"Санитары подземелий. Deathmatch Quake" - читать интересную книгу автора (Пучков Дмитрий)Часть 5Гоблин расстегнул нагрудный карман, вытащил из него плоскую металлическую коробочку, подцепил грязным обломанным ногтем застежку и открыл крышечку. Угрюмый встал на цыпочки и, высунув от любопытства язык, заглянул Гоблину через плечо. Изнутри коробочка была выстелена серой бархоткой и имела десять выемок, в каждой из которых сидела здоровенная черная муха. Мухи были не живые, а механические, и при полнейшем внешнем сходстве с местной разновидностью на самом деле являлись сверхмалыми разведывательными аппаратами, способными проникать в самые труднодоступные места. Плюс ко всему, в случае необходимости каждую муху можно было взорвать как по отдельности, так и в составе группы. Из-за того, что малогабаритные источники питания не позволяли кибернасекомым одновременно летать и работать в передающем режиме более получаса, Гоблин берег мух до последнего, решающего момента. Сейчас он, похоже, настал. Боец аккуратно поставил коробочку на пол и осторожно нажал на внутренней стороне крышки маленькую кнопку. Мухи синхронно дернулись и снова замерли. Диверсант снял шлем, открыл в его затылочной части лючок, щелкнул в нем микровыключателем, взяв управление старшей мухой по кличке «Нюрка». Затем снова одел шлем на голову, вытянул из-под козырька очки, пристроил их поудобнее и пошевелил шлем руками. Резко дернул головой, кибермухи разом рванули прочь из коробочки, взвились под потолок, дали там круг и гудящим роем помчались в трубу. Он рулил старшей движениями головы и глазных яблок, но как только впереди показался выход в пещеру, немедленно разорвал связь во избежание демаскировки. Мухи самостоятельно растянулись в цепь еще на подлете, а в пещере сразу разошлись в стороны, к полу, кто под потолок. На единичную муху не обращал внимания ни один строгг, а они стремительно носились по пещере, пролезая во все углы и закоулки, оставаясь незамеченными системами обнаружения. Через пять минут, мухи начали по одной подлетать к старшей для слива информации. Перетрогав усиками всех своих девятерых товарок, верная Нюрка сорвалась со стены вражеской башни и понеслась обратно, к засевшему в глубине туннеля хозяину. Подлетев к командиру, она спикировала ему на затылок шлема, нырнула в специальный разъем и ткнулась усиками в контакты. Гоблин щелкнул пальцами, и остальные диверсанты потянули из своих шлемов соединительные шнуры. Лютый вытащил из рюкзака общий разъем, воткнул в него свой штекер, дал подключиться остальным и воткнул разъем в шлем Гоблину. Закончив слив добытых разведданных, Нюрка вынырнула из гнезда и помчалась нести службу дальше, а диверсанты приступили к просмотру доставленной информации. Стало быть, они вышли на что-то важное. Их глазам предстала приземистая, округлая башня, стоявшая в середине очередной гигантской пещеры. Все стены и потолок пещеры были облицованы металлом, причем крайне основательно и добросовестно. Ни щелей, ни шероховатостей, ни растений, даже вездесущих тараканов было не видно. Башня была сложена из огромных, тщательно обтесанных каменных блоков, что само по себе уже было необычно, потому что все постройки возводились строггами из обычного бетона. Похоже, объект важнейший. – Ты смотри, как качественно построено! – Ага. Старались, сволочи. Высотой примерно метров пятнадцать будет, да? – Там внизу экрана для полудурков, написано – четырнадцать. Ты чо, баран, дальтоник что ли? – Камеры наблюдения кто-нибудь видит? – Ни одной не видно. – Что-то они тут совсем расслабились. – Да ладно – расслабились. Небось заминировали все от души. – Ага, глянь, часовые только по тропинкам ходят. Точно, заминировано все. – Окон нет вообще. Камеры должны быть, просто спрятаны хорошо. – Ворота в башню одни. Поднимаются вверх, не створчатые. Хорошо заклиниваться должны. – Нам бы их открыть, дурко, а тебе бы только чужое добро портить. – Понизу семь часовых, на крыше башни еще один пост. – Турели? – Море. От двух полков отбиться можно. Что это у них здесь такое? – Пульт управления, ясен пень. – А может, это просто будка трансформаторная? – Выключите этому идиоту обзор и заклейте скотчем рот. – Может, отсюда генератор OTKЛЮчить сможем? – Исключено. Его нельзя выключить. – Нюрку внутрь запулить можно – Не думаю. Там, похоже, шлюз, а окон нет. Только если что-нибудь внутрь проезжать будет, тогда моя проскочить. – Вход в пещеру только один. – А вон те ворота в правой стене – Наверно, это выход к генератору Смотри, створки такие здоровенные что танками не растащишь... Механизм должен быть будь здоров. – А если там еще какие блокировки хитрые? Или заминировано все как следует? – Вы чо, не видите, что на них этот череп ушастый нарисован? За воротами – объект государственной важности! Надо взрывать. – Тихо. Смотрите над воротами. Солдаты замолчали. Над огромными серыми плитами, на острых металлических прутьях были насажены пять изуродованных до неузнаваемости человеческих голов. – Кто это?... – Самый левый – Бес. Остальных не узнать. – Стало быть – «Кришна»... Солдаты замолчали. В войска брали только тех, кто родился и вырос планетах с повышенной гравитации потому что только они могли выносить те запредельные нагрузки, которые выставляла служба. Бес был родом со Страха, планеты с высшим индексом враждебности среды обитания и тройной силой тяжести. Он был настолько чудовищно силен, что на спор рвал пальцами металлические монеты, заплетал в косы ножки казарменных коек и даже имел в спортзале личную, особо крепкую грушу, потому что обычные лопались и разлетались в клочья от его первого же удара Группа «Кришна», которой он командовал, была одной из самых лучших. За спиной у Гоблина кто-то тихо выл. Завыл так по-звериному страшно что у опытных диверсантов под шлемами встали дыбом волосы. Кабан -понял старший. Бес был у него первым сержантом, почти родным отцом. Да-а, подумал Гоблин, вот и поспорили стакан красного... Если даже Бес не прошел... Но тут же прогнал от себя дурные мысли и начал думать о деле. – Коба, брось. Мертвых не вернешь, а дело надо сделать. – Если мы туда пролезем.. – медленно сказал Демон. – Как? – Слушать сюда! – рыкнул Гоблин. – Времени до пуска генератора у нас осталось ровно час. Мне так представляется, что объект серьезный и смена часовых должна проходить не раз в два часа, а, скорее всего, каждый час. Я так понимаю, что караулка у них не здесь, по крайней мере, не в этой башне. А значит, смену должны приводить или привозить. Если повезет, ждать осталось недолго. Чтобы поменять верхнего, они обязательно должны открыть ворота в башню. А если на тачке прикатят – тут уж нам сам бог велел вписаться в прибывающую партию. – А если разводящий пешком припрется? – Я уже позвонил им в караулку и дал команду выслать для тебя лично ландо на конной тяге и резиновом ходу. Так, сейчас организованно отваливаем немного назад и ждем смену караула. Если в течение получаса никто не появится – начинаем штурм. – И как полезем, камрад? – Я вот что думаю: раз есть пост наверху, значит, на крыше есть и дверка, а за ней – лестница вниз. Дверь не должна быть особо укрепленной, оттуда никого не ждут. Кстати, туда же и Нюрку надо подогнать. – Хм... Предлагаю отловить летуна, – сказал Крюгер. – Эти козлы где ни попадя под потолком болтаются, никто на них внимания не обращает. Снять с него... – Шкуру?! – обрадовался Гастелло. – Чур моя! – Нет, шкуру снимем потом, а сперва – джэтпак. На нем можно на башню залететь. – Да он же тебя даже от пола не оторвет! – Меня не надо отрывать, я сам кого хочешь оторву. Вон, курортника пошлем. Стоявший рядом Пушистый похлопал Угрюмого по плечу: – А что, похож! Чистый монстр! Правда, летун, конечно, посимпатичнее будет, так что надо тебе хотя бы губы покрасить. – Ты-то красавец, мать твою... -обозлился Угрюмый. – Придурок белобрысый! – Пушистый, – сказал Гоблин, – летун – за тобой. – Где я его вам возьму?! Рожу, что ли?! – Если не поймаешь – родишь, -Гоблин прищурился. – Угадай с трех раз – от кого. – Давайте еще кого-нибудь мне в пару! Они же злобные, как черти! Плюс, летают демоны! – Ага-а! – злорадно сказал Угрюмый. – Как метлой мести – так это ты один, как монстров бить – дайте помощника. Ладно, я сам с тобой схожу, с таким симпатичным. – Угрюмый, ты как? – спросил Гоблин. – Совершишь инспекционный облет? – Ну, я даже не знаю... – Угрюмый посмотрел на часы и вздохнул: – Да куда ж я денусь! – Правильно. Давайте, дуйте оба и по быстрому. Меня одно волнует: туннель вон какой широченный. Как бы они на танке не приперлись... Бурча про себя самые грязные ругательства, Пушистый быстро полз на четвереньках, Угрюмый не отставал. Когда они добрались до последней обойденной ими пещеры, Пушистый снял свой рюкзак и вытащил из него разобранный арбалет. Пока Угрюмый подползал к решетке – выглядывал наружу, арбалет был собран и приведен в состояние боевой готовности. Диверсант вытащил крепкую металлическую стрелу, пристегнул к ее хвосту тонкий прочный шнур, уперся ногами в тугой композитный лук, двумя руками с трудом натянул тетиву, взял арбалет поудобнее и подполз к приятелю. Угрюмый молча подломил решетку и немного отогнул ее верхний край. Пушистый приподнялся и пристроил арбалет к образовавшейся щели. Внизу никого не было видно, только одинокий летун медленно двигался вдоль противоположной стены, метрах в ста от притаившейся в трубе засады. Повезло, однако. Летун закончил осмотр вентиляционных решеток на той стороне и полетел к ним, на ходу подняв на лоб очки и протирая рукой глаз. Он пролетел уже примерно половину пути, когда тщательно прицелившийся Пушистый плавно нажал на спуск. Тренькнула тетива, и стрела со свистом рванулась из ложа. Летун обернулся на шум, и в тот же миг матово-черная зазубренная смерть стремительно нырнула ему прямо в глаз, прошила мозги и намертво впилась в заднюю стенку черепа. Монстр судорожно дернулся и разом обмяк. Голова его запрокинулась, бессильно повисли обмякшие руки, и только лишившийся хозяина хвост отчаянно захлестал по ногам. Турбина начала заметно сбавлять обороты. – Тащи!!! – они в четыре руки принялись рывками выбирать шнур, быстро подтаскивая загарпуненного в башню летуна. Загибая решетку внутрь, Угрюмый рванул ее на себя. Раз, второй – Пушистый втащил монстра в трубу, выключил турбину и ловко, по паучьи, поволок добычу вглубь. Угрюмый быстро разогнул решетку, приладил края так, чтобы снаружи поломка не сильно бросалась в глаза, и отступил следом. Отбежав метров на тридцать, они принялись отстегивать джэтпак и сдирать с трупа одежду Форма летунов была соткана и пошита из крепчайшего материала, в точности повторявшего фактуру и расцветку их собственных шкур. Сами же шкуры видом напоминали змеиные, такие же гладкие и узорчатые, но вдобавок еще и с шикарным отливом. Из-за этой схожести постоянно возникали всякие непонятности: шкуру уже содрали, или придется еще с парнем поработать? Вообще же с тех пор, как среди бойцов пошло поветрие на обтяжку этими шкурами дембельских альбомов, бытие летунов на Строггосе стало смертельно опасным. Если рядовой пехотинец-строгг, попав в плен, имел хоть какой-то шанс добраться живым до фильтрационного лагеря, то летуны не попадали туда никогда. Они быстро содрали комбез с мертвого монстра, при этом оставив упругий, мускулистый хвост внутри хвостовой части. Летуны кое в чем были похожи на земных рептилий и точно так же отбрасывали хвосты в случае опасности. Сам хвост служил монстру в полете идеальным рулем и балансиром, позволяя выполнять в воздухе самые сложные пируэты. Бесхвостому человеку управляться с турбиной было гораздо труднее, однако Угрюмый эту науку превзошел и достиг отличных результатов. – Эх, Гаса нет! – Хихикнул Угрюмый. – Он бы пацана этого не упустил, враз бы освежевал и шкурку к делу пристроил! Пушистый молча отстегнул карабин от кольца на торце стрелы, аккуратно смотал шнур и спрятал его в кармашек рюкзака. Потом ухватился за древко, уперся оскалившемуся трупу в лоб ногой, напрягся, с трудом выдернул застрявшую во вражеском черепе стрелу, тщательно вытер ее об покойничка и тоже заботливо спрятал в рюкзак. – Все в дом, все в дом, Пушистый! Запасливый ты наш. – Да уж в отличие от тебя, голодранца, без трусов не бегаю! – огрызнулся Пушистый. Они быстро свернули трофеи и заторопились обратно. Встретивший их Гоблин одобрительно кивнул, Угрюмый тут же снял шлем и принялся скидывать свои шмотки. – Угрюмский, не переживай, «тропиканосы» я для тебя сохраню! – успокаивал его Крюгер, аккуратно складывая «шорты» по швам. – Если чего случится – отдам в школу, пусть ребятишки организуют музей боевой славы, выставят на стенде экспонат: «Трофейные боевые штаны ветерана вооруженных сил». – Ты, главное, на себя их не напяливай, не то растянешь вещь музейную. Угрюмый разделся догола и принялся натягивать трофейный комбинезон. Летун был телом жидковат, и переоблачиться оказалось совсем непросто. Комбез плотно облепил все тело, Угрюмый разом стал похож на мерзкого змееподобного монстра. Диверсант осторожно напялил на голову тесную шапочку, составлявшую единое целое с комбинезоном и покрутил головой. Турбина управлялась именно через этот чепчик наклонами и поворотами головы. Смывая вонючие слюни летуна, Крюгер облил водой из фляжки резиновую грушу на длинном поводке. Сжимая ее зубами, монстры регулировали скорость полета. Управление было достаточно необычным и сложным, но Угрюмый рулил виртуозно. Диверсант резко завилял задом, прилаживая к своему копчику откинутый хвост. В кость упирался какой-то хрящ, пришлось опять все снимать, подрезать и одевать заново. Напялив комбинезон, он снова повертелся, проверяя удобство. Хвост продолжал жить своей собственной жизнью, судорожно извиваясь и подергиваясь, но на этот раз прилегал как надо. – А как ты рулить-то без хвоста будешь, Угрюмский? – заботливо спросил Крюгер. • – Ну, я даже не знаю... – ответил не учуявший подвоха боец. – Вообще, конечно, неудобно. – А давай мы в хвост, прямо в хрящ, шомпол воткнем! – Я сейчас тебе самому в гудок кое-чего покруче воткну! – Крюгер, не зли его, – сказал Гоблин. – Так