"Скрытный нож" - читать интересную книгу автора (Пулман Филип)

ЧЕТЫРЕ. Трепанация

Как только Лайра ушла, Уилл разыскал телефон, вытащил конверт с письмом и набрал номер юридической конторы.

–Алло. Я хотел бы поговорить с мистером Перкинсом.

–Простите, кто его спрашивает?

–Я звоню по поводу мистера Джона Парри. Я его сын.

–Одну минуту...

Минута прошла, и затем послышался мужской голос:

– Алло, у телефона Аллан Перкинс. С кем я говорю?

– Меня зовут Уильям Парри. Извините за беспокойство. Я звоню по поводу судьбы моего отца, мистера Джона Парри. Каждые три месяца вы переводите для нас деньги.

– Да, это так.

– Так я хотел бы узнать у вас, где мой отец. Пожалуйста скажите, он жив или умер?

– Уильям, сколько вам лет?

– Двенадцать. Мне нужно знать о нём...

– Конечно... А твоя мать.. она... ей известно, что ты мне звонишь?

Уилл тщательно обдумал ответ.

– Нет,– ответил он – Но она очень нездорова. Она не может многого мне рассказать, а я хочу знать....

– Да, я понимаю. Где ты сейчас находишься? Дома?

– Нет, я... я в Оксфорде.

– Один?

– Да.

– И, ты говоришь, твоя мать больна?

– Да.

– Она что, в больнице?

– Вроде того.... Послушайте, так вы скажете или нет?

– Ну, кое-то я могу тебе рассказать, но не очень много и не сию минуту. Я бы предпочёл говорить не по телефону. Через пять минут у меня встреча с клиентом. Ты бы не смог добраться до моего офиса к половине третьего?

– Нет.– ответил Уилл.

Это было бы слишком рискованно. К этому времени адвокат мог знать, что Уилла разыскивает полиция. Он немного подумал и продолжил:

– Мне нужно успеть на автобус в Ноттингем, я не хочу его пропустить. Но то, что мне нужно узнать, вы можете сказать мне по телефону, правда ? Скажите только, жив ли мой отец, и если да, то где мне его искать. Вы ведь можете мне это сказать?

– Это не так просто, как ты думаешь. Я не могу разглашать частную информацию о моём клиенте, если я совершенно не уверен, что сам клиент хотел бы этого. Иными словами, мне нужно доказательство того, что ты – это ты.

– Да, я понимаю, но пожалуйста, не могли бы вы сказать хотя бы, жив ли он?

– Ну.... Это было бы нарушением конфиденциальности. К сожалению, я и так не смогу тебе этого сказать, поскольку мне это неизвестно.

– Но... как же так?

– Деньги поступают из семейного фонда. Он оставил мне инструкции, я должен переводить средства с его счёта на счёт твоей мамы, вполоть до его дальнейших распоряжений. С того дня и по сей день он со мной не связывался. Короче говоря, он... в общем, как я предполагаю, он пропал без вести. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.

– Пропал? Вот так просто... исчез?

– Вообще-то это официально установлено. Послушай, почему бы тебе не прийти ко мне в офис и...

– Я не могу. Я уезжаю в Ноттингем.

– Тогда напиши мне, или пусть твоя мама напишет, и я дам тебе знать, что в моих возможностях. По телефону я не могу ничего сделать.

– Да, я понимаю. Хорошо. Но вы хотя бы можете сказать, где он пропал?

– Как я сказал, это установлено документально. В свое время в газетах было опубликовано несколько статей об этом. Ты ведь знаешь, что он был исследователем?

– Да, мама мне говорила.

– Так вот, он возглавлял экспедицию, которая неожиданно исчезла. Примерно десять лет назад. Может быть, даже раньше.

– Где это случилось?

– На дальнем севере. Кажется, на Аляске. Ты можешь найти информацию об этом в публичной библиотеке. Почему бы тебе не...

Но в этот момент у Уилла кончились монетки.Услышав частые гудки, он повесил трубку и осмотрелся вокруг.

Больше всего сейчас Уиллу хотелось поговорить с мамой. Ему стоило огромных усилий сдержаться и не набрать номер миссис Купер. Мальчик знал, что если он услышит мамин голос, то ему будет очень трудно не бросить всё и не помчаться к ней. А это было бы так опасно для них обоих. Но... он ведь может послать ей открытку!

Уилл выбрал карточку с видом города и написал: «Дорогая мама, у меня всё хорошо, я в безопасности, и мы скоро увидимся. Я надеюсь, что у тебя всё в порядке. Я тебя очень люблю. Уилл.» Потом он надписал адрес, приклеил марку и, прежде чем бросить открытку в почтовый ящик, на минуту прижал ее к груди.

Было позднее утро. На оживлённой торговой улице автобусы, казалось, едва протискивались через толпы пешеходов. Неожиданно Уилл осознал, насколько он заметен: ведь в будний день мальчику его возраста полагается находиться в школе. Что же ему было делать?

Тем не менее, маскировка не заняла много времени. Уилл не без основания гордился своим умением прятаться. Подобно Серафине Пеккала на корабле, он просто слился с окружением.

Итак, не питая иллюзий относительно мира, в котором живет, Уилл зашел в магазин письменных принадлежностей и купил планшет, блокнот и шариковую ручку. Довольно часто школы посылают группы учеников для сбора всякого рода статистических данных, и если окружающие будут думать, что он участник такого проекта, Уилл не будет казаться белой вороной.

Затем он зашагал, время от времени притворяясь, что делает записи, а на самом деле – высматривая публичную библиотеку.

А в это время Лайра искала какое-нибудь безлюдное место, чтобы спокойно свериться с алетиометром. В её Оксфорде она бы нашла не менее дюжины подобных мест за пять минут, но в этом Оксфорде все было удручающе другим, редкие знакомые фрагменты были вкраплены в чужую и непонятную действительность. Например, для чего нужны эти маленькие белые кляксы на тротуарах (в ее мире никто понятия не имел о жевательной резинке)? Что бы могли означать эти красные и зелёные огни у перекрестка? Разобраться во всем этом было куда сложнее, чем расшифровывать показания алетиометра.

Но ворота колледжа Св. Джона, через которые они с Роджером однажды ночью перелезли, чтобы подложить фейерверки на клумбы, были и здесь! А инициалы Саймона Парслоу на углу Кэтт Стрит – они тоже были на месте! Лайра помнила, как Саймон выцарапывал их на сбитом камне! Видимо, когда-то и в этом мире обладатель инициалов С. П. тоже стоял на углу и увековечивал свое имя.

Возможно, в этом мире тоже есть Саймон Парслоу. Вероятно, здесь есть и своя Лайра.

От этой мысли Лайру передёрнуло, а мышь-Пантелеймон задрожал у нее в кармане. Лайра постаралась взять себя в руки: в этом мире и так хватает своих тайн и опасностей, так стоит ли добавлять к ним еще и воображаемые?

