"Ночь, когда шел дождь" - читать интересную книгу автора (Райли Юджиния)

Тедди нравилось гулять, он гукал, улыбался, поводил, голубыми глазками во все стороны и маленькими кулачками молотил влажный летний воздух. Дом Джошуа находился в самом центре исторического района Галвестона, и Кристен с Тедди двигались мимо бесчисленных роскошных старинных домов, располагавшихся на небольших участках. Каждое здание не было похоже на соседнее и могло похвастаться то спиральными верандами, то очаровательными башенками, то, необычными остроконечными крышами. Город бережно хранил свое наследие, и Кристен знала, что чарующая историческая аура притягивает ее к этим местам.

Но еще сильнее притягивал ее сюда Джошуа, и теперь, когда она снова увидела его, Кристен прекрасно понимала почему: он был не только ослепительно красив, временами он бывал очень заботлив и добр, «Не каждый мужчина станет готовить жене завтрак или чинить ее автомобиль, – размышляла Кристен, – а его любовь к недавно обретенному сыну просто не может не вызвать симпатии». Она должна была признать, что Джошуа, безусловно, обладал многими замечательными качествами, за которые она с самого начала и полюбила его. Однако Кристен тут же напомнила себе, что этот неотразимый красавец много месяцев назад деспотически управлял ее жизнью, отводя ей только роль жены и пресекая все попытки установить равноправие и добиться независимости. И он снова будет вести себя так же, если дать ему хоть полшанса. Джошуа Брейди являлся серьезным противником, и она была бессильна против его магнетизма, даже по прошествии столь долгого времени сексуальное притяжение между ними все еще не потеряло своей силы. Вспомнив, как она этим утром смотрела на Джошуа, Кристен мысленно выругала себя за свое поведение. «Я никогда не стану личностью, если буду идти на поводу у своих эмоций. С этого момента, – твердо сказала себе Кристен, – я буду смотреть на что угодно, только не на Джошуа, будь он в обрезанных джинсах или даже без них!»

Кристен была уверена, что возвращение к работе поможет ей занять свои мысли делом, и поэтому решила, что в понедельник утром она прежде всего позвонит миссис Снайдер в «Галвестон газетт» и узнает, не возьмут ли ее на прежнюю работу. Кристен полагала, что, вероятнее всего, миссис Снайдер давно взяла кого-нибудь на ее место, но посчитала, что нужно попытать счастья. Если же в редакции не найдется работы, то она изучит соответствующую рубрику объявлений, обойдет местные агентства по найму работников и все-таки найдет себе работу. Ей было крайне необходимо получить финансовую самостоятельность, иначе она неизбежно попадет в полную зависимость от Джошуа.

Завернув за угол, Кристен остановилась, оглянулась по сторонам и, обнаружив, что забрела на Семнадцатую улицу, печально улыбнулась: эта улица была для нее словно маяк. Она покатила коляску по тротуару к знакомому дому – дому, бывшему причиной ее появления в Галвестоне, и с каждым шагом ее сердце стучало все сильнее. Наконец Кристен остановилась перед ним – домом Пятьсот один на Семнадцатой улице, домом Ричардса. Это был старинный двухэтажный особняк с верандами на обоих этажах, с покрытой черепицей крышей, с темно-зелеными ставнями, с блестящими белыми деревянными рамами и серо-голубым приветливым крыльцом. Со странной смесью облегчения и разочарования Кристен отметила, что сегодня никого поблизости не было.

