"Костер на снегу" - читать интересную книгу автора (Райан Нэн)

Глава 15

После целого часа тревожного ожидания Натали решила, что Кейн не придет, иначе он уже давно попался бы ей на глаза.

Она стояла на лестнице, куда ускользнула из банкетного зала отеля “Эврика”, чтобы в одиночестве отдохнуть от танцев. Впрочем, танцы давно выплеснулись в вестибюль, так что можно было видеть разгоряченных танцоров, кружившихся там под звуки музыки.

В дальнем углу зала, на мраморном возвышении, играл небольшой, но весьма усердный оркестр. Сейчас он наяривал “Девушек Буффало”, а десятки и десятки неутомимых ног одновременно притопывали, заставляя пол содрогаться. Кэрол Томпсон и не думала горевать по поводу отсутствия Кейна, она отплясывала на пару с крикливо разодетым завсегдатаем казино “Гайети”. Эстер танцевала с мужем, улыбаясь ему е нежностью новобрачной, а Белинда — с обладателем приза за самый большой слиток. Эти двое то и дело наступали друг другу на ноги и заливались смехом. Неподалеку от них Эшлин залихватски кружил Мардж Бейкер, возвышаясь над ее пухлой фигурой. Чтобы услышать, что она говорит, ему приходилось наклоняться.

Все было как будто в порядке, можно было возвращаться в зал, не опасаясь столкнуться с южанином. Натали обратила взгляд к подножию лестницы и…

У нее захватило дух.

Кейн Ковингтон стоял, поставив ногу на нижнюю ступеньку и вытянув руку вдоль перил. Театральность позы не мешала ему выглядеть ошеломляюще красивым — весь в черном, за исключением белой, как горные снега, рубашки. Он улыбался, и глаза, поразительно голубые на смуглом лице, тоже смеялись. Этот человек знал, что ошеломил ее, и наслаждался этим. Взгляд его был возмутительно дерзким, все понимающим, горячим и при этом отстраненным, словно он разглядывал незнакомку или женщину, о которой был не слишком высокого мнения.

Это помогло Натали взять себя в руки. Кейн бросал ей вызов. Ей оставалось либо трусливо бежать прочь, либо этот вызов принять. Натали приказала себе смотреть ему прямо в глаза. Она никогда, не пасовала ни перед чем и ни перед кем, не спасует и на этот раз.. Пусть он делает что хочет, пусть ведет себя как хочет, ему не запугать ее!

Изящным движением подобрав юбки, Натали медленно пошла вниз по лестнице. Кейн убрал руку с перил, всем своим видом выражая ожидание. Состояние тревоги усилилось. Натали до боли стиснула зубы, ощутив, до чего скованны ее движения. Как он, должно быть, издевается над ней в мыслях!

Кейн, однако, и не думал издеваться. Эта рыжеволосая красавица слишком интриговала его, чтобы оставаться сторонним наблюдателем, даже лелея план мести. Натали старалась выдержать его взгляд, давая понять, что не испугается любого его действия — честь и хвала такому присутствию духа.

Разумеется, Кейн не собирался делиться с ней этими мыслями, довольно было и того, что он постоянно демонстрировал ей свое физическое влечение. Натали Валланс была лакомым кусочком и, конечно же, отлично это знала. Белокожие и рыжеволосые женщины встречаются не так уж часто, тем более на землях, еще недавно совсем диких. Она напоминала хрупкую фарфоровую статуэтку.

Будь она только хороша собой, все было бы гораздо проще. Однако Кейн высоко ценил в людях отвагу, умение бросить и принять вызов, а всем этим Натали обладала в полной мере. Она шла к нему с высоко поднятой головой, сверкая изумрудами глаз, упрямо выпятив подбородок.

— Мистер Ковингтон, рада видеть вас на нашем празднике, — подойдя, сказала Натали так громко, словно ее слова предназначались не только одному Кейну.

Очевидно, она решила вести себя с ним сугубо официально. Кейн тоже кое-что решил, и потому, когда она протянула руку для пожатия, взял ее, демонстративно отступив так, что Натали пришлось тянуться.

— Что ты делаешь?

— Принимаю меры предосторожности — на случай, если тебе снова захочется сунуть руку мне в брюки и…

— Тише, черт возьми! — прошипела Натали. Осознав свой неподобающе громкий возглас, она покраснела.

— Хочешь, чтобы я нашептывал? Что-нибудь интимное, конечно?

— Веди себя прилично!

— Только если ты пообещаешь впредь держать большой и указательный пальцы при себе. Им можно найти куда лучшее применение.

Натали нервно оглянулась, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

— Ты просто жить не можешь без того, чтобы не сказать пошлость!