Еще одним коренным отличием этого Оксфорда от её Оксфорда были толпы людей самой разной внешности, на тротуарах, в зданиях – повсюду! Среди них попадалось много женщин, одетых по-мужски. Лайре встретились африканцы, она даже столкнулась с группой татар, которые послушно следовали за своим предводителем, аккуратно одетые и обвешанные маленькими черными футлярами.

Поначалу она смотрела на прохожих со страхом, потому что у них не было демонов, и в её мире их несомненно приняли бы за призраков.

Но, удивительное дело, у них у всех был весьма живой вид. Они бодро сновали вокруг, словно были полноценными людьми, и, поразмыслив, Лайра решила что, вероятно, они и есть люди, просто демоны у них внутри, как у Уилла.

Побродив таким образом около часа, стараясь освоиться в этом квази-Оксфорде, Лайра почувствовала, что проголодалась, и купила на свою двадцатифунтовую банкноту плитку шоколада. Торговец как-то странно на неё посмотрел, но он был выходцем из Индий и, видимо, не понял её произношения, хотя она старалась говорить очень четко. Зайдя в Крытый Рынок (который бы прекрасно смотрелся в настоящем Оксфорде) она купила на сдачу яблоко. Затем Лайра остановилась у большого красивого здания, тоже вполне достойного её Оксфорда (но которого там не существовало). Девочка присела на траву, чтобы спокойно съесть свое яблоко и решила, что это здание подходит для её целей.

Оказалось, что это музей. Войдя, Лайра увидела множество витрин, в которых были выставлены чучела животных, окаменевшие скелеты и минералы – совсем как в Королевском Геологическом Музее в Лондоне, куда её водила госпожа Коултер. В конце огромного вестибюля, построенного из стальных конструкций и стекла, она увидела вход в другую часть музея. Поскольку там было практически безлюдно, Лайра вошла и осмотрелась. Ей нужно было срочно свериться с алетиометром. Но во втором зале Лайра вдруг обнаружила, что её окружают так хорошо ей знакомые вещи. В витринах были выставлены северные одежды (совсем такие же, как её шубы), фигурки из моржовой кости, сани, гарпуны для охоты на тюленей; вперемежку с охотничьими трофеями и оружием там лежали магические принадлежности и кости, причем, экспонаты были не только из Арктики а со всего мира.

Надо же, как странно. Шубы из меха карибу были совсем такими же, как её, но вот ремни на санях были застегнуты совсем неправильно. А на фотограмме рядом Лайра увидела самоедских охотников, точь-в-точь таких же, как те, что схватили её и продали в Болвангар. Да это они и есть! Даже веревка в санях была перетерта и завязана в том же самом месте, Лайра не забыла, ведь в течение нескольких ужасных часов она лежала, связанная, в этих самых санях... Что за невероятная, чудовищная головоломка... Значит ли это, что существует только один мир, который лишь грезит о других мирах?

А затем Лайра набрела на старинную витрину с черной деревянной окантовкой, и тут же её мысли вернулись к алетиометру. За стеклом были выставлены человеческие черепа. Некоторые из них были продырявлены: одни – спереди, другие – сбоку, некоторые – сверху. В черепе посередине было два отверстия.

Эта процедура называется трепанацией, говорилось в пояснительной табличке. Кроме того, там говорилось, что все отверстия в черепах были проделаны при жизни их владельцев, поскольку кость зажила и края отверстий стали гладкими. Исключение составляло одно отверстие, из которого торчал бронзовый наконечник стрелы. Края дыры были ломанными и острыми, так что разница была налицо.

Трепанация была делом рук северных татар. По словам Мудрецов из Джордана, знавших Станислава Граммана, он тоже подверг себя этой операции. Лайра быстро осмотрелась по сторонам, убедилась, что поблизости никого нет, и вынула алетиометр.

Она сконцентрировала свои мысли на черепе в центре витрины и мысленно спросила: что это был за человек, и зачем были проделаны эти отверстия?

Лайра стояла, сосредоточившись, в пыльном потоке света, падающем через стеклянную крышу и минующем верхние галереи. Она не заметила, что за ней наблюдают.

Представительный мужчина лет шестидесяти, стоял у чугунных перил верхней галереи и смотрел вниз, сжимая в руке широкополую шляпу. На нем был превосходно сшитый льняной костюм. Его седые волосы были тщательно зачесаны назад, открывая загорелый лоб, почти не тронутый морщинами. Его большие темные глаза с длинными ресницами пристально следили за Лайрой. Каждую минуту из угла его губ показывался острый кончик языка и мгновенно по-змеиному облизывал их. От белоснежного носового платка в нагрудном кармане незнакомца пахло сильными духами, аромат которых напоминал запах тропических тепличных цветов, таких пышных, что можно уловить запах гниения, исходящий от их корней.

Человек наблюдал за Лайрой уже несколько минут. Когда она ходила по залу, он следовал за ней по галерее, а когда она остановилась у витрины с черепами, он пристально её изучал. Растрепанные жесткие волосы, синяк на щеке, босые ноги, новая одежда, хрупкая шея, склоненная над алетиометром – ничто не ускользнуло от его взгляда.

Вытащив из нагрудного кармана платок и промокнув лоб, мужчина направился к лестнице, ведущей вниз, в зал.

Лайра, погружённая в чтение алетиометра, выяснила странные вещи. Оказалось, что эти черепа были ужасно древними. Если в табличке у витрины просто говорилось: БРОНЗОВЫЙ ВЕК, то алетиометр, который никогда не лгал, сказал, что человек, которому принадлeжал этот череп, жил 33254 года назад и был колдуном, а отверстие было проделано, чтобы боги могли войти в его голову. Затем алетиометр как бы между прочим (иногда он имел обыкновение отвечать на незаданные вопросы ) добавил, что вокруг трепанированных черепов Пыли гораздо больше, чем вокруг черепа со стрелой.

Что же всё это могло означать? Выйдя из отрешённого состояния, необходимог для общения с алетиометром, и вернувшись в действительность, Лайра обнаружила, что она не одна. Пожилой джентльмен в светлом костюме рассматривал соседнюю витрину. От него доносился приятный аромат. Этот человек кого-то ей напомнил, но она не могла сообразить, кого.

Он почувствовал её взгляд и с улыбкой взглянул на неё.

– Ты рассматриваешь трепанированные черепа?– спросил он – Странные вещи проделывают над собой люди, не правда ли?

– Гм... – сказала она без выражения – Вы не знаете, они делают такие вещи до сих пор?

– Да, – ответил он – Люди определенного сорта, хиппи, например. Вообще-то, ты еще мала, чтобы помнить хиппи. По их мнению, трепанация гораздо эффективнее наркотиков.

Лайра положила алетиометр в рюкзак и стала соображать, как бы поскорее выбраться из музея. Она ещё не успела задать алетиометру главный вопрос, а теперь этот старик отвлекает её разговором. Хотя он кажется славным, и от него определенно очень приятно пахнет.

Теперь незнакомец приблизился. Когда он облокотился о витрину, его рука коснулась её руки.