я ж специально! – страстно воскликнул Крюгер. – Сейчас шомпол пристроим, раздраконим Угрюмого, и в пещере он вообще как тигра хвостом себя по бокам хлестать будет! Чисто гордый летун! – Мои действия? – спросил Угрюмый, застегивая передний шов комбинезона летуна на специальную застежку и аккуратно распихивая по карманам зловещего вида инструменты своего непростого военного ремесла. – По обстановке, – Гоблин поплевал на ладони, присел на корточки и начал возить ладонями по полу. – Покружи туда-сюда, потом, как бы невзначай, подрули к часовому на башне и эта... тово! – Гоблин подмигнул, встал и принялся натирать физиономию бойца собранной с пола грязью. – Главное – внутрь один не лезь, не справишься. Готовься нас встречать! Как макияж, Кабан? – Чистый змей! – усмехнулся сержант. – И скин шикарный! Кабан поднял с пола турбину, Угрюмый повернулся спиной, ловко подсел, просунул руки в лямки и, щелкая пряжками, начал прилаживать широкие ремни подвесной системы. – Давай, сокол ты наш, – хлопнул бойца по плечу Гоблин. Угрюмый кивнул, засунул в рот резиновую грушу, надел скрывающую не измазанную нижнюю половину лица маску, напялил очки и запустил турбину. Он пару раз двинул челюстями, двигатель взвыл, и с пола поднялись тучи пыли. Маленький диверсант оторвался от земли, взбрыкнул ногами, пристраивая ремни поудобнее, взял из рук Демона гипербластер, покачался, поднялся к потолку и плавно двинулся в сторону выхода, бубня себе под нос песенку. В лунном сиянии снег серебрится, Вдоль по дороге троечка мчится... Щурясь от летящей пыли, друзья молча смотрели ему вслед. Мысли у них у всех были самые нехорошие. – Так, всем зашухериться! – подал команду Гоблин, и диверсанты как призраки растворились в темноте. Угрюмый гордо вплыл в пещеру, сразу поднялся к потолку и двинулся вдоль стены, как это обычно делали настоящие летуны. Он держал голову прямо, имитируя безразличие к происходящему внизу, при этом отчаянно скосив вбок глаза. Пол пещеры был необычный, земляной, только кое-где расчерченный узкими, висящими над грунтом концентрическими и радиальными металлическими дорожками, по которым прохаживались часовые. Сверху дорожки были похожи на подставку для кастрюли. В земле ~ мины, даже к бабке не ходи, подумал Угрюмый. Разгуливающие понизу строгги на него даже не посмотрели, мерно расхаживая по узким дорожкам вокруг башни. Ты смотри, никому до меня дела нету, во как они тут службу несут... Уровень бдительности неуклонно стремится к нулю. Сейчас накажем. Динь-динь-динь, динь-динь-дииь, колокольчик звенит, Этот звон, этот звон, много мне говорит... И только тот, который нес службу на башне, смотрел в его сторону не сводя глаз. Чего он таращится, скотина?! Угрюмый медленно плыл вдоль стены. Может, в шмотках что-то не так? А вдруг этот летун был его корешком? Вдруг он что-то опознал? Блин, еще и хвостяра этот идиотский дергается! Черт, надо подобраться поближе... А часовой смотрел на него, не отрываясь. Блин, да что же это такое?! Нигде нет покоя! Часовой почесал репу, дернул плечом и лениво отвернулся. Ну, сволочь, держись... Я тебе сейчас покажу, мразюга, как ветерану нервы трепать! Так, стрелять нельзя, нож мне из такого положения тоже не метнуть... Угрюмый повесил гипербластер на шею, сунул руку в карман и извлек оттуда свою любимую удавочку. Взявшись поудобнее за обрезиненные ручки, он пару раз дернул проволоку на растяг, проверяя ее на крепость. Крыша башни представляла собой круглую площадку диаметром метров двадцати, по периметру окруженную бортиком высотой около метра. В сторону входа в пещеру смотрел спаренный крупнокалиберный пулемет, а рядом торчала стрела лебедки. В самой середине площадки находился открытый железный люк, из которого торчала металлическая лестница. Рядом как обычно, стояла пара ящиков. Прав был Гоблин, – подумал Угрюмым и прибавил ходу. Строгг, крепкий мужик неопределенного возраста, не оборачиваясь, шагал по периметру площадки вдоль бортика и диверсант плавно зашел ему со спины, стараясь при этом держаться так, чтобы с земли его не было видно. Тот самый часовой, что так пристально разглядывал его две минуты назад, даже не обернулся на шум турбины. И тогда Угрюмый рывком подлетел к нему сзади, набросил на шею стальную петлю и резко развел рук;' в стороны. Удавка, называвшаяся по имени изобретшего ее хирурга «пила Джигли», была изготовлена из стальной проволоки с напыленной алмазно крошкой и вообще-то предназначалась для ампутации конечностей в условиях полевых госпиталей. На вооружении разведывательно-диверсионных частей она состояла с незапамятных времен и успешно применялась против любого врага, у которого была шея Помнишь, товарищ, ранней весною, Здесь мы гуляли вместе с тобою? Стальная петля бесшумно врезалась в плоть, мгновенно рассекла ее до кости и захлестнулась вокруг позвоночника. Строгг молча выронил попытался схватиться за петлю пальцами. Диверсант потянул сильнее, И голова с тихим хрустом отвалилась от туловища. Кровь забила высоко вверхупругими, отрывистыми толчками Перерезанной шеи хлестало как из пожарного гидранта. Во, блин, какой сочный пацан попопался! Руки обезглавленного туловища все пытались что-то нащупать и схватить на том месте, где только что была голова. Угрюмый сжал челюсти, отпрянул в сторону и слегонца двинул строггу коленкой под зад. Тело рухнуло на пол, забилось в предсмертных конвульсиях, шкрябая по полу ногтя-ми, судорожно суча ногами, мерзко хрипя, булькая перерезанным горлом и заливая все вокруг оранжевой кро-вью Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звенел, Голос твой, голос твой, о любви громко пел... Угрюмый быстро метнулся к ящикамм и с трудом задвинул один из них на открытый люк, уперев его боком в лестницу. Запирайте етажи, Нынче будут грабежи! Затем подвинул второй вплотную к первому, осторожно подошел к краю крыши и аккуратно глянул через бортик вниз. Далеко внизу, справа, строгг огибал башню и скрывался из виду. Угрюмый добавил оборотов, взлетел с крыши и как ни в чем не бывало снова двинулся вдоль стены, зорко посматривая вниз. Расхаживавшие часовые остановились и начали о чем-то переговариваться. Угрюмый насторожился, приготовившись к самому худшему. Смена идет, что ли? Вообще-то пройти не должна, Гоблин не допустит. Часовые прекратили разговор и снова двинулись по маршрутам. Угрюмый, усыпляя бдительность коварных строггов, заложил по пещере полный круг. А когда один из них зашел за будку, при этом башня закрыла его от остальных, диверсант коршуном спикировал ему на загривок. Снова алмазная проволока врезалась в шею, и через пару секунд еще одно туловище осталось без головы. Кровь пульсирующей струей ударила в сарай, и Угрюмый отскочил в сторону, чтобы не перемазаться. Блин, опять спелый персик попался! Чем они их тут кормят, интересно? Эвон, какая жизнь полнокровная! Диверсант как ни в чем не бывало взлетел к погодку и решительно направился к следующей жертве. Надо быстрее, пока не сообразили... Тем временем Гоблин наплевав на маскировку, несколько раз включил прямую связь с Нюркой и, не заметив никакой реакции со стороны противника, взял управление насекомыми на себя. Все мухи сбились в кучу и бросились в морду ближайшему от Угрюмого строггу. Угрюмый все мгновенно понял и поддал газку. Строгг замахал руками перед физиономией, пытаясь отогнать назойливых насекомых. Налетевший сзади диверсант отработанным движением накинул ему на шею удавку, уперся коленями в спину и, зверски ощерив под маской зубы, рывком обезглавил. Гоблин, глядя на потешно отскочившую голову, заулыбался по-змеиному, и в этот момент услышал шаги в туннеле. – Лютый! – зашипел он. – Прекратить! – Кабан, Крюгер, Тарзан! Силу тока – на максимум! – скомандовал Лютый. – Вперед! Четыре диверсанта уже занимали позиции с интервалом метров в десять, прячась за ребрами металлической обшивки по одной стороне туннеля и под потолком. Крюгер пробежал вперед, поставил на полу три мины и тоже притаился. Строгги валили стадом, не таясь и чувствуя себя полными хозяевами подземелий. До подхода было еще метров сто, и бойцы замерли. Шаги громко лязгали по металлу. Ганнеры – сообразили все разом. Усиливают охрану, значит, пронюхали и ждут. Лязг усиливался, и через минуту грохот наполнил весь туннель. Его услышал даже круживший в пещере Угрюмый и похолодел. Смена караула, ничего я не успел... Внизу на дорожках строгги начали гортанно перекрикиваться и потянулись к входу в пещеру, навстречу смене. Засевший под потолком Лютый видел, как внизу вразвалку прошел первый строгг, по всей видимости, разводящий. За ним вразброд шагали железной поступью не менее десяти тяжеловооруженных монстров в экзо-скелетах. Экзоскелет представлял собой «наружный скелет», некое подобие робота, внутри которого спокойно размещался специально обученный и подготовленный строгг. Подготовка заключалась в прямом вживлении в двигательные центры мозга специальных шунтов, позволявших напрямую подключаться к бортовому процессору и управлять механизмами как собственными руками и ногами. Снабженный массой гидравлических сервоприводов и квазимышц, закованный в экзоскелет монстр мог очень быстро передвигаться и совершать гигантские прыжки, при этом неся на себе невероятное количество боеприпасов и сразу два вида оружия -пулемет и гранатомет. Вдобавок скелет имел очень высокую степень защиты и поэтому убить его владельца было совсем не просто. Ганнеров было не так много, и службу они несли только на самых ответственных участках. Монстры о чем-то переговаривались и время от времени дружно хором выкрикивали какое-то слово. Блин, как дети на прогулке, – подумал Кабан. Слово это понял только Гоблин, а уж он-то о монстрах как о детях не думал, потому как слово, которое они выкрикивали, было словом «смерть». По наши души идут. Лютый смотрел вниз и считал. Считая разводящего, их шло одиннадцать штук. Когда внизу прошел последний ганнер, Лютый мягко спрыгнул вниз и сразу выстрелил в железную спину из рэйлгана. Тугая голубая спираль ударила монстру в середину широченной спины, снаряд прошил его насквозь и ушел в стену далеко впереди. Ганнер молча упал ничком, как карандаш, схватившись за шедшего впереди и увлекая его за собой на пол, но звука падения было уже не слышно из-за открывшейся стрельбы. Практически одновременно с выстрелом Лютого с быстротой змеиной головы из темноты вынырнула мускулистая рука Крюгера с двустволкой и уперла стволы прямо в ухо строггу. Выстрел в упор неизменно дает превосходный результат: шедшему впереди разводящему дуплетом снесло половину черепа. Изуродованное тело отшвырнуло к противоположной стене, а Крюгер, мгновенно передернув затвор, боком выпал на пол и выстрелил снизу вверх в монстра шедшего следом. Два усиленных заряда кубической картечи личного изготовления опрокинули ганнера на шедших сзади, после чего, по разумению Крюгера, в туннеле должна была начаться кровавая куча-мала. Однако падавшего подхватили могучие металлические руки, силу которых в сотню раз увеличивали сервоприводы, и швырнули его вперед как нашкодившего кота. Третий раз Крюгер выстрелить не смог, он только успел вывернуться из-под железных ног рванувших вперед монстров. Стоявшие между ним и Лютым Кабан с Тарзаном успели выстрелить всего по два раза, после чего стрельбу пришлось прекратить, из-за боязни попасть друг в друга. Отшвырнув сбитого дуплетом с ног товарища, пятеро уцелевших ганнеров плечом к плечу ломанулись вперед, к пещере, а последний развернулся и. низко пригибаясь ,гигантскими прыжками бросился назад. На полу осталось лежать четверо. Глядя вслед проскочившим, Крю-гер нащупал пальцем кнопку дистанционного взрывателя и быстро нажал на нее три раза подряд. Сливаясь в один, прогремело три взрыва, но ничьих криков он не услышал. Проскочили, твари. Зато в шлемах загремел разъяренный вопль Гоблина: – Не взрывать, идиоты, мать вашу! Пропустите хотя бы одного в пещеру! Рыча от злобы, Гоблин схватил с пола коробочку, выдрал бархотку и открыл спрятанную на донышке плоскую красную кнопку. Послал всех мух разом на голову ближайшему к выходу строггу. Мухи сбились в рой, опустились монстру на физиономию, и прежде чем тот успел поднять руку и отогнать назойливых насекомых, Гоблин нажал на кнопку. Грохнул маленький взрыв, и обезглавленный часовой рухнул на дорожку. Паривший под потолком Угрюмый плюнул прямо в маску. Он видел, как услышавшие стрельбу и взрывы часовые сперва замерли на дорожках, а потом у одного из них шикарно взорвалась голова. Монстры гурьбой бросились к воротам башни. Утробно завыла сирена тревоги, и бронеплита ворот медленно поползла вверх, пропуская внутрь часовых. Угрюмый быстро сунул удавку в карман, рванул с шеи гипербластер и понесся к входу в пещеру, имитируя выход на оборонительную позицию. Мимо Крюгера огромными прыжками промчался Кабан, за ним – Тарзан, а следом еще быстрее проскочили отчаянно матерящийся Гоблин, Пушистый, Негатив и Демон. Крюгер добил упавшего монстра, с низкого старта рванул следом, переходя с четверенек на ноги и, стараясь не отстать. Лютый бежал в противоположную сторону, пытаясь догнать побежавшего за подмогой. Монстр передвигался чудовищными прыжками, с трудом вписываясь в повороты. Не догоню, -понял диверсант и вскинул рэйлган. В этот момент ганнер снова прыгнул, зацепился плечом за металлическое ребро обшивки и на миг потерял равновесие. Лютый тут же выстрелил и попал точно в крестец. Ноги монстра отказали, и он с грохотом растянулся на полу. Лютый бросился вперед, а ганнер рванул от него, цепляясь обеими руками за рифленый пол. Скрежеща металлом об металл, он с каждым рывком проскакивал метров по десять, и расстояние между ними продолжало стремительно увеличиваться. Блин, чего я за ним бегаю как дурак, все равно ведь не догоню, – недоуменно подумал Лютый и снова прицелился. Выстрел получился хороший, пуля звонко цокнула точно в серединку стального затылка, после чего монстр враз притих. Диверсант тут же бросился назад, на помощь остальным. Тяжелая броневая плита башенных ворот поднималась медленно, и подбежавшие к ней караульные строгги, не дожидаясь, один за другим лезли под нее на