— А ты не можешь жить, не строя из себя недотрогу. Надо же, судья с таким артистическим талантом…

— Я не желаю все это выслушивать! — Она скрипнула зубами от бессильного гнева. — Не знаю, что ты имеешь в виду…

— А я могу тебе доступно объяснить, как я это умею делать. — Кейн придвинулся ближе. — Со мной ты настоящая — живая, страстная, порой даже грубая. Со мной ты не можешь притворяться, как со всеми остальными, и именно это тебя злит. Стоит нам остаться наедине, как с тебя слетает маска благопристойности. В глубине души ты наслаждаешься этим, но не хочешь признать, что это так. Пойдем отыщем укромный уголок, и я дам тебе возможность немного побыть собой.

— Не пытайся умничать, тебе это не идет!

— По-твоему, мое место только в постели? Герой-любовник, так? — Кейн, усмехнувшись, сжал ей локоть. — Мы можем договориться. Я больше не буду строить из себя умника, но и ты прекрати корчить из себя благонравную особу. Это даст нам возможность, наконец, заняться любовью. Самое время, ты не находишь?

— Послушай, Ковингтон, — с нажимом начала Натали, — и, ради Бога, попытайся понять! Ты жестоко ошибаешься насчет меня…

— Мэм, ваш жених сейчас присоединится к нам, — ехидно перебил Кейн и, понизив голос, добавил: — Вот и посмотрим, кто прав, а кто ошибается. Если прав я, и секунды не пройдет, как твоя маска окажется на привычном месте.

Кипя бессильной яростью, Натали вынуждена была приветливо улыбнуться лорду Блэкмору. Чего бы только она не отдала сейчас за возможность как следует пнуть Кейна в голень острым мыском туфельки!

— Ковингтон! — оживленно приветствовал Кейна граф. — Мы ждали вас целый день, не правда ли, дорогая?

— Правда, дорогой, — подтвердила Натали, глядя в пространство между их головами.

— Я тронут, — с усмешкой отозвался Кейн. Он обменялся рукопожатием и парой любезностей с единственным мужчиной в городке, снисходившим до общения с ним. Кейн инстинктивно не доверял лорду Блэкмору, задаваясь вопросом, что за игру тот ведет. Граф лез из кожи вон, стараясь быть с ним любезным, но зачем ему это нужно? Кейн абсолютно не верил в его искреннее расположение.

Когда их руки разжались, Кейн, убирая свою, случайно задел Натали. Непроизвольно они посмотрели друг на друга и тут же отвели взгляды.

— Прошу меня извинить, миссис Бейкер пытается привлечь мое внимание.

Он откланялся и ушел. Эшлин тотчас повернул Натали к себе за плечи.

— Что все это значит?

— Что именно?

— Я следил за твоей беседой с Ковингтоном, дорогая. Мне не слишком понравилось то, что я увидел. Неужели мне следует ревновать?

— Нет, что ты! — запротестовала Натали, мысленно скрежеща зубами.

Она вела себя именно так, как говорил о ней Кейн — лицемерила, притворялась, играла роль. Проще говоря, она непрерывно лгала. Будь она честной перед Эшлином и собой, она бы ответила: “Да, у тебя есть тысяча и одна причина ревновать меня к Ковингтону! Я позволила ему то, чего не позволяю тебе, своему жениху! Я была с ним в постели, я делала такое, за что ты презирал бы меня! А теперь он пытается все это повторить! Он обольщает меня, и я… я слабею! Ревнуй меня, Эшлин, ревнуй, не позволяй мне снова пасть!”

— Вот и хорошо, — улыбнулся граф ее негодующему протесту и привлек чуть ближе к себе. — Понимаешь, я прочел в глазах Ковингтона желание…

— Эшлин, прошу тебя!

— Ты должна выслушать, дорогая, — мягко упрекнул он. — Думаешь, я слеп? Для меня давно уже не секрет, что Ковингтон на тебя засматривается. Это совершенно очевидно, он даже не старается этого скрывать! Но я не раздосадован — я польщен, и хотя не доверил бы этому южанину свой бумажник, не говоря уже о невесте, тебе, моя дорогая, я могу доверять. И я доверяю. Безоговорочно!

Дальнейшее стало для Натали чистейшим мучением, так как выйти из роли теперь было совершенно невозможно. Она танцевала с каждым, кто ее приглашал: со старателями, ковбоями, служащими приисковой компании и так далее и так далее — и старательно притворялась веселой, совершенно уверенная, что Кейн следит за ней знающим, пренебрежительным взглядом. Разумеется, Натали пыталась всячески избежать этого взгляда, и это удавалось ей до тех пор, пока Кэрол Томпсон не вытащила южанина в круг танцующих.