– Не правда ли, это потрясающе? Видимо, операция проделана каменными инструментами. Без анестетика и дизинфекции. Эти люди, должно быть, были невероятно выносливыми, ты не находишь? Мне кажется, я тебя здесь не видел раньше, а я здесь бываю очень часто. Как тебя зовут?

– Лиззи, – сказала она уверенно.

– Лиззи. Добрый день, Лиззи. А меня зовут Чарльз. Ты, наверное, учишься в школе здесь, в Оксфорде?

Лайра не была уверена, как лучше ответить.

– Нет.

– Так значит, ты на экскурсии? Что ж, ты выбрала замечательное место для посещения. Что тебя особенно интересует?

Этот человек озадачил её больше, чем кто-либо за очень долгое время. С одной стороны, он казался добрым и приветливым, был чисто и элегантно одет; но Пантелеймон в её в кармане страшно волновался и умолял её быть осторожной, потому что он тоже пытался что-то вспомнить; и еще откуда-то до н её доносился даже не запах, а намек на запах разложения, гниения. Ей вспомнился дворец Йофура Ранкинсона, где воздух был надушен, а пол покрыт нечистотами.

– Что меня особенно интересует? – повторила она – Честно говоря, разные вещи. Эти черепа заинтересовали меня только сейчас, когда я их увидела. Мне кажется, никто бы не захотел подвергнуться такой операции добровольно. Это так ужасно.

– Верно, мне и самому бы такое не понравилось, но, поверь мне, люди действительно до сих пор добровольно идут на трепанацию. Если хочешь я могу взять тебя с собой и познакомить с таким человеком.

Он сказал это по-дружески, таким доброжелательным тоном, что Лайра подумала, не стоит ли согласиться. Но вдруг она увидела тёмный кончик его языка, по-змеиному быстро облизнувший губы, и покачала головой.

– Мне нужно идти – сказала она. – Спасибо за предложение, но я не могу. В любом случае, мне пора, я должна встретиться с одним человеком. С другом. – добавила она. – Я у него остановилась.

– Ну, тогда конечно – понимающе сказал он. – Что ж, было очень приятно с тобой побеседовать. До свидания, Лиззи.

– До свидания. – сказала она.

– Да, на всякий случай, здесь моё имя и адрес, – сказал он, протягивая ей визитную карточку. – На случай, если ты вдруг решишь разузнать побольше о таких вещах.

– Спасибо, – пробормотала она, и засунула карточку в кармашек своего рюкзака. По дороге к выходу она чувствовала его взгляд.

Выйдя из музея, девочка свернула в парк, больше известный ей как поле для крикета и других спортивных занятий. Найдя тихое место в тени деревьев, она снова попробовала свериться с алетиометром.

В этот раз она спросила, где ей искать Мудреца, который знает о Пыли. Полученный ответ был прост: в определенной комнате в высоком здании неподалёку. Честно говоря, ответ был таким быстрым и конкретным, что Лайра была почти уверена, что алетиометр что-нибудь добавит. Она стала понимать, что у алетиометра, как у человека, бывают разные настроения, и чувствовала, когда он собирался сказать ей что-то еще.

Так и получилось.Алетиометр сказал, что Лайра должна принять участие в судьбе мальчика. Твоя задача, сказал он, помочь ему разыскать отца. Приложи к этому все усилия.

Лайра растерянно заморгала. Уилл пришёл ниоткуда, чтобы помочь ей, это было очевидно. А теперь оказывается, что она прошла весь свой нелёгкий путь, чтобы помочь ему... Эта мысль её взволновала . Но это было еще не всё. Тонкая стрелка алетиометра дёрнулась еще раз, и Лайра прочитала: «Не лги Мудрецу.»

Девочка завернула алетиометр в бархат и засунула в рюкзак, подальше от любопытных взоров. Поозиравшись, она увидела здание, где нужно было искать её Мудреца, и направилась туда. Ею овладело странное чувство, смесь робости и отваги.

Уилл достаточно легко нашёл библиотеку. Референт не усомнился в том, что мальчик проводит исследование для школьного проекта по географии, и помог ему найти подшитые копии каталога Таймс за год его рождения (именно тогда исчез отец Уилла). Мальчик сел и стал их просматривать. Довольно скоро он обнаружил несколько упоминаний о Джоне Парри в связи с археологической экспедицией.

Каждый рулон микрофильма содержал публикации газеты за один месяц. Уилл поочередно вставил каждый из них в проектор, просмотрел, нашёл статьи, и прочитал их с всепоглощающим вниманием. Первая статья была об отбытии экспедиции на Северную Аляску. Финансирование осуществлялось Институтом Археологии Оксфордского Университета, целью экспедиции было исследовать территорию, где участники надеялись найти свидетельства существования ранних поселений доисторических людей. Экспедицию возглавлял Джон Парри, ветеран Королевской Морской пехоты, профессиональный исследователь.

Следующая статья была датирована шестью неделями позже. В ней вскользь упоминалось, что экспедиция достигла Североамериканской Наблюдательной Станции в Ноатаке, штат Аляска.

Третья была датирована еще двумя месяцами позже. В ней говорилось, что на сигналы с Наблюдательной Станции нет ответа, и предполагалось, что Джон Парри и его спутники пропали без вести.

За этой статьёй последовали серии коротких обзоров, в которых упоминались спасательные партии, безуспешно пытавшиеся найти экспедицию, поисковые полеты над Беринговым Морем, реакция Института Археологии, интервью с родственниками...

Сердце Уилла вдруг громко забилось, потому что он увидел фотографию своей мамы. С малышом на руках. С ним.

Репортёр написал стандартную статью о безутешной жене, в отчаянии ожидающей новостей, и Уилл был разочарован отсутствием в ней подробностей о жизни отца. Лишь в одном коротком абзаце говорилось , что у Джона Парри была превосходная карьера в Королевском Морском Корпусе, но он оставил службу, чтобы специализироваться на организации научных экспедиций. И это было всё.

Больше никаких упоминаний в каталоге не было, и мальчик встал из-за проектора, чувствуя раздражение. Наверняка существует еще какая–то информация, но где её искать? И если Уилл будет разыскивать её слишком долго, его могут выследить...

Он вернул микрофильмы и спросил библиотекаря:

– Простите, вы не знаете адрес Института Археологии?

– Я могу разузнать... Ты из какой школы?

– Св. Петра – ответил Уилл.

– Это ведь не в Оксфорде?

– Нет, это в Хэмпшире. У нашего класса практические занятия. Проверка исследовательских навыков в области естественных наук.

– А, да, понимаю. Так что тебя интересовало? Археология? Вот.

Уилл записал адрес и телефон, и, теперь уже не опасаясь показать свое незнание Оксфорда, спросил, как пройти к Институту Археологии. Он оказался совсем недалеко. Уилл поблагодарил библиотекаря и вышел.

Войдя в здание, Лайра увидела служащего, сидевшего за большим столом у входа на лестницу..

