.

- Так темно же.

- Здесь глухие занавеси, на самом деле уже десять.

Он вытащил из-под подушки часы, они показывали начало одиннадцатого. Я совершенно не могла припомнить, когда он их положил туда, ведь я же перестилала постель.

- Ты чудо! - с неожиданным восторгом сказал Виктор, воодушевляя моих бабочек. - Я сам всегда мечтал уснуть вот так, как ты говоришь, "внутри друг друга". Но всегда все женщины хотели апогея, - неуместно добавил он.

- Все мужчины тоже, - не более уместно вырвалось у меня.

- Да дураки они! Нам с тобой они не указ!

Мы нашли друг друга!

Он жизнерадостно поцеловал мой лоб, скользнул губами к вискам, руками притягивая к себе мою голову, и необходимость апогея обрушилась на нас майской грозой. И все произошло захватывающе и феерически мгновенно, незатейливо, но до того удачно, что я расплакалась от забившихся во всех атомах моего существа счастливых мотыльков...

- Софи, но сейчас-то что не так? - переполошился Виктор.

- Все хорошо, - всхлипнула я. - Иди гуляй с собакой.

- Ты всегда ревешь, если не родится идея?

- Нет, в первый раз... Мне нужен платок. Где моя сумочка?

- Сейчас. - Виктор поднялся, подошел к окну и распахнул шторы. Ночник сразу потускнел, на улице светило солнце. - А погодка-то! - Он распахнул шкаф и извлек оттуда вельветовые брюки и какую-то рубаху. - Только не реви, как динозавр, терпеть не могу.

- А я терпеть не могу, когда меня будят. - Я обвела взглядом спальню. - Какой же ты пижон! Аквариум во всю стену! Ореховая мебель!

Дашь ты мне носовой платок?

- Держи. - Виктор швырнул в меня огромное махровое полотенце. - Где ванная, знаешь.

И не особенно залеживайся там, я вернусь скоро. И кофе свари к моему приходу.

Я хотела сделать ему замечание по поводу безобразного тона, неподобающего после ночи любви, но Виктор, беспечно бросив:

- Пока, любимая! - послал воздушный поцелуй и скрылся в коридоре. Я услышала, как он сказал Шено:

- Потерпи, потерпи, бедолага. Скорее бы объявился твой хозяин.

- Виктор! Купи сигареты! - крикнула я.

- Даже слово забудь! - отозвался он. - Иначе разлюблю!

Хлопнула входная дверь.

До чего же наглый, самоуверенный, самовлюбленный тип! - подумала я. Впрочем, следовало бы признаться, что курить мне не хотелось вовсе, и это было странно, как и то, что во всем моем организме, даже во рту, после вчерашнего неумеренного питья и обжорства была удивительная легкость и свежесть!

Может, и правда не обижаться на его ежеминутную смену настроения и сварить ему кофе?

Он ведь в сущности славный парень. Ну, не без причуд, зато добрый, щедрый... Я полюбовалась на кольцо, потрогала серьги и наклонилась за своей валяющейся на полу одеждой.

Выходное платье было безнадежно испорчено жуткими зацепками и просто дырами от когтей Шено. Колготки хранили те же щенячьи следы и годились разве на то, чтобы отнести их к ближайшему мусорному ведру.

Ладно, я отправилась в ванную, платье прикроет плащ, и с голыми ногами я не замерзну в машине, должен же Виктор по-джентльменски доставить меня домой, грустно утешала я себя, чувствуя, как стремительно события прошедших суток поворачиваются ко мне оборотной стороной и эта оборотная сторона оказывается неприглядной и отвратительной.

Я встала под душ, из суеверного страха не сняв серьги и кольцо. Что с ними будет? Они же золотые. А я? Я-то совсем не золотая... На что я рассчитывала, когда позволила себе увлечься Виктором? Разведать про "замужнюю даму", которая продала ему вещи моей семьи? Наивно и глупо, особенно если учесть, что я всю ночь отдавалась ему. Ну и с какими глазами я теперь сообщу полиции, что сервиз находится у Виктора? Но ведь я обязана это сделать! Это моя фамильная реликвия!

Вот уж позлорадствуют его коллеги, когда выяснится, что Виктор купил краденый сервиз! Они видели меня и то, как он относится ко мне. А я вдруг выведу его на чистую воду!

Может, и остальные "экспонаты" его "коллекции" краденые...

Да какое мне дело до мнения его коллег, в конце-то концов! Ну переспали, ну с кем не бывает! Это же еще ничего не значит! У меня есть Анри! Нет у меня никакого Анри, я его так обидела... А вдруг Анри простил меня, передумал и вернется? Или позвонит хотя бы, чтобы выяснить мое настроение...

- Ты тут не утонула, утка? - в ванную лукаво заглянул Виктор. Вылезай, я сварил кофе!

У-у-у, какая ты красивая, когда мокрая! - В старой рубахе и в бесформенных брюках он походил на возмужавшего, но не повзрослевшего Гавроша.

- Ты уже вернулся?

- Сто лет назад! И Шено покормил, и подредактировал свой ночной опус. Хочешь, я принесу кофе сюда и мы будем пить его, сидя в ванне?

- Не придумывай, я уже помылась. Ты отвезешь меня домой?

- Ни в коем случае! - Виктор скинул обувь и, ухватившись обеими руками за мою талию, прямо в одежде полез ко мне под душ. - Что ты там забыла? - И поцеловал мою грудь. - Восхитительно!

- Ты ненормальный! Отстань!

- А ты нормальная? Ты такая же, как и я4 Мы вместе! - Он плюхнулся в ванну, увлекая меня за собой. - Нам никто больше не нужен!

- Надо было обязательно лезть сюда в одежде? - спросила я после продолжительного поцелуя.

- Если бы ты предусмотрительно набрала воды, а не стояла под душем, как бедная родственница... - Очередной поцелуй получился еще более продолжительным и страстным. - Могла бы помочь мне раздеться!

- Ты же делаешь это только в спальне!

- Иногда не мешает и творческий подход!

Но если ты настаиваешь... - Виктор подхватил меня на руки и потащил в спальню, боком двигаясь по коридору и оставляя за собой лужи воды. - В спальне так в спальне!

- Мы же все замочим! - Мы упали в постель. - Ты точно ненормальный!

- Это не единственный мой недостаток! Мокрая одежда Виктора полетела на пол. - Но он не мешает мне любить тебя!

И тут зазвонил телефон. Почему-то наличие телефона в спальне я заметила только сейчас, а он преспокойно висел между светильниками над изголовьем, похоже, со дня сотворения мира.

Виктор, недовольно кряхтя, приподнялся на локте и заученным движением снял трубку.

- Да, слушаю! Доброе утро, патрон. Да, были.

Нет, не смотрел. Нет, не нарочно, ну зачем ты так думаешь... Хорошо, сейчас приеду монтировать. Да брось ты, какие еще колдуны! Это пьяный бред, у меня есть настоящее предложение.

Нисколько я не интригую. Патрон, не переживай, я уже набросал кое-что. Да, ночью. Ты же знаешь, все ко мне приходит ночью. Патрон, это потрясающая девушка! У нас нет никаких разногласий, творчество - превыше всего!

Мне совсем не нравилось то, что он обсуждает меня с каким-то посторонним человеком, причем в достаточно интимный и деликатный момент! Я попыталась освободиться от его объятий, но Виктор прижал меня к себе еще сильнее.

- Патрон! Она сама такая же! Честно! Она тоже что-то там записывала после всего! - страстно, как если бы от моих качеств зависела его зарплата, убеждал Виктор своего патрона, успевая во время ответных реплик целовать меня. - Ну я не вру! Честное слово! Ты бы видел, какая она к тому же красивая!

- Хватит, Виктор! - не выдержала я. - Достаточно! - И, изловчившись, нажала на рычаги телефона.

- Ты в своем уме? - Он принялся набирать номер. - Я же разговариваю с шефом!

- Вам больше не о чем потрепаться? А я не лошадь, чтобы обсуждать меня, тем более в моем присутствии! - Я оттолкнула Виктора и встала с постели. Как постыдно я опять позволила себе поддаться на его разбойничьи чары!

- Ляг сейчас же! - Он потянулся ко мне, но телефон уже соединил его с шефом, а я отошла подальше и начала одеваться. - Извини, патрон, нажал ухом на кнопку. Хорошо, хорошо! Я сейчас приеду. Ты еще не успеешь отсмотреть материал... Ты уже отсмотрел? Монтируешь? Значит, не успеешь смонтировать, как я предстану перед вашей светлостью! Конечно, привезу все свои записи! Пока. - Виктор повесил трубку и поманил меня обеими руками, по-собачьи склонив голову набок. - Софи, иди ко мне!

- Хватит, Виктор. Одевайся и отвези меня домой. Тебя ждет патрон.

- Софи, он будет монтировать еще сто лет.

Иди ко мне.

- Нет.

- Софи, я тебя люблю.

- А я тебя - нет. Ты болтун и сплетник.

- Софи. - Виктор встал с постели и подбирался ко мне, как лиса к курице. - Просто мы с патроном - старые друзья, ты же тоже делишься с подругами?

Я поджала губы, потому что мне очень захотелось бросить ему в лицо, что о нашем знакомстве я поведаю в первую очередь полиции, а не подругам, каковых у меня, можно сказать, и нет.

- Софи. - Он все-таки положил мне на плечи свои руки.

Но я молчала. Он тоже. И тут в тишине очень тихонько и тоненько завякал мобильник.

- Это в твоей сумке, - сказал Виктор, убирая руки. - Вон она, лежит на кресле.

Я испугалась. Вдруг это Анри? Как я буду разговаривать с ним в присутствии Виктора?

- Ответь. - Виктор протянул мне сумку. - Вдруг это твой.., этот... Анри!

Если бы он не произнес имя Анри с таким вызовом, я бы не сняла трубку.

- Мадам Норбер, когда в ближайшие дни вы смогли бы выбраться и съездить со мной посмотреть загородный дом? - спросила моя давнишняя клиентка мадам Рейно, которой я оформляла квартиру года два назад.

- Вы купили дом?

- Собираюсь купить, но не могу решиться без вашей консультации. Я не уверена, возможно ли его слегка перепланировать по моему вкусу.

- Я могу встретиться с вами прямо сейчас, - обрадовалась я. - У меня как раз свободное утро, мадам...

- Вовсе даже не свободное. - Виктор полез целоваться и не дал мне договорить.

- Отстань, не сейчас! - Я попыталась отстраниться.

- Простите, мадам Норбер, я, видимо, позвонила не вовремя, - сказала клиентка, - вы там не одна.

- Нет-нет, все в порядке... - Я прикрыла трубку рукой. - Виктор, я прошу тебя!

- Виктор? - все-таки услышала клиентка.

- Да! - громко крикнул Виктор и поднял меня на руки. - Это я! Великий и непревзойденный Виктор Пленьи!

- Виктор, пожалуйста, опусти меня на пол!

Извините... - Я плотнее зажала мембрану. - Она же все слышит!

- Пусть слышат все! Я готов напечатать об этом в газетах и объявить по телевидению! Я люблю Софи!!!

- Извините, мадам... Виктор!!! Хватит!.. Да, я, конечно, сейчас встречусь с вами.

- Мадам Норбер, - в голосе мадам Рейно послышались лукавые нотки, - я вовсе не настаиваю на сегодняшнем дне. Можно в другой раз.

- Лучше сегодня, мадам Рейно. Вам удобно через четверть часа у метро...

Я хотела уточнить у Виктора, какая здесь ближайшая станция метро, "Сен-Поль" или "Шеми Вер", но мадам Рейно произнесла "Сен-Поль" раньше Виктора, а он почему-то радостно вытаращил на меня глаза.

- Но я буду там не раньше чем минут через сорок, мадам Норбер, через час, мне нужно собраться. И если на мосту не попаду в пробку...

- Хорошо, мадам Рейно. Вас не затруднит перезвонить мне перед выходом?

- Так ты разговариваешь с Мартой Рейно? - вдруг спросил Виктор. - Ты ее знаешь?

Я кивнула и собралась повесить трубку, но он вдруг вырвал ее из моих рук.

- Марта! Здорово! Это я, Виктор! Мы к вам приедем вместе! Марта, что ты! Как ты могла подумать? Мы позавтракаем по дороге! Ты знаешь ее два года? И до сих пор не познакомила со мной? Марта, я серьезный человек, я самый серьезный человек на свете! А это все интриги злопыхателей! Ладно, ладно, не кипятись, патрон! Мы приедем ровно через полчаса, можешь засекать время! Да-да, завтракать по дороге не будем, явимся голодные, вам же хуже. Пока, Жюль, хорошо, через двадцать восемь минут!

Глава 15, в которой взвинченный мсье Рейно держал зонт

- Почему так долго, Пленьи? - Взвинченный мсье Рейно открыл нам дверь. В руках он держал видеокассету и зонт.

- Патрон, ровно двадцать семь ми...

- Доброе утро, мсье Рейно, - подчеркнуто вежливо сказала я, перебив Виктора.

Рейно нервно кашлянул и старательно изобразил улыбку.

- Доброе. Прекрасно выглядите, мадам...

- Норбер, - подсказала я, но, кажется, тут же перестала существовать для него, потому что бросив:

- Идем, Пленьи. - Рейно торопливо направился вниз по лестнице.

- Седьмой этаж, - напомнил ему Виктор, вызывая лифт.

- Это долго, Пленьи! - гневно раздалось этажом ниже.

Виктор виновато развел руками, послал мне воздушный поцелуй и через две ступеньки верноподданно поскакал за патроном.

Я осталась одна перед распахнутой настежь дверью. Через нее я видела прихожую, часть гостиной и небо за окном, выходящим на лоджию. Как будто я специально выбрала удобный ракурс, чтобы поэффектнее сфотографировать интерьер для рекламного проспекта. Красивое, стильное убранство квартиры супругов Рейно завораживало. А ведь все это было придумано мною два года назад, но сейчас оно существовало само по себе, как будто в этой квартире так было всегда и быть не могло иначе. Это всегда странно - видеть ожившими родившиеся в твоей голове интерьеры. И особенно обжитыми, что предполагает определенный бардак и нарушение первозданной продуманной гармонии. Но здесь по-прежнему все было безупречно.

И это радовало меня. Как и стойкий аромат кофе, придававший квартире особый стиль. Жаль, что дизайнеры никогда не задумываются над тем, чем должно пахнуть в интерьере.

В прихожей возникла мадам Рейно. Невообразимо яркое одеяние, телефонная трубка прижата ухом к плечу, темные волосы как попало завязаны чем-то на затылке, прозрачные светлые глаза из-под черной короткой челки...

- Конечно, конечно, - сказала она в трубку и, прикрыв ее рукой, удивилась:

- Вы одна?

Я кивнула, изобразив улыбку. Я никогда не видела мадам Рейно в ярком. Надо же, в ярком ей еще хуже, чем в черном, или она просто не успела сделать макияж?..

- Несомненно, мсье Вольер, я дождусь вашего звонка, конечно, это в наших общих интересах. - Это относилось, естественно, не ко мне, а к собеседнику на том конце провода. - Проходите, - она поманила меня рукой и, снова прикрыв трубку, коротко пояснила:

- Издатель. - Мадам Рейно виновато пожала плечами, отчего чуть не уронила трубку, и продолжила уверять издателя, что обязательно дождется его звонка.

Я шагнула в прихожую и захлопнула за собой дверь. Длинное зеркало тут же злорадно сообщило мне, что цвет моего лица ничуть не здоровее хозяйкиного, а вечерние драгоценные серьги совершенно неуместны рядом с плащом спортивного покроя. И уж совсем дико выглядят голые ноги между плащом и лаковыми туфлями на шпильках.

Мадам Рейно продолжала заверять издателя и одновременно глазами и жестами делала мне знаки раздеваться и проходить. Я замялась. Если я сниму плащ, то моя клиентка увидит разодранное коготками Шено вечернее платье; что она подумает обо мне? Как же глупо все получается, словно я сознательно выставляю свою личную жизнь напоказ...

- Извините меня, мадам Норбер, - сказала мадам Рейно, со вздохом облегчения отключая телефон и разминая затекшую шею. - Ужас какой-то, представляете, позвонил сразу после нашего с вами разговора и полчаса нес мне какую-то чушь, вместо того чтобы просто известить о том, что типография задерживает выход моей книжки. А теперь я должна еще сидеть и ждать его звонка. Зачем? Не сегодня, так завтра типография отпечатает ее. Ну поступит она в продажу на день позже, на день раньше... Извините, мадам Норбер, она виновато замахала тонкими ручками, похожими на куриные лапки, проходите, по крайней мере, покажу фотографии этого дома и угощу вас кофе. Потрясающие серьги! Восемнадцатый век?

- Да, первая четверть. Мадам Рейно, может быть, мы перенесем нашу встречу на другой день? Мне кажется...

- Бросьте, мадам Норбер, и называйте меня Мартой, как раньше. Я ужасно рада вас видеть, Софи... - В прозрачных глазах Марты вдруг появилось выражение, какое бывает у младшей сестренки, задумавшей подбить старшую сестру на какую-то авантюрную проказу. - Снимайте ваш плащ, Софи, и проходите.

- Мне очень неудобно. Марта, но мое платье не в порядке.

- Пустяки, Жюля ведь тут нет. Кстати, куда он подевался? Этот Вольер заморочил мне голову!

- Мсье Рейно ушел вместе с Виктором... - Я все еще никак не могла расстаться со своим плащом и предприняла последнюю попытку уйти. - Марта, может быть, действительно, съездим посмотреть ваш дом, например, завтра?

Из кухни раздались какие-то сигналы.

- Таймер! - всполошилась Марта, потянув носом. - Я же поставила обжаривать зерна кофе!

Скорее! - И метнулась на кухню.

Я машинально побежала за ней прямо в плаще, словно от моего присутствия зависело, успеет ли Марта вовремя вытащить кофе из духовки.

Глава 16, в которой Жюль усвистал с Пленьи

- Значит, Жюль открыл вам дверь и тут же усвистал с Пленьи? - Марта ловко ссыпала зерна кофе с противня на предусмотрительно расстеленное на кухонном столе льняное полотенце.

- Да, именно усвистал, - хмыкнула я. - Вниз по лестнице, через две ступеньки.

Плащ я сняла, пристроила на спинку кресла и принялась помогать Марте сортировать зерна.

Некоторые все-таки успели пережариться. На краю стола возле пепельницы соблазнительно лежала пачка сигарет.

- Жюль сам не свой по поводу нового проекта, Виктор - всегда его правая рука, а тут вдруг посмел отлынивать!

- Он не отлынивает! Он полночи писал что-то. - Сигареты были с ментолом и довольно крепкие.

- Писал? Что именно?

- Откуда я знаю. Я не спрашивала.

Удобно попросить у Марты сигарету или нет?

- Вы не поинтересовались? Он же мог обидеться.

- Он тоже не интересовался моими набросками.

Надо все-таки набраться наглости и попросить.

- То есть? Какими набросками? - Марта потянулась к сигаретам и вытащила из кармана своего безумного балахона зажигалку. - Сейчас зерна остынут, помелем и сварим. И еще у меня есть творожная запеканка. Фантастический рецепт! - Она пододвинула пепельницу к себе и закурила. Получается лучше пирожного.

- Марта, можно мне тоже взять сигарету?..

- Да, конечно.

От радости первой затяжки у меня даже слегка поплыло в голове. Марта опять лукавой младшей сестренкой взглянула на меня. Или мне кажется? Я затянулась во второй раз и глупо призналась:

- Пытаюсь бросить. Ничего не получается.