Только один раз Кристен осмелилась подняться и постоять на этом крыльце, а потом постучать во внушительную дверь с витражами. Это было десять месяцев назад, всего за несколько часов до ее бурной стычки с Джошуа в ту дождливую ночь. Момент, когда она постучала в эту дверь, явился кульминацией ее многолетней тоски и упорной борьбы со своей нерешительностью. На ее стук ответили, но ответ разом уничтожил ее мечты и надежды. Кристен вздрогнула, мысленно снова увидев перед собой старую женщину, которая, выйдя на крыльцо, крикнула ей: «Убирайся! Такие, как ты, нам не нужны!» В течение бесконечно долгих десяти месяцев воспоминание об этом преследовало Кристен, не давая ей покоя. Даже по ночам во сне она слышала тот грубый окрик. «Убирайся... Убирайся! Такие, как ты, нам не нужны...» И сейчас при одном только взгляде на этот дом Кристен снова бросило в дрожь. Она не хотела его видеть, не хотела когда-нибудь оказаться там. И почему же все, что она узнавала, действовало разрушающе, опустошало ее душу?

– Другая причина живет в этом доме, – шепотом ответила она на недавний вопрос Джошуа, и к глазам ее подступили слезы, ибо обе причины были слишком болезненными, чтобы поделиться ими с мужем.

Из состояния, близкого к трансу, Кристен вывело хныканье Тедди. Она выпрямилась, глубоко вздохнула и, развернув коляску, зашагала прочь от этого дома. Проходя по Уинни-авеню, примерно в квартале от дома Джошуа, она увидела почти такой же, как у него, дом – старинный одноэтажный бело-коричневый коттедж. Во дворе перед домом пожилая женщина в домашнем платье в цветочек и в очках с серебряной оправой поливала бордюр из анютиных глазок, окружавший ореховое дерево.

– У вас чудесные цветы, – непроизвольно залюбовавшись, обратилась к ней Кристен.

– О, благодарю вас, – перекрыв воду в шланге и обернувшись к Кристен, улыбнулась ей худощавая женщина с острыми, но приятными чертами лица и вьющимися седыми волосами. – Никак не привыкну к тому, что здесь такое длительное цветение.

– Здесь? – озадаченно переспросила Кристен.

– Я из Вайоминга, – пояснила женщина и, положив шланг, подошла ближе к Кристен. – Семь месяцев назад умер мой муж, и дочь настояла, чтобы я переехала сюда и жила вместе с ней и ее мужем.

– Мне очень жаль. Я хочу сказать, мне очень жаль, что умер ваш муж, – искренне посочувствовала Кристен. – Знаете, я недавно потеряла мать.

– О, как ужасно! Вы такая молодая! – Открыв кованую калитку, женщина вышла на тротуар и улыбнулась Тедди. – У вас очаровательный ребенок – он должен быть вашим утешением.

– Так и есть, – охотно согласилась молодая мать.

– Вы живете здесь поблизости?

– Да, я... дом моего мужа как раз в соседнем квартале.

– О, тогда мы соседи, – обрадовалась женщина. – Я Ида Мэдисон, – добавила она, протягивая руку.

– Кристен Брейди. – Улыбнувшись, Кристен пожала тонкую, но сильную руку. – Думаю, мы еще встретимся, когда я с сыном буду гулять.

– Буду очень рада. И если вам, дорогая, когда-нибудь понадобится няня, вы только скажите. – Женщина с улыбкой подмигнула Тедди, который довольно заворковал в ответ.

– Вам действительно нравится сидеть с детьми? – Кристен очень обрадовалась, услышав слова женщины.

– Дженнифер мой единственный ребенок. Но, к сожалению, они с мужем не хотят заводить детей и целый день проводят на работе. Откровенно говоря, мне здесь совсем одиноко. Так что я с большим удовольствием посижу с вашим очаровательным малышом.

– Честно говоря, я подумываю о том, чтобы вскоре вернуться на работу, – осторожно сказала Кристен. – Быть может, мы договоримся...

– Просто назовите дату, дорогая, – сердечно предложила Ида Мэдисон.

– Я... я не могу много платить, – смущенно призналась Кристен.

– Дорогая, вам совсем не обязательно платить мне.

– О нет! Об этом и речи быть не может! – воскликнула Кристен.

– Ну хорошо, – пожала плечами Ида Мэдисон, – мы что-нибудь придумаем. Если я вам понадоблюсь, имейте в виду, что я почти каждое утро работаю здесь в саду, а в другое время просто постучите в дверь.

