"Мозаика странной войны" - читать интересную книгу автора (Радутный Радий)Эпизод 12Словно бы для контраста с Идиллией, следующая линия встретила штурмовик лазерным залпом. Рассеянный расстоянием и плотными облаками, большого вреда он не принес, но намерения аборигенов показал четко и честно. “ “ “ “ “ “ Пилот толкнул ручку, не тратя драгоценных микросекунд на ругательства и оценку обстановки, ослеп — от перегрузки все подернулось красной дымкой, а затем и вообще исчезло, заложил левый вираж и, набирая скорость, понесся к земле. Ракета, естественно, повела себя очень разумно и повернула следом. “Твою мать! — подумал Пилот — сказать что-либо сейчас он был не в состоянии. — Будем надеяться, что эта сука самонаводящаяся, а не телеуправляемая”. Обратная петля незаметно превратилась в иммельман, в глазах потемнело — но штурмовик проскочил в нескольких километрах под ракетой, чуть не врезавшись в холм и наверняка оглушив ударной волной всех, кто в этот момент имел неосторожность находиться поблизости. “Так вас, …!” — злорадно подумал Пилот, и вдруг сзади полыхнуло. Истерически завизжал рентгеновский датчик. Мигом ослепли камеры заднего обзора. Штурмовик тряхнуло, подбросило, и несколько секунд вертело, как трусы в стиральной машине, затем ящик справился с управлением и кое-как выровнял машину. “ “ “ “ — Ну ты, умный,… ящик! А кто ж … твою мать, еще может гонять за мной с такой … скоростью? “ — Ага, уже лучше. “ — Ну, не тяни… “ — Ххххууу… Пилот вздохнул с облегчением, потянул было ручку на себя — стремясь уйти в стратосферу, а может и выше, затем взглянул на рентгеновский датчик, опомнился, и попробовал просто увеличить скорость. Через несколько секунд объекты появились слева. Затем — спереди. Через минуту в глазах уже рябило от множества разноцветных точек, а на шести махах[11] ящик встревожился за целостность лобового стекла и попросил скорость немного убавить. — Ты бы лучше о целостности корпуса позаботился, болван! — пробурчал Пилот. — Сейчас его так дырявить начнут… Те перехватчики, которые оказались на курсе, самоубийственно бросились в лобовую атаку — Пилот с легкостью ослепил парочку самых наглых лазерами, с тоской провел пальцем по гашетке главного калибра — “эх, шарахнуть бы!” и, уйдя с линии огня левым скольжением, снизился до самой земли. Пристровшиеся сзади оказались понастырнее, и лобовое стекло у них было явно прочнее — и вот уже по крайней мере четыре пары весьма устойчиво выражали намерение сесть ему на хвост, и не было ни малейших сомнений в том, что это им вот-вот удастся. Настал самый подходящий момент для переговоров. В наушниках, разумеется, было тихо. — Говорит пилот неопознанного летательного аппарата! Прошу разрешения на посадку! Не имею никаких враждебных намерений! Повторять это непрерывно было необязательно — ящик и так отчаянно верещал что-то подобное во всех доступных диапазонах. Пилот вздохнул, прижался к спинке кресла, поерзал — осторожно потянул ручку назад. “Птички с неизменяемым вектором тяги на такое не способны… — подумал он, проваливаясь в уже привычную красноту. — Будем надеяться…” Впереди снова вспыхнуло пламя, что-то ударило сверху, самолет вздрогнул, просел на несколько метров и слегка зацепил брюхом вершину холма. Сознание возвращалось. Возвращалось медленно и неохотно, то и дело отступая обратно в красный туман беспамятства, проваливаясь в черные дыры боли и ужаса — но возвращалось. Уже само по себе это было удивительно — но сил удивляться не было, и Пилот просто отметил это. Штурмовик оказался гораздо прочнее, чем казалось. Впрочем, кроме красного тумана, перед глазами не появлялось абсолютно ничего, в ушах стоял мерный непрерывный рокот, как в океанской раковине, а от тела вообще не приходило никаких ощущений. Абсолютно никаких. Молчок. Потом пришла боль. Спасительный красный