животах. Громко топоча железом по железу, в пещеру прыжками ворвались ганнеры. Не рассчитав скорости, один из них споткнулся об безголовый труп часового и, не вписавшись с разгона в поворот, выскочил с узкой дорожки на голую землю. Грянул взрыв, металлическая фигура резко подлетела вверх и, перекувырнувшись в воздухе, в рухнула на землю. Грохнул еще один взрыв, и в стороны полетели уже различные части тела. Остальные четыре ганнера стремительно приближались к уже наполовину поднявшимся воротам. Угрюмый снова выругался, быстро развернулся и понесся на крышу башни. Следом за ганнерами в пещеру заскочили диверсанты во главе с самым быстрым Пушистым. На бегу Пушистый прицелился и выстрелил из своего гранатомета вдогонку монстрам. Граната пролетела мимо них и взорвалась на земле прямо у входа. Настороженные противопехотные мины мгновенно сдетонировали и изрыгнули из-под земли четыре металлических цилиндра с зарядами. Подскочив на полтора метра вверх, цилиндры дружно взорвались тучами тяжелых железных шариков и стержней с двухсторонней заточкой. В этот миг Угрюмый залетел за бортик крыши, остальные упали на дорожку и, не зацепив никого из них, железный вихрь смел бегущих ганнеров с дороги прямо на мины всего в двух шагах от спасительных ворот. Очередью загремели новые взрывы, вздымая в воздух тучи земли, обрывки тел и обломки экзоскелетов. Запирающая вход в башню плита медленно шла вниз, и диверсанты рванули вперед изо всех сил. На крыше Угрюмый ножом обрезал лямки работающего джэтпака, сбросил его на пол и бросился к лестнице с гипербластером наперевес. Остальные бежали к воротам, а слегка отставший Пушистый четырежды метко выстрелил под опускающуюся плиту из гранатомета. Внутри загремели взрывы, и слух диверсантов начали ласкать истошные вопли раненных строггов. Плите оставалось до пола меньше полуметра и первым под нее, упав с разбегу на пузо, въехал Кабан. Проскользнув внутрь, он вскочил на ноги и сразу открыл огонь по темному коридору, а следом за ним на животах уже въезжали остальные. Последним заехал Пушистый, Лютый добежать не успел, плита опустилась, и он остался снаружи. Внутри башни группа ураганом понеслась по этажам наверх. Строгги дрались изо всех сил, повсюду стояли насмерть и обороняли каждую комнатенку до последнего монстра. Это не помогало, потому как смерть в лице разъяренных диверсантов, топоча сапогами, стреляя во все стороны и громко ругаясь матом, не заставляла себя долго ждать. При отсутствии выходов на боевые солдаты по три раза в неделю целыми днями напролет тренировались, штурмуя развалины домов в Цербероне. и поэтому сейчас чувствовали себя как рыбы в воде, выполняя стандартную боевую задачу «Уничтожение укрепленного командного пункта противника». Вообще-то они везде себя чувствовали «как рыбы в воде», я бы даже сказал – как зверские акулы в тихом сельском пруду. Ломая отчаянное сопротивление противника, солдаты брали приступом этаж за этажом. В комнаты летели гранаты, грохотали взрывы, вышибались двери, крушилась мебель, громилось оборудование, и повсюду полностью уничтожался враг. Бойцы стреляли из рэйлганов сквозь стены и беспощадно зачищали помещения, потому что только умалишенный идиот оставляет за спиной раненых и контуженых. Среди солдат идиоты долго не жили. При подъеме на третий этаж они наткнулись на хорошо укрепленную огневую точку и застряли. Огонь был настолько плотный, что о прорыве не было и речи. Очереди спаренного пулемета остервенело били по стенам, противно визжали пули, пластами отваливая штукатурку и выбивая едкую пыль. Диверсанты залегли на лестнице. – Пушистый! – крикнул Гоблин. -Давай «шершня»! Пушистый уже наживлял в свой гранатомет капсулу плазменного заряда. – Быстрее! Диверсант спокойно прикинул расстояние, угол, прицелился и выстрелил. Жутко ухнул взорвавшийся заряд, пулемет замолк, и впереди, сжирая все живое, вспух огромный огненный шар. В бурлящих клубах огня и черного дыма никто даже не закричал. Закрывая лица от испепеляющего адского жара, бойцы рванули вперед. – Ищите пульт! – орал Гоблин. -Здесь должен быть пульт! И они его нашли. Он располагался на предпоследнем этаже, и там уже сидел Угрюмый, держа под прицелом гипербластера шестерых слегка избитых строггов явно штатского обличия, с ужасом глядевших на диверсанта в шкуре летуна. Всю стену помещения занимал пульт управления генератором. Поверху шли экраны, показывавшие совершенно незнакомые места и механизмы, но на двух из них легко можно было опознать вход в пещеру и ворота, закрывающие проход к генератору. Внизу располагалась широкая панель управления, густо утыканная лампочками, кнопочками и рубильничками. – Будем отключать? – тяжело дыша, спросил Угрюмый, хватая брошенную Тарзаном плазменную винтовку. – Не получится, – сказал Гоблин, пинком отшвыривая стул и проходя к пульту, – нам пока только ворота надо открыть. Где Лютый? – Снаружи, – сказал Демон. – Там один за подмогой побежал, так он пока его успокаивал, не успел. Гоблин поводил пальцем над пультом, отыскал нужный рычажок, дернул его, и сирена снаружи перестала выть. – Тарзан, Пушистый – на крышу. Поднимите наверх Лютого, сами останьтесь там. Сейчас они подкрепление пришлют. Негатив, Гастелло – обшмонайте пленных. Демон, Коба, Крюгер – осмотрите еще раз всю башню, разберитесь с подвалом. Крюгер бросил Угрюмому рюкзак с его барахлом, и маленький диверсант немедленно обулся в свои огромные башмаки, обретя совершенно карикатурный вид. Пятеро диверсантов побежали выполнять приказ. Демон, Кабан и Крюгер пробежали по всем помещениям, добили парочку незамеченных раненых, собрали все боеприпасы и на первом этаже обнаружили люк в подвал. Быстро посовещались, Демон вытащил из рюкзака Крюгера боеприпас объемного взрыва. Кабан резко приподнял люк, Демон дернул за кольцо и баллончик полетел вниз, в непроглядную темноту. Он тихо шипел, выпуская из себя пары не имеющей запаха и вкуса легковоспламеняющейся жидкости. Как только он опустел, сработал маленький запал. Тяжелые пары, расползшиеся во все щели, сдетонировали одновременно, и темный подвал мгновенно превратился в ад. Огню вполне хватило одной секунды для того, чтобы сожрать весь кислород и выдрать наружу легкие засевшим в подвале строг-гам. Все, кто пытался там спрятаться, умерли мгновенно, скрючившись по углам в самых невероятных позах. Тяжелую крышку люка вышибло в потолок как пробку от шампанского. Отскочив от потолка она грохнулась на пол и с лязгом откатилась в угол. Выполнив задачу, бойцы вернулись наверх. Там тоже все шло по плану. Пушистый и Тарзан выскользнули в дверь, выскочили по лесенке на крышу и подбежали к бортику. Стоявший внизу Лютый услышал шаги и тут же прицелился. Пушистый на всякий случай сперва его окликнул: – Опоздавшие внизу есть? – Давай веревку быстрее, балбес! – рявкнул Лютый. – Я бы еще подумал, кто из нас балбес, – бубнил себе под нос Пушистый, спуская вниз трос. – Ты побазарь там еще! – взбеленился внизу офицер. – Тащи быстрее, иначе я сам сейчас поднимусь! Пушистый быстро вертел ручку, и через минуту Лютый перемахнул через бортик. Выписав Пушистому подзатыльник, Лютый бросился к лестнице, а оба бойца остались на посту. У противоположной от пульта стены, упершись в нее руками и широко расставив ноги, стояли шестеро пленных специалистов. Бойцы по быстрому провели обыск, пересмотрев и вышвырнув на пол все содержимое чужих карманов, затем для пресечения склонности к побегам каждому пленному сзади распороли ножами штаны -от пояса и ниже, разрезали шнурки в ботинках и после всего этого с помощью пинков и затрещин объяснили, что можно присесть на пол. Старый военный программист и опытнейший спец в области вычислительной техники строггов Лютый сразу вытащил из рюкзака свой переносной компьютер и воткнул его в пульт управления. Бодро затрещали клавиши, по экранам побежали уродские строгговские закорючки. Через пару минут диверсант крутанулся на стуле и сказал: – Камрад, спроси у них код доступа, или чем там эта ботва у них тут открывается. Иначе мы тут копаться будем неведомо сколько. – И снова отвернулся. Гоблин, самый способный из них к языкам, повернулся к сидящим на полу у стены пленным и внимательно к ним присмотрелся. В общем и целом, при всей своей внешней схожести с людьми, строгги таковыми не являлись. Основное различие заключалось в том, что когда они собирались в количестве больше трех, разум их начинал действовать как единое целое, синхронно и организованно. Именно поэтому их социальная структура ни в чем не была похожа на человеческую. Незыблемостью конструкции она скорее напоминала муравейник с его четко определенной ролью для каждого, беспрекословным подчинением и спаянностью. Их пытались перевоспитывать и учить, но все это действовало только до тех пор, пока обученный строгг не попадал к сородичам. В тот же миг все благоприобретенные навыки улетучивались, и он снова превращался в смертельно опасную тварь. Строгги никогда не размышляли над исполнением приказов своих Старших и в любом случае шли до конца. Именно это делало их цивилизацию таким грозным противником землян. Поэтому, глядя на сбившихся в кучу монстров, Гоблин иллюзий не питал. Как только представится малейшая возможность, они нападут. Сперва кто-то один, а потом все вместе. И дело не в том, что они какие-то особо подлые, нет. Просто так уж они устроены. Ну. это не мои проблемы, отмел посторонние мысли Гоблин и внимательно осмотрел пленных. У одного из них, с виду самого старого, на рукаве имелся знак – крылатый череп. Явно руководитель этой шарашки. С него и начнем. – Мир и счастье всем присутствующим, а так же крепкого здоровья до конца жизни! – Изрыгнул из себя приветственную фразу на непередаваемо гнусно звучащем местном наречии диверсант. Надо было как-то расположить монстров к себе подружелюбнее, и он спросил: – Как у вас тут идут дела? Из угла раздалось сдавленное яростное рычание. Мда, подумал боец. Немного не в тему. – Так, вот ты. – Гоблин поманил пальцем предполагаемого начальника. – Ну-ка, иди сюда. Строгг поднялся с пола и гордо шагнул вперед, злобно уставившись на диверсанта. – Как семья? – спросил Гоблин, налегая на дружелюбие. – Нормально! – сдавленно прорычал монстр. – Как детишки? – продолжал боец. – У меня нет детишек! – Напрасно! – Гоблин сунул руку в карман, извлек оттуда большую платиновую монету, имевшую хождение на Строггосе, и кинул ее бездетному монстру. – Держи. Если вылезешь отсюда – обязательно заведи себе пару-тройку. Они у вас потешные, приколь-ные такие... Пока маленькие, конечно. Строгг разъяренно фыркнул, но монету немедленно спрятал. – Значит так, тебя я буду звать Бивис, запомни, – сказал Гоблин. – Что это такое – «Бивис»?! – прорычал строгг. – Бивис – это ты, – пояснил диверсант. – Скажи-ка мне, Бивис, какой код доступа у этой машины? Личный состав с интересом наблюдал за беседой, не понимая ни единого слова, кроме имени Бивис. Этот Бивис, частенько упоминаемый Гоблином, был персонажем из любимого мультика его детства про двух подростков-дегенератов. Строгг в ответ резко выкрикнул несколько фраз и попытался было взмахнуть рукой, но мгновенно заполучил от Негатива мощную оплеуху и растянулся на полу. – Какой он говорит код? – повернулся Лютый. – А никакой, – фыркнул Гоблин. – Он говорит «Да здравствует свободный Строггос!» и добавляет, что все мы тут непременно подохнем. Хорошо хоть Пушистый его не слышит, а не то бы сейчас криков «за правду» понаслушались. – Камрад, ты так ловко по-ихнему заворачиваешь! У тебя вообще никаких проблем с их языком нет? – У меня – нет! – Бодро ответил диверсант. – Это у них трудности с пониманием. – Гоблин, – ровным голосом сказал, не поворачиваясь Угрюмый, – второй справа подобрал нож. Гоблин стремительно выдернул из кобуры пистолет и тут же выстрелил одному из строггов в ногу. Комнату огласил дикий вопль раненого, остальные съежились, вжались в стену и жутко завыли. Тогда Гоблин выстрелил раненому в лоб. Пуля пробила голову, и из ослабшей руки строгга выпал и звякнул об пол кривой нож. Монстры сразу затихли. – Выйдем наверх – сгною на очках, кто их обыскивал... – мрачно сказал Гоблин. Затем диверсант повторил свой вопрос. Потрясенные монстры по-прежнему молчали. Гоблин снова поднял пистолет и тогда старший вскочил на ноги и закричал. Диверсант одобрительно кивнул и развел руки: – Бивис, базара нет! Сразу бы так! – И махнул рукой, приглашая его к пульту. – Камрад, там аппарат глазное дно этого козла сперва должен отсканировать. Ишь, требует, чтобы мы не трогали остальных, – ухмыльнулся диверсант, – а за это он нам поможет. Бивис – парень серьезный, зря трепаться не будет – сразу все монстрятские секреты сдает! Придерживая штаны, строгг решительно шагнул к пульту, на ходу подхватил свободной рукой стул и хотел было с размаху ударить им по компьютеру Лютого. Вредительский порыв был на корню пресечен костистым кулаком Демона, сочно впечатавшимся на противоходе монстру прямо в лоб. Стул отлетел в сторону, а строгг, нелепо взмахнув ногами, грохнулся спиной об пол и затих, широко раскрыв рот и бессмысленно глядя в потолок. – Я тебе сейчас дам – княжеские гусли ломать! – почесывая кулак, добродушно проворчал Демон, поднимая стул и присаживаясь. Крюгер подхватил за шиворот утратившего контроль, распоясавшегося было хулигана, поднял его с пола и сунул мордой в прибор, с виду напоминающий микроскоп. Аппаратик пискнул, мигнул красной лампочкой и Лютый довольно кивнул: – Есть, оно! Удовлетворенный результатом, Крюгер повернул монстра к себе спиной и мощным пинком отправил его обратно в угол, к товарищам. – Погоди ты его дубасить, может, тут еще чего-то понадобится! – поморщился Лютый, категорически не одобрявший беспричинного насилия. – Правильно, камрад! – согласно кивнул сидевший на столе Гоблин. -Крюгер, держи себя в руках! Наше оружие – божье слово и доброта! – Понадобится, – повторил Лютый. – В систему я уже вошел, а этот пес пусть теперь скажет, как он управляет турелями и открывает ворота. Гоблин равнодушным голосом задал очередной вопрос. Никто не ответил. Тогда Гоблин повторил. Монстры угрюмо молчали. Пистолет снова вынырнул из