– Куда ты идёшь? – спросил он

Лайра почувствовала себя в своей стихии. Она ободряюще погладила Пана в кармане.

– Мне нужно передать кое-что одному человеку на втором этаже.

– Кому?

– Доктору Листеру – отвечала она.

– Доктор Листер – на третьем этаже. Если у тебя есть что-то для него, можешь оставить здесь, я передам.

– Да, но доктору Листеру необходимо узнать об этом прямо сейчас. Он посылал за этим. Это даже не вещь, это одно важное сообщение.

Служащий подозрительно посмотрел на неё, но куда уж ему было тягаться с Лайрой, умевшей при желании убедить кого угодно! В конце концов, он кивнул и вернулся к чтению своей газеты.

Алетиометр, разумеется, не называл Лайре имён. Она прочитала имя доктора Листера на табличке за спиной служителя. Гораздо легче куда-либо попасть, если притвориться, что кого-то там знаешь. В некоторых отношениях Лайра понимала этот мир лучше, чем Уилл.

На втором этаже девочка разыскала длинный коридор. Она прошла мимо открытой двери в пустой лекционный зал, затем мимо другой двери, ведущей в аудиторию поменьше, где двое Мудрецов что-то обсуждали, стоя у доски. И коридор, и комнаты выглядели весьма скромно и просто. В сознании Лайры это связывалось с бедностью. Ей было трудно соотнести это и привычную ей роскошь и изысканность её Оксфорда. Однако, стены были безупречно окрашены, двери были сделаны из дорогого дерева, а перила – из полированной стали, что, несомненно, было недёшево. Видимо, это было ещё одной странностью этого мира.

Вскоре Лайра нашла дверь, о которой ей говорил алетиометр. На двери была надпись: «Отдел по исследованию Тёмного Вещества», внизу кто-то нацарапал «царствие ему небесное», а рядом, другой рукой: «Директор – Лазарь.»

Ничего из этого Лайра не поняла. Она постучала и услышала женский голос:

– Войдите.

Это была небольшая комната, забитая сваленными друг на друга стопками бумаг и книг; доски на стенах были исписаны числами и уравнениями. На обратной стороне двери Лайра увидела плакат с рисунками, по всей видимости, китайскими. Через открытую дверь просматривалась другая комната, где стояло какое-то сложное ямтарическое оборудование.

Для Лайры было сюрпризом то, что Мудрец, которого она искала, оказался женщиной. Но ведь алетиометр не сказал, что это будет мужчина, и, в конце концов, этот мир такой странный. Женщина сидела у агрегата, который показывал цифры и силуэты на маленьком стеклянном экране; перед ней на подносе из слоновой кости были разложены грязные маленькие кубики с надписанными на них буквами алфавита. Женщина-Мудрец нажала на один из них, и экран погас.

Лайра закрыла за собой дверь. Помня о совете алетиометра, она постаралась не сделать того, к чему прибегла бы в обычной ситуации, и сказала правду.

– Лайра Силвертанг. – ответила она. – А как вас зовут?

Женщина удивленно моргнула. Ей, пожалуй, было ближе к сорока, предположила Лайра, наверное, она чуть старше, чем госпожа Коултер. У женщины было румяное лицо и короткие чёрные волосы. Поверх зеленой рубашки и синих холщовых брюк, которые в этом мире носят многие люди, был накинут белый халат.

Услышав вопрос Лайры, женщина рассеянно провела рукой по волосам и сказала:

– Что ж, твое появление – вторая неожиданность за сегодняшний день. Я доктор Мэри Малон. Что тебе нужно?

– Расскажите мне о Пыли. – сказала Лайра и оглянулась. Убедившись, что они одни, она продолжила – Я знаю, что вам о ней известно, у меня есть доказательства. Вы должны мне рассказать...

– О пыли? Что ты несёшь?

– Вы, наверное, называете её по-другому. Это элементарные частицы. В моём мире Мудрецы еще зовут её частицами Русакова, но обычно – Пылью. Её трудно увидеть, но она приходит из космоса и оседает на людях. Как правило, не на детях, а на взрослых. А сегодня я узнала кое-что ещё. Я была в музее неподалеку, и там были древние черепа с дырками, такими, какие делают татары, и вокруг этих черепов было гораздо больше Пыли, чем вокруг другого, в котором не было такой дыры. Когда был бронзовый век?

Женщина смотрела на неё широко раскрытыми глазами.

– Бронзовый век? Боже мой, я не знаю… пять тысяч лет назад? – сказала она.

– Что ж, значит, они ошиблись, когда писали табличку. Тому черепу с двумя отверстиями тридцать три тысячи лет.

Тут Лайра замолчала, потому что у доктора Малон был такой вид, словно она вот-вот потеряет сознание. Румянец исчез с её щек, она прижала одну руку к груди, другой вцепилась в ручку кресла, её рот был приоткрыт.

Лайра стояла, целеустремлённая и слегка озадаченная, и ждала, пока та придет в себя.

– Кто ты? – наконец спросила женщина.

– Лайра Силвер...

– Нет, откуда ты пришла? Кто ты? И откуда ты знаешь об этих вещах?

Лайра обреченно вздохнула: она забыла, как расплывчато выражаются многие Мудрецы. Было трудно говорить им правду, особенно зная, что ложь была бы им гораздо понятнее.

– Я пришла из другого мира, – начала она – И в том мире есть Оксфорд, как этот, только другой, вот оттуда я и пришла. И...

– Да подожди же. Ты пришла – откуда?

– Не отсюда, – сказала Лайра осторожнее. – Из другого места.

– А, из другого места... – сказала женщина, – Понятно. Кажется, я понимаю.

– И я должна разузнать о Пыли, – обьяснила Лайра. – Потому что церковные люди в моем мире, они боятся Пыли, потому что думают, что она – первородный грех. Так что это очень важно. И мой отец...Нет, – она гневно топнула ногой. – Я не это хотела сказать. Я все делаю неправильно.

Доктор Малон увидела отчаянную гримасу Лайры, её сжатые кулаки, и синяки на её щеке и ноге, и сказала:

– Девочка, милая, успокойся.

Она прервалась и потерла глаза, красные от усталости.

– Почему я тебя слушаю? – продолжала она – Я, наверное, сумасшедшая. Дело в том, что ответ на твои вопросы можно найти только в одном месте на земле, и оно скоро будет закрыто. То, о чем ты говоришь, твоя Пыль... это похоже на предмет наших длительных исследований. A твой рассказ о черепах в музее потряс меня, потому что... о нет, это чересчур... Я слишком устала. Я хочу тебя выслушать, поверь мне, но не сейчас, пожалуйста. Я не говорила тебе, что наш проект закрывают? У меня осталась всего одна неделя, чтобы написать план для представления комитету спонсоров, но надежды у нас нет, даже самой маленькой...

Тут она широко зевнула.

– А что для вас было первой неожиданностью сегодня? – поинтересовалась Лайра.