- Я и не пытаюсь. Легче покурить и забыть, чем все силы тратить на то, чтобы заставлять себя не думать о сигарете. Жюлю запретили курить врачи, мучается ужасно.

А Виктор не мучается, бросил - и все, подумала я.

- А что, Виктор тоже бросил? И вам не дает?

Я вздрогнула, Марта застала меня врасплох.

Ведь по дороге сюда я попросила Виктора остановиться у киоска и купить сигарет, а он сухо бросил: "Даже не думай", - и молчал весь оставшийся путь до квартиры супругов Рейно.

- Виктор - деспот, - как ни в чем не бывало иронично охарактеризовала его Марта.

- Но, по-моему, он побаивается мсье Рейно.

- Бросьте, Софи. Просто Виктор кроме всего прочего отличный психолог. Жюль давно в роли свадебного генерала и доброго дядюшки, добывающего денежки под свое имя, и ни для кого не секрет, что всем в съемочной группе заправляет Виктор. Нет, конечно, в Викторе море обаяния и всяких других талантов, но...

Ладно, это даже хорошо, что он бросил, он теперь и Жюлю не даст курить. - Она поднялась с кресла, достала из шкафчика древнюю кофемолку и насыпала в нее зерна.

- Потрясающе! Марта, у вас ручная мельница!

- Да, - гордо сказала Марта, - и кофе мы сварим в турке. У меня старинная турочка, серебряная. Наш великий коллекционер Пленьи выклянчивает ее который год, а тут купил себе какой-то серебряный сервиз...

Сервиз Марии-Антуанетты! - чуть не вырвалось у меня.

- ..так и вовсе, должно быть, теперь не отстанет. Кстати, вы видели его коллекцию?

- Видела. Марта, а вы случайно не знаете, у кого он купил этот сервиз?

Марта пожала тощими плечами, пересыпала смолотый кофе в турку, налила воды, бросила щепотку соли и поставила на огонь. Удивительно, как она преобразилась! Все действия ее сухоньких ручек и даже ее движения внутри этого смешного пестрого балахона вдруг стали такими, как если бы она священнодействовала.

- Виктор обычно покупает все у случайных личностей на блошином рынке. - Марта извлекла из кухонного стола длинную ложечку и принялась помешивать ею в турке. - За какие-то смехотворные цены, правда, на этот раз, - она заговорщицки подмигнула, - он занял у Жюля довольно приличную сумму под грядущий гонорар за очередной шедевр! Если бы мы с Жюлем одалживали Виктору под проценты, мы бы озолотились!

Турка была торжественно водружена на кругленькую дощечку, а из настенных полок на свет появились крошечные фарфоровые чашечки с нарисованными на них золотыми малюсенькими верблюдиками.

- Дивный напиток, - оценила я после первого же глотка, а после второго вспомнила, зачем пришла к Марте. - Вы хотели показать мне фотографии вашего будущего загородного дома.

- Ну конечно! - Похоже, Марта и сама забыла о цели моего визита. Сейчас, сейчас я принесу. Или пройдем в гостиную? О, подождите, я же обещала удивить вас запеканкой!

Можно подогреть, но и в охлажденном виде, она вытащила из холодильника прозрачную кастрюлечку с кусками чего-то нежно-кремового, - с джемом или со взбитыми сливками это просто объедение. Хотите, я запишу вам рецепт?

- Спасибо, но я вряд ли воспользуюсь им когда-либо. У меня сложные взаимоотношения с кулинарией.

- Придется научиться, если хотите завоевать Виктора. Он любит поесть.

- Но я вовсе не собираюсь завоевывать его.

Он сам поступает исключительно активно, он даже... - Я вовремя осеклась, чтобы не проболтаться про кольцо и серьги. - Даже признался в любви, - самоуверенно закончила я фразу.

Марта внимательно посмотрела мне в глаза.

- Это вовсе не мое дело, милочка, как говорит наша соседка мадам Накорню, - произнесла она смешным старушечьим голоском, - но мне вовсе не хочется обнадеживать вас по поводу Виктора. Мсье Пленьи - крепкий орешек.

Между нами, девочками, говоря, он переспал с половиной парижанок, но вряд ли женится когда-либо. Хотя он очень добрый, щедрый, искренне любит свою сестру Элен...

- Вообще-то, Марта, у меня есть жених. - Надо же, я поймала себя на мысли о том, что сегодня ничуть не сомневаюсь в Анри, а насчет моей неспособности к семейной жизни Марте и вовсе знать необязательно. - Мы с ним вместе уже полтора года. - Я развела руками: дескать, ну переночевала я с другим, что такого, с кем не бывает? - Анри понимает меня и поддерживает, он, как и я, не ест мяса, а другие претенденты меня не волнуют. - И машинально потянулась к сигаретам.

- Пожалуйста, пожалуйста, - вежливо закивала Марта, но я почувствовала, что она обиделась за Виктора.

- Между прочим, - заявила она, - Виктор действительно очень незаурядный и талантливый человек и мог бы добиться большего, если бы тратил свои деньги на образование, а не на женщин и на предметы роскоши сомнительного качества.

- Я бы так не сказала. - Я закурила и щелкнула зажигалкой перед сигаретой Марты. - Например, у него есть подлинный сервиз Марии-Антуанетты, он просто выдает его за подделку. - И тут же пожалела, что сболтнула лишнего.

- Софи, Виктор не Рокфеллер, я слишком хорошо знаю его, - на мое счастье, не поверила Марта и поставила на огонь новую порцию кофе.

А я налегла на запеканку, которая меньше всего соответствовала своему прозаическому названию. Я призналась в этом вслух, чтобы сделать Марте приятное.

- Значит, неотразимый Виктор Пленьи - всего лишь ваша дерзкая прихоть накануне свадьбы? - Она усмехнулась, словно не расслышав моих комплиментов запеканке. - Вот так удар нашему донжуану! Ниже пояса. Если он об этом узнает...

- Честно говоря, Марта, меня гораздо больше волнует, чтобы о моем похождении не узнал Анри. - Я вздохнула. - Это ужасно, что теперь так много людей знает об этом.

- Софи, мой Жюль - не болтун, а что касается меня, то я, хоть и не феминистка, но, во всяком случае, сторонница дамской солидарности.

- А публика из съемочной группы? Я теперь не уверена ни, в чем, кто угодно может оказаться знакомым!

- Вы хотите сказать, что вчера у Виктора...

- Вчера у Виктора за столом было человек пятнадцать!

Я не ожидала такой реакции Марты: она отшатнулась, вытаращила глаза и прижала к губам тощие пальцы.

- Боже мой! - выдохнула она, но тем не менее успела вовремя снять с огня кофе. - - А я перебрала лишнего и заявила, что Виктор не в моем вкусе.

- Мило! Только зачем Виктор их позвал? Неужели хотел вас им представить?

- Нет, что вы! Мы собирались с ним в ресторан, а они все вдруг пришли без приглашения. Им нужно было срочно обсудить проект с Виктором. Такой дурацкий проект! Не поверите, сериал про колдунов! Они рассчитывали, что Маршан даст им под этот проект деньги якобы потому, что они собираются все снимать в его новом загородном доме на этой идиотской лестнице! Я была в ужасе, неужели Виктор будет заниматься подобной чепухой?

- Они хотели делать проект с одним Виктором, без Жюля?

- Ну да. Но Виктор все-таки не идиот, чтобы снимать про колдунов, тем более что Маршан собирается ликвидировать эту лестницу. Я бьюсь над ней который день подряд, даже с Анри разругалась в пух и прах... Нет, то есть мы слегка поссорилась, это ерунда, мы помиримся...

- Подождите, Софи, как же это я сразу не догадалась, что именно вы делаете проект для Маршана! Я же была там, видела эту лестницу! - Марта понимающе покачала головой и усмехнулась. - Вот уж действительно чудовище! Старик Маршан хвалится своим домом и молодой женой перед всем Парижем. Я так рада за вас, Софи, надо же, мы не виделись всего-то два года, а вы уже работаете с одним из самых богатых заказчиков Парижа! Давайте выпьем за успех вашей профессиональной карьеры!

На столе появились коньяк, крошечные, чуть больше наперстков, рюмочки и нарядная тарелка, полная персиков.

- Старик Маршан в своем репертуаре. Трубит на весь Париж о загородном доме, а никому ни словечка о том, кто его архитектор. - Марта тут же налила нам по второй, едва лишь мы успели выпить за мою карьеру. - Прямо-таки тайны Мадридского двора!

- Да что вы! Он даже в интервью рассказал про меня, и, похоже, обстоятельно, недаром Рене вычислил меня с порога.

- Рене! Если бы не его врожденное отвращение к любой униформе как таковой, он бы, пожалуй, затмил самого комиссара Мегрэ. - Марта фыркнула и закурила. - Слушайте, Софи, а как вы сами-то умудрились получить заказ от Маршана?

- Я уже года полтора работаю для него.

- Полтора года!

- Примерно. Я делала проект для его галереи на бульваре Клиши. - Глаза Марты восторженно округлились. - Потом еще для двух новых залов; ни одну новую экспозицию он не развешивает без консультации со мной. Ну и конечно, перед свадьбой он попросил меня переоформить его парижскую квартиру.

- Полтора года! - Марта налила нам еще коньяка. - Софи, я горжусь вами!

Мы выпили, и перед моими глазами почему-то вдруг возникла спальня квартиры Маршана.

- Знаете, Марта, я так мучалась с цветовым решением его спальни из-за того, что Маршан хотел, чтобы над кроватью висела эта самая "Девушка в шляпе" Пикассо, которую теперь он надумал продать. Это же гордость его коллекции. Мне не верится, что он сможет расстаться с нею.

- Не волнуйтесь, Софи, сможет. Если уж он решил заявить об этом во всеуслышание, значит, что-то особенное надумал. Маршан никогда ничего не делает просто так. Не удивлюсь, если через полгода, да что там, гораздо раньше "Девушка" будет висеть на том же месте.

Я пожала плечами.

- Но почему же, Софи, я никогда не видела вас ни на одном из вернисажей Маршана?

- Потому что мне некогда попусту тратить время. А на картины я и так успеваю налюбоваться досыта, пока их развешивают. Давайте лучше поговорим о вашем новом загородном доме.

- Он расположен так удачно, - Марта занялась новой порцией кофе и опять стала напоминать кофейную жрицу. - Представьте себе, Софи, веранда выходит прямо на... - Зазвонил телефон. - Извините, наверное, издатель. Она сняла трубку, извинилась еще раз и ушла в гостиную.

Чтобы чем-то занять себя, я достала из сумочки сложенные в нее как попало свои ночные наброски лестницы Маршана и опять удивилась простоте решения. Почему же я раньше не могла додуматься до этого? Почему потребовался весь ужас вчерашнего дня, прежде чем пришло озарение? Я расправила смятые листки на столе и невольно залюбовалась своим кольцом на пальце, удивительным образом вернувшимся ко мне. Виктор... Анри... Сервиз...

Боже мой, как же мне вести себя дальше? Не думай об этом, Софи Норбер, не думай хотя бы здесь! Не расслабляйся. Ты у клиентки, сейчас получишь еще один заказ, а ты пока не закончила этот. Вдруг что-то зашипело. Я вскочила с кресла и прыгнула к плите. Поздно. Кофе перелился через край, залил огонь и, соответственно, белоснежность эмалевого покрытия. Я выключила конфорку и машинально схватила лежавшую на краю мойки губку, чтобы вытереть кофейную жижу, пока все не присохло. Именно в эту секунду вернулась Марта.

- Да бросьте вы это, Софи! Не нужно, дайте, я сама. Право же, мне неудобно. - Она отобрала у меня губку. - Вы испортите платье.

- Оно уже и так погублено навеки. - Я продемонстрировала ей сувениры от когтей Шено. - Щенок Виктора постарался.

- Надеюсь, его хозяин возместит вам ущерб? - многозначительно спросила Марта и тут же заинтересовалась листами на столе. - Что это? Похоже на рисунки Леонардо да Винчи.

- Вы льстите, Марта. - Мне сделалось смешно. - Всего лишь наброски знаменитого дома Маршана.

- То есть, иными словами... - Она вытерла руки о свое одеяние и взяла один из набросков. - Вы расправились с лестницей! - Прозрачные глаза так гордо сверкнули, словно это она сама победила этого монстра; я лишь скромно кивнула. - Потрясающе! Слушайте, Софи, а как вы все-таки познакомились с нашим великим и ужасным Маршаном? Нет, подождите, попробую угадать. - Марта хитро прищурилась, отчего ее длинный нос на худом лице сделался еще длиннее. - Вы познакомились с ним полтора года назад, и, насколько я поняла, с вашим женихом примерно тогда же. Может быть, кто-то из них познакомил вас с другим? Маршан с женихом или жених - с Маршаном? Я уверена, они между собой знакомы.

- Да, но познакомила их я, а с каждым из них, правда, по отдельности, я познакомилась в Люксембурге.

- Вам понравилось в Люксембурге?

- У меня странные впечатления. Как будто попадаешь на съемочную площадку мюзикла из жизни аристократов. А парки и скверы - просто учебное пособие по ландшафтному дизайну. И сплошные развлечения на каждом шагу. Эдакий Диснейленд для взрослых. Играй, не хочу!

- Неужели вы поехали туда играть? Не поверю, если скажете, что вы игрок.

- Нет, конечно. Я участвовала в конкурсе проектов интерьера картинной галереи, который проводился в Люксембурге. Не подумайте, я не настолько амбициозна, чтобы рассчитывать на победу.

- Главное, заявить о себе и участвовать?

- Конечно. Конкурс выиграл проект в стиле модерн. - Я невольно поморщилась.

- Кажется, вы не любите модерн?

- Да, слишком претенциозен. А все современные нуворишские стилизации под модерн отдают дурновкусием, на мой взгляд, - нашла нужным уточнить я: кто знает, вдруг Марта успела за эти два года, что мы не виделись, изменить свое отношение к нынешнему модерну. - Но в жюри заседал Маршан, ему-то как раз и понравился мой довольно авангардный, но очень простой проект.

- Во вкусе Маршану не откажешь.

- Спасибо. И он пригласил меня переоформить помещение одного из филиалов его галереи, а потом оказалось, что на самом деле ему нужен проект помещения для его основной экспозиции.

- Неужели Маршан так сразу и предложил вам работать на него?

- Я и сама не верила в свою удачу, когда Маршан прямо на следующий день после моего возвращения из Люксембурга в Париж позвонил мне и сказал, что заказал на вечер утку в "Ля Тур д'Аржен", чтобы поговорить в неофициальной обстановке. Но в тот день я не могла...

- Вы отказали во встрече Маршану?!

- Ну да. В тот день был день рождения моего отца, и мы пошли в "Ля Тур д'Аржен" на следующий день. К тому же я взяла у матери фамильные серьги и колье, чтобы выступить перед Маршаном во всем блеске.

- Потрясающе, Софи! Как легко вы говорите: "Мы пошли туда на следующий день", "мы с Маршаном"!

- Да нет же, Марта. Мы пошли с Анри, это как раз были первые дни нашего романа.

Я невольно замолчала, потому что на меня, словно прорвав плотину, хлынули воспоминания, картинками замелькав где-то на сетчатке глаз. Я видела все так отчетливо, что если бы мои глаза обладали способностями кинопроекторов, то они могли бы до мельчайших подробностей воспроизвести все на гладкой стене кухни.

- Софи, можно, действие моей очередной "лав стори" начнется под голубым небом среди люксембургских учебных пособий по ландшафтному дизайну? Скажем, на поросшей причудливым мхом мраморной скамье под аркой, увитой розами, сидит прелестная юная героиня и, приоткрыв чувственный ротик, меланхолично набрасывает что-то на листке изящного блокнотика из веленевой бумаги карандашиком в серебряной, потемневшей от времени филигранной оправе. И тут на дорожке из золотого песка появляется он, блестящий и элегантный, как...

- ..Концертный саксофон! Марта, пожалуйста, не смешите меня! Это вовсе не ваш стиль и не ваши герои, к тому же я далеко не юная и уж совсем не меланхолическая особа!

- А он?

- Анри, конечно, достаточно элегантен, и замшелые скамьи, и розовые арки, и дорожки из золотого песка, все, конечно, летом в Люксембурге так!.. - Я чуть не умирала от смеха. - Но, Марта, мы с ним познакомились в декабре, на вокзале у билетной кассы. Причем в тот момент, когда единственный, наверное, на весь Люксембург воришка попытался залезть в мою сумочку, а Анри схватил его за руку.

- Героический поступок!

- Еще бы! Анри не стал звать полицейского, а, пожалев, бедолагу, вытащил из кармана пачку денег и протянул ему сотенную бумажку!

Марта поперхнулась дымом и закашлялась.

- Сотенную бумажку из пачки? Он что, носит в кармане наличные? Кто он? Мультимиллионер? Восточный принц? Ненормальный русский?

- Это Виктор - ненормальный русский, - "ни с того ни с сего подарил мне кольцо и серьги", чуть не слетело с моего языка. - Анри вполне нормален. Он агент по недвижимости и частенько умудряется брать свой гонорар наличными, чтобы поменьше платить налоги. Он считает, что лучше отдать деньги непосредственно тому, кто в них нуждается, как этот нищий воришка, а не в казну.

- Маршан тоже платит вам наличными? - осторожно спросила Марта.

- Нет, конечно, я предпочитаю не играть в игры с налоговым инспектором. Мой отец - юрист, он очень серьезно относится к французским законам.

- А к проделкам Анри?

- Во-первых, папа ничего не знает об этом, а во-вторых, Анри канадец. Он из Торонто.

Но отцу он понравился, как и мне, с первого взгляда. Между прочим, единственный случай за всю мою жизнь, чтобы папа пришел в восторг от моего кавалера.

- Значит, любовь с первого взгляда?

- Не знаю. Просто, когда мы приехали в Париж, Анри предложил перекусить где-нибудь вместе, а потом мы как-то сразу оказались у меня дома и в постели...

Я растерянно взглянула на Марту: вдруг она начнет проводить параллели между ситуациями с Анри и с Виктором? Но она благожелательно улыбнулась.

- И у вас все сразу получилось совершенно замечательно?

Я с облегчением вздохнула.

- Да.

- Интим, конечно, очень важен, но, по-моему, для брака нужно кое-что еще. Скажем, общие интересы, взаимопонимание...

- Вот именно! Взаимопонимание! Видите ли, я тогда тоже мучилась над одним проектом, а после интима с Анри ко мне сразу пришла отличная идея по поводу того заказа. И Анри по собственной инициативе отправился за шоколадом и апельсинами для меня, а потом руками выжал из них сок. У него потрясающие руки!

Кроме него, никто не умеет выжимать сок вручную, не пролив ни капли мимо!

- То есть все дело в соке?

- Да нет же! Понимаете, все другие мужчины обычно обижались и сбегали. Мужчины не выносят, когда у женщины есть что-то, что для нее дороже их драгоценных ласк и интима. - Марта показала глазами на наброски. Я кивнула. - Вы же сами сказали, что Виктор обидится, раз я не нашла нужным поинтересоваться, что он там писал. - Я подумала, видела бы Марта, как безобразно вел себя Виктор сегодня ночью, когда голым поскакал к своему любимому компьютеру, но произнести вслух постеснялась. - Конечно, творчеством должны заниматься только они!

- Мы с Жюлем оба занимаемся творчеством.

Жюль гордится моими романами.

- Вот именно, Марта. Анри тоже гордится мною, он не ревнует меня к моему творчеству.

Он не такой, как все.

И мы дружно выпили за Анри и Жюля, не-таких-как-все.

