19

– А что вы кончали? – спросила Эмили, желая загладить неловкость. Но Роберт только отмахнулся.

– У вас есть еще двадцать минут на отдых, – сообщил он.

– Прекратите, наконец, командовать мной, как рабыней! Если вам так не терпится попасть вниз, можете туда прыгнуть!

– Только после вас, леди. В данном случае я готов пропустить даму вперед. А если вам не нравится мое общество, можете вернуться к нашему паутиноплетущему приятелю.

Эмили промолчала. В конце концов, Уайт действительно спас ее.

– По моим расчетам, местное светило зайдет через два часа. Я хочу, чтобы мы заночевали уже внизу.

– Почему?

– Здесь вся жизнь сосредоточена на деревьях. В их кронах есть свет, пища... и хищники. В обычном лесу естественно прятаться от зверей на деревьях, а здесь – на земле, в стране мрака. Там нет растений, кроме каких-нибудь грибов, а значит, невозможны сложные пищевые цепи и нет крупных животных, кроме пожирателей падали.

– Пожирателей падали?

– Ну да. Ведь все, что умирает на деревьях и не съедается немедленно, падает вниз.

– Значит, мы должны спуститься на гигантское кладбище? – Эмили передернуло.

– Ну, нам не придется шагать по разлагающимся трупам. Для того, чтобы поддерживать жизнь таких деревьев, органические вещества должны быстро превращаться в удобрения. Конечно, скелеты будут попадаться, но скелет – одна из самых безобидных вещей во Вселенной.

Они снова замолчали. Наконец Роберт в очередной раз взглянул на часы и поднялся.

По мере того, как земляне спускались, окружавшая их картина становилась все мрачнее. Большая часть листьев и ветвей осталась вверху, и стало настолько темно, что людям пришлось включить фонарики. На этой высоте уже почти не осталось листьев, даже блеклых, и тонких молодых побегов. Лучи фонарей освещали лишь громадные корявые сучья, среди которых все чаще попадались голые, сухие, мертвые. Роберт с тревогой думал, что один из таких сучьев может сломаться в самый неподходящий момент. Гигантские ветви-стволы исчезали, соединяясь с главным стволом. Изредка еще попадались обрывки лиан, давным-давно засохшие и никем не потревоженные с тех пор. Не было заметно никаких форм жизни, кроме плесени и лишайников. "Вряд ли местные приматы, чьи останки я видел, когда-нибудь спускаются так глубоко, – подумал Роберт. – Да, «глубина» здесь гораздо более уместный термин, чем «высота».

И наконец настал момент, о котором как-то не задумывалась Эмили, но которого с тревогой ожидал Роберт. В полной тьме, нарушаемой лишь светом фонариков, земляне спустились на последний прочный сук. Ниже виднелись еще два мертвых, лишенных коры, а дальше, до самой земли, лежавшей где-то далеко внизу, не было ни одной ветки. Только отвесный главный ствол.

У Эмили перехватило дыхание от страха. Она сидела над темной бездной верхом на огромной ветви, вцепившись пальцами в бугристую кору ствола – рядом не было ни лиан, ни других ветвей, вообще ничего, за что можно было держаться, а Роберт без лишних церемоний расстегивал карабин ее троса.

– Не смотрите вниз, – посоветовал он и добавил: – Все равно ничего не увидите.

– Не смешно. Что вы намерены делать теперь?

– Спускаться, разумеется.

– Но как?!

– Вбивая в дерево скобы. Я недаром сказал, что нам пригодится кувалда.

– Вы представляете себе расстояние до земли?

– Думаю, не более ста метров.

– Не более ста! Я что, похожа на этих кретинов-альпинистов?

– Но ведь и место, где мы находимся, не похоже на поместье вашего папаши, не так ли? Ладно, все не так уж опасно. У нас нет ни возможности, ни необходимости вбивать скобы через каждые полметра. Мы поступим проще и быстрее. Отодвиньтесь от ствола, я вобью первую.