– Ах да. Один человек, на кого я очень рассчитывала в вопросе поддержки нашей заявки на финансирование, вдруг передумал. В любом случае, я не думаю, что это было так уж неожиданно..

Доктор Малон снова зевнула.

– Пожалуй, я приготовлю кофе. – сказала она. – Без него я засну. Хочешь кофе?

Доктор Малон наполнила водой электрический чайник. Пока она накладывала в кружки растворимый кофе, Лайра неотрывно смотрела на китайский дизайн, висевший на двери.

– Что это такое? – спросила она.

– Это китайские символы И-Цзинь. Ты знаешь, что это такое? В вашем мире они есть?

Лайра подозрительно прищурила глаза, на случай, если той вдруг вздумалось над ней посмеяться, и сказала:

– Некоторые вещи там такие же, а некоторые – другие, вот и всё. Я не знаю всего о моем мире. Может быть, там тоже есть эти штуки... Цзинь.

– Извини, – ответила доктор Малон – Да, наверное они там есть.

– А что такое Тёмное Вещество? – продолжила Лайра. – то, о чем написано на двери?

Доктор Малон снова села и, зацепив ногой другой стул, подвинула его Лайре. Она сказала:

– Тёмное Вещество – это то, что ищет моя исследовательская группа. Никто не знает, что это такое. Дело в том, что во вселенной огромное множество вещей, которые для нас невидимы. Человеческому глазу доступны сияющие звезды и галактики, но вот что заставляет всё это держаться вместе и не распадаться? Ведь должно быть нечто, заставляющее работать притяжение, понимаешь? Но никто не может этого выявить. Поэтому существует множество разных исследовательских проектов, которые пытаются разузнать, что это такое, и этот проект – один из них.

Лайра была вся внимание. Наконец-то женщина заговорила серьёзно.

– А вы что думаете об этом? – спросила она.

– Ну, мы думаем, что это.. – в этот момент вода в чайнике вскипела, доктор Малон всталa и, продолжая говорить, стала готовить кофе. – мы думаем, что это какая-то элементарная частица. Очень непохожая на все, открытые раньше. Но эти частицы очень трудно распознать... Ты в какой школе? Вас учат физике?

Лайра почувствовала укус Пантелеймона – предупреждение, чтобы она не своевольничала. Может быть, это и хорошо, что алетиометр запретил ей врать, но девочка понимала, что случится, если она расскажет всю правду. Ей нужно было очень осторожно выкрутиться и избежать откровенной лжи.

– Да, – сказала она, – немножко. Но не про Тёмное Вещество.

– Так вот, мы пытаемся распознать почти неразличимый сигнал среди шума всех остальных частиц, летающих вокруг. В обычных случаях используются детекторы, расположенные очень глубоко под землeй, но вместо этого мы установили вокруг нашего детектора электормагнитное поле, которое приглушает ненужные нам сигналы, и улавливает остальные. Затем мы усиливаем сигнал и обрабатываем его на компьютере.

Она протянула Лайре кружку с кофе. Молока и сахар отсутствовали, но в ящике стола отыскались два имбирных бисквита, и Лайра нетерпеливо схватила один из них.

– И вот мы нашли частицу, которая подходит к этому описанию. – продолжала доктор Малон. – Нам кажется, она подходит. Но... это так странно! И зачем я все это тебе говорю? Я не должна. Это не опубликовано, не обсуждено, даже еще не записано. Определенно, сегодня я слегка не в себе...

– Итак, – продолжила было она, но вдруг зевнула так долго, что Лайре показалось, что она никогда не остановится, – наши частицы – они, несомненно, весьма странные. Мы зовем их силуэтными lt;теневымиgt; частицами, силлами. Ты знаешь, когда ты рассказала про черепа в музее, я чуть не свалилась со стула!. Потому что один из наших сотрудников увлекается археологией. И однажды он открыл то, во что мы все не могли поверить. Знаешь, что? Они – разумны. Вот именно! Силлы – частицы сознания. Ты когда-нибудь слышала что-нибудь настолько невероятное? Ничего удивительного в том, что нам не продлевают грант на исследование.

Она отхлебнула кофе. Лайра жадно ловила каждое её слово.

– Да, – продолжила доктор Малон, – им известно о нашем существовании. Они отвечают. И самое невообразимое – то, что их можно увидеть, если только будем их ожидать. Если погрузить разум в определенное состояние. Нужно быть одновременно уверенным и расслабленным. Нужно обладать способностью... где там эта цитата?

Она дотянулась до беспорядочно сваленных бумаг на столе, разыскала клочок, на котором было что-то написано зелеными чернилами, и прочитала:

–«Быть способным пребывать в состоянии неопределенности, неясности, сомнений, и при этом не желать фактов или объяснений...» Вот в таком состоянии должен находиться разум. Это, между прочим, из произведения Китса. Мне эта цитата попалась два дня назад. Так вот, ты погружаешься в это мысленное состояние, а затем смотришь в Грот...

– Грот? – переспросила Лайра.

– Ах, извини. Компьютер. Мы зовем его Гротом. Силуэты на стенах грота, как у Платона. Это тоже идея нашего археолога, он человек разносторонних интересов. Только вот теперь он в Женеве, проходит собеседование для работы, и вряд ли вернётся... Так о чём я? Да, правильно, о Гроте. Когда к нему подключаешься, силлы начинают реагировать. В этом нет никаких сомнений. Силлы слетаются на мысли, как птицы.

– А как же черепа?

– Я как раз собиралась об этом рассказать. Оливер Пейн, мой коллега, однажды забавлялся, проверяя всевозможные вещи Гротом. Это было странно и совершенно бессмысленно с точки зрения физики. Он раздобыл кусок слоновой кости, просто обломок, и вокруг него силлов не было. Компьютер не отреагировал. А вот на шахматную фигуру, вырезанную из слоновой кости, реакция была. Не реагировал на деревянную щепку, а на линейку – да. А вокруг статуэтки, вырезанной из дерева, было еше больше силлов. Ты понимаешь? Элементарные частицы, крошечные кусочки неизвестно чего – и они знали разницу! Все, к чему было приложено человеческое мастерство или мысль, притягивало силлов.

– А потом Оливер... Доктор Пейн, раздобыл ископаемые черепа у друга в музее и проверил их, чтобы узнать, как далеко во времени работал эффект. Оказалось, что переломный момент был тридцать-сорок тысяч лет назад. До этого силлов не было. После этого – в изобилии. И это явление возникло примерно в то же время, когда появились современные люди. Я имею в виду, наши далекие предки, люди, ничем от нас не отличавшиеся.

– Это Пыль – сказала Лайра уверенно. – Это она и есть.

– Но, видишь ли, в заявке на финансовую поддержку о таких вещах не скажешь... Её никто не примет всерьёз. Это необъяснимо... Такого не может быть. Это невозможно, а если и возможно, это нереально, а если ни то и ни другое, то это – абсурд.

– Я хочу увидеть этот Грот. – сказала Лайра, вставая.