- Так вот, когда утром мне позвонил Маршан и предложил полакомиться уткой, Анри услышал, в какой ресторан он пригласил меня, и сказал, что туда положено являться в вечерних туалетах, а украшения можно взять напрокат. А я сказала, что у нас в семье есть украшения, вот эти серьги, кольцо, - я показала все Марте, она с интересом смотрела и кивала. Как приятно рассказывать, когда тебя слушают с таким интересом! - И еще колье, тогда все было у мамы дома, кроме кольца, она его давно отдала мне, потому что оно перестало налезать ей на палец. Но Анри придется идти вместе со мной в качестве эскорта, и брать напрокат мы будем не украшения, а смокинг. Тут выяснилось, что смокинг уже лежит в чемодане Анри. Нам было очень весело, и мы вместе пошли к моим родителям, и я подарила отцу булавку для галстука, которую заранее заказала для него у ювелира.

Это уникальная булавка, я сама придумала ее, такой второй нет на свете...

- И что же? Что дальше? Вы говорили, что Анри понравился вашему отцу с первого взгляда. Софи, сделать вам еще кофе?

- А у вас нет апельсинового сока или хотя бы шоколада?

Скорее всего, это наглость - требовать сок и шоколад у клиентки, но я с трудом удерживала себя, чтобы не сказать Марте, что сейчас эта булавка у Виктора, она-то и послужила причиной нашего знакомства.

- Сок есть, правда, фабричного изготовления.

Марта достала из холодильника пакет, отрезала уголок ножницами, поставила пакет на стол и отвернулась к полке, наверное, чтобы взять стакан или чашку, но я уже была не в состоянии соблюдать церемонии, схватила пакет и начала жадно пить прямо из него.

- Значит, канадец Анри торгует недвижимостью в Европе?

На мой варварский способ утоления жажды деликатная Марта не отреагировала никак, но чашку мне поставила и опять закурила. Я закурила тоже.

- Да, родители были в восторге от Анри. Между прочим, Анри всегда носит с собой фотоаппарат, чтобы тут же фотографировать особняки и виллы клиентов. Он считает, что его дилетантские снимки вызывают у потенциальных покупателей больше симпатии и доверия, чем работы профессиональных фотографов. Анри с удовольствием сфотографировал все наше семейство и рассуждал о ценах на недвижимость, о правах наследников и обо всем таком. Папа сказал, что Анри достойный супруг, а не то, что мой первый, Норбер, разгильдяй, как все художники.

- Значит, вашему папеньке понравились юридические познания Анри?

- Естественно. Мой папа - владелец "Гранд Жюст".

- Августен Ванве - ваш отец? Это же огромная юридическая фирма!

- Ну да, я - его единственная дочь. Отец страшно консервативен, например, в его фирме работают только мужчины, и, между прочим, на официальные торжества сотрудники приглашаются в ресторан без семей. Но папа очень любит меня, и - я, конечно, понимаю, чего это ему стоило, - он смирился с тем, что я выбрала специальность дизайнера, а также побывала в одном официальном браке и в бессчетных гражданских, подумала я, но вслух не сказала. - И именно о таком зяте, как Анри, он мечтал всю жизнь.

- Что же за человек ваш Анри? - Марта не то иронично, не то с серьезным интересом покачала головой. - Сумел понравиться самому беспристрастному мэтру Ванве!

- Между прочим, Анри и на Маршана тоже произвел самое благоприятное впечатление. И, надо сказать, это было очень удачно, что в ресторан я пришла не одна, ведь Маршан явился с будущей мадам Маршан.

- С этой, как ее, Жаннет Рюш? - хмыкнула Марта.

- Ну да, хороша бы я была, явись я одна! - По-моему, о супруге Маршана Марта была того же мнения, что и я. - Не знаю, что бы я делала тогда без Анри.

Марта понимающе повела бровями, я приободрилась.

- Маршан заговорил о перепланировке квартиры; ему бы очень хотелось, чтобы кабинет по контрасту со всем домом был оформлен в: духе викторианской эпохи, но с парижским шармом.

"Кстати, мсье Маршан, - сказал Анри, именно так выглядит гостиная в доме родителей Софи. - И вытащил фотографии. - Взгляните, какой стильный интерьер". Это было так уместно!

Хотя, по совести сказать, никто никогда специально не разрабатывал интерьер родительской квартиры.

Марта кивнула.

- Маршан очень заинтересовался фотографиями, сразу же очень точно сумел датировать некоторые предметы мебели, и особенно пристально разглядывал один снимок, где я была сфотографирована в наших фамильных украшениях на фоне горки с папиными серебряными чашками и плошками.

Марта повела бровью. Похоже, я все-таки сболтнула лишнего!

- Знаете, забавно, но, когда мы показывали Маршану фотографии, - я решила отвлечь внимание мадам Рейно ничего не значащими подробностями той встречи, - к Анри вдруг подошли двое мужчин - один мелкий, очень неприятный, а второй - крупный и довольно добродушный, он кивнул нам всем, а мелкий надменно бросил Анри: дескать, папаша ждет должок. Анри извинился и представил нам обоих как сотрудников его клиента мистера Папаш из Нью-Йорка, которому он никак не подберет виллу в Ницце. Мы потом так смеялись над фамилией клиента!

- Разве ваш отец, мэтр Ванве, тоже коллекционер? Я никогда не слышала об этом, - с опозданием, но все же спросила Марта, однако я была уже готова к такому вопросу.

- Нет. Это просто наследственные вещи. Дело в том, что наш предок много столетий назад возглавлял парижскую гильдию серебряных дел мастеров, и какие-то образцы и не выкупленные заказчиками вещи дожили до наших дней, как, скажем сервиз Марии-Антуанетты...

Все-таки проболталась! - спохватилась я, но было уже поздно.

- Так ведь, Софи, по вашим словам, сервиз Марии-Антуанетты у Виктора?

- Да. Сервиз был похищен полтора года назад.

- То есть тогда, когда вы познакомились с Анри и Маршаном?

- Чуть позже. Мы тогда вместе с моими родителями и Маршанами встречали новый год в Швейцарских Альпах.

- С Маршанами?

- Да. Мсье Маршан очень заинтересовался серебряными изделиями за моей спиной на той фотографии, но я сразу сказала, что отец никогда ничего не продаст. Он даже сфотографировать для альбома, посвященного шестисотлетию гильдии, разрешил только тот самый сервиз Марии-Антуанетты.

- Который сейчас у Виктора?

- Да.

- И поэтому вы остались у Виктора?

- Да. - Я вздохнула. - Я в полной растерянности, мадам Рейно, то есть Марта!

- А сам Виктор вам совершенно безразличен?

- Какое это имеет значение?!

- Уверяю вас, дорогая Софи, Виктор не мог украсть сервиз. Полтора года назад как раз в декабре и январе вся съемочная группа моего Жюля находилась во Французской Гвиане, там они снимали раскопки одного индейского города.., как же он называется? Я ведь тоже ездила с ними...

- Марта, но у Виктора и все остальные пропавшие вещи. Они, конечно, пустяки по сравнение с сервизом, но все равно все у него. Серьги моей матери, галстучная булавка моего папы и мое кольцо. Вот это, - я протянула ей свою руку. - Виктор сам надел мне его на палец, когда щенок изгрыз мою сумку и все, что в ней было. А вечером подарил серьги...

- Значит, есть надежда, что со временем Виктор подарит вам и остальное? - Она ласково погладила мою руку с кольцом.

- Нет, конечно. - Я пожала плечами.

- Я вспомнила! - вдруг обрадованно изрекла Марта. - Город называется Шелгваукана! Там было полно золота! И Виктор ничего не украл, он вообще не может украсть, он может только подарить. Уверяю вас, только подарить! Он уже подарил вам кольцо и серьги, а ваш Анри дарил вам украшения?

- Это мое кольцо и мамины серьги, их бы и так вернули, если бы я сразу заявила на Виктора в полицию. Не верите, можете поднять старые газеты, все взахлеб писали о ловком ограблении самого владельца "Гранд Жюст". - Я машинально потянулась к пакету с соком. - А Анри вообще не любит побрякушки, зато он собственными руками выжимает для меня сок из апельсинов, когда мне плохо!

- Мог бы подарить вам соковыжималку...

- Из соковыжималки мне не помогает!

Как нарочно, пакет почему-то выскользнул у меня из рук, плюхнулся на наброски, и они сразу же сделались желтыми и липкими.

- Извините, Марта, просто мне и сейчас плохо.

- Когда мне плохо, - она вернула пакет в вертикальное положение и принялась осторожно промокать мои наброски белоснежным льняным полотенцем, - я вспоминаю о том, что было, когда мне было хорошо. Когда вам было хорошо по-настоящему?

- В Альпах. Правда, там я потеряла это кольцо, но все равно тогда мне было очень-очень хорошо...

Глава 17, в которой Марта не имела дел с Законом

Вот что значит быть честным налогоплательщиком и не иметь никаких дел с Законом, думала Марта. Знаешь о непоколебимом мэтре Ванве лишь понаслышке и даже не предполагаешь, что интерьер твоей квартиры, вплоть до санузла, тебе спланировала его единственная и горячо любимая дочь.

Какой сюжет для Жюля! Парижская гильдия мастеров серебряных дел! Кто бы мог подумать, что в поисках дизайнера по интерьеру я выберу среди газетных объявлений именно предложение дочки мэтра Ванве...

Нет, конечно, не сразу, Марта обошла тогда не меньше двух десятков мастерских, чтобы найти толкового, но недорогого специалиста. Жюль ведь и слышать не хотел ни о каком дизайнере.

Зачем тратить деньги на какие-то проекты, да и на ремонты вообще, когда можно жить и так, лишь бы у каждого была своя комната.

О домашнем уюте у этих французов весьма своеобразные представления, не то что у нас дома, в Бельгии.

Марта усмехнулась, вспоминая свою тогдашнюю дипломатию вокруг ремонта только что купленной квартиры. Да, тогда все ее помыслы были сосредоточены исключительно вокруг долгожданной недвижимости, она даже бросила писать на какое-то время, что уж говорить о том, чтобы интересоваться происхождением и родственными связями своего дизайнера. Главное, что Софи Норбер действительно понравилась ей с первого взгляда, едва лишь Марта переступила порог ее просторной, тщательно продуманной, по-фламандски чистенькой, даже немного холодновато-пустой от этого квартирки-ателье.

Софи поняла Марту с полуслова и с таким рвением взялась за дело, словно это была ее собственная квартира или же Марта пообещала сверхъестественный гонорар. А на самом деле Марта заплатила ей сущие пустяки и даже не подумала о том, чтобы в благодарность порекомендовать Софи кому-нибудь из своих знакомых. Впрочем, Марте и не хотелось, чтобы ее знакомые знали о том, что она пользовалась услугами никому не известного дизайнера. Статус супругов Рейно требовал или дорогущего именитого дизайнера, или вообще никакого - дескать, столь изысканным вкусом обладают популярный телепродюсер и не менее популярная романистка. И тут на тебе, вдруг выясняется, что эта Софи Норбер работает на самого Маршана! А уж о ее родственных связях и говорить нечего...

Ладно, Марта остановила поток своих мыслей, сейчас не это главное. Главное в том, что, когда они сегодня утром с Жюлем просмотрели кассету с интервью Маршана, которую ни свет ни заря принесла Сиси и полчаса извинялась, что не смогла сделать этого накануне вечером из-за внезапно заболевшей дочки, Марта сразу поняла, что перепланировкой дома Маршана занимается знакомая ей Софи Норбер, и тут же под предлогом осмотра несуществующего загородного дома и договорилась о встрече. В тот момент Марта еще не знала, зачем конкретно ей это надо, но интуиция, как всегда, не подвела.

Выходило, что Сиси, как и предполагала Марта, наврала про больную дочку, ведь на самом деле эти предатели, первыми разнюхав о замыслах Маршана продать Пикассо, попытались скрыть эти замыслы от Жюля и прискакали всей толпой, естественно, к Виктору, они же без него - пустое место. Но Виктор - молодчина, наверняка дал им понять, что не предаст Жюля; вот Сиси утром и приволокла кассету, а ведь они могли бы и сговориться. Дескать, на съемках вышел брак, интервью нужно переснять, а пока суд да дело подсунуть Маршану свой проектик.

Конечно, Маршан не идиот, чтобы польститься на съемку сериала про колдунов, но кто же его знает? Тем более что совершенно случайно Виктор познакомился с Софи, которая занимается перепланировкой дома Маршана. Заручившись ее поддержкой, а Маршан, судя по всему, доверяет Софи, если уже полтора года сотрудничает с ней, они очень бы даже могли склонить его на свою сторону... Стоп, а действительно, случайно ли Виктор познакомился с Софи?

Все-таки скорее всего действительно случайно.

Вернее познакомилась она из-за этой пропавшей булавки. А потом всплыл сервиз, потом серьги... Совершенно ясно, что к этой истории Маршан имеет самое непосредственное отношение. Недаром он заинтересовался тогда в ресторане фотографией с сервизом. Неужели Маршан организовал похищение и продал краденое? Нет! Кто угодно, только не Маршан. А его женушка?..

Но, как бы то ни было, ситуация Виктора - дрянь. Особенно с учетом того, что он недавно занимал у Жюля кругленькую сумму на приобретение этого самого сервиза... Подумать страшно, что будет с репутацией Жюля и его съемочной группы, если только все дойдет до папеньки Софи, непоколебимого мэтра Ванве! А Маршан, даже если он каким-то боком здесь замешан, а замешан он таки бесспорно, все равно выйдет сухим из воды. Тем более на фоне этой его грандиозной акции с продажей картины Пикассо...

Мысли пока еще бессистемно роились у Марты в голове. Она размышляла и слушала рассказ Софи. Она умела делать это одновременно.

От Софи она узнала много нового и интересного. Например, такой замечательный факт из жизни мэтра Ванве, что Рождество он проводит обычно дома в Париже с женой и дочерью, а Новый год - традиционно встречает вдвоем с супругой в одном и том же крошечном отеле в Альпах.

Глава 18, в которой родители познакомились в Альпах

- Мои родители познакомились, катаясь на лыжах в Альпах. В этом году у них будет юбилей, а мне исполнится тридцать следующей осенью, - нашла нужным уточнить я. - И буквально на следующее утро зарегистрировались в мэрии ближайшего городка, больше похожего на горную деревушку. В общем-то они сделали это скорее из эпатажа перед своими компаниями. Говорят, в начале семидесятых к браку относились подчеркнуто несерьезно, вот они и решили пожениться, то ли чтобы повеселить друзей, то ли наперекор модной тогда теории свободной любви, то ли просто по легкомыслию.

- Мне трудно представить легкомысленным мэтра Ванве, - дипломатично сказала Марта.

- Мне тоже, - призналась я. - Хотя мама отличается безмятежностью до сих пор. Но самое смешное, что этот легкомысленный брак оказался очень прочным, они ни разу не пожалели о нем, а, напротив, ежегодно ездят туда, и мама говорит, что первая брачная ночь повторяется снова и снова.

- У вас такие доверительные отношения с матерью?

- Да, папа даже иногда ревнует. Сам виноват, все время торчит в конторе. И в тот день он тоже позвонил маме и сказал, что приедет сразу к отходу поезда. Мама, естественно, позвонила мне. Дело в том, что она совершенно не в состоянии уложить вещи. Они же едут на неделю, а она наберет на месяц, причем совершенно спокойно забудет лыжные костюмы, зато папин смокинг и парочку вечерних платьев прихватит обязательно. Ну, и мы с Анри поехали помочь ей собраться. Он как раз только что вернулся в Париж после очередной удачной сделки, и у него была настоящая куча денег!

- Наличных?

Я кивнула.

- Естественно. Не поверите, целый кейс, как в кино. И он не захотел оставлять его у меня дома, а прихватил с собой. Как выяснилось, очень мудро.

- То есть?

- Подождите, Марта. Все по порядку. Приезжаем мы к моей маме, а у нее одежда, обувь, белье, косметика, украшения, ну все раскидано по квартире. В общем-то я другого и не ожидала, но Анри очень смутился. Мы оставили его в покое. Он сидел в гостиной, а я только подтаскивала ему упакованные сумки, мама абсолютно не желала прислушаться к моим разумным доводам и намеревалась увезти с собой чуть ли не весь гардероб. Я отлично помню, как она долго перебирала папины галстуки, а потом приколола к одному из них ту самую подаренную мною галстучную булавку. Я сказала, что в Альпах папе она совсем ни к чему, как и два костюма, и смокинг, от которых мне все-таки удалось ее отговорить, но мама демонстративно засунула галстук с булавкой в готовую сумку и сама отнесла ее к остальным, скопившимся в гостиной возле горки.

- В гостиной сидел Анри?

- Да, конечно. Но я тайком от мамы вытащила галстук с булавкой из сумки и сунула булавку в горку к серебряным вещам. Лучше бы я этого не делала, может быть, булавка бы и не пропала.

- Неужели Анри?..

- Что вы! Анри обнаружил эти самые серьги на стеклянной полочке в ванной и позвал меня, чтобы их убрать, он даже не осмеливался прикоснуться к ним!

- Вы их тоже положили в горку?

- Конечно, в ту же мисочку, что и булавку.

Горка битком набита серебром: миска в миске, кубок в кубке. Она у нас вместо сейфа - к ней подведена сигнализация, которую мы всегда включаем, когда уходим из квартиры. Никому же не придет в голову, что стеклянный шкафчик под сигнализацией! Причем даже если отключить основную систему, но два раза не нажать на особую кнопочку, все зазвенит, стоит лишь дотронуться до горки! Мы с Анри дважды проверили сигнализацию, прежде чем везти маму на вокзал. Он сам настоял на этом. Анри очень щепетилен. Собственно говоря, мы и поехали следом за моими родителями в Альпы из-за этой его щепетильности. Зато какое роскошное приключение получилось! Лучшие дни моей жизни!

Глава 19, в которой люди имеют противную привычку

Почему же все люди имеют противную привычку говорить так длинно и бестолково? - досадовала Марта. Казалось бы, Софи - архитектор, знает толк в четких и прямых линиях, а битый час городит не пойми что! Про сборы ее мамаши, про отношение к браку в семидесятые, про горку под сигнализацией...

Неужели нельзя было рассказать коротко и сразу о "лучших днях жизни", чтобы можно было начинать спокойно выведывать у нее о намерениях Виктора по поводу его действий вокруг фонда Маршана, а заодно наводить Софи на мысль не сообщать пока своему папаше о виденном ею у Виктора сервизе. Виктор же определенно нравится ей, что бы она там ни заливала про щепетильного Анри. Кроме умения выжимать руками апельсиновый сок, других достоинств Марта в нем пока не видела. А кейс с наличными?

Стоп, стоп, Марта ван Бойгк, сказала она себе, - Марта всегда обращалась к себе по девичьей фамилии, - не отвлекайся, слушай внимательнее, что тебе еще выдаст потомица главы Парижской гильдии серебряных дел мастеров... Так что там с щепетильностью нашего жениха Анри?

Глава 20, в которой мы усадили родителей в поезд

- Мы усадили родителей в поезд, и Анри, не доверяя носильщикам, собственноручно перенес из машины в вагон все мамины бессчетные сумки. А потом я уселась за руль - потому что папа с Анри пропустили по глоточку на дорожку - и, выезжая со стоянки, обернулась и вдруг обнаружила на заднем сиденье рядом с кейсом Анри еще одну мамину поклажу - здоровенный клетчатый чемодан на молнии. У меня даже закружилась голова, я представила себе мамины слезы, когда она решит, что потеряла чемодан или его украли. "У тебя есть карта?" неожиданно спросил Анри. Я не поняла, какое отношение ко всему имеет карта, а он весело чмокнул меня в щеку и предложил ехать в Альпы на машине, чтобы доставить чемодан прямо в руки моей мамы. "Я не готова, у меня нет никаких вещей", - растерялась я. "Но у нас же полный кейс денег, Софи, мы все купим!" И мы поехали...