– Спасибо, я так и сделаю, – поблагодарила Кристен и, попрощавшись с женщиной, в приподнятом настроении направилась домой.

Ее первое впечатление от миссис Мэдисон было вполне благоприятным, но, прежде чем доверить ей своего драгоценного сыночка, Кристен решила побольше разузнать о вдове, а пока не рассказывать Джошуа о своей встрече с ней. Кристен не сомневалась, что Джошуа станет возражать против любого ее плана, связанного с возвращением на работу, и сочла за лучшее сначала все подготовить и поставить его уже перед совершившимся фактом.

Вернувшись домой, Кристен распаковала вещи, постирала для себя и ребенка, и к половине шестого они с Тедди были одеты и готовы провести вечер с родителями Джошуа. Старшие Брейди были приятными людьми – отец Джошуа работал геологом в «Филлипс петролеум», а мать преподавала в общеобразовательной школе, – но ситуация была, мягко говоря, напряженной, и Кристен, со страхом ожидая предстоящей встречи с ними, чувствовала себя несколько скованной, выходя в гостиную с Тедди на руках.

– О, как вы хороши! – Сидевший на кушетке Джошуа мгновенно поднялся на ноги, как только Кристен появилась на пороге, и взглядом голубых глаз окинул ее наряд – красное в белый горошек платье без рукавов – и детский белый матросский костюмчик с красной и синей отделкой. – Вы оба под стать друг другу, – усмехнулся он, кивнув на Тедди, и взял у Кристен пакет с памперсами.

– Ты тоже выглядишь неплохо, – с трудом выдавила из себя Кристен, хотя на самом деле Джошуа был просто неотразим в графитово-серых слаксах и небесно-голубой трикотажной рубашке, обтягивавшей мускулистую грудь и придававшей еще большую выразительность его глазам.

Когда Джошуа, галантно взяв ее под руку, повел к выходу, Кристен, неизвестно почему, вдруг с уверенностью почувствовала, что Джошуа думает о том, о чем ни один из них не решается сказать вслух, – что они все вместе выглядят как настоящая семья.

Во время более чем часовой поездки до Вест-Бразориа, маленького городка, где жили родители Джошуа, Кристен и Джошуа молчали, а Тедди дремал в переносной колыбели на заднем сиденье «бронко». Сидя за рулем, Джошуа все время хмурился, и Кристен с удивлением подумала, что он, вероятно, тоже боится предстоящей встречи с родителями, однако заговорить на эту тему не осмелилась.

– Джошуа, – нарушив наконец долгое молчание, Кристен коснулась проблемы, терзавшей ее совесть, – с твоей стороны очень великодушно разрешить мне и Тедди остаться в твоем доме.

Он долго ничего не отвечал, а потом отреагировал совсем не так, как ожидала Кристен. Повернувшись к ней с грустной улыбкой, он протянул руку, и его пальцы на мгновение чуть прикоснулись к нежной коже ее щеки.

– Крис, возможно, я не столь благороден, как тебе кажется. – Его слова были тихими и спокойными, но Кристен едва сдержала дрожь, услышав в его тоне скрытое предостережение.

Вскоре они въехали в Вест-Бразориа, где Джошуа вырос, окруженный родными и друзьями, в теплой, благожелательной атмосфере, так не похожей на то одиночество, в котором росла Кристен. Джошуа свернул на зеленую улицу, уходившую в сторону от центральной городской магистрали, и, подъехав к родительскому дому – симпатичному одноэтажному строению из белого кирпича, расположенному в глубине огромного участка, обрамленного узловатыми дубами, – припарковал «бронко» на тенистом пятачке подъездной дорожки. Он и Кристен вышли из машины, а затем Джошуа осторожно передал спящего сына в руки матери, а сам взял переносную колыбель и пакет с памперсами. Крепко прижимая к себе Тедди, Кристен двинулась к парадной двери. На стук Джошуа старшие Брейди тут же вышли на крыльцо, встречая молодую семью раскрытыми объятиями. Джим Брейди был старшей версией Джошуа, только со слегка округлившимся животом и с чуть тронутыми сединой светлыми волосами, а Эллен Брейди была маленькой и темноволосой. Несмотря на короткую стрижку, которую носила мать Джошуа, Кристен не раз поражалась удивительному сходству между ней самой и Эллен Брейди.