Доктор Малон снова провела рукой по волосам и поморгала, чтобы лучше видеть.

– Что ж, не вижу причины для отказа, – сказала она. – Кто знает, может быть, завтра у нас не будет и компьютера. Заходи.

Доктор привела Лайру в другую комнату, которая была уставлена ямтарическим оборудованием.

– Вот он. Здесь. – сказал она, указывая на пустой экран, светившийся серым светом. – Это детектор. Чтобы увидеть силлы, ты должна быть подключена через электроды. Как при измерении мозгового излучения.

– Я хочу попробовать – заявила Лайра.

– Ты все равно ничего не увидишь. В любом случае, я устала. И это всё слишком сложно.

– Ну пожалуйста! Честное слово, я знаю, о чем говорю!

– Ты знаешь? Хотела бы и я знать... Нет, ради всего святого... Это дорогой, сложный научный эксперимент. Ты не можешь сюда вбежать с улицы и ожидать свободного доступа, как к игровому автомату... Ты сама-то откуда? Разве тебе не нужно быть в школе? Как ты сюда пробралась?

И она снова потерла глаза, словно просыпаясь.

Лайру пробрала дрожь. Говори правду, подумала она.

– Я попала сюда с помошью вот этого, – сказала она, и вынула алетиометр. – – А что это такое? Компас?

Лайра передала алетиометр доктору Малон. Та почувствовала его вес и её глаза расширились от изумления:

– Боже мой, это золото! Откуда...

– Я думаю, он делает то же самое, что ваш Грот. Вот это я и хочу выяснить. Скажите, – спросила Лайра с отчаянием в голосе – если бы я смогла правильно ответить на вопрос – такой, на который я не знаю ответа, а вы знаете, тогда можно мне будет испытать ваш Грот?

– Что? Теперь мы докатились до прорицания? Что это за вещь?

– Пожалуйста! Задайте мне всего один вопрос!

Доктор Малон пожала плечами.

– Ну, хорошо. – сказала она, – Скажи мне... скажи, что я делала до того, как начала заниматься наукой.

Лайра с нетерпеливо схватила алетиометр и повернула настроечные колесики. Она чувствовала, как её сознание стало искать нужные символы, даже до того, как стрелки указали на них, и она чувстовала, как длинная стрелка дергается в ответ. Когда стрелка начала вращаться вокруг циферблата, её глаза последовали за ней, высчитывая и выискивая длинные цепочки значений до того уровня, где была истина.

Затем она вздохнула и вышла из своего кратковременного транса.

– Вы были монахиней, – сказала она. – Я бы ни за что не догадалась. Монахини должны оставаться в монастыре навсегда. Но вы перестали верить в церковные вещи и вас отпустили. Это совсем не похоже на мой мир, ни чуточки.

Доктор Малон не сводила с неё глаз.

– Это ведь правда? – спросила Лайра

– Да... И ты узнала об этом от этого...

– От моего алетиометра. Он работает от Пыли, я так думаю. Я проделала весь этот путь, чтобы узнать больше о Пыли, и он велел мне обратиться к вам. Поэтому я думаю, что ваше Тёмное Вещество – то же самое, что Пыль. А теперь можно мне испытать ваш Грот?

Доктор Малон покачала головой, но не отрицательно, а просто от бессилия. Она развела руками:

– Хорошо – сказала она, – Думаю, что все это мне снится. Ну так и пусть сон продолжается.

Ученая повернулась в своем кресле и щелкнула переключателями. Послышалось гудение электричества и шум охлаждающего вентилятора. Лайра тихонько ахнула, потому это были те самые звуки, тот же шум, который она Лайра слышала в Болвангаре, в страшной сверкающей пещере, где серебряная гильотина чуть не разлучила её с Пантелеймоном. Она почувствовала, как демон бьется у неё в кармане и нежно погладила его, чтобы приободрить.

Но доктор Малон ничего этого не заметила; она была слишком занята, настраивая переключатели и стуча по кубикам на ещё одном подносе из слоновой кости. При этом на экране появлялись маленькие буквы и цифры, а его цвет менялся.

– Теперь сядь. – сказала доктор Малон, и прикатила кресло для Лайры. Затем она открыла банку и сказала:

– Мне нужно помазать тебя этим гелем, чтобы контакты работали. Его будет легко отмыть. Сиди спокойно.

Доктор Малон взяла шесть проводков, каждый из которых заканчивался плоской пластинкой, и прилепила их к разным местам на голове Лайры. Сердце Лайры бешено колотилось, она часто дышала, но старалась сидеть неподвижно.

– Ну вот, ты подключена. – сказала доктор Малон. – Комната полна силлов.Вселенная полна силлов, если уж на то пошло. Но единственный способ, который позволяет нам их видеть, это когда ты опустошишь свое сознание и посмотришь на экран. Прямо сейчас... .

Лайра посмотрела на темное стекло пустого экрана. Она увидела собственное отражение, и только. Ради эксперимента она представила, что читает алетиометр, и вообразила, что задает вопрос: «что эта женщина знает о Пыли? Что за вопросы она задаёт?»

Она стала мысленно переводить стрелки алетиометра по циферблату, и, как только это случилось, экран начал мигать. Потрясённая, она перестла концентрироваться, и мерцание прекратилось. Она не заметила восторга доктора Малон – та даже привстала с кресла. Лайра нахмурилась, подвинулась ближе к экрану и снова сосредоточилась.

В этот раз реакция была мгновенной. Поток танцующих огней, похожий на мерцание Авроры, заблистал на экране. Странные фигуры появлялись лишь на мгновение, и тут же возникали новые, каждый раз – других форм и цветов; они свивались и качались, расходились и взрывались потоками сияния, которые вдруг неожиданно поворачивались то в одну сторону, то в другую, как стая птиц, меняющая направление полёта. И, глядя на это, Лайра ощущала знакомый трепет на грани понимания, который она помнила с тех времен, когда начала читать алетиометр.

Она спросила еще: «Это – Пыль? То, что делает узоры и двигает стрелки алетиометра?»

Ответ последовал в виде ещё большего количестве световых петель и спиралей. Лайра решила, что это означает – да. Затем она подумала ещё об одной вещи, повернулась к доктору Малон, и увидела, что та сидит с открытым ртом, подперев голову рукой.

– Что такое? – спросила девочка.

Экран померк. Доктор Малон вздрогнула.

– В чем дело? – снова спросила Лайра.

– Ах, ты вызвала самую яркую демонстрацию эффекта из всех, что я видела. – ответила доктор Малон. – Но что ты при этом делала? О чём думала?

– Я думала, что вы можете получить более чёткое изображение, чем это – сказала Лайра.

– Более чёткое? Оно никогда не было таким отчётливым!

– Но что оно означает? Вы можете его расшифровать?

– Ну, – сказала доктор Малон, – так не получится, этот эффект невозможно прочитать, как сообщение. Происходит вот что: силлы реагируют на твоё к ним внимание. Это и так невероятно, то, что они реагируют на наше сознание, понимаешь?