туман подступил ближе, и Пилот понял, что если в него соскользнуть — боль исчезнет, и исчезнет все остальное, вместе с сознанием, собственным “я” и всеми воспоминаниями. Затем появились и воспоминания. Агонизирующий мозг слепил всю жизнь во что-то одно, неуклюжее и бесформенное, мысли сбились в комок и только смутно знакомые образы по очереди вываливались из кровавого беспорядка. — Помнишь меня? — нежно шептало розовое эфирное облачко. — Я у тебя была первой. Нам было так хорошо вместе, правда?.. А сейчас ты меня убил… Облачко медленно сменило цвет на кроваво-красный и так же медленно превратилось в лицо — смутно-знакомое и непонятное одновременно. — Я — человек, — беззвучно прошептало лицо. — Я все, кого ты любил и ненавидел, все, кого ты хоть мельком встречал когда-то, о ком ты слышал и кого ты случайно коснулся в общественном транспорте. Я — Человек… а теперь ты убил меня… — А я — твоя совесть! — лицо плавно переросло в окровавленный пульсирующий мешочек из мяса. Через две разорванные трубки брызгала и исчезала в воздухе бурая густая жидкость. — А ты — Убийца, убийца, убийца… ха-ха-ха-ха…. Сердце исчезло и появилось что-то невообразимое, огромное и вездесущее, затем исчезло и это, и из тумана показался бородатый старец в серой накидке. Суровым всепроникающим взглядом окинул он красные окрестности, вздохнул и неожиданно улыбнулся. — Я должен был бы судить тебя, Пилот! — сказал он немного насмешливо. — Но не могу. Я, Всемогущий — и не могу. Потому что ты убил и меня, Пилот. Пусть адом твоим будет твой собственный разум. Прощай. Воин в глухом конегривом шлеме появился так же неожиданно, как и все остальные. — Радуйся[12], воин! Я —Арес-Эниалий[13]. Пилот, ты превзошел всех. Множество моих слуг убивали сотнями, тысячами, миллионами, но ты, ты, гений убийства, разрушитель Миров, убил сотни миллиардов живых и мертвых, и нерожденных. Благодарю за службу, Пилот. Меня ты, кстати, тоже убил… Красный туман наползал все ближе и ближе, собираясь поглотить последние проблески сознания, но… Проблески появились и в нем самом, синие вспышки — как от взмахов меча — рвали беспамятство на части. Пилот мысленно застонал и попытался открыть глаза — но тут же зажмурился снова. Синие вспышки были реальностью. Два гремящих, шипящих, воющих вертолета висели в десяти метрах над разорванными и смятыми остатками штурмовика и синими проблесковыми огоньками озаряли опаленную землю. — Ну, дайте хоть взглянуть на этого поганца! — послышался с другой стороны насмешливый голос. Ему что-то возразили, в ответ на это прозвучал отборный мат, и в поле зрения Пилота показались носилки, которые несли два мрачных типа в камуфляже. — Да вырубите эти мигалки! — голос уже был не насмешливым, а слегка раздраженным, мигалки блеснули еще пару раз и погасли, зато прямо в глаза ударили два слепящих прожектора. Человека на носилках Пилот узнал сразу — несмотря на свет, общую слабость, кровь, заливающую оба глаза, бесформенный пилотский комбинезон человека, забинтованную голову и командные интонации. Потому что человеком этим был он сам. — Значит, вы уже вступили в войну, — Пилот и Полковник сидели рядом, и кресла их были очень похожи — да и как не могли быть похожими серийные коконы для пострадавших от ударной перегрузки, и сидевшие в них были похожи, как серийные изделия — вот только у Полковника был более жесткий взгляд, чуть больше морщин и чуть тверже голос. — Мы не вступили! — Полковник насупился. — Нас втянули. И втянули так, что отступить не было никакой возможности. На нас просто напали! И продолжают нападать, мать их ..., ..., ... и ……………………….! Казарменное воспитание явно отрицательно сказывалось на чистоте языка Полковника, тем не менее друг друга бывшие противники понимали с полуслова. — Все началось с того, — продолжал Полковник, — что неизвестный Враг