кобуры, и щербатый от частого употребления черный ствол бездушно глянул в глаза старшему строггу. Монстр затряс головой и стал тыкать пальцем в сидящего рядом. Гоблин направил ствол на него и сказал: – Тебя я буду звать Баттхед! – Кретин Баттхед был лучшим другом идиота Бивиса из того же мультфильма. – Как только услышишь «Баттхед» – значит это я тебя зову, надо все срочно бросать, бежать ко мне и быстро делать то, что я говорю. Сейчас я тебе задам вопрос, Баттхед, так что приготовься, как следует. Твой друг Бивис, – Гоблин ткнул пальцем в старшего строгга, – говорит, что ты можешь открыть ворота. Это правда, Баттхед? Строгг молчал. Диверсант медленно опустил оружие. – Угрюмый, тут у нас Баттхеда чего-то заклинило! Времени в обрез, помоги парню прийти в себя! Интенсивной терапией, если что. Важно помахивая чужим хвостом, Угрюмый рывком поднял монстра с пола и без взмаха хорошенько врезал ему поддых. Строгг отлетел к стене, согнулся, захрипел и весь затрясся, однако говорить не начал. Угрюмый ухватил его за загривок и врезал еще разок, однако результат был тот же. – Угрюмский, сразу после того, как стукнешь, надо Баттхеду рот и нос закрывать. Это тонизирует работу мозга! – Поморщившись, поделился собственной методологической наработкой Гоблин. Угрюмый внял совету ветерана, и дело пошло веселее. Через три минуты обессилевший от побоев и отсутствия кислорода Баттхед трясущейся рукой набрал секретный код. На экране бронированные плиты медленно поехали в стороны, личный состав разразился аплодисментами, а Угрюмый церемонно раскланялся. Баттхед от выписанного им подзатыльника прилетел в объятия своих коллег не касаясь пола. Повернувшись к строггам, Гоблин снова спросил их на местном тарабарском наречии: – Кто убил тех пятерых, чьи головы выставлены на стене? Старший зыркнул исподлобья и начал говорить сперва тихо, а потом все больше и больше распаляясь, перейдя в конце на истеричный визг. – Чего это Бивис опять так разнервничался, камрад? Припадочный, что ли? – Говорит, что генератор охраняет спецподразделение каких-то особо решительно настроенных смертников, которые уничтожат всех, кто попытается к генератору подобраться. Нас – в первую очередь. Эти же твари поймали в ловушку Беса, всего в двух часах хода отсюда. Чтобы их остановить, они пошли на крайний риск: закупорили пещеру, в которую вошли наши, а потом пустили газ. Когда через час открыли, все уже было кончено. – Вот как, значит... Газами потравили, герои... – в серых глазах Лютого загорелся нехороший огонь. – Камрад, вы уже таки идите, времени в обрез, а я тут с ними за жизнь потолкую, политинформацию проведу, о гуманности побеседую... – Сейчас, я только носик попудрю, -полуобернувшись, сказал Гоблин, справляя малую нужду в ближайший угол возле пульта. – Ты остаешься тут камрад, бдишь и ждешь нас. – "В бой идут одни терминаторы"? – ухмыльнулся Лютый. – Ага. Ворота в башню не открывай за мной ворота закрой, чтобы никто нам не мешал и, главное, чтобы оттуда наружу никто выскочить не смог. Все-таки они все в смертники записались нельзя пацанов разочаровывать с этими псами – смотри сам. Сперва пусть танк помоют, а если что – за рога и в стойло, ритуальные услуги – на твое усмотрение. И взорви тут все к чертовой матери. – Гоблин застегнул штаны, повернулся и положил рэйлган на плечо. – Все, пошли. На крыше башни резко и коротко свистнули. – Гастелло, смотри за ними! – Гоблин и все остальные опрометью бросились наверх. Диверсанты как пробки вылетали из люка и, низко пригибаясь, разбегались вдоль бортика. Из туннеля, через который они пришли, несся басовый рев мощных турбин. – Танки! – срывая голос, заорал Гоблин. – К бою! Заряжать стрелки! Угрюмый – приготовь ружье! Пушистый, сколько «шершней» осталось?! – Три! – кричал Пушистый лихорадочно заменяя в барабане гранаты. – Готовься! Камрад, у тебя?! – Одна напалмовая! – Приготовь! Бойцы быстро выставляли регуляторы силы тока на максимум, выдергивали одни магазины и вставляли другие, снаряжая рэйлганы бронебойными стреловидными снарядами с хвостовым оперением. Стрелки имели оболочку из мягкого металла, которая скрывала под собой острый стержень из сверхпрочной, мономолекулярной стали. Только ими можно было пробить строгговскую бронетехнику, да и то удавалось это далеко не всегда. Рев турбин нарастал, из черной пасти туннеля уже клубами летела пыль. – Сколько их?! – Минимум три! Да, три! – Двоих надо впустить, а третьим завалить выход! Пушистый, ты понял? – Есть! – Камрад, Негатив и я – первый! Демон, Крюгер – второй! Кабан, Тарзан, Угрюмый – третий! Приготовились! И в ту же секунду из черного жерла туннеля вылетел первый танк. Огромная, зализанная со всех сторон металлическая туша, во все стороны ощетинившаяся стволами, скользнула вверх, зависла в воздухе вровень с крышей и открыла ураганный огонь одновременно с диверсантами. Фффуххх! – фыркнули черными ноздрями ракетные установки. Бу-бух! – ударили бортовые пушки. Тра-та-та! – застрекотали пулеметы. В этом грохоте визг рэйлганов был совсем не слышен, однако результат их стрельбы хуже от этого не стал. Очередью загремели взрывы чуть ниже бортика по краю крыши. Семь голубых спиралей уперлись в три разных места танка, где за полуметровой броней скрывались пилот, стрелок и командир. Оседлавшие концы спиралей снаряды дружно пробили активную броню, впились в броню металлическую, мягкая сталь оболочек расплющилась об поверхность, и острые бронебойные стержни, пронзая инопланетный металл, хищно устремились вглубь. Не все они прошли насквозь, но сила их удара была такова, что внутренняя поверхность брони взорвалась осколками, разрывая в клочья тела экипажа. Танк прекратил стрельбу, повиснув в двадцати метрах над грунтом и медленно поворачиваясь носом от башни в сторону выхода. Выпущенные им ракеты и снаряды попали прямо в бортик, пробив в одном месте огромную дыру, подняв тучу пыли, завалив станок с турелью и не причинив никому никакого вреда. Рэйлганы на всякий пожарный ударили второй раз, уже в подставленный борт. Турбины резко сбавили обороты, и танк плавно опустился на брюхо, непомерной тяжестью ломая маленькие сараюшки. И тут в пещеру с ревом, открыв огонь сразу от входа, залетел второй танк. Шедший впритык за ним третий повис внизу, прямо на выходе в туннель, перекрывая единственный путь отхода и тоже грохоча сразу всеми орудиями. Диверсанты влипли в пол и по-пластунски метнулись на противоположный край площадки. В воздухе свистели пули крупнокалиберных пулеметов, летели осколки камня от разбиваемого ими бортика. – Пушистый! – крикнул Гоблин. – Один повис у выхода и бьет снизу, второй сейчас поднимется и будет кончать нас сверху! Приготовься! – Я щас сам на него кончу! – пробормотал Пушистый, перекатился на спину и замер с поднятым гранатометом, сквозь грохот взрывов внимательно слушая звук турбин. И когда ушедший влево танк добавил вертикальной тяги, солдат сосчитал до трех и выстрелил. Гранатомет глухо гавкнул, граната пошла по заметной дуге и ударила точно в тупое рыло резко вынырнувшей из-за бортика машины. Одновременно с взрывом гранаты ударили рэйлганы, и концы инверсионных спиралей потонули в огромном черно-красном огненном шаре. Граната не могла причинить танку никакого вреда, зато пламя перекрывало экипажу обзор и не давало вести прицельный огонь. Пытаясь выскочить из огня, танк рванул вверх, стреляя изо всех орудий. Без прицела все снаряды шли выше, попадая в дальнюю стену. На площадке визжали бьющие чуть ли не очередями рэйлганы, пребольно лягая своих хозяев в плечи и посылая в бронированное брюхо тучи стрелок. Сперва танк потерял управление, потом перестал стрелять, а затем очередного залпа завалился на левый бок. Пролетел над башней к дальней стене, сминая металлические плиты покрытия, неуклюже ударился об нее и рухнул на минное поле. Под ним, не в силах даже подвинуть свалившуюся с воздуха махину, глухо ударило несколько взрывов. – Пушистый, Лютый! – крикнул Гоблин и бойцы поползли к проломам, по которым бил снизу третий танк. Танк прекратил огонь, только рев турбин раздирал воздух подземелья. Целится, сволочь, понял Пушистый. Ждет, когда я выгляну. Опять ведь убить меня хотят, твари. Эх, «запомниться» бы сейчас... – Гоблин, зашли казачка! -крикнул он, не оборачиваясь Гоблин мотнул головой, показал Угрюмому два пальца и крикнул: – Бивиса и Баттхеда тащи! Угрюмый ящером метнулся к лестнице и прыгнул вниз. По лестнице загремели шаги и в этот момент из танка с жутким акцентом закричали громкоговорители: – Гивардэйсы-дысантныкы! Сыда-вайтыс, да?! Вас жидут гарачий вада, топлий койка и нащий гастыпрыымст-ва! Вихады па аднаму на край, да?! Сы-давайса, зымлан! Подкрепляя сказанное, снизу отрывисто прогрохотали два крупнокалиберных пулемета и края бортика снова брызнули осколками камней. Меньше чем через полминуты из люка на крышу выпрыгнул перепуганный, крепко держащий ножку от стула с привязанной к ней белой майкой, старший строгг – Бивис, а за ним Батт-хед, тоже с майкой на палке, но при этом держащийся за задницу и испуганно оглядывающийся. Следом за ним с ножом в руке выпрыгнул Угрюмый. Оба монстра сразу присели, озираясь, а Угрюмый и вовсе залег вверх хвостом от греха подальше. – Слушайте сюда! – сверля взглядом пленных, прорычал по-строггов-ски Гоблин. – Мы окружены, у нас кончились патроны и мы хотим сдаться в плен! В красных глазах монстров полыхнула злобная радость, и строгги хищно шевельнули волосатыми остроконечными ушами. – Сейчас вы поднимете палки, размахивая ими, подойдете к краю и договоритесь с командиром танка об условиях нашей сдачи в плен. – Ты думаешь, Старшие оставят вас в живых, неверный? – зло, прищурившись, спросил Бивис. – Это не твое дело! – оборвал его Гоблин. – Идите и скажите, что мы срочно хотим сдаться в плен! – Вы ответите... – прошипел Батт-хед. – Вы за все ответите! Вы... – Случайно – не перед тобой ответим, урод?! – горячий ствол рэйлгана уперся Баттхеду в лоб. – Если хочешь, чтобы мы это сделали, разговаривай с нами учтиво! -рявкнул первый строгг. Гоблин замолчал, подыскивая слова, эквивалента которым в чужом языке не знал. Затем нужные слова вроде как нашлись, он сунул горячий ствол в нос говоруну и его понесло: – Слушай, ты... Ты, собака-самка, женщина легкого поведения! Если ты, пестрая птица с гребнем на голове, мужчина живущий с мужчинами, еще хоть раз откроешь свою помойную пасть, то твой приятель, изнасилованное вонючее животное с рогами, враз узнает, какого цвета твои мозги! -Монстры озадаченно притихли. • А сейчас оба встали, замахали палками и бегом к бортику, твари! – Ты все равно умрешь, неверный! – Мы все умрем, придурок. Только если ты, убогий, сейчас же не заткнешься, то сдохнешь первым. Строгги злобно раздули ноздри, однако с рэйлганом спорить было сложно, и потому они встали, вяло замахали палками, и, осторожно ступая, подошли к краю, откуда принялись кричать танкистам то, что минутой раньше говорил им Гоблин. Танк не стрелял, сидящий внутри экипаж до предела сбавил обороты турбин и чутко ловил каждое слово парламентеров-соплеменников, напряженно обдумывая свои дальнейшие действия. Монстры совершали грубейшую ошибку, нарушив основную военную заповедь – никогда не верь врагу! И тем самым приблизили свою смерть. Строгги все больше распалялись и уже в открытую, не таясь, орали, что землян всего десять штук, что все они перепуганы до смерти и не будут сопротивляться. Они уговаривали командира танка сразу после взятия землян в плен выдать их для расправы лично им, потому как обслуживающий генератор трудовой коллектив очень сильно пострадал от творимых людьми по всей планете бесчинств. Пока они орали, а танкисты раздумывали, Пушистый и Лютый подкрались к пролому с двух сторон с гранатометами наизготовку. На танке щелкнул громкоговоритель и сидящий внутри строгг снова завопил: – Гивардэйсы-дысантныкы! Больше он ничего сказать не успел,потому как Пушистый и Лютый одновременно поднялись из-за бортика и выстрелили. Расслабившиеся танкисты замешкались всего на долю секунды, и этого хватило на то, чтобы гранаты взорвались на корпусе танка. Огненным шаром вспучилась плазма, липким темно-малиновым пламенем занялся напалм, и сидящий внутри экипаж ослеп. Расставив сошки плазменного ружья, прямо на край площадки, игриво задрав хвост с разбегу упал Угрюмый, и направляемый им ярко-белый луч нырнул в пузырящееся напалмовое пламя. Подскочившие к бортику остальные диверсанты тоже открыли огонь. Танк не выстрелил ни разу, зато луч угрюмого пропорол броню и огненным пальцем нащупал внутри боезапас. У входа в туннель грянул оглушительный взрыв, и огненный шар резко увеличился в размерах. Находившиеся на крыше башни диверсанты и строгги попадали и, спасаясь от осколков, откатились в стороны от проломов, а сверху на них посыпались мелкие куски искореженной стали. Внизу очередями грохотали взрывы, и через полминуты все закончилось. Они поднялись на ноги, посмотрели вниз, и пещеру огласила серия жизнерадостных воплей победителей. Развороченная взрывом, объятая чадящим огнем туша танка надежно перекрывала вход в пещеру. Вставший с пола строгг, размахивая кулаками, теряя ботинки и уронив штаны, бросился на Гоблина с криком: – Ты нас обманул! Ты нас обманул! – А как ты думал, мой юный друг! -радостно ответил диверсант, встречая Бивиса мощным крюком справа в челюсть. Босой монстр со спущенными штанами звонко лязгнул синими зубами и тяжело плюхнулся на задницу. – Это называется не обман, а оперативная комбинация! Я же не виноват, что ты такой дурак, Бивис! – пожал плечами Гоблин. – «Око за око, зуб за зуб!» – так учат наши древние! – Книга Левит, двадцать четыре разделить на двадцать! – бодро вставил Пушистый. – Мог и не кричать ничего, а умереть достойно! – злобно ухмыляясь, продолжил Гоблин. – Или кричал бы, что нас тут целый батальон и все с гранатометами! Что притих, скотина?! Кто вас на Землю звал, а?! А теперь испугался за свою шкуру паршивую, да? И правильно сделал! Зато теперь поживешь... – Гоблин весело смерил его взглядом и подмигнул. – Ну... еще минут двадцать! А может, и целых полчаса! Глядя в пол, строгг тер ушибленную