– Нет, – начала объяснять Лайра,– я говорю о цветах и фигурах на экране. Эти силлы, они могут делать не только это. Они могут принять любой вид по вашему желанию. Если вы захотите, они могут стать символами. Смотрите.

И она снова повернулась к экрану и опять сосредоточилась, но в этот раз представила, что экран – это алетиометр, со всеми тридцатью шестью символами по краям циферблата. Она помнила их так хорошо, что её пальцы бессознательно зашевелились, двигая воображаемые стрелки к изображенями свечи (понимание), альфы и омеги (язык) и муравья (старание), а затем она сформулировала вопрос:

«Что следует сделать людям, чтобы понимать язык силлов? »

Экран отреагировал молниеносно, и из смеси линий и вспышек возникли серии безукоризненно ясных символов: компас, ещё раз -льфа и омега, молния, ангел. Каждая картинка высветилась по нескольку раз, а затем появились три новых: верблюд, сад и луна.

Лайра убедилась, что точно поняла их значения, и рассредоточила свои мысли, чтобы объяснить. В этот раз, обернувшись, она увидела, что доктор Малон сидит в своем кресле, вцепившись в край стола, смертельно бледная.

– То, что они говорят, – пояснила Лайра, – говорится на моем языке, языке символов, как при работе с алетиометром. Они сказали, что возможно также использовать обычный язык, слова, если бы вы смогли это устроить. То есть они могут написать слова на экране. Но тогда вам бы пришлось проделать много работы с цифрами, вот что означал компас. А молния значит –ямтарическая, то есть, электрическая энергия, много энергии. Ангел – это про сообщения. Они хотят многое сказать. Но вот во второй части... это означало Азию, самую дальнюю её восточную оконечность, но не совсем. Не знаю, какая там страна, может быть, Китай. И в этой стране есть способ говорить с Пылью, то есть, с силлами, так же, как у вас здесь или как у меня с картинками, только они используют палочки. Я думаю, они имели в виду эти рисунки у вас на двери, но я действительно не поняла. В первый раз, когда я увидела эти рисунки, мне показалось, что они очень важны, но я не знала, почему. Получается, что есть много способов общения с силлами.

Доктор Малон перевела дыхание.

– Это И-Цзинь – сказала она. – Да, это действительно из Китая. Форма предсказания и прорицания. И верно, для этого используются палочки. А плакат на двери был повешен просто для красоты – сказала она, словно стараясь убедить Лайру в том, что сама она не верила в гадание.. – Ты говоришь, что когда люди вопрошают И-Цзинь, они на самом деле общаются с теневыми частицами? С Тёмным Веществом?

– Ну да, – ответила Лайра. – Как я уже сказала, есть много способов, Я раньше не отдавала себе в этом отчет. Я думала, есть только один способ.

– А образы на экране... – начала доктор Малон.

Лайра словно почувствовала, что мысль ускользает и повернулась к экрану. Она ещё только начала формулировать вопрос, когда вдруг на экране снова замелькали символы, сменяясь так быстро, что доктор Малон едва поспевала за ними; но Лайра знала, что они говорят, и снова повернулась к ней.

– Они говорят, что у вас тоже очень серьёзная роль – сказала она ученой. – Они говорят, что вам нужно сделать что-то очень важное. Не знаю, что, но они бы не сказали, если бы это не было правдой. Так что вам, видимо, придётся разузнать об этом подробнее, используя слова, тогда вы сможете понять, что они говорят.

Доктор Малон молчала. Затем она сказала

– Хорошо. Но всё-таки, откуда ты пришла?

Лайра скривила губы. Она понимала, что доктор Малон, которая до сих пор действовала под влиянием усталости и отчаяния, никогда в нормальном состоянии не показала бы свою работу незнакомой девочке, пришедшей неизвестно откуда, и что она начинает об этом жалеть. Но Лайра должна была говорить правду.

– Я пришла из другого мира, – сказала она. – Это правда. Я пришла – в этот мир. Я была... Мне нужно было бежать, потому что в моем мире меня преследовали и хотели убить. И алетиометр – тоже оттуда. Мне его дал Мастер Джорданского колледжа. В моем Оксфорде есть Джорданский Колледж, но здесь такого нет, я искала. И я сама научилась читать алетиометр. Я научилась очищать мое сознание от мыслей, и тогда я просто сразу же вижу значение символов. Совсем как вы сказали мне об этом состоянии... неясности о сомнений, и при этом не желая фактов или объяснений. Поэтому, испытывая Грот, я сделала то же самое, и всё так и получилось, поэтому выходит, что моя Пыль и ваши силлы – одно и то же. Так что....

Теперь доктор Малон совсем проснулась. Лайра взяла алетиометр и перед тем, как положить его обратно в рюкзак, бережно завернула в бархат,.

– Так что, в любом случае, – сказала она – вы можете устроить этот экран так, что он будет говорить с вами словами, если захотите. Тогда вы сможете говорить с силлами так же, как я – с алетиометром. Но вот что я хочу узнать: почему люди в моем мире так их ненавидят? Пыль, я имею в виду. Силлов. Тёмное Вещество. Они хотят их уничтожить. Они думают, что силлы – это зло. Но я думаю, что зло – это то, что делают сами люди. Я видела, что они делают. Но чем же тогда являются силлы? Добром или злом? Чем?

Доктор Малон потерла лицо, её щеки опять порозовели.

– Все, что связано с ними, приводит рационально мыслящих людей в недоумение. – сказала она. – Ты знаешь, насколько это абсурдно – говорить о добре и зле в научной лаборатории? Ты можешь это себе представить? Одной из причин, по которым я стала заниматься наукой, было то, что здесь мне бы не пришлось думать о таких вещах.

– Но вы должны о них думать! – воскликнула Лайра. – Вы не можете исследовать силлы, пыль, чем бы это ни было, не думая о добре и зле. И силлы же сказали, что вы должны, помните! Вы не имеет права отказаться. А когда закроют вашу лабораторию?

– Комитет по финансированию примет решение в конце недели... Почему ты спрашиваешь?

– Потому что тогда у вас в запасе есть эта ночь, – сказала Лайра. – Вы бы могли научить этот агрегат показывать на экране слова вместо символов. Вам ведь это несложно. А потом вы его продемонстрируете и получите деньги для продолжения работы. И вы сможете узнать про Пыль, или силлов, и рассказать мне. Понимаете, – тут она заговорила свысока, как герцогиня о нерадивой горничной, – алетиометр не говорит того, что мне нужно знать, дословно. Я могла бы попробовать эту штуки Цзинь, с палочками. Но с символами легче работать. Я так думаю, в любом случае. А теперь я это сниму – сказала она, отцепляя электроды от головы.

Доктор Малон дала ей салфетку, чтобы вытереть гель, и убрала провода.

– Ты уходишь? – спросила она. – Несомненно, это был самый странный час в моей жизни.

– Так вы заставите компьютер работать со словами? – спросила Лайра, собирая свой рюкзак.