– О, Кристен, дорогая, мы так счастливы, что ты вернулась, – искренне сказала Эллен, обнимая Кристен и малыша. – О, да он настоящее сокровище! – добавила она, отступив на шаг, чтобы лучше разглядеть Тедди, который, проснувшись, внимательно смотрел на взрослых голубыми глазами. – Можно мне подержать внука, Крис?

– Конечно. – Кристен с улыбкой передала ребенка Эллен, а Джим Брейди, встав рядом с женой, с гордой улыбкой взирал на младенца.

– Вылитый ты, сынок, – обратился он к Джошуа и подмигнул жене. – Как ты чувствуешь себя в роли бабушки?

– Великолепно! – воскликнула Эллен Брейди, и все засмеялись.

Центром внимания стал Тедди, и Джим Брейди, обычно солидный, полный достоинства человек, поразил Кристен трескучей болтовней и неугомонным воркованием с внуком. Перед обедом Кристен попросила разрешения покормить малютку в одной из спален. Тедди, получив свою порцию еды, сразу же уснул, и она уложила его на кушетке, которую Эллен приготовила в углу столовой, чтобы ребенок оставался под неусыпным наблюдением взрослых. Вечер в доме родителей Джошуа складывался совсем не так страшно, как боялась Кристен, и она была благодарна, что Брейди не задавали вопросов о причинах ее отсутствия. Они великодушно приняли ее как члена семьи и упомянули о десятимесячном пребывании в Лас-Вегасе только в связи с соболезнованиями по поводу смерти ее матери. Неприятный момент был лишь в начале обеда, когда Джим Брейди закончил молитву словами:

–...и, Господь милостивый, мы благодарим Тебя за то, что наш сын Джошуа и его возлюбленная жена Кристен снова вместе. И спасибо Тебе за бесценный подарок – нашего внука...

Кристен ничего не сказала, но, когда все принялись за еду, не удержалась и бросила на Джошуа возмущенный взгляд. Он только мягко улыбнулся ей и, отвернувшись, стал отвечать на вопросы о своей работе.

После изысканного обеда – салата, ростбифа, спаржи и запеченного картофеля – Кристен помогала Эллен навести порядок на кухне, пока мужчины присматривали за Тедди и смаковали по второй чашечке кофе.

– Дорогая, мы так счастливы, что ты вернулась, – повторила Эллен, вытирая тарелку, которую подала ей Кристен.

– Эллен, мне очень жаль. – Кристен закусила губу. – Я хочу сказать, что понимаю, каким шоком явилось для вас это – ребенок и прочее.

– Дорогая, это самый приятный сюрприз за всю мою жизнь, – заверила ее Эллен.

– Но... но Джошуа говорил, что вы плакали, когда он по телефону рассказал вам обо всем.

– Кристен. – Эллен повернулась и ласково положила руку на локоть молодой женщины. – Я плакала исключительно от радости. Как тебе известно, дорогая, Джошуа у нас единственный сын, и после твоего ухода... в общем, Джошуа очень любит тебя, Кристен. Я знаю, у него никогда не будет никого, кроме тебя. Я боялась, что он так и не узнает радости иметь собственную семью, воспитывать собственных детей. А когда я узнала, что ты вернулась... ты и ребенок... это превзошло все наши сумасбродные мечты.

«Джошуа очень любит тебя, Кристен», – сказала Эллен, и Кристен, ощутив угрызения совести от ласковых, прочувствованных слов, погрузилась в размышления. Мать Джошуа, немного помолчав, добавила:

– Теперь вам с Джошуа нужно только время.