челюсть и молча вспоминал отходную молитву. Гоблин выписал сидящему на полу монстру смачную «пиявку», звонко хлопнул его пятерней по бритой бугристой башке, дружески потрепал за ухо и сказал: – Давай, Бивис. Будешь в аду – скажи там всем, что это я тебя прислал. Затем повернулся к бойцам и отруководил: – Тарзан, зови Гастелло, и пусть пригонит оставшихся. Крюгер, Демон – вниз, заминируйте проход. Угрюмый, попробуй открыть первый танчик. Похоже, мы его не сильно подломили, вдруг чего работает. Если да, то посмотри что к чему, чтобы Лютый один оборону держать мог. Бойцы спустились вниз исполнять приказ, а немного погодя через люк на крышу повылезали пленные, а следом за ними – Гастелло. – О-о-о! – увидев три танка, он пришел в неописуемый восторг. – Круто! Гоблин, ты в рапорте меня не забудь приписать, а не то, как по танчи-кам стрелять – так это можно и без меня, а уж как премиальные получать -так это лучше всего со мной! Лютый пинками отогнал всех монстров на противоположный конец площадки. Гастелло помог Угрюмому вырезать чужой хвост из чехла, однако сам чехол Угрюмый отрезать не разрешил, пояснив, что через дырку будет задувать и вообще с хвостом приколь-нее. Избавившись от хвоста, он быстро спустился вниз и направился к подбитому танку. Забравшись на броню, диверсант умело срезал сзади входной люк и забрался внутрь. Через минуту из люка с небольшими интервалами вывалился экипаж в виде трех свежих трупов. Сам танк зашевелил стволами, навел их в сторону своего горящего в проходе собрата и замер. Из люка снова высунулся Угрюмый: – Прицелы работают, надо бы пальнуть разок для верности! – Чаво там, ляпи! – кивнул сверху Гоблин. – Осторожнее, он сейчас стрелять будет! Угрюмый нырнул внутрь машины и секунд через десять ударил в дальнюю стену возле выхода из всех стволов. Полетели во все стороны искореженные металлические листы и раскрошенные камни, а на месте пробоины повисло густое облако пыли. – Давай, камрад, мы порыли! Танчик в твоих руках, рули тут, – сказал Гоблин. – Сейчас они сообразят, что все три танка не вернулись, запережи-вают и начнут подтягивать серьезные силы. Думаю, времени у них примерно часок на это уйдет, так что мы успеем туда-сюда обернуться. Вытащи из танка все элементы питания, наши уже совсем на пределе. Ну, камрадинский. держись! По коням, хлопцы! Хлопцы, похожие на коней больше, чем сами кони, один за другим спустились вниз по тросу, а Крюгер передал снизу пульт дистанционного управления минами. Угрюмый крикнул снизу: – Лютый! Они там сговорились уже и как только мы отойдем, сразу на тебя прыгнут! Смотри, поаккуратнее! Лютый равнодушно махнул рукой. От подножия башни бойцы цепочкой побежали к открытым воротам. Лютый снова помахал им вслед рукой:– И побрели они обои-два, солнцем : палимые... – После чего повернулся к монстрам и, недобро прищурившись, неторопливо пошел к ним через площадку. – Так что, Бивис, говоришь, обманули тебя, да? Ох, бедняга... Уже на подходе к открытым воротам за спинами солдат раздался истошный вопль, и бойцы разом обернулись. Оглашая окрестности пронзительным визгом и нелепо кувыркаясь, с башни летела фигурка. Удар о грунт и последовавший за ним взрыв оборвали вопль. Гоблин покачал головой и сочувственно цокнул языком: – Наверно, слушал невнимательно! – Бунт на корабле! – подметил Демон. – Похоже, они уже к десантнопрыжковой подготовке перешли! : Кстати, – заметил Угрюмый, – на самом-то деле джибзы как-то вообще не смотрятся, в игре покруче будет. Или надо бросать сильнее? Так же истошно вереща и кувыркаясь, через бортик как из катапульты вылетел еще один монстр. Падение, взрыв, разлет частей тела. – Ох, Макаренко наш лютует! -одобрительно крякнул Гоблин. – Воспитательный процесс в разгаре, количество двоечников резко сокращается! Вперед, некогда разглядывать. За раздвинутыми бронеплитами перед ними лежал очередной огромный, тускло освещенный коридор. Разойдясь в стороны и растянувшись в цепи, диверсанты рысью побежали вперед. За их спинами завыли моторы, и закрывающие вход плиты с тяжелым грохотом сомкнулись. Назад никто не оглянулся. Через каждую сотню метров в потолок коридора были встроены огромные отсекатели, управлявшиеся, по всей видимости, находившимися тут же на стенах рубильниками. Тяжело дыша, бойцы молча бежали вперед Сперва они услышали плеск воды а затем в горячем воздухе, окончательно выдавая близость открытого водоема запахло влагой. Стены туннеля разошлись в стороны, и диверсанты оказались в широком, xорошо освещенном прямоугольном помещении С левой стороны блестела черная вода, вдоль стены были нагромождены ящики. Они дошли уже практически до середины, и никто не услышал электромагнитного разряда, от которого все их шлемы тут же oглохли и ослепли. Беззвучно, как звери они бросились к стене, под прикрытие ящиков, сдирая на ходу шлемы, которые из незаменимых помощников превратились в обычные каски с затычками для ушей. Тяжело дыша, бойцы молча бежали вперед. Сперва они услышали плеск воды, а затем в горячем воздухе, окончательно выдавая близость открытого водоема, запахло влагой. Стены туннеля разошлись в стороны, и диверсанты выбежали в широкое хорошо освещенное прямоугольное помещение. С левой стороны блестела черная вода, а вдоль стены были нагромождены ящики. Они дошли уже практически до середины, и никто из них не услышал щелчка электромагнитного разряда,от которо– го все шлемы тут же оглохли и ослепли. Беззвучно, как звери, они бросились к стене под прикрытие ящиков, сдирая на ходу шлемы, которые из незаменимых помощников разом превратились в обычные каски с затычками для ушей. На потолке вспыхнули яркие лам– пы, помещение залило белым светом, и неподалеку кто-то яростно закричал на языке аборигенов. – Чего хотят? – спросил сидевший возле Гоблина Демон. – Вроде как поговорить... – Гоблин, не слушай этих козлов! – сердито зашипел из-за соседнего ящика Угрюмый. – Они всегда фигу в кармане держат! – Ничего, у меня возле кармана, в левой штанине, тоже кое-что для них есть! – зло ответил ему Гоблин, затем прокричал что-то в ответ строггам и высунул над ящиком маленькое зеркальце на металлическом стержне. – Командир, – сказал Кабан, – скажи им, что сала и чеснока у нас больше нет, пусть не пристают! В зеркальце было видно, что на дороге, закрывая выход из помещения, вразброд стоит примерно взвод бан– i дерлогов, ориентировочно десятка три. '• Оружие они держали стволами в пол • и явной агрессивности не выказывали. – Так, – сказал Гоблин. – Сейчас я вылезу. Если что... – Не боись, командир, это им даром не пройдет! – подбодрил его Демон. – Командир, ты хоть пенсию свою нам на пропой завещай! – ехидно сказал Пушистый. – Обойдешься! – Гоблин встал и, держа рэйлган стволом вниз, вышел на середину дороги. Следом разом поднялись остальные бойцы и встали за его спиной. Прямо перед ними стоял целый взвод бандерлогов, общим числом ровно тридцать штук. Здоровенные, как питекантропы, они мрачно сопели, и весь их вид не предвещал ничего хорошего. Силы были неравные – больше трех к одному, но ни один из солдат ни на секунду не усомнился в благополучном исходе встречи. – Ишь ты, кодлан целый выставили... – задумчиво сказал Пушистый. – Кто же это вас, столько рыл, хоронить-то будет?... Самый здоровый бандерлог, почти квадратный, с длинными, как у орангутанга руками, шагнул вперед и стащил с головы черный шлем. Из-под шлема тугой щеткой взметнулся огненно-красный гребень из поставленных дыбом волос. Солдаты враз притихли и разинули рты. – Оба-на-а! – восхищенно протянул змеевидный Угрюмый. – Причесон типа «озимый ирокез»! Чингачгук, в натуре! – Отцы, гадом буду – это финальный босс! – обрадовался Негатив. Бандерлог что-то загыркал по-своему, резко взмахивая правой рукой и тыкая пальцем в пол под ногами. – Чо ему надо, этому гребню? -с неприязнью спросил Пушистый. Наклонив голову, Гоблин дослушал бандерлога до конца и начал переводить: – Во имя Макрона, триединого и неделимого... – Как это: триединого и неделимого? ~ удивленно перебил Пушистый. – Ну, эта... – Гоблин замолчал и, подбирая слова, почесал затылок. -Короче, он у них олицетворяет триединство: Строггоса, себя самого и своего экзоскелета. Вот. Религия у них такая. – Так ты ж его вроде как на части поделил? – еще более недоуменным голосом спросил Пушистый. Старший бандерлог громко рявкнул и свирепо сверкнул на Пушистого красными глазами. – Пушистый, не зли парня, я тебе потом все расскажу. Короче, он предлагает драться по священному ритуалу. – По какому такому священному ритуалу? Похоронному, что ли? Гоблин сморщился как от зубной боли: – По священному, елы-палы! – Это еще как?– окончательно возмутился Пушистый. – Меня так не учили, пошли они все в задницу! – Пушистый, еще раз перебьешь важные переговоры – и вместо бандерлогов я тебя самого отоварю, понял? По-честному – это значит без стрельбы. На кулачках и ножиках. Говорит что кроме них дальше уже никого нет. Дескать, тут все мы и ляжем как герои Сперва предлагает выставить против него нашего богатыря. Вы как? – Ответ положительный! Пусть уже молитву запевает, жабеныш Злобно ответил за всех маленький Угрюмый. – Гоблин, ты вообще ему скажи, пусть не дуркуют со своими ритуалами, а сдаются и прыгают в воду Слышь, ты, конь-башка! – крикнул Урюмый предводителю бандерлогов. Ботвинник в таких ситуациях сразу сдавался! – Блин, вообще наглость потеря петух комнатный! – возмутился развязным поведением монстра Heгатив. – Я смотрю, страх утрачен полностью! Уже на ветеранов вооруженных сил прыгают! Эдак скоро и в погреб за пивом не спуститься будет! – Да ну, ты чо! – заступился за бандерлога Демон. – Ты глянь, какой красавец! Не перевелись еще на Строггосе богатыри! – Гоблин, спроси у этого мерина чесоточного, у них лавэ при себе есть? встрял Кабан. – Хочу с кем-нибудь из них забиться, что этот пинчер и трех минут против Крюгера не продержится! Гоблин вытянул шею, выпятил нижнюю челюсть и загыркал что-то в ответ. Главный бандерлог внимательно его выслушал, солидно кивнул и шагнул вперед, а остальные зашипели, как змеи, и принялись ритмично цокать языками. Строгг, не оборачиваясь, снова что-то рявкнул по-своему и небрежно бросил свой шлем за спину. Один из бандерлогов ловко его поймал и аккуратно положил на пол. После этого все бандерлоги начали отщелкивать оружейные магазины и складывать их на пол То же самое осторожно проделали и земляне. Не сводя красных как угли глаз с Гоблина, старший бандерлог расстегнул и неторопливо снял с себя куртку. Открывшуюся взорам широкую грудь монстра украшала ярк; татуировка: бандерлог, ножом, убивающий землянина. Диверсанты онемели, до глубины души потрясенные неописуемой наглостью и злостным неправдоподобием картинки. И тут же хором заорали с мые страшнейшие оскорбления. Перекрикивая друг друга, они п казывали врагам вытянутые из крепких сжатых кулаков средние пальцы, хлопали ладонями по сгибам локтей и делали отмашки кистями от промежностей, сопровождая их совсем уж непристойными телодвижениями. Взвод бан-дерлогов в ответ недобро зарычал и зашевелился. – Угрюмый, как они? – не оборачиваясь громко спросил Гоблин. – Настроены крайне решительно. За правое бандерложье дело готовы умереть все до одного! – Ну, раз настроены решительно, значит сейчас умрут. Крюгер, ты как? – Не хотят по-хорошему – уберем вазелин! – медленно и мрачно сказал боец, не спеша расстегивая ремни бронежилета. – Ты давай эта... тово! Повнимательнее! – напутствовал приятеля Угрюмый. – Этот пес, похоже, ничем не болеет. Эвон, какая шайба! С таким особо не забалуешь! – Крюгер, не ссы! – подбодрил товарища Негатив. – Это же пацан вчерашний! Молча бросив бронежилет на пол, Крюгер потянул через голову грязнущую, потную темно-серую майку, и обнажил могучий торс. – Крюгер! – трагически зашептал Угрюмый. – Ты только штаны не снимай! А не то нам подраться не с кем будет! Похожий габаритами и сложением на Минотавра боец легко встряхнулся. Под бронзовой кожей могучего торса как огромные сытые удавы зашевелились и вспухли рельефными буграми мощные мышцы. Со спины не было видно, что у Крюгера нарисовано на груди, но все и так это прекрасно знали: под большим синяком, под грозным черным лозунгом «Без пощады!», • на животе вольготно располагался диверсант, совершающий с бандерлогом половой акт в особо извращенной форме. Портретное сходство диверсанта с хозяином татуировки было несомненным, почти фотографическим. Глядя на татуировку, шестьдесят красных глаз перестали мигать. Крюгер быстро напряг и расслабил живот, и фигурки на рельефных, как стиральная доска, мышцах, ожили и пришли в движение. Нарисованный диверсант бодро поддал тазом, а рожа огуливаемого бан-дерлога исказилась сладострастием. Тридцать строггов задохнулись от негодования и издали яростный вопль. Поигрывая животом, Крюгер двинулся вперед. – Вовчик, следи за его левой, он левша! – негромко добавил Гоблин. – Какой «Вовчик»?! – изумленно спросил Пушистый. – Гоблин, ты кому подсказываешь?! – Молчи, балбес. Это Крюгера так зовут – Вовчик. Оба бойца вышли на середину площадки и медленно пошли по кругу, присматриваясь друг к другу. Бандер-лог действительно был левшой, Крюгер заметил это и сам. Монстр взмахнул левой рукой и, блеснув клинком, из огромного желтого кулака как по волшебству вынырнул нож. – У-у-у-у-у... ~ презрительно загудели диверсанты. Нож был полированным, то есть блестел в темноте и являл собой образец крайнего непрофессионализма, разом уронив авторитет владельца в глазах противостоящей стороны. Тем не менее, бандерлог быстро отработал кулаком, и лезвие мгновенно переместилось острием вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз. Строгг вытянул руки вперед, и нож запрыгал из одной в другую с почти неуловимой для глаз скоростью. Угрюмый огорченно покачал головой: и этот туда же, опять нормального боя не будет. Подобные кривляния никогда ни к чему хорошему не приводили, а уж в серьезных ситуациях не применялись вовсе. Если уж они этого придурка выставили как лучшего, то какие же остальные? Правда, их много... В ответ на эти кривляния Крюгер вытянул из ножен свою приблуду: матово-черный