Глава 21, в которой болтовня раздражала Марту

Бестолковая болтовня раздражала. Однако Марта, на то она и была писательницей Мартой ван Бойгк, заставила себя не только сосредоточиться, но и выразительно поводить глазами, восхищаться и ахать в нужных местах.

А Софи с восторгом вспоминала, как они останавливались в любых отелях, покупали все, что хотели, как обрадовалась чемодану мама, как совершенно случайно в том же отеле оказались Маршан и его подружка, как встречали Новый год, и как в первый день нового года была снежная буря, и они на неделю оказались отрезанными от всего мира, что, собственно говоря, и составляет главное достоинство отпуска в альпийском поселении. Как Анри фотографировал на фоне Альп всю дружную компанию, как он неизменно проигрывал в карты ее отцу, а сама же Софи умудрилась выиграть у Маршана, который обыгрывал даже ее бесстрастного папеньку. И даже о пропаже фамильного кольца, равно как и о дерзких попытках Жаннет, пытавшейся соблазнить щепетильного Анри, а потом переключившейся на местного инструктора, Софи излагала с восторгом. Оказывается, судьба наказала Жаннет за недостойное поведение, и она, катаясь с инструктором, потеряла бриллиантовое колье, каковое, по мнению Софи, было на лыжной прогулке совершенно излишним.

Тогда еще Софи мысленно хвалила себя за то, что хитростью оставила материнские украшения и отцову булавку дома, но, когда дружное семейство вернулось в Париж, там ждала большая и неприятная неожиданность: в тот же день, когда они уехали, квартиру родителей пытались ограбить. Но консьерж огромный африканец, бывший армейский капрал, проявил беспримерную бдительность.

Бравый отставной капрал подозрительно отнесся к Пер Ноэлю, доставлявшему подарки по адресам. Человек, одетый Пер Ноэлем, вошел в дом с одним мешком, а через десять минут спустился на лифте с двумя. Консьерж набросился на подозрительного типа с кулаками, тот попытался сбежать, кинулся по лестнице вверх, умудрился выскочить на крышу, но запутался в своем длинном одеянии и упал вниз, вдребезги разбив лицо о чугунную решетку. Приехавшая полиция обнаружила в одном мешке тщательно упакованные серебряные изделия, а в другом - как попало напиханные шубы, обувь и все, что могло оказаться в прихожей.

Марта напряглась. Если бы она была не человеком, а, скажем, собакой-ищейкой, то в этом месте она бы непременно сделала стойку. Но она была романисткой Мартой ван Бойгк и поэтому с мягкой улыбкой спросила:

- Как же так, Софи? Вы уверяли меня, что сервиз и украшения были украдены. Но их же нашли сразу?

Софи снисходительно посмотрела на бестолковую Марту и сказала, что вот как раз-то сервиза, серег и булавки в тех мешках не оказалось, но это выяснилось только после того, как полиция вернула родителям все остальное. Дополнительно полиция выяснила еще кое-что, обследовав квартиру, а именно: открытое окошко в ванной комнате.

- А сигнализация? - не удержалась Марта, потому что только сейчас ей по-настоящему стало интересно и мысли в ее голове уже начали подыскивать себе правильные полочки.

Софи пожала плечами.

- Мамина беспечность - проводок возле сломанной щеколды отходил давно, но полгода ей было некогда вызвать мастера. Я еще на отцовском дне рождения намекнула: мама, в ванной из окна дует. А она рассмеялась и сказала, что только идиот полезет через узкое окошко пятого этажа, когда до крыши еще два, а внизу - Елисейские поля, людные днем и ночью. И потом, надо же знать наверняка, что именно здесь нет сигнализации.

- Значит, злоумышленников было двое? - догадалась Марта. - Вероятно, первый проник через это узкое окошко, упаковал вещи, а второму, крупному, переодетому Пер Ноэлем, оставалось только заменить мешки, но он решил прихватить еще кое-что для себя лично, - Ну да, - подтвердила Софи. Марта даже обиделась, что Софи не выразила восхищения ее дедуктивными способностями. - Но крупный погиб, а тот, кто лазил через окно, скорее всего покинул квартиру отца намного раньше. До нашего возвращения полиция и не подозревала о нем! К тому же весь багаж похитителя остался, так что полицейские не сомневались, что все в порядке. Комиссар Лавузье, который уже закрыл дело, очень расстроился, узнав, что серьги и булавка все же пропали вместе с самой большой ценностью папиной коллекции.

- А кольцо?

- О нем я даже не заикнулась ни родителям, ни полиции. Я хотела заказать у ювелира точно такое же, новое.

Глава 22, в которой я взглянула на свою руку

Я машинально взглянула на свою руку, и меня словно жаром обдало! Сижу здесь, болтаю, как на презентации, а мне давно пора позвонить комиссару Лавузье и покончить с этим. У меня полно работы с Маршановым проектом, да и к Марте я вовсе не откровенничать пришла!

- А Виктору? - неожиданно спросила Марта.

Я вздрогнула и непонимающе заморгала.

- Виктору вы об этом рассказали?

- - Нет, конечно. С какой стати?

- Напрасно. Хотите еще кофе? Сок? Коньяк?

- Почему вы считаете, что я должна была рассказать Виктору?

Марта вздохнула и капнула коньяку в рюмочки.

- Потому что он хороший парень и ему можно доверять. И потом, я так поняла, он вас действительно любит.

Я хмыкнула и выпила коньяк. Глупости какие!

- Каким бы бесшабашным Виктор ни был, он бы никогда в жизни не подарил никому антикварные кольцо и серьги.

- Марта, он сначала хотел подарить их своей сестре, она просто не взяла, ей кольцо не налезло.

- Родной сестре - это все равно как оставить себе. Подарить женщине, в которую влюбился с первого взгляда, совсем другое дело. Да-да, Софи, и не смотрите на меня так. Любовь с первого взгляда - самая лучшая любовь на свете, вы же сами только что рассказали мне про своих родителей. Расскажите Виктору все, вам сразу станет легче.

- Марта, извините меня, но это смешно. Я сейчас вернусь домой и позвоню комиссару Лавузье. Просто у меня нет с собой его телефона.

- И чего вы этим добьетесь? Виктор, если вы ему все расскажете, и так вернет вам сервиз без всякой полиции и конфискации.

- Похититель получит по заслугам.

- Каким образом?

Я промолчала.

- Думаете, этот худосочный, который впарил все Виктору на блошином рынке, сидит там на солнышке и ждет, когда за ним придут? - язвительно поинтересовалась Марта.

- Что еще за худосочный?

Ну и словечки у нашей писательницы: "впарил", "худосочный"!

- Так ведь вашу квартиру грабили двое - крупный, который разбился, и второй, который заранее пролез в окошко и аккуратно упаковал серебро, а потом вылез тем же путем, прихватив ваш сервиз, серьги и булавку из любви к искусству. Он же наверняка должен быть мелким, чтобы пролезть в маленькое окошко ванной. Разве я не права?

- Допустим.

- Он прятал ваши вещи полтора года, пока все не утихло, а потом, как я уже говорила, по дешевке продал их Виктору на блошином рынке.

- Какой еще рынок? Какой худосочный?.. - не выдержала я. - Виктор сам сказал мне, что купил сервиз у некой замужней дамы, чтобы выручить эту особу, потому что ее непутевый кузен попал в затруднительное положение! Мне он, конечно, не назвал ее имени, а комиссару полиции скажет. Марта, может быть, я поеду домой? Перенесем нашу встречу на завтра? Честное слово, сегодня я не в состоянии выдать ни одной разумной мысли по поводу вашего загородного приобретения.

Мне вдруг стало совершенно очевидно, что лишь после разговора с комиссаром Лавузье я смогу обрести душевный покой и жить дальше, выбросив Виктора из головы, что бы там ни говорила Марта о его чувствах.

- Подождите, Софи! - Марта вдруг вскочила, всплеснув руками. - Я все поняла! Я знаю замужнюю даму, у которой есть непутевый братец, и он именно худосочный и непутевый!

Кофе? Сок? Коньяк? А хотите чаю? У меня есть роскошный английский чай, настоящий, листочек к листочку! Меня научила заваривать прабабушка Виктора, я ее еще застала, она прожила девяносто шесть лет, причем в абсолютно здравом уме! Русские пьют так много чаю...

- Марта, кто эта дама?

- Жаннет Рюш. То есть мадам Маршан.

- Вы уверены? - Я похолодела. - Маршаны торгуют краденым?

- Не путайте старика Маршана с его женой.

Но если обо всем узнает полиция... - Марта криво усмехнулась и покосилась на мои уже подсохшие от сока наброски.

- Полагаете, я могу лишиться заказчика?

- Я полагаю, что именно ваш щепетильный Анри имел какие-то дела с Жаннет и умышленно или же неумышленно, - выразительно добавила она, заметив, как у меня перехватило дыхание, - навел ее братца на квартиру ваших родителей. И милый братец обчистил ее в ваше отсутствие, а Анри специально подстроил все с чемоданом, чтобы никого из вашей семьи не было на этот момент в Париже.

- Вы считаете, что и лавину с гор тоже вызвал именно Анри, чтобы задержать нас, в Альпах подольше?

- Софи, вы напрасно обиделись, мне вовсе не до шуток, когда дело касается репутации Маршана, нашего всеобщего друга и просто хорошего человека. - Она нервно заходила по кухне, сжимая сухие пальцы.

- Но как вы смеете подозревать Анри?!

- Право, не стоит обижаться, Софи. Вы ведь не ходили двадцать четыре часа в сутки с Анри за руку? Вы же не знаете, с кем он мог встречаться без вас? И не принимайте ничего на свой счет, я никогда никого ни в чем не осуждаю.

Ваш Анри мог просто ради красного словца сболтнуть в компании Жаннет и ее брата про квартиру вашего отца, про сломанную задвижку и ненадежную сигнализацию на окне в ванной комнате, про поездку в Альпы... Вы же не договаривались с Маршанами заранее встречать Новый год вместе? От кого-то же они узнали название отеля?

- Анри не болтун! - попыталась возразить я, хотя от предположения Марты о том, что Анри тайком встречался с Жаннет, мне стало не по себе.

А вдруг действительно встречался? Недаром же она так откровенно флиртовала с ним в Альпах, как будто имела какие-то права на него. Я ведь переспала сегодня с Виктором... Я прислушалась к себе, но никаких угрызений совести не обнаружила, напротив! Мне вдруг ужасно захотелось поцеловать фигурные губы этого чудака и взъерошить его мальчишеские, жесткие кудри! Причем ощущение было таким острым, словно хотелось мне этого с той самой минуты, как мы расстались.

Тем временем Марта извлекла из холодильника пакет вишневого сока.

- Апельсинового у меня больше нет, - виновато сообщила она, открыла пакет и налила сок в бокал. - Попробуйте вишневый, вдруг не хуже?

- Спасибо. - Я сделала глоток и с жадностью выпила все до капли. - Что же нам делать?

- Вот, - она протянула мне салфетку. - У вас усы от сока.

Я поблагодарила и вытерла губы.

- Полагаю, - задумчиво начала Марта, - я должна поехать к Маршанам и осторожно выяснить все, прежде чем подключать полицию. - Она выразительно посмотрела на мои наброски лестницы Маршана. Я проследила за ее взглядом и не согласиться с ней не смогла. - А вы, пожалуйста, дождитесь меня здесь. Можете посмотреть телевизор, почитать или, если не лень, осуществить авторский надзор за проектом. - Марта улыбнулась и обвела вокруг себя рукой. И, когда я вернусь, мы ведь будем уже хоть что-то знать наверняка, тогда и решим, как нам действовать дальше.

- Лучше я поеду домой, Марта. Как бы там ни было, - я решительно собрала со стола свои наброски, - но завершить проект - дело чести, да и Маршан уже выплатил мне приличный аванс.

К тому же мне нужно освободиться поскорее, чтобы приступать к работе над вашим загородным домом. Мне очень неудобно, ведь из-за моих проблем мы так и не посмотрели его сегодня.

- Ну что вы, Софи! Вы забыли, что я не могла уходить никуда, не дождавшись звонка издателя?

- Он звонил два часа назад...

- Софи, как говаривала прабабушка Виктора, честное слово, жалко, что вы не успели с ней познакомиться: "У Бога дней много". С моим домом успеется. Сейчас для нас главное - позаботиться о нашем друге Маршане. Пойдемте, я отвезу вас, а то вы можете простудиться без чулок, пока будете ловить такси.

- Марта... - На сиденьях ее "рено" были симпатичные льняные чехлы в крупных подсолнухах. - Может быть, с моей стороны и неуместно напоминать вам об этом, но мне бы очень не хотелось, чтобы о моем.., скажем так, эпизоде с Виктором узнал бы кто-либо еще.

- Не волнуйтесь, Софи. И постарайтесь не думать ни о чем плохом до моего звонка. Только о хорошем!

- Например?

- Например, о Викторе.

- Не шутите, Марта. Виктор как раз из раздела "плохое".

- И любовь с первого взгляда из того же раздела? Ваша мама не согласилась бы с вами.

- Марта, но я сначала увидела булавку, и только потом - Виктора.

Марта, на секунду оторвавшись от дороги, лукаво взглянула на меня. Я отвела глаза. Ведь правда - я сначала увидела интересного блондина и его спутницу. Если бы он не заинтересовал меня, я бы не стала смотреть в его сторону и не обнаружила бы отцовскую булавку на его галстуке. Но Виктору больше идет свободный стиль, зачем-то подумала я и вдруг очень отчетливо представила его в поношенных штанах и в ветхой рубахе, весело заглядывающего в ванную, когда я стояла под душем, а потом он забрался ко мне...

Все, все, стоп!

Глава 23, в которой Марта вовремя придумала братца

Как же я вовремя придумала несуществующего братца Жаннет, радовалась Марта. Впрочем, может, он и существует, и наверняка непутевый, хотя, если судить по Жаннет, скорее такой же пройдошливый, как эта наглая красотка.

И очень мудро догадалась повернуть все на заботу о "нашем общем друге" Маршане. Марта усмехнулась. Я-то думала, что поступаю правильно, развивая тему любви с первого взгляда! ан нет, этой дизайнерше дороже ее имущество и желание покарать похитителя! Тем не менее она все-таки не позвонила в полицию вчера, по горячим следам, значит, Виктор ей не безразличен. Только бы сейчас ей не взбрело в голову телефонировать комиссару! Нет, не должна, она же обещала дождаться моего звонка.

Конечно, если бы она сидела и ждала у меня дома, я была бы спокойнее, у нее под рукой не было бы его номера телефона. Впрочем, при желании и по справочной узнать недолго. Но что же там произошло на самом деле? То, что замешан этот ее Анри, лично у меня сомнения не вызывает. Темный типчик. Кейс с деньгами, швыряется ими как попало, тут же фотоаппарат, снимки квартиры, всего и всех подряд, некий клиент со странной фамилией Папаш, его сотрудники, крупный и мелкий...

Стоп, стоп, стоп! Мелкий залез в окошко, упаковал вещички и смылся с сервизом и булавками, а второй попался с мешками! Но навел-то их Анри, это точно! А потом эта вся чехарда с забытым чемоданом, чтобы увезти Софи из Парижа. И даже природа благоприятствовала ему: вся компания застряла в Альпах из-за лавины. Но тогда почему все это добро попало к Жаннет? А с чего, собственно говоря, я так уверена, что Виктор купил сервиз у нее? Я же просто так наболтала про ее братца, чтобы заставить Софи не звонить в полицию, поскольку опасность грозит "всеобщему другу".

Почему я так уверена, что замешан Маршан?

Только потому, что он тоже оказался в Альпах и свел знакомство с мэтром Ванве и с его супругой? Допустим, он заинтересовался сервизом, Анри каким-то образом передал ему, что чета Ванве встречает Новый год в Альпах, и тот махнул туда в надежде убедить юриста продать сервиз ему.

Конечно, Маршан даже проигрывал Ванве и Софи в карты! А Маршан не проигрывает никогда. Это все знают. Маршан хотел купить! Купить у самого владельца! Маршан, конечно, тот еще жук, но чтобы связываться с краденым, организовав такое сложное ограбление, а потом продавать все за бесценок наивному Виктору, который будет хвалиться покупочкой всем и каждому... Нет, это не стиль нашего мэтра от искусства!

В офисе галереи Марта не обнаружила Маршана. Значит, дома, сидит возле юбки своей неотразимой. Ах-да! Она ведь собирается сделать супруга молодым папашей! А ведь поговаривали, что Маршан равнодушен к женщинам, только вот тут не устоял. Глупости, Маршан всегда был ходоком - плюс его старомодная галантность! только не собирался жениться, как наш Виктор.

Эх, Виктор, Виктор! Ну и в историю же ты влип и нас втянул! Ладно, ничего, как говаривал американский дядюшка Карнеги: "Если тебе достался лимон, сделай из него лимонад". Дерзайте, Марта ван Бойгк!

Дверь Марте открыл сам седовласый мэтр, со старомодной галантностью поцеловал ее ручку так, как это умел делать только он, и, рас, сыпаясь в комплиментах, торжественно ввел ее в гостиную. На диване грузно расплылась отекшая и откровенно подурневшая мадам Маршан.

Она слабо, вовсе не по-голливудски, улыбнулась и, не меняя позы, протянула Марте руку.

Марта изящно подпорхнула и проворковала заботливо:

- Ах, не вставайте, моя дорогая! Вы такая хорошенькая, вам так идет материнство! Что говорят врачи? Мальчик? Девочка?

- Наследник! - гордо пробасил Маршан.

- Какое счастье! Вы уже придумали имя?

- Жореф, - страдальчески прошептала мадам Маршан.

- Гениально! Просто гениально! - возликовала Марта, усаживаясь на диван рядом. - Жореф-отец и Жореф-сын! Вот бы стать его крестной матерью!

- Крестной будет моя тетка! - испуганно и вполне живо воскликнула Жаннет, отодвигаясь от Марты.

- А крестным - удостоится чести ваш братец? Простите, запамятовала, как его зовут.

Глаза Жаннет забегали. Неужели, я попала в яблочко? - Марта замерла, продолжая лучиться доброжелательностью.

- У моей крошки, - Маршан трагически поцеловал руку жены, - нет никаких родственников, кроме любимой, воспитавшей ее тетушки. Он уселся в кресло напротив и тут же сменил тему:

- Кстати, как дела у вашего супруга? Я не видел его уже несколько дней.

- Ох, мсье Маршан, я и сама так мало его вижу! Весь в делах и в заботах. Особенно сейчас, с этим новым проектом, он просто с головой погрузился в творчество!

Маршан пробурчал что-то невразумительное.

Он умел это: улыбаться и одновременно давать знать, что аудиенция окончена. Что это я расслабилась? - одернула себя Марта, окинув взором интерьер гостиной. У нее еще с порога рябило в глазах от развешанных как попало на одной стене картин, акварелей, графики и эстампов. Хоть бы Софи пригласил для консультации, подумала Марта. Кто же вешает Матисса рядом с малыми голландцами, а пастели Дега - с Малевичем?

- Какие чудные Матиссы! - по-прежнему восторженно оценила она, давая понять Маршану, что уходить не собирается. - Любой из них вполне в состоянии украсить любой дом!