Хорошенькое лицо вдовушки сияло не хуже хрустальной люстры у нее над головой. Она приходилась Кейну чуть повыше плеча и не преминула этим воспользоваться, положив туда голову и искоса бросая на него кокетливые взгляды. Нисколько не смущаясь, она откровенно прижималась к своему кавалеру, губы ее были призывно полуоткрыты, глаза горели. Она была воплощением покоренной женщины.

Поймав себя на том, что разглядывает эту пару, Натали виновато потупилась, но взгляд как магнитом тянуло в ту сторону. Кейн что-то говорил Кэрол, улыбаясь так, что щеки ее рдели от счастливого смущения. Бог знает почему это показалось Натали на редкость неприятным зрелищем.

Внезапно, словно ощутив на себе пристальный взгляд, Кейн повернулся. Улыбка его померкла, брови сошлись, лицо омрачилось. Натали наступила своему кавалеру на ногу, извинилась и до боли закусила губу.

Чего он хочет, этот южанин? Она ни на секунду не поверила, что он всерьез поощряет заигрывания Кэрол! Скорее всего он делает это нарочно, чтобы показать, как мало для него значит она, Натали. Чтобы позлить ее. Разве не это главная цель его пребывания в Клаудкасле — мучить ее, издеваться над ней? Или ему довольно было дать ей понять, что он не считает ее порядочной женщиной? Обидеть ее в ответ на обиду и забыть о ней. Теперь ее присутствие ему просто мешает.

— …как раз поэтому?

— Что? — встрепенулась Натали, очнувшись и поймав обрывок вопроса своего бородатого кавалера. — Простите, я немного отвлеклась!

— Я говорю, вы не спешите со свадьбой, чтобы приурочить ее к Рождеству? А то вчера ребята спорили, ну я и решил узнать…

— Да, именно к Рождеству, — заверила Натали. — Чтобы отпраздновать сразу два события.

— Так я и думал!

Танец продолжался. Натали незаметно увлекла кавалера подальше от Кейна и Кэрол и потом старалась держаться как можно дальше от них. К счастью, то был единственный танец Кейна. После этого он занял место возле оркестрантов, скрестил руки на груди и, безразличный к перешептываниям, остался в этой позе, наблюдая за танцующими. Тщетно женщины проносились мимо него в вихре танца, принимая самые обольстительные позы, он только улыбался им, но не покидал своего поста.

По мере того как вечер набирал обороты, пунш в чаше становился все крепче, словно каждый поставил себе целью плеснуть туда виски. Музыка гремела, стены и пол содрогались от топота. Рано или поздно кровь должна была ударить в головы, и это, конечно же, произошло.

Два ковбоя сцепились из-за девушки, поднялся крик, музыка захлебнулась и стихла. Эшлин, с которым Натали танцевала этот танец, оставил ее и поспешил туда, где публика уже образовала круг. Было видно, как он увещевает драчунов. Поворчав, парни согласились уладить дело полюбовно, и порядок был восстановлен. Эшлин сделал знак оркестру продолжать.

Его немедленно окружили, осыпая похвалами. Подвыпившие старатели хлопали его по плечу, обращались к нему “дружище” и так трясли ему руку, словно хотели оторвать.

— А ты почему не восторгаешься своим рыцарем? Отчего не осыпаешь его поцелуями? Не даешь понять, что гордишься им.

Натали повернулась скорее потому, что ее возмутила насмешка в голосе южанина.

— Я и в самом деле им горжусь, Ковингтон. А тебе лучше помалкивать! — Она заправила за ухо выбившийся локон и сделала гримаску. — Помнится, ты убежал из “Позолоченной клетки” как побитая собачонка.

Она умолкла в ожидании эффекта от своих слов, но Кейн продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.

— Я уверена, что Эшлин дал бы Лезервуду достойный отпор!

— Значит, дай я тогда отпор, ты была бы мной горда?

— Нет, конечно!

— Тогда зачем было стараться?

— Ты хочешь сказать, что Эшлин…

— Идем танцевать!

— Я уже танцую. Со своим женихом.

— Твой жених занят — пожинает плоды своей из ряда вон выходящей храбрости. Посмотри-ка! Теперь у него отбоя не будет от поклонниц.

Совсем юная девушка, алея от смущения, в этот миг делала перед графом реверанс, приглашая его на танец. Он развел руками, пожал плечами и, наконец, протянул руку, принимая приглашение.

— Ты, конечно, думаешь, что я ревную!

— Нет, — спокойно возразил Кейн. — Я думаю, тебе наплевать.

Изумленная его правотой, Натали не нашлась что сказать на это, а в следующий миг ее увлекли туда, где партнеры уже стояли друг против друга, начиная быстрый виргинский рил. Кейн, как и полагалось, поклонился Натали. Она присела в реверансе, попутно поймав взгляд и улыбку Эшлина.