от рукоятки до самого кончика лезвия нож разведчика «Оборотень 2». У него-то как раз наоборот, не блестела даже остро отточенная кромка лезвия. Напряженно присев, выставив вперед пустые руки и немного отведя назад вооруженные, они настороженно закружили друг вокруг друга, делая пугающие ложные выпады. Демон тоже смотрел на этот дешевый цирк с огорчением. Блин, уголок Дурова на выезде... Господи, если бы эти козлы хоть раз побывали на Арма-гоне и посмотрели, как там с одним ножом валят шамблеров – ни о каких рукопашных вообще не было бы даже речи. Тоже мне – драчуны... Бандерлог резко прыгнул вперед, нанося размашистый удар по горлу. Крюгер ловко увильнул и по-простецки ткнул ему ножом в живот. Строгг не менее ловко отскочил и снова бросился вперед, норовя отогнать землянина к воде. Они запрыгали бодрее: вперед, назад, вбок, выпад ножом, ногой, рукой, нож в одну руку, в другую. И когда бандерлог в очередной раз сделал резкий выпад, Крюгер мягко отскочил вправо, захватил его за вооруженную руку, дернул вперед и ударил коленом в подмышку, мгновенно оказавшись за спиной противника. Несмотря на огромный рост и вес, боец двигался как танцор, так же быстро, грациозно и точно. Зайдя за спину, он с маху всадил свой нож бандерлогу в обнаженную бо-чину. Хищная сталь ручной ковки с тихим всхлипом ушла вглубь непонятной инопланетной жизни, мигом превратив ее в самую обыкновенную, одинаковую во всех мирах смерть. Крюгер выдернул нож, перехватил разом обмякшего монстра поудобнее, и отточенным движением бросил его через корпус в воду. Тело бандерлога раскорячившейся жабой звонко шлепнулось об воду, которая тут же вскипела – заждавшиеся рыбы принялись за работу. А Крюгер размахнулся и с разворота метнул нож. Черное лезвие тенью мелькнув в воздухе и впилось в лоб зазевавшегося бандерлога. В наступившей тишине вражеский череп треснул звонко, как спелая дыня, пропустив закаленную сталь в мозги по самую рукоятку. Бандерлог упал ничком – ровно, как палка, треснулся лбом об пол и вогнал нож еще глубже. Крюгер резко отскочил к своим. и на секунду в туннеле повисла гробовая тишина. Диверсанты нисколько не удивились такому исходу боя и лаж в чем-то порадовались за местных рыб. а вот бандерлоги от такой скорости расправы и финального коварства попросту обалдели. Через секунду взвод монстров зашевелился и жутко завыл в каком-то непонятном, рваном ритме. Атмосфера над полем грядущей битвы достигла запредельного накала. Полыхая черной ненавистью, на землян тяжко накатила густая волна злобы объединенного разума бандерлогов – безумие жестокого, беспощадного и лишенного страха единого существа. Смертельный ужас холодной рукой потрогалсердца солдат, но стальная воля каждого из них отогнала страх прочь. Шерсть на дубленых солдатских загривках встала дыбом, и на строггов яростно хлестнула ответная, неукротимая, звериная злоба девятерых землян. С обеих сторон разом свистнули, вылетая из ножен, боевые ножи. Гоблин сказал: – Коба, уши береги! Напяливавший на руку табельный кастет Кабан резко кивнул, и плечом к плечу, без единого звука, шеренга из девяти человек молча бросилась вперед. Рукопашный бой совсем не похож на обычную драку и уж тем более не похож на то, что обычно показывают в кино. Никакой зрелищности в нем нет, а есть только неукротимая ярость, свирепая жестокость и лютая смерть. Все происходит очень быстро. Цель преследуется только одна – мгновенно убить противника, убить любым способом, любой ценой, все-равно, чем и как, лишь бы убить. Именно в этот момент в человеке просыпаются все те звериные инстинкты, благодаря которым его первобытные предки могли жить среди зверей. В ход идут руки, ноги, головы, зубы, ножи, лопаты – все, чем можно бить и до чего только можно дотянуться руками. Человек превращается в боевого робота, становится настоящей машиной убийства. Сказываются часы изнурительных тренировок по отработке однообразных движений и приемов. Руки и ноги действуют сами, мозг работает в сотню раз быстрее обычного, восприятие окружающего обостряется до предела, человек видит и слышит вокруг себя буквально все. Солдаты начали бой так, как всегда дрались на занятиях в подразделениях и для отдыха по праздникам – стенка на стенку. Но противников было слишком много, и даже такие бывалые бойцы не смогли удержать единый строй под стремительным натиском бандер-логов. Стенку захлестнула волна чужих тел, строй был окружен, смят и разорван. Бандерлоги мигом растащили солдат, навалились по двое-трое на одного, наседая на каждого по отдельности и не давая людям объединиться. Дело мигом приняло серьезный оборот. Первого бандерлога Гастелло поймал на приклад, отправив его с раздробленным черепом на пол, второго ударил стволом в живот и тут же получил страшный удар кулаком сбоку в голову. Выронив рэйлган и полетев на пол, он немедленно схватил упавшего первым врага за башку и мощным рывком свернул ему шею. Тут на него на-прыгнули откуда-то сбоку и сверху, навалившись не то вдвоем, не то втроем. Железные пальцы мертво впились ему в шею, выискивая кадык, чьи-то острые зубы вцепились в левое плечо, над лицом взмыла вверх рука с ножом, а сбоку кто-то со всей дури наотмашь бил его по физиономии. Чужие пальцы давили горло так, что глаза лезли из орбит. Он перехватил руку с ножом и неимоверным усилием удерживал ее, не обращая внимания на боль в плече и зажмурившись от ударов. Второй рукой он подбирался к перекошенной роже бандерлога. «Силы нет – дави на глаз!» – так когда-то учил его Гоблин. Нащупав потную физиономию врага, диверсант на всю глубину запустил два пальца ему в глаза. Указательный и средний со склизким чвяканьем протиснулись во влажную мякоть, и чужие глазные яблоки как две отвратительные виноградины упруго лопнули под пальцами. Дикий вой, огласивший поле боя, ласкал слух. Изогнувшись дугой, Гастелло сбросил с себя держащегося за морду строгга, подтянул колени к груди, выдернул из ножен на голени стилет и изо всех сил лягнул чужого сапогами в рожу. Повернувшись влево, он оказался нос к носу с вцепившимся в его плечо зубами бандерлогом, которого кто-то пытался оттащить от него за ноги. Не обращая внимания на дикую боль в плече, диверсант коротко ткнул противника стилетом, на всю длину загнав узкое лезвие в неприятельский глаз. Вражеские челюсти мгновенно ослабли, и второй удар в горло окончательно завершил дело. Гастелло перекатился и встал на четвереньки, ударил стилетом в пустую глазницу вырубленного слепого и вскочил на ноги. Кругом уже стоял оглушительный крик и визг, перемежаемый настолько густым и отчаянным матом, что понимай строгги хоть немного по-русски, враз бы от стыда лишились рассудка. В долю секунды, охватив взглядом поле, Гастелло понял, что дело, похоже, швах. Под грудами тел в серой форме своих было просто не разглядеть. Слева от него Кабан врезал бандер-логу с правой, врезал мощно, на пронос, вложив в удар весь свой немалый вес. Огромный кулак, оснащенный утяжеленным армейским кастетом, начисто снес половину бандерложьей рожи, проломил череп и послал бесчувственное тело параллельно полу вдаль, в воду. Неплохо! – мелькнула у бойца мысль. Низко пошел, видать к дождю! Мгновенно сориентировавшись, он бросился к ближайшей груде тел и воткнул стилет в область почек навалившемуся сверху строггу. Стаскивая чужого в сторону, он одновременно давил на ручку стилета и, поддев обмякшее тело на нож, отшвырнул его в сторону, после чего под извивающимися телами показались взбрыкивающие ноги в сапогах знакомого образца. С другой стороны кучи Кабан обрушил на чужую голову кастет, умело вогнав в темечко врага стальной шип. Гастелло несколько раз быстро пырнул следующего бандерлога куда попало и сдернул его в сторону, освобождая своего. Снизу выскользнул перемазанный в красной и оранжевой крови Гоблин, свирепо ощерился, ткнул в Гастелло окровавленным пальцем, крикнул: – Не дави на нож – пол поцарапаешь! – и тут же кинулся кого-то резать. Немного в стороне бодро прыгал Негатив. Ухватив бандерлога двумя руками за уши и что-то яростно выкрикивая, он с подскоком бил его коленом по морде, закрываясь схваченным бандерлогом от двух других и не давая им подойти. Руки монстра безвольно болтались, да и сам он давно бы уже упал, если бы не крепость ушей, за которые его держали. Негатив резко дернул голову вверх, перехватился руками поудобнее и заученным движением свернул строггу позвонки. Скользнувший слева второй строгг ударил его прямым в голову, но Негатива на такие дешевые трюки было не купить. Его левая рука змеей проскользнула поверх бьющей конечности, ухватила ее намертво, а правый локоть тут же ударил в сгиб и с треском выломал сустав в обратную сторону. В этот момент увлекшийся наблюдением Гастелло почувствовал кого-то сзади и, быстро присев, обернулся. Набегавший бандерлог мгновенно получил страшный удар мозолистым кулаком в промежность и, скрючившись, без звука упал на пол. Диверсант заколол его как свинью и в тот момент, когда он выдергивал из тела длинное жало стилета, его ударили прикладом по затылку. Из глаз полетели такие искры, что у него даже промелькнуло опасение, как бы не запалить чего ненароком. Удар швырнул его вперед, однако боец тут же привычно сгруппировался и, ловко перекувырнувшись, вскочил на ноги. Сквозь кровавую пелену он с трудом разглядел прыгнувшего бандерлога, с ходу ухватил его за одежду и мощным рывком принял монстра на репу. Голова строгга мерзко хрустнула под ядреным солдатским лбом, а Гастелло по инерции привычно завершил любимую комбинацию парой ударов коленом и локтем. Кабан зверски рычал, сокрушая один череп за другим. Видя, что помощь там не нужна, Гастелло бросился к Тарзану, на которого наседали сразу двое. Одному он привычно ударил стилетом в спину, одновременно рванув второго за шлем на себя. Тарзан сразу прыгнул вперед и перерезал бандерло-гу горло. Чужая кровь фонтаном ударила ему в лицо, но сейчас было не до этого. Гастелло подскочил к Кабану которого снова повалили на пол, кусали, рвали ему рот и душили уже втроем. Он с разбегу ударил сапогом по морде самого активного. Голова монет-pa мотнулась как шар на веревке, а после укола в спину строгг затих. Второй сразу бросил сержанта, вскочил и кинулся на Гаса, однако получил сокрушительный удар на противоходе в рыло и, отчаянно взбрыкнув, грохнулся на спину. Гастелло заколол и его, схватил за ноги третьего, мертво вцепившегося Кабану в горло, развел бандер-ложьи ноги в стороны и изо всех сил засадил сапогом между ними. Кабан что-то кричал, но Гастелло ничего толком не слышал, колотя ногой с такой скоростью, на которую только был способен и вкладывая душу в каждый удар. Сдернув вырубившегося бандерлога в сторону, он проткнул и его. Хык-нув на выдохе, Кабан одним ударом добил последнего и поднялся на ноги, держась левой рукой за правое ухо. – Падла, последнее целое ухо обгрыз! – крикнул он. – Ты в штанах лучше проверь – все на месте? – присоветовал откуда-то сбоку Гоблин. Гастелло глянул в ту сторону, но его тут же ударили со спины, он упал, и на него визжащим клубком накатились Кабан и очередной бандер-лог. Задыхаясь под борющимися телами, придавленный Гастелло слепо шарил по полу. Под правую руку ему попала чья-то разбитая голова, и под пальцами отвратно зашуршали крошки раздробленных костей черепа. Левая рука нащупала автомат. Рванув его на себя, он с силой перевернулся на бок, выкрутившись из-под двух тел. Затем вскочил, смахнул с глаз перемешанную с потом кровь, прыгнул к сцепившейся парочке и ловко ткнул монстра стволом в глаз, попав по пальцу уже выковыривавшему этот же глаз Кабану. Вдвоем они мгновенно прикончили строгга и встали спиной к спине. Численное превосходство и биологическая слаженность – именно то, что должно было принести строггам безоговорочную победу, сослужили им на поле боя самую дурную службу. Каждый строгг норовил вцепиться в землянина, ударить, придушить – все непременно хотели проделать одно и то же сразу, а в результате только мешали друг другу. Дальше все уже пошло как обычно. Они бились рядом, не давая подойти к себе никому. Диверсанты вкладывали в удары всю мощь своих тренированных тел и били, доворачивая корпусами от бедра, с размаху, с плеча, локтями, пальцами, коленями, с руки, с ноги и головой. Гастелло и Кабан мертво держали круговую оборону, и их огромные мозолистые кулаки разили врага как пушечные ядра. Бах! И бандерлог со сломанной челюстью полетел вправо. Бац! И бандерлог с пробитым черепом отлетел влево. Р-р-р-р-аз! И бандерложий позвоночник с треском лопнул об колено. Хрясть! И бандерлог с переломанным основанием черепа тряпкой упал под ноги. Монстры разлетались как кегли, и далеко не все из них снова поднимались на ноги. Гастелло хватал чужие руки и ноги в жесткие захваты, ломал кости и суставы, рвал слюнявые пасти и кадыки, драл волосья вместе со скальпами, рвал в клочья одежду, заодно лоскутами выдирая кожу. Перемежая завывания с громкими хыкань-ями, Кабан демонстрировал виртуозное владение кулаками и кастетом, нанося смертельные удары по перекошенным рожам, бритым затылкам, подставленным макушкам и позвоночникам, время от времени стряхивая со стальных шипов отодранные куски чужого мяса. Один за другим к «стенке» примыкали остальные диверсанты, и через полминуты в привычный строй встало уже шестеро. Как только это произошло, рукопашная закончилась, и вместо нее началась зачистка помещения от живой силы противника. Земляне не могли устанавливать прочной телепатической связи друг с другом и в этом, несомненно, уступали бандерлогам. Зато у каждого из них за плечами было несметное количество обычных драк и сотни смертельных рукопашных боев. Но самое главное – у них была несгибаемая воля, неукротимая свирепость их диких предков и неистовое желание победить, во что бы то ни стало. И под таким напором строгги сперва дрогнули, а потом и сломались окончательно. Плотным строем, железной поступью стенка лихо шла вперед, сокрушая врага как бульдозер гнилой забор. Диверсанты рубили бандерлогов напрочь, подбадривая себя дикими выкриками и зверским хохотом, за которыми совсем было не слышно предсмертных воплей