– Эллен, я... – Кристен с сожалением покачала головой.

– Вот увидишь, дорогая, все наладится, – постаралась убедить ее Эллен и, увидев, что Джошуа вошел в кухню с двумя пустыми кофейными чашечками, сердечно обратилась, к сыну и Кристен: – А если вам захочется провести уик-энд вдвоем или еще что-то, просто скажите, и мы с Джимом присмотрим за Тедди в любое время.

– Очень любезно с маминой стороны, правда, Крис? – неловко спросил Джошуа, пройдя через просторную кухню и с улыбкой протянув ей чашки.

– Да, это чудесно. Спасибо за предложение, Эллен. – У Кристен вспыхнули щеки, но ей удалось не показать, насколько она растеряна. – Но, понимаете, я ведь кормлю Тедди грудью.

– О, конечно, как же я не подумала об этом! Но когда ты кончишь кормить, или если мы понадобимся вам на несколько часов...

– Спасибо, Эллен. – Кристен заставила себя улыбнуться.

– Мы возьмем это себе на заметку, мама, – добавил Джошуа.

Весь остаток вечера у Брейди Кристен сдерживала гнев, но внутри вся кипела, слушая, как своими заявлениями Джошуа вводит родителей в заблуждение.

– Почему ты стараешься создать у родителей впечатление, что мы снова вместе? – набросилась она на Джошуа, как только они оказались в «бронко», возвращаясь домой.

Он долго не отвечал, а в темноте автомобиля Кристен не могла определить выражения его лица. Когда же Джошуа заговорил, в его голосе слышалась горечь.

– А что я должен был им сказать, Крис? Что мы с тобой возвращаемся в один и тот же дом, чтобы договориться о справедливом разводе и поделить жизнь ребенка?

– Прости, Джошуа, – вздохнула она, чувствуя, как ее обжег стыд, когда она вдруг ясно осознала перспективу, ожидающую Джошуа, и то смятение, которое, должно быть, царило в его душе. – Ты этого не заслужил.

– Я знаю, – тихо ответил он.

Дома Кристен, покормив и уложив Тедди, переоделась ко сну и, утомленная напряженным днем, уже засыпала, когда Джошуа ворвался в темную комнату.

– В чем дело? – Она села в постели и, с сильно бьющимся сердцем, завернулась в простыню.

– Что с ним? – взволнованно спросил Джошуа и, включив лампу на ночном столике, опустился на колени у детской кроватки; он был босой и без рубашки, волосы его поблескивали при свете ночника, а лицо исказила тревога.

– С ним? С Тедди? – Кристен почувствовала, что краснеет, когда ее взгляд остановился на Джошуа.

– Я вышел из ванной и услышал эти странные звуки, – пояснил Джошуа, озабоченно глядя на мирно спящего ребенка.

– Младенцы часто издают странные звуки, – успокоила его Кристен, не удержавшись от улыбки при таком проявлении отцовских чувств.

– Правда? – Джошуа бросил на нее быстрый взгляд.

– Д-да, маленькие дети издают всякие странные звуки, – повторила она, размягчаясь от нежности и заботы, светившихся в глазах мужа, и изо всех сил стараясь, чтобы ее взгляд не натыкался на голую грудь, выпуклые мышцы и волнистые волосы. – Поверь, когда я привезла Тедди домой, я тоже вскакивала каждую секунду, но быстро научилась определять разницу между нормальными звуками и признаками беды.

– Значит, сейчас все нормально? – Джошуа с явным облегчением взглянул на Кристен.

– Все прекрасно.

Просунув руку между прутьями кровати, Джошуа ласково коснулся щеки ребенка, и при виде этого нежного движения у Кристен сжалось сердце. Затем он встал, и оба родителя просто смотрели друг на друга, предчувствуя возможность очередного взрыва в знакомой ситуации.

– Крис... – Джошуа шагнул вперед, с тоской и болью глядя на нее.