Танец начался. Слишком стремительный, он не оставлял разгоряченной даме выбора, заставляя льнуть к кавалеру, чтобы хоть как-то удержать равновесие. Кейн кружил Натали так энергично, что порой ноги ее не касались пола. Они вместе проносились под аркой соединенных рук и снова неслись вперед, вперед по широкому кругу. Все пролетало мимо: лица, наряды, убранство зала — но это не мешало ей остро ощущать силу рук, которые влекли ее в танце, жар тела, тепло дыхания. К счастью, приходилось строго держать темп и согласовывать пируэты с танцевальными па других пар, что несколько отвлекало. Натали просто не пережила бы томного, завораживающего вальса.

Когда музыка умолкла, Натали тотчас высвободилась и сделала шаг назад. Лицо ее пылало, дыхание пресекалось, она тщетно подыскивала слова для безобидной реплики. Вокруг быстро пустело: танцоры, приятно опустошенные, спешили к столам с напитками.

Оркестр заиграл вальс. Натали начала отступать. Кейн не отставал. Она молча, с силой помотала головой в знак категорического отказа. Он как будто не заметил этого. Натали попробовала облечь отказ в слова, но ничего не вышло. Кейн продолжал подступать к ней. Она с мольбой прижала руки к груди. Он дерзко взял их в свои.

— Н-нет!.. — Это все, что ей удалось из себя выдавить.

— Да! — заявил Кейн и привлек Натали к себе в возмутительно интимном объятии вальса.

Музыка — чарующая, изумительная, опасная — набрала силу и заполнила зал. Рука на талии была горяча, пальцы слегка двигались, поглаживая ткань платья. Прикосновение отдавалось во всем теле, и томное оцепенение нарастало. Натали старалась все время смотреть в одну и ту же точку на смуглом горле над воротничком рубашки, но ощущала мужской взгляд на щеках, на губах, на груди. Нужно было разрушить чары, пока еще не поздно.

— Сделай одолжение, не прижимай меня так близко. Люди смотрят!

— Неужели?

— Пойдут сплетни…

— Подумаешь!

— Это огорчит Эшлина.

— Ничего, переживет.

— Ковингтон! Я знаю, тебе нет дела до того, что о тебе говорят, а для меня это важно.

— Почему?

— Потому что я здесь живу! Ты остался в Клаудкасле под влиянием минуты, долго ты здесь не задержишься…

— Как раз наоборот. Я намерен пустить здесь корни.

— Ах вот как? И на какие же средства ты собираешься существовать? Может быть, у тебя есть солидный банковский счет?

— Счет — дело наживное. Люди сплошь и рядом сколачивают себе состояния.

— Каким же образом ты намерен его сколотить?

— Надеюсь отыскать золото.

— Можно узнать, куда ты нацелился? Где собираешься мыть золото? На Бирюзовом озере? В ручье Сан-Мигель? В каньоне Эскаланте?

— Мыть золото? То есть перетряхивать тонны породы ради унции золотого песка? Ну нет, это не по мне! Для начала я обследую свою часть горы. Кто знает, не отыщется ли за облаками золотая жила…

— Ты спятил, Ковингтон! — процедила Натали, пытаясь не потерять самообладания. — На территории Клауд-Уэста золота нет и в помине!

— Предпочитаю убедиться в этом лично.

— Накануне зимы? С недостроенным домом?

— Я не спешу. Рано или поздно наступит весна.

— Ковингтон! Ты не отдаешь себе отчета…

— Меня зовут Кейн. Согласись, глупо придерживаться формальностей — все-таки у нас кое-что было.

— Ты опять за прежнее?!

— Я считаю, что наши отношения…

— Нет у нас никаких отношений!

— Разве? Это ты опять за прежнее, не я. Твердишь “не было этого, не было”, как нашалившая девчонка в наивной надежде, что это вернет ей потерянную невинность.

Натали попробовала вырваться, но добилась лишь того, что была прижата к Кейну еще теснее.

— Не делай из этого трагедии, — прошептал он ей на ухо. — Потворствовать своим слабостям не самый ужасный грех, зато самый сладкий. — Дыхание пошевелило завиток у ее виска. — Признайся в этом! Если вспомнить твои крики и стоны…

— Боже мой! Да я тебя просто ненавижу! — перебила Натали, дрожа от вспыхнувшей ярости.

Кейн оглядел ее с большим удовлетворением. Давая волю страстям, Натали Валланс превращалась в ослепительную красавицу. Между ними и в самом деле было много общего — он тоже разрывался между желанием и ненавистью. Поэтому он сказал без удивления, без досады:

— Знаю, милая. Отлично знаю.