совершил подлое нападение на две… то есть на обе наши орбитальные станции дальнего обнаружения, а затем подверг бомбардировке несколько крупных населенных пунктов. Два бомбера мы завалили… из них один, кстати, гм… лично я… Он щелкнул пальцами — шторы госпитальной палаты послушно затянулись, на стене вспыхнул экран, и Пилот снова почувствовал себя в кресле крылатой машины. Впрочем, крылья помогли бы здесь мало, поскольку сражение разворачивалось в космосе. Десяток небольших куцекрылых иглообразных корабликов заходили снизу на черную громадину округлой формы. Корабли стреляли ракетами — тарелка огрызалась сверкающими лучами — вероятно, плазменными. Время от времени случались и попадания — и тогда кораблик исчезал в яркой бесшумной вспышке. Наконец одна из ракет прорвалась сквозь мерцающий плазменный заслон — и экран заполнила белая туманная мгла. Следующий кадр показал падающий с черного ночного неба метеор — огромный клубок огня, разбегающиеся атмосферные истребители, еще одна вспышка — и прекрасный яркий цветок образовался на месте метеора. — А вот то, что мы нашли на месте крушения, — продолжал Полковник. — Обломки корабля. Скрученные чудовищной силой пластины тускло-серого металла, разорванные конструкции, смятые емкости и резервуары. — …Аппаратура пришельцев… Странные, нечеловеческой формы приборы и непонятные инструменты. Впрочем, вот этот предмет с рукояткой — явно оружие… хотя может оказаться и ручной дрелью. — И, наконец, то, что удалось восстановить из биологического материала. Пилот вздрогнул. Труп был большеглазым, большеголовым, с раздутым животом… и шестью пальцами на каждой конечности. — Что это? — выдохнул он. — Как что? Труп одного из пришельцев. — Вы воюете с пришельцами? — Ну, а с кем же еще? — уже раздраженно бросил Полковник. — Не сами же с собой. А вы, значит… И замер с открытым ртом от пронзившей его догадки. — Ну ты влип, Пилот! — откровенно потешался Подводник. — Пришел просить помощи и чужих технологий — и тут же получил их на полную катушку. Мне нравится ваш подход, Полковник — сначала завалить, а потом разбираться! Вот это, я понимаю, война, а не та имитация, что у нас — налетели, постреляли, пошлялись по темпоральным линиям, пикник на природе устроили, Бухгалтер там сейчас кого-то один вербует… — У нас не было возможности разбираться, Враг он или не Враг, — недовольно поморщился Полковник. — А Врага надо сбивать. — Вот-вот, и я об этом! — продолжал насмехаться Подводник. — А мы, понимаешь ли, миндальничаем, гуманизм проявляем, думаем — стрелять или не стрелять… Он встретился взгядом со все еще забинтованным Пилотом и осекся. — Ладно, не будем о грустном. Значит ваше решение окончательно — помощи мы не дождемся? — Извините, парни, — Полковник с сожалением развел руками. — Нам самим тяжело. А если у вас там появится вдруг возможность… — Если мы вмешаемся, это, скорее всего, будет обозначать конец для вашей линии. — Даже если вы просто предоставите новые технологии? — Особенно в этом случае. — М-да… странная все-таки у вас логика. — Да и вся война у нас странная — одновременно вздохнули Пилот и Подводник. На высоте десяти тысяч метров наушники Подводника вдруг ожили. — Обратите внимание на 9-12[14]! — возбужденно заорал Пилот. — Там явно что-то намечается. Навстречу круглому пятну, показавшемуся из-за края радара, уже устремлялись десятки крохотных искр. — Успеха им, — равнодушно бросил в микрофон Подводник. — У нас своя война, у них своя. А, Пилот? Кстати, ящик закончил расчеты. — И как? — Маячок, который ты здесь соорудил из подручных материалов, оборвет эту линию года за три. — Нормально, — буркнул Пилот. — Те самые новые технологии, которые просил Полковник. — Ну тогда пошли скорей, пока Бухгалтер, Стратег и компания всю водку за знакомство не выжрали. И запустил программу Перехода. |
||
|