– Джошуа, по-моему, сейчас тебе нужно идти спать. – Она натянула простыню до самой шеи.

– Нам нужно поговорить. – Он с серьезным видом отрицательно покачал головой.

– О чем? – резко спросила Кристен.

– Я не думаю, что смогу жить без него, Крис, – сказал Джошуа, переведя взгляд с нее на ребенка, а потом снова взглянув на Кристен глазами, полными желания.

– Этого и не будет, – нервно заверила его она. – Мы выработаем соглашение.

– Не думаю, что смогу прожить без него даже одну ночь. – Снова покачав головой, он приблизился еще на шаг. – А если с ним что-то случится, а меня не будет?

– Буду я, Джошуа.

– Это не одно и то же. – Он опять покачал головой. – Я ему тоже нужен. И он никогда не поймет, почему меня не было рядом. – В напряженной тишине Джошуа смотрел на Кристен, а она не знала, что сказать. – Не думаю, что смогу жить и без тебя, Крис, – низким, охрипшим голосом сказал он, подойдя к ночному столику.

– Джошуа...

– Даже одну ночь. – Свет погас, и не успела Кристен перевести дыхание, как Джошуа сидел у нее на кровати.

– Джошуа, прошу тебя, – взмолилась она, пытаясь отодвинуться и чувствуя, как ее сердце стучит от его близости, от его возбуждающего мужского запаха, но Джошуа, положив руку ей на плечи, притянул к себе, заставив остаться на прежнем месте.

– Пожалуйста, Кристен. Разреши мне просто посидеть здесь немного и поговорить с тобой. Я не буду ничего делать.

– Я почему-то не верю тебе, – горько усмехнулась она, снова попытавшись уклониться от его близости, от его жгучего тепла, просачивавшегося ей в кровь.

– Возможно, ты просто не доверяешь самой себе, когда находишься рядом со мной, – предложил объяснение Джошуа, и Кристен промолчала, боясь признаться, что он совсем недалек от истины. – Крис? – обратился он к ней через секунду.

– Что?

– Я беспокоился о тебе.

– Беспокоился обо мне? – затаив дыхание, повторила она и, повернувшись к нему, при свете луны, падавшем через прозрачные занавеси, вгляделась в выражение его лица.

– Ты выглядишь усталой. – Кончиками пальцев Джошуа коснулся ее щеки.

– Возможно, так кажется оттого, что я в постели, – холодно отозвалась Кристен, усилием воли сдержав дрожь.

– По-моему, ты просто недостаточно заботишься о себе, – серьезно сказал он.

– А ты человек, который может это сделать, так? – не могла не съязвить Кристен, раздраженно вздохнув.

– Да. Ты была у врача после рождения Тедди?

Кристен подмывало заявить, что это не его дело, но нежная близость Джошуа гипнотизировала ее, к тому же она понимала, что он действительно встревожен.

– Да, была. Сразу после того, как мы с Тедди вернулись домой.

– Что он сказал? Я хочу спросить: с тобой все в порядке?

– Моего постоянного доктора не было, он в больнице принимал роды, поэтому я была у его ассистента, – после короткого колебания ответила Кристен. – Он сказал, что все прекрасно и что я могу... – Она резко оборвала себя, решив, что незачем докладывать Джошуа такие подробности.

– Можешь – что, Кристен?

– Ассистент доктора был не в курсе моего... моего положения. – Мгновение она пристально смотрела на Джошуа, а потом договорила: – Он сказал, что я могу возобновить половые отношения с мужем, а я сообщила ему...

– Что, Крис?

– Я сказала ему, что больше не собираюсь ни с кем иметь половых отношений. – Голос Кристен дрожал, а сердце бешено колотилось.

– Почему у тебя такое чувство, Крис? – после долгого молчания спросил Джошуа с тяжелым протяжным вздохом.

– Просто так, – упрямо ответила она.

