"Отчий край" - читать интересную книгу автора (Седых Константин Федорович)

4

Значительное место в новой книге К. Седых отведено показу разложения белогвардейщины, исторической обреченности ее неправого дела. Буквально десятки страниц посвящены описанию вожаков белого движения — Семенова, Унгерна и их ближайших сподвижников, таких же беспощадно жестоких и извращенных, как и сами главари бандитских орд. Особенно удался писателю зловещий образ начальника унгерновской контрразведки Сипайло, мерзкого старика с вкрадчивыми кошачьими манерами хищника.

Изображение лагеря контрреволюции у Седых нигде не переходит в карикатуру, в нехитрые приемы лубка и плаката при обрисовке врага. Как истинный художник, он соблюдает чувство меры, хорошего писательского такта. Его Унгерн, Сипайло, Кай юродов, Рысаков или же такая по сравнению с этими матерыми хищниками мелкая сошка, как рядовые каратели Петька Кустов и Кузьма Поляков, потому и страшны и отвратительны, что они показаны со всей человеческой и беспощадной правдой. Спокойно и хладнокровно, как о чем-то будничном и привычном, говорит Петька Кустов о своем намерении расправиться с семьей Улыбиных. Кузьма Поляков хвастается, как высшей наградой, тем, что и по его спина ходила знаменитая бамбуковая палка сумасшедшего барона.

Лагерь врага многолик и разнообразен. Есть в нем и отпетые головорезы, и забывшие честь и совесть русского человека генералы и офицеры, вроде генерала Шемелина, и просто неудачники, неврастеники и маньяки.

В иных случаях, при изображении облика врага К. Седых подчеркивает подчас и мужество, и стойкость, и военную выправку всех этих казачьих урядников, есаулов и полковников, выброшенных народом на свалку истории.

Разумеется, здесь нет и не может быть какой бы то ни было моральной реабилитации белого движения Дело в другом. Просто художник отказался от традиционного штампа в изображении врага, стремясь подать его во весь рост. С тем большей силой и потрясающей правдой прозвучала в его романе трагическая обреченность вольных или невольных приверженцев старины, мира насилия и угнетения. Символически звучат слова, завершающие рассказ о бегстве каппелевцев: «Было четыре часа пополудни, когда последние каппелевские части пересекли границу. Уходя вслед за ними, бронепоезд кадил над степью густым поминальным дымом. Но подувший с севера ветер быстро разогнал и рассеял этот траурный дым у последних рубежей России».

Верный исторической правде, писатель заставляет почувствовать и трагедию тех русских людей, которые по недоразумению оказались по другую сторону баррикады. Как известно, к белогвардейцам иногда попадали и случайные люди — какой-нибудь Агейка Бочкарев, вечный батрак и перекати-поле, обманутые эсеровской пропагандой уральские рабочие из ижевско-воткинской дивизии, что дрались под красным знаменем на стороне Колчака. В романе хорошо показана эта сложная борьба и запутанность человеческих судеб в бешеном круговороте событий. «У Семенова, — пишет автор, — служили и такие казаки, которые могли бы с горькой иронией сказать о себе: „Солому едим, а форсу не теряем“.