– Боюсь, что в этом будет не больше пользы, чем в заполнении заявки на финансовую поддержку. – ответила доктор Малон. – Нет, послушай, приходи завтра. Ты сможешь? В это же время? Мне нужно, чтобы ты мне показала кое-что еще.

Глаза Лайры сузились. Не ловушка ли это?

– Хорошо, – ответила она. – Но помните, есть вещи, которые и мне нужно узнать.

– Да, конечно. Так ты придёшь?

– Да – сказала Лайра. – Если я сказала, что приду, я приду. Мне кажется, что я смогу вам помочь.

И она ушла. Служитель за столом мельком взглянул на неё и вернулся к своей газете.

– Нунатакские раскопки, – задумчиво произнес археолог, поворачиваясь в кресле, – ты уже второй человек за месяц, кто спрашивает меня о них.

– А кто был первый? – спросил Уилл, моментально насторожившись.

– Мне кажется, он журналист. Я не уверен.

– А почему он хотел об этом узнать? – спросил Уилл.

– Это касается судьбы одного человека, пропавшего с этой экспедицией.

– Экспедиция исчезла в самый разгар Холодной Войны, в период так называемых Звёздных Войн. Ты, наверное, слишком молод, чтобы помнить об этом. Тогда американцы и русские строили огромные радарные установки по всей Арктике... Так или иначе, чем я могу тебе помочь?

– Ну, – сказал Уилл, пытаясь сохранять спокойствие, – я действительно сначала хотел узнать об этой экспедиции для школьного проекта о первобытных людях. А потом я прочитал о её исчезновении, и мне стало интересно.

– Что ж, как видишь, не тебе одному. В своё время об этом очень много писали. Я проверил все сведения для того журналиста. Это были ещё не раскопки, а предварительное исследование. Никто не будет проводить раскопки, пока не убедится, что на них действительно стоит тратить время, поэтому группа должна была осмотреть некоторые регионы и составить отчёт. Всего их было шестеро. Иногда в подобной экспедиции приходится кооперироваться с учёными из других областей науки, например, с геологами – чтобы разделить расходы. Они ищут своё, мы – своё. В данном случае, в команде был физик. Кажется, он изучал элементарные частицы высоких слоёв атмосферы. Ну, ты знаешь, Аврору, полярное сияние. У него были зонды – воздушные шары с радиопередатчиками.С ними был еще один человек, отставной десантник, профессиональный исследователь. Они отправлялись на почти неизведанную территорию, а в Арктике полярные медведи всегда представляют опасность. Археологи кое-что умеют, но стрелять мы не обучены, поэтому в экспедиции очень нужен человек, умеющий стрелять, ориентироваться на местности, разбивать лагерь и делать другие полезные вещи.

Но потом все они пропали. Участники экспедиции поддерживали контакт с местной Наблюдательной Станцией, но однажды сигнал не пришел, и больше никаких сведений от них не поступало. Да, конечно, тогда был снежный буран, но в этом не было ничего необычного. Поисковая экспедиция нашла их последний лагерь более или менее в порядке, хотя медведи разорили запасы. Но никаких признаков людей не было обнаружено. Вот и всё, что я могу тебе сказать.

– Да, – сказал Уилл. – Спасибо... Гм.. а тот журналист, – продолжил он, остановившись в дверях, – вы сказали, что он интересовался одним из участников экспедиции. Которым из них?

– Исследователем. Его фамилия Парри.

– А как он выглядел, этот журналист?

– Зачем тебе это?

– Потому что.. – Уилл не мог придумать возможную причину. Не стоило ему об этом спрашивать! – Просто так. Интересно.

– Насколько я помню, это был высокий блондин. У него были очень светлые волосы.

– Спасибо, – сказал Уилл и направился к выходу.

Археолог молча смотрел ему вслед, слегка нахмурившись. Уилл заметил, как тот потянулся к телефону, и выбежал из здания.

Мальчик почувствовал, что его бьёт нервная дрожь. Так называемый журналист, высокий человек с такими светлыми волосами, что казалось, будто у него нет бровей и ресниц, был одним из людей, которые тогда пришли к нему домой. Это не его Уилл столкнул с лестницы, он был одним из тех, кто показался у двери в гостиную, когда Уилл выбежал и перепрыгнул через мёртвое тело.

Но ведь он – не журналист!

Поблизости был большой музей. Уилл вошел, держа в руках свой планшет, притворяясь, что занят школьным проектом, и присел в галерее, увешанной картинами. Его трясло и подташнивало из-за осознания того, что он убил человека, что, он, Уилл – убийца!. До сих пор он старался об этом не думать, но теперь от этой мысли было не спрятаться. Он оборвал человеческую жизнь.

Уилл просидел неподвижно с полчаса, и это были, наверное, самые ужасные тридцать минут в его жизни. Люди вокруг приходили и уходили, любовались картинами, тихо переговаривались между собой и совершенно не обращали на него внимания. Служащий галереи некоторое время стоял в дверях, заложив руки за спину, а затем неторопливо ушел; а Уилл осознавал весь ужас того, что он сделал, и не мог пошевелиться.

Постепенно мальчик стал успокаиваться. Он ведь защищал маму! Эти люди преследовали её, а она, особенно в её состоянии, так их боялась! Уилл имел право защитить свой дом. Его отец наверняка хотел бы, чтобы он это сделал. Уилл сделал это, потому что это было правильно. Он сделал это, чтобы не дать этим людям украсть зеленый кожаный портфель, чтобы разыскать своего отца, и разве он не имел на это права? Мальчику вспомнились все его детские игры, в которых они с отцом выручали друг друга из лавин или сражались с пиратами. Теперь это стало явью. Я найду тебя, мысленно сказал он. Только помоги мне, и я разыщу тебя, и мы вместе будем заботиться о маме, и всё будет хорошо.

И, в конце концов, теперь у него есть убежище, такое надёжное, что никто его там не разыщет. И бумаги в портфеле (он так и не собрался их прочитать) тоже теперь были в безопасности, под матрасом в Читтагацци.

Уилл отметил, что теперь люди вокруг стали передвигаться организованно, в одном направлении. Они шли к выходу, потому что смотритель объявил, что музей закрывается через десять минут. Мальчик собрался с силами и тоже вышел. Он разыскал Хай Стрит, где находился офис адвоката, и стал раздумывать, не стоит ли ему с ним встретиться, несмотря на сказанное ранее. У адвоката был такой хороший, располагающий голос...

Но, решив было перейти улицу и войти в здание, он неожиданно остановился: из машины неподалёку вышел высокий человек с бесцветными бровями. Уилл немедленно завернул за угол и стал наблюдать за ним в зеркальное окно ювелирного магазина. Он увидел отражение высокого – тот осмотрелся по сторонам, поправил узел своего галстука, и вошёл в офис адвоката. Как только он скрылся за дверью, Уилл пустился бежать. Его сердце бешено колотилось. Здесь нет безопасных мест! Он направился к университетской библиотеке и стал ждать Лайру.