- Будьте снисходительнее к моим слабостям, мадам Рейно. - Маршан определенно почувствовал ее скепсис. Он перегнулся через шахматный столик как и полагается людям интеллектуальной элиты, супруги Маршан коротали время за шахматами, - и вновь поцеловал ручку Марты. - Это все мои приобретения последних дней, я всегда вешаю все вместе, чтобы подобно Гобсеку иметь возможность любоваться своими сокровищами всеми сразу, пока они не ушли от меня к новым владельцам.

- Как можно, мсье Маршан, сравнивать себя с Гобсеком? Разве он когда-нибудь смог бы пожертвовать Пикассо ради искусства? Только ваше благородное сердце, уважаемый мэтр, способно было подсказать вам столь грандиозный, я бы сказала гениальный, поступок! Эта жертва на алтарь искусства имеет поистине вселенский масштаб!

- Мадам Рейно, - растрогался Маршан. - Даже откровенная лесть в устах великой писательницы звучит, простите за тавтологию, откровением! Жаль, что я не имею возможности предложить вам вина - я дал обет не держать в доме спиртного, пока на свет не явится...

- Наш малыш, - подала голос Жаннет и попыталась изобразить свою былую журнальную улыбку.

- Достойный продолжатель вашего возвышенного служения искусству!

Боже мой, с облегчением подумала Марта, а я беспокоилась, что пересластила с комплиментами.

- Мы все служим искусству, каждый как может, - заскромничал Маршан и влажно заблестел глазами. - И, если моя малая лепта окажется кому-нибудь полезной, я смогу смело смотреть в глаза своему сыну. Сынок, скажу я ему, я сделал все, что мог, мне осталось немного, но твоя мать, эта святая женщина...

- Милый, - "святая женщина" нежно прикоснулась к руке супруга, - не мог бы ты дать мне воды? Мадам Рейно, не желаете ли тоже лимонада? Но он без сахара, мне все время хочется кисленького.

Особенно после таких медовых речей, подумала Марта, вот теперь старик уж точно перестарался, даже его "святую женщину" вовремя потянуло на кислое.

- Лимонада? С удовольствием, мадам Маршан, вы так заботливы. О, какие чудесные серебряные кубки!

- Семнадцатый век, мадам Рейно, - уточнил Маршан, протягивая жене и гостье лимонад в антиквариате. - Мы теперь питаемся дома только на серебре, это очень полезно для здоровья будущего ребенка.

- Случайно, не работа ли это Парижской гильдии серебряных дел мастеров?

Марта пригубила и едва заставила себя не поморщиться. Жуткая кислятина! Интересно, американский дядюшка Карнеги добавлял сахар в свой лимонад?

- Да у вас верный глаз, мадам Рейно! - Маршан восхищенно покачал головой. - Да, Парижская гильдия. Как вы догадались? Вы же не переворачивали кубок, эмблема на обратной стороне донышка.

- Дело в том, мэтр.., мне вообще-то не хотелось бы разглашать творческие планы моего мужа, но он как раз сейчас собирается снимать пилотную серию сериала... - Марта застенчиво запиналась, мучительно придумывая сюжет пилотной серии, он же должен быть таким, чтобы Маршам или его подружка поняли, что Марте известно про сервиз Марии-Антуанетты. - В общем, господа, я рассчитываю на нашу дружбу.

Я ведь могу доверять вам?

- Конечно, мадам Рейно, мы никому не скажем. Правда, киска?

Киска согласно мяукнула, как и положено киске.

До чего же Маршан любопытный, подумала Марта, даже про высокий штиль забыл.

- Речь пойдет о похищенных сокровищах и об их владельцах, заговорщицки выдала Марта и многозначительно замолчала. Пусть думают, что хотят; она же пока не решила, что врать дальше.

- То есть сокровища были похищены, потом вернулись к хозяевам и хозяева рассказывают о них?

- Потрясающе, мэтр! Вы настоящий провидец!

- Но это же так просто, мадам Рейно. - Довольный Маршан скромно пожал плечами.

Люди всегда радуются, когда думают, что угадали, тоже порадовалась Марта и выдала новую порцию:

- А в пилотной серии, она же должна быть ударной, мой муж хочет рассказать о чем-нибудь драгоценном и в тоже время большом. - Марта подождала, не подкинет ли Маршан новую идею, но и он, и его киска молчали. - Например, о серебряном сервизе, - продолжила Марта и почувствовала, как напряглась Жаннет.

Или это только ей показалось? - О так называемом сервизе Марии-Антуанетты.

Жаннет пошла пятнами. Марта внутренне возликовала и тут же одернула себя. Киска-то беременная, наверное, я поступаю слишком жестоко и неблагородно. А благородно торговать краденым, причем краденным у достаточно хорошо знакомых людей? Кто играл в Альпах в карты с мэтром Ванве?

- Неужели полиция его нашла?! - радостно спросил Маршан, и, похоже, он радовался искренне, во всяком случае, Жаннет повела себя совсем по-другому.

- Ты-то чему радуешься, Жореф? - равнодушно спросила она. - Надеешься, что теперь он продаст его тебе? Не думаю.

- А вот я уверен. Извините нас, мадам Рейно, но мы знакомы с Августеном, то есть с мэтром Ванве, владельцем сервиза. Мы вместе как-то раз встречали Новый год в Альпах, и надо же случиться такому, именно тогда Ванве обокрали. Августен сам говорил мне, - обратившись к Жаннет, напомнил ей Маршан, - когда мы вернулись из Альп, - что лучше бы давным-давно продал его кому-нибудь, может быть, сервиз бы и не пропал бесследно. Как-никак это же не только его личная вещь, это же наше национальное культурное наследие! Мадам Рейно, вы же наверняка видели этот сервиз, ведь шедевр, поистине шедевр!

Марта растерялась.

- К сожалению, нет, господа, я его не видела, - честно призналась она и тут же пожалела Об этом, потому что в глазках на отечном лице Жаннет сверкнуло недоверие. - Я ведь в последнее время совсем редко вижу Жюля, конечно, он делится со мной своими планами, но... - Она смущенно развела руками. - Я и про Парижскую гильдию угадала случайно, так, к слову пришлось, потому что Жюль все время говорит только об этом...

- Подождите, мадам Рейно, не расстраивайтесь. - Маршан поднялся со своего кресла и панибратски похлопал Марту по плечу. - Я вам его сейчас покажу, фото есть в альбоме про шестисотлетие Парижской гильдии серебряных дел.

Надеюсь, милым дамам будет о чем поболтать в мое отсутствие?

- Конечно, дорогой! Я расспрошу у мадам Рейно, как и когда нашли сервиз, а потом все расскажу тебе, чтобы не задерживать нашу гостью. У писателей так мало времени на светскую болтовню. Еще лимонаду, мадам Рейно?

- Благодарю вас, мадам Маршан. - Марта улыбнулась и проводила взглядом будущего молодого папашу, скрывшегося в недрах квартиры. - Достаточно.

- Так все-таки сервиз найден или нет, мадам Рейно?

- Найден. - Марта безмятежно отпила из своего кубка, лимонад сейчас не показался ей безумно кислым.

- Его уже вернули мэтру Ванве? В газетах ничего не было об этом.

- В газетах вы вскоре прочтете о свадьбе дочери мсье Ванве, сервиз будет свадебным подарком. Впрочем, вас же наверняка пригласят, вы ведь знакомы.

- Да, да... - Жаннет, задумалась. - Жених Софи, как же его зовут? Ах да! Анри. Очень милый, вполне светский молодой человек.

- Вероятно, мадам Маршан, вы давно не виделись с Софи. У нее совсем другой жених.

- Кто же?

- Сотрудник моего мужа. Небезызвестный вам Виктор Пленьи. Кинокадры свадебной церемонии также войдут в пилотную серию будущего сериала о похищенных и возвращенных хозяевам сокровищах. Ну, естественно и кадры передачи сервиза законному владельцу в присутствии представителей властей, полиции....Дорогая мадам Mapшан, что с вами? Воды? - Какая же я жестокая, мерзкая тварь, ругала себя Марта, зачем я издеваюсь над ней так изощренно? Она ведь может выкинуть до срока, и я буду винить себя всю оставшуюся жизнь. Ведь ее малыш не виноват ни в чем! - Открыть окно? Помочь прилечь? Вызвать врача? Жаннет, успокойтесь, полиции пока ничего не известно, я затем и приехала...

- Говорите, что вам нужно, и убирайтесь!

- Ровным счетом ничего, я просто хотела предупредить вас!

- Я вам не верю! Вы все ненавидите меня!

Что я вам такого сделала?! Почему вы все так ненавидите меня?!

Марта хотела было сказать, что Жаннет натворила немало и причин для ненависти наберется не на один том, но внутри Жаннет страдал невинный, еще не рожденный ребенок. Крошечные ручки, ножки, сердечко... Он не должен расплачиваться за грехи своей стервы-мамаши!

- Умоляю, Жаннет, успокойтесь! Ради вашего будущего ребенка! Выпейте лимонаду, возьмите себя в руки. Сейчас вернется ваш муж, я попрощаюсь и уйду. Но как поведет себя невеста Виктора, я не знаю.

- Уговорите, умолите ее! Я не виновата! Меня шантажировали! Я вам все скажу!

- Жаннет, я прошу вас успокоиться! Я не следователь, мне все равно, кто вас шантажировал. Успокойтесь, прекратите рыдать, подумайте о малыше.

- Меня шантажировал Анри! И в Альпах, и месяц назад! У него куча моих фотографий...

- Замолчите! Ваш муж услышит!

- Не услышит. Библиотека на другом этаже. - Жаннет со стоном вздохнула, кашлянула пару раз, а потом без малейшего стеснения шумно высморкалась прямо в подол домашнего платья. - Вы любите Матисса? - уже совершенно спокойно спросила она.

- В смысле? - не поняла Марта; Жаннет ошеломила ее своим переходом из одного состояния в другое.

- Возьмете любого, - она показала рукой на двух небольших, размером с книгу, но очень выразительных Матиссов, - и сделаете так, чтобы никакого скандала с полицией не было.

- Вы уверены, что я смогу?

- Сможете, потому что я сделаю так, что деньги за Пикассо получит проект вашего напыщенного толстяка Жюля. Вы же за этим пришли, на Матисса-то вы явно не рассчитывали?

- А теперь рассчитываю, - оскорбилась Марта и к Матиссу в придачу получила маленькую постельку Дега в лимонных тонах.

Глава 24, в которой Марта довезла меня до самого дома

Заботливая Марта довезла меня до самого дома, но я не стала подниматься сразу в свою квартиру, а, дождавшись в подъезде, когда за углом скроется ее машина, молнией метнулась через дорогу в кафе.

Я испытывала такой голод, как будто не ела несколько лет; от запеканки Марты, потрясающей, безусловно, в моем организме не осталось даже воспоминаний, а соки, коньяк и персики только разожгли аппетит. И на какое-то время мне не составило труда не думать ни о чем, кроме процесса поглощения пищи.

Моя мама считает, что у меня здоровая крестьянская психика, поскольку в моменты отчаяния я зверски хочу есть, а вовсе не испытываю к еде отвращения, как было бы положено утонченной творческой натуре. Я постеснялась признаться в этом мадам Рейно.

Дома я содрогнулась от беспорядка в собственной квартире. Конечно, можно бы обойтись малым: убрать постель и сложить диван к приходу Марты, все равно во вторник придет мадам Сифиз и наведет чистоту, но сегодня всего лишь пятница, а я вряд ли сумею пережить выходные в таком безобразии. Тем более что и моим мыслям - даже после основательного подкрепления сил половиной блюд из меню кафе напротив - до гармонии все равно далеко. Хорошо хоть частично побеждена распроклятущая лестница, но и без нее проблем достаточно: сервиз, комиссар Лавузье, Маршан, Анри, Виктор... Марта велела думать о Викторе... Нет уж, сейчас я буду думать только о внешней гармонии, тогда и внутренняя придет сама собой! Я смогу спокойно сесть за компьютер и заняться делом.

Я решительно покидала постельное белье и кухонную скатерть в стиральную машину, восстановила гармоничный вид дивана, включила пылесос, и мне сразу стало легче от предвкушения будущей чистоты и порядка вокруг. Мой бывший, Норбер, всегда подтрунивал над моей любовью к внешнему порядку. Он считал это явным признаком отсутствия таланта. По его мнению, гений на то и гений, чтобы быть выше буржуазных предрассудков, уборки квартиры в том числе. А я не могу сосредоточиться ни на чем, если вокруг бардак. Для сосредоточенности мне нужна внутренняя гармония, а она не наступит, если не будет внешней. Нет, естественно, когда внутренняя гармония у меня есть, до внешней мне действительно нет никакого дела, но когда ее нет!..

Особенно благотворно на меня действует процесс мытья плиты. Собственно говоря, она и так чистая - я же практически ничего не готовлю, а кофе варю в кофеварке, - но почему-то именно ее белая эмалированная поверхность и серебристые грибки конфорок умиротворяют меня больше всего.

Но сейчас эта белизна вызвала из моей памяти белоснежные Альпы и, соответственно, Анри... И Жаннет! Неужели Марта действительно права и между ними уже что-то было? Недаром ведь Жаннет так самоуверенно добивалась его, как будто имела на то какое-то законное право! Даже Маршан заметил и в полушутку предложил мне составить клуб разбитых сердец.

А ведь обычно супруги ничего не замечают!

Допустим, они еще не состояли тогда в официальном браке, как и мы с Анри. Значит, я напрасно не придала этому значения? Значит, они уже были в сговоре и, пока мы там катались на лыжах и играли в карты, ее щуплый братец с приятелем грабили отцовскую квартиру? Боже мой! Но ведь и Маршану в таком случае тоже очень опасно держать при себе в качестве жены эту воровку.

А вдруг... У меня опять похолодела спина.

Вдруг они действовали с его ведома? Как это так, что ни с того ни с сего Маршан оказался в том же отеле?.. Но Анри! Как он мог?! А как я могу подозревать его? Пытаюсь оправдать собственное распутство?

Я с ожесточением терла ни в чем не повинную плиту. "Думайте только о хорошем, - сказала Марта, - например, о Викторе". Не хочу я думать о Викторе! Не хочу! И, как нарочно, я совсем отчетливо опять увидела его фигурные призывные губы, круглые карие глаза под девичьими ресницами, растрепанные светлые кудри: "Мы свободные люди, я люблю тебя, ты любишь меня"...

И тут зазвонил телефон. От волнения я неловко схватила трубку мокрыми руками и услышала лишь протяжные гудки. Кто бы это мог быть?

Анри? Марта? Или Виктор?.. Я повесила трубку и подолом вытерла мокрые руки. Подол оказался бархатистым и плохо впитывал воду. Надо же, на мне все еще многострадальное вечернее платье!

Телефон зазвонил снова. Я приказала своим рукам вести себя достойно и сняла трубку.

- Это я! - жизнерадостно сообщила Марта. - Я уже дома, готовлю ужин и звоню вам. Наверное, нажала на кнопку ухом. Извините. Нас разъединили.

- Вы были у Маршана?

- Да, непременно. Не волнуйтесь, я накормлю всех ужином и через час-полтора приеду. Хорошо?

- Так это Маршан?! Или его жена?

- Второе. Вы угадали, я как раз готовлю второе. И Анри, - тихо добавила она.

- Анри? Марта, вы сказали: "Анри"?

- Конечно, Софи, обязательно с гарниром, с гарниром, конечно.

- Марта, вы сейчас не можете говорить? Вы не одна?

- Прихватить что-нибудь по дороге? Сок?

Бутылку вина?

Глава 25, в которой Виктора угораздило

- Как же тебя угораздило? - горестно спросил Жюль.

Он, Марта и Виктор уставились в экран монитора. Там царила статья из "Фигаро" полуторагодичной давности со снимком сервиза из юбилейного издания про гильдию, фото мадам Ванве в украденных серьгах, в уцелевшем колье и с кольцом, пропавшим в Альпах, о котором Софи никому не заикалась; фотографию булавки заменял рисунок в натуральную величину, "выполненный С. Норбер", как гласила подпись.

- Ну влюбился я! - Виктор двумя руками откинул волосы со лба. - Она же потрясающая!

Красивая, страстная, - он смущенно покосился на Марту, - умная, талантливая и совсем как я! Я же тебе говорил, Жюль: она точно так же, как я, сразу после оргазма выскакивает из постели и начинает творить как бешеная!

Жюль запыхтел.

- Буквально выскакивает? - уточнила Марта. - Сразу после оргазма?

- Какие еще, к лешему, оргазмы! - взорвался Жюль. - Я тебя французским языком спрашиваю: как тебя угораздило купить это барахло у Маршановой ехидны?

Марта забеспокоилась, что Виктор взовьется на "ехидну", но он лишь виновато развел руками.

- Жалко ведь. Знаемся столько лет. А тут этот субъект опять шантажирует. А она на сносях, и ребенок, пока непонятно чей.

От обилия информации Жюль затряс головой, но Марта выделила главное:

- Какой субъект?

- Да! - Виктор пренебрежительно махнул рукой. - Один вымогатель-фотограф. Нащелкал ее в Альпах с неким лыжным инструктором, а теперь грозится предъявить снимки Маршану.

- Выходит, ребенок от этого инструктора? - уточнил Жюль.

- Ты в своем уме, патрон? Она была в Альпах полтора года назад, а беременная сейчас!

- От тебя, что ли? - изумилась Марта.

- Марта, мы с Жаннет просто знаемся, а не спим!

- Как это, интересно, вы "знаетесь"? Что это за слово такое "знаемся"?

- Ну росли мы в одном доме. Ее тетка в соседней квартире жила, она Жанну воспитывала.

Ее мать умерла родами, эта дурища до сих пор простить ей не может, дескать, бросила меня, маленькую.

- Кто бросила? - не понял Жюль.

- Мать. Мать умерла, а Жанна считает, что бросила.

- Это что, они тоже русские?

- Нет, французы. Если там кто еще подбавил крови, так только цыгане. Тетушка Мирей в свое время всему Парижу гадала. Ясновидящая мадам Аурелия! Неужели не слыхали?

- А тебе она гадала? - заинтересовалась Марта.

- А то! - Виктор повеселел. - Марьяжная карта червонному королю ложится по поздней дороге, то бишь в зрелых годах, по причине пламенной любви и неотвратимой угрозы через туз пик. Каково? - Он подмигнул. - Полная чушь!

- Туз пик - это кто? - спросила Марта, не обращая внимания на запыхтевшего вновь Жюля.

- Не кто, а что. Казенный дом. Ты чего так на меня смотришь? Я, между прочим, очень даже прилично владею этим самым гадательным сленгом, хочешь, могу тебе карты раскинуть, хоть обычные, хоть таро. Мы же все ассистировали мадам Аурелии - и Элен, и Жанна, и я. Даже тянули жребий, чтобы не ссориться. Но наибольшей популярностью в качестве медиума пользовался я.

Представьте себе белобрысого парнишку с темными глазищами, который погружается в транс, а потом страшным голосом вещает малопонятные даже взрослым слова! Вот уж цирк был! Помню...

- Заканчивай, Виктор, со своими мемуарами! - обрезал его Жюль. - Тут такая сложная ситуация...

- Вот именно, дорогой. Виктор очень уместно вспомнил детство, сразу стали видны психологические мотивы поступка Жаннет. Артистическая натура, трудное детство, отсутствие материнской любви...

- Да ладно! Такая же аферистка, как и тетушка! - Жюль брезгливо поморщился. - А нам тут головы ломай из-за этой стервы!