– Очень плохо. – Оставив руку на плечах Кристен, Джошуа ладонями неистово сжал ее лицо, заставив взглянуть на себя при лунном свете. – Почему, скажи?

Кристен попыталась ответить, но он крепко прижался губами к ее губам, его язык скользнул в глубину ее рта, и Джошуа резко опрокинул на себя ее расслабленное тело. От его горячего поцелуя у Кристен остановилось дыхание, она на мгновение замерла, и вслед за этим шок уступил место желанию. Ее грудь через тонкую ткань пижамы впитывала жар его груди, а руки Джошуа скользили вниз по ее спине. Когда же он пальцами сжал ей ягодицы, плотно прижимая их к своему столь очевидному выражению желания, Кристен окаменела от предвкушения.

– На тебе твоя девичья зелено-голубая пижама, да, Крис? – приглушенно спросил Джошуа.

– Д-да. – Кристен ужаснулась собственной слабости и отсутствию сил сопротивляться ему.

– Знаешь, как я мечтал о тебе вот такой? – Джошуа пылающими губами коснулся ее шеи. – Ты с голубым облаком вокруг груди, и я глубоко внутри тебя...

– Нет, нет, – простонала Кристен, напуганная своим бесстыдным возбуждением, возникшим от его слов.

– Нет? – с издевкой переспросил он, запустив пальцы под резинку ее пижамных штанишек. – Твое тело говорит «да». Я чувствую твое горячее дыхание и знаю, что сейчас ты хочешь меня. Почему твой мозг продолжает воздвигать барьеры, Крис?

– Я просто не могу...

– Почему, Крис? – Не отрывая от нее взгляда, Джошуа перекатил ее под себя, продолжая стягивать с нее штанишки. – Что, если я сниму их и устроюсь внутри тебя? Что, если сегодня всю ночь я буду заниматься с тобой любовью? Тогда ты станешь со мной откровенной, Крис? Ты поделишься со мной тем, что тебя беспокоит?

– Нет, Джошуа. Я тебя боюсь! – Кристен была близка к панике, чувствуя, что у нее скоро не хватит сил сопротивляться неуправляемому желанию.

– Прости. – Мгновенно откатившись от нее, Джошуа сел с краю кровати и растерянно провел рукой по волосам. – Ты же знаешь, я никогда не принуждал тебя. Я только хочу, чтобы мы снова были вместе, – с болью добавил он.

– Я понимаю, – сочувственно сказала Кристен. Она тоже хотела, чтобы они могли снова быть вместе – она безумно желала, чтобы их разногласия исчезли словно по волшебству. – Ты хочешь того, чего не может быть, – прерывисто вздохнула она.

– Я начинаю это осознавать. – Встав, он посмотрел на лежащую Кристен. – Но что бы ты ни говорила, я не сдамся.

– Я на это и не надеялась, – откровенно призналась Кристен.

Выходя из спальни, Джошуа задержался на пороге и с вызовом спросил:

– Почему ты решила, что никогда не захочешь заниматься любовью, Крис? Боже милостивый, тебе же всего двадцать лет! Неужели я так сильно обидел тебя?

Кристен прекрасно понимала его раздражение и незаслуженную им боль. Ее захлестнула волна сострадания, однако она не могла сказать ему то, что он хотел услышать, потому что в горячей ночной близости, когда она становилась совершенно беззащитной от его прикосновений, ее слова, безусловно, снова бросили бы их в объятия друг к другу.

– Пожалуйста, Джошуа, – попросила она, – быть может, когда-нибудь я все тебе расскажу, а сейчас я действительно очень устала.

– Прости. Приятных снов, ангел.

Джошуа вышел, а Кристен прикусила губу, чтобы сдержать слезы, но все-таки тихо заплакала. Ей очень хотелось рассказать ему, как глубоко она ранена, как ей необходимо излечиться и насколько во всем этом повинны другие. Кристен плакала над тем, в чем ей больше всего хотелось признаться Джошуа – если она когда-нибудь снова займется любовью, то это будет с ним, только с ним!