забиваемых. В течение минуты основное сопротивление было сломлено, а враг полностью деморализован зверским натиском и потерями. Теперь уже земляне рассыпались по сторонам и безжалостно добивали оставшихся. В углу плечом к плечу сражался с противником личный состав гвардейской разведгруппы «Упырь». Демон, Крю-гер и Угрюмый бились как львы, только черными молниями сверкали здоровенные ножи, мелькали пудовые кулаки и грязные сапоги. Под яростным вихрем ударов бандерлоги падали, как скошенная трава. – Ку-уда-а?! – орал Демон, схватив кого-то за руку, раз за разом просовывая нож в брюшину и при каждом удачном попадании вскрикивая: – Оу, йе! – Ста-аять, мурзик! – хором вопили Угрюмый с Крюгером, окучивая противника сапогами и полосуя его с двух сторон огромными, как сабли, тесаками. Судя по отчаянным воплям противника, бандерлоги уже жалели о том, что ввязались в такую мясорубку , но ничего поделать уже не могли Стрелять без боязни убить свомх было нельзя, да никто бы ужеи не дал а биться на кулачках по сравнению с землянами они не умели и потому гибли с ужасающей скоростью. Бой понемногу затихал, в углу бравая троица дружно, в шесть кулаков и столько же сапог. отчаянно дуплила последнего, самого с тойкого бандерлога. Не выдержав бешенного напора, строгг упал без чувств. – Все живы?! – крикнул Гоблин – Да вроде... – озираясь и зажимая разрезанное плечо, ответил ПУШИСТЫтый. Пол был завален стонущими равными, молчаливыми трупами и обильно залит красной и оранжевой кровью. Тяжело дыша и бешено сверкая глазами, победители дико озирались, Дурным голосом заорал Угрюмый – В смертельной рукопашной манда ветеранов полка «Пернатый Змей» вырвала очко у команды багндер логов! – Так! – Гаркнул под дружный хохот Гоблин. – Быстро! Всех холодных и лежачих – в воду! Шатаясь от усталости, они принялись лись подтаскивать тела бандерлогов к краю и спихивать вниз. Угрюмый вое пел: Поеду в Тамбов и сорок зубов Из золота вставлю я в пасть! Куплю самовар, часы, портсигар Ну, где же мне такому пропасть! В воде началось такое, что описать словами невозможно. Рыбы как будтовзбесились, на нежданное угощение примчалась вся пещерная живность из самых дальних закутков, и поверхность реки бурлила как чан с кипятком. Через пару минут вода окрасилась в мутно-оранжевый цвет, а бойцы все бросали и бросали вниз, в бурлящую воду, тела. – Живых добиваем? – устало спросил Негатив. – Сейчас! – злобно рыкнул Гоблин. – Всех в воду, мразей! Живой, не живой – мне без разницы! Пускай со своими рыбами сами договариваются. Когда спихнули последнего, диверсанты отошли в сторону, на чистое место, и попадали на пол. Пушистый и Негатив стерегли, а остальные стонали и хвастались друг перед другом ранами и порезами. Тарзан, обладавший недюжинными познаниями в области полевой медицины, самолично обработал раны страждущим, прихватывая края разрезанной плоти скобами и сперва поливая разрезы заживляющим гелем, а потом закрепляя специальным клеем. Больше всего времени ушло на откушенный край уха Кабана. – Угрюмый, – хрипло позвал Гоблин. – У тебя помады, случаем, нет? – А зачем тебе?! – Да что-то я хреново выгляжу... Угрюмый засмеялся и перелез поближе к Гоблину. – Ты... эта... как там... гравицапа эта ихняя. Она на что хоть похожа? – Сейчас увидишь. – Нет, а все-таки? – Ну, на что похожи «ихние», – Гоблин показал пальцем на беснующуюся воду, – я не знаю, да и никто не знает. А наши, человеческие, похожи на китов. – Это кто такие – киты? – Блин, с вами не соскучишься! – покачал головой Гоблин. – Ты кирпич когда-нибудь видел? – А то нет! – Ну, слава богу, хоть что-то. – Кирпичи – они повсюду. Я, как только на рожу Крюгера посмотрю, – сразу кирпич искать начинаю. – Не отвлекайся. Так вот, если кирпичу слегка закруглить края и приплюснуть, то очень похоже будет. – На рожу Крюгера?! Не надо ничего закруглять, и так фиг отличишь! – Тьфу! Ты слушай и не перебивай! Я про генератор и кирпич говорю! И длинной он метров в сто. – А-а... Понятно. А кит – это кто? – Кит.... Ну, это такой монстр, на Земле живет, под водой. Очень большой, но безвредный. – Что-то я безвредных монстров пока не встречал... Разве что Крюгера. Пока он трезвый, конечно. – Ну, ты-то любой одинаковый: что трезвый, что пьяный, – вставил Крю-гер. – Кстати, ты там, у зергов, какую-нибудь зазнобушку случаем не оставил? Зеленую такую, с тухлыми глазами? А-а-а, то-то я сразу не сообразил, чего это ты так отбивался, когда тебя два взвода с сетями ловили! Выходит, к милой рвался! Смотри, как бы эта жабеня на алименты не подала. – Да ладно – «у зергов»! Тебе и зергов никаких не надо. Я же помню, какую шимпанзебру ты себе загарпунил. – Че-ево-о?! – Ну, это животное, с которым ты перед отлетом гулял. Я сперва подумал, что Годзилла на гарнизон напала, а это оказалась твоя телка! Ты, кстати, ее в Голливуд не пробовал пристроить, в жутиках сниматься? Ей ведь даже грима не надо, сплошная тебе экономия. – Я тебя сперва куда-нибудь пристрою, балбеса. Ничего в бабах не понимает, а все туда же! Женщина должна быть такой... – Крюгер сладко потянулся. – ...Чтобы с ней надо было сперва бороться, а потом ее... побеждать! – Да-а-а... – тоже потягиваясь и кряхтя, мечтательно протянул Угрюмый. – Я бы тоже сейчас с кем-нибудь поборолся раза три без передыху... Эх, блин, вот разгоним всех монстров -и заживем счастливо! Как в песне чтобы: Так уж случается – служба кончается, Дедушки едут домой! Юноши-воины, будьте достойны Чести великой такой! Поселюсь-ка я в деревне, у речки... Чтобы каждое утро – свежие батистовые портянки и все такое! Демон с Крюгером громко заржали. – Ага! – Мечтал Угрюмый дальше. – А в свободную минутку буду прививать малину к груше, как дедушка Мичурин. А потом – спокойно околачивать результат! Ну и прочее там будьте любезны. – В какой деревне?! – грубо перебил его Крюгер. – Ты же там на трактор с вилами бросаться будешь! Тебя, рожу расстрельную, к мирным людям на пушечный выстрел подпускать нельзя. Жить ты будешь в зоопарке, возле деревни Нижнекальсоновка, это которая на Каннибальских островах, и нормальным людям тебя только за деньги показывать будут. На клетке табличка: «Рядовой Угрюмый. Убил народу больше, чем любой из вас за всю жизнь воробьев видел». Кормить будут три раза в день, через решетку и только с копья. По праздникам будут шимпанзе тебе приводить, а по большим праздникам – гориллу. А то куда там – «в деревню»... – Это твою, что ли – шимпанзе? – нагло осведомился Угрюмый. – Ревновать, случаем, не будешь? Или ты уже с ней не справляешься? – Я сейчас в лоб как дам – уши отклеятся. – Рот закрой – кишки простудишь. – Сам закрой – трусы видно. – А вот сейчас рожей об пол – спина не покраснеет? – Ты зубья спрячь свои – вырву. – Сдохни, жаба. – Еще раз вякнешь – и башня слетит, черт тупорылый. – Вы бы, чем валяться без дела, – вставил Демон, – лучше бы встали да подрались, что ли, а я бы поглядел. Заодно Гоблин зачеты бы кое-какие выставил. А то все лаетесь, лаетесь, а проку – ноль. Крюгер хрипло захохотал. – Наши зачеты во-он там плавают, – он ткнул пальцем в сторону бурлящей воды. – А как я главного запорол, а?! Гоблин, мне однозначно бронзовый бюст на родине должны поставить! – Бронзовый бюст – это вряд ли, разве что внеочередное воинское звание «старший прапорщик» выхлопотать могу, – мрачно сказал Гоблин под гнусное хихиканье Угрюмого. – Хорош вылеживаться, отцы! Пойдем, закончим дела наши скорбные, пока они не закончили нас. Все заряды – оставить здесь. – Это почему? – недоуменно спросил Крюгер. – Достаточно будет моего. Нельзя складывать все яйца в одну мошонку. Меня только одно беспокоит: как себя чувствуют механизмы взрывателей после этого грlt;вырезано цензуройgt;ного импульса. Шлемам-то нашим, того... кранты... А ведь в них защита самая крутая. Он тяжело поднялся на ноги, взял свой рюкзак за лямку и, устало волоча его за собой по полу, побрел в сторону прохода. Остальные потянулись следом. Посматривая по сторонам, они двигались к конечной цели своего похода. Сперва они пошли через длинный прямой туннель, беспрепятственно открывая перегораживающие его отсе-катели. С левой стороны Гоблин заприметил дверь в технологический туннель и на всякий пожарный открыл и ее. Потом они подошли к небольшому шлюзу и, наконец, вышли в самую большую пещеру из всех, что попались им по пути. – Ну, вот и прибыли, – вздохнул Гоблин. – Объект «Папаня» собственной персоной. Со стороны они были похожи на шайку тяжеловооруженных гопников: немытые, оборванные, с разбитыми физиономиями, кое-где порезанные, перемазанные грязью и кровищей. Девять усталых, битых жизнью и войной мужиков стояли на площадке у входа в подземный зал. Стены его уходили верх, в непроглядную темень, и высоту потолка на глаз определить было никак невозможно. От их ног вниз спускалась пологая, широкая лестница с невысокими металлическими ступеньками. А далеко внизу, метрах в ста, придавив своим непомерным ве-сом амортизационную подошву, равнодушно возлежала чернильно-черная туша гравитационного генератора. Сказать, что объект «Папаня» был огромным, значило вообще ничего не сказать. Он был циклопическим. И действительно походил на выброшенного на сушу кита или оплывший от жары кирпич. Солдаты молча смотрели на безобидный с виду агрегат, незаметно для глаз копивший силы для убийства их товарищей. А в это время в сотне тысяч километров от Строггоса командиры зависших над плоскостью орбиты рейдеров «Кингпин», «Янцзы» и «Че Гевара» закончили подготовку к залпу. В носовых частях военных звездолетов плавно раскрылись лепестки диафрагменных затворов, и чудовищные жерла гравитационных разрядников бездушно уставились на зловредную красную планету. На командирском мостике флагмана «Че Гевара» в креслах расположились три руководителя операции. В центре сидел угрюмый как туча гросс-адмирал Куки, слева от него -адмирал Майке, а справа – седой генерал Карабас. Приподняв черную бровь, гросс-адмирал внимательно посмотрел на свои именные командирские часы и перевел взгляд на корабельный хронометр. До критической отметки оставалось ровно десять минут. Он повернулся к Майксу и тихо спросил: – Ну? – Чо «ну»? – угрюмо ответил Майке. – Мочить пора, а не нукать! – Ты еще поучи меня! – огрызнулся Куки. – Вечно одно на уме – лишь бы мочить! – Можно подумать, у тебя что-то другое на уме, – криво усмехнулся Майке, щелбаном сшиб с лацкана кителя пылинку и, обращаясь к командиру корабля, сказал: – Заводи свою машину, кудесник! Командир флагмана кивнул в ответ, четко повернулся к пульту и дал команду начать обратный отсчет. Во чревах трех исполинских рейдеров одновременно врубились механизмы термоядерной накачки. Предупреждая экипаж о готовящемся разряде, на всех палубах оглушительно взвыли ревуны. Не занятый на вахте личный состав мигом разбежался по разгрузочным шахтам, а вахтенные намертво пристегнулись к сидениям. Командир быстро отдавал приказы, которые дублировались экипажами всех кораблей, взятых в захват, неприятелем. Захваченные звездолеты начали постепенно разгонять маршевые двигатели на полную тягу, чтобы в момент уничтожения планеты поиметь хоть какой-то шанс вырваться из гравитационного захвата и успеть отскочить в сторону от расколотого Строггоса. Гросс-адмирал краем глаза взглянул на сидевшего в соседнем кресле справа генерала Карабаса. Командующий дивизии «Мертвая Голова» враз постарел лет на двадцать. Лицо его не выражало абсолютно ничего. Только глаза стали совсем пустыми, как стеклянные синие пуговицы. Через десять минут где-то в глубине этой паршивой планеты должны были погибнуть все его лучшие люди, потому как датчики зарегистрировали только два взрыва. Десять минут... Переживает мужик... Гросс-адмирал Куки сочувственно вздохнул, осторожно наклонился влево, в сторону кресла Майкса, и тихо позвал: – Майке! – Чего тебе? – недовольно пробурчал адмирал, вытянув ногу и внимательно разглядывая отполированный до зеркального блеска ботинок. – На спор, что они успеют? В глазах адмирала загорелся зверский огонек, и он сел прямо. – На что забьемся? – Ящик «Балтики» номер один! Адмирал на секунду задумался. Ящик «Балтики» номер один здесь стоил ровно два его месячных жалования. Майке быстро посмотрел на часы, бодро кивнул и ударил с гросс-адмиралом по рукам. Стоявшие под тысячетонным сводом последней пещеры диверсанты молча смотрели на генератор. Гивардэйсы-дысантныкы! хрипло сказал Гоблин. – Нашу боевую задачу – обрубить волосатые щупальца строгговским милитаристам-агрессорам – считаю практически выполненной! Офицер вздохнул и с кряхтением сел на пол. Расстегнув рюкзачок, он выкатил наружу тяжеленный, черный, похожий на увеличенную капсулу с лекарством аннигиляционный фугас. Положив его на пол и нежно оглаживая полированный металлический бочок, он поднял голову и спросил: – Угрюмый, ты с этой штукенцией знаком? Угрюмый отрицательно покачал головой, присел рядышком на корточки и сказал: – Неделю уже с такой же на горбу таскаюсь, а эти два паразита так ничего и не говорят. Я сперва решил, что они спецом ее мне подсунули, для прикола. Ну и выкинул незаметно. Так Демона чуть припадок не хватил! Пришлось возвращаться забирать. Я так понимаю, это бомба какая смертельная? Ядреная? – Бомба, Угрюмый, это то, что сверху бросают, – снисходительно сказал Гоблин. – Понял, понял. Значит, диверсионный фугас? – Он. – Смертельный? – Я бы даже сказал – особо смертельный. Не какой-то там шалляй-валяй, а с начинкой из антиматерии, экстерминационное устройство «Сатана», в народе именуемое «Мамочка» – Давай по половой принадлежности ее бомбой звать будем, ага? Угрюмый поднял глаза с бомбы на. Гоблина. После бандерложьего удара в лоб у того в глазах полопались сосуды, и все белки стали кроваво-красными. От этого лицо приобрело выражение настолько демонически-зверсвое, что смотреть без содрогания было невозможно. Гоблин улыбнулся, и Угрюмому почудилось, что тот сейчас прыгает вперед, набросится на него и вопьется клыками в горло. Угрюмый зажмурился, потряс головой и отвел взгляд. – Слушай, на тебя смотреть страшно! Прямо какая-то вампирская драку-ла! – А ты не жмурься тут, как майский сифилис, а слушай внимательно. Не то сейчас поцелую! – Ты прекращай уже" – не на шутку запереживал Угрюмый, отодвигаясь – Не бойся, без языка! – улыбнувшись, жутко подмигнул кровавым глазом Гоблин. – Смотри сюда. Время обратного отсчета выставляется миг здесь, – Гоблин ткнул пальцем в маленькую рукоятку возле индикатора.