- Знаешь, патрон, - мягко произнес Виктор, - Жанна действительно авантюристка, но только всегда вредит сама себе. Она же Скорпион по гороскопу. - Виктор взглянул на Марту в поисках поддержки. Марта улыбнулась. - Помню, я уже в школу ходил, а они с Элен в песочнице друг другу на башке куличики лепили. Все волосенки в песке, в ушах, в носу тоже песок. Ревут, сопли...

- Что, сопли?! - взревел уже Жюль.

- А то, что для меня Жанна - все равно что Элен. Как были сопливыми шмакодявками, так и остались!

- Это ты к чему, дружок?

- К тому, патрон, чтобы тебе не думалось, что я спал с ней!

- От кого же тогда Маршанов наследничек?

- Или от него самого, или от этого фотографа, чтоб ему пусто было. Говорил же я Жанне: не вяжись с ним, не вяжись, добра не будет!

Столько лет прошло, у тебя наконец-то муж, и не самый плохой, а на зависть всему Парижу, зачем тебе опять этот проходимец?

- Подожди, не тарахти, Вики. Хочешь сказать, что эту.., что Жаннет шантажирует ее же собственный любовник?

- Ну конечно, патрон, что тут неясного?

Жанна познакомилась с ним лет в семнадцать, он снимал ее для портфолио, она мечтала о карьере модели. Понятно же, с ее внешностью?

Марта и Жюль нетерпеливо закивали.

- И влюбилась.

- Ну и? - поторопил Жюль.

Он, как и Марта, не выносил, когда кто-либо, кроме него самого, позволял себе долгие и подробные разглагольствования.

- Первый он у нее. Понятно? И пропал бесследно, вместе со своей мастерской. Мы тогда все чуть с ума не сошли, следили за Жанной, чтобы она на себя руки не наложила. - Посерьезневший Виктор обвел взглядом Марту и Жюля и заговорил уже более весело:

- А потом проходит столько лет, и вдруг Жанна встречает его в ресторане с якобы невестой, у которой какие-то дела с Маршаном. Понятно, деловые отношения этой бабешки с Маршаном ее интересовали мало, у нее сердце чуть не выскочило из груди, когда она его увидала. Ну и стали они встречаться втихую, а ему все время деньги нужны. Она, понятно, дает, только бы видеться. Даже подбила своего старика ехать в Альпы, чтобы лишний раз побыть рядышком со своим амантом. Тот, естественно, является со своей малахольной невестой, они тут же переспали с ним по-быстрому, он опять попросил денег, но у Жанны с собой не оказалось...

Вот мерзавец, подумала Марта, у него же был целый кейс с деньгами, а все мало, но нашла нужным воздержаться от комментариев.

- ..а он больше не захотел идти на контакт, якобы боялся, что заметят родители невесты, они же там всем семейством отдыхали. Жанна по злобе и отдалась горнолыжному инструктору.

А этот гад выследил, нащелкал целую пленочку и поделился дальнейшими планами с Жаннет.

Дескать, вернется он в Париж, проявит, отпечатает и представит все это хозяйство Маршану.

Жаннет тут же предложила ему колье с бриллиантами, он взял и как честный человек тут же при ней засветил пленку. Но, естественно, не ту, потому что уже полтора года торгует фотографиями, и Жанна в ужасе: где брать денег?

Маршан ведь не дурак, чтобы не заметить, с какой регулярностью его жена теряет свои украшения. Вот она и попросила меня продать в хорошие руки теткин сервиз, я и купил, а заодно и остальную ювелирку. Я же не знал, что оно все такое. - Виктор кивнул головой в сторону экрана. - И как только он мог оказаться у нее?

Ума не приложу.

- А ты у ее тетки этот сервиз раньше видел? Жюль иронично склонил голову набок. - Ты же ей ассистировал?

- Раньше нет. Но я лет десять не встречался с Мирей. Она внезапно вышла замуж за одного из своих клиентов и переехала. Может, он достался ей от мужа, когда они развелись, может, еще от кого. Если надо, патрон, я спрошу у Жанны.

- Вики, ты совсем идиот или как? - вздохнул патрон.

- Слушай, Жюль, мне давно пора обидеться.

Оскорбляешь Жанну, меня...

- А ты свою потрясающую Софи! - фыркнула Марта. - Ты что, до сих пор не дотумкал, что малахольная невеста фотографа - это она и есть?

Виктор растерянно заморгал. Повезло же ему с ресницами, не могла не отметить про себя Марта, прямо зонты какие-то.

- Здесь же черным по белому! - Жюль, аккуратно, чтобы не задеть жидкокристаллический дорогой экран, потряс возле него пальцем. - Этот сервиз принадлежал мэтру Ванве, владельцу "Гранд Жюст", и был похищен в то время, когда он с женой и дочерью встречал Новый год в Альпах в компании с нашим любимцем Маршаном и с его потенциальной невестой!

- Но ведь у Софи другая фамилия...

- Да, Норбер, по первому мужу, - сказала Марта.

- Вон, протри глаза. - Жюль все-таки неосторожно ткнул в экран пальцем и досадливо отдернул руку. - Подпись под рисунком: "С. Норбер".

- Ну, мало ли...

- Зато тебе мало не будет, если узнает мэтр Ванве, - хмыкнула Марта. Один звонок Софи комиссару Лавузье, который вел следствие, и...

- Отдай ты ей сервиз, и все дела. - Жюль устало вздохнул. - Дескать, купил случайно, у случайного человека на блошином рынке. Кто его найдет?

- Я уже сказал, Что купил у замужней дамы.

- Которая получила его в наследство от тети, а теперь у нее проблемы с братом? - добавила Марта.

- Откуда ты знаешь?

Жюль нетерпеливо крякнул и постучал пальцем у виска.

- Ты же сам привез ко мне Софи, - сказала Марта. - Естественно, она поделилась со мной соображениями по поводу сервиза. Она - дочь юриста, и единственное, что удерживает ее от звонка в полицию, так это то, что может пострадать репутация ни в чем не повинного, кроме как в своей юношеской пылкости, старика Маршана.

- А... А... А этот фотограф - жених Софи? К-к-который шантажирует Жанну?

- Именно, к-к-который, - передразнила Виктора Марта. - Только о шантаже Софи, естественно, не подозревает. Можешь открыть ей глаза. Ее женишок уволок сервиз ее папеньки, из любви к искусству прихватив всякую мелочевку, и до поры до времени припрятал у своей зазнобы Жаннет, которая впарила ее недалекому другу своего детства.

Марта уже не сомневалась, что сервиз похитил именно Анри в тот момент, когда мадам Ванве и ее дочь паковали чемоданы, а он приглядывал за ними в гостиной возле горки, набитой серебром. Тонкий расчет! Дважды перепроверить сигнализацию, а в итоге отключить ее! Если бы его сообщники не оплошали, все бы подумали, что сервиз был украден со всем остальным. Вот зачем понадобился забытый чемодан мамаши - Анри спрятал сервиз в него и преспокойно вынес из квартиры. Однако все эти соображения Марта оставила при себе. И так слишком прозрачно.

- Все равно не поверит, - сказал Жюль. - Лучше просто отдай ей сервиз.

- И все! - подбодрила Марта Виктора, грустневшего с каждой секундой.

- Он мне нравится самому, - сказал Виктор. - И потом, я же Жюлю столько за него должен...

- Только, пожалуйста, не впутывай в это дело еще и меня! - Жюль загородил себя ладонями. - Я тут совсем ни при чем!

- Не отдам!

- Хочешь, чтобы его у тебя конфисковали?

Комиссар Лавузье, пресса, полиция с собаками! Очень эффектно!

Виктор внезапно вскочил со стула и обеими руками вцепился в свои волосы.

- Боже мой! Я тут сижу, а у меня щенок дома!

Один! Голодный! Господа, я мигом, одна нога там, другая здесь! Накормлю его и вернусь, и мы опять подумаем, что же нам делать дальше.

- Не нам, а тебе, Виктор! - жестоко сказала Марта. - Тебе, сердобольный ты наш!

Как бы ты не сорвал мне договор с Жаннет, подумала она, все-таки с такими, как ты, нужно разговаривать пожестче.

- Стоп! - Жюль хлопнул в ладоши, как на съемочной площадке. Работаем, господа! У меня идея!

Марта и Виктор замерли.

- Есть единственный шанс отдать сервиз и одновременно не расстаться с ним.

- Какой?! - В один голос воскликнули Виктор и Марта.

- Виктор женится на Софи.

От невероятной гениальности мужа Марта икнула, а Виктор опять нервно заморгал.

- Мы же с тобой как раз планировали цикл про свадебные обряды разных конфессий, - невозмутимо продолжил Жюль. - Так что не придется снимать кого попало в русской церкви.

- Но я.., я...Я не...Нет.;. Я не могу... Не хочу! Я...

- Хорошо, не хочешь в русской, пожалуйста в Сакре-Кер, еще лучше. Какие-нибудь дети понесут шлейф невесты по лестнице. Ты чего, Вики? Хочешь жениться у протестантов? Нет?

Мне-то что, хоть в мечети, хоть в синагоге! Пожалуйста, ты только скажи, позовем для вас самого далай-ламу! А хочешь индейского шамана? Вики, мы же с тобой познакомились с таким шикарным в Шелгваукане! Вспомни! Бубен - во! Перья, колотушки! А как его подручные воют!

- Прекрати, Жюль! Не видишь, у человека сейчас случится удар! Это же не шоу, это серьезное мероприятие! Присядь, присядь, Виктор, я принесу тебе чего-нибудь от сердца.

- Господа, но я совсем не хочу жениться... - слабо произнес несчастный, поддерживаемый Мартой.

- Ты же любишь Софи, Виктор! - Жюль похлопал его по плечу. - Сам говорил, у вас оргазмы!

- Дело не в Софи, Жюль, я ничего не имею против нее, - сумбурно оправдывался Виктор. - Я вообще не хочу жениться.

- А, угроза из казенного дома? - напомнила Марта и, сбившись со счета, щедро плеснула в рюмку сердечных капель. - А? Как там насчет марьяжной карты в сознательном возрасте при пылкой любви?

- В зрелом, Марта. - Виктор умоляюще посмотрел на Жюля. - Но мне всего тридцать четыре, - Почти тридцать пять, Вики, ты вполне взрослый мальчик. Марта по-матерински пригладила волосы Виктора., - Ты же на год старше нашего Жюля.

- Софи тоже лет тридцать, - встрял Жюль.

- Я думал, не больше двадцати пяти...

- Двадцать девять тебя устроит? - Марта недовольно зыркнула на мужа, давая понять, насколько неуместной была его ремарка.

- И потом, она уже была замужем... И этот Анри...

- А ты мечтал о девственнице, Вики?

- Ни о чем я не мечтал! Я дорожу своей свободой!

Дурак, знал бы ты, какое пытаешься мне сорвать дело, зло подумала Марта и собралась еще раз напомнить о предсказании и о чувствах, но тут зазвонил телефон. Марта улыбнулась и направилась к аппарату.

- Наверняка твоя потрясающая Софи. Можем прямо сейчас все вместе поехать к ней свататься. Слушаю вас, - сказала она в трубку и вдруг изменилась в лице. - Да, да, конечно, комиссар Лавузье, вы можете поговорить с мсье Пленьи.

- Неужели эта малахольная все-таки сообщила в полицию?.. - простонал Жюль, но Марта успела вовремя закрыть мембрану рукой и молча протянула трубку Виктору, по лбу и щекам которого блуждали багровые пятна.

- Не говори ни "да", ни "нет", - хрипло зашептала Марта, не в силах избавиться от чего-то, неожиданно застрявшего в горле. - Ты только свидетель! Ты имеешь право на адвоката!

- Помощник продюсера Виктор Пленьи, - официально отрекомендовался Виктор.

Совсем сдурел, подумала Марта, любому же будет понятно, что боится.

- Очень приятно, комиссар Лавузье. Да. Да.

Нет. Нет.

Я же просила его не говорить ни "да", ни "нет"!

- Вот как! Только сегодня? Дочка? Она живет отдельно?

Какой ужас! Она сообщила отцу!

- Да, конечно, я прямо сегодня готов вернуть его вам. Да, он чудесный! Ну что вы, просто Виктор! Нет, какое вознаграждение, что вы!

Он же ваш, вернее вашей дочери! Хорошо, я могу быть дома через четверть часа. Конечно, я дождусь вас. Естественно! - К изумлению Марты, Виктор давно улыбался и непринужденно болтал с комиссаром. - Представляю себе ее радость! Мне тоже когда-то было одиннадцать лет.

Да нет, к сожалению, только рыбки. Да, огромный! Я с удовольствием покажу его вам и вашей Люлю. До встречи, комиссар!

Виктор вытер взмокший лоб и хитро подмигнул супругам Рейно, которые не могли произнести ни слова, а только сверлили его ошалелыми взглядами.

- Нормальный мужик, этот ваш Лавузье! Мы с ним договоримся.

- О чем? - Жюль жестом трагического актера воздел руки. - О чем можно договориться с фараоном?!

- Обо всем.

Жюль скептически хмыкнул.

- Подожди, Жюль, - сказала Марта. - Пусть Виктор расскажет нам все по порядку. Например, почему комиссар заинтересовался рыбками и хочет показать их своей одиннадцатилетней дочке по имени Люлю, которая живет отдельно? Я все правильно поняла, Вики?

- Да, правильно, его дочка живет с матерью, а Фил с ними в разводе.

- Фил?

- Филипп Лавузье, окружной комиссар. Он подарил дочке щенка ньюфаундленда, а он пропал. Нет, чего вы хихикаете? Понятно же, что не комиссар, а щенок. А мы с Элен подобрали именно малыша ньюфа и дали объявление. Оказывается, оно опубликовано только сегодня. И комиссар целый день звонил мне домой, а потом догадался выяснить по своим каналам, кем я работаю, и позвонил нам в контору. Там ему дали телефон сюда, вот и все. Он приедет ко мне домой с дочкой и заберет Шено. Вернее Рендольфа. Так его зовут, Рендольф. Ну, чего вы? Я покажу им своих рыбок и договорюсь обо всем.

- О чем же, Вики? - Жюль скривился. - Дала бы мне, что ли, сигарету, Марта.

- Да погоди ты, дай человеку сказать!

- О сервизе. - Виктор развел руками, мол, что тут неясного? - О том, что Маршан ни при чем, а его жену шантажировал этот самый фотограф. Его близко знает Софи и поможет полиции разыскать его.

- Ты уверен, что поможет? Дашь ты мне сигарету, Марта, или мне идти за ней самому?

- На, и пеняй на себя! - Марты вытащила из кармана сигареты, поделилась с мужем и щелкнула зажигалкой. - Ты мне другое скажи, Виктор. Вдруг это вовсе не его ньюф? Что тогда?

Тоже все выложишь, когда он увидит на тебе булавку? - Она пальцем ткнула в указанный предмет на его галстуке.

Виктор вдруг посмотрел на Марту свысока.

- Как не его? Его! - И обратился к ее мужу:

- Это несерьезно, Жюль. Ты же утром клялся мне улыбкой жены, что не будешь курить никогда в жизни! Забыл? Ну вспомни, вспомни, патрон, когда я тебе отдал готовый сценарий пилотной серии? Вся наша команда теперь не курит. Даже Сиси!

Представляю себе ее восторг по этому поводу, между прочим подумала Марта.

- Ты все-таки кретин, Вики! - рыкнул Жюль, с шумом отодвинулся от стола вместе со стулом, вскочил и забегал по кабинету. - Ты соображаешь, что несешь?! Хочешь довести дело до суда? Кивай, кивай, недотепа! Да раскинь ты своими рыбьими мозгами, в конце-то концов! Это тебе не творческие оргии и оргазмы!

Если дело дойдет до суда, свою женушку Маршан выпутает, ежу понятно! И ты, ты мой дорогой Вики, будешь выглядеть клеветником! Ну и отрава же твой бабий ментол! - Жюль так истово ткнул сигарету в цветочный горшок, что сломал ее и перепачкал руку.

- Жюль, пожалуйста, успокойся! - взмолилась Марта. - Тебе нельзя нервничать! У тебя сердце!

- Ты погубишь не только свою карьеру, Пленьи, - Жюль брезгливо отряхивал с пальцев землю, - но и бросишь тень на всю нашу съемочную группу! Я уж не говорю про нас с Мартой.

Мы всю жизнь одалживаем тебе деньги и, прошу заметить, без намека на проценты, Пленьи, а ты тратишь их на расчеты с сомнительными личностями. И не говори мне ничего больше про несчастную беременную стерву! Да! Что слышал!

Стерва она, и ничего больше! Ты возвращаешь сервиз и женишься на дочке мэтра Ванве! Все!

И точка! А сейчас мы все вместе собираемся и отвозим твоего щенка в полицию, а сервиз - дочке Ванве. Одевайся, Марта. И с комиссаром, Пленьи, будешь разговаривать только в моем присутствии. И с дочкой Ванве - тоже.

Когда они усаживались в машину, Виктор походил на смертника вечером накануне исполнения приговора. Глупый, подумала Марта, не понимает своего счастья, они же с Софи - такая чудная пара. Скорее - чудная, она мысленно усмехнулась, это же надо, осеняет обоих во время интима... Надо будет научить Виктора, как сделать предложение поромантичнее. И пусть идет к ней без нас; Жюль к тому времени утихомирится и, я уверена, наверняка отпустит Виктора одного. А потом можно будет посоветовать Жюлю снять сюжет про удивительное предсказание мадам... Как же ее?

- Виктор, как зовут тетку Жаннет? - спросила Марта, нарушив тягостное молчание мужчин.

- Мирен, как певицу.

- Нет, когда она предсказательница.

- Мадам Аурелия, потомственная колдунья в двадцать первом поколении, член сорбоннского ордена белой магии.

- Разве есть такой? - снизошел до любопытства мсье Рейно.

- Вряд ли, патрон.

- Жаль, неплохой бы сюжетец получился: предсказание, похищение сервиза, свадьба. А, Пленьи?

- Неплохой, - послушно вздохнул Виктор и почтительно добавил:

- Патрон.

- То-то же, Пленьи. И не переживай сильно, не получится - разведешься. Правда, Марта?

- Не правда. Они любят друг друга, - не особенно задумываясь, сказала Марта.

Сказала просто так, чтобы добавить разговору лирическую нотку, и вдруг почувствовала, как Виктор благодарно смотрит на нее с заднего сиденья. Марта обернулась.

Она была права. Но Виктор смутился и отвел глаза.

Глава 26, в которой я отвечаю на вопрос, заданный Мартой в главе 24

- Ничего не нужно, Марта! Приезжайте скорее! Вы уверены насчет Анри?

Она опять порекомендовала мне думать только о хорошем, попрощалась; в трубке пошли короткие гудки, заунывные и монотонные, как плач игрушечного младенца. Кажется, они звучат какой-то нотой, можно настраивать музыкальные инструменты, объяснил мне однажды Анри. Но я не знаю нот, не умею играть на инструментах, зачем я все еще прислушиваюсь к гудкам? Неужели Анри? Трубка противно тоненько подвывала:

"Да-а. Да-а. Да-а. Да-а..." Этого не может быть! Я отшвырнула ее и прошлась по ковру.

Лучше бы Марта совсем не звонила, если не хотела говорить при своем муже! Я только-только начала обретать внутреннюю гармонию - и на тебе! "Готовлю второе"! "Конечно, с гарниром"! Приехала бы сразу и объяснила все по-человечески! Я же теперь голову сломаю над ее загадками! "Думайте только о хорошем"! Что у меня есть хорошего, чтобы о нем думать?! Единственное, что у меня было хорошего, так это Анри, но теперь, оказывается, и Анри плохой!