Эмили, наконец, решилась отодвинуться. Роберт перевесил ранец со спины на грудь, чтобы легче было доставать скобы, и взял кронштейн-кувалду. Послышались удары металла о металл.

– Смотрите. Я беру наш трос, закрепляю один конец вокруг скафандра, как мы и делали раньше, а второй конец пропускаю между стволом и скобой и тоже креплю к скафандру. Таким образом, оба конца троса остаются у меня, а сам он, складываясь вдвое, образует петлю. Я схвачусь за трос и съеду по нему вниз – примерно на семь метров. Там я вобью три скобы – на двух мы сможем стоять и за одну держаться. Потом я встану на скобу, расстегну карабины, вы втащите трос наверх и повторите мой спуск. Потом расстегиваете карабины, стаскиваете трос вниз и отдаете мне. Все повторяется, пока не достигнем земли.

– Но передавать друг другу трос, стоя на скобе без всякой страховки...

– А у вас есть конструктивная альтернатива?

«Сто метров максимум, – убеждала себя Эмили, – лифт преодолевает это расстояние за десять секунд.»

– Ну хорошо... А у нас хватит скоб?

– Должно, – Роберт не был в этом уверен, равно как и в расстоянии до земли, – кстати, давайте мне ваши и возьмите взамен пленку.

Начался спуск вдоль ствола. Не только Эмили, но и Роберт обмирали от страха, когда приходилось передавать друг другу и крепить трос, буквально балансируя над бездной на узкой ступеньке скобы. Но было обстоятельство, еще более беспокоившее пилота. Чем ниже они спускались, тем легче скобы входили в дерево. А то, что легко входит, может и легко выйти, точнее, вырваться под тяжестью человека в скафандре. И даже обратная насечка на заостренных концах скобы казалась все менее надежной, по мере того как кора становилась все более толстой, рыхлой и влажной – дерево на этой высоте было ничем иным как гигантским насосом, перегонявшим тонны воды наверх, к циклопической кроне. Прежде, чем вбить скобу, периодически приходилось сдирать ножом с коры мокрые губки лишайников. К тому же скоб оставалось все меньше, а земли по-прежнему не было видно.

Роберт никак не мог выбрать место для сорок первой скобы. Слегка покачиваясь на сдвоенном тросе, он пытался отыскать наиболее твердый и сухой участок коры. Он уже пробовал дважды вбивать скобу, но после первых же ударов вытаскивал ее обратно с помощью ножа. Роберт уже примерился к третьему месту, когда вдруг почувствовал неожиданный рывок. Он опустился не более чем на полсантиметра, но это могло означать только одно: там, наверху, скобу выворачивает из дерева.

– Эмили, осторожно! – крикнул пилот и принялся молотить кувалдой. В тот же миг он испытал внезапное чувство невесомости, знакомое всякому, кто когда-либо путешествовал в космосе или падал в пропасть. В последний момент Роберт успел повиснуть на полузабитой скобе. В свете фонарика блеснул, сворачиваясь, трос, вырванная сверху скоба ударила по шлему. Пилот скорее почувствовал, чем увидел, как за его спиной пролетело тело Эмили. Должно быть, ей удалось ухватиться за трос, потому что его резко дернуло вниз, и один конец скобы вырвало наружу. Но в следующий момент натяжение вновь исчезло – видимо, девушка опять сорвалась. Роберт машинально порадовался, что не слышит ее крика.

«Какая чушь приходит в голову, – подумал он. – Однако, что же делать?» Он висел на руках, цепляясь за полувырванную скобу, потерявший кувалду, с бесполезным тросом на поясе, и ноги его тщетно пытались нащупать на стволе какую-нибудь опору. Роберт слышал, как колотится его сердце, и чувствовал, как покрывается потом, несмотря на терморегуляцию скафандра. «В экстремальных ситуациях силы человека увеличиваются, – вспомнил он. – В обычной жизни я бы не провисел так и минуты.»

Он провисел четыре минуты двадцать шесть секунд, в полной беспомощности глядя, как медленно скользят по металлу его пальцы. Потом руки сорвались со скобы, и он полетел вниз.