-Смотри, не ошибись! Вот эту вот. вторую, не трогай, иначе рванет сразу. Хотя чего вообще от нее после импульса– ждать – я уже не представляю. – В смысле? – вопросительно выгнул бровь Угрюмый. – Ну, тут такая ботва. Она или включится и сработает, как положено, через выставленный интервал, или сразу рванет. Тогда нам сразу кранты, вот. Знаешь анекдот про Золушку? – Похабный?! – сразу оживился боец. – Нет, учебно-познавательный. Слушай сюда. Значит, Фея к Золушке прилетает и спрашивает: – Золушка, а где твои сестры и мачеха? А Золушка в ответ: – На бал уехали... – А ты почему осталась дома? Золушка ноющим голосом: – Потому, что у меня понос, и я боюсь из дома выходить... – А ведь я могу помочь твоей беде, дитя мое! Вот тебе волшебная золотая затычка! Воткни ее себе в задницу и смело отправляйся на бал! Но помни: как только часы пробьют полночь, с двенадцатым ударом часов твоя волшебная затычка превратится в огромную желтую тыкву! Угрюмый громко захохотал, но тут же замолк, нахмурился и с подозрением посмотрел на часы.– Правильно, не смейся, потому как, чует сердце мое, мы все получим в задницу по огромной желтой тыкве. И ты, между прочим, первым. Как перспектива? – Ну, я даже не знаю... Безрадостная, блин. А ведь я себя, дорогого, завсегда берегу! – прогнусавил Угрюмый, ворочая пальцем в ноздре. – Не ковыряй в носу, мозги поцарапаешь! Угрюмый испуганно-резко выдернул палец из носа и внимательно его осмотрел. Не обнаружив на нем мозговых соскобов, он спокойно засунул его обратно в нос. – Угрюмый, давление на котлах? Не вынимая пальца из ноздри, Угрюмый скосил глаз на часы и прогнусавил: – Сто семьдесят девять – тридцать. – Слушай дальше. До перезарядки осталось всего полчаса. Точно определить момент готовности нельзя, приборов у нас никаких нет. Да нам на это уже наплевать, потому что ему для окончательной накачки именно полчаса и надо, а за это время мы его успеем ровно шесть раз взорвать. – Гоблин внимательно посмотрел на потолок – туда, где по его соображениям висели ударные силы земного флота. – Хотя я больше чем уверен, что наши гвардейцы шарахнут по нам из всего, что у них есть, не дожидаясь обозначенного времени. Ну да хрен с ними, нам не привыкать. Хотя поторопиться не мешает. Как считаешь, Угрюмский? – Вообще-то, конечно. Я подыхать до срока не хочу. Ну, так чего там? – Вся ботва тут в том, что вокруг генератора при накачке появится мощное магнитное поле, скорее всего – уже появилось. Настолько мощное, что всех, кто подходит ближе пятидесяти метров, тут же выворачивает наизнанку. Основная масса стоящих рядом вообще вырубается напрочь. А непосредственно перед гравитационным импульсом напряжение поля не держит вообще никто, нет таких людей. Ты как сам-то? – Я и раньше никогда не жаловался, а когда курс лечения закончили, докторишка сказал, что с головой у меня теперь все в порядке надолго. Говорит, сможешь переносить такие удары, от которых даже шамблер сразу ласты заворачивает. – Удары – это одно, а поле – совсем другое. – Кто бы спорил! Да чего там, ты же знаешь, как я удар держу, не то, что какое-то вонючее поле. И нервы у меня железные, как веревки! Гоблин знал. Завалить Угрюмого было совсем непросто, равно как и спорить с ним было абсолютно бесполезно. Угрюмый беспокойно заерзал и спросил: – А может лучше все-таки эта... то-во... точок отключить? – Да нету в нем никакого точка, за-мумил ты уже! Он сам по себе работает, ничего не потребляя, и даже наоборот, точок этот самый наружу выдает. Чтобы грамотно выключить, полк ботаников надо пригнать и дать им неделю поковыряться. А тем временем эти уроды все транспортники на планету уронят да еще чего-нибудь испакостят. – Хм... Значит, вот этой пимпочкой включается? – Ага. Жмешь вот сюда – чик! А дальше – рэкс, пэкс, фэкс... – ...жесткий секс?! – радостно подхватил Угрюмый. – Ладно, давай, иди уже, маньяк. – Предлагаю все-таки посчитаться, кому идти, чтобы все по-честному! А не то – ишь, обрадовались! Так и норовят на меня все свалить! – сказал Угрюмый. И, начав от себя, принялся считать, по очереди тыкая пальцем в приятелей: – Эни, бени, рики... Рука застыла в воздухе, так и не ткнув в Демона. – Ну, и кто же у нас будет «фа-ки»? – саркастически осведомился Демон. – Да ладно, хрен с вами, я и сам все подвзорву! – Давай, вали уже, Угрюмский, -поторопил Гоблин. – Как говорил капитан известного парохода «Титаник»: «Full steam ahead and fuck the icebergs!» Угрюмый закатил бомбу в пустой рюкзак, подхватил его, с усилием закинул на плечо и быстро двинулся к генератору. Место закладки не имело никакого значения, потому как радиус аннигилируемого пространства захватывал весь генератор целиком и даже выходил за пределы помещения. Остановившись на краю лестницы, он обернулся и спросил: – Крюгер, если она сразу рванет, что там от тебя богу передать? – Если сразу, то я и сам подтянусь следом за тобой, перетру лично. А вообще я сегодня рыл пятнадцать бан-дерлогов вперед себя с докладом заслал, пускай пока с ними за жизнь по-гутарит. Угрюмый поскакал вниз по лестнице, громко распевая на ходу: Все мы дети великой державы, Все мы помним заветы Отцов! Ради Родины, Чести и Славы, Не жалей ни себя, ни врагов! Гоблин безучастно смотрел сверху вниз. Сил о чем бы то ни было думать, уже не было. Бежавший далеко внизу Угрюмый казался ему муравьем возле грузового ангара. Диверсант подошел к гигантской подошве, на которой сонно покоилось огромное тело генератора. Угрюмый задрал голову и посмотрел наверх, пытаясь окинуть взором сразу весь агрегат. Крутой черный бок резко уходил вверх. Здоровенный, сволота! Присев на корточки, боец огляделся, положил свою винтовку на пол и принялся прилаживать бомбу: – Ну давай, «Маманя», пристраивайся к «Папане»! – под ровный гул генератора он ловко установил заряд. -Вот сюда. Тэк-с, вот у нас рубильничек. Давай-ка, родимая, включайся... Внезапно генератор загудел сильнее, и сразу страшно закружилась голова. Мир перед глазами плавно свернулся в узкую трубу с фиолетовыми стенками. Содержимое желудка стремительно поднялось ко рту и тугой струей рванулось наружу. Угрюмый рухнул на четвереньки, и его вырвало прямо на пол. Стоя на карачках, он тупо смотрел на заблеванную бомбу. Где-то далеко-далеко. на выходе из фиолетовой трубы, на дисплее мигнули, запрыгали, и побежали с бешеной скоростью цифры. Сознание быстро покидало могучее тело. Однако годы тренировок не прошли даром, и в дело включилось ответственное за экстремальные ситуации подсознание. Каким-то уголком мозга оцепеневший диверсант понял, что взрыв произойдет не через пять минут, а самое большее – через полторы И звериный инстинкт, выручавший err всегда и везде, не подвел и на этот раз Отключающийся мозг погнал ослабшее тело обратно, прочь от смертельной опасности. Мигом забыв про головокружение и тошноту, Угрюмый схватил оружие, вскочил на ноги и побежал так, как не бегал никогда в жизни. Кровь кувалдой стучала в висках встречный ветер высушил на физиономии пот. Вверх по ступенькам Угрюмый прыгал как подстреленный тигр через пять за раз. Глядя на него, стоявшие наверху сначала заржали, но потом поняли, что здесь что-то не так и напряглись. Первым сообразил Пушистый: – Блин, щас ведь рванет! – и понесся по коридору. Всех сразу как сдуло. Отбежать надо было минимум метров на пятьсот иначе могло захватить всех. Это уже было серьезно, и солдаты рвали из всех сил. Последним бежал Гоблин и опускал за собой все двери. Зачем -непонятно, потому как никакие двери аннигиляцию остановить не могли. Проскочив шлюз, диверсанты вырвались в главный туннель и плотной группой понеслись вперед. Заметив впереди справа вход в технологический туннель, Гоблин заорал: – Поворачивай! Наклоняясь над полом и отчаянно буксуя, группа влетела в проход. Угрюмый вырвался вперед и даже поравнялся с Пушистым, соревноватьс-с которым в беге не мог никто и никогда.И как только лязгнула последняя закрытая Гоблином дверь, счетчик на бомбе показал четыре нуля. Тихо щелкнул выключатель, обесточивший генератор магнитного поля. До поры дремавшая, а теперь ничем не сдерживаемая, дьявольская начинка экстер-минационного устройства «Сатана» неудержимо рванулась наружу, неистово пожирая вокруг себя все и вся. Военные физики Империи свое дело знали, как следует, и работали на совесть: в течение доли секунды зловредный генератор без следа исчез в смертоносном пламени аннигиляции, а вместе с ним и вся пещера, на месте которой образовался аккуратный, начисто выеденный изнутри пустотелый шар со стенками из оплавленной стеклянистой массы. Ничего этого бегущие изо всех сил диверсанты не видели и ни за какие деньги смотреть бы не согласились. Зато сидевший в нескольких тысячах километров от взрыва дежурный орбитальной войсковой сейсмостанции зарегистрировал на экране третий пиковый скачок последнего взрыва. Сам он толчка при этом не ощутил, но от радости подскочил чуть ли не до потолка и оглушительным воплем немедленно доложил по инстанции о том, что в последнем квадрате зафиксирована сейсмическая активность предполагаемой мощности. – Ы-ы-ы-ы! – яростно взвыли все, кто находился на мостике, и громче всех орал седой генерал, мигом вскочивший на стол командира и пустившийся там в пляс, мощными пинками прыжковых сапог отсылая дорогие письменные приборы в разные концы помещения. – Успели, мать вашу растак! – орал скачущий по столу Карабас. Впрочем, ничего другого от своих бойцов он, в общем-то, и не ждал. Гросс-адмирал Куки пригнулся, пропуская над головой пролетающую чернильницу, и дал отмашку командиру. Командир флагмана продублировал команду, и гигантские корабли начали медленно разворачиваться прочь от планеты для разрядки генераторов. Гросс-адмирал повернулся к адмиралу Майксу, цинично подмигнул ему и прокричал в ухо: – Бегите уже за моим пивом, юноша! А несшиеся по туннелю солдаты разом услышали, как за их спинами ударил исполинской силы взрыв. Подземелье потряс страшный удар, и железный пол подбросил их в воздух. Воздух, сжатый взрывом до такой степени, что стал плотнее стали, ударил в жерло туннеля. Под чудовищным напором раскаленных газов ударной волны, несшейся быстрее пули из рэйлгана, металл закрытых Гоблином дверей лопался как полиэтиленовая пленка. Главный удар взрывной волны прошел мимо ответвления технологического туннеля, но дверь под давлением газов лопнула, и через образовавшуюся дыру лохматым протуберанцем пыхнул длинный огненный язык. Волна как огромной рукой подняла бегущих бойцов на воздух и швырнула вперед. Оглашая коридор густым матом и отчаянными воплями, диверсанты пролетели метров пятнадцать на бреющем и кубарем покатились по полу. Бежавшего последним Гоблина бросило сильнее и дальше всех, с разгона загнав в самую кучу вперед головой. Вот это ништяк! – мелькнула у него на лету радостно-мстительная мысль. Образовавшаяся на месте пещеры добела раскаленная шарообразная полость жадной пастью всосала в себя воздух, и солдат проволокло метров двадцать в обратную сторону. Встать никто не мог, потому что пол плясал под ногами как сумасшедший и солдат подбрасывало словно семечки на сковородке. Жутко скрежетали металлические плиты, где-то что-то с грохотом падало. Внезапно тряска прекратилась, так же резко, как и началась. Затем тряхануло еще несколько раз, как будто подземелья били конвульсии. А потом стало совсем тихо. Все осторожно поднимались и трясли головами. – Ну, блин... Как в хреновом кино! -сказал Гоблин. – Угрюмый, ты как? – Ну... я даже не знаю... – мрачно глянув на часы, процедил солдат. – Все целы? – спросил Гоблин остальных. – Да вроде как... – отозвался Пушистый, аккуратно трогая свою белобрысую голову. – Пушистый, и тебя, что ли, волной догнало?! Я уж думал ты наверху, к столовой подбегаешь! – Да ладно! – огрызнулся Пушистый. – С вами разве толком пожрешь. – Кабан, как ухи? – То, что еще осталось – на месте. – Ну, бывало и похуже! – оптимистично сказал Гоблин, поднимаясь с пола . – Пушистый, ты на счетчик смотришь? – Да чего на него смотреть – валить отсюда надо, и побыстрее. Сюда ещё лет двести спускаться нельзя будет – Командир, быстрее надо уходить, – кривясь от боли и держась за ушибленный бок, сказал Тарзан. – Нет гене-ратора – значит, нет источника питания для тектонического стабилизатора. Если мы быстро не найдем подъемник. то не выберемся вообще, все подохнем под завалами. Кабан вопросительно посмотрел на Гоблина и спросил: – Валим? Гоблин строго поднял указательный палец и ответил: – Только не в штаны! И они побежали. Летом солнце в Заполярье за горизонт не заходит. Оно висит над покрытым– льдом океаном, то чуть поднимаясь вверх, то снова опускаясь вниз Светит, совсем не согревая. Каждый вечер старик выходил посмотреть на солнце. Он смотрел на него подолгу, смотрел, не щурясь и не мигая. Мысли его были далеко-далеко. Они были там, где он был молод и силен. Там, где были живы все его друзья. Он помнил их всех, помнил так, будто расстался с ними пять минут назад. Лопоухий Кабан с обкусанными ушами. Маленький, вечно хмурый Угрюмый. Огромный, неповоротливый с виду Крюгер. Добродушный весельчак Демон. Насмешливый Гастелло. Молчаливый любитель рэйлганов Негатив. Беззлобный Тарзан. Высоченный Лютый. И беспощадный, как само Зло, Гоблин. Они были ему ближе, чем родные братья. Сколько вместе было пройдено и пережито... Они погибли все. Все до одного. Погибли в разное время и при разных обстоятельствах. Только смерть все приняли одинаково: спокойно и мужественно, как и подобало мужикам и солдатам. Он помнил о них каждую минуту своей жизни. Помнил тогда, когда ему было плохо. Помнил тогда, когда ему было хорошо. Помнил всегда. Каждый вечер белоголовый старик не мигал смотрел на висящее над горизонтом холодное, чужое солнце. И маленькие, злые стариковские слезы бежали пи его изрезанным морщинами щекам. |
||
|