Я вытащила из сумочки сигареты и зажигалку. Правильно, нечего тратить силы на всякие глупые самозапреты, когда можно покурить и не думать об этом больше. В этом Марта безусловно права, но вот в отношении Анри!.. Нет, все, успокойся, Софи Норбер, возьми себя в руки и займись делом. Конечно, у меня есть хорошее! Да!

Это лестница, вернее побежденная лестница!

Монстр возник на экране, но я уже смотрела на лестницу Маршана как на своего друга.., нет, все-таки как на прирученного дикого зверя. Она больше не пугала меня, а, напротив, послушно раскладывалась на элементы и вполне по-свойски превращалась в нечто иное, уютное и мое!

Да, да, мое! И это было то хорошее и верное, на что я могла положиться, что никогда не подведет, не предаст меня, как...

Смелее, Софи! Как Анри. Ты же просто не хочешь поверить очевидному. Кто еще другой мог навести грабителей на родительскую квартиру?

Кто еще знал про ненадежное окно в ванной комнате?..

Так, а вот такие длинные окна мы устроим Маршану в торцевых стенах его особняка. Я выбрала подходящие окна из каталога, ликвидировала камины, оставшиеся колонны и приступила к перекрытиям третьего этажа. Ты молодчина, Софи Норбер! Можно сделать лучше, можно - хуже, но так, как сделаешь ты, не сделает никто и никогда!..

В дверь позвонили. Я вздрогнула. Марта! Ну наконец-то! Звонок тут же нетерпеливо задребезжал снова. Нет, это не Марта, она не станет трезвонить так. Это Анри! Вот уж я сейчас ему устрою!!! Я ему покажу, как грабить свою невесту! Как за ее спиной хороводиться с какой-то Жаннет! От возбуждения у меня вспотели ладони. Я потерла одну об другую и с настроением тигра, выследившего свою добычу, а вовсе не бедной обманутой дурочки, потянулась, расправив плечи. Звонок продолжал верещать. Ничего, подождешь! Ты теперь никуда не денешься от меня, паршивец!

По-тигриному же я подкралась к двери и осторожно прижалась к "глазку".

На лестничной площадке стоял Виктор. И, похоже, говорил сам с собой. Я затаила дыхание и прислушалась. И, конечно, расслышала бы его слова, если бы не непрерывный сигнал звонка. Стоп! Да какое мне дело до того, что он там вещает? Я жду Анри на расправу, а вовсе не этого чудака.

- В чем дело, Виктор? - Я открыла дверь. - Я не глухая.

- Софи! - обрадовался он, как если бы я умерла и вдруг воскресла. В одной руке Виктор держал большой пакет, в какие обычно в магазинах упаковывают шубы, а другой все еще давил на кнопку звонка. Из пакета торчали стебли цветов. - Софи!

- Ты еще долго собираешься трезвонить? Я уже открыла.

- Да, Софи, конечно, Софи. - Он убрал руку со звонка, помахал ею, словно она была лишняя и он не знал, что с ней делать, и попытался сунуть в карман. Но в его смокинге карманы отсутствовали, он растерянно взглянул на свою руку и, наконец-то придумав, как с ней поступить, протянул ее мне. Софи.

- Здравствуй, Виктор. - Я потрясла эту лишнюю его руку, подумав, что мне следует поскорее выпроводить его, пока не пришла Марта. Давно не виделись. Как дела?

- Спасибо. Все хорошо. - Он зачем-то облизнул губы и тут же вытер их ладонью. - Подожди, Софи, не сбивай меня. Пойдем, ты сядешь, и я все сделаю, как положено.

- Что ты сделаешь? - Я отступила назад, понимая, что не смогу выпроводить его побыстрее, потому что эти его губы.., и вообще... Проходи, Виктор.

Он вошел, поставил свой пакет на диван и деловито спросил:

- Софи, у тебя есть белое платье? - Нету. Зачем тебе?

- Надо. А какое-нибудь просто светлое?

- Платья нет. Есть белая юбка и блузка цвета беж.

- Ладно. Пусть будет беж. Надевай!

- Виктор, зачем? Что у тебя вечно за фантазии с моим переодеванием? Что ты надумал?

Что ты хочешь делать?

Он несколько раз вздохнул и вытащил из пакета цветы. Это были разноцветные розы. Мне вдруг сделалось ужасно смешно. И от его сосредоточенного вида, и от этих разномастных роз, напиханных в пакет как попало.

- Виктор, а почему не букет? - спросила я, чтобы не рассмеяться.

- Букет не нужен. Я должен осыпать тебя лепестками и сделать предложение. Ой... - Он прижал руку ко рту и растерянно заморгал своими длиннющими ресницами.

- Что ты должен сделать?

Он прокашлялся.

- Предложение, Софи. Предложение руки и сердца.

- Ага, я поняла. Я должна сидеть в белом платье, изображая девственницу, на мраморной скамье, в роли которой будет диван, вся в лепестках, которые как будто осыпали на меня розы, увившие арку. Но, поскольку розовой арки под рукой нет, ты сам накидаешь лепестки на меня. Мне нравилось его смятение. - Тебя Марта научила?

- Марта. Но дело не в этом, Софи...

- Виктор. - Я села на диван и потянулась к сигаретам. Нет, лучше я не буду курить при нем во избежание нравоучений. - Виктор, мы же взрослые люди.

- Конечно! Давай ты будешь моей женой, а я - твоим мужем!

- Виктор, это глупо. - Я старалась не смотреть ему в лицо, там были эти глаза и брови...

- Почему?

- Потому что я не люблю тебя.

- Совсем? Но ведь ночью...

- Виктор, это всего лишь маленькое романтическое приключение.

- Маленькое приключение?!

- Конечно. Такие маленькие приключения очень украшают жизнь. Как, к примеру, цветы.

Мы же не переживаем, когда они вянут, а просто выбрасываем и забываем.

- Ладно, Софи, ну его, это белое платье. Вопреки моим ожиданиям, Виктор никак не отреагировал на мою цветочную метафору, а деловито принялся вытаскивать из пакета какие-то предметы, завернутые в газетную бумагу. - У тебя все равно его нет. Сиди, я все скажу тебе так!

- Виктор! Между нами ничего нет! Считай, что и не было!

- Как это не было! И не говори, что не любишь меня!

- Виктор!

- Вот именно! Это наш единственный шанс!

Мы должны пожениться, иначе...

- Что иначе? - Я не дала ему договорить. И что это такое "единственный шанс"?! Что я - старая, дряхлая, беззубая развалина? В конце концов, у меня был и есть Анри!

- Тебе не нужен Анри! Тебе нужен только я! - Виктор вдруг изменился в лице, тем не менее я опять открыла рот, чтобы возразить, но он властно сказал:

- Помолчи, я принес тебе сервиз! - Он поспешно освободил от мятых газет серебряные чашки, кофейник, сахарницу, блюдечки! - И булавку. - Он отстегнул ее с галстука, но я заметила, что при этом его пальцы чуть-чуть дрогнули. - Вот. Я возвращаю тебе все. Так будет справедливо. Не зачем, а потому что я все знаю.

- Что?

- Все. Считай, что я случайно купил его на блошином рынке, а потом судьба послала мне тебя, настоящую хозяйку сервиза. Это знак свыше! Мы должны быть вместе!

- Но ты же сказал, что купил его у замужней дамы, у которой брат там что-то...

- Я наврал. Я не знал, что сервиз твой, что его у тебя украли.

- Зачем же ты сейчас врешь про блошиный рынок? Кто эта дама?

- Жаннет. Жена Маршана.

- Твоя любовница?

- Нет! Она любовница твоего Анри! Это он украл сервиз!

- Да как ты смеешь?!

- Так. Извини, Софи. Это правда.

Я задохнулась от ярости, а Виктор повернулся и пошел прочь. Если бы он хлопнул дверью, я бы, конечно, бросилась за ним с кулаками, но он так тихо притворил ее, что я даже не сразу сообразила, что он ушел и оставил мне сервиз.

Я была совершенно растеряна и чувствовала себя очень виноватой по отношению к Виктору.

Он же не сделал мне ничего плохого! Напротив, совершенно бескорыстно вернул все вещи!

Все до единой. Я повертела булавку в руке. И то, что он рассказал про Анри, ведь совершенно очевидно чистая правда. Я ведь и сама почти додумалась до этого. Додуматься-то ты додумалась, Софи Норбер, я вздохнула, но вот как поверить в это? Как уместить в голове, что Анри, мой Анри, украл сервиз? Да еще был любовником этой особы? Как он мог? Мы столько времени вместе, а он, оказывается, с самого начала ограбил мою семью. И преспокойно жил со мной дальше, причем параллельно встречаясь с этой особой. Как же они, наверное, потешались надо мной...

А Виктор вернул сразу все, как только узнал.

Наверняка он узнал от Марты. Или знал с самого начала, потому с ходу и подарил мне серьги и кольцо? Боже мой, выходит, что и кольцо тоже украл Анри! И, чтобы я не искала, они с Жаннет придумали, что она тоже потеряла колье.

"А Виктор вернул", - матово блеснула булавка. А чашки огорченно сбились в кучку и как бы даже укоризненно серебрились на меня: "Вот ты опять запрешь нас в горке, а нам так хорошо было у Виктора, из нас пили кофе, в сахарнице был сахар, и сливки в молочнице. И тебе самой тоже было хорошо с Виктором, он позаботился о твоем плаще, называл тебя "миледи", познакомил с прабабушкой и восторгался твоим умом.

А ты даже не поинтересовалась, что он там насочинял ночью. Ты занята только собой, тебя не волнует, что чувствуют и думают другие. Ты слепо веришь словам, не задумываясь, что люди могут врать из корысти. Слова пустое, вглядись в поступки. Не каждый способен подобрать на улице щенка и бесплатно возвратить семейные ценности".

Или это со мной разговаривали не чашки, а прабабушка с портрета? Чашки не могут быть такими умными.

Но ведь я не должна выходить замуж за Виктора только потому, что он подобрал на улице щенка и вернул мне сервиз?

Мне никто не ответил.

Впрочем, я и так понимала, с Виктором получилось нехорошо. Но что же мне делать?

В дверь позвонили. Хорошо бы, это пришла Марта. Мы бы вдвоем наверняка придумали, как мне дальше вести себя с Виктором. А вдруг это он вернулся? Может, отдать ему сервиз? Но он принадлежит моей семье... Хоть бы это была Марта!

Я поспешно открыла, не заглядывая в "глазок".

На пороге стоял Анри.

- Привет, любимая! А вот и я!

Он потянулся ко мне, чтобы, как обычно, чмокнуть в щеку. Я невольно отшатнулась.

- Ты обиделась на мою шутку с мобильником? Или я напрасно вернулся? Да что такое, любимая? Что случилось?

- Анри... - Я медленно отступала к дивану. - Как ты мог, Анри? Как ты только мог?!

Глава 27, в которой неплохой жюльенчик в кафе напротив

- А неплохой тут у них жюльенчик, - сказал Жюль, облизывая ложечку.

Не поворачивая головы, Марта лишь чуть-чуть передернула плечами и скривила губы.

- Ну что ты дуешься, тетя Марта? - Дорвавшись до запретного блюда, Жюль всегда чувствовал себя виноватым и радикально добрел.

- А сметана? - Марта не сводила глаз с окон Софи. Хорошо хоть, что они выходят на улицу и можно спокойно наблюдать из кафе напротив.

А выходи они на другую сторону? Было бы глупо торчать в чужом дворе и пялиться на окна, как какие-нибудь недоразвитые сыщики из сериала. - Чистый холестерин.

- Да ладно, дорогая, сколько там твоего холестерина? Раз в жизни можно! - Он грустно заглянул в пустую кокотницу. - Такая порция маленькая. Я бы повторил.

- Как ты можешь думать только о еде! - нервно прошипела Марта. - От Виктора ни слуху ну духу, - по уговору Виктор должен был сразу помахать из окна, что дело сделано, - а у тебя волчьи аппетиты!

- Вот, не нужно было отпускать одного нашего героя-любовника. Он же без меня двух слов связать не в состоянии.

- Зато ты у нас весьма красноречив! Какого рожна тебе понадобилось приглашать этого Лавузье на съемку?

- А что? Отличная идея: среди гостей в студии сидит комиссар полиции в форме и с дочуркой на коленях.

- Какие колени, Жюль? Эта одиннадцатилетняя акселератка с меня ростом!

- Ну сидит рядом. Зато какая находка! На ток-шоу о современной литературе присутствует настоящий, а вовсе не костюмированный полицейский! В прямом эфире! Все его коллеги будут смотреть! Как повысится наш рейтинг! Я скажу оператору, пусть почаще наводит камеру на Фила...

- Вот иди и распоряжайся.

- Куда это я должен идти?

- Посмотри на часы, Жюль. Твой хваленый прямой эфир через...

- ..через пятьдесят три минуты! Марта!

- Иди-иди, не трать время.

- А ты справишься с Виктором без меня?

Что-то он задерживается.

- Жюль, может быть, они уже приступили к репетиции первой брачной ночи? - Впрочем, внутренний голос подсказывал Марте, что все обстоит отнюдь не так радужно, но ведь должна же она успокоить мужа перед прямым эфиром? Я сама тут еще полчасика посижу и домой поеду. Посмотрю тебя по телевизору, постелю постельку...

- Только бы не застрять в пробке! - на прощание помечтал Жюль.

Он чмокнул щеку жены и удалился. Эдакий импозантный пингвин среди хрупких столиков почти пустого тесного кафе. Только в дальнем углу обжималась какая-то парочка, а у стойки меланхолично читал газету неопрятный человечек с жидкой бороденкой и в очках. Пена в его кружке с пивом давно осела.

Марта помахала мужу рукой. Он усаживался в машину. Свет фонаря скользнул по стеклам "рено", Жюль уехал. Марта еще раз посмотрела на окна Софи и спросила официанта, явно обеспокоенного уходом ее спутника:

- Днем у вас, наверное, гостей побольше?

- Да, мадам. И после полуночи. Мы же одни на всю округу работаем до пяти. Что-нибудь еще?

Или вы тоже уходите?

- Кофе, пожалуйста. Кто же приходит к вам ночью? Здесь нет ни танцплощадки, ни бильярда, ни игровых автоматов. Таксисты?

- Таксисты, полицейские, мадам. А то и влюбленные. - Официант показал глазами на парочку в углу. Он определенно никуда не торопился и болтал с явной охотой. - Есть даже завсегдатаи. Один - поэт, другой - фотограф. Поэт вон, уже у стойки, - заговорщицки шепнул официант. - С пяти одно пиво никак не осилит, дружка ждет. Вчера не было. Иной раз до самого закрытия в карты играют. Фотограф - молодой парень, интересный. Должно быть, с подружкой проблемы. Они к нам днем частенько заходят, иной раз и дважды. Голубки! А среди ночи она, видать, его выгоняет.

- Может, он не того? В койке? - Марта игриво подмигнула. Она всегда умела найти правильный подход к любому человеку.

- Официант расплылся в улыбке.

- Не знаю, по виду не скажешь. И при деньгах всегда.

- А поэт?

- Что поэт? Он поэт и есть. В задумчивости.

Извините, мадам. - В дверях кафе показалась стайка молодых подвыпивших людей студенческого вида. - Посетители. Так вам кофе, мадам?

- Да, пожалуйста, мсье, без сахара.

Марта опять повернулась к окну, чтобы продолжить наблюдение за квартирой Софи, но вдруг увидела Виктора. Он как ошпаренный выскочил из подъезда, резко остановился, одернул на себе костюм и медленно поплелся к кафе. Пакета в его руках не было. Марте стало страшно.

- Все в порядке. Вики? - весело спросила она, делая вид, что не замечает ни унылого состояния Виктора, ни отсутствия булавки на его галстуке. - Когда свадьба? Садись ко мне поближе. Заказать тебе кофе? Коньячку? Или выпьем за свадьбу шампанского? Мсье, принесите нам бутылку шампанского!

- Какая свадьба, Марта?!

- Она отказала? Этого не может быть! Отказала тебе? Я не верю! Ты разыгрываешь меня!

- Отказала. Да еще сравнила с засохшим цветком...

- Тебя? С засохшим цветком? Да как она посмела! Она же без ума от тебя.

- Ну да... Говорит, что все, что между нами было, - просто маленькое приключение, которое, мол, украсило жизнь, как цветок.

Экая поэзия, подумала Марта.

- А когда цветок засыхает, его выбрасывают и не вспоминают никогда.

- И что ты ей ответил? Мсье" принесите нам коньяку!

- Ничего! Представляешь, Марта, ничего! Я вел себя, как последний идиот! Я ее уговаривал! Марта, я, я, Виктор Пленьи, уговаривал ее выйти за меня замуж!

- Ты осыпал ее лепестками, встал на одно колено, а она отказала?

- Никуда я не вставал и не осыпал. Она рассмеялась мне в лицо, когда я только намекнул об этом!

- Как ты намекнул?

- Я велел ей надеть белое платье, сесть на диван, помолчать и дать мне возможность сделать ей предложение, как полагается. А она!

Она!..

- Виктор, - Марте было уже смешно, но она стойко сохраняла серьезность, - Виктор, мой дорогой Виктор! Не отчаивайся! Еще не все потеряно. Просто не нужно было говорить ей, что ты собираешься сделать, а сделать это!

- Я и сделал, а она сказала про цветок. И потом, у нее нет белого платья...

- Ваш заказ, господа. - Официант поставил на стол фужеры и бутылку шампанского. - Открыть? Или возьмете с собой?

- Мсье, нам нужен коньяк, а не шампанское. - Марта глазами и головой делала всевозможные знаки официанту, означавшие, что ему нужно убраться поскорее.

- Бутылку? - Любопытный служитель гастрономии не уходил.

- Несите бутылку. - Марта с ненавистью проводила его взглядом и по-матерински погладила Виктора по руке. - Не переживай. Вики, говорю тебе, еще не все потеряно. Она же взяла сервиз, насколько я понимаю?

- Взяла, - Вот видишь. Полдела сделано. Ты ее тоже пойми, ей ведь трудно сразу решиться на такой шаг. Нужно подумать.

Коньяк появился мгновенно, как по волшебству. Наверняка, самая дорогая бутылка, какая только была в кафе, подумала Марта, а платить, судя по всему, мне. Они молча выпили в присутствии налившего им официанта, и Марта поспешила отправить его за двумя чашками кофе.

- Она думает только о своем Аяри! - горестно выдохнул Виктор и налил снова. - Я для нее - цветок засушенный!

- С чего ты взял, что она думает только об Анри? - "Цветок засушенный", столь мучительный для Виктора, Марта пропустила мимо ушей. Вы ведь не говорили о нем, а только о твоих чувствах и о промысле судьбы...

- При чем здесь промысел? Когда она решила, что я любовник Жаннет? Я и сказал, что это Анри ее любовник.

- Подожди, почему вы заговорили про Жаннет?

- Потому что я купил сервиз у нее, Софи ведь догадалась об этом и тут же приревновала.

- Вот видишь, Вики. Ревнует, значит, любит.

Марте не очень нравилось, что Виктор может напиться. Он держал бутылку коньяка в одной руке, а рюмку - в другой, молча и сосредоточенно наливал и пил рюмку за рюмкой. Глоточек для храбрости - одно дело, а от пьяного Виктора можно ожидать чего угодно, впрочем, от трезвого - тоже. На счастье Марты, официант, сгорая от любопытства, торопливо нес им кофе, и ей удалось отобрать бутылку у Виктора.

Правда, уже полупустую.

- Как же до нее никак не дойдет, что сервиз украл ее пресловутый Анри? - Кофе Виктор тоже выпил, как спиртное, залпом опустошив свою чашку и тут же Мартину. - Разве она не понимает, что только я - ее единственный шанс? Марта, ты можешь пойти и сказать ей, что только я, Виктор Пленьи, ее шанс, ее единственный шанс?

Марта всего лишь раз в жизни видела Виктора окончательно пьяным, и он был ужасен: наивен, агрессивен, обидчив и смешлив одновременно. Пьян ли он сейчас или действительно оскорблен сравнением с засушенным цветком и отказом Софи, понять она не могла, а бутылка вновь оказалась в руке Виктора.

- Может быть, перенесем сватовство на завтра? - деликатно предложила Марта, испуганно наблюдая, как Виктор повторяет свои эксперименты с коньяком и рюмкой. Оставалось только надеяться, что до утра Софи не позвонит ни отцу, ни в полицию, поскольку все вещи у нее и она боится навредить Маршану. А вдруг больше не боится? - Мы могли бы пойти к Софи все, вместе с Жюлем.

- С этим дипломатом? Ха-ха-ха! - Виктор расхохотался громко и нарочито, прямо как Фантомас или даже граф Дракула, и решительно встал из-за стола. - Сейчас или никогда!

Удерживать его Марта не решилась. Бутылка была пуста. Хорошо хоть в рюмке самой Марты осталось немного коньяку. Она выпила и закурила. Мало того что вся затея под угрозой, но, по большому-то счету, за Виктора обидно! Неужели эта дурища дизайнерша не видит его явных достоинств особенно по сравнению с каким-то аферистом фотографом?

Время тянулось ужасно медленно, даже сигарета не имела вкуса. Скорее бы Виктор дал ей знак из окна. Или он уже не помнит об их уговоре? Марта подозвала официанта, чтобы рассчитаться. Денег за выпитый Виктором дорогущий коньяк было ужасно жалко. За окном с громкой сиреной промчалась полицейская машина. Марта вздрогнула и машинально посмотрела на окна Софи. Странно, занавеска с одного из них исчезла, но Виктора возле окна не было. Марта поспешно высыпала на столик все наличные деньги.

- Не хватает тридцати двух франков, мадам.

- Вот, - она сунула официанту пластиковую кредитку, - держите, мсье. Я чуть позже вернусь за ней! - И, к его изумлению, скинув рукой со стола деньги прямо в сумочку, а не в портмоне, пулей вылетела из кафе.

Я тут рассиживаю, ругала себя Марта за нерасторопность, а этот пьяный идиот может устроить у Софи неизвестно что, вот она возьмет и вызовет полицию! Нет, Марта остановилась у подъезда, мало ли что там у них, надо все-таки позвонить предварительно. Вытащила мобильный и набрала номер Софи, лихорадочно размышляя, как начать разговор.

Да что там думать! Я просто скажу, что уже подъехала, она ведь давно ждет меня, чтобы вдвоем строить планы по спасению Маршана!

- Да, - сказала Софи, но их тут же разъединили.

Марта нажала на кнопку повтора. У Софи было занято. Может быть, она звонит мне? Нет, она не слышала моего голоса, гудки пошли сразу.

Марта еще раз повторила автоматический набор. Занято. Набрала снова. Безрезультатно. Позвонить на мобильный?..

И вдруг мимо нее опять проехали полицейские с сиреной. Некогда! Марта решительно вошла в подъезд и направилась к лифту. Но тут прямо на нее, перепрыгивая по лестнице через две ступеньки вниз, чуть не обрушился какой-то человек и вылетел на улицу. Марта едва успела отскочить в сторону, но ей все же хватило времени, чтобы увидеть ссадины и кровь на его лице, оторванный воротник плаща и даже то, что его подбитый глаз уже успел заплыть, а также такую интересную подробность: на бегу человек придерживал свою правую, неуклюже болтающуюся руку.

Слава Богу, что это не Виктор, думала Марта, поднимаясь в лифте. Может быть, зря я иду?

Может, они уже давно в постели, потому и отключили телефон? Нет, не отключили, там же короткие гудки. Ну и что? Софи плохо повесила трубку, вот она и гудит, будто занято. Логично, но предчувствие все равно плохое.

Лифт остановился. Дверь в квартиру Софи была распахнута настежь. Марта из вежливости легонько постучала и шагнула внутрь.

О ужас! Телефонная розетка вырвана с корнем, на полу - серебряные чашки и затоптанные розы; раскиданные скомканные газеты и бумаги, на окне оборванная штора; сломанные стулья; и журнальный столик... А посреди этого побоища прямо на полу сидела Софи, на коленях у нее лежал Виктор с закрытыми глазами и стонал. Софи салфеткой промокала кровь у него на лице и что-то ласково и утешительно шептала. Руки Виктора тоже были разбиты в кровь.

- Боже! - воскликнула Марта. - Что тут произошло?!

Софи ошалело уставилась на Марту.

Марта содрогнулась: даже у Софи была подбита скула.

Софи растерянно пожала плечами и развела руками. Виктор приоткрыл глаза и слабо прошептал:

- Марта, ну хоть ты скажи ей, что я единственный, кто ей нужен, что я - ее единственный шанс!..

Глава 28, в которой мсье Рейно нацепил очки

- Ты сказала, а она что? - поторопил жену мсье Рейно.

Он удобно устроился под одеялом и нацепил очки, чтобы почитать на сон грядущий. Очки выписали ему совсем недавно со смехотворной половинкой диоптрии, но Жюль очень серьезно отнесся к выбору оптического прибора и, похоже, даже гордился этой приметой зрелости.

На его животе лежал приготовленный для чтения томик. "Записки о Галльской войне".

- Соскучился по Цезарю? - вместо ответа спросила Марта, по достоинству оценив уловку мужа.

На днях должна была выйти очередная книжка Марты ван Бойгк - Марта печаталась под своей девичьей фамилией, - а Жюль не прочитал еще две ее предыдущих. Но напоминать ему об этом сейчас, когда он собрался на свидание с древнеримским императором, было бы наивно. В лучшем случае муж скажет ей, что поскольку все ее книги - это продолжение одной и той же истории, то он с большим интересом прочитает их все подряд, а в худшем... Впрочем, без того понятно, что ее опусы не идут ни в какое сравнение с императорскими трудами.

- Да, захотелось освежить в памяти его деяния, - отозвался Жюль.

Только на моей памяти ты читаешь "Записки" в двенадцатый раз, несколько обиженно подумала Марта, перед зеркалом вбивая пальцами крем в тощую шею, точно по числу Цезарей - персонажей другой, не менее страстно зачитанной книги Жюля, - и до нашего знакомства ты проштудировал их трижды, по твоим же словам. Она выдавила на ладонь новую порцию крема из тюбика.

- Так ты сказала ей или не сказала? - наблюдая за действиями Марты поверх очков, нетерпеливо переспросил поклонник Цезаря.

- Не сказала, Жюль. Я бы ее обидела. Сам-то подумай, что такое для женщины услышать, что у нее есть лишь единственный шанс вступить в брак? Софи ведь не уродина и не старая дева.

Это для Виктора - единственный выход, но не для нее.

- Да ладно. - Круглая физиономия Жюля приобрела плутовское выражение, и спущенные на нос очки еще больше усиливали эффект.

- Что ты имеешь в виду?

- Специфическую технику секса нашей парочки. Лично я бы не потерпел, если бы ты среди ночи меняла меня на компьютер.

- Между прочим, дорогой, я бы тоже.

- Иди сюда, и поэкспериментируем. - Жюль с готовность отложил Цезаря в сторонку и поманил жену обеими руками.

- В очках? - Марта стремительно присела рядышком и потрепала мужа по пухлой щеке.

- Иди скорее. - Жюль откинул одеяло и прижал Марту к себе. - Моя маленькая хрупкая птичка. Мой воробышек.

Марта сняла с его носа очки, аккуратно положила их на тумбочку и нежно проворковала между поцелуями:

- Мой кусистый...

Это было сложное интимное понятие, изобретенное самой Мартой. Оно означало, что Жюль - мягкий и пушистый, как ласковый кот, но в то же время и кусачий: перед завершающим аккордом супружеской симфонии Жюль от избытка чувств неизменно норовил прикусить костистое плечо жены.

- А тебе разве не интересно, чем все у них закончилось? - вкрадчиво спросила Марта.

- Потом... О... Потом, мой ангел... Все потом... - с придыханием шептал Жюль, ловко манипулируя с завязками халата жены и собственной пижамой. - Иди ко мне! Вот, вот... О... О... Мои маленькие ребрышки, мои маленькие грудочки, мои девичьи сосочки... - И уже целовал длинное, подростково-тщедушное тело жены.

- Мои самые сладкие щеки, мои самые плечистые плечи, мои самые толстые животы, влюбленно бормотала Марта, не менее жадно покрывая звучными поцелуями означенные части супруга. - Ох! О-о-о! Жюль!!! Жюль! Мой самый, са-аа-амый кусистый! О...

- Идешь к компьютеру? - спросила Марта, отдышавшись после того, как наступило "потом".

- Ну его... Моя маленькая... - Жюль ткнулся носом в подмышку жены и, обдавая жаром большого, радостного тела, поцеловал, куда пришлись его губы. - Дураки они, какой, к лешему, компьютер! Моя воробышка...

- Жюль, а у меня для тебя сюрприз. Достань из-под кровати.

- Достань сама. Пожалуйста... - Муж еще раз поцеловал ее подмышку. - Я не в состоянии...

Марта выкарабкалась из-под обмякшей туши мужа и присела на корточки возле кровати. Под супружеским ложем помимо склада отработанных старых газет и журналов у Марты был и своего рода тайник. Вернувшись от Маршанов и застав дома Жюля в компании с Виктором, она сразу же сунула туда трофейных Дега и Матисса.

- Вот, сувенирчик от Маршанов.

- Боже мой! Марта! - При виде картин Жюль мгновенно взбодрился. Какая роскошь! Но прости, дорогая, у меня сейчас нет денег на такую покупку.

- Жюль! Это подарок!

- Мне? Ты получила какой-то внеплановый гонорар? Или Букеровскую премию?

- Жюль, это и есть гонорар за наше молчание.

- Ты... Ты хочешь сказать, что Маршан действительно приторговывает краденым?

- Нет, что ты! Маршан и слыхом не слыхал!

Успокойся, милый. Это всего лишь проделки его женушки. - И Марта подробно изложила все перипетии своего визита к Маршанам. - Так что, считай, капитал за Пикассо принадлежит тебе, мой любимый и единственный.

- С ума сойти! Марта! Что же ты раньше-то не сказала?

- Тебе скажи! Ты и так чуть не сожрал бедолагу Виктора!

- Марта, ну зачем мне сжирать его? - развеселился Жюль. - Сама-то подумай: кто бы тогда женился на дочке Ванве?

- Да ты сам готов был предложить ей и руку, и сердце, лишь бы вся история не выплыла наружу.

- А ты уверена, дорогая, - Жюль с наслаждением созерцал картины, - что она не выплывет?

- Уверена. Софи не такая дура, чтобы устраивать скандал вокруг Маршана. Виктор набил морду этому самому Анри, кажется, даже сломал ему руку. Все вещи на месте: булавка, кольцо, серьги, сервиз Марии-Антуанетты: кофейник, сахарница, - Марта для убедительности загибала пальцы, молочник, все девять чашек с блюдцами...

- Девять? А почему девять, а не шесть или двенадцать? Королевская прихоть?

- Я тоже удивилась, когда подобрала их все с пола. Ох, Жюль, ну и побоище там, видать, было! У Виктора рассечен лоб и чуть не свернута челюсть, журнальный столик разломан, стулья без ножек, серебро на полу вперемежку с загубленными розами...

- Битва Золотых Шпор егендарная битва (1458 г.) на территории современной Бельгии. После победы горожане собрали с поля боя множество шпор поверженных рыцарей.>?

- Вот именно, Жюль, очень похоже. Мы поехали в "травму" зашивать лоб Пленьи... Имей в виду, Жюль, он завтра вряд ли выйдет на работу.

- Нечего отлынивать! Шрамы украшают мужчину. Ты давай про сервиз. Мне же интересно.

- Поехали мы в "травму", и, пока Виктора зашивали и светили рентгеном, мало ли, вдруг у него сотрясение мозга...

- Было бы сотрясать чего!

- ..Софи мне и поведала, - на ухмылку мужа Марта не обратила внимания, - что невезучая королева заказала ее пращуру, а он у нее ни много ни мало был главой Парижской гильдии серебряных дел мастеров, этот самый сервиз на двенадцать персон первого июля тысяча семьсот восемьдесят девятого года, как раз накануне всех исторических событий:

- Девять-то почему?

- Не перебивай, а то не буду рассказывать.

Ну и вот, случаются события, а пращур клепает чашки. Его жена говорит, не занимайся, мол, ерундой, мой милый, кто их теперь выкупит у тебя? А он ей, мол, дело чести - завершить заказ. Между прочим, Жюль, Софи точно такая же - неизвестно что с Маршаном, а она: "Дело чести - завершить проект".

- Марта, чашки.

- Короче говоря, когда стало известно, что короля с королевой арестовали, и уже совсем беззастенчиво начали громить дома тех, кто побогаче, жена пращура отобрала у своего честного супруга сервиз, не слушая его высказываний про то, что, он, дескать, никому его не отдаст, потому как не они его заказывали. Забрала она, значит, сервиз и еще много там чего высокоремесленного из серебра, и зарыла все в подвале. А сверху они уже вдвоем с недовольным супругом навалили всякой рухляди, ну, как у нас раньше было в кладовке в старом доме...

- А потом-то что? Отрыли?

- Ничего. - Марта пожала плечами, - Отрыли, конечно, но уже после Реставрации, только с гильдией что-то там не заладилось, поэтому все остальные Ванве сделались юристами и с девятнадцатого века все это серебро стоит у них дома в стеклянной горке.

- В одной и той же?

- Похоже, что так. Слушай, Жюль, пойду-ка я перекурю на кухню, чтобы тебя не смущать.

- Дай мне тоже сигаретку и никуда не ходи.

- Не дам, - надевая халат, отрезала Марта. - Ты мне живой нужен. Знаешь ведь, что твоему сердцу нельзя.

- Нельзя так нельзя. - Жюль кротко вздохнул, влез в пижамные брюки и все равно потащился за Мартой на кухню. - В таком случае я чего-нибудь съем. Что у тебя есть в холодильнике?

- Всего полно. - Она извлекла из поддона связку бананов и протянула их мужу. - Представляешь, у Софи в холодильнике ничего нет!

- Совсем ничего? - Жюль проигнорировал фрукты и достал из фольги отварную телятину.

- Два пакета с морожеными овощами, мы их прикладывали к синякам Виктора, пока везли его к врачу. - Марта закурила.

- Как же он с ней жить-то будет, когда женится?

- Я вообще сомневаюсь, что они поженятся.

- Как это? Ты же сказала, что проблем не предвидится?

- Это с Маршаном проблем не предвидится, я уверена. А насчет их свадьбы - большой вопрос!

- Это еще почему? - Жюль расправился с телятиной и прямо из пакета пил обезжиренное молоко.

- Потому что он - деспот. Курить ей не дает.

- А сама-то ты не деспот? Ты мне даешь?

- Тебе нельзя, у тебя сердце.

- Ага, а у тебя нет, - обиделся Жюль, допил молоко и решительно заявил:

- Я тебе говорю, что поженятся, - значит, поженятся! Мы их для пилотной серии в церкви снимем. Прямо на будущей неделе. Нечего тут тянуть!

- Жюль, ты опять за свое? Это же не шоу, сколько можно?!

- Думаешь, не успеем? Успеем! Свадебного барахла у костюмеров навалом! И для невесты, и для подружек. Шлейф...

- Какой еще шлейф! Опомнись, Жюль. Во-первых, они оба мало пригодны для семейной жизни, а во-вторых, нужно время!

- Полгода?

- Может, и больше...

Глава 29, в которой прошло полгода

- Софи? - удивился Виктор.

- Да, привет. Приезжай скорее.

- Куда? Что случилось?

- У меня падает несущая стена дома.

- Какого дома?

- Нашего дома, Виктор! Нашего, загородного дома! И зачем мы только взяли такой пересеченный участок? Я перенесла дом на пятнадцать метров ближе к реке, чтобы был вид на закат, а там перепад высот, и несущая стена не годится. Я пересчитала фундамент, стена загораживает закат! Или падает!

- Да успокойся ты! У нас завтра свадьба, а ты со своим домом...

- Это наш дом! Я совершенно бездарна, я не способна спроектировать дом даже для самой себя!

- Прекрати истерику, Софи! Гран-при фестиваля бездарей все равно не твой. И потом, тебе " сейчас нельзя волноваться.

- Виктор, не заговаривай мне зубы, приезжай!

- Что за глупости, Софи? У меня мальчишник, последняя ночь, так сказать, холостяцкой жизни. Ты ведь там тоже со своими подругами.

- Это ты несешь глупости! Девичник, мальчишник! Ханжеские пережитки! Марта, Мадлен и особенно Сиси - твои подруги, а Элен - и вовсе твоя сестра! Они замечательно скоротают вечерок и без меня.

- Подожди, Софи. Я же заказал для вас утку в "Ля Тур д'Аржен".

- Они уже ее едят вовсю, а я от твоих уток скоро закрякаю! Кормишь ими меня каждую неделю. Приезжай!

- Куда?

- Как это куда? Ко мне! Сколько можно повторять! У меня заваливается стена, уходит крыша...

- У тебя точно уходит крыша! Нам завтра под венец, сегодня последняя...

- Уже слышала.

- ..последняя ночь холостяцкой жизни. Нужно провести ее как положено....

- Да, и завтра повенчаться с идиоткой!

- Ты не идиотка, Софи.

- Идиотка, бездарная идиотка!

Глава 30, в которой меня разбудил телефонный звонок

Меня разбудил телефонный звонок. Я открыла глаза. Голый Виктор что-то писал, склонившись над журнальным столиком; в свободной руке он вертел незажженную сигарету.

- Тебе трудно снять трубку? - пробурчала я. И не вздумай курить, знаешь ведь, что я в положении. Первые месяцы самые опасные...

Он вздрогнул, посмотрел на меня невидящими глазами:

- Трубку?.. Да, конечно, трубы, - и вернулся к своему занятию.

- Слушаю, - сказала я.

- Софи, куда вы пропали? - встревоженно спросила Марта на том конце провода. - Мы уже час гуляем вокруг церкви. Священник волнуется...

- Виктор, это Марта. - Я потрясла жениха за плечо и невольно заглянула в его записки.

"Заявка на цикл передач об архитектуре Парижа. Условные названия: Парижские черты, Парижские подробности, Парижские приметы".

Сюжеты: крыши Парижа, слуховые окна, коньки, флюгера, дверные ручки, решетки, фонтаны, лавочки, оконные переплеты, трубы, балконги..."

- Балконы, Виктор, буква "г" не нужна, - сказала я.

- Да, да. - Он зачеркнул лишнюю букву и написал: "витражи, витрины, вывески". - Как ты думаешь, Софи, витрины - это архитектурная деталь?

- Может быть. Ты забыл лестницы и мостики.

И тут я поняла, чего не хватает нашему дому!

Я положила телефонную трубку на постель и бросилась к компьютеру. Конечно, дом не нужно переносить никуда, а на том перепаде высот я устрою водоем и мостик! Замечательно! Ландшафт вокруг дома сразу преобразится, а в водоем можно будет напустить любимых Виктором золотых рыбок!

- Софи, - вдруг спросил Виктор, - а почему гудит телефонная трубка?

- Боже мой, нас ведь давно все ждут в церкви!

- Скорее, Софи, одевайся скорее! Иначе мы опять опоздаем, как в прошлый раз...